Жало

— Да ладно, — Кэт пожала плечами. — Нам же несложно? А если это поможет и нас вытащить?

— Да я и не против, — откликнулась Ханна. — Кормежку надо отрабатывать, как ни...

БАХ!!!

Я даже не понял, откуда раздался взрыв. Кажется, воздух сгустился и толкнул меня с двух сторон одновременно. По ушам ударило. Рация опрокинулась. Беззвучно посыпались камни с вершины обрыва.

Я сел. Потом встал. Помог подняться Кэт.

— ... ... в крысиную задницу! — пробился через вату голос Ханны. — Что это было?

В ушах все еще звенело. Вода дрожала рябью, мелкие волны шлепались о край островка.

— Что-то взорвалось.

— Костя, — протянула Ханна, глядя через мое плечо. — А это вот — что?

Я обернулся.

Мимо, кружась и покачивая мачтой, проплывал плотик с антенной.

Установить плотик оказалось неожиданно сложно — он что-то не хотел вставать на скользские камни, все время шатался. Порывами ветра его вообще норовило опрокинуть. Но в конце концов мы придавили его ящиком и Кэт принялась возиться с рацией.

Внезапно, обе радиостанции работали.

Внезапно, на том конце тоже кто-то что-то орал через помехи.

Кэт долго ругалась сквозь зубы, затем все же нащупала какой-то то ли канал, то ли частоту, черт его знает.

Оказалось, на той стороне Жало рвануло посильней, чем тут у нас.

— Вы знаете, шпиль обрушился, — растерянно сообщила Кэт. — Часть обломков втянуло в Жало. Оборудование Службы тоже рассыпалось. Хорошо, что у них был запасной передатчик.

— А что за хрень это была? — поинтересовалась Ханна.

Кэт что-то пробормотала в трубку. Я осмотрелся. Ветер нес новые клочья тумана взамен тех, что разбросало взрывом. Со скал еще скатывались мелкие камушки.

— Это уже второй взрыв. Первый произошел через шесть часов после... после появления Жала.

До меня дошло.

— Так вот что нас разбудило!

Кэт закивала.

— Только мы слишком вымотались, чтобы это заметить.

Ханна поморщилась.

— Погоди-ка, погоди. Так теперь что, эта чертова штука будет бабахать каждые шесть часов? Подруга, попроси, чтобы в следующей поставке были затычки для ушей!

Мне было интересно кое-что другое.

— Кэт, постой. Шесть часов и там, и там... Время что, теперь течет одинаково? И в Праге, и здесь?

Девушка развела руками.

— Наверно. Может, когда мы выпали из Жала — график вернулся к нормальному. Посмотри, уже и небо нормальное, и... — она оглянулась туда, где исчезло в тучах гигантское солнце, и резко так замолкла.

Ён вклинилась, что-то взволнованно спросив.

— Разрушения? — Кэт смутилась. — Мне говорили только про церковь и лагерь. Сейчас спрошу.

Мы уселись в кружок, с Кэт и рацией посередке. Последовал короткий диалог.

— Два ближайших дома пострадали, — наконец, проговорила наша радистка. — Но в целом взрыв был не очень сильный.

Я задумался, глядя в серую мглу.

— Это, получается... Теперь Жало не исчезло после взрыва. И оно существует уже очень долго, а город все еще цел. Выходит, оно как бы... сбрасывает энергию по частям? Не в один большой бабах, а во много маленьких?

— Лучше сорок раз по разу, чем зараз все сорок раз, — ввернула Ханна.

— А почему оно не исчезло? — одновременно спросила Кэт.

Пожать плечами.

— Да не знаю. Может, в Оводе что-то замкнуло. Или оно зависло, когда пыталось заглотнуть автобус. Не, девчонки, нам нефиг жаловаться. Если б оно щас рвануло в полную мощь — мы бы тут ласты склеили...

— Костя? — переспросила Ханна. Ну да. Я же уже вторую минуту сижу с разинутым ртом и пялюсь на Жало.

Я перевел взгляд на Ханну. Ну... все-таки жалко, что на нас направлена камера с этого дрона...

— Жало. Я понял!

— Да говори уже!

— Оно не выключается... Оно не выключается именно потому, что мы до сих пор живы!

Кэт присвистнула. Ханна выглядела озабоченной. Не в том смысле, блин!

Вот она посмотрела на скалу — в ту сторону, где мы с ней видели череп.

— А остальные отчего?

Я почесал в затылке.

— Не знаю.

Кэт кашлянула.

— Ты сказал "не выключается". Ты думаешь, Овод — это что-то типа машины?

Замотал головой.

— Это не я так думаю. Когда он появился, все думали, что это инопланетный корабль. И сейчас так многие думают. Что он разумный, или что им кто-то управляет. Или что он под управлением компьютера.

Ханна вскочила.

— Мальчики-девочки, вы не о том думаете! Это что тогда получается? Как только мы пройдем обратно — оно бабахнет?

И вот опять мы такие сидим и молчим. А что ей отвечать.

Кэт вытерла слезинку, сбежавшую из уголка глаза.

— Не-не-не. Все нормально. Извините, — теперь ее обняла Ён.

От грустных мыслей отвлекла трубка. Забормотавшая чего-то.

Кэт схватила трубку и затараторила по-английски, видимо, пересказывая наш разговор.

— Служба говорит, что не исключает нашу версию. Говорит, чтобы мы не раскисали, — она шмыгнула носом. — Говорит, что просит нас все равно заняться замерами.

Не, когда нам говорили про замеры — я думал, мы будем такие, как на лабораторной по химии — капать реактивы и смачивать бумажки.

Блин, а знал бы заранее — пошел бы не на баскет, а на скалодром.

Не, у этих ребят из Службы, по ту сторону Жала, не ловит связь.

Причем не ловит даже эта, специальная военная, через которую они связываются со своими беспилотниками. В смысле, не ловит здесь, на скалах.

Стоит машинке взлететь повыше и подальше — и дрон начинает глючить, а потом и вообще на автомате возвращается обратно к антенне.

И поэтому они хотят, чтобы для начала мы воткнули еще одну антенну там, над обрывом.

Не, ну вообще говоря, они не настаивали.

Просто поинтересовались, занимался ли кто-нибудь альпинизмом.

Я поймал взгляд Ханны... в общем, язык мой — враг мой.

Не, ну я правда лазил на скалы. Два раза. Один раз — чисто попробовать, на скалодроме — с батутом и инструктором. И один — в летнем лагере, на спор, тоже вот так повелся, как дурак, на слабо.

Кстати, залез и слез, только потом все мышцы болели неделю.

Не, ну в принципе, скала там была круче.

Но она как бы была сухая. А не влажная, как здесь.

— Он долго лез, но он пролез! — сказал себе я.

Не, ну что? В принципе не так уж страшно. Падать высоко, но внизу глубокое место. Да чего падать-то? Я чаще иду, чем карабкаюсь. Тут уступ, там дорожка... Ладно, тут надо подлезть. Фух.

Вот что хреново — эта плесень. Или это лишайник? Да без разницы. Тут и там липкая гадость. Мало того, что камни скользкие от воды — так и ноги скользят по зеленой дряни!

Ну ничего. Щас влезем. Вот тут не очень круто. Можно даже пешочком.

Ой! Хорошо, что на ногах эти специальные кроссы, с цепочками!

Не, пешочком нельзя. Лучше в коленно-локтевой.

Да эпическая ж ты сила! Не, не упал. Так, просто от души ткнулся мордой в лепешку слизи. Тьфу.

Да еще этот дрон за спиной, трещит пропеллерами. Щас, кажется, сядет прям на голову. Блин, ну чем ты мне поможешь в случае чего? Ловить будешь, что ли? Лучше бы убрали его куда подальше, чтобы я позорился один, без посторонних!

Эх, гадство. Вот совсем рядом проем в скале, а я лезу на горку рядом, как идиот. Потому что там, где высота пониже — обрыв такой, что хрен вскарабкаешься! А вот тут, где спуск так себе пологий — здесь торчит эта гадская каменюка, через которую надо перелезать.

Ладно, чего не сделаешь ради прекрасных дам... Как там пелось у Февер Энджилов? "And when I see your gaze in plague dream, I go straight ahead in dust and scream" или типа того.

Кстати, я перелез через каменюку.

Пых. Пых. Пых. Лечь не встать.

Не, тут явно какая-то хреновина с кислородом. Ну ладно, я типа не самый спортсмен — но, блин, я, знаете, стометровку все же нормально бегаю, на тренировках сдыхаю не быстрее остальных — а тут и сердце колотится, и воздуху не хватает... и перед глазами круги плывут, а голова трещит, будто простудился.

Не, а что я хотел? Другая планета, фигле.

Ветрюган тут шибал, конечно, будто из вентилятора. Аж зябко. Там, внизу, задувало вроде не так сильно. А тут прям встать боишься — кажется, опрокинет. Ревет в ушах, будто в турбину забрался.

А все равно тут красиво.

Горы — не так чтобы высокие, типа как в Крыму. В этом тусклом свету — такие черноватые, в каких-то коричневых разводах. Торчат останцы, аж сердце екнуло — что там такое, мостик, башенка? В тумане не поймешь. Вообще толком ничего не видно. Я-то думал, на высоте туман разойдется — фиг там. Липнет к рукам, к лицу. Несмотря на гребучий ветер.

Холодный гребучий ветер. Сволочь.

А дрон куда-то подевался — видно, опять связь оборвалась. Ладно. Щас будем ставить эту вашу антенну... не забыть бы, о чем там говорила Кэт, со всеми этими диапазонами и аккумуляторами...

Я скинул с плеч надоевший рюкзак. Оттащил станцию подальше от края — а то вдруг сдует? Где там инструкция — а, вот она, в кармашке. Так, дел на десять минут.

Ладно, двадцать.

Ладно, придется полчасика повозиться.

Ну твою мать. Уже зуб на зуб не попадает.

Ура. Заработало.

Еще десять минут я тыкал в кнопочки и крутил колесики.

— Эй, девчонки! Слышно меня?

— Костя! — завизжала в трубку Кэт так, что было слышно даже через помехи от Жала. — Мы уж думали, ты разбился!

— Фигня вопрос, технические трудности, — как можно более небрежным тоном сказал я. — Собираюсь обратно.

Сквозь сплошной скрежет пробился слышный даже в трубку рев. Кажется, кого-то очень жестко распекало начальство. Я даже догадывался, за что.

Зафырчали пропеллера, над башкой пролетел давешний квадрокоптер. Я помахал ему рукой.

Ну что? Полезли обратно?

Из любопытства я вразвалочку подошел к дальнему краю, посмотрел, чего там виднеется.

Да ничего. Склон уходит в туман, внизу — что-то темное — то ли вода, то ли дыра. И больше нихрена не видно — только крутятся под ветром серые клубы.

— Э-эй! — проорал я в туман. Загудело эхо.

Спуск, мать вашу — это не то, что подъем.

Блинская плесень. Блинские камни. Блинская усталость.

Вот когда лезешь обратно — вот тогда все уступчики почему-то преодолеваются исключительно в коленно-локтевой.

И опять влажная жара. Хотя и наверху, наверно, было не особо холодно — это я так, продрог на сквозняке по контрасту.

Десять метров осталось... А тут, в общем-то, глубоко. Вон в стороночке на прибрежных камнях — поплавок из-под контейнера, на котором я буксировал сюда рюкзак с рацией. А если не карабкаться в эту самую стороночку — а прыгнуть прямо отсюда?

Промокну? Ой, не смешите, я и так весь перемазан в этом склизском дерьме. Камней под водой тут нет — проверено на себе.

Пошел!

С громким бульком я нырнул в горячую воду. Ушел глубоко, с головой, кажется, таки достал дно. Заработал руками и ногами.

Закашлялся и зафыркал, отплевываясь. В нос и рот попало, кажется, не меньше трех литров соленой воды.

— Костя! — донесся ослабленный расстоянием голос Кэт.

— Плыву к вам! — проорал я. Услышали, нет — хз. Звук над водой, конечно, летит хорошо, но голосок у меня чего-то хриплый.

Я сдернул с камней поплавок, вцепился в него. Блин. А вот чего я не подумал — по дороге обратно плыть-то придется против течения.

Ну куда деваться? Поплыли.

Еще полчаса спустя, пыхтя, как паровоз, ориентируясь на голос, я такой вылез на берег нашего островка. Даже оранжевый брезент палатки в тумане было хрен различить.

— Костя!!! — Кэт и Ён бросились навстречу.

— С победой, — проговорила из палатки Ханна, чего-то колдующая, видимо, со спиртовкой. С готовкой у нас вообще не задалось — даже таблетки спирта скорей чадили, чем горели, вода в котелке упрямо отказывалась кипеть.

— Тут доктор Уилер, — торопливо сообщила Кэт, — устроила своим такой разнос, что они отправили тебя на скалы! Сказала, это была очень дурацкая идея — посылать необученного человека с риском для жизни.

Я обиженно вскинул подбородок. Вроде уже согрелся — и все равно потряхивает.

— Э, ну типа не очень и необученный. И риск был... ну, терпимый.

— И причем — все зря, — продолжала Кэт. — Камеры почти ничего не видят в тумане.

— Если бы только камеры! — откликнулся я.

Из палатки появилась Ханна. В руках у нее была кастрюля.

— Приятного аппетита, мальчики и девочки. Я пыталась.

После подъема и спуска у меня кружилась голова, даже чуть подташнивало. Тем не менее, от обеда я отказываться не стал. Красно-бурая каша ничем не пахла (в последнее время я вообще не ощущал никаких запахов, словно нос заложило). Но пузо набивала — и то хорошо.

Обед? Да, наверное. За те три дня, что мы куковали на скале, темнота так и не наступила — все тот же рассеянный свет, падающий откуда-то из тумана. Лишнее доказательство, что мы очень, очень далеко от дома.

Кэт, вяло ковырявшая ложкой свою порцию, обернулась на ящик с приборами.

— Ну, попробуем?

Ханна кивнула.

— Надеюсь, к этой научной ерунде приложена инструкция.

Земля вышла на связь в оговоренное время — как раз, когда мы ковырялись со всякими анализаторами и анимометрами. Или маниметрами? Один черт.

Знаете, я опять ждал увидеть всякие штуки типа как в школьном кабинете физики. Ну, циферблаты со стрелочками, стеклянные колбы и типа такого.

Но, видно, прогресс не стоял на месте — названия у приборов были страшными, а сами они выглядели — такие себе пластиковые ящички с кнопочками и монохромными дисплеями. В общем — каменный век, но не самый-самый.

Кэт задумчиво накрутила волосы на палец.

— Странно, — глядя на один из дисплеев.

— Что есть странно? — откликнулась Ён с акцентом. Слова "странно", "ничего не понимаю" и пара ругательств были первыми русскими, которыми она пополнила словарный запас.

Хех.

— Ну, я могу что-то путать, — виновато протянула Кэт. — Но, если эта штука показывает правильно — мы должны были задохнуться несколько дней назад.

— А что она показывает? — заинтересовалась Ханна, всматриваясь в зеленый квадратик.

— Состав воздуха, — Кэт ткнула пальцем. — Видишь? Это объемная доля кислорода. Анализатор считает, что его в воздухе недостаточно для дыхания.

Ханна хмыкнула.

— Ну еще бы, — я согласно кивнул. — У меня начинается одышка, стоит чуть напрячься.

Кэт замотала головой.

— Нет-нет. Посмотри.

Ханна склонилась над ее плечом.

— Ого! Теперь понятно... понятно, что ничего не понятно. Может, прибор глючит? Костя, а у тебя чего?

Я пожал плечами.

— Тоже чего-то странное. Температура двадцать семь градусов выше нуля — а по ощущениям у нас тут вообще сауна под пятьдесят. А давление воздуха вообще выдает ошибку, — я слегка пнул корпус погодной станции. — Может, эти девайсы побились, пока летели?

Кэт прижала к уху телефонную трубку. Продиктовала Службе показания с приборов.

— Хроматограф? Нет, еще нет... Поняла вас.

Опустила трубку.

— Костя, Ханна — поможете?

Ну да. В одиночку эту хрень было не утащить. Величиной она была со здоровую такую микроволновку. И весила за тридцать кэгэ.