Фатальное колесо. Шестое чувство. Главы 1-7

Только годы уж не те!

Примечательно, что о главной драке в самых глубинах клозета никто и не знал.

А мы с громилой в свою очередь дружно молчали по поводу нашего обоюдного недопонимания. Он — понятно почему, а мне было просто времени жако. Сейчас еще по одному кругу опросят и отпустят восвояси — знакомая процедура. А стану заморачиваться с заявлением — зависнем еще надолго! И тогда я наверняка пропущу вечерний выпуск популярного советского ток-шоу 'На добраныч диты' в 20:45, не говоря уже о любимой с армейских лет информационно-развлекательной программе 'Время'. После потерь священных папирусов любимого конспекта такого удара я уже просто не перенесу!

— Все, достал! Сел в угол и прикрыл варежку! Следующий.

Второй круг закончен. Начинаем третий, и надо думать — последний. Стартуем на финишный забег. Я тяжело поднялся и перебрался ближе к допросному столу.

— Я следующий. Караваев Витя.

— Так ты говоришь, никто на тебя не нападал?

— Никто на меня не нападал.

— А почему убежавший гражданин согласно показаниям свидетелей всех их держал на улице, а именно тебя — да и пропустил в туалет? А? По блату что ли?

— Не знаю. Наверное, потому что я ему слово волшебное сказал. Вежливое. Вот он и пошел навстречу воспитанному подростку. А профессор, так тот сразу кричать стал на человека. Громко. Вот и завязался конфликт! У парня, видно с психикой чего-то не того, вот и обиделся. Как это говорится... впал в состояние аффекта.

— Тоже дурку включил, студент?

— Ничего я не включал. Вы спросили, я ответил.

— Ответишь еще у меня. Перед Законом!

— Я что, против? Когда вы уже меня отпустите?

— Когда надо, тогда и отпустим. Разберемся вот...

— Так разбирайтесь.

— Покомандуй тут! Фарцуешь?

— Чего?

— Спекулируешь? Марки, значки, монеты?

— Побойтесь бога! Вы ж меня обыскивали.

— Чего тогда с коллекционерами терся?

Откуда знают? Следили что ли?

— Просто смотрел.

— Просто! — передразнил меня милиционер. — Все у них 'просто'. Нож твой?

— Не мой.

— Внимательно посмотри.

— Не надо его ко мне двигать. Что я дурак его трогать? Не мой, говорю!

— Ладно. Экспертиза покажет.

— Ага, и тест ДНК в придачу.

— Чего? Какой ДНК?

— Так... в кружке 'Юный помощник милиции' рассказывали. И в 'ДНД' тоже. Где, между прочим, я уже как год добровольно и сознательно состою. Как отличник, комсомолец и староста группы судостроительного техникума. Прохожих, между прочим, от хулиганов охраняем. Два раза в неделю. Вы проверьте!

— Проверим. В угол пошел. И прикрыл там свою... И молча посиди там пока. Следующий!

Я убрался восвояси.

Уселся рядом с громилой. Тот недовольно зыркнул в мою сторону и отодвинулся... на целый сантиметр. Дальше двинуться ему площадь табурета не позволяла. Тогда он еще и отвернулся демонстративно, гордо вскинув голову. Тоже мне, цаца какая!

Да плевать мне на него.

Где же моя тетрадочка сейчас гуляет? Лишь бы тот наркот не выбросил ее куда-нибудь по дороге. Пусть он ее пока еще подержит, ну, пожалуйста! 'Волшебное' же слово! А я как-нибудь попытаюсь это чудо сутулое отыскать. К примеру... через громилу.

А чем черт не шутит?

— Слышь, большой, — шепнул я, качнувшись к здоровяку. — Разговор есть.

Тот презрительно покосился в мою сторону. Промолчал высокомерно.

Можно подумать, это я от него огреб! А не наоборот.

— Ты это... извини, если что. Защищался я, не со зла. Ты ж не знал, что я спортсмен. И дружок твой тоже... не знал.

— Я тебе... кишки намотаю, — скрипнул громила чуть слышно. — Ноги повыдергиваю, падло. Руки...

— Беса не гони, — перебил я его шёпотом. — Наехали по беспределу, вот и получили ответку. Теперь уже все. Ушел поезд, проехали. Я ж не сдал тебя ментам! Чо не так-то? Или хочешь срок за 'хулиганку'? А то и 'разбойную' пришьют, этим 'околоточным' только намекни! Знаешь, как рады будут лишнюю 'палку' застолбить?

Здоровяк обиженно засопел.

А ведь сказать-то ему и нечего! Ежели по понятиям...

— Тебя 'Пестрым' кличут?

— Откуда знаешь? — он удивленно повернулся ко мне.

— Эй, там! А ну, кончай разговоры! — загремело из-за начальственного стола в дальнем углу. — Пестров. Караваев. Вас касается! В клетку посажу.

Которой здесь нет.

Напугал, что называется, ежей...

— Знаю, — шепнул я сквозь сжатые губы, не поворачиваясь. — Сорока на хвосте принесла! И земля слухами полнится.

'Пестров' — 'Пестрый'. Тоже мне бином Ньютона.

— А ты кто? — громила тоже старался не шлепать заметно своими 'пельменями' дабы не раздражать 'портупею'. — Обзовись.

— А я... 'Дед'. Не слыхал?

— Не слыхал. Какой масти?

— Фраерской.

— Гы-гы!

— Пестров! Ты точно сейчас допросишься!

— Молчу-молчу, гражданин начальник.

— Еще одно слово...

Пестрый молча пошлепал себя огромной ладонью по губам. Запечатано, мол.

Я выждал паузу.

— Так будет разговор?

— М-м...

— Где?

— У... щи... ын-це...

Не, ну это уже перебор с конспирацией! Ничего не разобрать в этом шифре.

— Не понял. Что ты там це-каешь?

— Ху... Счи... Кын... Це...

— Хрущи?

— М-м... В кын... Це...

— В конце? В конце 'Хрущей'? За Хрусталкой? Где бетонка заканчивается?

— Да!

— Все, Пестров! Доигрался. Сюда иди! — по столешнице звонко шлепнула резиновая дубинка. — А я тебя предупреждал. При свидетелях! Кравцов, Доренко, тащите этого болтуна поближе. Сюда, на свет.

— Все-все, начальник! Не надо аргументов. Стой, не хватай. Я сам... Ай... Ой... Начальник... Все... Хватит... Я понял-понял... Ой... Ай...

Бьют, заразы людей, почем зря.

А профессор-то как радуется — расплылся в улыбке. Такая вот у нас интеллигенция. Бездушная и двуличная. Чувствует, что минует его чаша сия. У советских милиционеров чуйка — кого можно приводить в чувство вручную, а кого и не стоит. К слову, я, как юный студент нахожусь в пограничной зоне возможностей — с такими молодыми и социально малозначимыми для страны персонажами, как правило, не цацкаются. Просто сейчас веду я себя 'правильно', да и козырей накидал — отличник, комсомолец, 'добровольная народная дружина'. Создал идейный барьер, так сказать. И со мной пока еще не все понятно.

А с явным бандюганом, да еще и дурно пахнущим мочой — чего церемониться-то? Это лет через двадцать все во вселенной диаметрально развернется и бандиты кое у кого в погонах станут лучшими друзьями. А пока на лицо полная гармония во взаимоотношениях с преступным элементом: если не посадят, так отмудохают от души. Народная социальная справедливость. Я бы сказал — народно-милицейская. А что, милиция — не народ что ли?

Нечаянно вспотевшего и покрытого девичьим румянцем громилу усадили рядом.

— Караваев, ты следующий!

— Я уж полчаса как молчу.

— Вот и молчи... дружинник. А не то...

Ну, уж дудки. Не дождетесь, садисты, юного комиссарского тела. Все что надо я уже от здоровяка услышал. Теперь слова не произнесу!

'Хрущи', стало быть? Так-так-так.

Когда же они нас отпустят?

Фараоны!

Глава 6

ХРУСТАЛКА

'Хрущи'.

Хрустальный мыс, Хрусталка.

В ноябре — унылое, сырое и холодное место, продуваемое всеми морскими ветрами. Зато летом — самый любимый и посещаемый городской пляж! Потому что в центре. И потому что весь забетонирован, что некоторым отдыхающим очень даже нравится. Особенно тем, кто за долгий летний сезон уже устал вытряхивать песок и гальку из трусов и лифчиков. И тем, кто любит прыгать в воду 'с бетонки', демонстрируя окружающим чудеса пляжной акробатики.

Особым шиком считается при этом еще и... 'заглушить шляпу'.

О! Это целый обычай.

Ритуал!

Я просто долгом своим считаю остановиться на этом феномене чуть подробнее.

'Заглушить шляпу' — это, други мои, процесс, являющийся священнодействием, никак не меньше. Таинство! Сакральная традиция, образующая одну из центральных скреп пляжной субкультуры невообразимой общности людей, собирающейся летом на замкнутом и не очень большом пространстве под названием 'пляж Хрустальный'. Невообразимой — потому что немыслимо представить себе мирное сосуществование в полураздетом состоянии оголтело хулиганской молодежи с крепкими икрами и дурными манерами, и чопорных высококультурных старушек в головных уборах из соломы с широченными цветастыми полями, назначение которых — обозначать в пространстве зону личностного комфорта пляжной аристократии. Вид у старушек, как правило, всегда такой, словно в мире все создано исключительно для них. И они, лишь только они — главная достопримечательность города и пляжа

А это уже... вызов!

Поэтому громоздкие украшения на почтенных головах исключительно уважаемых дам неожиданным образом превращаются в главную и вожделенную цель всех пляжных отморозков. В средство самоутверждения и реализации юношеских амбиций! Иными словами, это и есть те самые пресловутые 'шляпы', которые непременно нужно 'заглушить', прыгая в воду с бетонки. В том смысле, что... обрызгать. Захлестнуть водой. Облить. В идеале — сбить соломенную конструкцию с высокомерной седой головы грамотно пущенной волной, образующейся при нырянии в воду. Можно даже сказать — волной узконаправленного кумулятивного действия. А это уже, на секундочку — высший пилотаж пляжного хулиганства!

Искусство.

Потому что... думаете это просто? Глубоко ошибаетесь!

Вслушайтесь только в терминологию: вот как называются основные варианты входа в водную гладь юного хулиганского тела — 'бомбочкой', 'колдыбой', 'козлом', 'унитазом', 'топориком', 'крокодилом', 'якорем', 'тазиком', 'бабкой-партизанкой', 'слепой Акулиной', 'безмозглым Меллером', 'обрывом', 'разворотом', 'подскользнулся', 'школой', 'Ялтой' и даже... 'Олимпиадой 80'!

Каково?

И нет тут никаких дилетантских 'ласточек', 'рыбок' и всяких прочих пресноводных 'солдатиков'. А ведь это я перечислил только элементы индивидуальной программы. Так сказать — подвиги одиночек.

'Безумству храбрых поем мы песню!'

Все же 'шляпы глушат', как правило, сообща. Можно сказать, в составе преступной группы лиц по предварительному сговору — при участии от двух злоумышленников и более. Причем коллективный акт агрессии происходит гораздо чаще: на группу труднее натравить местного милиционера, изнывающего от жары в деревянной будке у входа. Этого стража порядка, который тут один аки перст, одного на всех безобразников хронически не хватает. Да если честно, он и сам по возрасту не далеко убежал от местных преступников — из ментов сюда только 'зеленых' и ставят. Отстоит такой смену, тут же форму скинет в будке и... вперед! Разве что сам старушек не глушит.

Хотя...

Самая распространенная стратегия, так сказать, излюбленная метода ныряющей стаи называется — 'накрыть козла унитазом'. Живописно, не правда ли? Под этим закодированным шифром кроется банальное нападение на 'шляпу' в составе пары злоумышленников: 'козел' 'греет воду', то есть, ныряет первым — сгруппировавшись в полете резко перед самой водой раскрывается вниз головой, а 'унитаз' летит сразу же за 'козлом' в считанных сантиметрах от животного и, извиняюсь за анатомические подробности — задницей вперед. Именно он и формирует ударную волну, призванную 'глушить' объект.

Если того же 'козла' накрывают 'колдыбой' — антипод козлиного способа: летишь открытым, а перед самой водой группируешься — волна получается узкой и целенаправленной. Что и требуется... в отношении персонально выцеленной жертвы. А накрытие 'козла', скажем, просто 'бомбочкой' — группировка пятками вперед — лупит веером брызг по широкой площади. Это — оружие 'массового поражения', хоть и не такое точное в плане кучности попадания. А сам 'козел' или, скажем 'крокодил' вообще могут брызг не оставлять. Это, смотря под каким углом входить в воду. В любом случае, если рядом со 'шляпой' — почтенную бабушку можно просто напугать. Некоторые 'шляпы' от неожиданности сами ныряют под воду, вызывая при этом дикий восторг у болельщиков этой увлекательной забавы.

Феерично!

Фу-ух... и это я только прикоснулся к самой-самой верхушке айсберга. Ежели шире и глубже — тут целая наука. Индустрия развлечений. Фабрика грез!

Хочется возопить: 'О! Бедные старушки'.

А вот и нет.

Старушки, может быть, и бедные, но тоже не лыком шиты. Они прекрасно знают правила этой увлекательной игры и умеют за себя постоять. К примеру — заблокировать лесенку, по которой мерзавцы выбираются на сушу. Для этого достаточно трех дам — по бокам и в центре. 'Свиньей'. Оппонирующая фракция дружно держится за поручни, шевелит угрожающе массивными ного-плавниками и не выпускает негодяев из воды, дабы 'не прыгали там, где люди'. Злоумышленникам приходится либо грести к другой лесенке, что метров за тридцать, либо, кто покрепче, подтягиваться на скользких бетонных ступенях. А это неприятно. И неудобно. А главное — ломает весь темп и азарт развлечения.

В этом процессе должна быть легкость!

Некоторые обиженные старушки могут просто в воде заехать обидчику в ухо. Случайно. Порой, что и под водой угостить плюхой в область промежности, словно матерый спортсмен-ватерполист. Да-да, кто не знал — под водой они дерутся. С учетом весовых преимуществ обиженных дам — получается довольно аргументированно. Но это бывает редко.

Самое простое, что напрашивается — устроить банальный скандал.

Вербально. Чтобы не сказать 'орально':

— Безобразие! Невозможно это терпеть. Здесь люди отдыхают. Они портят нам весь отдых. Люди, позовите милицию! Ми-ли-ци-я!!!

Не всегда, но срабатывает.

Раз в неделю 'зеленый' страж в звании младшего сержанта психует и реально 'арестовывает' одного из негодяев. Того, кого успеет ухватить за голый мокрый локоть. Все это выглядит очень комично. Дежурный отводит нарушителя прямо в трусах в свою деревянную будку, сажает внутрь на табуретку и перегораживает вход деревянной шваброй. Дамочка в подмоченной шляпе, разумеется, стоит тут же.

— Сейчас мы с вами проедем в участок и составим протокол, — пугает даму хоть и молодой, но уже хитрый дежурный. — Одевайтесь.

— А может, как-то без протокола? — естественным образом тушуется пострадавшая. — Может здесь?

— Здесь нельзя. И без протокола нельзя. Вас обрызгали? Обрызгали! Вон у вас даже капельки на... шляпе остались. Капают. Напишем нарушителю порядка письмо в школу, в техникум. Ты где учишься, салабон?

Салабон сидит мышкой, грустно понурив голову, и демонстрирует всю Скорбь этого несправедливого мира. Разумеется... не отвечает. Не его ход.

— Ой, отпустите его. Он уже раскаялся, — начинает тараторить дамочка, — он больше не будет. Я за него ручаюсь,

— Точно ручаетесь? Эй, хулиганье! Не будешь больше безобразничать?— спрашивает милиционер. — За тебя люди... просют.

— Он не будет, не будет!

— Ладно, барбос. Уж больно заступники у тебя напористые. Еще раз такое вытворишь, сообщу куда следует. И на пляж пускать не буду! Тебе понятно?

И сержант снимает с прохода швабру.