Следы в звездной пыли

Приободренный, я вышел из забегаловки, игнорируя недовольный окрик хозяина — искренне возмущен, что кто-то посмел не заплатить в этом царстве честности — и зашагал к контрольно-пропускному пункту на въезде в закрытый квартал.

Ощущение десятка направленных взглядов и нацеленных орудий защекотало сознание — не самые приятные чувства. Солидной толщины металлические ворота практически бесшумно откатились в сторону — автоматика не требовала паролей и отзывов. Датчики моментально обработали телеметрию, фотографии, удаленно считали ДНК, рисунок радужки и отпечатков, сравнили группу крови — это куда надежнее пластикового пропуска. Медальон, украденный хвостатой воровкой, не требовался — он служил ключом в сам город. Внутри комплекса работало много вполне обычных людей — не станут же им выдавать амулеты производства Самого.

— Цель визита? — прохрипел динамик после того, как за мной сомкнулись ворота. Впереди виделись еще две линии стен — и только за второй из них дежурили люди.

Стандартный вопрос для посетителей-людей, заданный людьми же. Я игнорирую этот вопрос и его копию, терпеливо повторенную с толикой угрозы через десяток секунд, и спокойно захожу за поворот. Каждое мое движение сопровождают прицелы орудий, но пока мой доступ позволяет мне двигаться по предназначенному потомкам маршруту.

Следующая остановка — возле бетонной колонны освещения, самой обычной, одной из десятка таких же, что высятся через равные промежутки по всему периметру. Я на секунду замираю, пытаясь припомнить правильный набор нажатий на еле заметные отметины бетонной плоскости. Колонна принимает первую же попытку, часть бездушного бетона откидывается вниз, обнажая сенсорный экран с требованием ввести пароль. Когда-то Основатель любил разводить секретность, а ныне это просто традиция — одна из сотни. Будто бы сильного противника остановят пароли и тайные ходы. Лично мне нравится чувство сопричастности к чему-то великому и таинственному, потому ввод двадцатизначного пароля не вызывает раздражение.

Земля вокруг колонны проваливается узкими высокими ступеньками, круто уходящими вниз. Где-то под ногами зажигается тусклый оранжевый цвет. Забавно, но для стороннего наблюдателя человек просто исчезает, стоя на месте — на десяток секунд включается светоискажающая завеса, а стоит ей пропасть — человека уже нет на месте. В свое время множество противников сломало зубы над загадкой телепортации. Говорят, Основатель знатно повеселился, скармливая противникам дезинформацию и продавая "секретные бумаги" через третьи руки. Враги потеряли миллиарды, но так и не поверили в потайной ход. Еще забавнее то, что настоящий телепорт у Основателя все-таки был.

Механизм лестницы зашумел над головой, поторапливая спуститься быстрее — медлительные обречены на падение с высоты нескольких метров. Не особо больно, но весьма неприятно.

Ступени вились вокруг колонны до мраморного пола огромного зала. Под словом "огромное" подразумевается титанических размеров объем, пронзенный сотнями колонн, дальняя часть которого теряется во тьме неосвещенной части — даже для моих глаз. То, что таится во тьме, создает ее суть, откровенно пугает — я чувствую жизнь внутри. Первый признак произошедших во мне перемен — раньше я лишь равнодушно скользил взглядом по излишне помпезному залу, созданному будто бы для великана и призванному внушать трепет перед владельцем города. Теперь же я почти не сомневался, что этот самый великан действительно существует.

К счастью, мне надо в небольшую дверку, замаскированную под барельеф ближней стены, а не в сердце мрака противоположной стороны. Вполне возможно, есть и другие входы, но для меня открыт только этот.

Неслышно отворилась створка, пропуская в тускло освещенный коридор с кроваво-красной дорожкой на ней. Сотня шагов вперед отделяет от очередного выхода — на этот раз в то, что можно назвать условно "приемной" Основателя. Поворачиваю круглую ручку, толкаю массивную дверь от себя и с досадой останавливаюсь на самом пороге — к сожалению, сегодня я не один в небольшом холле с десятком диванчиков, расставленных попарно лицом друг к другу. Соседство не особо приятное — на четырех диванах разместилась малая стая из шести оборотней со Старшим во главе. Вполне разумная предосторожность с его стороны — и дело не в охране и силе стаи, а в характере этого помещения. "Приемная" вовсе не является таковой — просто это помещение открытой секции, максимально часто посещаемое Основателем. А зачем сюда может прийти гениальный ученый? Как вариант — за новым подопытным, так что волчонок абсолютно верно страхует свою шкуру аж пятью заменами. У меня же вместо живой альтернативы есть сердца демонов — куда более интересный объект для исследования, чем какой-то потомок второй линии.

Да, мы боимся грозного предка, боимся мрачных легенд, что окутывают его, приносим ему интересные вещи и личностей, опасаясь попасть на хирургический стол самим, но посещения и риск стоят того. В обмен, Основатель может решить практически любую проблему, словно пустяк. Правда, я бы не стал слишком часто злоупотреблять его гостеприимством — слишком велик шанс, что назойливый посетитель просто надоест и отправится вглубь лаборатории совсем в ином качестве, чем планировал. Чуть легче Старшим — с ними Основатель даже снисходит до бесед, поговаривают, а то и может дать поручение — с очень немалой платой.

Когда-нибудь, я тоже стану старшим — если нынешние соизволят сдохнуть. Есть в механизме наследования некий сбой, или же заложенная прародителем особенность — только самое старшее поколение обретает невероятную силу и способно использовать особые умения, пробуждая память о них в своей крови. Возможно, ломается некий психологический барьер, но вряд ли — я как-то пытался уверить себя, что Старшее поколение нашей Матери вымерло — сам подготовил 'факты гибели' и медикаментозно отбил себе память, но никаких изменений не произошло. Или, быть может, просто не смог поверить? Пока же — я все еще один из многих, а значит, постараюсь не идти на конфликт и отсяду подальше.

Не удалось — свора тут же приметила меня, стоило шагнуть внутрь.

— Кого мы видим, — преувеличенно радостно затявкал щенок из свиты, сидящий по правую руку Старшего. — Кровосос!

Щелкнул рассекаемый воздух, ударила по ушам тишина, мгновением позже развеянная глухим ударом от падения отсеченной головы на мрамор пола. Не сдержался, есть такой порок.

Усилие воли — отделенный от ладони клинок соединяется с рукой и преобразуется обратно в большой палец. Хм, раньше это давалось куда с большим трудом.

Раньше такой демонстрации хватило бы, чтобы стая поджала хвосты и заткнулась, но со свитой Старшего произошел полностью обратный эффект — волчата оскалились, трансформируя нижние челюсти, и просительно уставились на босса. Одно его слово — и понесется потеха.

В мою пользу идет то обстоятельство, что Основатель очень не любит, когда выясняют отношения в его доме. И разбираться, рассуживать правых и виноватых он не будет.

Старший поднял руку, давая знак свите успокоиться.

— Забываешься, Низший, — лениво выплюнул он, закидывая ногу на ногу. — Теперь ты мне должен.

Было бы эффектно выкинуть к его ногам мелкую монету — но увы, карманы были пусты.

— Нарожаешь новых, — равнодушно ответил я, не собираясь демонстрировать слабость. То же мне Старший — наверняка сотое поколение, волки дохнут часто.

Вожак недобро щерится и одним движением трансформируется в огромного волчару, разрывая в процессе трансформы дорогой пиджак на себе. Говорю же — ни мозгов ни тактики, как он собрался разговаривать с Основателем, если выживет? Голым?

Рядом корчится в трансформе свита — гораздо дольше, гораздо болезненнее.

Я припомнил, как преобразовывалась моя обманщица — куда быстрее этих щенков, но ощутимо дольше Старшего. Еще одна деталь представления?

Меж тем, морда зверя-вожака поднялась ввысь, тело вытянулось, присев на задние лапы, а из глотки вырвался длинный волчий вой. И вот тут меня действительно пробрало ощущением близкой гибели — прямо в потолке над нами протаяло ночное небо с яркой полной луной, а плечи будто бы придавило тяжелой бетонной плитой.

— Убейте его, — командует измененная вурдалачья глотка.

Секундой позже в воздухе мелькнули две размытые тени — настолько быстро и стремительно, что мне пришлось отпрыгнуть обратно в коридор, хлопнув дверью перед мордой первого волка. Тут же зачарованная дверь содрогнулась от удара невероятной силы — обычная, даже металлическая, наверняка бы уже была разорвана или промята, но в доме Основателя все было... основательно.

Пока враги бесновались, кидались на плоскость двери, рыча от ярости, я смог проанализировать ситуацию. Первое — вожак оказался умнее и осторожнее, чем мне показалось, и остался на месте в момент нападения, предпочитая оценить боевой потенциал соперника. Второе — один из волчат так же не отходил от вожака, оставаясь слева и чуть сзади от Старшего. Третье — ручку волчьей пастью не открыть и не перекусить, а значит один из волчат должен будет обратиться обратно в человека. Итого — двое вместо пятерых и шанс забрать третьего до того, как он трансформируется обратно. Мелочи, если бы не непонятная магия Старшего, усиливающая их и ослабляющая меня.

Я дождался проворота ручки и пнул дверь, вложив в удар всю силу. Створка снесла человеческий силуэт куда-то в центр зала, закинув за спинку одного из диванов. Резко убрал ногу и прижался к стене, преобразовав руку — в узкий проход коридора тут же впрыгнула волчья туша, пролетев мимо меня с поскуливанием от обиды промаха и боли от удара пяти острых клинков-пальцев, располосовавших живот во время полета. Увы, это задержит соперника буквально на пару минут, пока регенерация не затянет раны. Добить его уже не могу — в ноги уже бросается второй, стремясь оторвать пастью ноги. Прыжок вперед и вверх вносит меня внутрь комнаты, но в следующий миг сильнейший удар слева сносит в сторону — Старший выпустил в бой резерв. К счастью, удается избежать пасти, но когти твари все же проходят по спине, превращая дорогой костюм в тряпку и оставляя длинные рваные шрамы на коже. Враг падает одновременно со мной, перекатывается, ловко вскакивает на лапы и прыгает сверху. Словно в замедленной съемке, не смотря на невероятную скорость волка, смотрю, как тяжелая туша падает прямо на меня. Успеваю перекатиться вбок за миг до того, как когти с клацаньем и искрами соударяются о мрамор пола. Мохнатая туша слишком близко, чтобы размахнуться и ударить достаточно сильно, но я все же пытаюсь достать тварь, заметив, как другой волк уже готовится перехватить меня в случае очередного прыжка — пока же ему мешает туша соратника. Мой удар лишь оцарапывает шкуру. Где-то в центре комнаты, там, куда упал самый первый волчонок, уже слышны звуки трансформы — шансы падают каждую секунду.

Ярость и желание жить, так знакомые по времени заточения в лабиринте, сжимают ладонь в кулак, словно цепляясь за нечто незримое, и требовательно тянут это нечто на себя — как было это у ледяной стены, в тот самый день, когда удалось добыть из нее воду. Вместо воды, из волка выхлестывает темная кровь, на мгновение застывая сотнями капель в воздухе, чтобы застыть кровавым облаком рядом со мной. Обескровленная туша в полной тишине моментально стихнувшего боя, медленно опадает на бок. Мастер не обманул — мои умения перешли в этот мир. Волчья кровь, подчиняясь моей воле, принимает на полу форму шести вписанных друг в друга грамм — так ее много. Магия пробуждается в помещении, через кровавые пентаграммы взывая к теням предков, выравнивая мои шансы в схватке. Слабость уходит, раны мгновенно зарастают. Ощущение поддержки за спиной — шесть незримых соратников стоят на шаг позади. Они вступят в бой, когда посчитают нужным — увы, я не Старший чтобы распоряжаться ими — но одно их присутствие дарует уверенность.

Неторопливо встаю на ноги, поправляю обезображенный дракой костюм и двигаюсь в сторону Старшего, до этого момента наблюдавшего за боем, как за детской потехой. Чувствую опасность справа — еще один волчонок бросается на меня, но я уже не пытаюсь бежать от боя. Время испытать все приобретенные возможности. Шаг навстречу, резкое движение ладони, и еще один оборотень падает вниз высушенным чучелом, его же кровь летит в мою сторону — не совсем удачно получилось. Привычно тянусь за силой демона, желая сжечь угрозу и без того потрепанному костюму, но внутреннее движение поиска — словно третьей рукой внутри себя — некстати натыкается на золотой куб Мастера. Это приносит совершенно неожиданный эффект — мир вокруг застывает. Красной полосой блестит волчья кровь в воздухе, своим краешком уже задев меня, застыл в угрожающей позиции Старший, приготовился к атаке последний оставшийся волк — словно кто-то остановил вечный маховик времени. Я тоже не могу пошевелиться, но способен мыслить, думать и чувствовать. Все еще удерживаю 'внутреннюю' руку возле золотого куба, не желая разрушать магию происходящего, и пытаюсь продумать свои дальнейшие действия. План не выглядит очень уж сложным — последнего волчонка я заберу в любом случае, но убить Старшего будет гораздо сложнее — магия на них практически не действует, таких нужно разрывать на мелкие части и несколько дней тщательно сжигать, пытаясь перебороть невозможную регенерацию. Пытаюсь найти что-либо, что сможет мне помочь, восстанавливая в памяти обстановку вокруг себя — тщетно, везде кожа и дерево, а тот металл, что можно было бы использовать, невозможно выломать — тут все нерушимо. Моих же когтей тут будет недостаточно. Задерживаю взгляд на кровавой полосе, плеснувшей на край руки и ловлю себя на очередной безумной мысли. Впрочем, именно такие идеи и спасали меня в темнице. Решившись, запускаю механизм преобразования тела, но не внутри себя, а на алой полоске крови, требуя чужую кровь обрести твердость и остроту. Некоторое время ничего не происходит, но через силу и волю я буквально продавливаю необходимые изменения и с удовольствием смотрю, как в атмосфере замершего времени меняется структура волчьей крови, как корежит форму, пока жидкость не принимает форму простого клинка с рукоятью — вполне обычного оружия с односторонней заточкой, если бы не черно-алый цвет металла и десяток рун на его поверхности. Полюбовавшись творением своей воли, я убираю 'внутреннюю руку' от золотого куба. Мир моментально оживает ревом зверя, шумом рассекаемого воздуха и глухим звуком удара располовиненной надвое туши — клинок легко перерезает хребет твари из молодых. Я жду атаки очередного врага, замерев и слегка склонив голову над трупом волчонка. Алое лезвие прижато к бедру — не хочу демонстрировать лепесток, предположив, что Старший мог и не заметить причину гибели последнего из его свиты. Или не поверить в нее.

Но вместо атаки произошло то, чего я совершенно не ожидал. Нет, противник не преобразовался обратно в человека, не принес извинения и не сбежал с места боя. Впрочем, я согласился бы на боевую ничью, но сегодняшний день, начавшийся пленением и завершившийся бойней, был явно против меня.