Следы в звездной пыли

Когда-нибудь, в наш мир придет некто достаточно гениальный, чтобы разделить время на эпоху до него и после. Такое уже бывало, хотя имена большинства забыты — течение лет размывает все.

Имя нового гения не забудут никогда. Как и то, что он сотворил из своих детей.

Люди назовут их вампирами, оборотнями и сиренами, черпая имена в старых сказках. Легенды оживут, выбираясь на улицы мегаполисов.

Эпоха даст континентам второй слой хозяев, поверх всех границ. Гению же будет наплевать на деяния детей. Впрочем, эта история не о нем, а как раз о потомках. И о древнейшей забаве — когда один бежит, а второй догоняет. Эпоха для этого занятия не играет роли, мотивы вторичны, расстояния не важны — второй обязательно должен поймать первого. Хотя бы ради того, чтобы понять — что делать с жертвой дальше.

Часть один. Особенности чайной церемонии для демонов S класса.

Глава 1

Волна потревоженного воздуха разогнала дымку сна. Боевая трансформация обратила пальцы в когти, но остановилась почти сразу же — я дома, я все еще победитель. Прекрасная девушка в легкой полупрозрачной накидке, вышагнувшая из постели секундой ранее, тому подтверждение.

— Мне понравилось быть в плену, — В голосе сытое довольство и легкая ирония. Она заметила мое пробуждение, даже не оборачиваясь — слух у ее вида феноменальный.

Пленница подошла к окну и нарочито медленно потянулась вверх, замерев на мгновение. Столько лет прошло, а тень женской фигуры на фоне яркого окна остается самой прекрасной картиной на свете. Девушка прогнулась в пояснице, положила ладошки на подоконник, рассматривая что-то на улице, и слегка напрягла плечи.

— Даже не думай бежать, — лениво посоветовал я, — Даже перекинуться не успеешь.

Пленница досадливо дернула плечиком и, мне на зло, выпустила хвост — милый, серебристый волчий хвостик там, где находится основание позвоночника у нормальных людей. Дразнит. Впрочем, этой ночью мне даже понравилось, с хвостом и ушками-то.

— И не надейся, — фыркнула она, как-то уловив мой настрой. Одно из благословений Основателя — чувствовать запах чужих эмоций.

— А я чувствую иное, — мурлыкнул я на манер кошачьих, отчего девушка тихо зарычала, пряча за показным гневом свое смущение. У моего вида тоже есть благословение — видеть порывы души.

Иногда мне кажется, что Основатель намеренно раздавал схожие таланты всем линиям своих потомков, чтобы не обидеть Матерей. Иные умения закрепились в памяти крови, вторые, менее полезные для выживания, не использовались и слабели. С каждым веком каждая ветвь наследников Основателя все больше отличалась своими умениями от сводных братьев и сестер, специализируясь, чаще всего, на чем-то одном. Волки на охоте — чутье, звериная трансформа и живучесть. Ведьмаки на убийстве потустороннего — мастерство зачарованного клинка, неуязвимость для порождений нижних сил, хождение по границе мира. Сирены на управлении океаном — и что они там делали, под руководством своей Матери, я даже знать не хочу — еле ноги унес в прошлый сеанс любопытства. Много их, этих ветвей, и у каждой ныне свой козырь. Погулял в свое время Основатель на славу — десяток жен, из них всего три человеческого рода, остальные — демоны. Тот еще затейник.

Меня зовут Акс, и я помню все, дарованное нашей ветви. Я — второе поколение нашей Матери, а не двадцатое-тридцатое, как у ведьмаков, и не трехсотое волков. Благодаря этому, во мне сильна эмпатия, доступно Преобразование и Магия крови, я смогу отследить цель, встать против демона на серых полях изнанки и выйти победителем. Да, я сделаю это хуже и медленнее, чем сделали бы другие ветви — каждое задание по отдельности, но никто их них не сможет выполнить то же самое в одиночку. Поэтому наше поколение все еще живо, через сотни лет после появления на свет.

Возраст — тоже преимущество. И сейчас, через призму веков, я вижу не смертельного врага перед собой, которому вчера выдрал половину глотки, не воительницу, явившуюся по мою жизнь в стае таких же, как она — молодых, безумно смелых щенят, не добычу, доставшуюся по праву сильного. Мне не нужно прибегать к эмпатии, чтобы разглядеть сумятицу в ее мыслях — она тоже не может понять, почему не попыталась перегрызть мне глотку этой ночью. Я вижу, как она борется с долгом и верностью, призывающими отомстить за погибшую стаю, бесконечно спрашивает саму себя — 'а почему она все еще жива?' и куда тише 'почему она счастлива?'. Это не любовь, нет. Все волчата безумно влюблены и преданы только одной — своей бессмертной Матери, оттого так же безумно жестоки ко всем другим. Знаю ли я, что это?

— Тебе показалось, кровосос, — гордый подъем подбородка и движение хвоста, так нелепо выдающий все мысли хозяйки. Через сотню лет она сможет удержать над собой контроль, если доживет, конечно, но пока — движения серебристого хвостика предают ее.

— Вернешься в стаю? — нейтрально спросил я, и тут же хвост резко прижался к ноге.

Вот и ответ. Сила волка в стае, но там — они не личность, а свора. А вне стаи, вне своих, жить они практически не могут — так уж созданы. Просто не могут уснуть — и виною тому интуиция, вроде моей. Любое движение — пробуждение, шорох — пробуждение, пролет бабочки — пробуждение. Затем — гнев, злость, ярость, бессилие победить свою кровь и покорное возвращение обратно в стаю — если примут, конечно. В стае сон нормализуется, древний механизм нашепчет ложь о защищенности и дарует уверенность. Защита в обмен на свободу — это их выбор и призвание. Именно эту философию они несут в города людей, подминая под себя все на своем пути.

Поэтому ей понравилось спать здесь, поэтому и мне понравилась ее компания — мы оба не шумим, абсолютно. Ее сердце бьется в такт моему, теряясь в его звуке, тело недвижимо, кожа шелковая и пахнет диким полем. Она не опасна для меня, а я слишком опасен для ее страхов. Поэтому, отдав мне свою свободу, она может спать спокойно. При этом, пленница остается личностью, а не частью стаи — я ведь не могу указывать ей, о чем думать. Сладкое чувство свободы, даже в таком мизерном количестве.

Мне приятно дать ей этот кусочек — дети нашей Матери не могут жить без свободы, это наша натура. Потому-то мы часто путешествуем, не в силах задержаться на одном месте. Вместе с нами перемещается дух свободы, освобождая наши новые владения от старых хозяев. Мы ведь еще те собственники, но не из-за корысти, а по своей природе. Каждый хищник должен иметь свой ареал обитания, наш — в радиусе десятка километров вокруг, и не важно, где мы, остались ли в этом месте на ночь или на годы. Естественно, конкурируем мы лишь с равными — что нам эти люди?

Вчера стая местных блохастых посчитала себя сильнее и завила права на территорию. Сегодня те, кто уцелел, покинут мои угодья. Если вообще кто-то спасся, кроме красивой хвостатой у окна — ее я приметил в самом конце боя, забрал в тепло дома, состриг шерсть с подсохшей кровью, перевязал, а когда очнулась — позволил зализать раны. Не из-за сердечной доброты или жажды трофеев — мне просто стало любопытно, слишком сильной была молодая волчица. Остальных добил и сжег — с их регенерацией лучше не давать второго шанса. Жестоко? Ни в коем случае. Основатель сказал бы, что мы — это естественный регулятор рождаемости блохастых. Нас мало, чтобы составить им конкуренцию, но даже одного из нас достаточно, чтобы перебить среднюю по силе стаю.

— Я уйду в Изначальный город, — выдала пленница.

— Давай я просто перебью тебе хребет, зачем терять время на дорогу. — предложил спокойным голосом, не дав удивлению пробиться наружу.

Зачем идти в город Основателя, если у тебя нет приглашения? Системы защиты города убьют любого не-человека, через них не пробиться никому. Естественно — она это знала, так что говорить ей это все было бессмысленно. Знала, но была полна решимости.

— Переживаешь? — она повернулась через левое плечо и удивленно приподняла бровь. Гребанное чутье!

— Мне понравилось делать это, удерживая тебя за ушки, — я вновь вернул циничную маску. Вряд ли подействовало — этой ночью партию вел не я. Не в моих правилах делить постель с оборотнями, но любопытство пересилило догмы.

— Если переживаешь, дай мне это! Я верну!— она тыкнула пальчиком в мою грудь. Туда, где лежал, закрепленный особой цепочкой, небольшой кулон.

Да, у меня был допуск в Город. Почти у всех наших он был — мы же не дворняги.

— Прощай. — С такими вещами не шутят.

Касание острия когтя-мизинца подушечки большого пальца другой руки, легкий щелчок окровавленными пальцами, и волна магии подхватывает взвизгнувшую девку и выкидывает за ограду — прямо в таком виде. Не маленькая, догадается преобразиться и раздобыть одежду.

В комнате остался запах дикого леса и чувство легкого недовольства — я так и не спросил ее имя. Впрочем, зачем оно мне?

Следующей ночью, и еще две ночи подряд, я не мог уснуть. Звук сердца слышался глухо, руки постоянно искали что-то, мяли подушку, скидывали ее на пол и вновь поднимали, запах комнаты казался пресным и застарелым. Наследственное желание свободы требовало отправиться в путь. На этот раз оно не вручало в руки разбитый компас с безумно вертящейся стрелкой, а настойчиво предлагало один маршрут. В Изначальный город.

Я целый день ходил кругами по дому, пытаясь вписать появившееся чувство в свою систему мира, когда наконец не понял — это было чувство собственника! Да, я сам подарил ей свободу действия, но ее действия были куда кардинальней — моя вещь решила лишить меня своей жизни, отправляясь на верную смерть! Я просто обязан был помешать испортить мое имущество. Успокоившись, я сжег дом — нельзя отдавать свое, даже то, что тебе уже не нужно — и направил стопы на аэровокзал. В способе передвижения еще одно наше отличие от хвостатых — у стаи нет документов, их транспорт — четыре лапы. Слишком часто родятся новые волчата — как тут обеспечить всех бумажками? А ведь свидетельство о рождении требует посещение детского сада, а затем школы — иначе соцслужбы попросту заберут ребенка из семьи в детский дом для нормального воспитания. Вы представляете себе волчонка в детском садике? А в школе? Потому вожаки стаи и не заморачиваются.

Аэрокар доставил меня к самой границе научного города — дальше не пускали грозные таблички и симпатичные белые пусковые комплексы противовоздушной обороны на горизонте. Тропы рода закрыты, телепортация разорвет любого рискнувшего, подкоп наткнется на скальный монолит. Закрытый город для внешнего мира, самый заурядный для местных жителей и легендарный для детей Основателя.

Интересно, почему мы, произошедшие от одного отца, так ненавидим другие ветви? Может, потому что не можем иметь общих детей? Или из-за недостатка внимания со стороны родителей, которым надело решать склоки меж потомков, дерущихся за их внимание? Скорее — мы просто разного вида, изначально, потому и не считаем себя родственниками и искренне ненавидим конкурентов. Как так получилось, если один родитель общий? Спросите Основателя — добродушный старичок расскажет все что успеет, пока вас привязывают к операционному столу для очередного опыта. Очень шустрый старик, не смотря на все сотни лет жизни. Очень любит науку, говорят.

На самом деле, никто толком и не знает — какой он, этот Основатель. Его и видели единицы — в Изначальном городе никто особо не бывает, кроме Старших. Да и кому нужна Такамия, если потомкам отдан в игрушки целый мир? Естественно, нам никто не простит, если мы что-то в нем сломаем, но за легкие царапины еще никого не наказывали.

Я миновал ограду, для поднятия уверенности в себе вывесил медальон поверх рубашки, и зашагал по просторной бетонной дороге к городу. Взгляд так и норовил скользнуть на бетонную конструкцию в десятке метров от дороги. С виду ее можно было назвать дотом или огневой точкой — вполне уместный объект на границе закрытого города. Сотни таких зданий окружали город по всему периметру, вызывая легкую тревогу у людей внешнего мира, чувство защищенности у простых жителей городка, и настоящий ужас у не-людей — разумеется, у тех, кто был способен думать.

Истинная природа конструкций была направлена против Одаренных, Измененных или Потомков, посмевших приблизиться к легендарному городу без пропуска. Механизм его прост, эффективен и не требует пригляда. Представьте себе демона, пересекшего на свою беду незримую черту границы города. Механизм, созданный Основателем, ловит его сущность — не спрашивайте как — и помещает в сосуд. Следующий демон помещается туда же — в компанию к первому. Что будут делать два заточенных существа? Естественно, жрать друг друга, и разумность, человечность, происхождение — не играют роли. А теперь добавьте в эту жизнерадостную картину то, что поглотивший демона возрастает в силе. Что находится там, в сосуде, через сотни лет после установки? Правильный ответ — создание чудовищной мощи и силы, невольный охранник города. Безумие — скажете вы — что будет, если он вырвется! Есть мнение, что в этом случае у Основателя появится новый слуга — той самой чудовищной силы и мощи.

Впрочем, я здесь не для встречи с Основателем и не для обсуждения защиты города. Если моя собственность успела меня опередить — значит, ей уже полакомились. В другом случае — я смогу засечь ее до достижения города и остановить.

Я перешагнул условную границу и даже сделал несколько шагов дальше, задумчиво рассматривая поверхность под ногами, пока не осознал, что что-то идет не так.

Под ногами был лед, впереди — стена ледяной пещеры, как и за спиной. По бокам — сама пещера, через десяток метров завершающаяся тупиками. Вспышка осознания — и сердце забилось как бешенное, тело приготовилось к атаке, но перед частичной трансформой, пальцами, которые еще не превратились в острия лезвий, сдёрнул медальон с шеи и кинул под ноги — я должен был убедиться. Цепочка с нерушимым кулоном слетела на ледяной пол, следом страшной силы удар каблука ботинка расколол на куски подделку. Обманула! Из груди вырвался рык, не хуже волчьего. Попался! Провела! Но как? Как она смогла обвести меня вокруг пальца? Нападение стаи, перебитое горло, покорность той ночи, театр одного актера у рассветного окна — это не уровень молодой волчицы.

'Старшая?!' — прокатилось по спине ледяное крошево осознания.

Уже нет разницы — я проиграл, а она — победила. Но даже сейчас, я сделаю все, чтобы продать свою жизнь как можно дороже! Свобода до последней секунды жизни, а не страх и отчаяние! Я рассек левую ладонь, парой резких движений, сопровождаемых алыми каплями на льду, призвал заклятие защиты и отступил к ледяной стене, ожидая атаки твари.

— Молодой человек, что с вами? — произнес на чистом китайском низкий спокойной голос.

Чем еще отличаются потомки нашей ветви от блохастых тварей? Кроме знания всех языков мира, разумеется. Знанием, когда нужно говорить, а не биться.

— Простите мое поведение, я никак не ожидал оказаться здесь, — обратная трансформа, медленный поворот и глубокий поклон лысому старику в охристом халате — чистой воды буддистский монах с картинок до Зарождения.

За спиной больше не было стены — пещера продолжалась очередным тоннелем, а значит, передо мной стоял монстр настолько титанической мощи, что я просто не чувствовал ее, не был в силах определить ее пределы, ибо плыл внутри его силы. Пещера вокруг меня — суть его мысли и внутренний мир. Вывод — бороться бесполезно, не мошке желать смерти слона, но лишь мечтать, что слон ее не заметит в своем величии.

— Интересные мысли, — кивнул старик, вовсе не стесняясь их читать.

— А как столь достойный господин оказался здесь, позволено ли мне будет спросить? — какой толк рассуждать об этом молча, если я для него все равно открытая книга?

— Позволено, — медленно кивнули мне — Некогда, сотни лет назад, я услышал о дивном месте, где смогли жить в мире и согласии люди этого мира вместе отражениями силы. Я собрался в путь и прибыл сюда.

Город действительно создавался как место, где могут жить в согласии люди и разумные демоны — без войны, созидая новый мир. Но это было тьму времени назад! В то самое Зарождение, когда Основатель был недостаточно силен и таким образом вербовал свою армию. Теперь же ему просто наплевать на угрозы внешнего мира, и демоны предоставлены сами себе — но вряд ли этот ответ понравится старику.

— Но сотни лет назад система еще не была развернута! — не смог я сдержать удивление, уловив противоречие. Даже если он из того времени — он не смог бы попасть в ловушку, ее просто не было! И кстати, он знает, что такое "система развернута"? Надо бы попонятней выражаться — особенно с таким реликтом.

— Мой путь был долог. Я встречал множество интересных людей, с иными вел долгие беседы, привыкал к ним, строил дома и снимал урожаи, хоронил и шел дальше. — Коридор вокруг поплыл и вновь превратился в первоначальный тоннель, только теперь мы стояли на его середине. — Пеший путь занял больше времени, чем я рассчитывал. Потом я попал сюда и понял, что не хочу идти дальше. Если тот, кто был тут до меня, и те, что явились после, тоже стремятся в город — значит, я ошибся. Нельзя идти дорогой тех, кто делит мир на себя и пищу.

— Внутри города — все совсем иначе, — возразил я.

— Город тоже делит всех на себя и пищу, — покачал головой старик.

И толку спорить с человеком, который видит тебя насквозь? Мне тоже многое не нравится в действительности, но я все таки потомок, потому гордость не даст согласиться с очевидным.

— А вы можете изменить это место как угодно? — заинтересовался я.

— Да.

— Можно тогда кресло и теплый зал с камином? — с надеждой уточнил, искренне рассчитывая на согласие. Коротать в ледяном холоде тысячелетия — не самое приятное существование.

— Нет.

— Почему?

— Ты собрался тут жить? — удивился старик.

— А разве есть возможность выбраться? — с легкой горечью ответил я.

— Конечно!

— Но это невозможно. Еще никто не выбирался! — я бы знал об этом.

— Невозможно, потому что никто не выбирался до этого или невозможно, потому что это закон мира? — уточнил старик.

— Что я должен делать? — сосредоточился я на предстоящей работе. Эдак, надоест ему намекать. Что-то же ему от меня надо, раз я еще жив, а все предшественники — нет.

— А что ты хочешь? — был мне ответ.

Я не стал говорить очевидное — свободы. Тем более, что свобода у этого буддийского монаха может иметь совсем иную форму, вовсе не совместимую с жизнью. Для начала не мешает присмотреться, а просить о свободе можно и после.

Хозяин зала легонько кивнул, то ли признавая логичность моих мыслей, то ли приглашая поторопится с ответом.

Во всяком случае, хоть как-то скрашу бесконечность заточения. Пока он меня не сожрет.

— Пить, — горло действительно саднило жаждой.

— Пей, — кивнули мне на стены ледяной темницы.

Я постарался отколоть часть льда — получилось без проблем. Лизнул прохладную гладь — соленая!

— Морская вода, — кивнул я на льдинку.

— Да.

Шикарный ответ. А в ответ на "Что с ней делать, чтобы превратить в нормальную" мне скажут "Что хочешь", угу.

— Угу, — повторил старик.

— Отлично, — вздохнул я, — Чтобы получить из соленой воды — пресную, надо выпарить воду и сконденсировать пар?

Надеюсь, я не путаю, хотя какая разница — нет огня. Магия крови очень скверно относится к первостихиям, в особенности — к огню.

— Ты хочешь огонь, — подсказал добрый дедушка.

— И два котелка, — с надеждой произнес я. Вдруг будет подсказка.

— Итак, для того, чтобы выпить воды, тебе нужен огонь, топливо для огня, котлы и лед.

— Примерно так, — почесал я затылок.

— В выдуманном мною мире? — подначил дедушка.

— Э-э...

— Не проще ли сразу взять чистую воду?

— Гораздо проще! — категорично мотнул я головой, изрядно раздраженный бестолковым предложением, — А лучше сразу зеленый чай.

— Попробуй для начала с водой, — одними глазами улыбнулся старик. — Потом поговорим обо всем остальном.

Я механически развернулся к стене, недобро посмотрел на лед, и все-таки позволил себе еще один вопрос.

— Уважаемый, а... Зачем это все? — рискнул спросить я, пытаясь вывернуться из бредовой ситуации.

— Нельзя завершить жизненный путь, не оставив ученика.

Странный ответ. Это я, что ли, ученик? Ладно, предположим — все равно тут невесть какое разнообразие занятий.

— А если ученик,... не уложится во время? — я подозрительно посмотрел на ледяную стену. Эдак я ее годы будут взглядом гипнотизировать безо всякого результата.

— У тебя впереди вечность, сжатая в секунду.

— А если не справлюсь?

— Как ты можешь заметить, — старик окинул взглядом пещеру, в которой кроме нас никого не было. — Еще никто не справился. Подожду нового, способного ставить цели и их достигать.

— Так, а куда делись бездари — думаю, лучше не уточнять, — меня слегка залихорадило. Казалось бы — я уже давным-давно должен был умереть в лапах могущественного демона. А нет — дали надежду на спасение, и уже цепляешься за любую возможность, даже самую безумную.

— Все желают свободы, зная, что ее тут не может быть. Но не способны добыть даже воду, стоя на ней.

Зато тут по горло придури сумасшедшего полубога.

— Непочтительность будет наказана, — одернули меня.

' — Придется контролировать свои мысли и скрывать намерения. — Шевельнулась беспокойная мысль. — Гнева такого монстра я не переживу.

— Не переживешь, — подтвердил мастер задумчиво. — Битва с низшим будет наказанием.

— А вы еще не всех съели? — изумился я.

— Зачем мне эта мелочь, — отдернул рукав старик.

— Гурман, — проворчал я и тут же увернулся от бритвенной остроты клинка.

— И это мелочь? — успел я выкрикнуть меж двумя перекатами.

Передо мной рассекал воздух шестью клинками некто, до жути похожий по форме на игральную карту — две человеческие головы, вверху и внизу, руки с клинками, спокойно выполняющие функцию ног. Перевертыш крутился колесом и спокойно влетал на отвесные стены, чтобы зайти за спину. Частичной трансформации хватало, чтобы держать дистанцию, но не для контратаки. А плевать, я не намерен умирать сегодня! Полная трансформа.

Участок пещеры заволокло вязким черным туманом, скрыв с головой фигуру демона. Туман задрожал, словно некто пытался вырваться из него, но словно тонул в киселе. Скованная фигура дергалась под чудовищными ударами, пока не обмякла и не вывалилась на пол безвольной кучей.

А за ней исчез и туман, оставив после себя согнувшегося на коленях меня — в чуть лучшем состоянии, чем поверженный. Мерзкая эта штука, полная трансформа. Кто-то станет рассказывать о переходе материи в энергию и жаловаться на сопутствующие потери, а я просто опишу результат — отвратительные ощущения и дикая слабость, вот что это.

— Слишком скучно, — пронеслось по пещере эхо, — В следующий раз демон будет сильнее.

— Благодарю вас, мастер, — Я с силой подавил матерные слова в адрес местного господина и предпочел отнестись к его словам, как похвале.

— Приятного аппетита.

— Что? — я оглянулся, пытаясь увидеть старика.

— Демон под твоими ногами, съешь его. Или тебе не нужны силы?

— Мы не едим демонов! — Традиции нашего вида отрицательно относятся к поеданию поверженного противника. Охота и схватка предназначены только для игры и удовольствия — тем мы и отличаемся от зверей, по недоразумению ведущему свой род от Основателя.

— Тогда следующий демон съест тебя, — философски произнес голос.

Возле ног, в разорванной грудине монстра, наполовину окутанный паутиной потемневших сосудов, матово отливал синим цветом кубик с гранью пять сантиметров — сердце демона, его суть. Говорят, если оставить его на столетия, демон возродится вновь, а если поить его силой — то и за месяцы. Там находится конденсат силы монстра, свернутый из погибшего духа — все для того, чтобы в горячке боя, даже проиграв, он смог затеряться и иметь шанс воскреснуть вновь. Я с изрядной долей брезгливости дотронулся до кубика — мягкий и теплый, как пластилин. Поднял сердце демона к лицу и откусил с уголка, будучи готовым выплюнуть. По вкусу демон был похож на сырую рыбу — во всяком случае, я так себе представлял. Можно быть привередой в жизни, но не в лапах у безумного полубога.

— Я все слышал. Земляной демон! — торжественно провозгласил хозяин пещеры.

Я все еще не мог подняться на ноги после преобразования, сил хватило на попытку откатиться — да и то без особого толка. Тело рухнуло вглубь льда и отчаянно сдавило, пока под симфонию адской боли не хрустнул позвоночник.

Очнулся я целым и невредимым, там же, на полу пещеры. Одежда — как новая, без единой складочки или капли крови на ткани. Перед носом лежал гранитный камешек, изрядно отдающий магией земли.

Отлично. Вот что будет, если я проиграю. Просто великолепно. Чудное чувство, когда тебе ломают нутро.

— Ты все еще жив.

Ты же жив и можешь сдохнуть еще сотню раз подряд! Все просто шикарно.

— Именно.

Чужая власть над собой бесила до красного тумана перед глазами.

— Ешь, — распорядился равнодушный голос.

Раскрошенный каменный демон неприятно скрипел на зубах, слегка напоминая отвердевшую халву. Я механически двигал челюстями — мне нужны были силы, потому что я очень хотел материться.

— Говорят, с водой идет легче, — участливо посоветовали откуда-то сверху.

— Спасибо за мудрый совет, мастер, у меня просто слов нет, как я вам благодарен! — Елейным тоном отозвался я, давя внутри себя темную волну гнева.

— Уже лучше, — похвалили сбоку, — Но думаешь ты слишком громко. Атака сверху!

Есть мнение, что сдохнуть сразу было бы не самым плохим вариантом. Сейчас я умер уже второй раз, что как минимум было в два раза больнее, чем один.

Через некоторый промежуток вечности, я смог заткнуть источник матерных мыслей в создании, и, доев очередного демона со вкусом курицы (вкуснятина!), вернулся к бедовой стене. Пить хотелось нереально — и не той жижи, что попалась в кубе последнего противника, а нормальной чистой воды.

Я с рыком сцепил пальцы в кулак перед ледяной стеной, словно угрожая ей, а затем резко дернул к себе. Из плоскости буквально выстрелил небольшой фонтан — прямо в том месте, где был кулак. Не раздумывая, я упал на пол, слизывая с соленой поверхности такие вкусные и прозрачные капельки чистейшей воды! Меня не волновал даже первый успех, весь я был на кончике языка, смакующего прохладу и чистоту.

— Мастер, у меня получилось, — уже потом, напившись из специально выдолбленной во льде емкости, отметил я.

— Я вижу существо без мыслей, лакающее с земли.

— Вам виднее, уважаемый мастер. — Сказал я, разгибаясь и вставая на ноги, удерживая чистоту сознания.

— Оно бы даже показалось разумным, если бы понимало, что льда, воздуха и воды вокруг не существует. А оно только что вырвало клок моей силы, обратив в собственное желание.

— Но... — Чуть поплыл я сознанием, пытаясь осознать сказанное.

— Для этого нужно много воли и ярости. — Отметил голос. — После сотни смертей и десятков побед, их оказалось достаточно.

— Так все закончилось? — Поднял я голову к потолку пещеры.

— Но ты ведь хотел зеленый чай?

— Возможно, — осторожно ответил я, сетуя на случайно оброненную фразу.

— Так чего ты медлишь? Добудь чайный куст.

— Что? -Я обвел ледяную пещеру глазами, соизмеряя требование мастера, и пошел на поводу у гнева. — Ты совсем рехнулся, старый?

— Внимание, у нас в гостях два демона! — в голосе чувствовалось довольство.

Вот же дрянь!

— Три демона.

Как же больно умирать.

Глава 2

Довольно сложно делить время на дни и недели, когда нет внешнего ориентира, вроде восхода солнца. Внутренние часы организма сбились еще в первую неделю пребывания в ледяной темнице, отметки на стенах зарастали, одежда не портилась, а вопросы к хозяину этого места всегда звучали одинаково — 'не прошло и секунды'. Борода не растет, ногти и волосы тоже застыли, все органические процессы словно заморожены, спать не хочется. Чувствую, даже через тысячу лет буду выглядеть абсолютно так же, если доживу, само собой. Вернее — если не надоем за это время старику. Или не решу прервать свою жизнь самостоятельно — был и такой вариант, предложенный после очередной моей реакции на смерть. Мол, если надоело — вперед, лишай себя жизни, на этот раз насовсем. Не дождется, но зарекаться тоже не следует. Умирать по несколько раз за день от когтей, жвал, зубов, яда, электричества, холода, огня нового демона, а потом есть то, что от него осталось — не самое приятное дело. Магия помогала слабо — контуры фигур-концентраторов силы, выполненные моей кровью, исчезали с ледяной поверхности почти сразу, а без них мое колдовство выглядело бесполезным шарлатанством против сильного демона, не оказывая ему почти никакого вреда. Разве что дурманить разум противника, подогревая ярость запахом крови.

Вскоре условный счет в битве с демонами пошел уже в мою пользу, сказывался питательный рацион и рост личной силы. Через период, который я назвал бы парой месяцев, я ощутил себя маленьким мальчиком, впервые доросшим до кнопок лифта — не нужно было прыгать, пытаться заползти по плоскости, опираясь ногами, чтобы добиться успеха. Поединки проходили скучно, рутинно, и 'Б' класс соперников уже не казался таким страшным, даже если их было несколько. С моей точки зрения, демоны вели себя неуклюже, перемещались предсказуемо и медленно. Но я не торопился радоваться, ожидая очередную подставу от старика.

Загадка с чайным кустом решалась очень долго. Первый вариант закончился провалом — я пытался добраться до земли, подумав, что растение на льду расти точно не будет. Лед оказался бесконечным — я остановился на втором десятке метров, осознав тщетность усилий. Потом попытался создать плодородную почву из убиваемых мною демонов. Бредовая идея, но была все-таки хоть какая-то надежда. Затея завершилась провалом, так как ни зерен, ни чайной веточки у меня не было — глупо было предполагать, что достаточно будет одной почвы. В один момент я озадачился исполнимостью поручения.

— Дед, а много кандидатов в ученики вообще проходили эту ступень?

— Трое, — без малейшей паузы ответили мне.

— Хреново дело, — посочувствовал я себе и сразу же уловил движение за своей спиной. Да ведь это даже не ругательство!

— Демон 'А' ранга, — голосом хозяина призового пса провозгласил старик.

Плохо — отличие от прошлой ступени не столько в тупой мощи, но и в разумности противника. Чаще всего, этого 'разума' хватает только на удары в спину, но бывают и очень умные представители, способные планировать атаки и создавать ловушки, что делает их в разы опаснее обычных.

Я перекатился вперед, одновременно запуская механизм частичной трансформации и рассматривая зал. Никого не было. Взгляд на потолок — на меня с показной серьезностью смотрит маленькая девочка. Вполне себе милая и безобидная, если бы не стояла ногами на потолке и не прятала левую руку за спину.

— Дед, я ее есть точно не буду, — я сел на пол и обхватил колени руками. Краем глаза заметил чью-то тень, но даже поворачиваться не стал. Если бы это был тупой А-демон, тут же бросившийся в атаку, то был бы шанс на победу. А так — остается ждать очередной смерти и думать о проблеме чайного куста на льду. Нет ни малейшего шанса, уж вы поверьте — мудрость в том числе в том, чтобы не тратить напрасно силы и время.

Рядом уселась в такой же позе девочка, параллельно мне.

— Чайный куст? — уточнил тонкий голосок.

— Ага, — кивнул я, не оборачиваясь.

Я уже привык к странностям этого места.

— Это невозможно, — категорично сообщила демоница, — Поверь.

— Он говорил, троим удалось.

— Ты уточнял, где эти трое выращивали чай? Здесь или на его родине? — нейтральный голос явно содержал второй слой с издевкой.

— А, вот оно что, — с горьким пониманием выдохнул я, — Не догадался.

Вырастить чайный куст на плодородной земле и в ледяной темнице — все-таки, совершенно разные вещи. Видимо, старик действительно обезумел за долгие годы в заточении.

— Я вот спросила, — вздохнули в тон мне, тоже нерадостно.

— Ты сдалась?

— Просто долго и сочно объясняла этому уроду всю его затейливую родословную, пока череда перерождений не превратила меня в это, — в голосе мелькнули ноты раздражения.

Я обернулся, чтобы получше рассмотреть гостью. Бледная девочка лет двенадцати, в простом платье, без обуви — хоть сейчас в фильм кошмаров о заброшенном особняке или жуткой видеокассете.

— А какой ты была раньше?

— Лучше. Сильнее. Взрослее, — односложно ответила она, — Когда ешь демонов — получаешь их силу. Когда они едят тебя — они забирают частичку твоей мощи. Я на грани 'Б' ранга, если интересно.

— И где ты была все это время? Ну, с момента отказа и до этой секунды? — Эдак, скоро и мне предстоит путь туда, раз задача не решима.

— Где-то за границей этой пещеры. Даже направление не покажу — не знаю. Там что-то вроде фермы для демонов. Ц-класс пожирает равных и становится Б классом, Б класс преобразуется в А, А-шки тоже не стесняются жрать друг друга — и все в отдельных загонах, вроде изменяющегося лабиринта.

— Он что, копил все это время демонов? — непритворно удивился я.

— Нет, он производит демонов внутри себя, самых низших, и позволяет им эволюционировать. Начиная от Д класса. Результаты так себе — ни одного разумного.

— Меня тоже откармливает, — нехотя кивнул я, — Судя по твоему визиту, я тоже на уровне нижней планки А ранга.

— А я уже — все, раз появилась здесь, — грустно наклонила голову девочка. — Без разницы, кто победит. Обратно на 'ферму' никто не возвращался, я следила.

— Можно не драться вовсе.

В кои-то веки — нормальный собеседник. Не от доброты, но от скуки и интереса я не стану ничего делать.

— Думаешь, он позволит?

— 'Делай, что хочешь' — его слова, — пожал я плечами, — Мы волны делать что захотим, естественно, если сумеем.

— Он говорил — 'Вольны делать с собой, что захотим', — поправила она.— А не с другими.

Да, такой фразой он сопровождал свою речь о возможности окончательного ухода. Мол — не нравится жить, да кто тебя держит.

— Слушай, а если тебя откормить, ты станешь взрослее? — заинтересованно посмотрел я на нее.

На меня посмотрели недобрым взглядом и вновь спрятали руку за спину.

— Или ты есть не будешь? Демонов-то на всех хватит, — закинул я удочку, — А матерных слов знаю побольше твоего — голодными точно не останемся.

— Куда вероятнее, он выкинет тебя на ферму, как раньше меня, — ушла от ответа демонесса, — Ты же не справился, как и я.

Я не признавал поражение! Легкая волна гнева на безумного деда прокатилась по телу, обращая руки в когти. Хотя стоп... В этот момент совсем другая мысль задвинула гнев на второй план, прошла по голове мятным бризом и чуть с триумфом не вылетела с кончика языка. Ну уж нет, надо получать прибыль из всего.

— А если не выкинет, если я смогу разгадать вторую задачу? — подначил я.

— Уверяю, если ты ее разгадаешь — я пойду на поводу твоих грез, — улыбнулась она, — Но только в этом случае.

Как старик говорил? 'Вольны делать с собой, что захотим'? Я зажмурил глаза, попытался представить тот самый миг полной трансформации, дотянулся до него и всей силой воли попытался исказить. Волна боли прошлась по левой руке, словно та попала под пудовый молот, раз за разом кореживший конечность. Я стиснул зубы и тихо стонал, но не выпускал поводок трансформы из тисков воли. Наконец, боль сменилась тягучей ломотой. По телу проходила волна слабости и опустошенности. Открыл глаза и посмотрел влево — вместо ладони и части руки — зеленый чайный куст, буквально пара веточек с молодыми листьями. Осталось только отрезать и положить на лед, и задание будет выполнено.

— Так что там насчет моих грез, — я обернулся к тому месту, где сидела демонесса, но там никого не было, как и у других стен, на потолке и подо льдом.

— Поздравляю с успехом, — раздался довольный голос старика. — Существо наконец-то догадалось преобразовывать собственную силу в свои желания.

— А где девочка? — я еще раз оглядел все вокруг.

— Ты же выиграл пари? Я вернул ее обратно, чтобы она смогла быстро откормиться, не в ущерб тебе.

— Она может умереть, — с досадой цокнул я.

Я уже добавил демона в список своих вещей и негодовал, что ее могут уничтожить.

— Да и ты не вечен. Мне надоели твое пренебрежение, апатия и капризы. Ныне любой бой закончится твоей настоящей смертью. Прояви усердие.

— Да, мастер, — я все-таки научился сдерживать себя.

Вот только особой радости это не принесло — теперь демоны появлялись постоянно, непрерывной чередой, безо всяких условий. И я до сих пор понятия не имею, зачем меня откармливают.

Третье задание звучало предсказуемо — раздобыть огонь. На голой ледяной плоскости, разумеется, и без шуток с трансформой собственного тела. Кстати, руку мне восстановили, а чайный куст так и остался расти на льду под ногами, принося беспокойство при каждой новой битве — как бы не затоптать в горячке боя.

Физика этого места глумилась надо мной, не давая высечь искру из лезвий, собрать свет линзой изо льда, добыть хотя бы дымок трением нитей одежды. Я наплевал на запрет старика и не пожалел два пальца на левой руке, обратив их сухими деревяшками. Теперь у меня было две бесполезных деревяшки, и не было двух пальцев — урок вышел строгий.

Я пошел путем мистики и силы воли. Медитации до сиреневых кругов перед глазами, удары силой воли по самой реальности, попытки рассмотреть второй слой мироздания, дойти до Границы, хранимой Ведьмаками, и найти ответ на загадку там — продолжались каждое мгновение на протяжении еще одной части вечности. Иногда мне казалось, что я видел нечто совсем рядом с собой, бесконечно близкое и бесконечно далекое. Игры разума демонстрировали миражи других миров, картины чужой жизни и смерти глазами неких людей и существ. Стоило сосредоточиться и попытаться взять их под контроль, как картины рассыпалась песочным замком на мельчайшие крупинки, и не было никакой возможности соединить их снова.

Я изучал себя, ту силу, что появилась во мне после поглощения демонов, пытаясь найти решение, но раз за разом терпел неудачу. Зато набрел на неприятное открытие — сила, поглощенная мною, не хотела быть частью меня, концентрируясь в алый куб с серебристыми прожилками внутри тела. Каждая победа над демоном делала этот куб контрастнее, одновременно усиливая чувство чужеродности того, что зрело внутри. До того я обманывался клочками обретенной мощи, подпитывающей тело и разум, делая их быстрее, сильнее. Но стоило всерьез потянуться к растущему сосредоточию, ощущаемому предгрозовым океаном, как виски сдавливала боль и слабость — оно отказывалось мне подчиняться. Я выходил из себя, волей и яростью вырывая из ало-серебристого сосредоточия силу. Бил по ледяным стенам темницы, превращая их в снежное крошево, затем — в небольшие озера, а после — в жгучий пар. Через мои руки вырывалась чужая сила, отнятая мною у демонов, но так и не взятая под контроль разумом. Любой удар содержал частичку чужой мощи, но даже тысячи их не смогли бы потратить бездну силы, накопленную мною — но так и не ставшую истинно моей.

Демоны сменялись постоянно — они были разными на вид, созданными из стихий, света или смерти, одинаково покорно шедшими на убой. Нельзя назвать поединком слабые трепыхания безумных тварей, не способных даже на животную хитрость. Не смотря на все угрозы мастера, он не хотел моей смерти. С настоящими же А-рангами мне было просто не справится — я знал это, но предпочитал ничего не говорить старику. Меня устраивала слабость противника, меня устраивала жизнь и совершенно бесили нерешенные задачи — своя собственная и навязанная мастером.

Через новую бездну времени пришла мысль, что загадки хозяина этого места созданы не для того, чтобы их решили. Мой разум просто занимали деятельностью, чтобы я не свихнулся от череды пожираемых демонов и продолжал совершенствоваться. А то, что я их все-таки решал, могло быть достойным удивления...

К тому времени я достиг верхней планки А класса, рост силы замер, увеличиваясь на крошечные доли силы после каждого 'завтрака'. Я был силен физически, мою волю штормило от гнева и мощи, появилась регенерация — ко мне вернулись потерянные пальцы, но я все еще понятия не имел, как управлять этой силой осознанно. Возможно, вместе с обретением контроля придет и решение задачи мастера, а может, задача позволит обуздать собственное сосредоточия — мысли шли по кругу, двигаясь то в одну, то в другую сторону. Разум, стонавший от однообразия конвеера убийств, требовал любых действий, способных изменить монотонность настоящего.

Местный хозяин не отвечал на вопросы и не появлялся на глаза, игнорируя угрозы и мольбы. Память крови не знала ответа. Я начал весьма опасную череду экспериментов над собой.

Это было жутко больно — пытаться нащупать путь во тьме, увязывать известные принципы с чужой силой. Наверное, будь тут та девочка-демон, я мог бы узнать хотя бы направление.

Взять силу, сконцентрировать ее в руке — и получить разорванные мышцы. Затем день регенерации, бой с А-рангом, сытный обед-ужин-завтрак, и еще одна попытка — уменьшить отнимаемую из сосредоточия силу, сконцентрировать в руке. С неприятным звуком расщепляется кость на тысячи обломков — силы слишком много, даже на пределе контроля. Я попытался формировать энергию вовне — выходил знатный бардак, преображавший привычную сине-ледяную пещеру в кашу острых обломков, в довершении всего, пронзавших меня насквозь. Мешал силу и магию крови, оказываясь на грани собственной гибели.

И ни лепестка огня, хотя я был готов изжариться ради него.

Вскоре сформировалась идея конфликта — внутри меня сидел демон, которого я просто не принимал, как часть себя. Иногда я давал 'второму я' волю, он в ответ пытался избавиться от 'меня первого' — потому-то каждый опыт завершался так больно. Каждый раз, пожирая сердце демона, я кормил свою вторую часть, усиливая ее, а не себя. Вполне возможен вариант, когда уже он поглотит мою личность. Теперь я понял, почему такие, как мы, не едим демонов — и дело не в пафосе слов и демонстрации превосходства над остальными, а в том зерне пользы, способном сохранить жизнь, что скрывают в себе любые традиции за ширмой мнимых причин.

Мое поколение знало, как бороться с демонами, встав у них на пути, но никогда не сталкивалось с подселенцами-паразитами в своем теле. Загадка мастера была забыта, вопрос выживания стал куда важнее — вряд ли демон пострадает, если я умру, скорее наоборот — он сам стремится повредить мое тело. Каждый день, каждая новая встреча с новыми противниками, каждый прием пищи шел в его пользу, а вовсе не в мою. У меня даже не было стратегии борьбы, ни единой мысли, кроме как просить помощи у старика, но я давил в себе это желание. С определенного момента я перемежал свои раздумья с неважными фразами и посторонними образами, опасаясь чтеца мыслей. Ведь вопрос в том, кого кормит хозяин этой темницы? Меня или демона во мне? Вполне возможен вариант, что он встанет на сторону второй моей половины.

Как победить самого себя? Этот вопрос был задан сотни раз самому себе и сотни же раз натыкался на препятствия окружающей действительности. Неоткуда взять экзорциста, уже поздно обращаться в веру. Погибнуть в очередном поединке, если зайду в тупик? Старик обещал бои до смерти, но не станет ли та смерть лишь моей, но рождением нового демона?

Я не видел пути уничтожить то, что во мне — даже если это было бы возможно, я бы просто потерял накопленные запасы силы. А значит — процесс кормления пошел бы по второму кругу. Вскоре вместо демона-поверженного, во мне возникнет новый демон, и как бы он не оказался хитрее старого. Нынешний 'второй я' хотя бы не претендует на контроль над телом, во всяком случае, пока что. Растворить личность демона в себе? Неприемлемо, даже в случае успеха я изменюсь необратимо и даже не почувствую, как чужие черты характера заменили мои собственные. Я стану целостен, силен, но мертв, как прежняя личность. Только контроль.

Если нельзя уничтожить, то надо повлиять, запугать и поставить себе на службу. Чем же запугать могучего зверя, что таится во мне? Тут, в ледяной пещере, был только холод, чайный куст и другие демоны. Моей смерти он не боялся, холода — тем более, чайного куста — даже не смешно.

Появилась отчаянная идея, но на фоне окружающего безумства, она вполне могла сработать. Я вновь вернулся к медитациям, пытаясь уловить очередной образ чужого мира. Вскоре усердие и терпение вознаградились очередными кадрами из жизни некой семьи в диком лесу — обычный быт, заготовка дров, приготовление пищи. Вместе с созерцанием, я потянулся к силе демона — чужая мощь привычно изобразила покорность, даже с неким любопытством. Я знал, чего хочет демон — свободы, и я щедро предложил ему ее, указав на мир перед глазами. Свобода, власть, мощь, похоть, кровь — все, что было песней для любого демона, лежало на расстоянии вытянутой руки. Демон заворочался, зарычал, как хищник при виде жертвы. О да, он хотел туда, он требовал его отпустить. Ради этого, он согласился на предложенную сделку — дать себя в мои руки, чтобы я смог выкинуть его из своей личности. Контракт сформировался молниеносно — контроль за свободу. Демоны вообще любители договоров — те из них, что способны мыслить. В тот миг, когда я получил требуемую власть, я попытался взять мир за гранью под контроль, как делал это задолго до сегодняшнего дня. И как раньше, образ передо мной начал стремительно осыпаться. Именно в этот миг я за шкирку потащил своего демона прямо в разрушающуюся картину, исполняя свой договор.

Если бы демон мог заорать, я уверен — ужасом пробрало даже меня. А так — я лишь чувствовал, как корежит его личность, ломает страхом перед безусловным уничтожением. Зверь чувствовал последствия от столкновения с рассыпающейся картиной, и молил о пощаде, соглашаясь на любые условия. Я был милосерден, за что обрел верного пса, скованного нерушимыми цепями служения — такова была моя цена.

Не знаю, сколько продолжалась битва — да какая разница? Вокруг был прежний лабиринт, прежний чайный куст и прежняя бесконечность. Но было и отличие — я вытянул руку вверх и зажег над ладонью небольшой огонек. Покоренная сила спешила услужить своему хозяину.

— Что дальше, мастер?

Мне кажется, или это крайне редкий вопрос в этой пещере?

Глава 3

Количество заданий не окончилось на сокровенной цифре три, но я уже знал, что будет дальше. Все шло к приготовлению известного травяного напитка — к этому моменту была готова вода, огонь и чайные листья. Оставалось самая малость — емкости для заварника, пиалы и выделка чайного листа. Я не видел проблем ни с тем, ни с другим. Лед можно запрессовать так, что он выдержит кипяток и нагрев — мне хватит для этого силы, а для сушки листвы не требуется особенных навыков — я давным-давно носил несколько лепестков в нагрудном кармане. Но я не торопился. Впрочем, меня никто и не подгонял — молчаливое соглашение, заключенное меж нами, сводилось к тому, что я ем демонов, набираюсь сил и жду. Взамен я получал относительное спокойствие и время для изучения новых для себя возможностей.

А еще я не собирался уходить отсюда без своей вещи — второго демона. Трудно обвинить меня в привязанности — я говорил с ней не больше пары минут, еще сложнее обвинить в низменных потребностях — я знал, что к моменту нашей новой встречи она будет выглядеть взрослой женщиной, возможно даже — излишне взрослой. Я просто не люблю раскидываться тем, что считаю своим.

Пока же я натаскивал внутреннего демона, обучая выполнять мои команды без промедления, четко и согласно моим мыслям. У нас не было единого сознания, потому приказы хоть и приходили демону мгновенно, но не всегда понимались им верно. Дрессировка проходила безостановочно — мне нужен был инструмент, предсказуемый и точный, а не своевольный зверь.

Мне кажется, старик пристально наблюдал за моими действиями, хоть так и не выдал свой интерес за все это время. Зверь хоть и рос в силе, но был подконтролен и даже не думал бунтовать. Впрочем, старику ничто не помешает избавиться от меня, когда придет время, освободив тем самым сокрытого во мне демона от клятвы. Конечно же, если ему нужен именно откормленный зверь, а не ученик.

Отсутствие любой информации о планах хозяина этого места изрядно выматывало, на что старику было глубоко плевать — он прекрасно видел эти мои мысли, но так и не удосужился прояснить ситуацию — даже сейчас, когда, казалось бы, все задания пройдены.

— Не все задания выполнены, — подсказал голос сверху.

— Ты знаешь, кого я жду.

— Это можно устроить, — уклончиво ответил старик.

Я замер, взвешивая сказанное, и решил действовать согласно замыслу здешнего хозяина. Вряд ли ему понравится своеволие. Я преобразовал пальцы в когти и принялся вырезать изо льда простенькие пиалы — в несколько раз толще, чем нужно. Затем — такой же непомерной толщины котелок. Моего мастерства вряд ли хватит на красивый сервис, тут бы хоть с таким управиться. Как заготовки были готовы, я дал волю демону, приказав медленно и равномерно сжать лед. Получилось не с первого раза — лед раскалывался, трескался в объятьях силы. Пришлось еще раз объяснять демону, как требуется выполнить работу. В итоге вышло что-то путное — импровизированная посуда не таяла под кипятком. Странно, зачем было осваивать огонь, если нагреть воду я мог и без него? Скорее, тут все дело именно в контроле над силой демона, а не в самом процессе приготовления. Еще один урок, замаскированный под придурь полубога.

Из кармана одежды были добыты высушенные чайные листочки, ссыпаны в котелок и прикрыты крышкой. Пока чай заваривается, я вырезал из стены два прямоугольника льда и стесал из них грубое подобие кресел со спинкой и подлокотниками. Надеюсь, старик не обидится и не затребует себе футон или циновку. Я не большой любитель китайской мебели, да и все это время вообще предпочитал сидеть на полу. Место столика занял куб с гранью в метр.

Я пропустил момент, когда напротив меня появился старик — прямо в жалкой пародии на кресло. Впрочем, вряд ли он способен испытывать чувства.

— Еще как способен, — буркнул дед, прикасаясь к чашке чая губами, — Твой чай ужасен.

— В жизни не пил ничего вкуснее, — я тоже опробовал дело рук своих, — Божественно! Куда вкуснее пресной воды и демонов.

— Все познается в сравнении, — глубокомысленно ответил старик и отставил чашку обратно на куб-столик. Видимо, действительно получилась редкостная дрянь.

— Что дальше? — разродился я очевидным вопросом.

— Ты достиг предельной планки. Твой уровень застыл на одной отметке. К моему сожалению, опыты по искусственному выращиванию демонов S-ранга провалились, поэтому ничего более питательного я создать не могу, — старик недовольно сузил губы в полоски.

— Это из-за отсутствия разума? — припомнил я слова демоницы.

— В природе существуют неразумные демоны S класса и выше, — досадливо махнул он рукой, — Будем считать это моей личной неудачей.

Я предпочел промолчать — эта тема мастеру явно не нравилась.

— К счастью, есть решение. У меня накопился десяток сильных демонов естественного происхождения, верхняя планка А ранга. Вместе с твоей знакомой, да. Этого должно хватить.

— Хватить для чего?

— Для S-класса, разумеется, — посмотрел он на меня взглядом строго учителя.

— Простите за глупый вопрос, но вы действительно считаете, что два S-демона пробьют защиту этого места?

— Нет, разумеется.

— Тогда у меня просто нет версий!

— Твое дело — кушать. А в данном случае — побеждать и кушать, — наставительно произнес старик. — Раньше ты имел дело с моим, г-хм, разработками. Разумные демоны гораздо сильнее.

— Не боитесь лишиться ученика?

— Они вполне тебе по силам. Я могу убить их сам, но это будет несправедливо. Любое существо достойно шанса.

— Я, кстати, тоже! Десять демонов подряд!

— Нужно шесть для качественного скачка. Погибнешь — откатишься назад после возрождения. Два поражения лишают права на ошибку.

— А если...

— Тогда я буду ждать нового ученика. Некоторые экзамены нельзя сдавать вечность.

— Но если я ошибусь два раза, то получается... — Короткий подсчет снизил планку настроения еще раз.

— Ты съешь свою знакомую, — пожал он плечами, — Могу посоветовать не проигрывать, если она тебе важна.

— У меня есть время на подготовку?

— Бесконечность.

Я новым взглядом посмотрел на грани пещеры, пытаясь придумать, как обернуть местность к своей выгоде.

— Бои будут проходить в лабиринте, так что устраивать ловушки здесь — бессмысленно, — старик разбил все надежды.

— Лабиринт?

— Он будет сюрпризом для всех вас. Равные условия.

— Тогда можно начинать.

Зверь во мне изучен и покорен, а загадка лабиринта не станет ближе с годами. Ожидание способно принести сомнения и страх в своих силах, чего допустить нельзя. Особенно сейчас, когда из событий, обмолвок и разговоров выстроилась целостная картина происходящего — не самая приятная для меня. Я старательно прятал свои мысли от мастера — надеюсь, достаточно надежно.

— Приступим. — Мастер исчез.

Стены лабиринта стали протаивать, словно под жарким солнцем, постепенно принимая форму неровного толстого стекла. За истончившейся преградой изо льда угадывались силуэты высоких зданий, синее небо и серый асфальт под ногами. Я преобразовал руки в когти и, словно птенец в момент появления на свет, принялся взламывать скорлупу своей темницы. Медлить не следовало — грани истончались неравномерно, так что конструкция вполне могла обвалиться внутрь под своим многотонным весом. Не критично, но и приятного мало.

Вокруг действительно был город — американского типа, с прямыми линиями улиц и авеню. Абсолютно пустой, безжизненный, он не звучал шепотом двигателей, не пел редкими птицами, не бормотал сотнями людских голосов. Ни одно окно в стройной линии высоток не было освещено. И это был действительно лабиринт — тот самый каноничный, с последних страниц газет и брошюрок для коротания времени. Улицы пересекались под прямым углом, создавая перекрестки лабиринта, некоторые выезды были блокированы кучами мусора, завалами брошенных автомобилей, желтыми лентами строительных работ. Подобные блокады создавали рисунок лабиринта — огромного, размером во весь город.

Странное ощущение — вновь стоять под синим небом, чувствуя легкий ветер на своей коже. Я все еще заперт, но размеры тюрьмы имеют значение.

Рядом с разрушенным ледяным коконом, под слоем пыли дремала серебристая спортивная машина. Хищная двухдверная красавица вполне вписывалась в картину брошенного города, с его рядами припаркованных у края дорог автомобилей, забытых и мертвых, но слишком удобно она стояла — в одиночестве, и слишком красивой была, чтобы я смог пройти мимо.

Дверь в салон распахнулась без надрывного рева сирены и глупого требования ключа. Механический индикатор бензобака застыл на середине полукруга — топлива достаточно. Интересно, жив ли аккумулятор? Ключ зажигания нашелся за козырьком от солнца — еще один намек от хозяина этого лабиринта.

Двигатель заворчал разбуженным зверем с половины оборота. Я не торопился — раз машина часть игры, то что-то должно быть еще. В багажнике было пусто, в салоне нашлась аптечка и компакт диск в бардачке. Аудиосистема скушала диск, взамен озвучив тишину салона тоскливой мелодией прошлого тысячелетия. Вполне подходит к обстановке, настроению и тяжести непосильной задачи.

Почему непосильной? Потому что тут и сейчас — не один противник, как я привык. Где-то в лабиринте десять "учеников" мастера охотятся на страшного зверя высшего ранга. Охотятся на меня.

Я опустил стекла, включил громкость на максимум и неспешно поехал вперед. Вместе со мной двигалась музыка, причудливым эхом разливаясь по всему пространству лабиринта. Надеюсь, я достаточно четко обозначил себя. Как оказалось десятком минут позже — вполне.

Где-то вверху протяжно застонало лопнувшими опорными тросами и сминаемой арматурой — обитатели лабиринта приветствовали меня музыкой катастроф. Один лишь взгляд в том направлении заставил вдавить педаль газа в пол — на улицу падала, словно срезанная, верхняя часть небоскреба. Резкий поворот направо, скрежет шин, новый набор скорости и еще один поворот. Машина замирает посреди улицы у очередной высотки, за миг до титанической силы удара по земле. Ударная волна выщелкнула окна из окружающих зданий, засыпав улицы обломками. Вслед за громом воздух заволокла пыль, скрывая в себе постройки и небо. Другие игроки не размениваются на мелочи — от падающего здания убежать не так и просто.

Пришло время дать им то, чего они хотят. Здание рядом отгородилось от внешнего мира закрытыми дверями — не такое уж препятствие для острых когтей. Внутри был холл с пустующей стойкой рецепшна, уснувшими лифтами в глубине помещения и выходом на лестницу справа — то, что мне было нужно. Но для начала — моя часть плана.

Одежда аккуратной стопочкой занимает место на полу, я сажусь рядом, руки лежат на коленях ладонями вверх, сознание тянется к медитации, но замирает на самой ее грани. Сегодня мне не нужны видения чужого мира, я просто хочу взглянуть на себя со стороны. Еще одно усилие воли — и знакомое ощущение грядущей трансформы вплетается в мысли и чувства. Смотрю на себя со стороны и вытягиваю несуществующую третью руку вперед, нагнетая силу в процесс преобразования. Возле тела плывет воздух, вместе с ним странно утолщается правая рука — от кончиков пальцев до плеч, пока новая правая рука не отделяется от своего эталона. То же самое — с левой рукой. У меня четыре руки, каждая из которых кажется родной и привычной. Встаю на ноги и подхожу к лестнице, снимаю обувь и встаю так, чтобы кончики пальцев касались верхней ступеньки. Еще одно усилие воли — новая нога ступает на верхнюю ступень, чуть согнув колени, а чуть позже за ней и вторая.

Преобразование затрагивает тело, создавая для новой пары ног и рук торс. Я выгляжу монстром с двумя телами и одной головой, время исправить это упущение, но для начала нужно завершить кое-что другое. Я ищу в себе сердце демона и перемещаю его в новое тело — без жизни новая оболочка будет мертва после отделения. И, наконец, мой клон обретает голову. Напротив меня стою я сам — забавное ощущение сломанного зеркала, потому как я-демон, совсем не повторяет мои действия.

Я не боюсь его даже сейчас — клятвы не дадут ему уничтожить хозяина. Чувствую довольство в монстре, счастье свободы, счастье воплощения. Я дарю ему возможность стать по-настоящему живым — надо всего-то уничтожить моих врагов.

Мы меняемся вещами — его наготу я меняю на старый добрый костюм, не обветшавший ни на секунду за годы заточения. Все должно быть достоверно.

Демон выходит из отеля и садится в машину. Удачи ему. Мой путь лежит наверх, на самую крышу. Разумеется, ничто не помешает заглянуть в парочку номеров и обновить гардероб. Свой триумф или свою смерть не пристало встречать в неподобающем виде.

Я медленно шел по ступеням вверх, пытаясь сохранить в мыслях звучание мелодии из машины. На плечах был очередной костюм, позаимствованный по пути, в душе сквозило холодком тревоги — после стольких лет заточения, умирать совсем не хотелось. Надеюсь, игроки удовольствуются отданной им силой, и не будут столь подозрительными, чтобы искать еще кого-то. Да, я не верил в победу своего демона, я отослал его на смерть, пожертвовал, чтобы сохранить свою жизнь. Все потому, что этот лабиринт, эта игра была создана не для меня и моей победы. Я лишний в планах старика, и ровное число 'десять' в списке моих соперников — тому подтверждение. В отличии от них, меня не было в замысле мастера, но существу, способному сжимать время, я вышел только на пользу, как запасной вариант.

Почему я так посчитал? Помогла ошибка, приведшая меня в заточение, и урок из нее извлеченный — не верить, не быть тщеславным, не считать остальных слабее себя.

В какой-то момент я действительно поверил в собственную избранность и путь ученика, но встреча с демоном-девочкой вправила мозги. Оставалось только скрывать свои мысли и ждать развязки.

Демонесса рассказала о лабиринте, о вечном побоище меж демонов одного ранга, о планах мастера и собственной неудаче в испытании. Казалось бы — неудачницу отправили на прокорм более успешному. На самом деле это ложь, потому как сам я к тому времени не продвинулся ни на шаг дальше ее самой. Казалось бы — мне дали подсказку ее устами. А может, я сам послужил подсказкой для нее? В любом случае, дело даже не в загадках и задачах. Девочка говорила, что разумных демонов в лабиринте больше нет. Старик сказал, что их десять. Значит — ей было выгодно скрыть существование других соперников. Значит — они вместе.

Совершенно глупо предполагать, что разумные демоны за бездну времени не дойдут до мысли объединиться против сильных соперников. Никто из них не хочет умирать. Запертые в единый загон, одинаково сильные, они бы не рискнули вцепиться друг другу в горло — потому как в таких поединках побеждает тот, кто вступит в бой последним. Меж ними обязано быть перемирие.

Я же не входил ни в какую группу — меня целенаправленно откармливали, чтобы я догнал остальных по силе. Я должен был разрушить перемирие, ослабив любого из десяти до такого уровня, чтобы кто-то еще соблазнился получить сразу два сосредоточия и нарушил шаткий мир — ради силы, ради того, чтобы уничтожить всех. Другие не пожелают этого допустить, ввязавшись в драку. Непричастных не останется, отсидеться в стороне — означает ненадолго отсрочить гибель.

Земля сотрясается от очередных падающих зданий, подтверждая еще одну догадку — для остальной десятки город прекрасно знаком. Еще одна ложь старика о равных условиях. Игроки строили в городе собственный лабиринт, обрушивая здания. Вполне разумный подход — создать западню и завести в нее противника. У одиночки нет шансов против группы.

Поэтому я решил отдать им то, чего они ждут — еще одного демона, крайне сильного, в своей оболочке — девочка-демон знала, как я выгляжу.

Единственный вопрос, который изрядно мне докучал — было ли истиной условие задачи о шести демонах, достаточных для перехода на новый уровень. Скорее даже — была ли такая задача поставлена другим демонам? Для меня это ничего не меняет — слаженная группа предпочтет уничтожить чужака, а уже потом займется внутренними разборками, но само существование подобного условия было весьма любопытным.

Если задача едина для всех, то открываются забавные варианты. Я уверен, что демоны не станут жрать сердца убитых конкурентов сразу — для этого не будет времени. Значит, у последнего выжившего на руках останется десять сосредоточий-сердец. Заманчиво, но безумно — без силы покоренного демона, я победителю не конкурент. Пытаюсь прочертить рунный контур кровью и с легкой усмешкой наблюдаю за его исчезновением — в этой игре поставили явно не на меня.

Замки на крышку пришлось срезать — несуществующие хозяева навесили толстые стальные двери, но увы, довольно хиленькие замки с тонкими дужками. С высоты лабиринт смотрелся совершенно иначе — сквозь поднятую пыль от упавших зданий, проглядывались тупики и перекрестки. Лабиринт не имел какой-то границы, как в играх — не было белоснежной пустоты за дальними кварталами, это был вполне обычный город, наверняка некогда существующий. В теории, из него вполне было возможно вырваться, только ради чего? Если мне будет суждено выжить, я планировал поселиться в стенах брошенных зданий. Лабиринт стабилен и куда удачнее ледяной пещеры. Уверен, тут найдется еда и питье, топливо для генераторов, дрова для обогрева.

Где-то там, у самого горизонта, грохотало и шипело, раздавались хлесткие одиночные выстрелы и целые очереди — игроки лабиринта нашли оружие. Зачем им, с их-то силой?

Я примостился к самому краю крыши, поставил локти на карниз и напряженно вслушивался в грохот и скрежет, эхом проносившийся по городу. Увы, музыки не было слышно — видимо, машину уничтожили. Шум не смолкал еще долго, а затем разделился на две группы — к востоку и западу. Былые охотники сами стали жертвами своих вчерашних друзей. А еще это значило, что я-демон уничтожен. Как собственнику, мне было это крайне неприятно, но что поделать — зато сам я жив — достойная плата. Тем временем, звуки двигались в мою сторону — пришлось отойти от края, чтобы не быть замеченным разошедшимися демонами. За целостность моего здания можно было не переживать — его крушение я переживу в форме тумана, если буду находится на крыше. Внутри здания шансов на выживание было гораздо меньше.

К закату, шум войны окончательно стих. В алых лучах светила, разрушенный город выглядел особенно тоскливо — игроки не стеснялись использовать свои способности на полную мощь. Лежали в руинах целые кварталы, занимались пожарами уничтоженные строения, над городом медленно плыло грязно-серое пыльное облако. Как в такой кутерьме уцелела моя высотка — сам не могу понять.

— Привет, — спокойный женский голос за спиной прозвучал приговором.

Что же, я сделал все, что в моих силах.

Я медленно развернулся к врагу, стараясь держать руки на виду — меня не уничтожили сразу, значит не следует давать повода это сделать из-за резкого движения.

— Привет, — я смотрел на красивую девушку в обычном светло-зеленом платье, старомодном, с высоким воротом и юбкой ниже колен. Словно не гремела война часом ранее, словно мы не на крыше мертвого города, а на солнечной улице, в парке. Черные, вороньего крыла, волосы были собраны на голове, ноги выглядывали из под платья туфлями-лодочками, лицо было слегка испачкано сажей, у самого подбородка — единственный след недавней бойни. А еще я ее узнал — по жесту.

Гостья стояла с заведенной за спину левой рукой.

— Поздравляю с победой, — позволил себе улыбнуться.

Девушка ответила улыбкой, шагнула ко мне и протянула левую руку ладонью вперед.

— Кажется, это твое?

На ладошке лежал кубик красно-серебристого цвета — мой демон.

— Как же условие мастера? — Я не решился на действие и замер статуей.

— Вот, — демонесса продемонстрировала правую ладонь с девятью кубиками. Трофеи смотрелись причудливой детской игрушкой из-за контрастных расцветок и формы — по три кубика в ряд и в высоту.

— Но почему? — кивнул я на свой куб.

— Ты не делишь мир на себя и еду, — серьезным голосом выдала она фразу, некогда слышанную от мастера.

Я взял куб в руку, покрутил задумчиво и хотел было зашвырнуть далеко-далеко.

Подарок сделает меня обязанным, а куб я могу найти и позже.

— Не стоит, — в мои планы вмешался голос старика. Он тоже появился тут, собственной персоной, в вечной тоге, с загадочной улыбкой на лице.

— Что будет дальше? — спросила девушка, обращаясь почему-то ко мне.

Старик замер, пожевал губами, словно решаясь на что-то.

— Ешь, — стегнул он приказом.

Я подчинился — внутри вновь появилось ощущение демона, ныне дремавшего. Он не растворился во мне, как это было в самом начале пути, а просто занял привычное место. Обратился к нему с командой — тишина в ответ. Дремлет. Тоскливое чувство одиночества, не смотря на еще двух разумных рядом.

Девушка тоже восприняла слова мастера, как команду. Я чуть отвернулся, чтобы не смущать ее своим взглядом, но продолжал следить краем глаза. Демонесса аккуратно, кубик за кубиком, поглощала поверженных противников — словно в ресторане или на приеме, с таким аристократическим видом, словно и не пальцами, а столовым набором из двадцати предметов. Я высчитывал съеденные кубики — после шестого должен был быть скачок, и с легким разочарованием наблюдал, как съедается девятый. Ни светопреставления, ни вспышки мощи — на крыше все было по прежнему.

Старик дождался конца трапезы и начал раскрывать карты.

— Ловушка исчезнет, когда внутри не останется демонов. И создастся вновь, когда в нее попадется новый. Сама суть ловушки подпитывается содержащимися в ней. Если нет энергии — нет ловушки.

Вполне в духе прадеда-ученого, экономичность и эффективность.

— То есть, отсюда не выбраться? — погрустнела девушка.

— Выбраться можно. Для этого, мы должны доверить свои жизни ему, — ткнул он в меня пальцем, к моему удивлению.

— Он же тоже демон? — не поняла демонесса.

— Он не демон. Он потомок хозяина ловушки, его сила не используется для подпитки тюрьмы. Если он останется один, то ловушка исчезнет.

— То есть, если мы умрем, он освободится? — почему-то улыбнулась она.

— Правильно.

— И как это поможет вам? — скептически фыркнул я. Будто станут они жертвовать собой ради меня.

— Он не знает, — подсказал старик.

— Демоны S класса могут свернуться в куб собственной сути и восстановиться из него вновь, — как отличница на экзамене, начала доклад девушка, — Если мы отдадим тебе наши сердца, а ты их поглотишь, то для лабиринта больше не будет существовать живых демонов, а значит — он исчезнет.

— Стоп, а что мешает любому S демону перебить всех и сделать так же? — не понял я.

— Если демон свернется, уничтожив до того конкурентов, то окажется на месте ловушки. Когда он восстановится — ловушка снова схлопнется вокруг него, — пояснили мне. — Бессмысленно.

— Подождите, — я присел на край крыши и помассировал виски. — Поглощение превратит вашу силу в мою, да и только.

— Разумеется, если бы ты не мог контролировать демона в себе. Однако, теперь ты можешь запретить ему поглощение и выстроить барьер из собственной силы вокруг, тогда мы будем сосуществовать рядом с ним. — Терпеливо объяснил мастер.

— Так вот, зачем..., — ахнул я, понимая. Некоторые моменты моего 'обучения' обретали истинные причины

— Довольно бестолковое существо, — с ворчанием произнес он, кивая девушке на меня. — Сорок лет на него потратил.

— Ладно. — Махнул я рукой на собственное возмущение оценкой и сроками, сосредоточившись на том, что гораздо важнее. — То есть, я беру ваши кубики, ловушка пропадает, я отношу вас куда подальше и выкидываю в безопасное место?

— Где-то так, — довольно покачал головой старик.

— Но почему вы просто не могли мне это предложить в самом начале встречи? — недоумевал я.

— Из-за нее, — кивнул он в сторону девушки, отчего-то смутившейся.

— Из-за нее? — Эхом переспросил я.

— Она — моя ученица.

А ведь старик действительно никогда не называл меня учеником...

— И вы ждали, пока она станет S рангом, — вздохнул я. — Но зачем вы гнали ее в этот чертов лабиринт? Прибили бы конкурентов сами, зачем ученицей-то рисковать, — покачал я головой, переваривая информацию.

— Она воспротивилась. Не верила, что остальные могут предать, — махнул он рукой в сторону ученицы, — После стольких веков вместе. Пришлось добавить достаточно сильного врага в качестве катализатора предательства.

— Меня, — кивнул я.

— Именно, — равнодушно пожал он плечами. — С тупыми созданиями, даже близкими к S-уровню, этого добиться не удалось — все было слишком предсказуемо. Твой демон оказался достаточно сильным и хитрым, чтобы некоторые в группе рискнули и напали на ослабленных битвой партнеров.

— Я усвоила урок, — шепнула девушка.

— А не пошли бы вы очень далеко, со своими задачами и уроками? — выдохнул я, — Меня столько раз убивали, заставляли жрать мерзость, и все ради урока милой девочке.

— Ради свободы, — не согласился мастер, — К тому же, все неудобства были щедро оплачены. Жизнь. Сила. Новые умения.

— Да наплевать. Считаете, что после всего, я стану вам помогать?

— Можешь отказаться. Мы подождем другого кандидата. Вечность — это не так долго, как кажется.

— Мне ничего не помешает оставить ваши кубики прямо на месте ловушки.

— Демоны любят контракты, — оскалился улыбкой старик. — Свобода за пару шагов в сторону — хороший контракт, не правда ли?

Мы не любим, когда нас называют демонами. Считаем себя выше — возможно, отчасти поэтому слияния с красно-серебристым сосредоточием не произошло. Полное неприятие подобного наименования, вплоть до драки. Он это знает. Но гнева — почти нет, только усталость, рухнувшая сверху за все прожитые годы в ледяной пещере. Какая разница — для них это не оскорбление, а контракты наш род соблюдает так же надежно.

— Перестань ворчать, — улыбнулась демонесса, — Он же все равно видит все твои мысли.

— И что? Мне улыбаться и кивать механическим болванчиком, рассыпая комплименты? — я уже успокоился. Чувство собственной не-избранности сильно ударило по самолюбию, но свобода стоила того, чтобы засунуть эти мысли в пыльный угол и не доставать. Плевать мне на это ученичество, наоборот — искренне сочувствую ученице безумного старика.

— Достаточно просто сказать 'спасибо'.

— Пошел ты, — уже без эмоций огрызнулся я.

— Итак, раз все успокоились, давайте перейдем к плану.

Старик распахнул тогу, подвел левую руку к сердцу и достал из него кубик золотого цвета.

— Возьми. Постарайся проглотить.

Вслед за ним, девушка достала из собственного сердца зеленый кубик — он занял место в моей правой руке рядом с золотым.

Я трансформировал гортань и рот, закинул в себя кубики и повернулся к городу. Где-то вдали узкой полоской алел закат, словно день смотрел на мир через прищур глаз, намереваясь уснуть. Позади меня, я чувствовал, два тела разлетаются золотой и зеленой пыльцой, ветер подхватывает их в свои руки и уносит с собой, на несуществующие просторы выдуманного мира, которому сегодня тоже предстоит умереть — он уже начинал выцветать в черно-белый цвет, теряя краски, движения и последние капли энергии. Вместе с миром, уничтожалась и ловушка.

Глава 4

Чувствовал ли я себя победителем в момент, когда мир начал стремительно меняться вокруг, предвещая разрушение вековой тюрьмы? Вряд ли. Наше поколение слишком привыкло быть избранным, с удовольствием обманывалось ложными комплиментами и мнило себя хозяевами мира. Наступил момент, когда от этой сладостной лжи пришлось отказаться — ради выживания.

Казалось бы, сейчас во мне хранятся сердца двух демонов, полностью зависимых от моей воли и поступков. Я могу оставить их прямо на месте ловушки — контракт подразумевает минимум два шага, и ничего не стоит шагнуть вперед и назад. Могу выкинуть за пределы земного шара, отправить на дно самой глубокой бездны океана — шаги бывают разными, и по разным тропам мира... Но я никогда так не сделаю. Мои "партнеры" слишком умны, чтобы не подстраховаться на случай очевидного предательства. Другое дело, что я так же не верю в их "дружелюбие" после возрождения. С одной стороны я для них — пешка, безымянная ступень, которую забываешь после очередного шага вверх. С другой стороны — свидетелей никто не любит, особенно таких, которые знают о появлении в мире двух сверхсильных разумных демонов. Любая информация об их существовании привлечет сотни охотников за славой и силой, а это значит — ради собственного спокойствия они меня уничтожат. Я знал, как разрешить эту задачу, но вполне обоснованно сомневался в найденном выходе.

Мир вокруг лопнул со звуком резинового мяча, попавшего под колеса грузовика, уши заложило от давления, на секунду выключив все звуки вокруг. Впереди гордо возвышался белоснежными высотками Город, под ногами вилась знакомая дорога в один из въездов, над головой безмятежно светило солнце. Кажется, не прошло и секунды с моего заточения, но я чувствую тяжесть многих десятилетий, разделивших мой прошлый шаг от шага нового.

Для всех обычных людей, город был самым обычным, разве что излишне ухоженным, неестественно чистым и опрятным. В нем не было преступности, не было пьянства и скандалов, по улицам можно было ходить ночью, размахивая пачкой банкнот, и дойти до цели. К хорошему быстро привыкаешь, так что сами жители не считали его особенным. Истинное отличие скрывалось в отдельном научном квартале, размером в треть города — туда не пускали даже местных, отговариваясь секретностью и военными разработками. Именно туда и вел мой путь.

Надеюсь, основатель примет в дар сосредоточия двух S демонов и найдет им достойное применение. Да, я весьма злопамятен.

Перед этим я сделаю то, о чем мечтал все месяцы, а то и годы заточения — вкусно поем. Пусть ждут демоны, пусть ждет обманщица-волчица и Основатель — весь интересующий меня мир сжался до размеров тарелки со вкуснейшей мясной отбивной. В конце концов, двадцать минут не сделают погоды. Реальность игнорировала мое существование в ледяной пещере, а я позволю себе проигнорировать ее, пока тарелка не опустеет. Электронный циферблат забегаловки подтвердил мои мысли — сегодня был тот самый день и почти тот самый час, когда я попал в заточение. Немыслимая игра с пространством и временем. Я даже почувствовал холодок опасения, что мастер сможет договориться с Основателем — подобные игры с реальностью его явно заинтересуют. Лучшее сотрудничество строится на взаимных уступках, и я знаю, какой будет первая пустячная просьба — после нее, моя жизнь не будет стоить и ломанного гроша. С другой стороны, важно как преподнести факт передачи сущности — можно отказаться от формулировки с даром и сменить ее на содействие моим друзьям. В этом случае я тоже избавлюсь от угрозы собственной жизни и останусь в существенном плюсе.

Приободренный, я вышел из забегаловки, игнорируя недовольный окрик хозяина — искренне возмущен, что кто-то посмел не заплатить в этом царстве честности — и зашагал к контрольно-пропускному пункту на въезде в закрытый квартал.

Ощущение десятка направленных взглядов и нацеленных орудий защекотало сознание — не самые приятные чувства. Солидной толщины металлические ворота практически бесшумно откатились в сторону — автоматика не требовала паролей и отзывов. Датчики моментально обработали телеметрию, фотографии, удаленно считали ДНК, рисунок радужки и отпечатков, сравнили группу крови — это куда надежнее пластикового пропуска. Медальон, украденный хвостатой воровкой, не требовался — он служил ключом в сам город. Внутри комплекса работало много вполне обычных людей — не станут же им выдавать амулеты производства Самого.

— Цель визита? — прохрипел динамик после того, как за мной сомкнулись ворота. Впереди виделись еще две линии стен — и только за второй из них дежурили люди.

Стандартный вопрос для посетителей-людей, заданный людьми же. Я игнорирую этот вопрос и его копию, терпеливо повторенную с толикой угрозы через десяток секунд, и спокойно захожу за поворот. Каждое мое движение сопровождают прицелы орудий, но пока мой доступ позволяет мне двигаться по предназначенному потомкам маршруту.

Следующая остановка — возле бетонной колонны освещения, самой обычной, одной из десятка таких же, что высятся через равные промежутки по всему периметру. Я на секунду замираю, пытаясь припомнить правильный набор нажатий на еле заметные отметины бетонной плоскости. Колонна принимает первую же попытку, часть бездушного бетона откидывается вниз, обнажая сенсорный экран с требованием ввести пароль. Когда-то Основатель любил разводить секретность, а ныне это просто традиция — одна из сотни. Будто бы сильного противника остановят пароли и тайные ходы. Лично мне нравится чувство сопричастности к чему-то великому и таинственному, потому ввод двадцатизначного пароля не вызывает раздражение.

Земля вокруг колонны проваливается узкими высокими ступеньками, круто уходящими вниз. Где-то под ногами зажигается тусклый оранжевый цвет. Забавно, но для стороннего наблюдателя человек просто исчезает, стоя на месте — на десяток секунд включается светоискажающая завеса, а стоит ей пропасть — человека уже нет на месте. В свое время множество противников сломало зубы над загадкой телепортации. Говорят, Основатель знатно повеселился, скармливая противникам дезинформацию и продавая "секретные бумаги" через третьи руки. Враги потеряли миллиарды, но так и не поверили в потайной ход. Еще забавнее то, что настоящий телепорт у Основателя все-таки был.

Механизм лестницы зашумел над головой, поторапливая спуститься быстрее — медлительные обречены на падение с высоты нескольких метров. Не особо больно, но весьма неприятно.

Ступени вились вокруг колонны до мраморного пола огромного зала. Под словом "огромное" подразумевается титанических размеров объем, пронзенный сотнями колонн, дальняя часть которого теряется во тьме неосвещенной части — даже для моих глаз. То, что таится во тьме, создает ее суть, откровенно пугает — я чувствую жизнь внутри. Первый признак произошедших во мне перемен — раньше я лишь равнодушно скользил взглядом по излишне помпезному залу, созданному будто бы для великана и призванному внушать трепет перед владельцем города. Теперь же я почти не сомневался, что этот самый великан действительно существует.

К счастью, мне надо в небольшую дверку, замаскированную под барельеф ближней стены, а не в сердце мрака противоположной стороны. Вполне возможно, есть и другие входы, но для меня открыт только этот.

Неслышно отворилась створка, пропуская в тускло освещенный коридор с кроваво-красной дорожкой на ней. Сотня шагов вперед отделяет от очередного выхода — на этот раз в то, что можно назвать условно "приемной" Основателя. Поворачиваю круглую ручку, толкаю массивную дверь от себя и с досадой останавливаюсь на самом пороге — к сожалению, сегодня я не один в небольшом холле с десятком диванчиков, расставленных попарно лицом друг к другу. Соседство не особо приятное — на четырех диванах разместилась малая стая из шести оборотней со Старшим во главе. Вполне разумная предосторожность с его стороны — и дело не в охране и силе стаи, а в характере этого помещения. "Приемная" вовсе не является таковой — просто это помещение открытой секции, максимально часто посещаемое Основателем. А зачем сюда может прийти гениальный ученый? Как вариант — за новым подопытным, так что волчонок абсолютно верно страхует свою шкуру аж пятью заменами. У меня же вместо живой альтернативы есть сердца демонов — куда более интересный объект для исследования, чем какой-то потомок второй линии.

Да, мы боимся грозного предка, боимся мрачных легенд, что окутывают его, приносим ему интересные вещи и личностей, опасаясь попасть на хирургический стол самим, но посещения и риск стоят того. В обмен, Основатель может решить практически любую проблему, словно пустяк. Правда, я бы не стал слишком часто злоупотреблять его гостеприимством — слишком велик шанс, что назойливый посетитель просто надоест и отправится вглубь лаборатории совсем в ином качестве, чем планировал. Чуть легче Старшим — с ними Основатель даже снисходит до бесед, поговаривают, а то и может дать поручение — с очень немалой платой.

Когда-нибудь, я тоже стану старшим — если нынешние соизволят сдохнуть. Есть в механизме наследования некий сбой, или же заложенная прародителем особенность — только самое старшее поколение обретает невероятную силу и способно использовать особые умения, пробуждая память о них в своей крови. Возможно, ломается некий психологический барьер, но вряд ли — я как-то пытался уверить себя, что Старшее поколение нашей Матери вымерло — сам подготовил 'факты гибели' и медикаментозно отбил себе память, но никаких изменений не произошло. Или, быть может, просто не смог поверить? Пока же — я все еще один из многих, а значит, постараюсь не идти на конфликт и отсяду подальше.

Не удалось — свора тут же приметила меня, стоило шагнуть внутрь.

— Кого мы видим, — преувеличенно радостно затявкал щенок из свиты, сидящий по правую руку Старшего. — Кровосос!

Щелкнул рассекаемый воздух, ударила по ушам тишина, мгновением позже развеянная глухим ударом от падения отсеченной головы на мрамор пола. Не сдержался, есть такой порок.

Усилие воли — отделенный от ладони клинок соединяется с рукой и преобразуется обратно в большой палец. Хм, раньше это давалось куда с большим трудом.

Раньше такой демонстрации хватило бы, чтобы стая поджала хвосты и заткнулась, но со свитой Старшего произошел полностью обратный эффект — волчата оскалились, трансформируя нижние челюсти, и просительно уставились на босса. Одно его слово — и понесется потеха.

В мою пользу идет то обстоятельство, что Основатель очень не любит, когда выясняют отношения в его доме. И разбираться, рассуживать правых и виноватых он не будет.

Старший поднял руку, давая знак свите успокоиться.

— Забываешься, Низший, — лениво выплюнул он, закидывая ногу на ногу. — Теперь ты мне должен.

Было бы эффектно выкинуть к его ногам мелкую монету — но увы, карманы были пусты.

— Нарожаешь новых, — равнодушно ответил я, не собираясь демонстрировать слабость. То же мне Старший — наверняка сотое поколение, волки дохнут часто.

Вожак недобро щерится и одним движением трансформируется в огромного волчару, разрывая в процессе трансформы дорогой пиджак на себе. Говорю же — ни мозгов ни тактики, как он собрался разговаривать с Основателем, если выживет? Голым?

Рядом корчится в трансформе свита — гораздо дольше, гораздо болезненнее.

Я припомнил, как преобразовывалась моя обманщица — куда быстрее этих щенков, но ощутимо дольше Старшего. Еще одна деталь представления?

Меж тем, морда зверя-вожака поднялась ввысь, тело вытянулось, присев на задние лапы, а из глотки вырвался длинный волчий вой. И вот тут меня действительно пробрало ощущением близкой гибели — прямо в потолке над нами протаяло ночное небо с яркой полной луной, а плечи будто бы придавило тяжелой бетонной плитой.

— Убейте его, — командует измененная вурдалачья глотка.

Секундой позже в воздухе мелькнули две размытые тени — настолько быстро и стремительно, что мне пришлось отпрыгнуть обратно в коридор, хлопнув дверью перед мордой первого волка. Тут же зачарованная дверь содрогнулась от удара невероятной силы — обычная, даже металлическая, наверняка бы уже была разорвана или промята, но в доме Основателя все было... основательно.

Пока враги бесновались, кидались на плоскость двери, рыча от ярости, я смог проанализировать ситуацию. Первое — вожак оказался умнее и осторожнее, чем мне показалось, и остался на месте в момент нападения, предпочитая оценить боевой потенциал соперника. Второе — один из волчат так же не отходил от вожака, оставаясь слева и чуть сзади от Старшего. Третье — ручку волчьей пастью не открыть и не перекусить, а значит один из волчат должен будет обратиться обратно в человека. Итого — двое вместо пятерых и шанс забрать третьего до того, как он трансформируется обратно. Мелочи, если бы не непонятная магия Старшего, усиливающая их и ослабляющая меня.

Я дождался проворота ручки и пнул дверь, вложив в удар всю силу. Створка снесла человеческий силуэт куда-то в центр зала, закинув за спинку одного из диванов. Резко убрал ногу и прижался к стене, преобразовав руку — в узкий проход коридора тут же впрыгнула волчья туша, пролетев мимо меня с поскуливанием от обиды промаха и боли от удара пяти острых клинков-пальцев, располосовавших живот во время полета. Увы, это задержит соперника буквально на пару минут, пока регенерация не затянет раны. Добить его уже не могу — в ноги уже бросается второй, стремясь оторвать пастью ноги. Прыжок вперед и вверх вносит меня внутрь комнаты, но в следующий миг сильнейший удар слева сносит в сторону — Старший выпустил в бой резерв. К счастью, удается избежать пасти, но когти твари все же проходят по спине, превращая дорогой костюм в тряпку и оставляя длинные рваные шрамы на коже. Враг падает одновременно со мной, перекатывается, ловко вскакивает на лапы и прыгает сверху. Словно в замедленной съемке, не смотря на невероятную скорость волка, смотрю, как тяжелая туша падает прямо на меня. Успеваю перекатиться вбок за миг до того, как когти с клацаньем и искрами соударяются о мрамор пола. Мохнатая туша слишком близко, чтобы размахнуться и ударить достаточно сильно, но я все же пытаюсь достать тварь, заметив, как другой волк уже готовится перехватить меня в случае очередного прыжка — пока же ему мешает туша соратника. Мой удар лишь оцарапывает шкуру. Где-то в центре комнаты, там, куда упал самый первый волчонок, уже слышны звуки трансформы — шансы падают каждую секунду.

Ярость и желание жить, так знакомые по времени заточения в лабиринте, сжимают ладонь в кулак, словно цепляясь за нечто незримое, и требовательно тянут это нечто на себя — как было это у ледяной стены, в тот самый день, когда удалось добыть из нее воду. Вместо воды, из волка выхлестывает темная кровь, на мгновение застывая сотнями капель в воздухе, чтобы застыть кровавым облаком рядом со мной. Обескровленная туша в полной тишине моментально стихнувшего боя, медленно опадает на бок. Мастер не обманул — мои умения перешли в этот мир. Волчья кровь, подчиняясь моей воле, принимает на полу форму шести вписанных друг в друга грамм — так ее много. Магия пробуждается в помещении, через кровавые пентаграммы взывая к теням предков, выравнивая мои шансы в схватке. Слабость уходит, раны мгновенно зарастают. Ощущение поддержки за спиной — шесть незримых соратников стоят на шаг позади. Они вступят в бой, когда посчитают нужным — увы, я не Старший чтобы распоряжаться ими — но одно их присутствие дарует уверенность.

Неторопливо встаю на ноги, поправляю обезображенный дракой костюм и двигаюсь в сторону Старшего, до этого момента наблюдавшего за боем, как за детской потехой. Чувствую опасность справа — еще один волчонок бросается на меня, но я уже не пытаюсь бежать от боя. Время испытать все приобретенные возможности. Шаг навстречу, резкое движение ладони, и еще один оборотень падает вниз высушенным чучелом, его же кровь летит в мою сторону — не совсем удачно получилось. Привычно тянусь за силой демона, желая сжечь угрозу и без того потрепанному костюму, но внутреннее движение поиска — словно третьей рукой внутри себя — некстати натыкается на золотой куб Мастера. Это приносит совершенно неожиданный эффект — мир вокруг застывает. Красной полосой блестит волчья кровь в воздухе, своим краешком уже задев меня, застыл в угрожающей позиции Старший, приготовился к атаке последний оставшийся волк — словно кто-то остановил вечный маховик времени. Я тоже не могу пошевелиться, но способен мыслить, думать и чувствовать. Все еще удерживаю 'внутреннюю' руку возле золотого куба, не желая разрушать магию происходящего, и пытаюсь продумать свои дальнейшие действия. План не выглядит очень уж сложным — последнего волчонка я заберу в любом случае, но убить Старшего будет гораздо сложнее — магия на них практически не действует, таких нужно разрывать на мелкие части и несколько дней тщательно сжигать, пытаясь перебороть невозможную регенерацию. Пытаюсь найти что-либо, что сможет мне помочь, восстанавливая в памяти обстановку вокруг себя — тщетно, везде кожа и дерево, а тот металл, что можно было бы использовать, невозможно выломать — тут все нерушимо. Моих же когтей тут будет недостаточно. Задерживаю взгляд на кровавой полосе, плеснувшей на край руки и ловлю себя на очередной безумной мысли. Впрочем, именно такие идеи и спасали меня в темнице. Решившись, запускаю механизм преобразования тела, но не внутри себя, а на алой полоске крови, требуя чужую кровь обрести твердость и остроту. Некоторое время ничего не происходит, но через силу и волю я буквально продавливаю необходимые изменения и с удовольствием смотрю, как в атмосфере замершего времени меняется структура волчьей крови, как корежит форму, пока жидкость не принимает форму простого клинка с рукоятью — вполне обычного оружия с односторонней заточкой, если бы не черно-алый цвет металла и десяток рун на его поверхности. Полюбовавшись творением своей воли, я убираю 'внутреннюю руку' от золотого куба. Мир моментально оживает ревом зверя, шумом рассекаемого воздуха и глухим звуком удара располовиненной надвое туши — клинок легко перерезает хребет твари из молодых. Я жду атаки очередного врага, замерев и слегка склонив голову над трупом волчонка. Алое лезвие прижато к бедру — не хочу демонстрировать лепесток, предположив, что Старший мог и не заметить причину гибели последнего из его свиты. Или не поверить в нее.

Но вместо атаки произошло то, чего я совершенно не ожидал. Нет, противник не преобразовался обратно в человека, не принес извинения и не сбежал с места боя. Впрочем, я согласился бы на боевую ничью, но сегодняшний день, начавшийся пленением и завершившийся бойней, был явно против меня.

Мир вновь замер, но на этот раз под воздействием невероятной мощи, буквально сжавшей все в своих объятьях — хозяин этого места соизволил лично посетить нас. Глотку сдавило словно клешами, мир крутанулся вокруг, пока тело не развернуло в сторону невысокого мужчины в белом халате, типичного азиата, с их традиционно неопределенным возрастом — только в данном случае интервал выглядел, как 'между сорока и тысячелетием'. Основатель стоял на воздухе, не касаясь пола удобными мягкими тапочками, но пол все равно шел трещинами прямо под ним.

По одной из легенд, которую я уже не назову неправдоподобной, Основатель так увлекся изучением мира, что в один момент Мир тоже обратил на него внимание, наградив тысячами самых невероятных парадоксов, которые ныне происходят с ним ежечасно. Основатель крайне этому обрадовался и после этого попросту заперся в своей лаборатории, посвятив все свое время науке. Люди должны быть благодарны Миру за это.

Рядом плыло тело Старшего волка — преобразованное обратно в людское, почти голое, в обрывках кое-как прикрывающей ткани. Невидимая сила подтащила нас прямо к ученому, подвесив за глотки на расстоянии метра от него.

— И? — Холодно произнес хозяин этого места, равнодушно разглядывая нас, как образцы под микроскопом.

— Он первый начал, — прохрипел волк, совершая огромную ошибку.

Хрустнула ломаемая шея, сломанной куклой мертвый волк упал на пол.

— Я могу быть полезен, — произнес я правильный ответ.

Основатель внимательно, словно только-только увидел, посмотрел на меня, задержал взгляд на том месте, где хранились три сердца демона и на секунду задумался.

— Будет интересно, — кивнул он своим мыслям и двинулся обратно в свои покои. Меня потащило следом.

Носки ботинок выписывали прихотливые дорожки по мраморному полу, без труда преодолевали бортики-разделители массивных дверей, на манер сейфовых. Я же, как советуют в безвыходных ситуациях, постарался расслабиться и с интересом разглядывал, насколько позволяли подвижные зрачки, обстановку множества комнат, залов, амфитеатров, пустых бассейнов с розоватой жидкостью — всего, что оказалось на пути к некой финишной точке. Мои руки расслабленно свисали вниз — совершенно бестолку цепляться ими за собственную шею, пытаясь разжать невидимые и тактильно неощутимые оковы — так хоть в случае падения подставлю руки. Кажется, щенки и котята прячут коготки и ведут себя смирно, когда их мама цепляется зубами за загривок и несет с собой — именно так и выглядел я, ведомый волей Основателя последний десяток минут. Судя по нашей скорости и обширности площадям помещений, подземный город-лаборатория явно превышал надземную часть. Если, конечно, тут тоже не балуются со сжатием пространства.

Очередной поворот вывел в обширный прямоугольник комнаты, в центре которой сиротливо ютилась некая явно технологическая установка, причем далеко не современная — древние экраны, массивные ящики шкафов управления, стрелки индикаторов за толстым стеклом. Аппаратура вполне годилась в сверстники самому Основателю.

Обстановка походила на сценарий возрождения старого проекта, забытого сотни лет назад, но внезапно всплывшего в памяти гения-родоначальника в результате работы цепочки ассоциаций, порожденной подходящим подопытным. Если бы не одно весомое но, а именно два топчана рядом с массивным устройством, один из которых уже был занят к моему, гхм, приходу. Впрочем, тело было укрыто простыней, так что там вполне мог лежать высушенный временем скелет.

Сила подтолкнула меня ко второму ложу, которое я занял без особого на то сопротивления. У меня все еще оставался резервный план. По крайней мере, мне было легче думать, что он сработает.

— Очень интересно, — пробормотал предок себе под нос, с некоторой любовью огладил плоскости приборов и парой нажатий на тумблеры вдохнул в конструкцию электрическую жизнь.

Замигали индикаторы, ворчливо отозвался механизм сервоприводов и заерзал в режиме самотестирования. На фоне пробуждения механики, практически беззвучно сверху наплыл керамо-пластиковый круг с бесконтактными датчиками, знакомый по редким посещениям больниц. Довольно странное сочетание старого и нового.

Основатель, меж тем, прокашлялся и хорошо поставленным голосом произнес короткую лекцию для единственного слушателя. Или для диктофона?

— Эксперимент Д16-42/3. Используется реконструированная установка переноса сознания. Наблюдаемый объект дополнительно хранит в себе три сущности. Первый — симбиотический демон в состоянии истощения, стабилен, ранг...S-, гармоничная стихия — огонь, кинетика. Второй — демон в состоянии сна, ранг S, гармоническая стихия — жизнь. Переведен системой защиты комплекса в фазу глубокого сна. Г-хм, очень интересно. Пометка — в случае сохранения образца использовать в проекте "Аква Вита". Третий — архидемон в состоянии созерцания, блокирован в момент входа в Лабораторный комплекс, форсировано переведен в состояние глубокого сна. Пометка — исправить изъян в системе безопасности периметра.

Предыдущий опыт переноса проведен два часа назад. Испытуемый объект — старший оборотень, самка. Эксперимент проведен успешно, посему повторную калибровку оборудования проводить не вижу смысла.

"— А, так значит, телу под простыней всего два часа. — Лениво пронеслась мысль и тут же сменилась озарением. — Стоп, волчица?!"

Рука протянулась к краешку простыни и осторожно потянула на себя.

Это была она, ошибки быть не могло. Прекрасное лицо, уже успевшее побледнеть.

— Сволочь, это моя волчица! — Ярость сбрасывает оковы, мир перед глазами приобретает алые краски, предвещая скорое полное преобразование.

Тут же словно бетонная плита падает на грудь, сковывая всякие действия, лишая всех способностей. Трещат ломаемые ребра, неспособные вобрать даже глоток воздуха, плывут круги перед глазами, но я не чувствую боли. В голове бьется только одна мысль — опоздал! Опоздал всего на два часа!

— Концепция эксперимента — проверка переноса внедренных субъектов вместе с носителем и последующий анализ данных. — Продолжает бубнить основатель. — Ассистенты — отсутствуют. Мир — на два деления правее предыдущего эксперимента. Начинаем процесс переноса.

Нет, нет, нет, как на два деления?! В душе поднимается волна паники.

— Старик, заклинаю, отправь меня к ней, — одними губами, из последних сил произношу я, пытаясь найти своими глазами его.

Основатель молча отворачивается спиной, я же могу лишь тихо рычать от лютой ненависти на собственную беспомощность. Предок оборачивается только перед тем, как нажать крупную красную кнопку с надписью "старт".

— Зачем? — запоздалый вопрос на мою просьбу.

Я понимаю, что ответить надо сразу — каждая секунда промедления может оказаться последней, но к своему удивлению, не могу сформулировать причину. Я знаю, что мне нужно к ней, инстинкты хищника воют внутри, требуя дать второй шанс и настигнуть воровку. Но вместе с этим есть что-то еще, что мешает ответить односложно. Что-то во мне противится мысли просто свернуть ей шею, но согласно на погоню, чтобы заглянуть ей в глаза и...дальше все теряется в такой буре эмоций, что я просто раскрываю рот, как рыба, не в силах промолвить и слова.

— Забавно, но она тоже просила отправить тебя за собой. — Его глаза смеются, а на устах вполне человеческая, добрая улыбка. — Знала, что ты придешь. И тоже не могла ответить 'почему'. Будь по сему, я же не зверь какой.

Один из переключателей возвращается обратно на два деления. Красная кнопка вжимается до упора. Вспышка. Темнота.

Конец первой части.

Часть два. Особенности взросления демонов S класса.

Глава 1

Каждый шаг закованного в металл сапога отдается гулким эхом в длинных безликих коридорах, выкрашенных в желтый и белый. По правую руку стена с десятками распахнутых дверей, по левую — закрытые решетками окна с видом на Средний город. Правда, половину обзора закрывает забор Заведения, а то, что остается, недостойно внимания — глухие стены новостроек, хозяева которых не горят желанием видеть в окно внутренний двор Николаевского приюта для одаренных детей.

— Отбой, — эхом разносится по коридорам. В этом секторе повторять лишний раз не нужно — мелочь до двенадцати лет управляема и послушна. Конечно, где-то не спят, играют на комме, закрывшись одеялом, переписываются, смотрят видео, слушают музыку, но делают это тихо и не мешая остальным. Потому и открыты двери — смотрящие тут же пресекут любое нарушение порядка. Само собой, тут не бывает драк и выяснений отношений.

Таков порядок, заведённый здесь четыре года назад — на следующий год, как в стены Заведения попал нескладный, худощавый паренек, не желавший откликаться на собственное имя, предпочитая зваться короткой кличкой Акс.

Я привычно опираюсь на импровизированную клюку — обрезок тонкой, легкой, но очень прочной трубы с прорезиненным основанием и специально выточенной ручкой — и двигаюсь дальше.

Левая нога отдает искоркой боли при каждом шаге — сломана в нескольких местах в тот самый первый год. Многим не понравились перемены, пришедшие рука об руку со мной. Больше двух месяцев в стенах Заведения шла война один против всех, щедро поставляя клиентов для капсул регенератора медицинской секции. На третий месяц стороны пришли к соглашению, а в первое воскресенье четвертого месяца меня почти убили — за время мира один из них раздобыл тазер. Ни одной целой кости, выбитый глаз, рассечения, повреждения внутренних органов. Меня завернули в пластиковый мешок и бросили в наспех вырытую яму, так и не добив. Впрочем, с такими повреждениями люди не живут.

Но я никогда и не был человеком. В понедельник следующей недели виновники нападения бесследно исчезли. Правда, их особо никто и не искал, и тем более никто не стал проводить анализ пепла в одной из подземных технических секций — я был в ярости и впервые за годы пребывания в новом мире использовал силу демона. Вернее, выдрал ее из спящего сосредоточия — мой демон по-прежнему спал, и это чуть не стоило мне жизни.

Война окончилась, подарив мир и спокойствие младшей секции Заведения и десяток неправильно сросшихся костей герою-одиночке.

Иногда я поражаюсь жестокости этого мира, иногда восхищаюсь ею. По местным законам, травмы, не угрожающие жизни, не являются преступлением. По местным законам, никто не станет расследовать смерть, если нет тела или свидетельских показаний. Погибшие соперники были причислены к сбежавшим, мои же травмы подлечили без лишних вопросов — увы, только косметически. Я бы мог сломать себе ноги самостоятельно и срастить их заново, но не хотел еще раз попадать на глаза аналитической системе здравоохранения нашей милой страны. Уже попал один раз, на свою беду.

Через год я перешел в старшую секцию — для детей от тринадцати до шестнадцати, а правило "не трогать мелких" осталось. Новую войну устраивать не было смысла — мир старших не стремился навязать свою волю сильным, слабые же были поделены и находились под защитой слаженных групп. Меня никто не трогал, не лез на мою территорию и в мои дела, а наводить всеобщую справедливость никогда не входило в круг моих интересов.

Собственно, первая война была начата только из-за желания группы старших использовать бесплатный детский труд на полную катушку. Я был против — меня попытались нагнуть, чтобы не выглядеть слабыми в глазах других старших. Естественно, истинные мотивы останутся при мне — меня вполне устраивает лестная и благородная интерпретация событий с точки зрения общества, а так же выгодна признательность тех, кого я защитил одновременно вместе с собой.

Удивительно, что в Заведении хоть кто-то еще способен испытывать признательность и быть благодарным. В момент моего прихода, это место было похоже на загоны мелкотни у оборотней — все грызутся друг с другом, сбиваются в стаи, подчиняют слабых, доминируют и унижают младших по возрасту и силе. Все, что сделал я — невольно защитил младшую секцию. В старшей все осталось по-прежнему. Не следует обманываться приставке "для одаренных детей" в названии, она означает лишь индекс социального и интеллектуального развития, а не объем знаний или желание учиться. Естественно, тут что-то преподают, и даже можно получить аттестат полного образования — только на занятия почти никто не ходит, как из учителей, так и из учеников. Большинство довольствуется чипом о среднем уровне знаний, который получают еще в двенадцать, предпочитая тратить свое время на знакомство с гранями теневой жизни. Как итог — в шестнадцать лет Заведение покидают умные волчата в людском обличии. По статистике — будущая криминальная элита. Одаренность можно использовать по-разному.

Я с досадой цокнул, заметив граффити в лестничном пролете — вот и граница верхнего сектора. Там, дальше по лестнице, уже не побродишь, раздумывая на пространные темы прошлого настоящего и будущего. Слишком много желающих на добротный комм, закрепленный к моей левой руке, слишком много бесстрашных — под дурью или алкоголем. Я замер, привалившись к стене. Скоро предстоит делать важный шаг в это мире. Осталось два месяца до шестнадцати лет — того самого возраста, когда добрая и отзывчивая администрация направляет сервис-робота, чтобы выкинуть воспитанника за ворота, прямо в объятия такого же доброго мира.

А я ведь так и не нашел ее. Даже не знаю ее старое имя, не говоря уже о новом. Не знаю, как она выглядит. Но уже знаю, как буду искать — за последний год план вполне сложился. Раньше было как-то не до него... и не до нее.

Моя история в этом мире началась весьма приятно. Я проснулся в теплой кровати, укрытый легким и очень приятным одеялом из какой-то синтетики. Вокруг была красивая комната с высокими потолками, украшенная рисунками и игрушками — явно детская. За окном — чудесные виды Верхнего города, с его садами и фонтанами, место жизни интеллектуальной элиты и власти. Это вам не плотная застройка среднего города и не бедные фавеллы Нижнего с комнатами-клетушками — на территории в десятки акров размещался максимум один особняк, подчеркивая исключительную значимость и важность для города проживаемой семьи. И все эти зеленые кварталы находились прямо в центре многомиллионного города, на искусственном возвышении, вызывая зависть у большинства и стремление лезть вверх у волевых людей. Говорят, даже кто-то доползает до вершины. Мне же повезло просто родиться.

Прошлый обитатель чуть полноватого детского тела явно был счастлив — он одарил меня образами своей юности, знанием лиц родителей — папы Ромы и мамы Юли — и с любопытством устроился в уголке сознания. Ему было лень бороться, а мне он не мешал — потому в добавок к двум сосредоточиям спящих демонов и моему личному демону добавилось сознание малыша Виктора.

Да, демоны перенеслись вместе со мной — спящие, как и прежде. Кроме того, вместе с личностью — перенеслась моя суть. Регенерация принялась немедленно оздоровлять тело малыша, черпая силы в избыточных жировых складках, частых обедах, щедрых полдниках и вкусных ужинах. Не проснулись некоторые родовые таланты, вроде тайных путей и частичного преобразования, эмпатия была крайне слаба — но они и должны пробуждаться у моего вида к двадцати годам, а эмпатия так вообще штука крайне капризная, так что я радовался своим способностям, заимствуя эмоции у хозяина тела, со всей его непосредственностью, даже не представляя, в какую беду они меня приведут.

На второй день моего пребывания в мире, "родители" забили тревогу. Датчики, которыми была оборудована детская, сигнализировали алым цветом — с их ребенком происходило нечто неправильное, не внесенное в разум программы, оттого наверняка опасное. Хуже того, отключилась нейросеть. Я в то время не совсем понимал, что это и почему это так важно, потому смотрел на беспокойство родителей с удивлением и старался их успокоить. Не помогало — даже когда я повторял движения и слова из памяти малыша, мать смотрела на меня странно, будто чувствуя подмену.

Долгие месяцы меня перевозили из одного медучреждения в другое — врачи разводили руками, вполне объективно выражая мнение, что малыш абсолютно здоров. Отличная новость, не правда ли? Неправда, потому что всю картину ликования и радости портила ситуация с нейросетью.

Нейросеть — набор высокотехнологичных нанитов, внедряемых в мозг человека. Как результат — человек обретал внутренний компьютер, способный значительно повысить умственные способности, резервы памяти, доступ к знаниям и производительность труда. Еще надо добавить, что через нейросеть выполняется управление большинством сложных устройств и механизмов, выход в сеть и множество других весьма важных дел. Словом, человек без нейросети в этом мире — не способный установить эту весьма дорогую технологию по финансовым или иным причинам — был третьим сортом. Он не мог практически ничего. Вторым сортом были те, кто не мог позволить себе дорогую сеть и обходился базовой — цены, уж поверьте, отличались на порядки, а вместе с ними и возможности сети. Мои новые родители были супер-специалистами с весьма нехилыми доходами и желали мне такой же судьбы — оттого весьма недешевая нейросеть была установлена малышу еще в восемь лет, чтобы привыкал.

Так вот, вернемся ко мне-новому. Моя нейросеть просто исчезла. Новую сеть постигла та же судьба через несколько секунд после установки. Регенерация уничтожала нанитов в мгновение ока. Родители были в тихой панике, производитель сети разводил руками и отказывал в гарантийной замене.

Оставались суррогатные замены нейросети — вроде коммридера, полукомпьютера-полутелефона, но это совсем не решало проблему.

Даже своей слабенькой эмпатией я чувствовал, как отдаляются от меня родители. Они даже провели анализ на ДНК, подозревая подмену. Итогом истории была поездка в Средний город, в один из развлекательных центров. Я помню решительность во взглядах молодой пары, неловкие попытки завести разговор и отчуждение. Обратно мы поехали на двух машинах — родители отправились в Верхний город, а мой путь окончился в Заведении, с тоненькой кипой документов — насквозь поддельных, зато с чипом на солидную сумму меж страниц. Чип я оставил себе — с довольно забавными последствиями. Начальник Заведения орал, не обнаружив обещанной взятки, и мстительно распорядился провести тест на определение личности. Оформили меня под старым именем. Если у родителей и был план полностью от меня избавиться — он провалился.

Говорят, в верхнем городе есть лимит на детей — разрешен только один, дабы сохранять численность элиты на одном уровне и не превращать пустынные аллеи в людской муравейник. Потому мои новые родители повели себя так. Зачем им калека-наследник без нейросети, если они могут произвести на свет нового малыша? Меня же оформили погибшим, официально. Впрочем, один только запрос, и я снова стану живым и здоровым. Вот только — рано. В пятнадцать лет не так и много способов отстоять свои права — вполне могут признать самозванцем, а экспертизу днк — ложной. Вопрос финансов, как в этом мире, так и в моем прежнем.

А те деньги я очень выгодно вложил — в собственные знания. Двери в сетевую библиотеку открыла карта доступа в глобалнет — очень дорогая, кстати. Никаких без лимитных тарифов, очень жесткая оплата за трафик и только предоплата. Я учил законы, языки, географию и устройство нового мира, жадно складировал в банках памяти коммридера все, что меня интересовало — а я очень любопытен. Потом старшие попытались отнять мое время и навязать принудительный труд, приостановив процесс учебы на время войны.

В любом случае, очень скоро деньги подошли к концу, а заработать новые в стенах Заведения не представлялось возможным — на первый взгляд. Но, если подумать и еще раз изучить законы о попечительстве и детских приютах, можно было найти весьма примечательную поправку.

Государство остро нуждалось в высококлассных рабочих, потому вместе с законом об ограничении труда несовершеннолетних был другой закон, предписывающий разрешение на работу при наличии нейросети — вне зависимости от возраста. Считалось, что человек с нейросетью уже достаточно самостоятелен, чтобы быть взрослым — во всяком случае, у него же нашлись деньги на ее установку? На сирот не было ни малейших ограничений — наоборот, после 'взросления' государство не должно нести затраты на его содержание!

А еще поощрялись усыновления и даже компенсировались затраты на воспитание. При этом, усыновления были двух типов — первый тип, с участием родственников, проходил под контролем искусственного интеллекта Минобразования в автоматическом режиме. Во втором случае, чужие детям люди должны были выдержать жесткий контроль проверяющих органов.

В моей голове два этих факта соединились в довольно причудливую композицию. Я задумал усыновить себя сам. А что такого? Получу нейросеть и стану для системы взрослым — ведь систему не интересует, что нейросеть пропадет почти сразу. Пока существует нейросеть и идентификатор 'взрослого гражданина' подам документы на усыновление себя самим собой. Я ведь самый близкий себе родственник — так решит и капсула, взяв анализ днк на проверку. Как я говорил, система не станет выплачивать усыновителю пособие — мол, ваш сын — взрослый человек, ему не положено. И тут уже возмущусь я — нейросети-то уже не будет, а значит вместо самостоятельного гражданина снова будет бедный усыновленный паренек, за которого государство обязано платить. Система ответит на такое хамство запросом, попытавшись присоединиться к нейросети, не найдет ее, проанализирует таймеры событий и внесет отметку в базу — мол, действительно существуют два человека с разными идентификаторами, отец — молодой специалист, и сын — только что обретший семью, короче говоря — ячейка общества, остро нуждающаяся в финансировании. Естественно, пострадает бюджет заведения — но я уверен, что они понятия не имеют, сколько подчиненных у них внутри стен и давно считают государственные деньги своими. Уж слишком плохо тут кормят.

В тот же день я заплатил положенную таксу охраннику и вышел за стены Заведения. Карта города уже была закачана в комм, так что прогулка в центр занятости обошлась без лишних нервов и довольно быстро — благо, идти до него было минут десять.

Внутри оказалось довольно пустынно — в ряде из двадцати хирургических коконов было занято всего три. Вполне понятная ситуация — нейросеть далеко не бесплатна, да еще ставится исключительно рабочая, узкоспециализированная под какого-нибудь комбайнера или погонщика роботов-уборщиков, а заменить ее стоит просто неприличных денег. Потому желающих маловато.

Я заперся в комнатке с третьим коконом слева — сеть определила его модель, как самую топорную — надежную, но весьма ограниченную аналитически. Скинул одежду и погрузился в приятную и чуть прохладную жидкость на манер геля. Без скрипа захлопнулась крышка над головой — в ней же обнаружился экран с голосовым управлением. Система подсоединилась к комму, считала с него сведения, забрала почти все деньги со счета и обрадовала возможностью установки нейросети управления башенным краном. Согласимся.

Через несколько минут оборудование отозвалось звуком завершившейся процедуры — наниты должны были занять место в мозгу, попав в организм через жидкость капсулы. Кокон тут же обновил прошивку комма до уровня "гражданин". Прошивку-то я и сам могу обновить — важно, чтобы эта информация была в банках города. Теперь она там есть, а значит, пункт номер два. Запрос на усыновление. Ба, я действительно самый близкий родственник! Подтверждение усыновления производится сверкой данных 'отца', уже зарегистрированного в базе города, и 'сына', по анкетным данным личного досье, заложенного в карту коммридера. Система попыталась было взбрыкнуть, заодно сняв меня с учета Заведения, но две личности — одна с сетью и вторая без сети для городского ИскИна не могли существовать одновременно. Система основательно задумалась, выплюнув готовое решение — раз не могут существовать одновременно, значит, это два разных человека. Люблю высокие технологии. Ввожу номер заранее заведенного анонимного счета — весьма удобная штука, пусть даже с отрицательными процентами. Что у нас с пособием — как ожидалось, ноль. Как не хорошо! Запрос на коррекцию базы — у вас не правильная информация! Повторный запрос сведений — моя регенерация уже сожрала нейросеть, малыш (я) действительно не может себя обеспечить, поэтому государство будет платить вам... Сколько?! Я в легком изумлении смотрел на цифру. А вот и объяснение — так как усыновитель проходит по программе города и получил полезную профессию, да еще и усыновил шалопая, то включается нехилый коэффициент бонуса.

Я с довольством смотрел на информацию перед собой. Кажется, финансовый вопрос решен. Вот только скребла разум еще одна мысль — что-то упустил. Вернее, уж слишком легко все прошло. Это, разумеется, хорошо, но на ситуацию я смотрю весьма плоско. Ведь как определил мою личность данный древний терминал? По информации в комме, разумеется — там ключи личности, шифрованные данные, пароли-ответы, словом, все то, что определяет в этом мире личность юного человека, не имеющего нейросеть. Биометрики добавляются только при установке нейросети, с годами обновляясь автоматически — уж слишком сильно меняется человек. Таким образом, аппарат сверяет группу крови, днк, отпечаток пальца и радужку с анкетными... Но я не заметил инъекций или какого-либо дополнительного контроля при активации капсулы — глаза я закрыл, кулаки сжал... Зато все это потребовалось непосредственно при инсталляции нейронетов.

Глобалнет подтвердил мои подозрения словами из документации на кокон. Протоколы работы с новым пользователем предписывали осуществлять авторизацию исключительно на основе информации на комридере, нейросети или карте памяти. Глубокую сверку личности, видимо, посчитали избыточной... или вредной? Ведь это отпугнет всяких бродяг, которые некогда совершили преступление, купили новый чип с личностью и решили начать заново. Под логику муниципалитета города такое объяснение вполне подходит — рабочие очень нужны, за установку узкоспециализированной нейросети сотрудника низового звена вполне можно простить мелкое правонарушение. Работа — лучшее исправление.

Значит, система допускала липовое удостоверение личности, удовлетворяясь полной метрикой, снимаемой при установке нейронетов. В базы данных в любом случае попадет точная информация, которую обязательно сличат с базами розыска. Нет тяжелых провинностей? Будь новым человеком, работай честно. Нормальный принцип второго шанса. Обновленная информация принудительно записывалась на исходный источник данных, заверяя цифровой подписью города новые биохимические показатели и контрольную сумму всех параметров 'новой личности', чтобы работник не погорел с липовыми данными в новом, светлом будущем.

Так что в капсулу можно было лезть даже с топорной липой вместо чипа личности — аппарату и городу было плевать. Их интересовало только то, что будет на выходе. А именно — еще один контролер несложной техники, работа которого обойдется в разы дешевле процессорного времени специализированного ИскИна. Как и в мои времена, человеческая жизнь стоила весьма недорого.

Что все сказанное значило лично для меня? Очень многое.

В следующий месяц я отдал половину пособия знакомому охраннику, взамен получив копию личных дел части воспитанников. Внутри каждого дела — все данные, в том числе ключи личности. Догадываетесь, для чего это мне было нужно?

Этим же днем двое воспитанников Заведения усыновили сами себя. Я вбил в комм их данные, поставил себе нейросеть под их имя и проделал ту же операцию, что с самим собой, за одним исключением — ввел новые номера анонимного счета. Спалиться на одинаковых счетах было по меньшей мере глупо. На новые счета установил механизм трансфера денежных средств в общий счет-копилку.

Подлог мог бы открыться при очередной проверке здоровья, так как обновленные метрики, мною используемые, не соответствовали бы параметрам их реальных владельцев. Но в Заведении предпочитали не беспокоить учащихся по таким пустякам, ограничиваясь подделкой отчетов. Хозяину Заведения вовсе не улыбалось объяснять наличия наркотика и спирта в крови части учеников... Не говоря уж о тех, кто давно умер, продолжая числиться в живых.

Через полгода я получал щедрые пособия за две сотни малышей из пяти тысяч населения Заведения. Не так много, чтобы резко просадить бухгалтерию интерната и вполне достаточно для моих потребностей. После того, как я покину Заведение, деньги продолжат поступать еще минимум пять лет — я выбирал самых младших на 'самоусыновление', а пособия платятся до шестнадцати лет.

За все время моего пребывания в Заведении, не усыновили ровным счетом никого, оттого риск вскрытия схемы казался мне маловероятным.

Деньги были нужны не из стремления к богатству и роскошной жизни, а на конкретный этап моего плана. Который, кстати, пора двигать вперед.

Я отодвинулся от стены и решительно заковылял вверх по лестнице — маскировка требовала терпеть боль и переломы. В Заведении опасно выглядеть богатым и здоровым — слишком много неприятностей это приносит, мне некогда спотыкаться на разных глупостях. Впрочем, осталось еще два месяца — полный пустяк.

Лестница выводит в общий зал шестого этажа — с первого по третий принадлежат администрации, со второго по четвертой — малышне, с шестого по двенадцатый — старшим. Так получилось, что все торговые операции происходят на шестом, в самом крупном зале, некогда служившим залом собраний. Теперь тут просто голые стены с граффити, пол с граффити, потолок с граффити и десяток колонн с облезшей краской. Рядом с каждой колонной стоят люди — торговцы, мимо них или к ним изредка подходят другие подростки — прицениться или продать. В Заведении ценятся вещи и еда из-за стен, информация, защита и крепкие кулаки. Можно купить оружие, можно наняться — на легальную и низкооплачиваемую подработку или вполне криминальную. Выйти за стены, как вы уже поняли, не великая проблема. Вот только не все рискуют идти в город в одиночку — там, снаружи, свои правила, свои кланы и старшие. Многим проще отстегнуть процент за защиту и зарабатывать без лишних страхов. Рядом со стенами кучкуется народ, ведомый своими интересами. Довольно шумно, как и всегда — щебечут девушки, громко смеются парни, входят и выходят люди. Сегодня все выглядят расслабленно — значит, крупных дел не предвидится и бучу в зале никто заводить не станет.

Моя цель — невысокий паренек в старом комбезе не по размеру и добротных армейских берцах, что стоит у стены возле окна, заинтересованно уставившись в свой комм — довольно дорогой модели, которую, как я знаю, ему пару раз в неделю приходится отстаивать с кулаками. Потому что нельзя выглядеть слишком богатым, как я уже говорил. Моя модель — не хуже, но корпус у нее взят от поцарапанной дешевки — гораздо меньше проблем за ту же функциональность, да и то раз в месяц очередной придурок из новичков пытается отнять. Впрочем, у него с этим коммом какая-то особая история, чуть ли не последнее, что от родителей осталось.

Я не знаком с ним лично, знаю только его имя — Сергей. Зато у меня есть его личное дело (купил у того же охранника) с его интеллектуальным уровнем, данными о наличии аттестата базового образования (сдал до попадания в приют, умный парень) и состоянием здоровья. Заочно — он мне подходит. Осталось провести очное интервью. Он стоит один, обособленно от групп — очень удачно, лишние уши не нужны.

— Сергей. — Привлекаю я его внимание, останавливаясь перед ним.

В ответ на меня смотрит сосредоточенный и хмурый взгляд. Чувствую, как портится его настроение, как появляется ощущение близких неприятностей.

— Нужен первый пилот на мой корабль. Пойдешь?

Глава 2

Сергей напружинился, слегка втянул голову, словно перед прыжком и быстро посмотрел вправо-влево, ожидая насмешки, подставы, разводки, обмана. Вполне логично — уж слишком странно выглядел этот вопрос здесь, в этих стенах.

— С меня оплата образования в военно-космическом училище на твой выбор, — продолжил я тем же тоном. — Ежемесячная оплата, компенсация затрат на одежду и питание, установка нейросети высшего класса.

— Шутник, да? — Резковато ответил Сергей, сжимая кулаки, но тем не менее оставаясь на месте.

— При согласии, заключаем контракт с регистрацией в городской ратуше. Плата — работа на моем корабле в течение десяти лет после получения образования. Условия оплаты в десятилетний период — исходя из средней на рынке. — Я даже не шелохнулся. — Тебя это интересует?

— Совсем рехнулся, — без особой злости фыркнул Сергей и собрался обойти меня.

— Я понимаю это, как отказ и ищу другого кандидата? — Слегка поскучнел я. Есть, конечно, и резервный вариант — но явно похуже.

— Тебя слишком сильно ударили по голове. — Закачал головой парень, все же оставаясь на месте. — Какой корабль, образование, нейросеть? Да ты посмотри на себя!

— Что такое? — Деланно удивился я, оглядывая себя.

— Ты ходишь в рванье!

— Х-м, — я изобразил огорченный вид и виновато посмотрел на Сергея — тот ответил сочувствующим взглядом. — Ботинки, конечно, так себе — предпоследняя версия всепогодников с гравитационными захватами от поставщика его императорского величества. Степень бронирования — Б+. Ах да, я же срезал маркировку. Комбез тоже неважно выглядит — что поделать, адаптивная ткань болото-пустыня, для работы на терраформированных планетах. Вот был бы морской — синий, тогда да, говорят, красивая штука. Комм ты зря ругаешь — "Электроника-155", а сто пятьдесят шестая будет только в следующем году. Защитный корпус с чужого девайса, это да. Трость из титанового сплава, с выкидным лезвием — тут я даже не знаю, с чем сравнивать. — Я задумчиво уставился на свою тросточку, после чего с тем же виноватым видом посмотрел на Сергея.

Парень стоял с приоткрытым ртом, с изумленным видом рассматривая включенный экран моего комма — я специально встал так, чтобы левую руку было удобно изучить.

— Ты что, дочь миллионера, мать его? — Просипел Сергей.

— Я наниматель, заинтересованный в первоклассном первом пилоте. Таком, что приложит все силы, чтобы поступить в лучшее училище империи. Таком пилоте, который порвет жопу, но станет лучшим из лучших, не смотря ни на что, чтобы никогда сюда не возвращаться и, при желании, забрать отсюда друзей.

— Тамара, — тяжело сглотнул Сергей и перевел взгляд в низ. — Томка. Я не могу ее оставить.

— Команде нужен медик. Условия контракта такие же. — Улыбнулся я. — Медицинская секция есть в каждом училище, сможете быть вместе.

Серега ответил мне несмелой мечтательной улыбкой, в которой надежды было больше, чем подозрения — к моему счастью. Вряд ли я смог бы его убедить, если бы не дорогой комм. Впрочем — главное результат.

— Как ты нас отсюда вытащишь?

— Объясню после подписания договора. — Я отдал несколько команд комму. — Принимай файл — это типовой контракт. Мои данные вбиты. Предложения можешь отправлять почтой на мой сетевой адрес — он указан в конце текста. Успехов.

Я резко обернулся, оставляя ошарашенного Серегу в одиночестве. Ему предстоит увлекательное чтение на три десятка страниц — я весьма предусмотрителен и не собираюсь обучать профессионала для кого-то другого — и не менее увлекательный разговор со своей половинкой.

Меня же ждет еще один разговор — с будущим техником подразделения. Его искать не нужно — в это время, почти наверняка, он занят на втором этаже здания, в местной библиотеке, единственным плюсом которой является тишина и безлюдность. Терминалов и доступа в сеть там не было еще до моего прихода.

Имя — Антон, образование — есть свидетельство о базовом, попал сюда в четырнадцать лет. Семья попала в аварию, наследство досталось в руки попечителю, который довольно живенько перевел активы и средства на свой счет. Махинации раскрыли, виновника казнили, деньги перевели в бюджет империи. Все довольны, кроме Антона, которому от родителей остались только характер и навыки техника — у его отца была собственная мастерская.

В Заведении его навыки оценили по достоинству — рукастых спецов для починки электроники и механизмов взять было неоткуда, а таскать девайсы в город очень дорого.

Тоже одиночка — не потому, что характер боевой, а потому, что так решили старшие — слишком жирно отдавать техника какому-то одному скваду. Ценность парня можно описать одной ситуацией — однажды его побили и отобрали комм. Довольно рядовой момент. На следующий день виновника нашли повешенным в своей комнате. В предсмертной записке он просил никого не винить — собственно, что и сделали правоохранительные органы, закрыв расследование в тот же день. Больше Антона никто не трогал.

Еще он был одним из тех, кто посещал занятия — наряду со мной и еще десятком ребят. Учили там хреново, но отметку о посещении ставили — дополнительный плюс в характеристику.

— Добрый день, я могу присесть? — Со всей возможной вежливостью поинтересовался я, остановившись рядом.

— Валяй, — кивнул парень.

— Есть деловое предложение.

— Не торгую, починка только после двадцати, приемка идет два часа. — Пробубнил Антон, возвращаясь чтению какой-то документации на комме.

— Лаггар-семнадцать, постройки верфи Российской Империи. Экипаж до сотни человек, полезная нагрузка шестьсот килотонн. Третье поколение, ИскИн модели Старец-шесть.

Антон с интересом посмотрел на меня.

— Нужен техник, — завершил я фразу.

— У меня нет допусков к работе с межсистемниками, — автоматически ответил он и растеряно улыбнулся, осознав, что сказал.

— Оплачу образование. Нейросеть. Аттестацию на "мастера", в том числе оплата индивидуального проекта. — Серьезно кивнул я и без лишних вопросов продемонстрировал остаток на одном из своих счетов — отдельном и самом маленьком. Хотя даже он выглядел весьма солидно. — Контракт. Принимай. — Я перекинул ему форму договора.

И вновь — вид безмерного удивления.

— Первый пилот и медик у меня уже есть. Согласишься — будет и техник. — Я начал привставать с места.

— Но я не один! — Встал он вслед за мной.

— Девушка? — уточнил я. Вот уж не думал — вернее, совсем упустил из вида. Думал — парень интересуется только своей работой и устраивает оргии над чертежами и схемами.

— Столярова. — Смутился Антон. — Инна

— К-хм. — Вырвалось у меня.

Забыл описать Антона — невысокий, даже, я бы сказал, низкий, слегка пухловат — сказывается сидячая работа и изрядное питание. А теперь представьте рядом с ним девушку ростом почти в два метра с фигурой профессионального пловца — широкие плечи, мускулы, длинные узловатые руки. Любовь, воистину, зла — полюбишь и представителя "боевого крыла" женского сквада.

Я даже запнулся на некоторое время, пытаясь подобрать ей адекватную должность на борту.

— Она хорошая! — С жаром произнес Антон, еще сильнее поднимаясь с места — теперь он нависал надо мной.

— Ее роль на корабле? — Поведал я о причине своих размышлений.

— Тактик, — решительно кивнул Антон.

Теперь пришла моя очередь изображать изумление.

— Она планирует все операции сквада. Ни одного промаха. У нее в голове — компьютер круче комма!

Хм, да не бывает такого везения. Или бывает? Тактик — это совсем не профессия, это, как говорят, либо есть, либо нет.

— Добро, — я легонько хлопнул ладонью по столу. — Подбери вуз, где качественно учат обоим специальностям. Про деньги не думай. Легализацию я беру на себя.

— А ты не боишься, что я шепну ей про деньги? — Кивнул он на мой комм.

— Тогда ты никогда не станешь мастер-техником. И никогда не поднимешься на борт СВОЕГО корабля. — Я поднялся с места и двинулся на выход. — Будут вопросы по договору — пиши.

Странное дело — мне, по большому счету, нужны были только трое. Пилот — оно и понятно, техник — без него никак, медик — я-то обойдусь, но без него борт не выпустят в космос. Получить вдобавок грамотного тактика было бы невероятным успехом. Сегодня хороший день?

— Бога-атенький мальчик! — Лукавый женский голосок изрядно сбавил положительный градус настроения.

За спиной — то есть, по другую сторону от двери в библиотеку, стояла, слегка прислонившись к стене правым плечом, хрупкая девушка Таня.

Обрисую масштаб проблемы — хоть он довольно скромен с виду — высокая русоволосая девушка с короткой мальчишечьей прической в добротном комбезе зеленой расцветки. Правая рука ее всегда помещена на талию и заткнута пальцами за пояс. Рука — механический протез, от кончиков пальцев до плеча, чудом не задели ключицу. Говорят, срезали молекулярным лезвием. В заведении с самого детства, о прошлом нет и тени слухов. В личном деле три пустых листка и имя.

Торговец, способный продать что угодно кому угодно, купить то, что вы и не собирались продавать. Говорят, однажды она на спор, просто пройдя из конца зала шестого этажа в другой конец, как-то умудрилась провести шесть сделок и в два раза увеличить капитал.

Официально — тратит деньги на наркоту, потому всегда на нуле. По моим данным — все деньги уходят на обслуживание протеза. Девушка растет, а крепления имплантации — нет. Восстановление конечности стоит просто неприличных денег.

Теперь к сути: Таня — первый увиденный мною в этом мире человек с разумным демоном внутри.

Я в свое время навидался одержимых в своем мире, да и в стенах Заведения их было немало — демоны паразитировали на алкоголиках и наркоманах, садистах и ублюдках. Если откровенно, слово 'немало' слабо отображало масштаб проблемы. Неразумные твари жрали силы почти у каждого вокруг, лишая сил и воли, веры в новый день и собственные возможности. Лишь немногие пересиливали монстров в себе, остальные жили на ступенях социальной лестницы демонов — чем жестче, беспощаднее и сильнее был демон в человеке, тем выше стоял его носитель в Заведении. Этот мир остро нуждался в грамотном экзорцисте.

То, что обитало внутри Тани, было иным. В ее душе жил покоренный демон, на манер моего. Вот только я своего заставил и сковал клятвой, а она со своим жила в симбиозе и согласии. При этом, не было и сомнений — верховодила девушка. Очень любопытно!

Движимый извечным чувством нашего вида, я как-то даже последил за ней. Первый же вечер дал глубокую тему для раздумий. Девушка работала на подпольном спиртзаводе, разливающем мутную дрянь по пластиковым бутылкам без этикеток. Вполне обычный бизнес для этого места, роль же Тани заключалась в контроле за конвеером. Признаюсь, удивился — при ее талантах и возможностях заработка, столь копеечный труд смотрелся нелогично... Но затем посмотрел на содержимое бутылок внимательней.

Каждая из пластиковых емкостей содержала эмбрион демона — грязно-серую кляксу, почти сливающуюся с цветом пойла. Механизм дозатора ритмично закачивал очередную порцию твари, отпочкованную из общего чана с совершенно запредельной мерзостью — алчной, злобной и настолько тупой, что оно даже не сподобилось принять четкую форму. Весь комплекс смотрелся ксено-оружием, заражающим город, и подлежал безусловному сожжению. И если бы не действия Тани, я бы так и поступил.

Девушка, медленно передвигаясь вдоль конвеера, скармливала личинки нечисти собственному демону — методично, без эмоций и в том же количестве, что выплевывал дозатор. Степень изумления достигла новой планки. Ближе к концу смены, отмеченной зуммером алерта и алой надписью 'низкий уровень сырья', Татьяна поднялась по лестнице к вершине главного бака и совершенно привычно, без малейших усилий, сожрала три четверти оставшейся на дне кляксы. Через некоторое время в чан залили новую порцию дрожжей и иной химии, захрипели механизмы дистиллятора, и процесс заполнения емкости начался вновь. Готовую продукцию споро упаковали в картонные коробки и сгрузили в потрепанный грузовик с грязно-синим бортом. Я же вернулся домой — в этом месте мое вмешательство не требовалось. После того, как я сам годы жрал всякую дрянь, осуждать чужие методы роста не хотелось совершенно.

Наши пути практически не пересекались, общих интересов не было, да и мы оба старались обходить друг друга третьей дорогой — если я знал о ее симбионите, то она скорее чувствовала моих.

Вполне допускаю, что ее успехи в торговле вызваны демонической помощью — но пока она не трогает меня, я не трогаю ее.

Сегодня наши дороги все-таки пересеклись. Я не могу позволить, чтобы данные о моих финансах стали достоянием сквадов. Новая война мне не нужна. Но и убить ее я не могу — уверен, она подготовилась на этот случай... Вернее, не хочу.

— Твои условия? — Я задумчиво пожевал губы и решил откупиться.

— А почему ты не зовешь меня к себе на корабль? — Обиженно надула она губки.

— Кем? — Хмыкнул я.

— Маркет-лидером, брокером, специалистом по закупкам, — бодро оттарабанила она. — Условия те же самые, плюс восстановление руки.

— Вот как, — я второй раз за день изображал очень удивленного человека.

— Ага, — рассмеялась она. — Тут — дыра. — Провела она рукой вокруг. — Там, — указала она за окно. — Еще хуже.

— Я думал, у кого, так у тебя точно есть план на жизнь? — Приподнял я удивленно бровь.

— Есть, — и вновь звонкий смех, резко прервавшийся сухой фразой. — Так себе план. По новому закону, всем приютским с этого года принудительно будет установлена нейросеть с ограниченным перечнем рабочих специальностей.

Хм. Плохие новости, действительно. Я совсем перестал следить за законодательством, после того, как устроил свое будущее. Видимо — зря.

— К демону пошли мои планы. Я не хочу быть работницей досуга. А если сниму нейросеть, запись о старом месте и должности останется в общей базе. Это клеймо слишком дорого выводить.

Я не стал удивляться столь, г-хм, нехарактерной и довольно специфичной должности, устанавливаемой только по прямому желанию гражданина. Если она так говорит — значит, успела рассориться с местным Хозяином настолько, что тот не пожалеет на нее соответствующую базу и деньги на взятку технику капсулы. По крайней мере, версия выглядит правдоподобно.

— Условия знаешь? Десять лет контракта после окончания экономического вуза.

— Скидывай контракт. — Кивнула она. — А кем будешь ты?

— Пехота, — без особого делания поведал я.

Куда же мне еще в штатное расписание отряда, без нейросети. Стандарт формирования независимых подразделений довольно жестко регламентирован в этом участке космоса, лицензию на промысел можно получить только ему соответствуя. Так вот, единственная должность в штатном расписании, занятие которой разрешается без нейронетов — солдат. Пехота. Мясо, набранное для наземных операций, которым выделяют копеечный добронированный пустотник, фонящее энергетическое оружие с единственной батареей и приказывают завалить трупами огневую точку противника, чтобы та на пару секунд отвлеклась от высокотехнологичных роботов прорыва. Я уже говорил про стоимость человеческой жизни в этом мире?

— О-у, наш щедрый наниматель будет гореть в огне, тонуть в трясине, вспыхивать в облаке плазмы? — Безо всякой улыбки уточнила она. — Так можно и не прожить десять лет.

— Не дождешься, — оскалился я в тридцать два зуба.

— Я знаю, — она подошла ближе и провела ладошкой левой руки по щеке. — Он говорит, ты сильный и... тебя много. — Слегка вопросительно, не понимая, произнесла Таня.

Я не стал переспрашивать, кто такой "Он". Итак понятно. Почти сразу пришел подписанный Таней контракт — я проверил реквизиты, подтвердил своей подписью и отправил в ратушу на регистрацию.

— Пойдем, — я перехватил ее руку и повел за собой. Лестничный пролет сменялся другим лестничным пролетом, пока на стене не показалась цифра девять. Теперь налево по коридору, до стены из бетонных блоков — мое творчество, отделяющее мое логово от остального мира. Я провел коммом возле одного из блоков — тут же в стене слева щелкнул замок крайней двери.

Моя территория — порядка сотни квадратных метров, огромная студия без стен, разделенная на условные секции кухни, спальни, тренажерного зала, ванной. Все как на ладони — мне так нравится, люблю свободу.

— Раздевайся до пояса. — Бросил я за спину и отправился мыть руки.

Когда вернулся обратно — застал ее на прежнем месте, одетую, растерянно перебирающую ногами. Свиду — если бы она могла, то уже убежала бы.

— Таня? — Удивился я.

В ответ — волна смущения, нотка любопытства, робости и огонек азарта. Кажется, меня неверно поняли.

— Сними верхнюю часть комбеза, посмотрю руку.

Девушка тут же сжалась, эмоции окрасились в угрюмый серо-стальной цвет, пришло недоверие и злость.

— Верь мне, — я заглянул в ее глаза и расстегнул пуговицы комбеза. Сам же аккуратно вынул из рукава здоровую руку, затем — протез. Таня продолжала стоять столбом, словно передо мной была не гроза торговцев, а тепличная девочка в первый день пребывания в Заведении.

Наконец, на пол падает практичная рубашка. Девушка прикрывает здоровой рукой комбинацию и продолжает внимательно изучать пол. Я нагибаюсь и еще раз ловлю ее взгляд.

— Сейчас я отстегну протез. Совсем. Все будет хорошо.

Я не могу сказать ей, что буду делать — она просто не поверит. Никто не поверит, даже я сам бы засомневался, до того памятного времени, когда лежал в мешке мясным и костяным месивом.

— Тронешь — убью, — серьезно произносит Таня, но продолжает стоять на месте.

— Так надо, — мягко уговариваю я и отцепляю застежки. Металлический протез аккуратно кладу на пол и вновь возвращаюсь к отсеченной кости — с той стороны виден шунт, но эту мелочь мы проигнорируем.

Я кладу левую руку прямо на место среза и тянусь разумом к зеленому сосредоточию — сердцу ученицы Мастера. Рука начинает светится цветом весенней листвы, а вслед за этим — ладонь чувствует изменение под ней.

Тихонько охает Таня и валится в обморок. К счастью, успеваю подхватить ее, не дав упасть. Все таки, надо было сразу уложить в постель — вот только это бы она ну уж точно не поняла. А ведь в кармане ее комбеза я явственно нащупал игольник — вполне боевой и запрещенный к свободному ношению. Могла бы попытаться пристрелить.

Расположив Таню на постели и приподняв верхнюю часть спины и голову подушками, вновь тянусь к зеленому источнику. Закрываю глаза. Если у меня не получится — будет весьма скверно. Должно получиться — со мной же удалось.

Минуты сменяются минутами, часы следуют друг за другом. С чужим организмом логично получается дольше, чем с собственным, но даже не открывая глаза — я чувствую результат. Чувствую, как из культи, в океане зеленой энергии спящей демоницы, прорастает новая рука.

Мастер научил забирать чужую энергию и преобразовывать в то, что мне нужно, однако исходный материал, как оказалось, имеет значение. В силе моего демона слишком много огня и разрушения — эта истина пришла три года назад, в океане отчаяния и чувства близкой смерти, в пластиковом мешке под грубой щебня. Мое тело умирало, плоть новой оболочки оказалась слаба и неохотно сохраняла в себе жизнь разума. Попытка создать себе новые руки и ноги, как я делал в лабиринте, завершилась обширным ожогом — новый носитель был не в состоянии усвоить ярость и гнев сосредоточия. Тело не пропиталось моей энергетикой в должной мере, чтобы позволить с собой такие фокусы, предпочитая восстанавливаться самостоятельно. А потом начал кончаться воздух. Мы, наш род, неприхотливы к среде, но потребность дышать полностью игнорировать не в силах — регенерация выручит некоторое время, компенсируя краеугольную потребность, но оставленное без подпитки искореженное тело умрет раньше. Осознав неизбежное, разум принялся старательно искать пути спасения, без паники и особой спешки. Тогда то и вспомнилась оброненная фраза Основателя о сосредоточии, хранимом внутри меня — одному из двух. 'Аква Вита' — и моя латынь оказалась достаточно приличной, чтобы подарить надежду. Я потянулся за силой к чужому сосредоточию — зеленому, спящему, безумно опасному, как у всякого демона S ранга. Желание жить соединило умение, предположение и яростную надежду, вернув здоровье телу. Я победил, мои враги умерли.

Могу ли я вернуть утерянную конечность кому-либо еще? Чувствую прохладу под подушечками пальцев, медленное движение кожи, истечение заемной силы и растущую энергетику девушки, взламывающую коросту старой раны и восстанавливающую гармонию тела. Да, могу.

Проходит еще столько же времени, когда мои пальцы сжимают тонкую беспамятную девичью ладошку. Открываю глаза и удовлетворенно смотрю на результат — рука симметрична и соразмерна второй, единственное отличие — в загаре и объеме мышц, но это легко исправить. Рефлексы работают верно, а от очередного покалывания иголкой с возмущением просыпается Таня.

— Эй! — отмахивается она рабочей рукой, замечает новую руку, переводит на меня взгляд и вновь падает в обморок.

— И это — лучший маркет-мастер? Да она на каждых переговорах будет падать в обморок! — Ворчу я с улыбкой и отправляюсь готовить целую тонну бутербродов — голод после лечения просто адский, лично знаю.

В душе — довольство и радость. Команда сформирована.

Да, руку можно было вылечить в регенераторе, но, как мне кажется, чудо привяжет ценный кадр куда сильнее, чем навороченная медицинская система. В случае с Таней, я не сильно доверял договору — уж слишком легко она его подписала. С ее репутацией прожжённого дельца, это означало о дыре в соглашении, которую я просто не вижу. Скорость подписания не значила ничего — времени вполне достаточно, чтобы скинуть форму юридическому ИскИну и прочитать его заключение. Я так и поступил, его составляя, и меня уверили в надежности составленного документа, но сейчас отчего-то одолевают определенные сомнения.

Я оставил гору бутербродов возле кровати, сам же подошел к окну. Там, наверху, за пеленой смога, были звезды, невидимые с земли. И где-то там, возле одной из звезд, была Она. Осталось только выучить команду, украсть корабль и найти Ее. И угораздило меня попасть мир космической эпохи...

Глава 3

В ту минуту день был далек от своего завершения — то и дело поступали правки к договору, замечания и уточнения — от будущего пилота и его девушки. Довольно легко анализировать многостраничные тома документов, когда есть комм с набором юридического софта, преобразующего витиеватую канцелярную речь в понятные термины. Я пользовался софтом для составления договора — они абсолютно таким же для его чтения, так что работали мы не с формулировками, а с их значением.

Пара хотела прибавку, отпусков и расширенное медобеспечение, а я не имел ничего против. Для вида поторговался и уступил на пару процентов — пусть чувствуют себя победителями и хозяевами положения.

Куда сложнее шли переговоры с техником и тактиком — беседа началась с весомых угроз от прекрасной половины Антона и требованием личной встречи. Пришлось растолкать Таню и выставить ее-сонную за дверь — на своей территории чужого я оставлять не собирался. Единственный элемент вежливости — не стал при ней проверять комнату на жучки. Вдруг найду — выйдет неловко. А ведь наверняка найду...

Мы встретились на нейтральной территории второго этажа, в одном из пустующих учебных классов. Так себе обстановка — ни одного целого стула, какие-то обломки привалены к стене, возле другой слепо смотрят на мир древние экраны, давным-давно никуда не подключенные — обрывки проводов выходят из техники сзади и беспомощно свисают на пол. На месте интерактивной доски — светлый прямоугольник краски. За окном уже был вечер, так что освещалась комната частично выгоревшей светодиодной лентой, протянутой по периметру потолка.

Я встал в дальнем углу от входа — в том, который был не виден при открытии двери, оперся на свою клюку и приготовился ждать — до времени встречи оставалось несколько минут, но здешние любят опаздывать.

Через десяток минут на входе показалась высоченная деваха с практически лысой головой, если бы не диагонально идущая по черепу полоска волос алого цвета на манер ирокеза. На плечах — комбез, кустарно выкрашенный в черное и богато украшенный металлическими кольцами — рабочая форма сквада. Тяжелая, должно быть, штука.

Вот такая вот у Антона любовь всей жизни. Думается мне, не обошлось без сцены из древности, когда партнер подходит к понравившейся цели, бьет по голове дубиной и утаскивает в пещеру, причем в этом случае по голове били моего техника.

Меня поприветствовали улыбкой дула самопального пробойника — довольно популярного оружия банд на базе автоматического забойщика гвоздей. Дальность и кучность так себе, но на расстоянии в полтора десятка метров при должной сноровке не промахнешься. В другой руке Инна протягивала мне прямоугольник денежного чипа.

— Переводи всю сумму, — хлестнул приказом спокойный и уверенный в себе голос.

Видимо, в этой паре посчитали, что им виднее, как потратить мои деньги.

— Пластик на ногу сейчас капнет, — я указал одними глазами на ствол пробойника, стёкшего под влиянием сверхвысокой температуры в крупную каплю.

Мне нужны были эти люди, потому пришлось воспользоваться силой демона. Вряд ли она стала бы разговаривать, пока я безоружен, а у нее преимущество. С другой стороны, переводить встречу в драку тоже было не выгодно, поэтому я решил уровнять наши шансы — визуально.

— Ой! — Совсем по-девичьи пискнула гангстер и выронила пробойник на пол. Пластик вцепился в поверхность пола и моментально остыл — не отдерешь. Будет очередная достопримечательность этого этажа.

— Вы отказываетесь? — Уточнил я скорее не вопросительно, а утвердительно.

— Нет, мы согласны. — Инна моментально взвешивает известную информацию, добавляет то, что произошло сейчас и принимает решение.

Впрочем, следовало ожидать — если она действительно тактик, а не сквадовский бандит.

В этом мире тоже есть одаренные — а где их нет? Специализируются на менталистике и бесконтактном управлении, куда реже встречаются пироманты, на которого я вполне сойду визуально. И если с одиночки, пусть даже центрового, вполне можно поиметь денег, заткнув глотку дулом пробойника, то с одаренном уже лучше не связываться — это вам в любом молодежном сериале скажут. А другой информации особо и нет — менталистов гребет к себе служба безопасности государства и крупные корпорации, возможности псионов — так одаренных называют местные — секретят, так что для толпы выкатывают сплошное фентези. Впрочем, имеющейся информации хватает для определения горизонта способностей — и он так себе, к слову. Мозгокруты, мозговерты всех мастей, паразитирующие на отсутствии или неразвитости способностей у подавляющего большинства населения. Посмотрел бы я на того из них, кто попробует залезть в мою черепушку. У меня там очень людно — целых пять сознаний, простор для общения.

— Контракты жду. — Киваю я, словно ничего не произошло, обхожу неподвижную фигуру и отправляюсь к себе.

Я не успеваю подняться на свой этаж, как комм сигнализирует о поступлении двух файлов — от Антона и Инны. Внутри текста нет правок, видимо, перепугал я их неслабо. Впрочем, пункт о пересмотре договора по соглашению сторон никто не отменял.

Возле моих дверей дрыхнет Таня — привалилась к стене, закрыв проход в комнаты ногами, включила режим обогрева в комбезе и сладко посапывает. Аж самому захотелось спать.

Я осторожно открываю дверь, благо открывается она вовнутрь, перешагиваю ноги и тихо просачиваюсь внутрь, чтобы не разбудить. Я ж не чудовище какое — пусть спит.

Затем — проверка на жучки, коих оказалось целый выводок — успели расплодиться и расползтись по всей площади. Стоило завершить с последним, как по двери застучали ногами и руками.

— Я знаю, что ты там! — Возмущался знакомый голос.

Видимо, последний подыхающий жучок поведал о своей нелегкой судьбе хозяйке.

— Да, я тут. — Зевнул я в ответ. — Спокойной ночи.

По двери потарабанили для порядка, затем деланно громко хмыкнули и куда-то ушли, звучно вышагивая тяжелыми армейскими ботинками — тут у всех такие, удобная и дешевая штука. Империя воюет часто, снаряжение прет валом, оттого и стоит сущие копейки у вороватых прапоров.

Утро началось под ритмичные удары в дверь чем-то тяжелым.

Я замер, уже было касаясь кнопки с командой на активацию системы защиты этажа — двух закрепленных за фальш-потолком промышленных гвоздеметов. Тоже аналог пробойника, только без особых модификаций — у этих хреновин и без доработки хватает энергии для пробивания миллиметрового листа стали гвоздем-десяткой, куда уж там простеньким комбезам без бронирования.

В стуке было явно что-то знакомое.

— Чего тебе? — Я привалился к стене рядом с дверью — еще не хватало, чтобы там оказался счастливчик с игольником вместо той, кого я подозреваю в утреннем тарараме.

— Руку верни! — Ага, Таня.

— Какую еще руку? — Удивился я, не совсем въезжая с утра.

— Металлическую, — уточнили за дверью.

Я оглядел комнату и действительно приметил протез, который запнул вчера под кровать, чтобы не мешал.

Подцепил за край, отвел руку для броска, резко приоткрыл дверь, закинул в коридор железку и захлопнул дверь. Еще не хватало кого-то впускать.

— Спасибо! — Ответил повеселевший голос.

Я молча кивнул и отправился ваять первый утренний кофе. Не тут то было. Для начала из-за двери раздался скрежет, словно самка механоида производила на свет детеныша, затем частые стуки кувалдой по металлу — довольно немузыкальный аккомпанемент к ароматному напитку и хорошему настроению. В конце концов, мне стало любопытно, что происходит на моем этаже.

Я накинул комбез и активировал подачу энергии, из-за чего поверхность перед грудью приняла форму частых прямоугольников — ткань приобрела свойства пластинчатого доспеха. В правой руке привычно заняла свое место трость, левой же я резко раскрыл дверь и тут же ушел в сторону и назад, опасаясь атаки.

Обороняться было не от кого — единственным нарушителем спокойствия была Таня, с азартом курочившая механическую руку обрезком металлической трубы — с улыбкой и довольным хеканьем. Бывший протез смотрелся жалко — многие секции металлического кружева уже были отломаны, на и форма изрядно пострадала, но девушка не унималась, словно стараясь аннигилировать ненавистную железку.

— Привет! — Таня выпрямилась и задорно улыбнулась. — Поможешь, наниматель?

Я без лишних разговоров выдвинул лезвие из клюки и несколькими скупыми движениями порезал бывший протез на мелкие полосы металла. Основными достоинствами хирургического сплава была легкость, но никак не прочность, так что молекулярной заточке клинка он почти не сопротивлялся.

Таня споро перекидывала получившиеся полоски в серый пластиковый пакет без надписей, а как завершила — с довольным видом завязала горловину мешочка, перекинула через плечо и отправилась с ним куда-то вниз, что-то насвистывая. Интересно, металл она тоже продаст?

Впрочем, с утра хватало дел и без размышлений над странностями маркет-босса, потому как экипаж определился с местом обучения, а значит мне предстояло придумать, как выполнить их пожелания. Пилот замахнулся на мечту всех пацанов империи — Высшее космическое училище на одной из планет центрального сектора. Кроме того, что там действительно готовят лучших пилотов в империи, есть еще пара важных нюансов. Там, где есть фраза "готовят лучших" всегда есть блат, родовая аристократия и армия. Конкурс просто адовый — даже на платные места. Ну а на бесплатные берут только тех, кто подписывает контракт с имперским флотом. Моя задача — устроить Сергея в следующий набор. Сложно? Если не знать законодательство с его сотнями социальных программ, которые то и дело вводятся заботливым имперским советом. Такие программы создаются для отчета перед общественностью, а не из реальной заботы и чаще всего не выполняются — откуда у социально незащищенных детей ресурсы на юридическую поддержку? Не говоря уж о деньгах на оплату коммерческого обучения. Но места для 'социальщиков' старательно резервируют во всех вузах — таков закон.

Так что платим чиновнику в муниципалитете, перекидываем ему личное дело Сереги и делаем из него ангела, подходящего сразу по нескольким госпрограммам. В базе данных появляется отметка о победе в нескольких чемпионатах, общественно полезной деятельности, спасении людей из горящего дома, помощи старикам, задержании опасного преступника. Аттестат базового образования у него итак не плох, редактировать незачем. Пожалуй, хватит. Главное, не забыть рассказать ему самому какой он крутой, чтобы не выдал себя, но и не болтал много — в каждом училище есть представитель СБ со способностями менталиста, так что врать крайне не рекомендуется. Достаточно просто говорить полуправду, мол, меня взяли сюда, потому что я спас человека — это будет правдой. А вот фраза "я спас человека" — сразу определится, как ложь. В общем, парень неглупый, поймет. С его подругой дело гораздо проще — тут и взяток платить не надо, медсестры, вернее — операторы регенерационных капсул и автохирургов — нужны всегда, а вот желающих каждый день собирать людей из частей, притащенных роботами-эвакуаторами с поля боя, что-то маловато. Так, личные дела отправлены — остается ждать ответ от ИскИна училища.

Антон и Инна выбрали высшее учебное заведение на периферии, к огромному моему удивлению. Скромность взяла свое? А, нет — я взглянул на цену за учебу. Если там учат соразмерно ценнику, то я обоими руками за, потому как деньги требуют просто неприличные — больше, чем за пилота вместе с взяткой. Какая-то частная академия под эгидой трех корпораций, готовят спецов для себя и без охоты берут чужих. Хм, но за деньги все таки берут — и даже без конкурса. Весьма удобно. Как наниматель, отправляю запрос в учебное заведение и перевожу аванс — так там заведено. Нет денег — нечего обсуждать, тоже верно.

Остаюсь я и Таня. Насчет общего вуза мы не договаривались, так что себе я смогу выбрать что придётся по душе. Было бы логично отправится вместе с одной из пар — так будет надежнее. Таня выбрала...хм. Да ничего она не выбрала — подписала договор, оставив ячейку с наименованием заведения пустой. Придется писать на почту.

Вскоре по двери вновь забарабанили ногами. Звонок, что ли, поставить?

Стоило открыть дверь, как мне в руки попытались сгрузить приличную кипу пластиковых коробок — теплых, с весьма привлекательным запахом, потому я все таки их подхватил, а не позволил упасть на пол. Мимо с довольным видом прошествовала девушка.

— Как тебе? — Таня скинула с правого плеча накинутый сверху комбез, который до того прикрывал ее новую руку, и продемонстрировала целую радугу разнообразных браслетов.

— Миленько, — отозвался я, с любовью и интересом рассматривая содержимое самого верхнего контейнера — жареная картошка с брикетом соуса.

— Я знала, что тебе понравится, — без грамма разочарования сказала будущий брокер и свистнула другой контейнер, с такой же маркировкой. — Кстати, я пробила тему. Есть желающие на восстановление пальцев, кисти, левого легкого, печени, глаза. Все при деньгах и не из Заведения, оплата чипами на предъявителя.

— Нет. — Мрачно выдохнул я. Стоило ожидать.

— Ну и зря, легкие деньги же. — Так же легко уступила она.

Глупое предложение, больше похожее на проверку. Будто бы никто из 'желающих' не захочет заполучить на цепь псиона, не говоря уж о действительно 'легких деньгах' — сдачи одаренного в Пси-корпус за вознаграждение. Потому-то я старался не демонстрировать свои способности без крайней необходимости.

— Выбрала учебку?

— Почти, — неопределенно хмыкнула Таня, подцепляя пальцами ломоть золотистой картофелины. — Зависит от того, как ты собрался нас отсюда вытаскивать.

— Придут пять приказов на перевод в другое заведение, за подписью чиновника из ратуши.

— Ого, какие связи.

Я позволил себе улыбнуться — она просто не знает, как они мне достались. Чиновники как-то не спешат помогать кому бы то ни было, и тем более — будущим уголовникам из Заведения. Разве что чудо способно расположить холодное и черствое сердце к помощи ближнему. Потому это самое 'чудо' пришлось устраивать самостоятельно — всего-то проследить маршрут, любимые заведения, дождаться, когда подвыпивший человечек вызовет такси, подать ему свой борт, который тут же увезет клиента на заброшенную стройку. А дальше по старой схеме — слезы, рытье собственной могилы под дулом пробойника и герой-одиночка, который чудесным образом спасает жертву от смерти. Для правдоподобности и с целью экономии — нанятая бригада осталась там же, на дне выкопанной чиновником могилки. Так что кроме благодарности — которая зачастую слишком быстро проходит — нас связывало довольно грязное общее дело. Дальше — проще. Копеечные просьбы и щедрая оплата — вполне понятный бизнес для нового друга.

— Вот только для меня это не подходит. — Таня потянулась за емкостью с шипучкой. — Хозяин не подпишет. Или 'потеряет' запрос.

— Чем ты его так разозлила?

Девушка неопределенно дернула левым плечом и приложилась к газировке. У всех свои секреты.

— Тогда на тебя придет перевод в исправительную колонию для малолеток. Это он подпишет?

— Хм, — Таня на секунду замерла и тут же улыбнулась. — О, да!

— Вот и все. По документам нас заберет машина муниципалитета, вместе с документами. Для малолеток конвой не выделяют, так что поедешь вместе с нами. Затем к Хозяину придет бумага об ошибочности предыдущей информации — такое бывает. В таком случае ратуша сама перераспределяет детей, обычно возвращая обратно. Вот тут мы и потеряемся.

— Вот так раз — и нет пятерых человек? — Скептически посмотрела девушка.

— Вот так раз — и нет пятерых сирот. — Кивнул я. — Зато появляются полноценные граждане с нейросетью.

— Так это ж охренеть как дорого! — Даже жевать прекратила.

— А ваше обучение — так себе деньги? Окупится. — Пожал я плечами.

Было видно, что Таня очень хочет узнать происхождение немалых сумм, но все таки сдерживается от расспросов.

— Ты куда поступаешь, пехота? — Перевела она тему.

— Без разницы. У меня противопоказания на нейросеть, а без нее — быть мне рядовым.

Командование отрядом без тактической сети — гиблое дело. Пробовать можно, вот только результат всегда будет ниже среднего. Есть еще автоматизация в боевом скафе — но это практически то же самое, что комм по сравнению с нейросетью. Все слишком долго, даже при использовании звукового интерфейса или устройств слежения за движением глаз.

— Значит, полетишь со мной, раз без разницы. — Утвердительно качнула она головой, распаковывая очередную коробку с бургером. — Академия Свободных Семей. Там учебка десанта тоже есть. И да, это окончательное решение.

Вот же, а! Чувствовал же подставу. Представьте себе смесь цыганского табора, корпорации, плавучего города, вольного баронства, но с дисциплиной воинского подразделения. В результате получите Свободную семью — подразделение торговцев и наемников, бороздящих периферию крупных империй и стран ради сверхприбыли. Внутри сложившихся государств довольно трудно сколотить большие деньги — слишком урегулировано тут все. Зато на фронтире цены определяют только переговоры и личное расположение — ценники крупных стран неактуальны, так как не учитывают наценку за риск, ибо на пару вместе с большими деньгами идут пираты, наемники, наемники-пираты, торговцы-пираты, пираты-наемники, пираты-торговцы и прочая вольная братия.

Семьи признают только собственные интересы, живут на своих кораблях, изредка спускаясь на землю и крайне ответственно относятся к главной ценности космоса — информации, оттого обучают своих отдельно, как и корпорации. Вполне резонно — зачем свободным экономика развитой империи, если большинство анклавов на рубежах до сих пор практикуют натуральный товарообмен? В центральных системах не станут читать лекции о производственных цепочках и потребностях позабытых колоний времен космической экспансии.

Традиционно для закрытых групп, свободные считают себя выше других, со всеми последствиями для чужаков. Впрочем, не такие уж они отмороженные, иначе кто с ними будет иметь дело.

— Ага, а заниматься я буду вытаскиванием тебя из неприятностей. — Определил я свою роль в таком заведении.

— Сама справлюсь, за меня переживать не надо. — Легко отмахнулась она.

— Тогда что я там потерял?

Таня замялась и обхватила левой рукой себя за правое плечо.

— А если с рукой что-то случится?

— Ты ведь проверила свое здоровье в регкапсуле, после операции?

— Да, — кивнула она. — Все нормально. Полное восстановление, даже мышцы, будто я ей пользовалась каждый день. Даже медкомплекс полного цикла не дает такого результата.

— Вот видишь.

— Но ты все равно поедешь со мной. — Просительно протянула она. — Я не хочу потерять руку снова. Пожалуйста. Тебе ведь все равно без разницы. Ну пожалуйста.

Кажется, я перебрал с 'чудом' восстановления. Комплексы, страх, боль из-за отсутствия руки исчезли, но на их место пришли новые опасения — потерять руку еще раз. Да и кто откажется от реанимационного комплекса под рукой? Теперь надо решить — а надо ли это мне? Если так подумать, мне действительно все равно куда ехать — пехота она везде пехота. Плюс к этому — свои инвестиции надо защищать. Решено.

— Ладно, — лениво, словно с неохотой, киваю. Мы, демоны, должны помогать друг другу.

— Вот и отлично! — Нотки неуверенности моментально исчезли из поведения моего брокера, сменившись обычным оптимизмом и уверенностью. — Кстати, руку я еще никому не показывала.

— Правильно сделала. Запрос на перевод отправят сегодня к вечеру, уже завтра мы отсюда уедем. Даже если узнают — не успеют отреагировать, но лучше поберечься от лишних вопросов.

Я подхватил пустые коробки и заковылял к утилизатору.

— А почему ты себя не вылечил? — Задала она вопрос, после того, как я вернулся. — Если уже можно и завтра лететь?

— Кость срослась неверно. Надо ломать. — С досадой ответил, приседая на край дивана и выпрямив проблемную конечность. — Вот здесь. — Я провел рукой, показывая место. — В местных капсулах такой функции нет.

— Так сломал бы сам?

— Сам? Ногу? Как? — Скептически хмыкнул. Я уже пробовал, как-то. Вышел сильный ушиб — я, все же, покрепче человека буду. Мне не хватает простой фиксации и удара чем-то тяжелым. Да и точность тут нужна — целую конструкцию строить придется. А просить местных — нет уж. Лечить же в регкапсуле или за стенами не позволяла маскировка.

— Давай я тебе сломаю? — Загорелась азартом Таня, подхватила мою трость и несколько раз ей махнула. — Вот этой твоей клюкой?

— А ты сможешь? — Спросил я, уточняя физические возможности.

— Если разозлить, то запросто. — А вот она поняла по-другому.

— Хм, давай попробуем. Подойди, злить буду. — Заинтересовался я.

Таня дисциплинировано приблизилась и присела на край кровати рядом.

Злость можно вызвать по-разному, но в данном случае сразу отпадали ругательства и грубости, оскорбление родителей и сомнения в людской родословной — мне еще с ней работать. Потому я зашел с другого края — подсел еще ближе, прижал теплое округлое тело к себе, нашел ее губы своими и принялся торопливо срывать с нее одежду, отрывая пуговицы резкими движениями. Самый лучший способ, чтобы огрести по самое небалуйся, главное чтобы из игольника не пристрелила — но это дело я старался контролировать.

Через пару часов мы лежали под общим одеялом — я со все еще неправильно сросшейся ногой и задумчивым видом, и явно довольная девушка. Что-то явно пошло не так.

Таня потянулась, как кошка, скидывая одеяло на пол, наклонилась к краю постели, что-то выискивая. А как нашла, резко развернулась и обрушила с явно неженской силой металлическую трость на хворую ногу.

— Представила, что ты мне изменил. — Донеслось через пелену боли. — Оказывается, я такая ревнивая!

Глава 4

Через грязные стекла пробивался мутный свет нового дня, не отличимого от череды предыдущих. День, полный напряженного ожидания чужих решений, попыток рассмотреть в чужих действиях и поступках мотивы, созвучные собственным, чтобы не ошибиться в точке приложения усилий и перевернуть этот мир.

— Зачем ты все это затеял? — Первым, что я увидел, был сосредоточенный взгляд девушки, с характерными овалами бессонницы и долгих размышлений на лице.

Она лежала рядом, на другой половине дивана, расположившись на животе и поставив подбородок на положенные друг на друга ладони. Уже одетая, обутая, словно ей нужен только мой ответ, и она тут же упорхнет по своим делам.

— Уточни, — повернул к ней голову, не торопясь подниматься с постели.

— У тебя есть деньги. Почему ты просто не наймешь нужных тебе людей в Службе Найма?

Вопрос вполне очевидный, я ожидал его услышать еще вчера, и наверняка бы услышал, если бы неплановый переход разговора в горизонтальную плоскость.

Действительно, есть в Империи такая организация — Служба Найма, предоставляющая за разумные деньги услуги кораблей с экипажем, частных армий, подразделений, отдельных специалистов и слаженных групп — только плати и ставь цели. Собственно, во всех крупных странах есть такие службы — уж очень удачно они вписались в нишу локальных космических конфликтов, охраны грузовых кораблей, военных баз и наведения порядка (или беспорядка) там, где военным силам государства просто некогда или невыгодно действовать. А так — и порядок есть, так как наемников курирует служба безопасности государства, и интересы государства на рубежах (и не только) есть кому защищать.

Вот только наемники из СН мне не подходят.

— У меня есть деньги. Именно поэтому я не собираюсь нанимать людей в Службе Найма. — Эхом ответил я, слегка переиначив фразу. — Я не собираюсь быть гостем на чужом корабле. Это ограничивает свободу маневра, выбора цели и получения прибыли, не говоря уж об обсуждении заказа — наемники это не армия, каждый запрос будет обсуждаться. Между тем, лучшие — только в спаянных и сложенных отрядах, а значит, на собственном борту. Как я уже сказал, это мне не подходит. Касаемо одиночек. Разве хороший спец пойдет в СН? Разве отличному профессионалу не найдется спокойная работенка в Империи, с высокой оплатой и полной безопасностью жизни?

— Всякое случается, надо просто подождать и хорошо поискать. — Уклончиво ответила Таня.

— Хорошо, предположим, что существуют рисковые парни, для которых азарт боя превыше скучной работе на межсистемном транспорте. К кому они пойдут? В зарекомендовавшее себя подразделение или к такому же одиночке, как они?

— Смотря, что предложить за найм.

— Вот видишь, уже придется давать больше, чем в среднем по рынку, торговаться, обговаривать сроки найма. И так — с каждым. Не говорю уж о требовании психологической совместимости, что увеличивает время поиска.

— Но это все же дешевле, быстрее и лучше, чем оплачивать обучение и нейросети пятерым. — Не согласилась она.

— Вряд ли это дороже рисков. Оцени шансы, что спец не окажется излишне впечатлительным и разорвет контракт. Шанс, что он не побежит стучать имперской СБ после первой миссии. Срывы миссий, угроза свободе, конфискации. Суммы на порядок превосходят планируемые траты.

— Стоп. — Замерла на секунду Таня, обдумывая услышанное. — Ты что такое задумал?

— Я задумал набрать команду без особых моральных принципов и любви к закону, с отличным образованием, наголову выше, чем у большинства, на одном из лучших боевых кораблей империи. — Я позволил себе легкую улыбку.

— Пиратство? — Задумчиво вымолвила она и замерла, словно что-то сама с собой обсуждая. Или — с демоном внутри себя?

— Есть какие-то проблемы?

— Да. — Строго посмотрела девушка. — Моя доля.

— Разумеется, будет. Тебе же это все продавать, а как в таком деле без личной мотивации? — усмехнулся я.

— Остальные в курсе дела?

— Нет. Думаешь, будут проблемы?

— Вряд ли, — после короткой паузы ответила маркет-босс. — Но не исключено.

— С кем именно? С нашим тихим и спокойным техником, которому носят ворованные коммы и другую механику на прошивку? Или с его подружкой, планирующей налеты на припортовые склады? А может быть, с пилотом, на котором вчера был очень знакомый комбез — новенький, с лейблом трансгалактика. Кажется, такой же был на новичке, которого к нам определили за день до этого?

— Может, купил или забрал за защиту.

— Безгрешных в этих стенах нет. Но может быть, я согласен.

— А как же его девочка? — Таня нашла уязвимую точку в плане.

— Но ты же убедишь ее? — Постарался выдать самую свою обворожительную улыбку. — И потом, скоро они пройдут элитное учебное заведение, полное богатеньких мальчиков и девочек, которым повезло родиться и вырасти в верхних городах. Не думаю, что после пяти лет презрения от окружающих, задирания носа и насмешек над прошлым в ней останется что-то теплое к людям.

— Мало ли, — уже не так уверенно хмыкнула Таня.

— Я не собираюсь потрошить экскурсионные корабли. — Мягко уточнил. — Современное пиратство — это не кровь и жертвы из сериалов. Наша цель — транспортники с минимальным количеством персонала. Эдакий скелет с пристегивающимися к обшивке контейнерами.

— И добрые дяденьки вот так просто перекинут к нам свое добро? — Фыркнула девушка.

— Если нет охраны — да. Люди любят экономить и верить в лучшее. Чаще всего — хозяева удовлетворяются страховкой груза и не тратятся на найм сопровождения. Я не собираюсь устраивать кровавую баню и греметь на всю галактику, как палач и убийца. С сумасшедшими не ведут дела, знаешь ли. Наш бизнес — чистый, гуманный и практически никому не вредит — все покроют страховые компании. Это даже полезно для экономики — финансовые средства, до того мертвым грузом лежавшие на счете жадного страховщика, вновь войдут в оборот.

— Да ты просто ангел, если тебя послушать. — Рассмеялась Таня. — Все равно не понимаю, как ты собрался брать трофеи без призовой команды и десанта. Даже мирный каботажник не летает без базовой защиты и дронов поддержки.

— У всех свои секреты.

На этом беседа закончилась. В Заведении не особо любят лезть друг в другу в душу, разузнавать секреты и вспоминать прошлое. Откровения этого утра выбивались из традиций, но и промолчать на резонные вопросы одной из ключевых фигур я посчитал неправильным — все таки, ей действительно какое-то время придется перепродавать награбленное, так что пусть корректирует вектор своего обучения согласно будущей профессии.

Истинные мотивы сбора команды останутся при мне. Довольно сложно будет объяснить остальным, что корабль в своих странствиях будет преследовать одну цель — найти Волчицу. Все остальное пойдет фоном, возможно — рискованным, вполне наверняка — незаконным и явно — на долгие годы странствий. Уверен ли я в том, что смогу найти Ее в безумно огромном пространстве космоса? Безусловно. Рано или поздно, Старшая начнет собирать стаю — они не могут без этого. Рано или поздно, она станет подбирать под себя территорию. Надо просто ждать, внимательно слушать и смотреть по сторонам — чтобы она не нашла меня первой.

Комм моргнул новым сообщением — Заведение получило приказы о переводах и спешит поскорее избавиться от шестерых воспитанников. Вот и наши путевки в мир подошли — отбил я сообщения своей команде.

Собственные вещи уместились в карманы комбеза — платежный чип с почти нулевой суммой на балансе, предметы личной гигиены и амулет, оставшийся от родни. Перед выпуском поклажу обязательно перетряхнут, чтобы уличить в воровстве или просто оставить "приятную память" от обыска, поэтому я не стал собирать крупные баулы с вещами

Все критически важное — деньги, информация, связи — были размещены в сеть с возможностью доступа из любой точки мира.

Из ценных предметов — только комм с обнуленным инфоносителем (вдруг отнимут и его). Восстановить данные можно будет позже, из резервной копии. Трость тоже решил взять с собой — уж слишком удачной она получилась, было бы неплохо забрать ее с собой.

Сообщение от секретариата Заведения предписывало явиться через половину часа на первый этаж здания, в приемную Хозяина. Все приготовления заняли десять минут, оставшегося времени вполне хватало на неспешный поход вниз по лестнице — собственно, иначе, чем очень медленно, по ступеням двигаться я бы не рекомендовал. Лифт в здании ходил только от первого этажа на крышу, где была посадочная площадка флаеров, а двери в лифтовую шахту на всех этажах были залиты пенобетоном. Так что широкая лестница из крашенного пластика осталась единственным маршрутом, соединяющим все этажи, сквады, группы и людей. Эдакая тропа на водопой в пору засухи — хищники и их добыча чаще всего двигаются, не трогая друг друга, но порой случается всякое — от засад до злых и жестоких шуток, вроде молекулярной струны, спокойно отсекавшей ноги невнимательным. А уж дальше лотерея — успеешь ли доковылять до медсекции, прыгая на здоровой конечности с отрезанной в руке, или останешься калекой на всю жизнь. В общем, спешка, а уж тем более бег по ступеням, мог обернуться большими проблемами.

Ничего хорошего от встречи с Хозяином ждать не стоило, потому я решил имитировать хромоту и ступал очень неспешно, опираясь каждый второй шаг на металлический костыль. Постарался, чтобы лицо отражало равнодушие, пополам с легким страхом и ожиданием неприятностей — вряд ли начальника Заведения обрадует мое новоприобретенное здоровье и счастливый вид. Думаю, остальные это тоже прекрасно понимают и не будут сиять счастливыми лицами и идиотскими улыбками.

На втором этаже меня привычно просветили детекторами и махнули рукой идти дальше. Вторая проверка, куда более тщательная, ожидала на выходе первого этажа — тут, рядом с руководством, охрана лютовала и зверствовала, вполне резонно опасаясь за жизнь руководства и собственную карьеру — если прибьют босса, рикошетом отлетит и им. После проверки подозрительного шва на комбезе — его просто вспороли ножом, мне позволили одеться снова. Обычное дело, хорошо хоть в белье не лезут. Впрочем, идиотов, рискнувших срезать себе лишние части тела лезвием в трусах, еще не было, да и от таких куда лучше спасают детекторы, чем досмотр. Тросточку, к сожалению, пришлось оставить — придется ковылять без нее. На всякий случай запомнил имя охранника — быть может, удастся выкупить костыль обратно.

Старший охраны кивнул подчиненному, чтобы тот проводил меня до цели. Вот такой вот строгий порядок, к счастью, бывавший тут где-то раз в месяц — когда Хозяин был на месте. В остальные дни бизнесу Заведения, построенному на отлучках в город, ничего не мешало, кроме стандартной таксы на выход.

Холл первого этажа резко контрастировал с разрухой верхних этажей. Выскобленные роботами-уборщиками полы под мрамор, колонны под старину, блеск зеркал и теплота искусственного дерева — Заведение стремилось показать миру, спонсорам и государству эффективное и щедрое использование выделяемых средств. Ясное дело, что гостей не пускали выше, чтобы 'не мешать образовательному процессу'.

Дверь в кабинет босса смотрелась образцом скромности — обычная пластиковая табличка с именем и должностью, монолит прямоугольника полтора метра на два без украшательств, рядом — удобные кресла и столик для посетителей, за который ни я, ни пятеро моих будущих сотрудников, к моему приходу уже ожидавших в холле, не рискнули сесть. Нечего злить Хозяина, который наверняка уже смотрит на нас через камеру наблюдения. Потому мы замерли возле стен, в один ряд, не рискуя переговариваться и уж тем более не прислоняясь к прохладной вертикальной плоскости. В руках "коллег по счастью" так же не нашлось рюкзаков и сумок — думаю, если вещи и были, то их продали за вчерашний вечер. Уж лучше потерять часть на продаже, чем потерять вообще все из немилости Хозяина. Таня, кстати, как и прежде прятала правую — уже здоровую — руку за бесформенным одеянием.

Так мы и стояли, пока комм одного из нас не пиликнул сигналом, обозначавшим время приема. Почти сразу вслед звуку скрипнула дверь, приветливо приглашая в уютный кабинет с Т-образным столом, забитым фотографиями родни и близких Босса, кремовыми стенами с тремя небольшими картинами и кожаным диваном возле одной из стен, про который ходили всякие слухи.

Сам хозяин кабинета выглядел вполне мирно и где-то даже по-домашнему — средний рост, интеллигентный умный взгляд, недлинная прическа с пробором, совсем немного лишнего веса в виде еле заметного второго подбородка. Обычный семьянин, коим он и был, собственно — трое детей, красавица-жена. Любая проверка, при взгляде на него, скорее всего махнет рукой на жалобы, списав их на вредный характер воспитанников, и развернется обратно. И тем не менее, сволочь перед нами была первостатейная, а обманчивый вид только усиливал опасность зверя в человечьем обличье. Для остальных подобные фразы были не более, чем красивыми метафорами, я же видел красно-черного демона, оседлавшего душу мужчины — с огромным пузом, похотливыми глазами, он прижимался к своей жертве сзади, одной рукой удерживая свою жертву за глотку, и постоянно нашептывал что-то неразборчивое ей на уши.

— Антон, Сергей, Виктор, Инна, Тамара — вас переводят. — Будничным тоном поведал Хозяин. — Татьяна!

— Тут. — Хмуро отозвалась девушка.

— На вас отдельная путевка. Я перекинул на комм, ознакомься.

— Вижу, — севшим голосом сказала она через минуту.

— Я могу оставить тебя тут. — Мягким голосом заворковал Хозяин. — Помнишь условие? Одно только твое слово — и от меня поступит протест с лучшей характеристикой на свете, которую безусловно поддержат мои друзья в ведомстве.

— Нет. — Одними губами произнесла Таня.

— Что-что? — Изобразил глухоту Хозяин. Демон за его плечом стал что-то яростно и требовательно шептать своему носителю, то и дело поглядывая на замершую статуей Таню.

— Нет. — Твердо и решительно настояла она.

— В таком случае, успехов на новом месте. — Хозяин изобразил легкую улыбку. — Я обязательно навещу тебя. Возможно, ты еще передумаешь. Ты ведь посмотрела медиа-подборку в моем сообщении? Это место совсем не подходит для такой исключительной особы, как ты. Подумай, всего одно твое слово — и весь этот ужас останется позади. — С искренним расположением, словно добрый дядюшка, предлагал он нерадивой, но любимой племяшке руку помощи.

Хозяин замолчал, словно ожидая, что Таня сломается и запросит пощады. С досадой пожевал губы, когда понял, что другого ответа не будет.

— Транспорт ждет на крыше. Проваливайте. — Позволил он злости вырваться наружу. Еще бы — демон отвесил своему неспособному рабу знатную плюху и еще сильнее сжал хватку на горле.

Думаю, разговор бы не окончился, если бы Хозяин не был уверен, что сможет добиться результата после нескольких дней пребывания Тани на новом месте. Чем-то она ему была ценна, причем настолько, что мы избежали повторной проверки, словно Хозяин оставить в памяти девочки положительный образ Заведения. Исконное чувство любопытства шелохнулось в глубине души.

Тот же конвоир проводил нас до кабины лифта, проследил, как мы грузимся в транспорт и равнодушно отвернулся, стоило флаеру министерства оторваться от земли. Только тогда я позволил себе взять Таню за руку и слегка сжать ладонь. Мне ответили робкой улыбкой, а ладошка, до того твердая и напряженная, наконец-то расслабилась.

— Прорвались. — Улыбнулся я компаньонам — серым, хмурым и не совсем понимающим — а может, просто не верящим в то, что с ними происходит.

Флаер сел возле массива городского парка, выгрузил нас на взлетной площадке и свечкой взмыл в воздух, подчиняясь заложенной программе. Компания некоторое время всматривалась в точку на горизонте, словно опасаясь, что борт вернется и заберет их обратно. Я не торопил партнеров, не призывал их двигаться за собой — пусть убедятся, что это не очередная провокация, призванная записать в их личное дело попытку побега. В Заведении не было дураков убегать в большой мир — слишком информатизировано современное общество, слишком много действий завязано на подтверждение личности, а значит — поимка беглеца не займет и нескольких часов. Не стоило такое ничтожное время свободы долгих разговоров с куратором, постановки на учет и темной от своих — чтобы не выпендривался и не портил бизнес.

Пока все задумчиво смотрели вслед прошлому, комм успел восстановить все данные из резервной копии.

— Может, все таки пойдем? — Не удержалась Таня.

— Куда? — откликнулся Сергей и оглянулся вокруг.

— За мной. — Махнул я рукой и не оборачиваясь, двинулся вглубь парка. Где-то рядом должен быть комфортная и малолюдная — из-за раннего часа — кафешка с отдельными комнатами. По крайней мере, фотографии на их сайте и видеотрансляция из внутреннего зала гарантировали их наличие.

Искомое заведение нашлось через сотню шагов — двухэтажная постройка из дерева, увитая плющом, идеально вписывалась в антураж парка. Первый этаж, вместе с широкой мансардой, был отведен под столики, на втором были отдельные номера, но я планировал уложиться с оставшимися приготовлениями за один день и эту ночь провести на палубе космического корабля — на этой планете меня уже ничего не держало.

Через мансарду мы прошли спокойно, а вот вход во внутренние помещения загородил охранник в синей спецовке, многозначительно положивший руку на кобуру с шокером. Вряд ли он ждал от шестерых подростков не самого фешенебельного вида чего-то хорошего.

— Нам не нужны проблемы, сэр. — Шагнул я вперед, повернув раскрытые ладони к нему. — Мы пообедаем и покинем заведение. У нас есть деньги, сэр.

Еще одно медленное движение — и денежный чип оказывается у меня в правой руке.

Охранник неуклюже отступил в сторону, разрешая продолжить путь, но руку с кобуры так и не убрал.

Я показал Тане на одну из кабинок в углу заведения, а сам двинулся к кассе. Придется заплатить сразу, иначе нас вряд ли тут будут обслуживать. Выглядим мы вполне мирно — перед визитом к Хозяину одели стандартные комбезы без украшений, а наши девушки смыли всю краску с волос и проигнорировали косметику. Однако достаточно заглянуть любому из нас в глаза, чтобы появилось желание перепрятать куда подальше все ценное и потянуться к кнопке вызова полиции.

Оператор на кассе насторожено принял чип, проверил баланс и потянулся его возвратить.

— Не надо, мы будем заказывать исходя из его лимита. Все остальное заберете на чай. — Остановил я его жест.

Позади переступил с ноги на ногу охранник, все еще не доверяющий новым клиентам.

Столько проблем из одного посещения заведения — видимо, придется кардинально поработать над внешностью. Особенно девушкам — отрастить волосы, благо на новом месте вряд ли придется драться в рукопашную, а значит, роскошная прическа уже не будет недостатком. Всем нам не помешает загар — тот, что на нас, скорее копоть портовых кварталов, но никак не память от курортного солнца.

— Приступим. — Я привычно расположился рядом с Таней. — Сейчас все наши документы потеряют. Вернее — я взглянул на часы — уже потеряли. Нас не существует для системы попечительства. Сейчас нам предстоит три ключевые точки маршрута. Первая — установка нейросети.

Партнеры переглянулись, но не решились перебить.

— Вторая — косметический салон.

Тут уж заулыбались девушки — наверное, впервые за этот день.

— Третья точка — космопорт. Положительные решения от ваших учебных заведений получены. Копии приказов о зачислении я вам перекинул, вместе с кодами билетов, временем и названием платформы, а так же комментариями от меня лично — рекомендую изучить. Три корабля для каждой пары, отбывают с интервалом около часа.

— А остальные куда? — Сергей с интересом рассматривал остальных.

— Сергей и Тамара — ВКУ на Новой Рязани, летчик и медик. Антон и Инна — Неокад на Дельте, техник и тактик. Я и Татьяна — Академия Свободных в... Я не знаю, в какой заднице мира она сейчас кочует, будем верить — не в Гнезде чужих.

Легкий, слегка нервный смех, разрядил обстановку.

— Вы достаточно осведомлены друг о друге заочно, чтобы описывать достоинства каждого. Надеюсь, никаких претензий или старых счетов нет? Если есть — давайте решать на берегу.

— Нет. — Нестройно, друг за другом ответила команда. Как и ожидалось.

— По деньгам и материальному обеспечению. После установки нейросети, к каждому из вас будет привязан капающий счет. Интервал пополнения — неделя, сумма согласно контракту. При наличии крупных единовременных трат, у лидера двойки будет отдельный именной счет с кредитным лимитом. Старайтесь не ввязываться в проблемы и решать свои проблемы самостоятельно. В случае серьезных проблем — номер моего комма имеется. Как резервный вариант — снимайте в ноль сумму со своего счета, тогда ко мне придет уведомление — в любую точку галактики, оперативно и бесплатно, банкирам доверять можно. Повторю — на вашем личном счету обязательно должна оставаться хотя бы одна монета. Если там будет ноль — значит, вы в беде.

— Понятно. — Еще один хор голосов.

— Особо умным, решившим свинтить с деньгами или продаться другому нанимателю — не исполненный контракт вполне сойдет за черную метку. Объяснять последствия не надо? Ну и отлично. Вопросы? Нет? Тогда обедаем и отправляемся дальше.

Глава 5.

Белая свечка межсистемника не казалась столь идеальной с близкого расстояния. Я бы сказал, смотреть на нее вблизи было крайне вредно впечатлительным лицам, особенно их числа тех, кому предстояло на ней полететь. Многочисленные заплаты на керамической броне налезали одна на другую, некогда гладкая поверхность несла на себе следы проплавов от сверхвысоких температур, а на массивном корпусе можно было рассмотреть целых три лейбла крупных грансгалактиков, некогда владевших бортом — раньше корабль перекрашивали, подновляли и ремонтировали, ныне же новые хозяева пытались просто выжать как можно больше прибыли, изматывая межсистемник челночными вояжами. Надеюсь, еще один рейс он выдержит.

— Так себе карета, — озвучила мои мысли Таня. — У остальных были приличнее.

— Остальные летят не в дыру фронтира, а в центральные сектора. — Пожал я плечами.

Наш борт отходил последним, на час позже отправления последней пары и на полтора — первой. Достаточно удачное совпадение в расписании позволило чувствовать себя отцом-командиром, провожавшим бойцов. Ясное дело, обошлись без речей и скупой слезы — я еще раз наорал на каждого, чтобы не лезли в неприятности, не крали, что плохо лежит, и не разводили попутчиков. Подчиненные изобразили мыслительный процесс, вдумчиво кивнули, и, как мне кажется, послали меня куда подальше, стоило мне вернуться обратно. Понятное дело — не маленькие, своя голова есть на плечах — все таки, уже целых три часа, как полноценные граждане империи — с профильными нейросетями, кое-какими базами знаний и взрослым, отрешенным лицом — и ходить им такими философами, пока не разберутся со всеми настройками интерфейса, коих больше сотни. Ничего, думать полезно — опять же, меньше времени на попадание в неприятности.

Даже Таня до сих пор ходит задумчивая, изредка покачивая головой — базовую моторику еще придется обуздать, а то так и будет кивать на каждое диалоговое окно подтверждения.

День выдался весьма нелегким — правда, в основном для одного меня, тяжела судьба командира. Мне требовалось, чтобы подчиненные ни в коем случае не думали, не рефлексировали, не обсуждали происходящие с ними изменения и желательно вообще только дышали и подчинялись командам — слишком много всего предстояло успеть, а личности мне достались уж слишком самодостаточные.

Приходилось нагружать бесполезными данными, устраивать экзамены, закидывать стандартными ситуациями, с которыми им придется столкнутся — пусть думают, как вести себя со службой безопасности, с учителями, с однокурсниками, пока двигается их очередь на установку нейросети (все делалось у проверенного человека, который никак не мог работать сразу над пятерыми).

К счастью, команда была все еще ошарашена изменениями этого утра, так что вполне удовлетворительно исполняла функцию послушных болванчиков.

Единственная осечка произошла с, как я уже начинаю подозревать, основной головной болью подразделения. Таня от нейрохирурга вышла с доброй улыбкой потомственного работника скотобойной. Если бы не состояние ошеломления у остальных, не миновать крупного скандала, а так — позыркала своими глазищами, высматривая, как меня лучше свежевать, и неожиданно для меня самого успокоилась. Подумаешь — в нейросеть был вшит модуль защиты "хозяина" из "рабского" набора. Зачем мне бунтари? Несколько дополнительных закладок обеспечат сосредоточенность моего будущего экипажа на учебе, сократят шансы влипнуть в неприятности и что самое важное — 'привяжут' пары друг к другу. Мне совсем не нужен экипаж из разругавшихся бывших любовников. Уверен — они ничего не заметят, легко списав продолжительную влюбленность на 'чужеродную' обстановку, в которой они могут надеяться только друг на друга. Слишком много соблазнов вокруг, чтобы надеяться только на благоразумие молодых людей.

Остальные даже не заинтересовались списком прошиваемых модулей, подсунутых на подпись — мелкие строчки, больше сотни пунктов, да еще не по алфавиту — кому это надо? Зато теперь все по-закону.

— Я никому не скажу, за скромное вознаграждение. — Прошептала мне тогда Таня на ухо.

Вопрос цены был отложен на эту ночь, но я бы не стал рассчитывать на романтические глупости — хотя бы потому, что из своего комплекта установки она тот модуль вычеркнула.

Потом было веселое посещение салона косметики, если усреднить впечатления команды. Девушки были в восторге, выбирали новые прически, заказывали одежду по каталогам — словом, дорвались. На нашей половине Антон сломал руку педиковато выглядящему парикмахеру, после чего нас стригли роботы-автоматы. Возможно, впервые в истории, косметические процедуры мужчин вышли дороже женских — цена за услуги плюс компенсация за перелом.

В целом, первую пару мы провожали уже сложившимся, довольно дружным экипажем, не смотря на определенное легкомыслие в головах. Вторую пару поддатых — когда только успели? — летчика и медика сдали на руки автоматике и направились было к собственному терминалу, наняв муниципальный флаер, когда маршрут пришлось слегка изменить.

— Давай вниз, к Железяке. — Скомандовала девушка, что-то набирая на комме — к нейросети еще предстояло привыкнуть.

Железякой мы называли один из заводов в промзоне, занимающийся производством высоколегированного проката. Одна из стен обширной территории была с дефектом — вполне достаточным, чтобы залезть внутрь или вытащить оттуда что-нибудь ценное и не особо габаритное — типа моей тросточки, например. Я свернул безо всяких споров — уж слишком любопытно было, что там забыла Таня за полчаса до отлета.

Приземлились мы чуть дальше — единственная площадка для флаеров располагалась в километре от завода и в двух от нужного нам места, так что до цели пришлось солидно пройтись пешком, уничтожив еще десяток минут от оставшегося получасового лимита. Если учесть обратный путь — выходило довольно таки тревожно, но к счастью, нас уже ждали — невысокий крепыш лет под пятьдесят обменял длинный сверток из грязной, в наплывах масла, синтетики, на денежный чип, и тут же забрался через прореху в заборе обратно на территорию.

— Теперь в центр. Очень надо. — Просительно сказала Таня, мило заглядывая в глаза.

Мне эти нежности не особо волновали, но вот загадка содержимого свертка была крайне интересна.

Обратно мы уже бежали, я — напряженно поглядывая на часы в комме и вызывая флаер, а мой брокер — нежно, словно ребенка, придерживая сверток на двух руках перед собой.

Место в центре оказалось полуподвальным помещением под офис какого-то юриста. Из примечательного — только золотая табличка на входе, да и все. Остальное — серость, как в обстановке, так и шаблонном облике клерка.

— Может, расскажешь, что там? Чтобы врать было сподручней. — Я все таки не выдержал, когда мы вновь забрались в наш транспорт.

Вместо ответа Таня развязала горловину свитка и явила миру клинок с ножнами — довольно примитивно выполненный, схематичный, но вполне функциональный и надежный. Но больше всего меня поразило лезвие — в узорах из нескольких видов стали — посветлее и потемнее, оно было красиво само по себе, но было еще кое-что. Я незаметно превратил ноготь своего пальца в лезвие когтя и царапнул более светлый металл там ,где он был чуть шире, чем в других местах — тот поддался. Темная сталь, из которой целиком была выполнена режущая кромка, не желала даже царапаться.

— Сделан из протеза? — Озвучил я свою догадку.

— Проблем не будет — мы только что получили бумаги, что это не оружие, а изделие, представляющее исключительно культурную ценность.

— Так оно и есть, кстати. Прочности — на один-два серьезных удара, не больше.

— Мне больше и не надо. — Улыбнулась она одними губами.

Мое желание полюбопытствовать о целях и причинах угасло, стоило взглянуть на компаньона. Чувствую, пройдет немало времени до тех светлых дней, когда она решит рассказать мне свою историю. Я умею ждать.

— Правь на блошиный рынок.

— Женщина, зачем? — Воскликнул я. Сама ведь знает, что уже опаздываем.

— Ты собрался лететь к Свободным без товара? — Посмотрела она на меня, как на несмышленыша.

— Нельзя было приготовиться заранее? — тихо чертыхнулся я и сменил курс.

Как оказалось — действительно ТАКОЕ нельзя было заведомо купить. Добычей Тани стало два десятка контейнера с немелодично пищащими котятами различных расцветок, коих она скупала почти не торгуясь, к особой радости бабушек-владелиц. Уже к моему счастью — контейнеры были оборудованы весьма ценным механизмом погружения питомцев в сон и автономным питанием — что-то типа мини-регкапсулы.

— Ты уверена, что это все купят? — Скептически отнесся я к ее идее.

— Оторвут с руками. — Победно улыбнулась девушка. — Внутрикорабельная политика Свободных категорически запрещает содержать животных в своих каютах. Представь себе тысячи детей, которые видели милых и игривых котяток только на видео. К сожалению, лимит на перевозку биобагажа — только двадцать особей, так бы я взяла больше. — С грустью вздохнула она.

— Я посмотрю на тебя, когда чудный и игривый зверек обоссет кровать счастливому покупателю.

— На то и есть договора. — Поучительно махнула пальчиком Таня. — Кстати, мы опаздываем. — Добавила брокер тоном, будто это я задерживал нас трижды.

Я только мысленно махнул рукой и доплатил сверхлимитный тариф за скорость — шанс успеть все еще был.

Через несколько минут мы увидели издалека ту самую белоснежную свечку, которая должна была нас забрать из прошлого в будущее, а еще через час уже занимали свои места в узком кубрике на двоих, с неудобными кроватями, откидывающимися от стены. В итоге — просто бросили одно одеяло на пол и кинули остальные вещи возле стены. Вышло куда уютнее и свободнее. Таня уселась настраивать нейросеть — или спать, тут не угадаешь, чем занимается человек, лежа, с закрытыми глазами.

Я же приступил к выполнению последнего эпизода плана, связанного с этой планетой — открыл шаблон давным-давно заготовленного письма. Поправил цифры, перечитал текст повторно и нажал на отправку. Через минуту корпус космического гиганта вздрогнул, знаменуя начало полета.

* * *

В одном из дворцов Верхнего города, скромно именуемого виллой, наступало то особое, чарующее спокойствие, что приходит с отъездом последних гостей. Казалось бы, часом ранее звенел смех в зале приемов, разносили бокалы вышколенные слуги, блистала новым платьем хозяйка дома и развлекал гостей хозяин, изображая радушие и искреннее почтение ко всем присутствующим. Но стоило растаять в воздухе шуму последнего флаера, замереть всей этой светской суете, как владельцы дома устало валились на мягкие кресла, с удовольствием вытягивали ноги и поднимали бокалы за успешность налаженных контактов и реализацию семейных планов, коих у одной из сильнейших семей планеты было огромное количество — и без помощи шумных, но весьма полезных гостей, они не решались.

— Посмотрим на малыша? — С доброй улыбкой и материнской теплотой произнесла Юлия Анриц.

— Датчики в норме, — зевнул ее супруг. — Может, просто включим трансляцию на монитор?

— Не будь букой, — заворчала прекрасная половина, встала с кресла сама и потянула за собой мужа.

— Тебя разве переспоришь, — поддался на уговоры мужчина и проследовал за женой, благо идти было недалеко — всего десять метров до соседней комнаты.

В полумраке детской выделялись три герметичные капсулы, подсвеченные синим, с юными, не больше полугода, малышами в каждой из них. Дети сладко в прозрачной жидкости, опутанные десятком проводов, и были похожи друг на друга, как две капли воды.

— Кого из них оставим? — Муж сжал руку возлюбленной.

— Не могу решить. — Вздохнула дама.

Мужчина взглянул на супругу с опаской — они и так тянули долго.

— У одного чуть выше интеллект, но у второго на два процента выше коэффициент здоровья. — Стала рассуждать вслух Юля. — Третий какой-то средний, но может это и хорошо.

— Оставим первого?

— Давай еще подождем. Мне пообещали новые добавки к раствору, можно будет посмотреть эффект на двух других.

Жители нижнего города наверняка бы ужаснулись этой сценой, однако семейство Анриц смотрело на капсулы, как хороший техник смотрит на новое оборудование — с интересом, скрытым страхом и любопытством. Слишком сильно по семейство ударил недуг первенца и слишком дорого обошлось скрыть все следы его существования. Потому к рождению нового 'первого' ребенка семья подошла со всем размахом технического прогресса — вырастив трех клонов из генетического материала матери и отца. Оставалось только выбрать самый удачный вариант.

Легонько пиликнул рабочий комм на руке счастливого отца, сообщая о новом сообщении — одной нейросетью обойтись довольно сложно, особенно с тем потоком зараженных сообщений, который то и дело направляют на него конкуренты, никакие антивирусы не помогают. Вот и приходилось носить на руке этот архаизм — пусть даже элитную, облегченную версию из весьма дорогих сплавов.

Мужчина задумчиво листнул список, выискивая нужную пиктограмму, и неожиданно покачнулся и побледнел, словно увидел мертвеца.

— Что случилось? — Подхватила его за руку супруга и заглянула за плечо. На этот раз уже ее удержал муж, успевший обуздать чувства. — Открывай, — шепнула Юлия.

Сообщение от адресата Виктора Анриц (подтверждение личности пройдено), было немногословным и совсем неагрессивным. Оно было деловым.

'Дорогие папа Рома и мама Юля!

Каждый год, до исполнения одиннадцати лет, вы дарили мне подарки.

Я помню замечательную робособаку от Т-роботикс в мои шесть лет, помню, как радовался гравискейту в семь, слушал персональный концерт от моих любимых А-дива в восемь. Помню рассказы папы в девять, что еще пару лет — и я смогу лично прокатиться на подаренном ровере. В десять мы с моими друзьями играли с чемпионами города по футболу.

К сожалению, в одиннадцать столь милая моему сердцу традиция была прервана. Я даже подумывал пожаловаться дяде Иохиму и дяде Александру из Совета Города на вас, но посчитал это недостойным настоящего Анриц. Однако в последнее время мне кажется, что изгнанному не обязательно придерживаться строгих устоев семьи.

Но я верю, что вы сможете вернуть мне чувство, что я еще дорог вам, пускай мы не можем быть вместе.

Через два месяца мне исполняется шестнадцать.

Я был бы рад подарку на день рождения, который наверняка отобьет у меня всякое желание жаловаться нашим общим знакомым на ваше поведение.

Меня устроит двести шестнадцать миллионов на счет, указанный в конце сообщения.

Понимаю, что вернуться в семью мне не суждено и не прошу этого. Я достаточно взрослый, чтобы жить самостоятельно и не мешать вам и вашей карьере.

С любовью, ваш Виктор.

Образцы генетического материала и копия возможного письма конкурентам прилагаются.

Дата.'

— Как он узнал этот номер? — Спросил сам себя мужчина, прокручивая сообщение еще раз.

— Почему но помнит свое имя? Почему он помнит нас? Ты же обещал, что он все забудет после биохимии! Ты обещал!

— На него не действуют лекарства! — Рявкнул муж. — Ему должны были проломить голову в первый же месяц. Но он почему-то жив! И знает мой номер!

— Как — проломить?! Это же твой сын!

— Вот мой сын, — указал он на капсулы с малышами. — Любой из них! Здоровый и бездефектный! Ты хоть понимаешь, что этих малышей придется убить, если правду узнают? Один ребенок в семье, правила действуют для всех!

Женщина понурилась, что то обдумывая. Еще раз посмотрела на капсулы и приняла решение.

— Рома, нам нужно немедленно его найти и ликвидировать. — Сжала плечо мужу Юлия.

— Поздно, — сухо отозвался супруг и указал на строчку с геолокацией. — Отправлено из космопорта, борт уже взлетел.

— Ты понимаешь, что мы не можем допустить, чтобы эта информация попала в совет? Нас загрызут!

— Прекрати истерику. Я все понимаю.

— И что нам делать?!

— Платить. — Роман оттолкнул от себя жену и направился в свой кабинет.

— Но он же станет нас шантажировать и дальше! — Увязалась за ним супруга.

— Ты еще на весь дом проори! Слушай меня. Мы ему заплатим. Мы заплатим ему и потом, если он потребует. И будем платить до тех пор, пока лучший киллер на этой гребаной планете не найдет его и не отрежет ему голову для ментального сканирования. И тогда мы вернем все утраченное. — Яростно, но достаточно тихо, чтобы не услышала прислуга, выговорил своей жене Роман.

Конец второй части.

Часть 3. Особенности обучения демонов S класса

Глава 1

Этот мир любит числа, он пропитан ими, опутан кружевом инфо-сетей и ограничен буями информационных баз — пока ты находишься внутри безопасного круга цивилизации, каждый твой шаг будет зафиксирован. Пусть не сразу, но информация даже из удаленных уголков вселенной будет учтена в крупнейших хранилищах, а оттуда — станет доступна любому, кто готов платить.

Казалось бы, поиски Волчицы не составят труда, главное составить верный запрос поисковой машине. В самом деле, много ли молодых девушек могут предводительствовать над бандой? Сюжет для молодежного романа, но не для суровой реальности, даже в этом мире. База, проглотив деньги, любезно подсказала вероятность такого события для криминальных организаций — одинокая цифра с несколькими нулями после запятой. Действительно, ничтожно мало в общей статистике, однако если выборка происходит из нескольких триллионов населения известных миров, то даже с таким шансом список выходит на несколько сотен страниц. Добавить туда фото и биографии — выйдет отличное занятие на каждый вечер в Академии. Собственно, этим я и занимаюсь все эти три месяца, отдыхая после шестичасовых курсов молодого бойца. Пока без особого результата — я ищу знакомый почерк, жажду власти, хитрость, стремление захватить территорию и жестокость. Ни единого совпадения. Но я уверен — она найдется, я чувствую, что Волчица не пропала и не затерялась. Этот мир, его нижняя часть, будто бы предназначена для существования таких, как она — бесконечная, неконтролируемая свобода действий в людском море, слепо верящих в высокие технологии и презрительно фыркающих от слова 'магия'. Я упорен, я сосредоточен и я ее найду. Пока же извожу себя бесконечными тренировками, сжигая ярость в учебных схватках.

Интересно, что в глазах студентов иных курсов, пехота выглядит сборищем лентяев и счастливчиков. Та же Таня заявится только под ночь, усталая и вымотанная. У свободных довольно забавная система обучения — из групп будущих брокеров формируют трейд-компании, дают кредитную линию и доступ к торговым площадкам. Утонуть брошенным в океан услуг и товаров щенкам не дают консультанты от Свободных. Если группа разоряется в таких тепличных условиях — можно попробовать через год. Остальные же должны в первый семестр полностью погасить заемные средства, потраченные на связь, закупку товара и транспорта. Чем выше прибыль — тем выше оценка. Выход в ноль — честный трояк, на четверки и пятерки есть свои планки для каждого курса. Из доходов можно даже выплатить дивиденды студентам — если, конечно, есть уверенность, что отощавший бюджет не аукнется в следующем учебном периоде.

Кроме этого "соревнования" параллельно идут вполне обычные занятия. Надо ли говорить, что сил у будущих маркет-боссов к вечеру оставалось только на то, чтобы дотащить свое тело до корабля? Кстати, у нас появился свой корабль. Внезапно (это слово следует произносить, делая ударения на все гласные) оказалось, что Академия представляет собой переделанный транспортный узел, вся поверхность которой занята переходными шлюзами для кораблей. Общежитий у Свободных банально не было, хотя можно было купить уголок в одном из уже состыкованных бортов. Но Таня решила, что это будет несолидно — уже в процессе полета, когда получила информацию о состоянии моих счетов.

Н-да, полет вышел весьма насыщенный. Казалось бы, что можно ожидать от скучного и довольно медленного пути через пару десятков транзитных систем? Невероятные приключения в аналоге пригородного автобуса, пусть и с галактическим масштабом перевозок, редкое явление.

Все началось с ссоры. С самой обычной ссоры, стоило наступить той самой "ночи", с наступлением которой мой брокер грозилась высказать мне все, что думает о внедрении в нейросеть небольшого фрагмента из рабского набора. Понятное дело, что у такого ответственного человека, как Таня, ссора не могла пройти безобразным и неорганизованным действом. Все было максимально продумано, просчитано, мысленно проговорены диалоги, обдуманы контраргументы, запланированы лирические отступления, проявления слабости и неженской твердости в нужных местах, отступления и контратаки. Все очень серьезно, что сразу переводило скандал в ранг искусства, вроде умения выступать на людях.

И вот в тот момент, когда Таня уже заняла исходную позицию и приготовилась к вводному монологу, я просто вышел из каюты, закрыв ее одной из двух ключ-карт. Вторая карта размещалась в нагрудном кармане комбеза, а сама дверь не имела механизма открытия изнутри. Так что вместо первых аккордов ссоры, по двери исключительно немузыкально затарабанили, требуя вернуться. Если где-то во вселенной существуют существа, добровольно идущие на мучения, то я не из их числа. Я не вижу причины для оправданий — ни одно существо не хочет, чтобы ему воткнули нож в спину, и если люди при этом просто умирают, то для меня возможные последствия предательства команды могут обернуться куда хуже. Например, бесконечным одиночеством в холодной пустоте космоса, постепенно низводящим рассудок до уровня зверя. В превосходной живучести есть свои минусы.

Пережидал я бурю в одном из ресторанчиков, уместившись возле барной стойки. Все дела были завершены, новой информации для изучения не было, так что вид я имел весьма скучающий, чем и попытался воспользоваться бармен. Посетителей сразу после вылета, да еще ночью, было откровенно мало — все, кто хотел, приняли для храбрости еще до отлета, а похмелиться первые клиенты придут только с утра. В итоге он налил себе чуть-чуть, мне — полный бокал и подсел с видом опытного знатока человеческих душ. Да какие могут быть проблемы у парня, одиноко коротающего ночь у барной стойке, а не в своей каюте? Ясное дело — женщины, как предположил бармен, предложивший выпить вместе. Я не сопротивлялся. Дальше пошли байки, истории из жизни, некогда услышанные им от своих клиентов и пересказываемые с тех пор всем желающим и еще один тост — мне полный бокал, себе чуть-чуть. Вот только на меня вся эта химия не имела никакого действия, а бармен, видя мое состояние, опрокидывал свой бокал совершенно спокойно. Через пару часов я мог бы выведать все тайны этого корабля у еле держащегося на ногах сотрудника. Впрочем, что он мог знать интересного? Какие могут быть страшные тайны? Реактор протекает? Да плевать. Капитан пьяница? Кто бы удивился — все равно полет осуществляет автоматика. Хочу ли я покайфовать недорого? Нет. В итоге я ограничился просьбой налить высокоградусное пойло в бутылку из под газировки и пошел обратно — какая разница, что слушать: бредни пьяного бармена или обличительную речь от Тани.

Не смотря на поздний час, меня ждали — театр одного актера хоть и подустал, но терпеливо ждал своего единственного зрителя. Первую терцию протараторенных обвинений я выдержал стоически. Затем у меня вырвали из рук бутылку и жадно к ней присосались — с гневным видом и без единого слова благодарности.

Уже через пару минут я аккуратно придерживал ослабевшую Таню над проемом утилизатора, которому она досказывала все накипевшее между порывами освобождения от интоксикации.

Еще через десяток минут, умытая и вполне мирно сопящая, девушка была уложена на постель. На следующий день она вела себя подозрительно тихо и мирно, передвигаясь исключительно вдоль стеночки, но мести я не опасался — отравить меня все равно не выйдет, а более жесткие методы не выгодны ей самой.

Позже, через неделю, когда мы прошли две транзитные точки и становились у третьей, Таня сообщила, что вполне освоилась во внутрикорабельной кухне и попросила капитал на проведение сделок. Момент был выбран весьма удачно — я был настолько занят анализом способов поиска волчицы, что дал ей право распоряжаться основным счетом, на котором, как я помнил, была не самая грандиозная сумма. Обновлять статус счета с корабля мне показалось глупым — мало ли какие закладки хранит в себе коммутационное оборудование этого дряхлого корыта. Привлекать мошенников и алчных до чужого людей я не стремился. Кто же знал, что мои родители окажутся так щедры, что перечислят все сто шестьдесят с чем-то миллионов?

Словом, тремя часами позже, когда вернулась чем-то довольная Таня, я совсем иное ожидал услышать на вежливый и банальный вопрос об успешности ее дел.

— Я купила яхту! — Бодро и с победной ноткой отрапортовала брокер.

— Отлично. Что?! Какую еще яхту?

— Межсистемник повышенной комфортности на двадцать человек. Проект "Тортоа" верфи Конфедерации Южных Стран. Экипаж — три человека, удобные каюты для гостей, люкс для владельца, все удобства и даже небольшой бассейн. Всего сто десять миллионов. — Таня встала по стойке смирно и рапортовала с восторженными нотками, словно мечтала о такой всю жизнь. Впрочем, я бы не удивился.

— А-а, деньги откуда? — Уже зная ответ, переспросил я. Вдруг случилось чудо, и она смогла заработать такую прорву денег из базовой суммы.

— Были на счету. — Якобы удивилась Таня.

В глазах у нее гуляли бесенята — понятное дело, что "были на счету" не оправдание для такой грандиозной сделки, которую обязательно следовало бы согласовать со мной.

— Зачем?! — Спросил я скорее небеса, чем ее. На эту сумму денег у меня были свои планы — уже просчитанные и утвержденные.

— Ты собрался приехать к свободным на Этом? — С явным презрением обвела она рукой каюту.

— И кто же должен оценить наш вкус в выборе транспорта? — Отозвался я, не сдерживая сарказм. — Мы едем в настоящую дыру на краю галактики. Да, на древнем корыте, но ты всерьез считаешь, что кому-то до этого будет дело?

— Разумеется. Ты ничего не читал про Академию? — Уже всерьез удивилась Таня.

— Так себе местечко. Для семейств торгашей, разъезжающих на переделанных колонизаторах. — Фыркнул я небрежно.

— Одна семья так называемых торгашей — это около сотни тысяч специалистов с семьями. Обладают собственными планетами, комбинатами и предприятиями, покровительствуют над десятком колоний. Оборотные средства исчисляются миллиардами, содержат собственные армии. Торгаши, говоришь?

— Немного не улавливаю, зачем им тогда академия, раз их так много?

— Основные циклы обучения происходят внутри семьи. Академия — источник новых знаний и политических контактов в среде своих. Подавляющее большинство студентов — аристократия семьи. Не наследники — их никто не выпустит с материнского борта, но всего на ступень ниже. Каждая семья имеет состыкованный с академией корабль — для своих. А иные, самые титулованные, предпочитают обходиться отдельным бортом, демонстрируя силу и богатство своего рода. Теперь скажи мне, как они отнесутся к вчерашним приютским, притащившимся к ним на ветхой развалине в каюте-клетушке? — Проникновенно завершила свою фразу Таня.

— Раньше почему не сказала? Я бы зафрахтовал корабль. — Прокомментировал, слегка смутившись собственным незнанием.

— Я рассчитывала, что ты сделаешь это ближе к концу маршрута, так будет дешевле. Просто сейчас подвернулся очень удачный вариант. 'Тортоа' в базовой комплектации стоит около миллиарда, даже с учетом шестилетней эксплуатации продажная цена не может быть ниже шестисот миллионов.

— И ты умудрилась купить ее за сто десять? — Восхищенно произнес я, к явной радости девушки. Затем прислушался к эмоциям девушки и добавил куда скептичней. — Или есть что-то, о чем ты предпочла умолчать?

— Ну, было два благоприятствующих обстоятельства. — Слегка поскучнела Таня. — Продавцу срочно нужны были деньги, и она ворованная.

— Так, отлично. — Я выдохнул, успокаиваясь. — Ворованная космическая яхта за сто десять миллионов. Все просто великолепно. Замечательно. Чудесно.

— Я рада, что тебе понравилось! — Брокер попыталась изобразить дурочку, наткнулась на весьма недобрый взгляд и слегка смутилась. — Да ерунда это все. Яхту своровали в КЮС, а мы на территории Российской Империи, у которой с КЮС давняя нелюбовь. Да к тому же летим за пределы освоенного пространства. Все будет хорошо!

— То есть, ты считаешь, что заявиться в академию на ворованной яхте будет гораздо солидней, чем приехать на челноке?

— Конечно! Там все так делают.

— Серьезные люди, говоришь? Миллиардные обороты и собственные планеты? А фальшивым золотом свободные не приторговывают? Гаданиями, там?

— Право собственности во фронтире вещь довольно условная. — Пожала она плечами. — Зависит от калибра туннельного ускорителя.

— От яхты надо избавиться, — категорично приговорил я. — Делай, что хочешь, но вся потраченная сумма должна оказаться на счету.

Вкладывать все средства в такой проблемный актив, как ворованный транспорт — это надо было додуматься! Ладно бы мы действительно были за пределами империи, но на ее территории риск был безумно велик — начиная от проверки любым имперским кораблем, до закладок от старых хозяев яхты.

— Ну пожалуйста! — Прижала она сложенные ладошки к груди. — Ты даже не видел, какая она хорошенькая!

— Во-первых, ее некому вести. Во-вторых, даже если есть кому пилотировать, стоит хотя бы байту просочиться за обшивку, на нас устроят загонную охоту. Призовые, слышала такое слово? Ни ты, ни я понятия не имеем, как обеспечить радиомолчание.

— Ты меня совсем дурочкой-то не считай. — Подбоченилась девушка с победным видом, глянула на меня и чуть помрачнела. — Или хотя бы сделай вид, что не считаешь. И ладонь от лица убери.

— Я слушаю тебя, умная девочка.

— На яхте деактивирована вся автоматика умнее кухонного комбайна. Работает только внутренний контур жизнеобеспечения, изолированный от внешней сети. Можно зацепить корпус на внешнюю подвеску этого древнего мамонта — он выдержит и даже представляет такие услуги вполне официально, а значит — пилот нам не нужен!

— Так. — Я прокачал информацию на предмет нестыковок. — Получается жилой модуль на внешней подвеске, а не корабль.

— Пока мы находимся в пределах империи — да, потом можно активировать систему управления полетом и нанять квалифицированного специалиста.

— А если яхта не активируется?

— Так ты согласен! Ура-ура-ура! — Запрыгала Таня, чутко уловив смену вектора разговора.

— И где она сейчас? — Вот уж привалило счастье, вместе с коробом проблем.

Стоило хотя бы взглянуть на нее перед продажей — побывать на космической яхте мне не доводилось ни в прежней, ни в новой жизни, так что двигало меня главным образом любопытство

— Так на подвеске корабля и находится. — Озорно улыбнулась девушка.

— А как же 'можно', 'допустим', 'посоветуемся'. — Заворчал я, будучи в принципе довольным, что большинство мелких и суетных вопросов уже оказались решены.

— Пойдем! Тебе точно понравится! — Потянула она меня за руку из каюты. — Я уже и вещи распорядилась перенести.

Оставалось только покачать головой, улыбаясь, и шагать следом.

— Надеюсь, следы от оружия уже замазаны, а кровь прежних владельцев достаточно тщательно смыта?

Таня обернулась, одарив недоверчивым взглядом, удержалась от вопроса и упрямо продолжила путь.

— Обычно яхты забирают в качестве трофея, если повезло не повредить силовую установку во время штурма. Прежние хозяева к этому времени вышвырнуты за борт в виде трупов или размещены в рабских загонах, а их добро поделено меж пиратов. Потом поврежденный корабль загоняют в док с небрезгливым персоналом, восстанавливают переборки, отмывают биоостатки, чистят и чинят энергосистему, а так же дыры в борту. Далее трофей облагораживают, заменяя значительно поврежденную мебель, на сохранившейся меняют обивку. — Монотонно вещал я, шагая чуть сзади отчего-то напрягшейся напарницы. — После чего продают за символическую сумму. Например, симпатичным умным девочкам, которые будут потом с удовольствием дремать на шикарной постели. На которой некогда спали, занимались любовью, ссорились и мирились бывшие хозяева яхты. До того, как их убили или загнали в рабство.

Последнюю фразу я договаривал, стоя возле шлюзовой с цифрой 'восемь'. Таня замерла, уставившись взглядом в пол, и словно бы передумала двигаться дальше.

— Мы ее продадим. — Вымолвила она после минутного молчания.

— Разумеется. — Я ловко выхватил из нагрудного кармашка ее комбеза ключ-карту и сам открыл отсек. — Вперед, счастливая владелица.

После моего монолога роскошь натуральной кожи, высоких потолков и пластиковых, окрашенных под мрамор, полов, уже не радовала душу. Мы вместе обошли все каюты, скорее не любуясь, а пытаясь найти следы давней схватки. Ремдок сработал на совесть — ни единого намека. Может быть, если содрать несколько панелей или залезть в техническую секцию, то что-то и можно было найти — но ни я, ни Таня не стремились этим заниматься.

В поведении Тани не было брезгливости — Заведение довольно неплохо отучало от этой невыгодной и вредной привычки. Видимо, история, выдуманная мной, как-то задела ее прошлое. Что-то было в ее жизни, связанное с захватом корабля, быть может — с гибелью семьи от пиратов или захватом в рабство. Быть может, именно поэтому она так взбесилась, обнаружив рабский модуль в стандартной поставке нейросети. Спрашивать напрямик я не торопился — зачем портить увлекательную головоломку слишком быстрым ответом.

Ночевали мы вместе, хотя свободных кают вполне хватало. Уже утром, в условный корабельный рассвет, она попросила прощение и легко его получила.

— Давай договоримся, что не будем ссорится, пока находимся здесь, в общей гостиной и столовой? — Прошептала Таня.

— Идет.

— Отлично! — Озорное настроение тут же вернулось к ней.

— Так. — Тут же пожалел я о необдуманно данном обещании. — Что еще?

— Ну-у, — спрятала взгляд она. — На яхте большие трюмы, и я подумала, что...

— Та-ак!

— Ты обещал не ругаться. — Напомнила она, но на всякий случай отодвинулась чуть дальше. — Я купила еще две тысячи котят — для оптовой торговли.

Впрочем, недовольство я все-таки продемонстрировал — она его ждала, чтобы закрыть боевой ничьей открытое противостояние.

На животных, к тому же в состоянии медикаментозного сна, мне было все равно. Правда, ровно до той минуты, как в гостиной объявились два непоседливых пушистых комочка.

— Правда, они милые? — Поинтересовалась она, комментируя немелодично орущее животное, которое я вытащил за хвост из складки постели.

— Ты точно купила их на продажу, а не для себя?

— Парочку все равно придется оставить, — словно нехотя произнесла Таня, забирая у меня котенка. — Для рекламного эффекта и демонстрации товарных качеств.

— Вот как, — якобы прозревая, кивнул я и скинул очередной мяукающий клубок с моей подушки.

К великому довольству Тани, я отнесся довольно лояльно к ее проекту. В самом деле, зачем расстраивать девушку раньше времени.

Через две недели мы расстались с яхтой. На очередном перегоне удалось поменять ее на небольшой, но довольно комфортный немецкий Когг, шесть лет назад служивший спецкурьером в канцелярии тамошней империи. Педантичные немцы использовали его ровно год, до замены на более современную модель, после чего борт прошел конвертацию под гражданские нужды, лишился боевого вооружения и проактивной защиты, но, тем не менее, оставался очень шустрым даже по нынешним меркам кораблем с широкой возможностью модернизации — были бы модули, довольно дорогие и дефицитные, к слову. Внутренние объемы корабля были рассчитаны на комфортное проживание трех человек — две каюты для персонала, третий же номер предполагал максимально комфортную транспортировку вип-персоны. Из-за снятия большей части вооружения и оборудования, к стандартному трюму добавилось дополнительное пространство под полезную нагрузку.

На объявление, размещенное в локальной бирже небольшой системы, откликнулись весьма быстро — не прошло и минуты. Межсистемники — довольно редкий и востребованный товар для отдаленных планет. Правда, платят в лучшем случае бартером, в худшем — местными разукрашенными билетиками, называемыми местными 'деньги'. Нам, можно сказать, повезло — хозяин Когга, представившийся, как карго небольшой транспортной компании, согласился доплатить за обмен твердой валютой.

Новый борт не числился в открытых базах разыскиваемых, угнанных или потерянных без вести кораблей, однако явно имел криминальное прошлое — от него тоже стремились избавиться, как раньше от яхты. Чем могла раньше заниматься стремительная, юркая и малозаметная птаха с относительно небольшими грузовыми объемами? Явно не доставкой скоропортящихся йогуртов. Наркотики, контрабанда, людские органы — любой спрос рано или поздно создаст предложение. Предполагаю, что борт где-то засветился, а значит использовать его, как раньше, бывшему хозяину уже не светит. Без криминала Когг вряд ли будет приносить прибыль — слишком мал для челнока или грузовоза. Но для нас это был отличный вариант — избавиться от проблемной яхты, отбить затраты и получить комфортные условия для жизни. В результате сделки на счет вернулись сто десять миллионов и еще сорок капнули сверху. Свой процент получила и Таня, мгновенно шагнувшая из нищеты в ряды миллионеров. Ее радость была настолько велика и сопровождалась таким объемом трат и разгулом, словно стремилась наверстать все упущенное за прошлую жизнь. К счастью, на борту были магазины — иначе бы наличие денег, но отсутствие возможности их потратить, сожрало бы ее изнутри.

В себя Таня пришла через недельку, тогда же и отправилась по-хозяйски осматривать новое приобретение.

— Где?! — Прорычала она часом позже, сразу после возвращения с инспекции.

— Довольно сложный вопрос, зависит от положения яхты в данный момент времени. — Задумчиво произнес я, листая данные на комме.

— Я же распорядилась о перевозке котят на новый корабль!

— Верно. А я его отменил. — Кивнул я, не поворачивая головы. — Но переживать совершенно незачем — твои любимцы у тебя, а двадцать замороженных особей на продажу по-прежнему дожидаются в грузовом отсеке рейдера. Как мы и договаривались.

— Но две тысячи...

— О которых ты поставила меня перед фактом? На моем корабле все будет с моего разрешения или не будет вообще. Пора бы запомнить.

— Они стоили по сорок за штуку!

— Я уже вычел эту сумму из твоей доли.

Таня пнула ни в чем неповинное основание стены, зыркнула напоследок грозным взглядом и отправилась осваивать соседнюю каюту в знак протеста. Хватило ее на два дня — ссорится оказалось невероятно скучно, когда второй стороне наплевать. Тем более, что с котятами в итоге все стало хорошо — в отличие от его хозяина, разыскиваемого рецидивиста (десять лет рудников), задержанного на ворованной яхте (плюс шесть лет рудников) имперским патрулем. Говорят, солдаты были весьма шокированы видом прозрачных кубов со спящими милашками (минус три года от суда присяжных). Еще больше удивился сам владелец груза. Отбывать наказание бандит, известный как Бобби Проныра, отправился с новой кличкой Бобби Папа-кот.

Мы же к тому времени состыковались с Академией и делали первый шаг по пространству учебного заведения — в направлении стоек регистрации.

— Дайте руку, — скучающим голосом произнесла администратор и отработанным жестом всадила капсулу из пневмопистолета в левую руку Тани.

Затем поднесла пластиковую дощечку к месту укола, удовлетворенно полюбовалась зеленым индикатором и пояснила.

— Это датчик перемещения и ваш пропуск в разрешенные секции. Советую не извлекать, если не хотите объясняться со службой безопасности.

— А как же регенераторы? Не испортят датчик? — Поинтересовалась Таня.

— В медблоке академии этот момент учтен. В остальных случаях сообщайте оператору о капсуле. В случае, если повреждение все таки произойдет — сразу обращайтесь в службу безопасности и ожидайте сотрудника, не двигаясь с места. Теперь вы, молодой человек. — Махнула она рукой в мою сторону.

Я протянул руку, дождался пшика и с изрядным скепсисом наблюдал, как администратор водит своим прибором у руки. Красный индикатор не собирался менять свой цвет. Моя регенерация моментально уничтожила инородный предмет, и в который раз в этом мире это могло привести к проблемам.

— Хм, давайте еще раз. — Потянулась она за пневмошприцем.

— Ничего не получится, боюсь. — Покачал я головой. — А нет носимого аналога датчика? Кольцо, цепочка, браслет?

— Нет, датчик работает только внутри живого организма. Сожалею, человек, без капсулы мы не сможем вас принять. Вы можете вернуть ваш учебный депозит и расторгнуть договор в секции Ц.

— Подождите! — Я прервал ее монотонную лекцию и лихорадочно стал искать выход из нештатной ситуации. Пролететь с поступлением по такой ерундовой причине было провалом.

Рядом примерно тем же занималась Таня, задумчиво покусывая губы. Внедрить мой датчик ей было совсем не вариант — курсы разные, мы должны будем находиться в одно и то же время в разных местах.

— Тут можно нанять слугу? — Поинтересовался я.

— Ношение чужого датчика недопустимо, — фыркнула женщина.

— Так, — кажется, возможный вариант начал вырисовываться. — Правило распространяется только на людей?

— На разумные формы жизни. — Администратор не поленилась найти устав академии и продемонстрировать мне. — Чужих нанять тоже не удастся.

— Может, ты переведешься на мой курс? — Шепнула Таня. — Везде вместе.

— Подождите минуту. — Ответил я сразу обеим и быстрым шагом вернулся к нашему шлюзу.

Мохнатый, отъевшийся и невероятно ленивый комочек шерсти нашелся на привычном месте — на моей подушке. Подхватив явно недовольное таким поворотом создание под лапы, я понесся обратно.

— Вот. — Бухнул я котенка на стойку перед администратором. — Внедряйте в него.

— Ты с ума сошел! — Ахнула Таня. — Он же маленький, его прибьет.

— Это не совсем допустимо. — Администратор замешкалась. — То есть, совсем недопустимо.

— Дело в том, что я не являюсь человеком. — Стал я самозабвенно врать. — Данное создание является моим пси-продолжением, неразделимой частью, как рука или нога.

— А по-моему это кот. — Скептически цокнула она.

— Он просто похож. — Категорично замотал я головой. — Разрешите, я продемонстрирую?

— Валяйте, — повела рукой женщина.

Я потянулся к своему демону. Время немного поработать, бродяга. То, что было огнем во мне, шевельнулось и замерло в ожидании приказа.

' — Видишь создание перед тобой? Я дозволяю использовать его своей оболочкой. Свобода движений, настоящие чувства, ощущение запаха, холода и тепла.'— Соблазнил я его.

Демон оживился и заворочался, вглядываясь из глубин моей души в моментально вжавшегося в плоскость стола и задрожавшего котенка. Маленький пушистый клубочек на глазах седел, покрываясь серебристой шерсткой.

'— Ты же не станешь портить своего носителя, правда?' — Пригрозил я демону.

Котенок тут же затих и словно выдохнул. Зато в следующую секунды на все четыре лапы, с грациозностью прирожденного убийцы, встало одержимое сознание с алыми глазами. За личиной маленького животного прятался монстр, близкий к S рангу. Котенок шагнул, жадно принюхался к воздуху и огласил пространство мявом — к сожалению, маленькая мордочка еще не могла выдать рык.

Забавно, но во мне осталась часть его личности и силы — оболочка не смогла вместить все, так что я мог свободно общаться с ним и направлять ручного монстра, обретшего плоть.

— Эт-то, впечатляет. — Сглотнула администратор. — Как вас записать? Раса?

— Демон, — улыбнулся я ей. — Датчик колите в основание хвоста.

Я приказал котенку не двигаться и не обороняться, но после инъекции он все равно смотрел на женщину со шприцем, как на лакомую жертву. Раненный хвост стегал поверхность стола, изо-рта доносился чистый ультразвук, от которого мурашки шли даже у Тани — что уж говорить о женщине за стойкой.

— Всего доброго, все работает. — Протараторила она, лишь бы избавиться от нас поскорее.

— Садюга, ты что с Барсиком сделал? — Зашипела мне на ухо Таня, стоило отойти на несколько шагов дальше.

Демон-кот бежал чуть впереди нас, жадно принюхиваясь и изредка пофыркивая — чувства, запахи, звуки и свобода приводили его в восторг после долгих лет заточения.

— Хочу отметить, что Барсиком его теперь называть крайне опасно для жизни. И вообще, спроси своего квартиранта, он все отлично понял. — Я намекнул ей на демона внутри ее.

Некоторое время она шла с отрешенным видом — вела переговоры, видимо.

— Демон в коте! Да ты совсем сдурел! — Возмутилась она двумя минутами позже.

— Зато есть плюсы — не надо кормить. — Пожал я плечами. — Экономия.

— Он что, в еде теперь не нуждается?

— Нуждается. Просто будет добывать ее самостоятельно. — Я тоже осматривался по сторонам. Предстоял ряд рутинных визитов, вроде освидетельствования здоровья и еще пары бюрократических мелочей.

— Ты же не хочешь сказать, что он ест людей?

— Он жрет демонов, — я остановился перед табличкой, оповещающей, что дальше — медблок. — Вот если демон в человеке, то не повезет обоим.

Медблок подтвердил мое здоровье, слегка подлатал здоровье Тани (нерегулярное и некачественное питание оставили свой след) и содрал с нас солидную сумму за процедуры. Персонал попытался засунуть в регенератор кота — мстительный администратор включила его в мой профиль здоровья. К счастью, обошлось без жертв и разрушений.

Часом позже напротив меня сидел представитель службы безопасности свободных — абсолютно лысый тип, со сбритыми бровями, из-за чего крайне сложно было определить его возраст и пол. Форменный комбез скрывал детали телосложения, а табличка с именем на столе рекомендовала звать сотрудника по фамилии, так как имя обозначалась как 'Джей с точкой'. Черные зрачки выдавали одну из бета-мутаций, довольно популярных во фронтире — капелька пси-способностей за риск получения нежизнеспособного потомства.

В цивилизованных странах манипуляции с днк — табу, но Свободным наплевать. По совету Тани, я гораздо внимательней изучил их уклад, и больше не считал галактическими коммивояжерами. Корабли-государства, корабли-города были иной формой цивилизации, а с течением времени — и эволюции тоже. Долгое пребывание в космосе привносило изменение в тела и генетику, общение с чужими делало свободных гораздо терпимей. Если бы на обычной планете за 'непохожесть' закидали камнями, то у Свободных разве что заинтересовались практичностью изменений. Само собой, всего разнообразия преобразований в Академии нам не увидеть — аристократы внешне ничем не отличаются от жителей империи. Так выгодно для бизнеса.

— В ваших интересах отвечать честно. — Протянул служащий, выводя на комме мое досье.

— Разумеется, сэр. Надеюсь, личные вопросы и предпочтения останутся в стороне?

— Да. Обычный опрос для выяснения степени опасности. По его результатам вам будут открыты или закрыты секции станции для посещения.

— То есть, если до меня тут сидел убийца, он сможет у вас учиться? — Уточнил я с толикой искреннего удивления.

— Сможет посещать учебные секции в отведенное для них время, двигаться согласно отработанному для него маршруту и развлекаться в заведениях, правила которых допускают летальный исход посетителей. — Скучающе проговорил мистер Джей с точкой.

— Вот как?

— Мы отслеживаем всех студентов со сложным прошлым и максимально ограничиваем их контакты с окружающими. Для этого и существует это интервью. Риск минимален. Разумеется, наша беседа не выйдет за пределы этих стен. Академии все равно до вашего прошлого, однако мы заинтересованы в безопасности студентов в настоящем и будущем.

Плохо дело — и вовсе не в бандитах по соседству. Сейчас мозголом задаст мне пару безобидных вопросов, вроде как 'а не убивали ли вы кого-нибудь, мистер?', и следующие несколько лет я буду жить по навязанному расписанию, без права шагнуть вправо-влево. Впрочем, под эту неприятность давно припасено решение.

Где-то там, в глубине моего разума, продолжал смотреть прямую трансляцию моей жизни старый владелец тела — разум ребенка совсем не старался бунтовать или вернуть себе контроль над телом, ему было уютно, тепло, сытно и хорошо. Настало время воспользоваться плодами моего милосердия — я ведь мог и вовсе уничтожить 'второго жильца'. На призыв 'отвечать этому дяде только правду', малыш ответил без энтузиазма, но и не сопротивлялся — слабая воля, отличная исполнительность, настоящий гражданин сытного и спокойного верхнего города

— Итак, вы убивали когда-нибудь разумного? — Приступил безопастник, вглядываясь своими черными глазищами в меня.

— Нет, — абсолютно честно ответил ребенок моими устами.

— Находитесь в розыске за уголовные преступления?

— Нет.

Длинная череда вопросов — прямых и наводящих, перекрестных и дублирующих, в результате обернулась высшим индексом лояльности в моем личном деле. Мне стал доступен практически весь корабль, за исключением отсеков жизнеобеспечения.

У Тани результат был похуже, я бы сказал — ниже среднего. Правда, ровно до того момента, как в разговор незримо вступил ее демон и 'вывернул' псиону-безопаснику мозги так, что в ее личное дело попала отметка, аналогичная моей. Моя версия об источнике ее коммерческих успехов подтвердилась на все сто процентов. В самом деле, сложно торговаться, когда твой разум обволакивает сверхъестественное создание, вызывая то страх: 'ты никому не продашь выгоднее!' 'она сейчас уйдет, снижай цену!', то жадность 'это самый выгодный лот в мире!' 'тебе это очень-очень нужно!', тем самым принуждая к сделке на самых выгодных условиях. Можно было сыграть на струнах похоти, гнева, ненависти, зависти — в этом была ее сила, в этом же была ее слабость — без личной встречи она была обычным продавцом, пусть и с искрой таланта, и океаном энергии. Думаю, ее талант бы так же спасовал перед святым, но пока что ни одного святого нам не повстречалось.

Так начались наши дни в академии — мы учились порознь и довольно редко видели друг друга днем, обмениваясь впечатлениями и новостями ближе к ночи. С приближением первой сессии, мы вовсе перестали разговаривать — Таня приходила только с желанием упасть куда-нибудь и поспать.

Нам предлагали таблетки для разгона мозговой активности, навязывали посещение весьма недешевых регкапсул, нашептывали о возможности провести бета-мутацию — причем, если нет денег, можно получить все абсолютно бесплатно, надо только подписать контракт с семьей свободных. Предложения поступали от сокурсников — они тоже жутко уставали, но находили силы на посещение студенческих гулянок и местных развлекательных центров. Программа обучения была рассчитана на комплексное применение 'дополнительных возможностей' — этого никто не скрывал, но мы пока справлялись и без них. На меня все это не действовало, а для Тани цена разгона могла оказаться слишком высокой — и речь не о деньгах, но о тех последствиях, что постучатся в сердце, печень, почки, мозг и днк через несколько лет. От химии так же отказались, опасаясь зависимости — не физиологической, которую погасила бы регкапсула, а психической. Слишком просто привыкнуть к хорошему, ощущать частью себя, и невероятно тяжело отвыкнуть позже. Лучше не прикасаться к медикаментам с временным эффектом вообще.

Из всего обилия мы выбрали только регкапсулу — выкупили в собственность и установили на корабль в пустующей каюте. Модель довольно старая и простенькая, но даже с невеликими возможностями она обошлась нам в астрономическую сумму — здоровье во фронтире очень дорого стоит. Правда, даже ей пользовались редко — мне восстановление тела не нужно, а Тане было чаще всего было лень ее включать. Обычного сна вполне хватало — молодой организм выдерживал нагрузки, а процедуры регенерации проводились в вечер выходного дня, чтобы снять последствия недельного марафона.

В тот вечер, когда я мысленно вспоминал все произошедшее, Таня вновь пришла не в самом лучшем состоянии сил. Вернее — я услышал звук падения в тамбуре, сразу за шлюзовым отсеком и моментально представил уставшую фигурку, сладко подремывающую, привалившись к стене. Не в первый раз такое происходит.

Насторожил ушки кот, до того искусно притворявшийся самым обычным — мой вечный сопровождающий на удивление легко воспринял новую роль и ей соответствовал.

— Сегодня твоя очередь, — буркнул я мохнатому.

Кот неслышно спрыгнул с кровати, поднялся на лапах так, что чип ключ-карты, закрепленный на груди, достал до считывателя и скрылся в проеме открывшейся двери.

— Ну не надо, успокойся. Хва-атит, я уже проснулась! — Раздался сонный голос десятком секунд позже, а еще через минуту в комнату зашла хмурая Таня, протирая лицо салфетками. Следом за ней прокрался кот, тут же заняв нагретое ранее место.

— Как успехи?

— Не совсем по плану, — нехотя ответила она.

— Проблемы с проектом? Можно сделать несколько подставных сделок — создам фирму и солью тебе миллион-другой.

— С проектом все отлично. — Таня рухнула на кровать и подобрала под себя подушку. — Мы в большом плюсе.

— Экзамены? — Собственно, другой причины быть не могло.

— Сегодня объявили о сдаче через терминалы. Я рассчитывала на личное присутствие комиссии. — Пробурчала она.

Понятно, все время было принесено в жертву коммерческому проекту, а обычные предметы задвинуты на второй план. Я поразмыслил, стоит ли ее поругать за неосмотрительное и легкомысленное поведение и решил промолчать — судя по эмоциям, она сама понимала свою вину.

— Я мало понимаю, как можно завалить что-либо, имея нейросеть с базами знаний в голове. — Нейтрально поведал я свою точку зрения.

Иметь перед глазами аналог сохранённого локально интернета, с возможностью мысленной навигации и поиска — и не сдать, это реально? Оказалось — еще как.

— За экраном терминала та же самая комиссия, живое общение. — Чуть сильнее сжала подушку она. — Вопросы по всему курсу средней школы, в основном экономика, юриспруденция и математика. Немного химии и физики. Ты помнишь, какое у нас было образование — два предмета и только. Если я начну 'виснуть' на такой ерунде в поисках ответов по базе — мне конец. Если начну диктовать определения вместо собственного понимания — мне конец. Было бы у меня время, хотя бы месяц, тогда еще кое-как, но в запасе три дня. Прости.

— Иди ко мне. — Я присел и протянул к ней руки. — Попробую тебе помочь.

Таня недоверчиво глянула, прыснула смешинкой, но все таки нашла в себе силы прижаться ко мне, обнимая.

— Так действительно легче. — Хмыкнула она, положив голову на плечо.

— Кот, сядь позади меня. — Приказал я демону.

Тот грациозно прошелся рядом, задев нас своим хвостом, но дисциплинированно уселся на виду у Тани.

— Каждую секунду двигай хвостом.

— Это довольно странно смотрится, и я ничего не понимаю.

— Просто постарайся позаниматься. — Ответил я, сосредоточившись на собственном внутреннем мире — там, где в золотом сосредоточии дремал архидемон. Мысленно касаюсь его, прислушиваюсь к миру и довольно улыбаюсь про себя — получилось. Мир замер, я не могу пошевелиться, так как являюсь его частью, зато мой разум, процессы моего организма и то, что в моих руках, вне правил — опыты с самим собой, после памятной драки в прошлом мире, подарили довольно интересные открытия. Я могу думать и рассуждать, то же самое может делать Таня — но в отличии от меня, ей доступна нейросеть со всеми банками знаний.

Я убираю руку от золотого сосредоточия и словно выныриваю в обычное течение времени. Тут же тренькнул комм, сигнализируя о пяти новых сообщений, направленных одновременно — это Таня паниковала, находясь в безвременье.

— Что это было? — Произносит донельзя удивленный, с оттенком паники, голос. — Р-раз, и хвост замер, словно недвижимый! Я не могла шевелиться!

— Я дам тебе месяц, который так тебе нужен, — шепнул в ответ и вновь потянулся к золотому сосредоточию. — Занимайся.

Глава 2

Говорят, война никогда не меняется. Возможно, если заглянуть в самую суть, то так оно и есть — мотивы, причины и стремления в крови людей, с древнейших времен до наших дней. Меняются только орудия убийства, совершенствуясь с каждым поколением.

В моем мире люди прошли долгий путь от когтей и зубов, палок и камня, до ядерного оружия и беспилотников. В этом мире безбрежный космос вносили правки в правила противостояния. Правда, и тут можно проломить голову врагу плазмоганом, как это делали древние предки сучковатой палкой, но правила войны все же изменились бесповоротно.

Я выделил три существенных отличия. Первое — больше не было "единой планеты", как ограничителя масштаба военных действий и применяемого оружия — в моем мире крупное ядерное противостояние просто откинуло бы и победителя и проигравшего в каменных век.

Второе — технологическое развитие превращало любого человека в армию. Нейросети позволяли контролировать десятки дроидов, координировать их действия, находясь в условно-безопасном удалении. Сверхсовременные корабли, оснащенные искусственным интеллектом, комфортно управлялись одиночкой. Любой псих мог провести расчеты и перенаправить астероид на населенную планету — и для этого ему не надо было ничего, кроме старенького внутрисистемника.

Третье — дороговизна и медлительность связи. На одной планете практически нет ограничений в контроле противника и стратегическом управлении войсками. В бездне космоса о нападении центр узнает уже после того, как оно закончилось и посылать подкрепление уже некуда или незачем.

В итоге получаем очень настороженный мир, готовый к войне каждую секунду. Орбиты планет сторожат орбитальные крепости, ключевые нейтральные системы контролируются, а огромное число людей посвящает свою жизнь защите государства.

Последнее обстоятельство довольно интересно сказалось на политике — в изведанном космосе доминирует феодализм, с его династийностью и аристократами. Невозможно удержать огромные пространства, вести завоевательные походы и непрерывные войны, опираясь на чиновников — только хозяева земель будут заинтересованы в их преумножении, охране и развитии. Взамен аристократы поставляют верных и квалифицированных офицеров, воспитанных на любви к родине и чести — официально это звучит так, на практике же всякое случается.

Декларируется, что каждый житель империи может стать аристо — достаточно пройти путь служения отчизне и совершить подвиг или сделать важное открытие. На практике это означает гореть на войне половину жизни или пройти весьма скользкий путь в верхний город, купить научную нейросеть и просидеть половину жизни в лабораториях. Титул, разумеется, не наследный и совсем не чета родовой аристократии.

Параллельно существуют иные формы государственного устройства — от тирании и диктатуры до демократии, что не мешает обитать там собственным аристократам — чем они хуже имперцев? Забавно, но демократия, чаще всего, означает, что в стране разрешено все — от рабства до лицензий на убийство. При этом, в "кровавой" империи рабство может быть запрещено вовсе, как например на нашей родине. Думаю, что дело в том, что очень просто принять любой закон, прикрывшись "волей народа", тогда как в империи любой закон принимается от имени и за подписью правящего государя, что подразумевало личную ответственность монарха.

Впрочем, я ушел довольно далеко от сути. Не мудрено — когда месяцами обнимаешь девушку, лежишь без движения с ней рядом, под ней, на ней, не размыкая объятий, только остается, что думать. Разумеется, у меня тоже нашлось занятие — я располагал перед лицом план-схемы моделей кораблей и старательно их зубрил, изучая взглядом долгие часы, пока Таня учится через нейросеть. Поневоле завидуешь обладателям суперкомпьютера в голове — мне такое не светит. Максимум, что я получу в бою, это тактик-экран перед глазами, который не идет ни в какое сравнение с системами дополненной реальности. Потому и приходится зубрить все то, что у обычного профи просто возникало бы в голове в процессе выполнения миссии — схемы, технические характеристики вооружения и дроидов, энергосистемы кораблей, тактические планы защиты и атаки. К счастью, на память я не жаловался.

На время обучения было бы неплохо поставить нейросеть, но даже с моими деньгами устанавливать ее каждые восемь часов было бы расточительно — именно такой интервал 'внутреннего времени' отделял паузы на прием пищи. Организм нуждался в энергии и выводе шлаков — в безвременье процесс метаболизма съедал запасы организма, поддерживая высшую нервную деятельность. Со стороны мы выглядели довольно странно — обнялись на секунду и тут же принялись есть, снова обнялись — и вновь обед, с прежним аппетитом и объемом еды, затем душ или посещение регенератора — долгая неподвижность вещь довольно скверная. Пищевой аппарат был настроен на непрерывный процесс производства витаминизированных и калорийных брикетов, чтобы не тратить лишнее время, а картриджи к нему закуплены заранее. Спали при отключенном времени — тратить целых шесть часов на сон мы позволить себе не могли. В итоге в один реальный день умещалось сорок восемь периодов на еду и процедуры, или двадцать четыре полновесных дня. С учетом того, что до экзаменов на момент старта оставалось трое суток — мы успевали.

Легонько кольнуло запястье в том месте, где оно прижималось к руке Тани. Мы заказали подкожный имплант, соединяющий один из множества датчиков нейросети с поверхностью кожи — если ей требовалось вернуться в нормальное время, датчик легонько бил меня электричеством.

— Что случилось? — Мы лежали на боку, обняв друг друга.

— А я — все! — С усталым торжеством поведала Таня, заразительно зевая. — Хочу нормально спать. Как медуза, чтобы все руки-ноги в сторону, чтобы ворочаться во сне, скидывать подушку. Часов двадцать!

— Через десять у тебя экзамен.

— Тогда разбуди через девять сорок пять. — Пробурчала она, отвернулась к стене и отключилась.

Стоит признать, при всех достоинствах метода, даже для меня он показался довольно изматывающим, так что я настроил будильник на комме и приготовился просмотреть свою ленту сновидений. На мои действия тут же среагировал ручной демон, просительно замурчав и поскрежетав когтями о дверь — ему не хотелось оставаться внутри корабля на долгие девять часов. Если простую дверь он открыть мог, то шлюзовой отсек способен разблокировать только владелец.

Не подумайте, что зверь шел на какой-то кровавый промысел — совсем нет, демону его класса пища была нужна крайне редко, разве что из охотничьего интереса. Тем более, что я накрепко запретил ему убивать людей без весомого повода. Мало ли кто ему на хвост наступит — потом трупы некуда прятать будет. Причина прогулок кота была вполне банальна — любопытство и некий сонм рефлексов, доставшийся вместе с телом.

Я открыл шлюзовую, проследил за деловой походкой зверя, заблокировал все обратно и рухнул в соседней каюте, чтобы не мешать Тане отсыпаться. Через девять часов я все же смог заставить себя подняться, растолкать Таню, впустить кота, растолкать Таню снова, проследить, как она дойдет до терминалов и вернуться досыпать. Пусть этот мир проживет еще часов восемь без моего внимания — ничего с ним не случится. Как оказалось, я был довольно легкомысленным, так полагая.

Иногда события не стучат в дверь окованным сапогами, не направляют гневные сообщения на комм и не орут корабельной сиреной, предоставляя счастливчику самому обнаружить их.

Я только-только оторвался от мягкой постели, заставил себя подняться и направиться в душевую, как тело будто бы само собой замерло от, казалось бы, давным-давно забытых звуков и запахов. В этом мире редко кто готовил еду, тем более на огне — но именно аромат жареного мяса и специй наполнял все вокруг, растекаясь их "общей" каюты, где был установлен регенератор. Первая мысль, признаюсь, была весьма тревожной — технику вполне могло замкнуть и поджарить мою подчиненную. Словом, уже через мгновение я уже был внутри каюты и готовился обесточивать, тушить и подсчитывать убытки. Тем удивительнее был вид двух девушек, одной из которых — предсказуемо — была Таня. Вторую я раньше не видел — довольно миловидная блондинка с традиционной короткой "свободной" прической, одетой в передник поверх синего комбеза, стояла ко мне боком и колдовала над электрической плиткой со сковородой и кастрюлей. В обстановку комнаты так же добавилась небольшая раковина, стол и морозильник. Новая техника разместилась в углу, под решеткой воздуховода. Там же, уже на полу, лежали сумки с натуральными продуктами из оранжерей.

— Добрый вечер! — С неугасаемым оптимизмом приветствовала меня Таня.

— Я так понимаю, с экзаменом можно поздравить? — Слегка растерялся я от такой картины.

— Ага, ничего сложного. — Отмахнулась она, словно и не паниковала трое реальных суток назад.

— Так, а это кто? — Кивнул я в сторону девушки возле плиты. Та слегка напрягла плечи, но почему-то не повернулась ко мне лицом.

— Купила в честь успешной сдачи экзамена. Ты же не против? Меня уже тошнит от полуфабрикатов. — Передернулась Таня.

За полтора месяца беспрерывного поедания безрадостно раскрашенной однородной консистенции, ее возненавидел бы любой. Аппарат выдавал порции различных вкусов, щедро приправляя ароматизаторами и специями, пытаясь обхитрить желудок. Но разум было довольно сложно обмануть, и он уже откровенно бунтовал есть эту желеобразную жижу, так что я полностью поддерживал инициативу по смене рациона. Пусть натуральные продукты были дороги, но от синтетики уже хотелось убивать — в первую очередь создателей аппарата. Все дело в картриджах — корабль был немецким и настойчиво требовал "оригинальные" расходники, коих в ближайших обитаемых системах просто не было. А из "не оригинала" он соглашался делать только витаминизированную жижу, блокируя девяносто процентов доступного меню.

— Я не против, — терпеливо озвучил свое мнение. — С подругой познакомишь?

— Нет, ты немного не понял. — Терпеливо проговорила Таня. — Это не подруга. Я ее купила.

Повар слегка понурила плечи и немного сгорбилась.

— Чего? — Протянул я, переводя взгляд с одной девушки на другую.

— Отличное приобретение! Готовит просто изумительно — у нее образование и сертификаты соответствующие есть. Да ты сам принюхайся!

— Так, сначала ты притащила на борт котят. Теперь — рабыню. — Начал я заводиться, недобро сверля глазами Таню. — Откуда на корабле вообще взялись рабы? Я читал про свободных, не было у них рабства в личном пользовании!

Их бы не впустили с такими законами в половину обитаемых систем, только посредничество — а значит на станции просто не может быть невольников.

— Позволь, я объясню. — Таня выставила руки в примиряющем жесте

— Очень на это надеюсь.

Я привалился к стене и скрестил руки.

— Помнишь, нам предлагали химию и разгон, бесплатно, если подпишем контракт?

— Разумеется.

— Так вот, она контракт подписала. — Указала Таня на девушку. — Образование, таблетки, разгон, раскрытие пси, словом — по полной программе. И пролетела на экзамене, понимаешь?

— Ее отчислили, свободные требуют деньги назад. — Кивнул я, включаясь в суть проблемы.

— Верно. Неспециалист им не нужен, отбить деньги на нем они не смогут, а значит сразу после провала выставили ей очень солидный счет за все-все-все.

Повар замерла, прислушиваясь к разговору.

— Дальше. — Подтолкнул я Таню.

— А дальше все довольно просто. Рабства у Свободных действительно нет, на виду, разумеется. Зато есть термин "понижение в правах". Ей дали день, чтобы вернуть все деньги или устроиться на работу со стабильным заработком — тогда кредиторы просто забирали бы часть ее прибыли.

— Но долг слишком велик. — Хмуро дополнил я.

— К сожалению, все именно так. Ее образования не хватает на устройство с приемлемым уровнем дохода даже для покрытия процентов. По истечению срока, то есть уже завтра, ее бы понизили в гражданском статусе. Фактически, она стала бы полностью подконтрольна кредиторам. Для симпатичной девушки ее лет этот вариант мог бы завершиться весьма скверно. — Скорее для девушки, назидательно произнесла Таня.

— И тут пришла ты и спасла ее?

— Перекупила долг.

— Так понимаю, на прежних условиях. С понижением прав. — Я с интересом разглядывал новое приобретение.

— Но нам же нужен повар? — Слегка возмутилась Таня, словно ожидая от меня похвалы, а не разбора полетов. — Не могла я ее нанять! Без чипа лояльности ты сам бы не пустил ее на борт.

Есть в этом доля правды — слишком тесно у нас и слишком много секретов, чтобы держать чужака так близко.

— Подойди ко мне. — Распорядился я, обращаясь к повару.

Девушка выключила плиту, отцепила передник и подошла ближе, не поднимая взгляда.

— Как тебя зовут?

— Аари. — Шепнула она, сцепив ладони ниже пояса.

— Ты сообщила родителям о своих сложностях, Аари?

— Нет.

— Нет, не сообщила или нет, некому сообщать? — Уловил я некий подтекст в ответе.

Та просто мотнула отрицательно головой, так что ответить за нее решила Таня.

— Она из вольных торговцев. Большая семья, восемь детей. Низкий показатель здоровья, высокая детская смертность, как и везде во фронтире. Было что-то врожденное и с трудом поддающееся лечению, поэтому ее отправили сюда. Просто так кредит на медицинское обслуживание никто не даст, а вот студенту — легко. Семьям выгодно кредитовать новые кадры, свежий приток крови. Даже в случае отчисления они отобьют часть денег, продав раба. Дальше — как повезет. Шанс выучиться с применением полного кредитного набора есть, но... Это просто не ее, понимаешь? — Сочувствуя и словно пытаясь оправдать, произнесла Таня. — Она неплохая и вполне прилично сдала теорию, но провалилась, как брокер. Продавать — особая наука, не всем подходит.

— То есть, у ее семьи нет денег на выкуп? — Подвел я черту, выделив главное.

— Ты не понимаешь, ее уже похоронили. Билет в один конец — или служение на семью свободных до самой старости, или... Она так и так не прожила бы долго. — С некой усталостью проговорила Таня. — Даже если ты ее отпустишь, потратишь деньги на розыск семьи, ее не примут обратно. Обуза, лишний рот.

— Это так? — Обратился за подтверждением к рабыне.

— Да. — Односложно ответила она.

Обычно люди верят в лучшее и любовь родных. Видимо, в этом случае шансов действительно не было.

— Теперь ты принимаешь приобретение? — Проворчала Таня.

— Небольшой тест-драйв и определюсь. — Якобы нехотя кивнул я, закинул на плечо ойкнувшую от удивления Аари и понес в свою каюту.

— Эй, ты чего там задумал? — С некоторой задержкой возмутилась мой брокер и проследовала за нами.

— Тест-драйв, я же говорил. — Я добавил в голос нотку удивления ее непониманием, выдвинул из стены плоскость стола, создав полочку, и аккуратно посадил на краешек Аари. Затем принялся деловито расстегивать ее комбез, действуя сверху вниз. Девушка не сопротивлялась, наблюдая за моими пальцами в состоянии некой прострации.

— Тебе одной ноги мало было, да? — Прошипела Таня, попытавшись ударить меня по колену.

Я тут же, к явному удовольствию Тани, отпустил Аари на пол справа от стола. И, не медля ни секунды, подхватил Таню за бедра и посадил на то же самое место. Пока она решала, какую линию поведения использовать, ее руки оказались прижаты к стене чуть в стороне от тела, а пытаться достать меня ударом ноги уже не получалось — я стоял меж них.

— Немедленно отпусти! — Грозно пригрозила она, сверкая глазами.

— Аари, перехвати ее правую руку и крепко удерживай. — Скомандовал я, обращаясь к рабыне. — Если, конечно, ты не хочешь поменяться местами.

Та споро повиновалась.

— Аари, отпусти немедленно! — Отозвалась Таня.

— Не работает, — посочувствовал я, пресек дальнейшие крики поцелуем и принялся расстегивать комбез — с этой моделью имел дело не в первый раз.

То, что началось с яростного сопротивления, завершилось на постели к изрядному удовольствию сторон. Требования, а чуть позже — просьбы, убрать лишнюю свидетельницу, игнорировались, более того, в нашу композицию добавилось третье обнаженное тело на правах зрителя и пассивного участника действа. Пробивная и рисковая Таня смущалась, краснела, грозила, ругалась, воевала и одновременно уплывала на волнах удовольствия. Опыт вышел положительным, но без объяснений явно не обойтись.

— У меня обед не готов, — подчиняясь моему незаметному жесту, виновато произнесла Аари, подхватила комбез и удалилась к плите.

— И зачем? — С укором произнесла Таня, больно ткнув в тело острием ноготка.

— Ради определенности. Ты приводишь человека, еще вчера бывшего свободным и независимым. Что она ждет от нас, что придумает сама за это время?

— То есть, ты решительно развеял все ее переживания, — прыснула Таня смешинкой. — Действительно, зачем бояться домогательств, если они уже произошли.

— Верно, зато она не станет мучиться и переживать, пытаясь определиться со своей ролью на борту. Но это только часть правды.

— Но ногу я тебе все равно сломаю. — Строго произнесла она, поворочалась в ответ на продолжительное молчание и нетерпеливо продолжила. — Давай вторую часть своей правды, психолог доморощенный.

— Если относиться к ней так, как ты предполагала изначально, скоро она совсем позабудет от своем статусе. Перед ней будет хозяин корабля и девка, которой повезло залезть ему в постель.

— Эй!

— Она же не знает, какая ты умная, талантливая, нужная, красивая и замечательная.

— То-то.

— Поэтому она задумает тебя убрать. Возможно, попытается затащить меня в постель, связав общей тайной. Или решит действовать еще жестче — так как вся еда проходит через нее, достаточно будет порции отравы, чтобы занять твое место.

— Чип лояльности не даст. — Слегка насторожено прокомментировала она.

— Как маленькая. Чип опирается на понимание ситуации, а так как мы оба вшиты, как владельцы, то ей достаточно будет уверить себя, что ты представляешь для меня угрозу и мне будет лучше с ней, а не с тобой. Поверь, она в это истинно поверит за очень короткий срок.

— Ты из нее какого-то монстра делаешь, — хмыкнула Таня недоверчиво.

— Зато сейчас она не сможет сломать директиву, так как акценты расставлены прочно и неоднозначно — она третья и навсегда ей останется. Достаточно будет нескольких повторов...

— Кобель!

— Я, между прочим, тебе жизнь спасаю! — Возмутился я. — И ни грамма благодарности!

— Готовь новую клюку.

— Тебе просто понравилось и стыдно это признать.

— А вот и нет!

— Предлагаю просмотреть видеозапись и вынести экспертное решение.

— Где мой меч?!

— Впрочем, можно провести натурные сравнения.

Я прижал девушку сверху и вдумчиво приступил к заявленным испытаниям. Стресс целого месяца напряженного обучения следовало как-то снимать.

Ночью мне сломали ногу.

* * *

Массив белоснежных плит покрывал длинное, непомерно и нерационально вытянутое помещение без единого псевдоокна и элемента декора. Сверху сотнями черных глаз смотрели выходы фильтрующих установок воздуховода, снизу еле слышно гудел автономный источник энергии, и все это, вместе с электронным содержимым фальш-стен, было вмуровано в свинец и бетон, как и положено главному посту мониторинга уровней корабля, из пластин-слоев которых была сформирована Академия свободных. Если мостик был мозгом корабля, двигатель — сердцем, то это помещение претендовало на должность иммунной системы организма.

Все перемещения, события, вспышки энергоактивности и алерты системы отслеживания ключевых фраз отражались на поляризованных стенах-экранах, дабы глаз постороннего не смог получить никакую информацию. Впрочем, присутствие постороннего внутри означало бы падение оборонных контуров, провал аварийного прыжка или предательство руководства, что автоматически ставило крест на корабле. Однако руководство свободной семьи Ланчестеров, владельцев станции, считали, что много паранойи не бывает. Слишком деликатным и ответственным был бизнес семьи, слишком высоки были риски, чтобы рисковать прибылью и влиянием.

На станции одновременно находилось около сотни тысяч человек, из которых сорок тысяч — студенты, чаще всего самой 'горячей' поры взросления. Добавьте к гормонам пафосный титул, вроде графского или герцогского, которым награждали Свободные сами себя, и получите взрывоопасную смесь, готовую рвануть в любой момент, по самому пустяковому поводу. Легкомысленная фраза, честь семьи/друга/дамы, лишний бокал вина или просто отдавленная нога могли завершиться благородной дуэлью или вовсе неблагородной орбитальной бомбардировкой планеты-обидчика.

И вовсе не смущало 'аристократов', что их титулы не признавались Империями — они, впрочем, меру знали и 'забывали' титуловаться в присутствии истинных аристо. Им вполне было достаточно поклонения и раболепства от колоний фронтира, а так же уважения 'равных'. Вот с 'равными' они и играли весь этот аристократический фарс, таскаясь в белых перчатках и камзолах со шпагами с молекулярной заточкой, разделяя мир на себя и низших. Восемь тысяч аристократов на одной станции — головная боль службы безопасности и золотая река для медотсека и частных клиник.

Разумеется, такой массив данных было бы не под силу отследить человеку, что прекрасно понимали Ланчестеры, организовывая мониторинг. Целых два Искусственных Интеллекта тщательно следили за людьми, пресекали нежелательные встречи враждующих семейств, блокируя двери и лифты, организовывали коридоры для движения людских масс, подсовывали рекламу в нужный момент, направляя молодежь в то или иное заведение, манипулировали маршрутами людских патрулей и делали еще сотню дел. Алгоритмы, по которым формировались действия ИскИнов, формировались группой аналитиков, тщательно процеживающих внешнюю информацию — иногда сами студенты еще не знали, что через час захотят бить лицо соседу, узнав от родственниках неприятное известие, а система уже заворачивала их в разные коридоры секций. Словом, механизм был отлажен и функционировал подобным образом уже десяток лет, ежедневно совершенствуясь. В ходе одного из усовершенствований и появилось это помещение.

К сожалению, как бы старательно не работали ИскИны, конфликты все равно происходили — ежечасно, ежеминутно. Вот тогда и вмешивался персонал комнаты, моментально реагируя на алерт. Большинство дел оказывались сущим пустяком, решаемым ИскИном за мгновения, но если дело касалось благородных — команде приходилось вмешиваться лично, так как благородные Свободные отказывались, чтобы их судила машина. При этом, вмешательство чаще всего заключалось в устном прочтении приговора ИскИна — тот еще фарс, словом, но Ланчестеры не позволяли себе эмоций. По крайней мере, на виду.

Шла бортовая ночь, когда возле самого пола расцвел алый знак криминального события на минус-шестом уровне корабля.

— Чем ниже уровень — тем мерзостнее. — Ворчливо пробормотал Рони Ланчестер, давая сигнал системе детализировать событие на стене перед собой.

— Доброй ночи, сэр. — Мягкий женский голос ИскИна содержал в себе щепотку осуждения и словно намекал, что негативные суждения следует оставить при себе.

— Доброй ночи, Августа. Прости, не сдержался. — Повинился Рони. — Опиши ситуацию.

— За последний месяц обнаружен ряд жертв с характерными следами повреждений животного происхождения. Картина смерти — перекушенная трахея, сонная артерия. Следы зубов небольшого хищника на ногах и руках. Согласно внутренних инструкций, после обнаружения первой жертвы, мной была произведена санация отсека. После повторного случая я произвела эвакуацию этой секции и еще восьми в радиусе от места происшествия с разгерметизацией и введением нейро-паралитического газа. После обнаружения десятой жертвы активирован протокол, обязующий создать алерт в системе слежения.

— Кто жертвы? — Нахмурился Ланчестер, рассматривая довольно неприятные картины рваных ран. — Назови объединяющую черту.

— Жители корабля с полным гражданством. — После короткой задержки поведала ИскИн. — Общественно осуждаемая деятельность — в первом случае продажа нейродепрессантов, во втором химических реактиваторов сознания, в третьем модульное омоложение.

— Наркота, еще раз наркота и продажа органов. Замечательные у нас полные граждане.

— Налоги уплачены, — нейтрально прокомментировала Августа.

— А значит, мы будем искать зверька-убийцу, — недовольно поморщился Рони. — Давай видео, посмотрю хоть на санитара общества.

— Нет информации. Нет свидетельских показаний. Нет генетического материала для анализа.

— Августа, ты меня расстраиваешь. — Вздохнул парень.

— Мы не ведем слежения за нижним уровнем, сэр. Слишком велик процент поломок оборудования слежения в первый же день после установки. Наблюдение нерентабельно. Данные об убийствах сообщил усиленный патруль. До их прихода тела обобрали и явно переместили.

— В общем, понятно все, включай протокол записи.

— Протокол активирован.

— Отметка старта. Дежурный Рони Ланчестер, расследование дела 56722/-6/Д/355. Считаю, что причиной смерти граждан станции является умышленное убийство неустановленными лицами. Убийство произведено с использованием агрессивного биовида небольших размеров. В качестве обоснования своей точки зрения привожу следующие факты. Первое — высококонкурентный вид бизнеса убитых, предполагающий высокий процент смертности. Второе — отсутствие следов поедания на теле, что было бы характерно для агрессии обычного хищника. Третье — зверька эвакуировали при проведении санации. Вполне возможно содержания зверя в качестве питомца. Предполагаю специальное обучение хищника, сориентированное на атаку уязвимых частей тела. Отметка финиша.

— Спасибо, сэр! Дело передано на расследование отделу нижних уровней. К записи будут приложены списки зарегистрированных питомцев подходящего размера и их обладателей, а так же записи посещений нижнего уровня в дни убийств. Приятного дежурства.

Глава 3

Смесь раздражения и искры бешенства окрашивала мир в серо-красные оттенки. Перед глазами плыли красным цветом панические сообщения о состоянии бронескафа, подсвечивались алым поврежденные секторы на уменьшенной модели-схеме в левом нижнем углу, требовательно мигала багровая рекомендация немедленно покинуть поврежденную броню. Красный цвет интерфейса дополнял алую пелену на глазах, однако не был ее причиной. Истинная причина стояла напротив, небрежно опираясь на тонкую и длинную рапиру, словно хрупкое оружие и вправду могло выдержать тяжесть массивного серо-стального скафа с гербовым узором на плечах. Под керамо-пластиковой броней наверняка скалилась белобрысая морда, упиваясь собственным превосходством. Внешне скаф выглядел монолитно и безэмоционально, вызывая одобрительный гул на трибуне.

Я мог быть быстрее, выносливее и опытнее противника, но это не имело значения. Мой скаф был хуже, и уже это было приговором. Какая разница, можешь ли ты подпрыгнуть на несколько метров вверх, если скаф на это не способен? Видишь удар и способен уклониться? Скаф имеет другую точку зрения, и реагирует уже после того, как рапира прошивает бронелист и скупым движением срезает управляющие нити манипулятора. Правая клешня опадает бесполезным грузом, сковывая и без того нерасторопный механизм.

Пума-6Б хороший скаф, заслуженная классика. Превосходная надежность, доступные запасные части, отличная ремонтопригодность даже в условиях станции у черта на куличках. То, что надо для учебы и практики — можно активно входить в клинч, участвовать в учебно-боевых поединках против таких же скафов с настоящим, хоть и ослабленным вооружением, не опасаясь разориться на ремонте. Но сегодня он годится только в качестве гроба, и будь на моем месте обычный человек — так и случилось. Шпага уже трижды пронзала тело. Шипела биоплёнка, залатывая места проколов, аптечка щедро тратила обезболивающие и стимуляторы, пробирая на короткое время организм, но весь этот набор предназначался совсем не для боя, а исключительно чтобы дотянуть до эвакуации и оказания полноценной помощи. Я же все еще вел бой, удерживая что-то вроде массивного тесака в целой руке.

У врага был Каверхорд-Ц немецкого производства. Стоила такая штука, по местным ценам, в шестьдесят раз дороже моего скафа. Разумеется, с условием, если найдется желающий его продать: не смотря на возраст — а модели было эдак лет десять — в свободной продаже такую вещь не найти, как и равные ему по классу и поколению. Особенно здесь, практически во фронтире — слишком дорог и сложен для местных, чтобы им заинтересовались массово, и слишком опасен, чтобы продавцом не заинтересовалась служба безопасности немцев. Вооружать пиратов и всякий сброд крупные страны не собирались. Оттого и такая цена, доступная исключительно всяким принцам местных владетелей.

Зато если забыть про дорогой ремонт, требуемые навыки по управлению и другие сложности, броня была выше всяческих похвал. В таком скафе пилот чувствовал себя сверхчеловеком — сервоприводы и искусственные мышцы подчинялись велению мысли, ориентируясь на команды-пожелания из нейросети с минимальной задержкой, обратная связь позволяла тактильно чувствовать окружающий мир и действовать гораздо эффективней. Одно то, что эта хреновина позволяла использовать столь деликатный инструмент, как рапира, наглядно показывало все технологическое превосходство.

Я был весьма зол, будучи запертым в древней металлической консерве. Вот уж действительно — неприятности случаются.

Пару недель назад, в день приятного знакомства со служанкой и еще более приятного продолжения, на меня заявили права, пытаясь ограничить в решениях и поступках. Сделали это уже традиционным способом — тупым металлическим предметом чуть ниже колена. Можно иметь любые способности к регенерации, но боль остается болью. Негативную практику следовало пресекать. Утром следующего дня мне продемонстрировали обиду, отлучили от тела и заблокировали дверь в одной из кают. Ситуация вызвала легкий ступор — такую модель поведения я не понимал. Меня пытались насильно включить в структуру прайда, причем в роли ведомого. Всесторонне рассмотрев предложение выкинуть подчиненную в открытый космос, я решил, что такое расходование средств будет малоразумным. В изначальном плане Тани не было, но генерируемые ею сверхдоходы стоили того и примиряли с рядом странностей. В итоге я просто махнул рукой, положившись на подписанный контракт. Общая постель не стоила уступок, к тому же Аари легко согласилась занять место хозяйки. Вполне нормальная ситуация для Заведения, потому никаких скандалов или злобных взглядов не было. Учеба потянулась дальше, но уже без обменов мнениями и впечатлениями в конце дня.

Спокойная рутина тянулась вплоть до того, как на пороге шлюзовой не оказалась Таня в компании белобрысого красавца со шпагой на боку. Темно-серый комбез, стилизованный под камзол, ботинки в масть, комм, оформленный под палладиевый браслет и слишком правильные черты, намекающие на дорогую пластику — все говорило о немалом статусе если не самого человека, то семьи, которую он представлял. Мне предложили переуступить контракт ценного специалиста. Я отказался, за что удостоился целого вороха намеков на неприятности. Мне было плевать, я не собирался отдавать кому-то генератор денег. Таня всю беседу просидела в уголке комнаты, демонстрируя мне маску вины и удивления — если забыть о ее демоне, можно даже поверить. Таня показывала, какой она важный и ценный специалист, что за нее готовы бороться очень влиятельные люди, не чета мне. От меня ждали извинений, осыпаний деньгами и просьб остаться. Я скинул ей текст контракта за ее подписью и выставил с корабля вместе с белобрысым. Держать рядом с собой источник неприятностей я не собирался. Заодно перепарковал корабль, доплатив хозяевам станции за анонимность — что-то мне подсказывало, так будет правильно.

Вспышка интуиции нашла подтверждение — перечитывая контракт, я все-таки нашел в нем крупный изъян. В случае моей смерти, все договоренности аннулировались. И если с остальными ребятами этот момент не стоил беспокойства — вшитый в нейросеть запрет на прямой или косвенный вред не даст поднять на меня руку — то у Тани такого блока не было.

Вызов на дуэль не стал неожиданным. Я не ждал персонально его, но он укладывался в общий ряд. Таня определенно решила выйти из экипажа маленького корабля через труп владельца. Я не винил себя в произошедшем, ставки превосходили простую измену или женскую обиду. Уверен, такая девушка, как Таня, не способна действовать и мыслить эмоциями, везде есть твердый расчет. В самом деле, зачем ей риск и туманные перспективы в команде полу-зомбированного экипажа и демона-владельца? У нее есть деньги, она молода, ее вытащили из Заведения. Дайте лет пять — и она купит себе курортную планету. Осталось убить меня.

Дуэльный кодекс свободных торговцев довольно прагматичен — не в смысле правил, а в деловом плане. Любой поединок должен был быть с определенным призом. Возможно, в уме свободных как-то не укладывалось, что можно рисковать жизнью просто так. Эфемерное понятие "честь" не котировалось. И если с моей стороны они ожидали контракт Тани и мой корабль, то выбирать соразмерный приз с их стороны должен был уполномоченный совет. Подобную наглость объяснить было не сложно — виновником дуэли, внезапно, оказался я сам. Нашелся уважаемый человек, уверявший, что лично присутствовал при оскорблении принца Асуол. С моей стороны, понятное дело, свидетелей не нашлось. Можно было отказаться — передать контракт и на этом конфликт был бы завершен, но я никогда не отдавал то, что принадлежит мне. Не отдам Таню, не отдам Волчицу... после того, как ее найду, разумеется. И уж тем более не отдам свою жизнь.

От уведомления о поединка до самой дуэли прошло не более четырех часов — этот мир привык жить очень быстро. За это время организаторы успели выделить зал, устроить рекламу, организовать платный вход, подвоз напитков и два вида тотализаторов — легальный и не совсем. Арена битвы выглядела прямоугольником десять на пятнадцать метров, щедро усыпанным песком. От внешнего мира грани площадки отделялись стенами в три метра вышиной, от которых поднимались ряды трибун, на манер амфитеатра. Если прикинуть на глаз — процентов восемьдесят мест были заняты. Местные обожают летальные зрелища. Я поискал глазами Таню — безрезультатно, как и ожидалось. Аари нашлась на положенном месте, я сам купил ей билет — девушка робко улыбнулась, заметив мое внимание, и помахала рукой. Она все еще принадлежала Тане, но в момент размолвки я поломал ее комм и оградил от внешней информации. Мало ли какой приказ может поступить, пробовать отраву на вкус не было ни малейшего желания. К тому же, без приказа она могла находиться, где ей вздумается. Отдавать мятежному подчиненному отличного повара я не собирался.

Сегодня Аари должна была привлечь к себе хозяйку. Рядом с ней лежал герметичный взрывпакет с какой-то сверх-липкой гадостью, неуничтожимой без растворителя. В момент встречи двух подруг, обе окажутся зафиксированы до моего прихода — это чтобы мне не искать Таню после победы. Была одна тема для обсуждения, которую совсем не следовало доверять внутрикорабельной сети.

Еще за меня болел Кот. Из-за регистрации в качестве единого существа, мохнатый клубок демонятины обязан был присутствовать во время боя. Я приказал ему забиться куда-нибудь в уголок и не отсвечивать до времени.

Ревел синтезированный звук под потолком, вещая о грядущей битве. Эхом отвечала толпа, заводясь все сильнее. Тихо стрекотали мелкие камеры, увиваясь вокруг моего доспеха, но почти сразу же отпорхнули всей стайкой, стояло вступить на арену моему сопернику. Тут то я и понял, что бой предстоит не столь гладкий, как ожидалось. Перевес не в мою пользу низким гулом оценили зрители, но еще раньше это сделали букмекеры, моментально уронив коэффициент выигрыша в случае победы соперника и столь же сильно повысив мой. Недолго думая, я ухнул сотню миллионов на свое имя. Коэффициенты резко выровнялись, а на комме тренькнул десяток сообщений с пометкой срочно.

На уровне зрителей протаял объемный куб с фантомом ведущего. Импозантный мужчина отделался десятом шаблонных фраз о чести и достоинстве, о красоте поединка, затем соизволил сообщить полезную информацию — от модели боевых скафов, до родословной белобрысого, ведущей начало от румынских князей. Не Дракулы, но тоже что-то древнее, бедное и кроме древней истории ничем не примечательное, на мой взгляд, однако народ впечатлился. Коэффициенты вновь покачнулись не в мою пользу.

Куда интереснее стало решение дуэльного совета, который обязан был решить величину приза в случае, если я возьму верх. По правилам, приз выбирался соразмерно шансам на победу, учитывая снаряжение, опыт, биохарактеристики, а так же опираясь на величину, которую в свою очередь запрашивал вызвавший на дуэль. Делалось это, чтобы вызвавшая сторона хорошенько подумала над размером возможных потерь и забрала свой вызов от греха подальше — или соразмерно снизила сумму компенсации за оскорбление.

Сегодня на арене с одной стороны был дворянин в нехилом скафе, с опытом поединков, нейросетью, модернизацией организма и боевой химией в крови. Эта машина убийства требовала от меня контракт сотрудника (оценка дохода от сотрудника, основанная на данных обучения и биометрике прилагается) и мой корабль (оценка прилагается).

С другой стороны на арене ожидал парень в древней броне, без нейросети, без химии в крови, без изменений в организме. Смущал нечеловеческий вид, указанный при регистрации на станции, но к громким самоназваниям все привыкли, а симбионтами тут было никого не удивить. Мой симбионт выглядел безобидно и ныкался в песке.

Совет традиционно призвал к примирению и определил приз в размере фрегата Крост, находящегося в собственности противника. Если не ошибаюсь, выглядит этот монстр здоровенной тупоголовой рыбиной, закованной в слои пассивных щитов. Размер экипажа до тысячи человек, собственный ИскИн. Год постройки вполне лохматый — лет двадцать пять назад сошел со стапелей КЮС последний экземпляр серии, но для фронтира кораблик весьма неплох. Идеальное жилье для принца — в меру комфортное и весьма безопасное, местные пираты уж точно предпочтут не лезть. Я поймал себя на мысли, что уже планирую, как использовать эту бандуру, даже настроение поднялось. Мне показалось, что принц откажется от таких условий — слишком велика была пауза меж оглашением приза и ритуальной фразой вызывающей стороны, но он подтвердил поединок, завизировав стандартный протокол цифровой подписью. Затем спросили уже меня — не желаю ли заплатить виру. Обойдутся. Рефери еще раз огласил полный перечень условий, начиная от имен и завершая оружием — по настоянию вызвавшего, холодное оружие с молекулярной заточкой, в скафах.

Хорошее настроение держалось ровно до того момента, как противник парой скупых движений не проделал первое отверстие в моем теле. Я стал гораздо осторожнее, но в поединке короткого ножа и дубового доспеха против длинной шпаги и высокотехнологичной грации, моя слабость была очевидна. Еще шесть минут ему понадобилось, чтобы довести меня до той самой алой пелены перед глазами.

Вновь бросаю свое тело, стараясь подставить поврежденный бок под удар. Полуразвалившийся доспех превращает рывок в неуклюжее движение, предсказуемое и нелепое. Вспышка боли ослепляет лицо — удар рапирой наотмашь прорезает броню, уродуя лицо шрамом. Энергозащита скафа сдохла и не способна противиться оружию. "Эвакуация-подтвердить". Скаф разламывается на две половины, застывая на песке недвижным трупом. Арена ревет, требуя добить беззащитного бойца — звуковая волна, ранее экранированная, оглушает.

Я отпрыгивая в сторону и двумя перекатами разрываю дистанцию. Ощущение свободы, простора, переполняет каждое движение. После тесноты и неуклюжести скафа, я чувствую себя сбросившим тяжелые оковы.

Принц не торопится завершать бой, движется полукругом, наслаждаясь вниманием толпы. Ему же хуже.

Руками касаюсь рассеченного лица, окрашивая ладони в алый. Усилие — и кровь принимает форму гексаграмм. Подчиняясь моей воле и влитой силе, ладони обращаются в клинки, а гексаграммы обращаются багрово-красным рунным узором на черном металле лезвий. В поединок высокотехнологичного железа вступает магия.

Я бегу прямо на соперника, разгоняясь для финального прыжка. Принц ждет меня, слегка отклонив шпагу в сторону — он сможет нанизать безумного человека в последний миг, сорвав аплодисменты. Вот только обычный человек не прыгает на десяток метров вверх с такой силой, и не способен изогнуться так вовремя, чтобы пропустить под собой взметнувшийся смертоносный клинок.

Падаю вниз, вкладывая в удар клинками всю энергию движения. Зачарованные ножи пробивают тяжелую броню, словно тонкий лист металла — со скрежетом и стоном прорезаемого металла, неровно, но неумолимо, оставаясь внутри и продолжая движение. Очередной отмах рапирой даже не стоит внимания — на такой дистанции он не может ничего, разве что пластать самого себя, надеясь попасть по мне. Я продолжаю вскрывать отсек пилота, удерживаясь на клинках и чувствуя себя укротителем бешенного быка — принц паникует и пытается сорвать меня, ударяясь поверхностью скафа о борты, катаясь по поверхности арены, в надежде раздавить тяжестью брони, но моей злости и гибкости хватает, чтобы удержаться.

Я добираюсь до него, смотрю в его полубезумные глаза и одним движением клинка отрезаю голову. Скаф павшего врага замирает, потеряв управляющие импульсы. От границы арены бежит мед-бригада, орет толпа, стайками вьются вокруг роботы-репортеры. Лезвия вновь обращаются в руки, я сползаю на песок, и, дошагав до своей брони, падаю без сил. Рядом деловито устраивается кот — надо же, не раздавили за всей суетой.

Принца, разумеется, спасут. Отрезанная голова в этом мире, при наличии немедленного вмешательства, не самое страшное дело. Ведущий торжественно объявляет победителя и его выигрыш, люди орут еще громче, смешивая в общем оре и негодования проигравших ставку и восхищение поединком, и зависть к призу, и вполне резонные вопросы — что это была за мутация, позволяющая преобразовывать органику в клинки, способные резать керамопластик?

Некоторое замешательство возникает из-за необычного способа убийства, но судьи большинством все же решают, что было использовано холодное оружие, как и указано в регламенте. Ко мне более никаких вопросов. Все проблемы будут позже, и будут обязательно, я уверен. На счет деловито капнули четыреста сорок три миллиона — такую сумму не выпустят из лап просто так. Комм поведал о регистрации на мое имя фрегата "Гордость Кахота" — и за это мне тоже будут мстить.

Но сейчас предстоит решить совсем небольшую проблему, но весьма важную в череде событий. На трибуне, рядом с Аари, зафиксированная вместе с ней в единый серо-белый пластиковый ком, что-то гневно вещала Таня, обращаясь к рабыне. Понимаю ее чувства.

Я оставил сломанный доспех на арене — проще будет купить новый, чем восстанавливать этот хлам — сам же поднялся на трибуны и без особых проблем добрался до скованных вместе девушек.

— Добрый день, — легкая улыбка Тане, затем поворот в сторону Аари. — Что она тебе говорила?

— Госпожа сказала нажать на кнопку, когда вы подойдете, но не сметь вас об этом предупреждать. — Потерянно произнесла она. — Но потом отменила приказ.

По лицу служанки текли слезы — сложно жить с рабским имплантом. Горько делать то, чего не хочешь ни душой, ни телом.

— Обычный маячок. — Прокомментировала Таня. — Мне нужно было поговорить. Она бы нажала — и я подошла сразу.

— Здорово, — улыбнулся я, рассматривая компактный взрыватель в дрожащих руках девушки. Такого хватит, чтобы уничтожить все вокруг на пять метров. — Аари, нажми на маячок.

— Нет, стоп! — Не сдержалась Таня, затем закусила нижнюю губу, лихорадочно придумывая очередное оправдание.

— У тебя есть два пути. — Обратился я к бунтовщице. — Первый — поставить рабский имплант и остаться в команде.

— Никогда! — Яростно прошипела она.

— Второй, — продолжил я тем же тоном, — Я подарю твой контракт какой-нибудь дикой планетке, на поверхность которой никогда не садятся корабли. Ты проживешь остаток жизни в мире без электричества и медикаментов.

— Плевать, — фыркнула Таня, — Я подомну под себя племена и стану там богиней.

— Станешь, — эхом ответил я. — Но каждую ночь ты будешь смотреть на звезды и скрежетать зубами от бессильной ненависти, зная, чего лишилась. Такова цена предательства.

— И вот так просто ты откажешься от меня? — Не могла поверить Таня. — От денег, которые я могу тебе заработать?

— Сегодня ты заработала для меня три с половиной сотни миллионов и корабль. Пожалуй, этого будет достаточно. — Я достал флакончик со спреем-дезактиватором клеящей пены и коротким движением распылил на уровне ног Аари, помог ей освободится и направился на выход. Взрывное устройство так и осталось рядом с Таней, молчаливо предлагая третий путь.

— Постой, я согласна! — Догнал меня вопль почти на выходе.

Еще бы нет.

Базы установили без особых вопросов в медотсеке. Всего десять минут — и вместо бунтаря мы имеем добросовестного, трудолюбивого и лояльного сотрудника. Разве не прелесть?

Воистину, нейросети — главное благословение этого мира. Люди цепляются за свободу, называют рабские импланты бесчеловечными и стараются жестко контролировать их установку. Но если задуматься, только благодаря им команда приютских раздолбаев и преступников сможет стать высококвалифицированными специалистами, а бунтарка сохранит жизнь, получив второй шанс.

Уверен, в моем старом мире за "ограничителями свободы" выстроилась бы очередь. Кажется сказкой, что можно купить волю, трудолюбие и любовь к знаниям. Но местные почему-то считают иначе.

— Когда пойдем смотреть наш новый корабль? — С неумным энтузиазмом поинтересовалась Таня, сверкая живой улыбкой.

Говорят, что лишние переживания сокращают жизнь. Таня нацелилась жить вечно.

Глава 4

Среди игр, привычных человечеству настолько, что следуют вместе с ним через века и глубины космоса, игры в вопросы и ответы одни из самых любимых. Разумеется, ей не тягаться с удовольствием от игр за власть или войной, зато она доступна всем — от ревнивых домохозяек, встречающих припозднившегося мужа, до ученых, с благоговением вопрошающих вселенную.

Получить честный ответ — целое искусство. Иногда мерзкое и грубое, с лужами крови и пытками каленым железом, иногда изящное и безмолвное, вроде поединка разумов. И далеко не всегда пытки оказываются эффективнее уговоров.

Сегодня службе безопасности нет нужды в витиеватых разговорах и раскаленном железе. Напротив меня сидят трое эмпатов, столь разных внешне, сколь они схожи верой в собственные силы. По центру расположился представитель станции, худощавый, высокий, как и все, родившиеся в космосе. Одет в стандартный бело-серый комбез управляющего персонала, и только две полосы на плечах отличают его форму от формы сотен мелких начальников. Слева от него персонаж гораздо колоритней — широкий и невероятно толстый субъект, завернутый в сине-золотой кафтан с узором-гербом напротив сердца. Представитель всех свободных семей на станции, избранный специально для расследования. С другой стороны еще один представитель, на этот раз имперских сил — редкий гость для станции, приглашенный послужить третьей, независимой стороной расследования. Уж слишком были велики убытки— станция перестраховывалась от обвинений в предвзятости.

Разумеется, станция не побрезговала и другими методами — в меня влили рекордное число химии, призванной ослабить контроль и разговорить. С моего разрешения, разумеется. Своеобразная иллюзия свободы — отказ трактовался бы не в мою пользу. В самом деле, если им не жалко дорогостоящих медикаментов, то пусть. Организм все равно перелопатил химию быстрее, чем она должна была подействовать.

— Начнем?

Была бы их воля, они вскрыли бы мне черепушку и считали все ответы напрямую. К счастью, на летальное считывание тоже требуется разрешение, которое ни один нормальный человек не даст. Разве что на кону будет стоять нечто большее, чем жизнь одного человека...или вмешаются директивы рабского имплантата.

— Вы убили Эдди Гарсиа? — Сверившись с едином списком вопросом, выведенным на поверхности перед каждым из троих, спросил представитель станции.

— Да.

Специалисты довольно кивают, отмечая кристально чистые реакции и минимальную задержку перед ответом. Само событие их не интересует.

Мы возвращались с арены, когда из пролета вышагнул оборванец с игольником и всадил половину заряда в стену рядом с нами, пока я не сломал ему шею. Предсказуемая меткость для наркомана, которому десять минут назад вручили оружие и показали мое фото.

Букмекер, любезно выплативший триста пятьдесят миллионов сверх суммы ставки, передумал заниматься благотворительностью и решил вернуть себе денежный чип. Только с исполнителем он откровенно продешевил.

— Вы убили шестнадцать человек наемной гильдии "Корус", а именно...

— Да.

Букмекер исправился. В чем нельзя отказать деловым людям Свободных, так это в гибкости мышления и умению корректировать планы на лету. Возможно, все было спланировано заранее — если дешевый вариант не прокатит, тогда в дело вступят специалисты.

Нас "приняли" за две сотни метров до шлюзового отсека, залив плазмой закуток, за которым мы еле успели спрятаться. Аари поймала заряд в левое плечо и выбыла из боя, отключившись от шока. Заряд прижег рану, не допуская кровопотери и инфекции — любимое оружие пиратов сохраняло жизни будущих рабов. Демонокот расположился на обморочной девушке и приготовился наблюдать очередной эпизод из жизни людей — ему происходящее почти ничем не грозило. Таня вцепилась в изящную рукоятку игольника и зло кусала губы, бросая взгляд то на керамику стены, уже покрасневшую от выстрелов, то на меня. Я же был и вовсе безоружен — все стреляющее осталось на арене, вместе со скафом — и уже намечал контуры октограмм, намереваясь завершить конфликт весьма непривычным для этого мира способом, но в какой-то момент вспомнил о компактной бомбе, уготованной Таней для меня.

По счастью, хозяйственная девушка не оставила его на арене, так что уже через полминуты ответный ход был подготовлен. Я крикнул, что готов сдаться, дождался завершения обстрела и смачным пинком отправил демонокота в полет. Мохнатое создание, сжимая в пасти взрыватель, безо всякого желания полетело совершать подвиг. Наемники отреагировали на движение парой выстрелов, но быстро успокоились, заметив животное, шустро прошмыгнувшее в их сторону, и вернули фокус своего интереса на наш закуток. Напрасно. Рвануло так сильно, что Таня около минуты потирала ушки, пытаясь избавиться от гула в голове. Внутри меня недовольно поворочался демон, сетуя на утерю носителя, но успокоился после обещания найти ему новую оболочку. Через пару минут мы выглянули из закутка — черные стены, сажа на потолочных панелях, рваные куски одежды, запах горелого мяса и другие последствия встречи взрывчатки и активированных энергобатарей.

Оттащив Аари в корабль и закинув ее в регенератор, я начал прокачивать варианты возможных действий. С кристальной четкостью было ясно, что желающих на такую сумму будет огромное количество — до тех пор, пока деньги с чипа не перекочуют на счет в банке. Финансовая система этого мира опиралась на доверенные центры транзакций, существовавшие на всех крупных планетах и некоторых имперских кораблях. Пока к нашей станции не прибудет имперский борт, чип с деньгами станет желанной добычей для всего местного сброда.

— Вы являлись владельцем "Гордость Кахота"?

— Да.

Еще один проблемный актив, порожденный результатом поединка. Бывшие владельцы не смирились с утратой корабля, и, действуя с присущей всем свободным наглостью, подали в суд, пытаясь оспорить сделку. Руководство станции проигнорировало уверения семьи в недееспособности принца, усомнилась в документах о продаже, оформленных задним числом и совсем уж недобро отнеслось к попытке затянуть дело, высказанной в форме недоверия к чиновникам академии. Проигравшей семье продемонстрировали контракт с 'крышей' станции — системой найма Российской Империи и пообещали включить в число пиратских бортов идентификационные коды кораблей Кахота, если кое-кто не уймется.

Через два дня борт был официально переписан на мое имя. Счастья от этого не было ни малейшего — семья Кахот к тому моменту уже направила мне письмо с просьбой подарить им корабль обратно. Именно подарить — ни о какой денежной компенсации не шло и речи. Все дело в закладках, устанавливаемых семьями в ключевые узлы кораблей, на случай захвата пиратами или конфискации борта. Например, емкость с ядом в разлагаемой оболочке, установленная внутри системы водо-обеспечения. Если в процессе техобслуживания не добавлять пару-тройку реагентов, оболочка в скором времени протает, высвобождая отраву. И когда это может случиться — через месяц или через полгода после захвата корабля — зависит от настроения бывших хозяев. В качестве закладки могут выступать дыры в программном обеспечении, недостатки систем жизнеобеспечения, известные только владельцу. Выявить и устранить все это смертельное разнообразие может только сертифицированный ремдок, до которого еще предстоит добраться — то есть, найти тралл, который согласится совершить прыжок с потенциально нестабильным и опасным кораблем на обшивке. Ясное дело, за стандартную ставку никто на такое не отважится — придется выложить уйму средств за риск. И это еще не все расходы. Сам процесс извлечения пакостей по объему может сравниться с полной переборкой всех узлов и влететь в совершенно неприличную сумму — услуги ремдока во фронтире невероятно дороги. В общем, очень сомнительное приобретение, на котором внезапно может найтись запрещенное вооружение, запрещенные артефакты и еще невероятное число вещей, за которые без суда вешают даже свободные. Я попытался продать его местным — мне предложили доплатить двенадцать миллионов, и так уж и быть — они заберут железку рыночной стоимостью под два миллиарда себе.

— Вы убили Ордана Солла, известного как Сепаратор?

— Да.

В те дни я был очень популярной личностью. Огромное число совершенно разного народа внезапно почувствовало себя моими друзьями. Эти милые люди предлагали решить мои проблемы, обеспечить защиту, урезонить конкурентов и рисовали безоблачное будущее. Думаю, нет смысла озвучивать цену их дружбе? Ордан Солл был одним из тех, кто обиделся на отказ. Обиделся настолько, что направил штурмовой бот к нашему кораблю — я отстыковался от станции в первый же день конфликта, не желая встречать паломников с тяжелым оружием возле своих дверей.

Признаюсь, ощущение скрежета металла, ударов по обшивке, когда ты заперт в небольшом объеме курьерского корабля, далеко не самые приятные. Словно находишься на горящем корабле в океане. В корабле нашлись пустотные скафы — самая базовая модель, годная, чтобы шесть часов молиться, рассылая сигнал sos и ожидая спасения. Девушки согласились прикинуться ветошью и нервничать внутри шкафа для одежды.

Пока плазма срезала крепления шлюзовой, я занимался прикладной мистикой, вырисовывая стены, пол и потолок узкого перешейка меж шлюзом и жилой секции темно-красным, щедро расходуя собственную кровь и магию. Мы завершили практически синхронно. Выдавленный домкратом люк отлетел в сторону и вверх, резко ударило по ушам снижение давления, заорала корабельная система, только сейчас возмутившаяся проникновением на борт. Я отступил чуть назад, облокотившись спиной на закрытую дверь внутренней секции. Перед глазами плыло марево защиты, даруя уверенность в собственной безопасности. В коридоре уже топтались два боевика — закованные в стальные латы боевых скафов, они медленно приближались, удерживая оружие на уровне моей груди, что-то кричали через спикеры — стандартный призыв лечь на пол и смириться. За их спинами был видел третий — в скафе куда круче, черных тонов с аляповатой, явно кустарной окраской. Ясное дело, что босс не доверит такие суммы никому, кроме себя. Дважды фыркнула плазма, рисуя круги на прозрачной плоскости защиты и на половину сжирая силу, вложенную в контур — неприятный момент, с патронами щит вел себя куда экономичней. Медлить было нельзя.

По коридору поползли еле заметные складки, с каждой секундой становясь все отчетливей. Боевики покачнулись — пол словно ожил под ними и заходил волнами. Из спикера донеслись тревожные голоса, дула плазмоганов развернулись в сторону пола, собираясь изрыгнуть заряд, но уже в следующий миг коридор словно схлопнулся, с невероятной силой сжимая свою добычу, перемалывая внутри себя, словно собака кость. Дальнейшее скрылось с моих глаз за смятыми стенами, но я видел и раньше это порождение зла, вселившееся в керамопластик стен. Сейчас оно выстрелит в том направлении нитями-манипуляторами, созданными из того, что было раньше боевиками и их скафами, и начнет отлавливать новых жертв — невероятно быстро и точно. Смесь неживого и живого, призванная из нижних миров, заберет плату за вызов сама — к моему счастью. В противном случае оно бы попыталось отобедать мной, но риск того стоил. Тринадцать минут, отмеренные призывом, кончились под протяжный стон металла — материалы обшивки и корабля осыпались прахом, ржавели, сгнивали, не в силах пережить вселение. Только после этого я направился на мостик. Система визуализации показывала искореженный челнок и сломанные фигурки возле него, некогда бывшие людьми. Мистика оказалась сильнее железа.

В тот же вечер я отправил Таню и Аари в командировку на территорию Империи, передав чип с наличностью и поручение произвести ремонт борта. Дело было даже не в переводе средств на счет — заинтересованным лицам ничего не стоит добиться добровольного перевода денег на их счета — я просто убирал лишних свидетелей. Именно поэтому сейчас я один в этом кабинете. Мои подчиненные ничего не знают, ничего не видели, как я заверил всех интересующихся. Для доказательства же обратного потребуется допросить их лично, что довольно проблематично из-за диких расстояний, но это не мои проблемы.

Сам я вернулся на станцию, на правах нелегала — датчик идентификатора был уничтожен вместе с носителем демона. Как оказалось, что-то администратор определенно преувеличила, стращая нас карами за движение без датчиков. Или, быть может, это относилось только к учебным секторам — сейчас были каникулы, так что локальный конфликт проходил на других уровнях.

Руководство станции заняло позицию наблюдателей, выписывая штрафы за порчу оборудования проигравшей стороне, протоколируя ущерб и каждый раз обещая принять самые решительные меры. Они действительно реагировали на нападения, но делали это, как и всякая официальная структура — уже после происшествия, не желая терять жизни своих сотрудников в чужой войне. Мне негласно рекомендовали нанять наемников и даже предложили беспроцентный кредит на найм — станция была заинтересована в спокойствии. Я отказался, прекрасно понимая, что существуют суммы, за которые наниматель может поймать дружественную плазму в спину. Были бы тут представители службы найма крупных государств — тогда да, эти ребята держатся за свои рейтинги и процент успешных миссий больше, чем за собственные жизни. Местные, из числа желавших продать свое умение и оружие, доверия не вызывали.

Постепенно стало понятно, что от меня просто так не отцепятся. Стоимость жизни простого боевика была не в пример дешевле, чем куш в полмиллиарда — в то, что чип уже улетел со станции, они не верили, потому что я был здесь. Ситуацию, что кто-то может доверить такие деньги для внесения на чужой счет, их менталитет относил к разряду психических отклонений. Мне же было откровенно лень объяснять про рабские чипы, особенно с учетом того, что определенная часть бандитов все-равно не поверит.

Таким образом, требовалось нечто, способное отвлечь криминальных лидеров от моей персоны. Эта задача причудливо увязалась с проблемой обладания трофейным бортом. В разуме создавался заманчивый рисунок всеобщего хаоса, огромного пожара, способного проредить и растревожить муравейник станции. Еще три дня понадобилось, чтобы найти бывалого человека, объяснившего, как воплотить мысль в реальность. Сотня тысяч показалась бывшему энергетику вполне достаточной платой за химическое стирание памяти, утром он проснулся с выигрышным билетом в руках, чувством похмелья и без малейшего желания выяснять, что было с ним на самом деле.

Днем следующего дня я срезал датчики контроля реакторной установки 'Гордости Кахота', замкнул цепи и задал планировщику подать максимум энергии несколькими часами позже. Затем оплатил перестыковку корабля в богатый сектор станции, вдумчиво определив место среди 'правильных' соседей.

Я неспешно попивал кофе в забегаловке на другой стороне обшивки, когда тело станции выдохнуло, погружаясь в темноту. Затем дрогнуло от титанического удара. Электромагнитная волна выжгла всю электронику на трех уровнях, откинув четверть станции в каменный век. Бесновались люди, внезапно ощутившие объятья тьмы и безвременья — привыкшие к информации и сети, они не могли справиться с ощущением оторванности от мира и спасались от страха за стеной собственного крика. Я шел по уровням, прекрасно ориентируясь в темноте и планировках — схемы станции были вызубрены давным-давно, я не нуждался в подсказках от нейросети или электроники. Внезапная ночь оказалась последней для сотен людей, обитавших на кораблях подле взорвавшегося борта. Род Асуол и еще с десяток семей Свободной Семьи планеты Кахот утратили возможность меня более беспокоить, по естественным причинам.

Другие соперники, предпочитавшие арендовать апартаменты на станции, могли некоторое время наблюдать, как скорлупки их дверей прорезают два клинка. Я ведь говорил про отличную память? Добавьте в этот список крайнюю мстительность.

Вскоре к забаве присоединились другие игроки — кто-то решил воспользоваться удачной ситуацией и поквитаться с врагами, кто-то в гордыне своей посчитал, что нападают лично на него и принялся отбиваться, выкашивая случайных людей. А так как на некоторых уровнях 'простых' людей не было, то из тьмы начали стрелять в ответ. Кто-то даже посчитал, что на станцию проводится атака — иначе я не могу объяснить невероятно сильные наступательные гранаты, барабанами взрывов пронзившие ночь. Хаос, темнота, крики боли, короткие плевки плазмы — за половину часа, которая понадобилась персоналу станции, чтобы возобновить энергоподачу и подать свет, ситуация лавиной захлестнула уровни, подгребая под собой всех, кто вставал на ее пути.

Бойню смогли пресечь только тяжелые пехотинцы станции, что под звуки сирен и требований сложить оружие заблокировали пораженные безумием уровни. Шестнадцать квадратных километров поврежденного пространства, более восьми сотен погибших и три тысячи раненных. Четыре корабля уничтожены, шесть нуждаются в сложном ремонте, одиннадцать имеют значительные повреждения. Миллиардные убытки.

И во всем этом они хотят обвинить меня.

— Вы причастны к взрыву 'Гордости Кахота'?

— Нет.

Тихое, несуетливое перешептывание, обмен мнениями, вдумчивое изучение диаграмм высокоточной техники.

— Оправдан по всем пунктам. Всего доброго.

Мне начинает нравиться этот мир.

Уверен, они найдут виновников. Не могут не найти — иначе их сожрут жители станции. Даже знаю, кто будет 'крайним'. Свободную семью Кахот спросят, вносили ли они изменения в конструкцию корабля изменения, призванные уничтожить борт в случае захвата. Ответ очевиден — все вносят такие закладки. И все демонтируют при легальной передаче борта, не смея подвергнуть опасности окружающих. Их спросят и об этом. Семья Кахот поленилась провести демонтаж, подвергнув риску жизни граждан станции. Разумеется, можно было попытаться как-то оправдаться, но — повторюсь — станции очень нужен был крайний, и это понимали все. Желательно платежеспособный, еще лучше — богатый, с которого можно содрать компенсацию за разрушенное. Именно поэтому семья Кахот (те из нее, кто выжил) спешно покинула станцию днем ранее, стоило воссоздать модель произошедшего. Впрочем, в отсутствии обвиняемого дела вести еще проще. Виновны.

Через неделю прибудет Таня и Аари, на отремонтированном корабле. Будем верить, отдохнувшие за время поездки, потому как еще через три дня каникулы подойдут к концу. Студенты вернутся к занятиям. Преподаватели, служащие станции и честные другие люди — к своей работе. Ну а криминалу я уже обеспечил дело на долгие годы вперед. Грызня за вакантные места лидеров — это ведь так увлекательно.

* * *

В бесконечности вселенной каждый сам волен определять, где будет "верх", а где полагается быть низу — будь то координаты или ориентиры карьерной лестницы. Кто-то обреченно вздрогнет, получив маршрутный лист на минусовые уровни, а иные пойдут по трупам, чтобы обрести хотя бы долю в мутном бизнесе минус восьмого "слоя" корабля. Такова жизнь огромной станции, одной из ключевых перевалочных точек между фронтиром и империями.

Так уж сложилось, что корабли из фронтира не слишком привечают в могущественных империях. То им не нравятся сигнатуры бортов, из-за чего корабль превращается в пыль раньше, чем капитан скажет "извините". То содержимое трюмов вводит таможенников в такой шок, что те мало того, что не берут взятку, так еще и объявляют планету карантинной зоной. В общем, не любят "внутренники" "внешников", частенько предпочитая "случайный" залп орбитального комплекса, вместо разбирательств с мутным бортом. Даже подставные имперские фирмы с новыми, только со стапелей, кораблями не сильно помогают — имперским СБ эта маскировка на один укус. Но ведь грузы как-то надо перевозить!

Вот и родилась идея с легальной точкой в пространстве, в посещении которой будут заинтересованы как жители внутренней сферы цивилизации, так и высокопоставленные представители ее границ. Академия свободных даже приносила прибыль, окупаясь сторицей как в денежном, так и в политическом плане, но главной статьей дохода все равно оставался теневой бизнес.

Так что пока на верхних уровнях с радостью принимают уважаемых гостей из внутренних систем, демонстрируя приверженность к имперским ценностям, на нижних уровнях в это же самое время готовят товар для обратного маршрута — каковой, зачастую, может полететь обратно даже без ведома владельца корабля, зафиксированным на обшивке в виде автономного модуля-курьера, спящего до входа в атмосферу. Весьма удобно для "щекотливых" партий, почти бесплатных во фронтире и запрещенных под угрозой смерти в законопослушных империях.

Каждый из участников товарообмена, что на самом плюсовом уровне, что на самом дне криминального мира — не важно, знает ли он о сделке или даже не догадывается о ней — будет чувствовать себя на пути к вершине, определенной их поколением и обществом, в котором — к счастью или огорчению — они появились на свет.

Пока не придет некто и не тряхнет хорошенько станцию мегатонным взрывом, обращая в прах корабли, грузы и всю систему координат.

Люди, собравшиеся в служебном конференц-зале четвертого уровня, являли собой пример того самого недоумения в мыслях, вызванного внезапным переворотом мира — если не с ног на голову, то набок точно. Каждый из шести персон, расположившихся в полусферах кресел, представлял особую касту 'вторых' — конкурентов отраслевых лидеров теневого бизнеса станции. Не самая завидная позиция — вечно догонять, без шанса занять первое место: станции нужна была конкуренция, чтобы удерживать цены на низком уровне и получать сверхприбыли, но и зарекомендовавших себя 'первых' станция менять не торопилась, всякий раз придерживая 'вторых', стоило им сделать рывок вперед.

Еще недавно любому в этом зале казалась очевидной вершина, к которой стоило стремиться — пускай и с призрачным шансом на успех. Потом серия взрывов превратила вторых в первых. Казалось бы, вот она — цель, вот он — повод для ликования. И так и было, если бы взрывы не забрали с собой роскошные корабли-дворцы, склады с грузами и двадцать процентов ключевого персонала. Вместо приза за первое место — обломки, вместо налаженного бизнеса — самоубийства аналитиков и резня между мелкими бандами. Предстояло в кратчайшие сроки восстановить дело, навести порядок и как-то успокоить очень нервных партнеров. Словом, совсем не так эти шестеро представляли свой триумф. Некоторые из них вполне разумно попытались уклониться от чести быть первыми, посчитав, что заработанных денег вполне хватит для спокойной и сытой жизни, а новые проблемы можно и не пережить. Правление станции, в свою очередь, отказалось принимать отставку, отстрелив двигатели яхт-беглецов.

Восстанавливать работу оказалось дико сложно. Те, кто раньше имел дело с 'первыми', очень неохотно шли под руку старых конкурентов, даже осознавая, что прошлого не вернуть. Кто-то под шумок пытался решить личные проблемы. Кто-то оказался настолько глуп, что решил работать в обход станции. Всю эту рутину каждый из новых лидеров пытался разрулить самостоятельно — с ожидаемой результативностью. В очередной раз вмешалось правление, обязав новых 'первых' собираться на совещание каждые двенадцать часов. Приказ поняли буквально и собирались лично, пренебрегая защищенными видеоконференциями. Безусловно, когда-то придет время, когда они запрутся по своим кораблям и будут выходить на связь исключительно удаленно, не доверяя свою жизнь излишнему риску встречи, однако на данный момент никто из собравшихся не хотел смерти друг друга, прекрасно понимая, что сокращение исполнителей увеличит нагрузку на оставшихся в живых. Тем более, что общаясь 'вживую', проблемы решались гораздо проще — благодаря слабым пси-способностям, каждый из присутствующих мог отделить правду от лжи и не ждать подлянки от 'коллег'.

— Таким образом, если лаборатория уважаемого Кхоро передаст линию ц-репликаторов в хозяйство господина Содеша, через сорок часов мы сможем отчитаться о восстановлении цепочки производства ц-кислоты. — Хрипло произнес Оскар Рау, полноватый, весьма неспешный в движениях мужчина средних лет, обращаясь к собеседникам напротив него — темнокожему гиганту Кхоро и совсем невеликому существу с закрытым тканью лицом, что сидел чуть правее. Рау не был уверен, являлся ли Содеш человеком вообще.

— Если господин Содеш вернет заложников. — Мрачно добавил Кхоро, потирая правую бровь. — Живыми. С положенным числом конечностей. Соединенных с телом. Правильным образом. — Перемежая фразы короткими паузами добавил темнокожий, вспоминая нечто неприятное.

— Специалисты завершили работу. — Низким голосом ответило существо, именуемое Содешом. — Более не нужны мне. Верну несовершенными.

— Отлично, тогда следующий пункт. — Воспрянул Оскар.

Резкий глухой звук, словно великан сомкнул ладони, прервал беседу, заставив всех в комнате повернуть головы к глухой стене.

— Что в соседней комнате? — Задал вопрос вслух Гектор, лысеющий донжуан в клетчатом пиджаке — ему перевалило за две сотни, но смотрелся он сорокалетним, являя собой отличную рекламу достижениям биотеха. Впечатляющий результат, если не знать цену омоложения — моральную и денежную.

— Технические помещения, — полувсхлипнул-полупросипел еще один не-человек. В господине Шоранк было больше от жука, чем от гуманоида. Зато он мог спокойно находиться внутри лабораторий химического синтеза, не опасаясь продуктов реакций. Жуки, они вообще — живучие.

— Нет доступа к сети. — Дернулся в кресле Арис — начальник информационного направления — обычный парень лет тридцати, в модных очках с нулевыми диоптриями, совсем не походил на жестокого и неуравновешенного типа, которым являлся — всю сознательную жизнь потрошить свои и чужие мозги без последствий не получится.

Стена, меж тем, покрылась сетью трещин и буквально лопнула, выгибаясь внутрь конференс-зала оплавленными лепестками керамопластика. Сквозь легкую пелену пыли, аккуратно перешагнув оплавленную керамику, внутрь шагнул высокий господин в черном летном скафе, сжимая в левой руке крупный квадратный ящик под цвет доспеху. Правая рука была направлена в сторону кресел, как и шесть лучей целе-наведения, исходящих из перчатки и утыкающихся прямо в грудь каждому из криминальных боссов. Мягко отщелкнуло забрало, показывая добродушное и улыбающееся лицо нежданного гостя.

— Господа! — Свернув белозубой улыбкой, обратился он к публике. — Вынужден прервать вашу беседу. Для экономии времени: связи нет, дернетесь — я вас убью, будете упираться — я вас убью. И знаете что? Скорее всего я все равно вас убью!

— Что тебе нужно? — Абсолютно спокойно отреагировал Оскар Рау.

— У меня заказ на голову одного шустрого юноши. К сожалению, я немного опоздал с визитом. — Мужчина в скафе досадливо прикусил нижнюю губу. — Ну, вы же знаете, пока информация дойдет до баз, потом синхронизация. Но не возвращаться же обратно с пустыми руками, верно?

Шестеро внимательно смотрели на гостя. Интересно, сколько секунд у него еще есть? Правление обязано контролировать встречи — в этом они не сомневались, а значит решение этой "проблемы" должно наступить весьма скоро.

— Это крио-холодильник. — Гость помахал квадратным кейсом. — Ну, вы же знаете, для головы. Я вот и подумал — а чего возвращаться обратно с пустыми руками? Верно? Тем более, за каждого из вас дают неплохие деньги! — Словно призывая разделить с ним радость, в очередной раз улыбнулся странный гость. — Только вот незадача — вас шестеро, а ящик один.

— Чего ты хочешь?

— Провести конкурс, разумеется! — Гость избавился от напускного веселья и перешел на деловой лад. — Меня интересует любая информация о Нике Анриц. Кто даст меньше остальных — сыграет в ящик.

— Нам нужен доступ в сеть, — буркнул айтишник.

— Я знаю, о ком ты говоришь, — спохватился Рау, отмечая, что при наличии сети его шансы резко упадут.

О счастливчике, сорвавшем знатный куш, уничтожившим два наемных отряда, знали многие — достаточно того, что он сам имел виды на перспективного боевика. До взрыва, разумеется. После взрыва появилась иная, очень острая тема для беседы. Однако, как и гость, Рау просто "не успел" — парень свалил удивительно вовремя.

Какой-то объем инфы был у него в нейросети — наверняка как и у всех в этой комнате, привыкших собирать данные о всех интересных людях вокруг, но аналитики информационного отдела явно обладали гораздо большим объемом данных, чем у всех остальных вместе взятых. Причем, настолько больше, что после того, как Арис обеспечит себе безопасность, он начнет продавать инфу остальным.

— Прекрасно. — Поощрительно кивнул ликвидатор.

— Предлагаю сигнатуры корабля и тех-карту ритма работы двигателей. — Выкрикнул с места Гектор.

— Ставка принята. Скидывайте на мой комм.

Сдержавшись от ругательства на конкурента, Оскар взял себя в руки и напряг извилины.

— Могу предложить заводские номера его регкапсулы и комплектующих к ней. При следующем выходе в сеть и подгрузке обновлений, ты сможешь отследить ее местоположение. Регкапсулы крайне редки во фронтире! Можно сменить корабль, но другую установку просто так не найти!

— Годится. — Довольно кивнул убийца.

— Видеоинформация с камер. Сцены учебных поединков, видео дуэли, видео уничтожения наемного отряда. Можно разобрать манеру ведения боя.

— Слабенько, но тоже принимается.

— Исчерпывающая информация на спутниц.

— Замечательно!

Постепенно пять из шести входили в азарт, круг за кругом добавляя любую доступную информацию о интересующем объекте — связи на станции, друзья, передвижение, технические характеристики оборудования, биометрики, предположительные векторы прыжка, исходя из запаса топлива. Как много бесполезной ерунды хранили накопители информации! Но именно она сегодня служила шансом на жизнь — потому как помощи от станции они так и не получили.

— А почему же молчит наш уважаемый господин Содеш? — Прервал торги Оскар, с некоторой тревогой обратив внимание, что начальник дико сложного генетического направления проекта так и не сделал ставку за все время. Потерю такого сотрудника будет крайне сложно скомпенсировать!

— Ему нечего предложить? — А вот Кхоро явно радовался скорой гибели явно нелюбимого им "коллеги".

— Мне есть, что предложить. — Донеслось из под тканевой маски.

— Внимательно вас слушаю, господин Содеш! — Чуть повернулся к нему убийца.

— Меня не устраивает плата.

— Разве жизни мало? — Удивился гость.

— Твой объект — удивительное создание. — Прогудел генетик. — Творение неизвестного гения, явно искусственного происхождения. Ничего общего с человеком, кроме внешнего сходства. Ты просто не поймешь терминов.

— Общими словами про "удивительное", — поморщился наемник.

— Крайне агрессивные антитела в крови, способные перебороть любой вирус. Устройство клеток, способное восстанавливать до девяноста процентов поврежденных тканей в секунды, в том числе мозг. ДНК, на два порядка сложнее человеческого.

— И что?

— Изучение объекта весьма перспективно. Сверхэффективные вирусы нового поколения и лекарства против них, полезные модификации генома, выход на новую ступень эволюции. Триллионы условных единиц прибыли — по самым скептическим оценкам. Разве стоит моя жизнь столько?

Весь зал оживился — такого им никто не докладывал! Да и правления явно было не в курсе — иначе бы парня никто не выпустил со станции.

— Надеюсь, вы следили за ним?

— Разумеется. — Возмутилось существо под именем Содеш.

— То есть, вы знаете, где он сейчас?

— Не совсем. Мы прицепили к кораблю всплеск-маячок.

— Разлет в плюс минус двадцать световых лет. — Хмыкнул гость, оценив недостаток технологии. Импульс передатчика уничтожал маяк в момент выхода из прыжка, не оставляя следов, а значит, был не способен указать точное положение цели, обозная только центр сферы, в любую точку которой мог полететь корабль обычным ходом. На еще один прыжок у небольшого корабля не хватит топлива, а значит он так или иначе обозначит свой дальнейший маршрут. Догонять в космосе было нелегким делом.

— Что-то другое слишком просто найти. Он обнаружил бы слежку и бежал вновь. — В тон мыслям наемника ответил глава секции генетиков.

— Двадцать световых лет — это около пяти-шести планет.

— Не так много работы за половину триллиона.

Наемник понятливо кивнул и произвел пять выстрелов.

— Ты же из Скаракса? — Оживился генетик, отметил легкий кивок и воодушевился еще сильнее. — Я узнал по доспеху. Какая удача! С мощью твоей организации и моими бесценными знаниями, исследования непременно выйдут на новый уровень! Ты бы знал, в каких условиях приходилось работать — у этих людей совершенно нет фантазии! — Немного брезгливо завершил генетик, поднимаясь с места.

— Кого из них заберешь? — Полюбопытствовал Содеш, наблюдая, как убийца открывает криохолодильник и достает молекулярную струну.

— Разумеется, самый прибыльный вариант. — Ответил самому себе ликвидатор, аккуратно укладывая голову Содеша в емкость.

Конец третьей части.

Часть четыре. Особенности командной работы для демонов S класса.

Глава 1

Три года назад передо мной сияла во всем великолепии целая галактика, даруя невероятный выбор для движения вперед. Позади спешно ремонтировалась станция, пока еще не отошедшая от паники локальных войн и грома взрывов. Совсем скоро там вспомнят о счастливчике с крупной суммой в кармане и собственным кораблем — будет ли это администрация станции, недовольная внезапной пропажей всех виновников, или старые знакомые из бандитских сквадов — исход предопределен. Оставаться на месте, изображая законопослушного идиота, было невероятно глупо.

Единственный вопрос, который следовало решить до межзвездного прыжка — где меня будут искать в последнюю очередь.

Дайте беглецу деньги, корабль, фору по времени и миллиарды звезд. Обманите его величием больших чисел, ощущением свободы выбора — и беглец изберет самый предсказуемый маршрут.

Скормите ИскИну техкарту корабля, личные данные и психоматрицы, предположите возможную сумму на счетах и ожидайте адрес — люди слишком предсказуемы, а мир, на самом деле, не такой уж и огромный.

В прошлом мире была одна планета, с сотнями стран и тысячами городов. В этом мире одна галактика с десятком империй и сотнями планет, часть которых — космопорт и поселение вокруг него. Иные города родного мира будут населеннее, чем целые звёздные системы.

Разумеется, есть необъятный фронтир — вот уж где разгул свободы, вместе с тысячами карликовых держав. Но разве обеспеченный господин с миллионами в кармане станет рисковать своей жизнью и пренебрегать комфортом? Курорты внутреннего круга, с их бесконечными удовольствиями и радостями жизни — вот выбор богача. Разумеется, курорт будет не из первой десятки — беглец слишком неопытен и подсознательно будет сторониться компании высшей аристократии, потому выберет что-то поскромнее. Но все это, на самом деле, не важно — данные беглеца все равно попадут базы данных, стоит сделать один шаг вне стыковочного шлюза. Подделка документов? Нет способа прокричать о себе громче, чем неумелый фальшак — а для создания документов высшего качества требуются связи, которых у беглеца просто нет. Прошли те годы, когда можно было отделаться электронным идентификатором — возраст обязывает предоставлять шифрованные данные с биометрикой и рядом идентификационных признаков.

Так что придется верить в гарантии 'анонимности' и 'приватности' курортов, которые, на проверку, призваны скрывать измены и извращения, но никак не столь чудовищные деяния, как финансовые преступления. Современный мир простит убийство, но уничтожит за уклонение от налогов.

Достаточно одного запроса от Академии — вполне официальной организации, к слову — и судебная система государства придет в действие. Даже если беглец не на курорте, а просто на одной из планет внутреннего кольца обитаемых миров — его координаты станут известны. Не сразу, разумеется, но крупные организации умеют ждать.

Синдикатам и вовсе не нужны официальные бумаги — уважаемым людям поверят на слово и за определенный процент перераспределят финансовые средства в обратном направлении: из карманов жертвы на счета сквадов. Слишком уж велик куш, слишком легкой кажется задача — и действовать они начнут незамедлительно.

Если беглец этого не понимает, он обречен. Для человека понимающего, галактика неожиданно становится очень тесной. Не стоит обманываться еще сотней стран сателлитов, примкнувшим к границам крупных империй — порядки там изрядно проще, к документам внимание не столь пристальное, но военное присутствие 'большого брата' обязывает отчитываться космопорты и узлы связи. Можно просочиться туда контрабандой и жить до конца дней, если есть уверенность в перевозчике и том, что он не сольет метрики беглеца 'коллегам'. Так себе условия.

Остается фронтир, огромный, полудикий, очень разный — от всеми забытых колоний, деградировавших до шкур и камня, до экспансии последних дней. Часть секторов придется отбросить сразу — на многих планетах не жалуют 'инородцев', отличающихся от них белой кожей и ростом, незнанием местного диалекта и религии. Из оставшегося числа беглецу придется выбирать новую родину.

На меня шаблон 'беглеца' действует довольно слабо. Деньги и имущество — не более, чем средство достижения цели, комфорт и роскошь — можно создавать вокруг себя, не пользуясь готовыми вариантами. И уж тем более я не стану скрываться от обвинений — ими займется нанятая юридическая контора. Вот с синдикатами дело сложнее — не в плане опасения угроз, а выполнения созданного мною плана. Мне необходимо получить образование — без него не дадут разрешение на создание наемного отряда. Учиться, одновременно отпинываясь от навязчивых попыток завладеть моими деньгами, довольно хлопотно. На время учебы определенно стоит 'потеряться', пока обо мне не забудут заинтересованные лица, а делать это лучше всего опять же во фронтире. Подходящий вариант нашелся почти сразу, стоило отфильтровать список по наличию уважаемых и профессиональных заведений военного толка.

Есть такое государство под названием Джео. Ничем не примечательная, с первого взгляда, планетка — терраформирована уйму лет назад выходцами из Аргентины, и примерно столько же лет абсолютно независима. И что самое интересное — собственную независимость и культуру Джео пытается сберечь всеми силами.

Довольно сложно сохранить индивидуальность, свои производства, ученых и желание развиваться, когда в любой момент к планете может подлететь свободный торговец с мегатонными объемами высокотехнологичного оборудования и редкого сырья по совершенно копеечным ценам. Попробовав один раз это изобилие, большинство стран смиренно преклоняет колени перед глобализацией, перепрофилируя всю промышленность под нечто одно, что можно выгодно произвести и обменять на дары развитых стран. Правда, в следующий раз, когда свободный торговец придет на планету, закупочные цены могут оказаться гораздо ниже, а цены старых товаров — выше, но 'сломанная' промышленность уже будет не в силах сопротивляться.

Джео вовремя поняла последствия и закрыла свободный доступ на планету, организовав единую государственную компанию по торговле с внешниками. Благо, боевые станции, разменявшие третью сотню лет, все еще прикрывали синие океаны, зеленые леса и белоснежные шапки облаков из космоса. Одна беда — планете особо нечем было торговать, а то, что Джео могла предложить, торговцы меняли на что хотели, а не то, что государству требовалось. Спектр товаров торговцев был гораздо больше — но другие позиции торговались исключительно за твердую валюту, которой у государства фронтира взяться было неоткуда. Попытки выкупить межсистемник и торговать самостоятельно завершились плачевно — корабль не вернулся. Думаю, что свободные торговцы сами приговорили 'конкурента'. В общем, Джео нужна была валюта, но взять ее было негде. На туристов надежды не было — климат на Джео приятный, но мало найдется желающих ехать во фронтир ради теплого моря и пляжей. Что-то высокотехнологичное или уникальное планета предложить не могла, но очень хотела.

Тогда-то и родилась идея обучать военных профессионалов от пехоты. С генетической предрасположенностью тут было все отлично — желающих повоевать хватало, да и старая школа, не забытая со времен освоения, все еще на что-то годилась. Вскоре Джео предложила миру товар — отлично выученных солдат, готовых воевать и умирать за нанимателя — весьма необходимый продукт, как в вечно неспокойном фронтире, так и во внутреннем круге, обожающим воевать чужими руками.

Расчет был даже не на комиссию за найм, выплачиваемым рекрутерами, а на те деньги, которые боец привезет на родину. Да-да, большинство пехотинцев возвращались домой. Когда я читал аналитику по планете, я удивлялся такой верности, но сейчас прекрасно понимаю, с чем это связано. К каждому бойцу находили свой ключик — целый штат психологов работал над тем, чтобы человеку было зачем возвращаться обратно, чтобы он хотел вернуться, хотел обменять заработанные кредиты на местные деньги и жить на Джео. Подруги, обученные быть идеальными, семья и дети, поместье с уникальной рыбалкой, слава и почести — пехоте было зачем возвращаться назад. Разумеется, никаких наркотиков, гипнозов и закладок в нейросети — зомбированных не возьмет ни один наниматель.

Словом, я выбрал. Путь на Джео занял около месяца — мы продали 'курьера' и путешествовали на попутных кораблях, 'договариваясь' с капитанами при помощи навыков Тани. На половине пути нас покинула Аари — с питанием проблем не ожидалось, в ее услугах не было нужды, а путешествовать в составе 2+1 означало оставлять яркий след для каждого, кто пойдет за нами. Небольшая коррекция памяти, солидная сумма в руки, и на одной из числа 'приличных' планет появилась обеспеченная госпожа, которую вряд ли какой аналитик свяжет с бесправной служанкой-рабыней. Прибытие на Джео вышло даже удачней, чем ожидалось — сумма, обмененная нами на местные фантики, произвела такое впечатление, что местное руководство проявило личное внимание к нашим персонам. Признаюсь, я ждал проблем, но вышло совершенно иначе — на планету мы вступали полноценными гражданами, с новыми именами и комплектом документов — начиная со свидетельства о рождении и завершая местным паспортом. Джео действительно сильно нуждалась в твердой валюте — и, похоже, решила освоить еще одно направление бизнеса — прием обеспеченных беглецов.

Последним аккордом перед новым жизненным этапом я отправил Таню на другую половину планеты, и уже после выбрал себе место учебы. Вполне логичное решение, особенно после всего, что произошло раньше, аукнулось довольно неожиданно. Таня начала 'чудить'. Не зная, где я нахожусь, получив непрозрачный запрет на мои поиски, в первые годы она будто бы старалась донести вести о себе — через газеты и местную сеть. Таня оказывалась на странице изданий то в образе светской львицы, то на посту совета директоров крупного предприятия. Очарование юности, помноженное на искусство визажистов, а так же умение создавать вокруг себя события планетарного масштаба — от конкурсов до социальных проектов (с ее-то деньгами и талантами) — сделали ее любимицей прессы. Благо, местные издания никак не выходили за пределы планеты, а в политику ей хватало ума не лезть. Через год намеки в мой адрес стали совсем уж откровенными — появился разворот о загадочном женихе красавицы, увидится вновь с которым она прямо таки мечтает, но жестокая судьба и моя просьба к местному правительству препятствовать любым поискам, не дают им встретиться вновь. Разумеется, вторая причина в прессе не разглашалась.

Несколько дней назад я связался с ней — наш срок пребывания на планете подошел к концу. Забавно, но она просила не приезжать, говорила об опасности встречи, породив во мне огромное любопытство. Сегодня, в свой последний увольнительный день, я лечу к ней.

За иллюминатором самолета — бескрайние зеленые просторы, мирные и безопасные. Где-то там, возле безымянного озерца, на отвесной скале, ждет своего времени золотое сердце демона. Рядом с ним аккуратно закреплен комм с информацией и запаянной в пластик инструкцией по использованию, на всякий случай — запас питания, воды, чип с деньгами и аварийный маячок. Не думаю, что высшему демону они понадобятся, но дело во внимании и уважении. Искренне надеюсь, что вид дикого уголка природы настроит его на мирный лад. Мне совсем не хочется, чтобы по моим следам пошел недовольный монстр.

Решение расстаться с хозяином ледяной пещеры пришло после 'практических занятий' — на втором курсе нас кинули в огонь войны двух планет. Во время десантирования по соседнему шаттлу отработали средства ПКО, обратив металл, пластик и две сотни бойцов в пыль. Меня не пугала смерть, как таковая — эксперименты с личным демоном, проведенные к тому времени, гарантировали восстановление моей сущности. Меня пугали соседи по такой смерти — злобный старик, оказавшийся высвобожденным благодаря гибели моей оболочки, вполне мог устроить мне-перерожденному личный ад, бесконечный и безрадостный. 'Зеленого' демона я оставил — она принадлежала мне, я выиграл ее там, в ледяной пещере, и другие точки зрения меня не интересовали.

— Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Нью-Сан-Антонио. Температура за бортом... — Приятный девичий голос отвлек от череды воспоминаний.

Через два десятка минут наемный экипаж уже подкатывал к высоким воротам закрытого квартала. Несколько десятков поместий разместились на ровной площадке, некогда бывшей горной вершиной, до того, как ее снесли и выровняли кинетическим ударом с орбиты. Белоснежные домики-игрушки, окутанные зеленью сероватые замки под старину, современные дома из стали и стекла — разные люди, с разными вкусами жили за высокими стенами, отделявших власть и богатство от остального мира.

Такси дальше не пустили — водителя и машины предсказуемо не было в списке визитеров, но идти было совсем не долго. Еще пара минут — и я возле очередных ворот, на этот раз опоясавших парк с длинным двухэтажным строением и рядом пристроек в центре. Калитка распахнулась, стоило подойти чуть ближе — меня ждали. Во дворе тоже никто не встретил — ни слуг, ни единого движения, словно вымерло все, или отдано на откуп электронике. Дверь в дом открылась сама, приглашая внутрь. Еще пару минут путешествий по необъятным просторам первого этажа, с его огромными комнатами и прихотливо устроенными коридорами — словно хозяева ждали штурм и всячески пытались затруднить бойцам передвижение. Затем подъем на второй этаж, и уже там, в дальней комнате с видом на сад — стены просто не было, вместо нее веранда — в углу комнаты обнаружилась Таня. Она спокойно ожидала меня в плетенном кресле, удерживая на коленях меч — тот самый, выкованный из ее протеза неизвестным мастером в последний день пребывания в Заведении. В комнате обнаружился бар, забитый емкостями причудливой формы — там было все, от воды до крепкого пойла. Рядом, на матовом столике, возвышалась открытая и ополовиненная к моему приходу, бутылка вина. Бокал, с остатками алой жидкости, обнаружился за ножкой кресла Тани.

— Хороший повод? — Указал я на вино.

— Еще шесть минут, — непонятно ответила она, сохраняя внешнее спокойствие и безэмоциональность.

— Не возражаешь? — я щелкнул по бутылке и, не дожидаясь ответа, присел вместе с вином возле ее ног.

Было страшно любопытно — и ее поведение, и уговоры не приезжать, тем приятнее было смаковать чувство загадки и неопределенности — особенно под хорошее вино.

Через пять с половиной минут Таня расслабилась и позволила себе слабую улыбку.

— Я влезла в военные подряды и систему снабжения армии и флота. — начала она рассказ. — Пятнадцать процентов всех поставок.

Я терпеливо ожидал продолжения, не мешая ненужными вопросами.

— Над моим домом висит орбитальная станция. Через минуту ее выведут в ремонт. Еще через минуту боевой модуль поведет себя нештатно, отработав по поверхности главным калибром.

— Неужели ты их настолько разозлила? — С удовольствием отпив из бутылки, я безмятежно ждал продолжения.

— В генштабе настоящая банка с пауками, — неопределенно дернула она плечом, с некоторым удивлением наблюдая за мной. — Протаскивают с орбиты всякое, под видом военной мелочевки. Я им весь кислород пережала. Предсказуемая реакция.

— Наверняка сама подсказала решение? — уточнил я, уже зная ответ.

Раз она знает время удара, то наверняка могла бы его предотвратить.

— Я ведь предупреждала тебя — не приезжай, опасность для жизни. Как и положено рабыне. — Выплюнула она последнюю фразу.

— Ах, вот оно что, — забрезжило понимание ситуации. — Убить меня, не переступая через императивы нейрозакладок. Пусть и ценой собственной жизни.

— Лучше сдохнуть, чем быть в рабстве. — подтвердила она мои мысли и выпрямилась с видом гордым и уверенным, крепко сжимая клинок в руке.

— А что, если я скажу, что рабского импланта не было? — Улыбнулся я в ответ.

— Врешь, — приговорила она. — Я же видела список установки. Я подписывалась под ним!

— Не-а. Ты видела лист пластика, потом тебя погрузили в капсулу. Затем я выкинул этот листок, оплатив стандартную процедуру регенерации. Ну, знаешь ведь — оздоровление кожи, внутренних органов. На такую операцию не требуется подписи клиента, а процедура занимает почти столько же времени.

— Бред!

— А сама-то проверяла? Погружалась в капсулу для инспекции нейросети и закладок? Или, быть может, чувствовала какие-то изменения в психике?

— Я не могу тебя убить! Закладки работают!

— Ты не хочешь меня убить, — грустно покачал я головой. — Просто не хочешь.

— Бомба на арене!

— Хотела бы убить — снайпер сделал бы это быстро и качественно. Но давать служанке бомбу, зная, что я подойду к ней в боевом доспехе — это убийство Аари, а не меня.

— Уже не важно, — выдохнула она, закрывая глаза.

— Даже сейчас ты убиваешь призрак рабства в собственной памяти.

— Просто молчи.

— Хотела бы убить меня и остаться в живых — сидела бы над системой эвакуации, с бункером и энергетическими щитами. Твоего ума хватило бы на обход любых блокировок. — Я поднялся и присел на подлокотник кресла. — Такие, как мы, довольно странные существа. Мы чувствуем и думаем иначе, действуем жестче. Мы невероятные собственники, и просто ненавидим, когда нас лишают того, что мы посчитали своим. До физической боли, до затмения разума, до нештатного срабатывания боевой установки, сотворенной собственными руками.

— Уже слишком поздно, — тихо прошептала Таня, обняв меня.

— Да как сказать, — обнял я ее и влил всю доступную силу, чтобы пробить барьер изнанки — пространства, незримо существующего рядом с миром — бесконечно близко и бесконечно далеко. Я не бездельничал эти три года, стараясь восстановить былые навыки — и кое-что начало получаться. Правда, с таким грузом в руках, сил хватило только, чтобы зависнуть в некой границей меж двух миров, по одну сторону которого тянулись бесконечные серые поля — к счастью пустынные, а по другую сторону виделась знакомая комната — выцветшая, в серо-желтых тонах.

— Что это? — Удивление пробило скорлупу безнадежности.

— Шанс все исправить, — пожал я плечами, продолжая обнимать свою демоницу.

Неожиданно картинка с комнатой вспыхнула, в мгновение достигнув раскаленного, белоснежно-ослепляющего света, тут же окрасившегося оранжевым цветом пламени.

— Пойдем, — я помог Тане подняться и, продолжая ее обнимать, направился вдоль условной границы двух миров — прочь от раскаленного воздуха и пепла. Сил хватило еле-еле выбраться за пределы пораженной зоны, мы буквально вывалились на дорогу за два квартала от дома Тани — и на этот раз девушка поддерживала меня, не давая упасть.

— Если ты действительно хотела меня убить, то сейчас самый подходящий момент, — прохрипел я, с закрытыми глазами приваливаясь к стене какого-то дома и устало вытягивая ноги.

— Я вызвала такси, — участливо ответила девушка, располагая меня по-удобнее. — Ну а что касается твоего предложения, — чуть задумчиво произнесла она.

Раздались шаги — удаляющиеся от меня, затем какое-то шебуршание и звук ломаемого дерева, затем девушка вновь приблизилась и подозрительно затихла.

— М? — Я открыл глаза и в легком недоумении уставился на Таню с толстой деревянной ветвью в руках.

Молния осознания того, что произойдет, заставила мобилизовать оставшиеся силы и попытаться подтянуть под себя ноги — но тщетно. Сокрушительный удар переломил кость ниже колена.

— Кобель! Гад! — Раз за разом выдавала она нелестные комплименты, размахивая своим орудием. — Я просто в бешенстве!

— Тебя, да за хвост об пальму, — не оставался я в долгу, прижимая руку к ране и потихоньку исцеляя перелом.

— До свадьбы заживет. — Многообещающе поведала она, постукивая дубиной о ладошку.

Я невольно полюбовался разъяренной красотой и решительностью, прикинул плюсы, минусов не обнаружил и кивнул.

— Вызывай юриста.

— Зачем? — Удивилась она.

— Брачный договор делать будем.

— Так ведь, можно и без него, — зарделась она и, словно на тросточку, смущенно оперлась о дубину.

— Ха! И отдать половину нажитого имущества? Нашла идиота.

Я восстановился достаточно, чтобы вовремя перехватить руку Тани и прижать ее к себе, зажимая поцелуем возмущенные вопли и возражения.

* * *

— Равняйсь!

Тридцать девять боевых доспехов еле слышно отработали сервоприводами, разворачивая на восток башню с НУРСами, словно голову повернули. Пилоты доспехов привычно подавили рефлекс, удерживая голову от уставного движения. Внутри капсулы пилотирования не было тесно, никто не мог увидеть лицо через бронепластину, но именно контроль над моторикой отличал профессионала от туземных дилетантов, раздобывших боевой доспех. Тридцать девять пилотов считали себя профессионалами.

— Смирно!

Еще одно движение сервоприводов, и тридцать девять боевых машин замерли на границе идеально прямой линии.

Полковник довольно кивнул и распахнул красную планшетку, скорее по памяти, чем из листа, озвучивая традиционные слова. Выпускной курс, прошедший все барьеры отсева, суровую подготовку, десант в безжизненную пустыню и аварийное сбрасывание в океан, шесть месяцев практики в открытом космосе и месяц боевой практики в пекле корпоративной войны — раз в год даже он сомневался, что перед ним не стадо бабуинов, а настоящие бойцы.

— В этот памятный день... — Набрал он воздух в легкие, привычно пересчитал боевые машины и резко выдохнул совсем иное, чем от него ожидали услышать. — Кислоты вам в легкие, где сороковой, вашу мать?

Боевые роботы обязательно бы вздрогнули от этого вопля, вторя слегка расслабившимся хозяевам, если бы могли.

— Комвзвода, драть тебя через аварийный клапан ржавым ломом, что замер? Перекличка!

— Сэр, отсутствует сержант Рик Нельсон, сэр! — Басовито прогудел внешний динамик головного доспеха.

— А почему он отсутствует, отрыжка ты беременной макаки? Мне что, каждую мелочь спрашивать, плазму тебе в печень?

— Сэр, не могу знать, сэр! — Батарея НУРСов развернулась в зенит, отражая готовность солдата "не знать" по уставу. — На сигналы не отвечает! Вне пеленга!

— Твое здоровье да в реакторный отсек, — выдохнул полковник, самоуспокаиваясь. — Если эта сволочь не явится через три минуты, драить вам плац до рассвета, в полной боевой.

Внешние динамики шести роботов тоскливо взвыли голосами владельцев.

— Сэр, разрешите поискать...

— Не разрешаю, — уже вполне спокойно ответил полковник, вызвав вдумчиво рассматривая "закрытую" учетку одного из перспективных бойцов. — Сержант Нельсон дембельнулся сегодня в ноль — ноль одну, и наверняка уже греет зад на роскошном побережье Белой Лагуны.

— Сэр, но тогда...

— Отставить "Но тогда"! Сержант Петерс, выговор за недогляд!

— Есть!

— Сержант, организовать работу по уборке плаца. Форма — боевой доспех. Инвентарь — стальной лом. Выполнять.

— Сэр, но дембель...

— Отставить дембель! До заката вы мои, девочки.

Полковник развернулся, оставляя за спиной тоскливые вздохи вместе с проклятьями и скрежетом металла по бетону, и неспешно зашагал к корпусу учебки. Разное было в его практике, но такого, чтобы заставить отдел кадров работать ночью, выкрасть своего боевого робота, как-то протащив многотонную хрень через три боевых поста — такого он точно не помнил. Понятное дело, до заката он держать бойцов не станет, но еще час форы Нельсон определенно заслужил.

Глава 2

Вербовщик недовольно поморщился и в очередной раз перевел взгляд с меня на планшетку с досье.

Прямоугольник пластика в белоснежной рамке смотрелся в руках темнокожего мужика, бывшего боксера по виду, хрупкой игрушкой.

— Нет нейросети, — протянул он с великим сомнением.

— Нет.

— Как тогда вы, — он повел рукой, обрисовывая контур доспеха, — управляете?

— Отлично.

Мужчина горестно вздохнул и приподнялся на стуле, пытаясь разглядеть хоть кого-то за моей спиной.

— Что за день, — тихо выругался он, отложил планшет и привычным жестом потянулся за сигаретами. Не нашел их в 'гостевом' костюме и скривился еще сильнее.

Его летный коридор завершается через два часа. Его право приоритетного выбора закончится на полтора часа раньше. Перед ним — единственный доступный рекрут, да и тот без нейросети. Впору посочувствовать.

— Рик, друг мой, — вдохнул он воздух в легкие, наткнулся на мой взгляд и закашлялся. — Господин Нельсон.

— Я не подхожу.

— Да, — тронул он планшетку, перемещая на сантиметр от себя. — Есть совокупные параметры отбора, вы ведь понимаете? Я имею ввиду...м-м...

— Эффективность, — подсказал я слово.

— Вот именно, — взбодрившись отсутствием гнева и нежеланием спорить, продолжил он. — Тем не менее, я готов вам заплатить, вот прямо сейчас, верите? Хорошо заплатить! Если вы сведете меня с лучшими курсантами вашей группы. У вас ведь остались их контакты, верно?

— Есть один, — неспешно кивнул я. — Первое место в категориях 'ручное оружие', 'полный контакт', 'диверсии', 'подрывное дело' и 'тактика замкнутых объемов'. Восемь боевых выходов, в том числе три на обшивке и в открытом космосе. Две награды за время практики.

— Отлично, просто великолепно! — воодушевился рекрутер, чуть поддавшись вперед всей своей громадой. Стул под ним жалобно скрипнул.

— Две сотни в твердой валюте.

— Немедленно перечисляю деньги на ваш счет, — звенящим от торжества голосом сообщили мне.

Почти сразу тренькнуло сообщение о пополнении 'буферного' счета оговоренной суммой. Деньги тут же пересчитали в местную валюту, забрали налог, процент за конверсию и вывели на основной счет под мелодичный перезвон коммерц-чипа — три налоговых платежа, два обязательных взноса и все еще солидная сумма в остатке. Родное правительство заботится о нас. Надо будет проявить ответную заботу и отгрузить им на все деньги два вагона презервативов. Там, за орбитой, местные деньги все равно никому не нужны.

— Вот номер, — степенно протянул я через стол прямоугольник с десятью цифрами идентификатора местной интрасети.

— Весьма обязан, — буквально вырвал он прямоугольник пластика и тут же развернулся боком, вбивая полученное в интерфейс настольного терминала.

Мелодично тренькнул вызовом коммридер на левой руке. Под недоуменным взглядом рекрутера, я медленно поднес запястье к уху:

— Алло?

И такое же тихое 'Алло?' в динамике напротив.

Секундное замешательство, удивление и гнев в глазах мужчины напротив, затем недоумение и задумчивость. Для такой громады — весьма похвальный набор эмоций.

С глухим звуком трубка терминала легла обратно на кнопку отбоя. Рекрутер бросил еще один взгляд, повернулся к планшетке и внимательно вчитался в материалы — во всяком случае, листнул дальше первой страницы с медкартой и ярко-алой надписью-штампом 'непереносимость нейросети'. Диагноз писали с моих слов, искренне сочувствуя недугу. Об истинных причинах отказа от имплантов я предпочел умолчать.

— Удивительно, — оторвался он от чтения через добрый десяток минут. — Удивительно, да, — повторил он задумчиво себе под черный нос. — И тем не менее...

— Уникально, — прервал я его.

— Что?

— Уникальный товар, — чуть мягче повторил я. — Уникальная услуга, продукт. Конкурентное преимущество. То, чего нет ни у кого другого.

— Я понимаю, — замер он, обдумывая услышанное. — Но как...

— ...объяснить покупателю? Просто ставьте цену в десять раз выше.

— Но зачем...

— ...вашему заказчику тот, кто не выглядит опасным, но им является?

— Хм. — всерьез задумался он, отклонившись на спинку стула, отчего тот вновь жалобно застонал.

С этой планеты нельзя улететь, купив билет на орбитальный лифт или чартер — их попросту нет, государство закрыто для сообщения. С поверхности в небо может уйти только товар, в обмен на твердую валюту или высокотехнологичный бартер. Этим товаром я пытаюсь стать. Покупатель привередлив, но перспективно амбициозен — вряд ли кто-то иной смог выбить бы себе право приоритетного выбора. Рядовые вербовщики не станут рисковать налаженным бизнесом и своими комиссионными — не особо большими, зато стабильными. Зато тот, кто сидит напротив меня, обязан всеми руками вцепиться в эксклюзив. Иначе я ничего не понимаю в людях.

Разумеется, можно было бы потребовать у местного правительства вернуть нас на орбиту, подгадав к визиту очередного торгаша. Уверен, доставили бы с почестями — мы вложили в этот мир достаточно твердой валюты для такого внимания. Аза обмененный на пару островов и звонкие титулы регенератор (иначе бы его тупо отняли), диктатор планеты лично пожал бы нам руки. Проблема одна — никто не даст гарантии, что данные о наших личностях не уйдут торгашу отдельным лотом. Руководство планеты нам благодарно, но оно не монолитно по своим интересам, и орбитальный залп по дому Тани тому подтверждение.

Кто-то захочет подгадить, слив в глобальную сеть компромат на Татьяну. Кто-то раскошелится и отправит заказ на ее ликвидацию. Мало ли способов мстить и ненавидеть?

Поэтому мы не афишируем свой уход, формально оставаясь на планете. А раз мы на поверхности, то никто не посмотрит на небо, пытаясь найти там наши следы и отправить по ним убийц.

— Что-то в этом есть, — сосредоточенно кивнув, согласился со своими мыслями вербовщик.

— Люди ненавидят непохожесть, — нейтрально произнес я. — Цвет кожи, мутации, пси-модификации, нейроимпланты.

— Это нерационально. — поморщился он.

— Поэтому этим предпочитают заниматься очень богатые люди.

Видимо, в чем-то я озвучил его собственные мысли, потому контракт мы все-таки подписали, поторговавшись для приличия над коэффициентом к базовой ставке.

А вечером, как принято в ночь перед отлетом, ко мне, как и всем заключившим контракт, пустили девушку — чтобы оставить о родине самые светлые чувства. Целых три дня до ближайшей станции рекруту предстоит спать на этой же постели, приятные воспоминания сглазят перевозку и подарят мечту вернуться из крови и пота войны к любимой. Сорок прекрасных женщин взошли на борт, тридцать девять ступили с рассветными лучами обратно на землю. Правда, конвой, служба контроля, служба внутренней безопасности и экипаж челнока отчего-то сосчитали иначе. В любом случае, корабль не заметил неплановых полцентнера и в положенное время отжался на огненных столпах от поверхности.

— Этот мир — мой, — шепнула Таня, прижимая ладонь к проекции изображения за бортом. — Я вернусь к тебе, мой мир.

В ее тихом голосе было больше истины, чем может показаться. Но, к счастью, реальность закопана в такое количество бумаг, что если не вести по линиям коммерческих схем за руку, тыкая носом в неочевидные узлы совладения и акционерного капитала, то никогда не догадаешься, кому принадлежит около трети реального сектора экономики. Вернее, так было неделю назад. А сейчас... Не могу даже представить.

Правление планеты демонстративно закрыло глаза на судьбы идиотов, затеявших атаку на дом Татьяны, и та не стала медлить, пуская в ход компромат, оружие, наемников и токсины, а в двух особых случаях — диких зверей. За три дня пролилось столько крови, что иные официальные войны выглядят скромнее. Таня тщательно готовилась к своей гибели и за годы планирования успела выработать целый комплекс мер отложенной мести, с применением порядка тысячи исполнителей по всему миру. Система пригодилась при жизни, отработав штатно, с косметическими помарками на местоположение жертв и их окружение. Мир под нашими ногами стал чище на пару сотен высокопоставленных чиновников со свитами, вплоть до мелких клерков.

На четвертый день все продажные медиа внезапно заткнулись, прекратив нагнетать панику, и люди, получившие шанс думать самостоятельно, смогли обернуться вокруг, прислушаться к себе и понять — стало лучше, всем. Даже диктатор, произнося сотую погребальную речь над заколоченным гробом с остатками очередного кристально-честного человека, если и помянул про себя Таню матерным словом, то незлобно — ему же проще стало управлять.

Есть мнение, что этому миру сильно повезло с хозяйкой. Правда, жители мира еще не догадываются об этом, но обязательно узнают.

— Через десять лет, — обозначил я сроки.

— Да, — тускло отозвалась Таня.

Если бы она захотела, то осталась. Но, как и я, она прекрасно понимали, что смутный период после серьезного перетряхивания власти лучше переждать максимально далеко. На поверхности неизбежно наступал передел влияния второй волны, рука об руку с волнениями и попытками реванша недобитых противников. Враги будут сталкиваться лбами сами, стравливать соперников меж собой, паниковать и щедро вбрасывать в медиа ложь и правду. Будут яриться чиновники и нервно потеть перед прокурорами. Настанут бессонные ночи для всех властных кругов — от офицеров разведки до генералитета теневых картелей. Мир после 'Большой резни' потребует нового баланса сил. Это ведь даже не город — целая планета.

В такие времена лучше не напоминать о себе лишний раз. Тем более таким ярким личностям, как Таня, слишком публичным и опасно популярным. Пусть лучше сотни фондов со скучными названиями продолжат скупать перспективные активы и управлять ими, пока хозяйка в отъезде. Десяткам корпораций суждено сменить хозяев, перезрелым плодом, на фоне всеобщей неразберихи, скользнув в хрупкие и нежные девичьи руки. Моего интереса на планете нет, так что пусть владеет миром безраздельно.

— Кто тебя нанимает? — оторвалась она от созерцания ставшего крошечным мира и повернулась ко мне.

— Я сам, — потянувшись руками, закинул под голову подушку и вытянулся на пластиком прямоугольнике койкоместа.

'RUN' — было выцарапано на низком потолке на уровне глаз, и я отчего-то верил посланию. Керамопластик переборки ради баловства никто царапать не станет — муторное дело, без специального инструмента. Вдобавок, буквы были не единожды подновлены, обведены по контуру и отдельно подчеркнуты сверху и снизу.

Как я говорил, планета поставляла отличных бойцов, желая получить валюту, которые те привезут домой. Как выяснилось позже, планету устроят и страховые выплаты. Правление закрывало глаза на иные безнадежные миссии, на участие в которых подряжали свежих бойцов вербовщики ближайших к сектору систем найма — имперской и американской.

Чтобы не терять время в очередной локальной войне, я рассчитывал анонимно открыть в системе найма узкоспециализированный лот на найм одного солдата, задав критерии, оптимально описывающие мои возможности. Автоматизированная система разумно предложит мне мой же контракт, и он, разумеется, будет подписан. Вместе со свободой от обязательств, я получу легализацию нового имени и статус зарегистрированного наемника в СН. Еще одна ступень плана будет преодолена — ради такого денег не жалко.

— Договор читал? — снисходительно подняла Таня бровь. — Первый заказ вне системы найма, по нижней планке оплаты, на вкус и выбор агента СН.

— Агента? — чертыхнувшись, и подозревая шутку, присел на койке, с подозрением глядя на Таню. — Какого еще агента?

— Который вербовщик, — повела она взглядом, указывая куда-то вглубь корабля, в сторону рубки. — Амбициозный, алчный и пробивной тип. Твои слова.

— Значит, перекуплю контракт.

— Дельно, — откровенно улыбаясь, мурлыкнула она. — У кого? Кто тебя нанимает?

— Так ведь...

— Не-а, агент получил свои комиссионные, когда подписал тебя. Он уже просто перевозчик.

Ответ наверняка был на одной из сотни страниц типового договора, подписанного исходя из рекомендаций портативного юрисконсульта — программы, зашитой в коммридере. То есть, договор я не читал, посчитав достаточным просмотреть выжимку общих положений, в части рисков и обязанностей — моих и заказчика, а так же боевых выплат, медобеспечения и обслуживания личной брони, закреплённой в одном из трюмов. Зря, что ли, я ее тягал через изнанку...

— Схожу, спрошу, — пожал я плечами и направился к двери.

Хотя, какой тут направился — два шага от постели в небольшом прямоугольнике кубрика. Помещение не отличалось габаритами, восемь шагов в длину, четыре в ширину, потолки два метра, а над постелью и вовсе полтора.

В космосе нет смысла экономить на жизненных объемах, межсистемники изначально строятся с грузоизмещением от ста килотонн, иначе их эксплуатация нерентабельна. Исключая спецборты, вроде курьеров — но это как раз тот случай, что подтверждает правило. На фоне трюмов в сотню тысяч тонн, вполне можно обеспечить каждому члену экипажа сто кубов личного пространства. Но хозяин этого корабля посчитал иначе и решил 'нарезать' стандартные кубрики на сотни клетушек под живой груз. Хотел быть товаром — ощути прелести упаковки.

Сенсор механизма открытия двери неприятно взвыл и окрасился в грязно-красный. А еще товару не положено покидать место.

— Небольшие проблемы? — сочувственно поинтересовалась язва.

— Значит, не спрошу, — раздраженно сжал я зубы. — Значит, просто схожу и убью его.

Левая рука стала плавится в черно-серой дымке, приобретая очертания черно-красного лезвия.

— Ц-ц-ц.

— Что?! — Развернулся к ней, с гулом рубанув воздух рукой-клинком.

— Сходить с борта убийцей, — с сомнением повела она подбородком, касаясь его пальчиками. — Ты точно хочешь строить карьеру в системе найма?

— Давай я его сначала убью, а потом ты будешь выносить мне мозг этими законами?!

— Не, не пойдет, — категорично качнула Таня головой. — Там за дверью космос. Экономия на поддержке атмосферы. Срежешь дверь, разгерметизация, то да се.

— Плевал я на это.

— А я умру, — буднично продолжила она.

Рука с клинком замерла за секунду до того, как вскрыть стену этой консервной банки.

— Ладно, — выдохнул я, запуская обратное преобразование.

— Что, правда? — недоверчиво, с робкой надеждой спросила Таня.

— Разумеется. Как ты вообще могла сомневаться?

Девушка, трогательно шмыгнув, подошла ближе и закинула руки мне на шею.

— Ведь у тебя все мои электронные счета, — возмутился я, прижимая к себе тело.

А потом и жестко его зафиксировал, когда расслабленность сменилась на злое напряжение мышц, а коленка вздумала садануть по наиболее уязвимому месту. В качестве контрмеры надвигающемуся скандалу, пришлось запечатать ее губы своими, а для препятствования лишнему дерганию ногами, перевести взаимодействие в горизонтальную плоскость, на постель. Вышло недурно и к обоюдному удовольствию.

— Твою дивизию, тут то хоть можно было без этого обойтись! — рявкнул я ночью, разбуженный очередной попыткой сломать мне ногу тупой частью стального клинка — того самого, что Таня продолжала таскать за собой по галактике.

Организм достаточно окреп, чтобы кости не ломались от удара, но ощущение все равно было не из приятных. Перехватив Танину руку на очередном замахе, вышвырнул железку к дальней стене, схватил спутницу и старательно связал ремнями и обрывками простыни по рукам и ногам. Получился дивный сверток неземной красоты.

Некоторое время посмотрев на ее глаза, чуть покрасневшие от желания убить, преисполнился легкой вины.

— Ладно, не смотри на меня так, — примирительно произнес я Татьяне, поцеловал в лобик и развернул от себя лицом.

Поправив узелок под затылком, чтобы не было желания садануть затылком по носу, нежно прижался к ней со спины, поправил прядку волос и доверительно произнес в ушко:

— Что-то в семейной жизни действительно есть.

На станцию Системы Найма САСШ мы прилетели практически в разводе.

Глава 3

Механическая лапа сервокара извлекла очередную охапку цветов, дабы положить в солидную кучу убитых растений под ногами Тани. Ржаво-серебристый механизм даже попытался что-то спеть (бонус за оптовый заказ), но тут я уже не выдержал и пнул развалюху. Тоскливый скрип тут же прекратился, и робот поспешил спасти свою электронную жизнь бегством.

— Дорогая моя, чудо ты мое несравненное. — Начал я двадцатый по счету подход.

Комплименты стремительно кончались, и совсем скоро мне грозило скатиться до постыдных лапушек и котиков. А Таня... Что Таня... Таня получала удовольствие, принцессой восседая на кресле холла гостиничного номера, почти доверху забитого цветами, плюшевыми игрушками, клеткой с котом и двумя армейскими ящиками с последней моделью игольника. Да, я экспериментировал.

— Ласточка моя, — посторонился, пропуская очередной курьерский кар с цветами и даже вовремя пнул, пока эта стальная ветошь не начала скрипеть очередную слезливую муть. — Солнышко мое.

Таня мечтательно прикрыла глаза и потянулась погладить пальчиком особо роскошный бутон розы. Бутон тут же оскалился сотней игольчатых клыков и попытался попробовать человечину на вкус — еле отдернула. На меня посмотрели два ошарашенных озера глаз.

— Что ты на меня смотришь? Нет, не специально. Да, я купил, все, что было, — проворчал чуть виновато, пнув злополучный веник.

Тот тут же принялся жрать ближайший букет с цветами. Всеядная сволочь.

— Зато убирать потом не придется, — попытался изобразить я улыбку, наткнулся на осуждающий взгляд и от досады спалил хищный куст.

С завыванием включилась сирена, и сверху обрушился целый водопад воды и пены.

— Да что за день то такой!

Рядом, заливаясь хохотом, пыталась не соскользнуть с кресла Таня.

— Ну-ну, смейся, — уселся я на диван, бросил в сторону девушки наволочку от подушки, а сам принялся оттираться простыней.

— Ладно, что там у тебя за проблемы? — смилостивилась она.

— Там хозяин контракта очень сильно чихнул и случайно сломал себе шею, — буркнул я.

— Какая досада.

— Если бы. Оказалось, что в кабинете был его клон, а переговоры шли под запись.

— У нас проблемы с безопасностью станции?

— Хуже. Мне увеличили долг по контракту и отказываются его переуступить. — Комок простыни отправился в угол, поближе к утилизатору. — Таня, поговори с ним, а? Убеди его продать контракт. Пожалуйста.

— Ну-у... — Деланно закатила она глаза.

Хочу сразу уточнить, что я уже пытался угрожать, приказывать и стращать тем, что потащу за собой всю команду в любой персональный ад, который мне назначат. Как можно понять по груде цветов вокруг, это вообще не помогло и только усугубило ее обиду от скромного семейного конфликта. А я, между прочим, ее два дня с ложки кормил! Просто развязывать не хотелось...

— Ладно, так уж и быть, — великодушно произнесла Таня, поднимаясь и двигаясь к шкафу с одеждой. — Будешь обязан.

Оставалось только безнадежно кивнуть. Можно было бы вырезать всех на станции, но мне по-прежнему нужен был чистый вход в систему найма. А это означало — никакой крови и исполненный контракт.

Быстро переодевшись в нечто ультра-короткое и полупрозрачное, Таня мелкими шажками (а иначе в этой тряпке не получалось), добралась до груды подарков и с любовью, под тихое воркование, извлекла из армейских ящиков оба игольника, нежно огладила каждый, что-то пришептывая, а затем прикрепила на кажущиеся невесомыми лямками под грудью. Вышло в чем-то даже изящно, чуть ли не частью задумки дизайнера, яркой деталью на полуобнаженном теле.

— Подождешь тут? — Задержалась она на выходе.

— Покажу дорогу, — скрипнул зубами, слегка запутавшись в примитивных эмоциях этого тела, все еще несовершенных.

С одной стороны, от одного ее вида, вообще не хотелось никуда ходить — а вовсе даже вдумчиво разобраться с креплениями наряда и снять его. С другой стороны, требовалось немедленно разобраться с контрактом. Еще в этой смеси чувств была гордость хорошим подарком — оружием, выбранным лично. И дикая ярость тем, что все встречные даже его не заметят — будут глазеть чуть выше. Что-то странное творилось с гормональной системой.

— Плащ надень, — бросил я ей на плечи свой.

— Это еще зачем? — возмутилась она серому куску ткани, да еще на пару размеров больше, чем нужно.

— Секретность, и чтобы камеры не засекли... и все такое, — ворчал я, старательно заматывая ее в кокон армейской накидкой.

— А идти мне как? — лукаво глянула Таня.

Как будто раньше прям бегала.

— Вот, платформа, — пнул я очередной подъехавший механизм с цветами.

Тот выгрузил новую партию цветастых веников, и был тут же переориентирован мной на новую задачу — транспортную. Таню водрузил сверху, сам двинулся рядом с ней.

— Кто твой хозяин?

— Наниматель, — поправил ее. — У меня нет хозяев.

— Так к кому мы едем? — терпеливо повторила Таня.

— Один урод на нижнем уровне. Август Диаз. Занимается крысиными бегами. Это такой лабиринт для людей...

— Я поняла, — отсекла Таня развернутое объяснение. — Он желает тебя в шоу?

— Он хочет прописать на него моих клонов, на десять лет. Уже на двадцать.

Деньги брать эта скотина отказалась.

— Так в чем проблема? — Недоуменно посмотрела она на меня. — Это ведь будешь не ты. Просто оболочка без юридических прав, с малым сроком жизни.

Платформа ехала чуть быстрее, поэтому ей пришлось оборачиваться.

— С меня нельзя снять клона. — Поиграл я желваками.

— Со всех можно. — Уверенно сказала Таня. — Проверим? Процедура абсолютно безопасна.

— Я. Не. Хочу.

— Ясно, — задумчиво протянула она. — Но...

— Нет.

— Понятно, — совсем загрузилась в свои мысли девушка.

Наверняка многие не задумываясь отдали бы генетический материал, искренне посчитав себя счастливчиками — срубить денег, ничего даже не сделав. Подумаешь, в течение десяти лет кто-то, очень на тебя похожий и с твоей памятью, будет умирать день за днем, на потеху публики. Приестся — тело отправят дальше, в развлечения пожестче и кровавей. Станет популярным — копии будут продавать всем желающим, ради исполнения всех прихотей. И от этих мыслей и образов хотелось убивать. А я и убил. Жаль, что это был клон.

Небольшое уточнение — если на меня найдет помутнение, и я все же решусь подписать контракт, то совсем скоро за мной самим придут мои же клоны, чтобы свернуть мне шею. И они будут правы.

— Приехали, — буркнул, озвучив нетерпеливое жужжание сервобота и его дергания на месте. — Дальше пешком.

Перед нами отливала фальшивым золотом массивная арка, со столь же безвкусной надписью 'Диаз Корп'. Основания арки подпирали два амбала с автоматическим оружием, охраняя изогнутый коридор под белый мрамор, довольно круто уходивший через пять метров вправо. Что там, за ним — с этого места не разглядеть. Но я помнил по прошлому визиту, как дорога начинает забирать вниз, огибая колонну, затем превращается в широкую винтовую лестницу с десятками выходов на каждом из девяти пролетов-этажей, каждый из которых 'поет' развлекательным залом на любой цвет, вкус и величину кошелька. Все звуки собираются в нечто невообразимое, забираясь в ультразвук и мощно бьет по сознанию, уже вдохнувшему 'специального' коктейля из чистого кислорода и хитрой химии, поданного в систему вентиляции. Все по отдельности условно безопасно, но вместе действует на уровне слабого наркотика, раскрепощая, подавляя волю и распахивая кошельки. Действует не на всех, у гостей побогаче наведенные эффекты отсекаются нейросетью или фильтрами системе очистки крови, замаскированной под коммридер. Но серьезные люди редко задерживаются на первых уровнях. Их манит ниже — там, где гораздо дороже, но можно совсем не обращать внимание на закон.

А на самом дне — кабинет хозяина этого ада. Только надо пройти дальше первой комнаты, с дежурным клоном, за фальшстену. А затем еще на одну комнату вниз, в помещение с сотней мониторов и единственным креслом. Пока ломал там стены телами охраны, успел изучить планировку.

Примерно все это я поведал спутнице парой-тройкой предложений.

— В сети есть карта уровней, — нетерпеливо мотнула она головой, шагнула с платформы и откинула плащ на землю.

— Эй, там еще сотни две метров!

— Не учи меня работать, — произнесла та равнодушно. — За мной не иди, — бросила, не оборачиваясь и зашагала прямо к охранникам, покачивая бедрами.

Что бы такого сломать, пока жду? Недобро глянул на охрану, но все же удержался. Интересно, как там поживает наш перспективный вербовщик? Заинтересовавшись, проверил список состыкованных кораблей в гостевой секции и преисполнился светлых чувств. Еще не улетел. Станционное утро — самое время ходить в гости.

Вечером, к моменту вызова от Тани, я был весьма доволен миром и собой.

— Что опять натворил? — отреагировала на мою лучащуюся улыбкой физиономию Таня и с подозрением обошла кругом.

— Проводил агента, — отмахнулся я. — У тебя как дела, получилось?

Беседовали мы вновь в нашем гостичном номере, под два зеленых индикатора 'глушилок' жучков и иной спецаппаратуры. Была еще третья глушилка, предоставленная заведением, как часть вип-номера, и она, разумеется, работала весьма избирательно. Так что обходились покупными. И да, Таня к моему приходу переоделась, поэтому мы разговаривали, а не занимались чем-то другим.

— Убил? — строго произнесла Таня.

— Я же сказал — проводил. — терпеливо озвучил я.

— Тогда почему его корабль по-прежнему числится в реестре на отбытие?!

— Про корабль я вообще ни слова не сказал. — Отвернулся к стойке с соками и набулькал два бокала гранатового. — Просто запаковал в бокс спецдоставки и отправил в какую-то дыру в созвездии Пегаса. Заметь — живым и здоровым, с рабочей системой жизнеобеспечения!

— За похищения нам влепят черную метку.

Все-же, есть что-то волнительно-приятное в слове 'нам'...

— Знаешь, чем мне нравятся здешние законы? — Подошел ближе и вложил в ее руки бокал. — Без заявления потерпевшего или тела, полиции на станции плевать на все. Формально, он улетел живым и здоровым. В мир, куда грузы просто сбрасывают, принимая обратно контейнеры, разогнанные орбитальной катапультой до 20G.

— М-м, — пригубила она сок и слегка задумалась. — А свидетели?

— А вот свидетелей я убил, — признался и тут же увернулся от алой ленты жидкости. — Но тела сжег, так что все в порядке.

— Безнадежен, — махнула она рукой, после того, как брошенный в меня бокал был перехвачен в воздухе.

— А как твои дела?

— Да нормально все, — пожала она плечиком, отнимая мой бокал. — Скоро придет линк на смену нанимателя, подтвердишь и все. Твой контракт — теперь мой контракт.

— Что? — заледенел я голосом после длинной паузы, когда смысл сказанного укладывался на характер девушки.

— Я его купила, — расположилась она в глубоком кресле, задумчиво глядя сквозь алый напиток. — Теперь он мой. Ты мой.

— Значит, останусь у Диаза, — развернулся к ней спиной и быстрым шагом направился к выходу.

— На двадцать лет? — долетел вопрос со спины.

— Он столько не проживет.

— Как жаль, — тихо шепнула Таня. — Придется найти кого-нибудь другого...

— Именно.

— ... для мести.

Любопытство — странная вещь. Особенно лелеемое, с любовью взращенное любопытство, давно ставшее частью натуры. Старая загадка вновь появилась на свет, и я, словно охотничий терьер, замер в стойке, так и не опустив ногу за порог.

— Рассказывай, — в три широких шага вернулся обратно, не нашел подходящей мебели и сел к ней в ноги, с нетерпением глядя снизу вверх.

— Эта история началась десять лет назад... — задумчиво полились первые слова длинного, на всю ночь, рассказа.

Таня рассказывала методично, не упуская ни одной детали. Когда ей казалось важно — в повествование вплетался целый день от пробуждения маленькой девочки до отхода ко сну. Возможно, хотела отыскать в уже увиденном новые детали или желала, чтобы это сделал я. Пару раз рассказ уходил вовсе в сторону, затрагивая взаимоотношения, в тогда еще, полной, богатой и счастливой семье из трех человек. И даже когда все стало кристально ясно и понятно, а я не захотел перебивать, с интересом прислушиваясь к жизни, которая никогда не могла быть моей.

Однако, если убрать всю лирику, то все сказанное можно ужать в пару строк. Обычная история, которых было много в старой жизни и будет еще больше во всех мирах, вне зависимости от того, какого цвета солнца над головой. Главное, чтобы были люди.

Отец Тани работал в закрытом институте на границе внутреннего круга обитаемых миров. С одной стороны, для центральных планет — это глушь, но для фронтира — край высокотехнологичного рая, с доступной медициной, образованием и заманчивыми перспективами. Такое себе сонное место, где весьма удобно прятать закрытые проектные отделы, работающие над заказами и проектами СИБ.

В общем, работал папа на государство, причем, работал успешно, так что уже долгое время руководил крупным отделом. Само собой, получал много денег, любил жену и дочку. И так бы продолжалось еще долго, если бы лоббисты в правительстве не пробили замену 'убыточного института' 'высокотехнологичным киберразумом'. Короче, производители искусственных интеллектов класса 'Творец' закинули сенаторам денег и перевели все заказы СИБ на себя. Конечный заказчик, разумеется, был вообще этому не рад и поспешил воспрепятствовать. Его успокоили, что разработчиков так же перекинут на обучение и поддержку 'Творца', а значит процесс только ускорится. Заодно быстро перевели институт из числа государственных в частные, блокируя возможность возвращения к старой схеме разработки. То есть, фактически совершая гос. измену. Но эти люди давно служили деньгам, а не государству.

Естественно, мысль, что некоторые разработчики не захотят лететь на другую планету, им как-то не пришла. Вернее, в схеме 'гос.служащий — приказ', никакой свободы воли и не подразумевалось. Но в спешке решений, приказ-предложение пришло уже после того, как институт стал коммерческим. Вот отец Тани и не захотел менять обжитый дом с садом, где так нравилось играть его дочери, на планету-муравейник поближе к центральным мирам. За это, естественно, не убивают.

Причиной дальнейших событий стало другое, и имя тому — патенты. Пока институт оставался государственным, было совершенно не важно, на кого оформлялись изобретения — все принадлежало правительству, и ни о каких патентных отчислениях речи быть не могло. Когда заведение перевели в частные руки, выяснилось, что абсолютно все документы записаны на имя начальника отдела... То есть, Таниного отца. Такие, знаете ли, бумажки с голографическими печатями, подтверждающие интеллектуальные права на принципы работы высокотехнологичных установок, связанных с искусственными интеллектами. Перечень на пару тысяч позиций, достаточный, чтобы блокировать солидную часть производств, затребовав немыслимые рентные отчисления. И вот за это убивают.

Странно, но Танин папа вообще не собирался трогать эти бумаги, как-то позабыв о их существовании. Вернее, полагая их собственностью нанимателя — СИБ. Но тут вмешались бывшие коллеги, с обвинениями, что тот прихапал все права себе, а так же посулами 'отсудить и разделить'.

Таниному папе все это показалось настолько диким, что тот решил обратиться в СИБ, желая вернуть интеллектуальные права обратно. Бывшие коллеги от услышанного встали на дыбы и лихорадочно принялись уговаривать с новой силой, постепенно скатываясь в угрозы. Отец целыми днями чертыхался на медлительную СИБ, которая отчего-то встала в ступор от его письма и искала по иерархии достаточно высокопоставленного начальника, чтобы со всем разобраться. Когда понял, что можно и не дожить, постарался застраховать себя, жену и дочь, официально объявив о перемещении всех бумаг в цифровую ячейку, завязанную на жизнь и здоровье его семьи. Сообщение совпало с днем реакции СИБ — уполномоченный сотрудник из метрополии выслушал все сказанное и постановил всю семью Тани устранить. А патенты пусть лежат себе в цифровых ячейках до скончания дней, меньше хлопот. Заодно прикроет начальство, которое непременно вздернут, если патенты начнут перерегистрировать. Нелишнее дело для стремительного карьерного роста...

Корабль с семьей Тани захватили пираты — так напишут в газетах. А еще позже добавят, что в ходе ожесточенной схватки, пираты были уничтожены спецназом, но к тому времени некоторая часть пассажиров увы, уже погибла. Как Таня выжила сама, и как обзавелась демоном — осталось в стороне. Тем интереснее.

От СИБ девочку спасли 'партнеры' отца. Вместе с семьей летели его коллеги, еще не отчаявшиеся убедить папу коммерциализировать разработки. Заметив, что отца семейства и его жену убили те самые 'спецназовцы', они предпочли сохранить свой последний шанс на безбедную жизнь и укрыли ребенка.

Увы, чуть позже, а банке их слегка разочаровали — ячейка может быть открыта только по достижению девочкой 16 лет, и только с ее согласия (дополнительная проверка на медикаментозное и гипнотическое вмешательство). Наследницу вновь перепрятали, на этот раз на другую планету, разместив в приличном, с виду, интернате для одаренных детей. И, разумеется, продолжили грызьтся между собой. Потому что прекрасно понимали — тот, кто будет носить подарки девочке чаще других, тот и будет 'любимым дядей/тетей, которому можно доверять'.

Через несколько смертей, посвященные пришли к решению, что гораздо проще ограничиться долей в общем пироге, чем постоянно бояться за свою жизнь. Но тут заинтересовались гангстеры, которых научные работники, от великого ума, нанимали за свои кровные, не решаясь самостоятельно замазаться в крови. Короче, ученых отогнали от девочки. Теперь совершеннолетия Тани дожидался теневой лидер всей планеты, вполне совмещая должность директора интерната и свои прежние обязанности. Заодно новые кадры подбирались — прямо загляденье.

— Так кого мне убить?

Таня недоуменно похлопала чуть сонными глазами.

— Всех.

Глава 4

Терминал мигнул и пошел волнами, искривляя симпатичное лицо девушки в прямоугольнике пятнадцать на пятнадцать сантиметров.

— Введите название отряда. — прохрипел левый динамик в покореженной стойке.

Правый динамик валялся на металлической решетке пола, вместе с помятым листом железа стенки, половиной клавиатуры и обломками от джойстика.

Но если сравнивать с остальными девятнадцатью терминалами, выжженными, смятыми, покореженными, сдавленными и разрезанными в металлический фарш, последний из уцелевших выглядел вполне бодро. Во всяком случае, он пока работал.

— Скотина! — В очередной раз пнул я колонну, пытаясь добраться до мозгов этой электронной твари.

— А вот у тебя еще уцелели буквы ERTYDFGH, — приподнявшись на цыпочках, с безопасного расстояния произнесла Таня, и продолжила потягивать коктейль из трубочки.

— Да?! — Взревел я так, что смотритель уровня, до того робко шедший к нам, но до поры делая вид, что мимо, предпочел развернуться прямо на месте. Он, вроде, уже подходил два раза — в первый ушел с платой за первый уничтоженный терминал, а во второй прозорливая Таня авансировала на остальные девятнадцать. Вот и мается — с одной стороны, должен вмешаться, но с другой — ущерб станции заведомо покрыт. Тут царят странные законы денег, и чем у тебя их больше, тем лояльнее правление.

Станция готова продать здоровье посетителей, целостность их имущества, защиту интересов, открыто взимая солидную комиссию с каждого штрафа, компенсации и покрытия издержек. Потому вы не увидите ни единого человека, который ходил бы здесь без оружия. Но и почти ни один из них не вмешается в чужие неприятности, не желая делать их своими и платить. И уж тем более не станет выяснять, за каким демоном парень громит терминалы.

Сделав паузу на размышления, я слегка под успокоился и решил дать железке последний шанс — кулаком вбил с десяток первых попавшихся букв и недобро посмотрел на цифровое личико.

— Сожалеем, но имя отряда DTFRDGHGGGGGRRR уже занято. Внимание! Превышен лимит на число бесплатных попыток, с вашего счета списано десять базовых кредитов. Введите название отряда.

— Ах ты мерзость такая! — Выбил я ударом еще часть от столба. — О, провода! Сейчас мы вас...

— Порча имущества станции! Вызван отряд правопорядка! — Двадцатый раз за день прозвучала фраза.

— И их тоже, — низко прошипел, выдирая оплетку проводки из нутра.

— Немедленно прекратите! — Раздался в динамике совсем другой голос, совсем не синтезированный и немного нервный. И странно знакомый.

— А ты кто такой? — Поискал я видеоискатель камеры, продолжая тянуть проводку наружу.

Кажется, вот оно — мелкий разрез, закрытый бронестеклом, в пяти сантиметрах над монитором.

— Администратор второй категории Лейтман! И если вы немедленно не прекратите порчу имущества, я...

— Ах, вот оно что...

Та самая скотина, что сочувственно разводила руками и чуть ли не двумя глазами подмигивала, предлагая помощь новичкам. Таланты Тани, увы, помочь не могли — общались мы через видео, разыскав контакт в реестре системы найма после первых десяти безуспешных попыток ввода и двух смененных терминалов (мало ли, сбой).

Но вообще, разумный процент комиссии нам понятен, мы люди цивилизованные и готовы к диалогу, о чем ему тогда и сообщили. И нам, на всю нашу вежливость, выкатили такие порядки цен, что проще было вернуться к бесплатным терминалам саморегистрации. Они тогда были еще целы, выглядели солидно и дарили надежду подобрать что-то нейтральное и вполне рабочее.

— А ты где сидишь?

— Я...

— Ты не уходи далеко, друг, — проникновенно глянул я в видеоискатель. — Сейчас я приду и вытащу твои кишки тоже.

— Это противозаконно! — Пискнули с той стороны провода.

— А я убивать не буду, — добавил, широко улыбаясь. — Ведь убивать плохо, верно?

— В-вот именно!

— Зато за тяжкие телесные мне будет только штраф, я прав?

— Я высокопоставленный функционер! — Большо-ой штра-аф. Но я его заплачу, — согласно кивнул я, удерживая связку кабеля, но медля с тем, чтобы его вырвать вовсе. — Хочешь посмотреть на выписку моего счета? Там хватит на десяток вдумчивых бесед с таким как ты.

— П-постойте, но я же сразу предупредил, хорошие имена заняты. — Зачастил он. — За долгие годы работы...

— Тш-тш-тш. Таня, его офис есть на карте уровня?

— Ага, — оторвалась она от трубочки, продолжая совершенно невозмутимо смотреть за всем со стороны.

Полчаса назад она так и сказала, мол, делай что хочешь... Это когда я только начал срывать бронепанели с терминала, после сороковой попытки и второй тысячи зазря убитых кредитов.

— Не надо! Давайте все решим! — взвыл чиновник. — Я дам хорошую скидку...

— Уровень шесть, комната 2-д.

— Золотой реестр имен, вы слышите? Я дам в него доступ! Имена всего из двух слов и цифрового кода!

— Тань, и трубочку от стаканчика не выкидывай.

Девушка сделала удивленно-вопросительное лицо и с подозрением глянула на кусок пластика в своем стакане.

— Должен же он будет как-то дышать до прибытия помощи. Нет, нос я сломаю. Нет, в глотку я уже придумал, что ему вобью.

— Платиновый журнал! — Взвыл голос.

— Слушай меня, рожа. — Хлопнул я по терминалу так, что изображение вновь пошло волнами. — Имя отряда 'Волкодав'. Ты меня понял?

— Н-но... Д-да..

И минута тишины.

— Поздравляем вас с регистрацией наемного отряда 'Волкодав'!