Увечное болото (Быть некромантом 4)

Хоп нерешительно почесал затылок. Я продолжал.

— Идем со мной. У меня есть свой интерес в этом походе, а у тебя свой. Так почему бы нам не пойти вместе? Ты знаешь про опасности этого болота, а я — про его растения. У тебя есть глаза и уши, у меня — топор и булава. — Про свои магические способности я, естественно, умолчал. — Поверь, я не собираюсь идти далеко. Мы всего лишь пройдемся по ближнему краю болотных островов. У меня, вот, и карта есть. Соглашайся, а?

Я увидел, что хобгоблин колеблется. Но я не решился больше давить. Я решился ждать.

— Твоя затея мне нравится. Я пойду с тобой, — наконец сообщил мне хобгоблин и решительно поднялся с земли. Поднялся и я. — Только дай мне время разобраться с моим трофеем. — Он дернул подбородком в сторону стоявшего в кустах матерчатого рюкзака, размером с кочан капусты — в него, как я понял, Хоп упаковал добытый цветок. — Он слишком дорог, чтоб путешествовать с ним по болоту. Мне придется его тут спрятать. Так-так, спрятать.

— Давай помогу.

Управившись с добычей, мы тут же отправились к краю острова.

* * *

С каждым новым островом я все больше убеждался в правильности своего решения.

— Понимаешь, я думал так: ну что может быть опасного на болоте? — говорил я Хопу, методично перемешивая ногами грязь, пробираясь через вездесущие заросли острой осоки. — Ну, доставучая мошкара. Ну, ядовитые змеи. Еще обитающие в этом кочкарнике хищники. Плюс зыбуны и топи — куда уж без них.

Но зеленокожий проводник только посмеялся над моими измышлениями.

— Но теперь ты уяснил, что был не правый?

— Теперь понял, — виновато ответил я, и попросил его описать все местные "прелести", пока мы двигались в прибрежной полосе.

Но хобгоблин отрицательно покачал головой.

— Тута не рассказывать, тута показывать надо, — пояснял он. — Местный зверь такой — лучше один раз увидеть, чем много в голове представлять. На словах говорить, в свитках писать — бесполезно. Надо видеть, только тогда готов будешь, — безапелляционно закончил он.

Я снова вспомнил про свои бесполезные книги и, соглашаясь, кивнул.

— Главное, понимай — чем больше остров, тем больше на нем места, — поучительно продолжил хобгоблин. — Но место это не только для тебя, а и для всяких тварей. Ты понял?

— Я понял, — ответил я, нахмурившись — судя по карте, остров, на который мы только что ступили, был именно такой. Большой.

Первое столкновение произошло, когда мы только вышли из прибрежных зарослей.

— Берегись, — воскликнул Хоп. Я успел лишь заметить, как в нашу сторону то ли полетело, то ли прыгнуло нечто серо-сизо-зеленое, напоминающее крупный свининой окорок. Естественно, я был не готов к такому, и ничего предпринять не успел. Хоп же, напротив, успел не только выставить шест, а еще и ударить. Ударил он не сильно, но все-таки сбил летящее создание. Оно глухо брякнулось на камни. А затем гневно зашипело на нас от боли.

Хоп несколько раз мотнул головой из стороны в сторону, осматривая ближайшие кочки, и только потом привлек мое внимание к упавшей штуке..

— Гил видеть это? — спросил меня Хоп. Я пригляделся — на куче серо-зелёных камней лежал еще один, такой же невзрачный, камень. — Что это, как думать?

— Ну, не знаю. Похоже на камень, — простодушно ответил я. Как же я ошибался!

— Гил смотреть. Смотреть на моя палка, — сообщил хобгоблин и ткнул концом своего шеста в шершавый бок псевдо-булыжника. "Камень" на мгновение выпучил желтые глазищи, моргнул прозрачными веками и тут же покрылся десятками небольших, но острых игл.

Испуганно отшатнувшись, я изумленно тряхнул головой. Это же надо! Какой кошмар.

— Что это? — испуганно выпалил я.

— Гил запоминать, — раздался под ухом голос моего провожатого. — Это камнежаба. Так ее называете вы, люди. Мы же, хобгоблины, зовем эту штуку жаба-камень.

— Жаба-камень? — Я кивнул — да, самое подходящее название для этого существа.

— Да-да. Это потому, что она очень на камень похожа, — принялся пояснять зеленокожий проводник. — Плохой зверь. Нападает на все, что двигается. И ест.

— И человека?

— И чей-ловека, — уверенно подтвердил хобгоблин. — Если маленький. И хобгоблина.

Я присмотрелся к болотной тварюге. Ну да, большая — размером с хороший кабаний окорок. Пасть не мелкая — на пол башки. Зубы, хоть и маленькие, но тоже есть. Хм-м-м...Допустим, она хорошо маскируется в камнях и в прыжке сумеет сбить человека с ног. Но окончательно победить упавшего человека? В это мне верилось с трудом.

Казалось, хобгоблин понял меня без слов.

— Иглы видел? — спросил он меня. — В них яд. В кровь попадать — жертва подвижность терять.

Это меняло дело. Неподвижный человек — легкая добыча. Тем более для пудовой жабы. Гадкой и к тому же еще и ядовитой.

— А лекарство от ее яда есть? — спросил я с надеждой в голосе.

Хоп покачал головой. Я поник.

— Лекарства нет. Хорошо, если заметить такой рана сразу. Прижег — и все хорошо будет.

— А если не сразу?

— Почуял беду — берись за нож и чик-чик...

— Фу, — брезгливо отозвался я и махнул рукой, убедив не продолжать — все и так было ясно. М-да...

Теперь я был готов к подобным нападения. Мы распределили обязанности: Хоп шел первым, вглядываясь в траву впереди и слева от меня. Я шел вторым, тщательно проверяя правый фланг и следя за тылом.

Но вторую тварь я снова не заметил.

— Теперь Гил сюда смотри, — привлек мое внимание Хоп. — Это видишь? — "Этим" оказались лежащие на земле две корявые палки. Я пригляделся внимательнее. Палки — как есть палки. Длинные, сухие, безо всякой листвы.

— Опасный зверь, — деловито сообщил мне проводник.

— Опасный? Зверь? — Я еще раз внимательно взглянул на серые палки. Хм, если не присматриваться, их невозможно отличить от кучи такого же грязно-серого лапника, не годного даже на растопку костра. В глаза не бросалось ничего подозрительного. Ну, разве что их странная, изломанная форма. Но так ветки же — это для них нормально.

— Что это? — настороженно поинтересовался я, нутром понимая, что никакой это не лапник.

— Это? Это рак-богомол. Или секатель, по-нашему.

— А? — Я опять ничего не понял. Рак? Где?

Длинноухий снова принялся объяснять.

— Ты раков когда-нибудь ел? Маленьких, речных?

— Конечно.

— Вот. Хорошо. Эти такие же, только большие, размером с... тыкву. Понимаешь, нет? Ты его самого не видишь — он в земле сидит. А клешни вот, наружу торчат.

Я присмотрелся. Ага, и вправду — палки на клешни похожи. Я представил себе эту тварь целиком. Вот уродец.

— И... что он может?

— Если не подойдешь к нему близко, таки ничего. Нет-нет, ничего. А вот если подойдешь... — Хоп задумался. — Правильно сказать так — все зависит от размера секателя. Молодой, годовалый секатель ударом клешней только кожу содрать может. Или клочок одежды.

— А если секатель взрослый? — спросил я с трепетом и тут же понял, что не очень хочу услышать ответ.

— Если взрослый, то руку оттяпать. Или ногу. Так что лучше к нему не подходить.

— Я понимаю. — Остаться в таком месте без руки или без ноги, истекая кровью и крича от боли? М-да-а — невеселая выходит картина. Я помрачнел.

Осторожно следуя за проводником почти след в след, я вскоре получил возможность лицезреть еще одно "чудо" Увечного болота.

— Вона. Земля дрожит. Видишь? — заявил глазастый проводник и указал рукой.

— Вижу, — ответил я, пытаясь рассмотреть указанное место. Оно действительно выглядело подозрительным — какая-то круглая серая проплешина, на которой ничегошеньки не росло. Хотя если не присматриваться, то даже особо не обратишь внимания. Ну, серая. Ну, круглая. Ну, проплешина.

— Это белый болотный паук, — любезно пояснил мне хобгоблин.

Я в очередной раз был вынужден напрягать глаза и голову, дабы увидеть и понять.

— Не вижу я здесь никакого паука, — заявил я уверенно и для лучшего обозрения взобрался на соседнюю кочку.

— Верно. Таки не видишь, — иронично поддакнул Хоп. — Потому, что паук внутри.

— Внутри чего? — задал я очередной дурацкий вопрос, демонстрирующий мое полное невежество.

— Паук в яме. А яма закрыта паутиной.

— Зачем?

Напарник задумчиво пригладил уши, каждое размером с крыло летучей мыши.

— Все просто. Еда идет, не видит ямы и проваливается в нее. А нора глубокая. Если еда маленькая, то она не вылезет из ямы и паук ее съест. Если еда большая, то она... получает раны, ломает ноги, лапы, и тоже не вылезет из ямы. Или вылезает, но скоро умирает от пролитой крови. И тогда паук ее находит и съедает... если не опоздает к началу трапезы.

Я скривился и злобно сплюнул в сторону опасной плеши.

— Чтоб мне провалится на этом месте, — только и мог отозваться я. — Да это не болото! Это какой-то рассадник Зла! Зла с большой буквы!

Но больше всего меня потрясла "плевачка" — именно так обозвал зеленокожий нового местного зверя.

— Гил, смотреть вон на ту кочку. Видеть? — И я увидел. С первого раза. С виду — большой, размером с руку, и жирный белый червяк, разукрашенный в красные и желтые полоски.

— Ага, — отозвался я. — И на это тоже не стоит наступать?

— Наступишь, как же, — улыбнулся Хоп и сверкнул желтыми зубами. — Это плюющийся червь, или по-нашему плевачка. Она обычно в земле сидит. А если таки ты к ней близко подойдешь, то она в тебя плюнет.

— Плюнет? Чем? — спросил я, округлив глаза.

— Ну, не знаю. Чем плюют? Слюной, наверное.

— И что будет? — спросил я его по инерции.

— Печально будет, — ответил хобгоблин. И по его тону я тут же понял, что итог такой отметины будет действительно плачевным. — Слюна кожу ест и от того рана очень болит. Как от пчелы, когда она тебя ужалит. Но намного больнее. Сильно намного, — добавил он, так и не сумев подобрать подходящие слова.

— И тогда конец, — согласился я. Попади такой плевок на открытую кожу, привет боль, прощай внимательность и выдержка. А один неверный шаг — и здравствуй ловушка болотного паука, клешни рака-богомола или иглы жабы-камня. Или еще что похуже, о чем мой всезнающий лягушонок-переросток еще не успел мне поведать.

— И как они тут уживаются, эти болотные твари? — иронично спросил я со всем возможным пренебрежением в голосе. — Как же они до сих пор себя не пережрали?

Хоп не понял моего сарказма и ответил со всей возможной серьезностью.

— Так ведь в топи водятся не только они. Здесь еще есть жабы и лягушки есть. Не такие, как ты видел, а обычные. Змеи есть, черепахи есть. Крысы тут еще водятся. А еще эти, как вы их называете, да, да-да, — выдры и ондатры. А из тех, что побольше — есть кабаны и даже лоси. Потом птицы всякие, но как их по-вашему называют, я не знаю. Да и люди тут, опять же, бывают. Так что еды этим тварям, поверь мне, хватает.

Я брезгливо поморщился, представляя описанную хогом картину. Да, голодать этим тварям, как видно, не приходится. А мой проводник продолжал.

— Однако я знаю, они и на самом деле не прочь закусить и друг другом. Жабы-камни любят полакомиться молодыми плевачками и пауками, раки-богомолы едят все, что шевелится. А болотный паук не откажется и от падали. А что не сожрет он, то подберут вечно голоднее кусты стрельника-трупоеда.

Я представил себе эту картинку, и содержимое моего желудка опасно потянулось в сторону горла. Я с трудом, но все же сдержался. Хотя, что тут удивительного? Ведь пишут же в книгах же: чем безмернее аппетит, тем труднее за ним угнаться вкусу.

— Стрельник-трупоед? — Казалось, разве можно было удивиться больше? Но я удивился.

— Таки да, да. Это такое... растение. Оно... шипастое, и если подойдёшь слишком близко, оно этими шипами, ну, стреляет, что ли.

— И больно? — спросил я. Хотя зря спросил — и так понимал, что больно.

— Больно, — согласился мой провожатый. — Но это не все. Слюну плевачки ты сможешь смыть водой или стереть рукавом. А вот шипы стрельника просто так не вытащишь. Они быстро-быстро по крови идут. Если животное попалось, то ему скоро смерть. Если человек, тот тут только одно средство...

— Да-да, я знаю, — мрачно перебил его я. — Браться за нож и чик-чик...

У меня больше не было слов, и я просто исподлобья оглядел расстилающееся передо мной дышащее злобой пространство. Увечное болото. Именно так — увечное. Или эти твари тебя на куски порежут, или ты, сам себя.

Мать моя зомби, куда ж я сунулся!?

* * *

Стоило ли говорить, что наш путь по этому острову был невероятно сложным?

Пройдя всего без малого две версты (верста — 1,066 км), я с удивлением поймал себя на мысли, что и думать не могу о каких-то там растениях. Харк побери! Я уже не обращал внимания ни на зудящую от укусов кожу, ни на провонявшуюся от пота одежду, ни на гудящие от усталости ноги — все мое внимание сосредоточилось исключительно на том, чтобы пройти дорогу без потерь. О боги, — в начале своего пути я и подумать о таком не мог!

Если быть честным, то охраной занимался Хоп. Я же просто следовал за ним, словно собачонка на привязи. Нет, зеленчак пытался научить меня высматривать тварей самостоятельно, но в первое время это получалось у меня не слишком хорошо.

— Гил, плевачка слева.

— А, харк — не углядел.

— Учись, Гил. Да-да, учись.

А как тут научишься? Мало того, что нужно высматривать и обходить суковатые грабли раков-богомолов, узнавать серовато-грязные проплешины паутин, распознавать камнежаб да выглядывать пучеглазые головы плюющихся червей. Так нам, кроме всего прочего, еще приходилось следить за тем, чтобы не пораниться острыми листьями болотной осоки, не поскользнуться на скользких глиняных кочках и не запутаться в длинных переплетениях корней и трав. Да, а еще не забывать посматривать в заросли — Хоп предупредил, что на островах можно встретить стаи болотных крыс, по размерам не уступающих кошке. И встреча с ними будет не такой приятной.

— Хоп, там кусты зашевелились.

— Вижу.

— Я разглядел что-то большое, серое и пушистое.

— Крысы?

— Сейчас-сейчас... Нет, ондатры.

— Хорошо. Смотри дальше.

Такое путешествие — с оглядыванием, всматриванием и предусмотрительным обходом подозрительных мест получалось просто кошмарным. Оно чем-то напоминало слова из нескладной детской песенки:

"Шаг вперед, два шага назад.

Налево оглянись, направо оглянись,

Вперед посмотри. Живот подтяни..."

То есть, чтобы пройти вперед всего на один шаг, нужно было затратить просто уйму времени и сил. А это выматывало. И напрягало.

Без огрехов не обошлось. Пару раз мы с Хопом напоролись на взрослых раков-богомолов, и их огромные, размеров с крестьянские косы, клешни, серьезно зацепили моего хобгоблина. Пришлось остановиться и заниматься ранами.

— Больно? — лишь спросил я, когда Хоп-Хоп закончил себя перевязывать обрывками ткани.

— Ничего-ничего, — чрезмерно хорохорясь, ответил большеносый.— Ты сестру нашего Хмега не видел. Вот от кого неприятности так неприятности,

Другой раз Хоп не заметил притаившуюся в молодой поросли плевачку, за что был отмечен тремя удачно пущенными плевками. Зеленокожий их быстро стер, но на некоторое время поход пришлось прервать — Хоп удалился на ближайшую колоду и тихонько поскуливал там от боли. Мне пришлось оставаться за старшего, и я выполнил с честью дело, зорко всматриваясь в шевелящийся на ветру кустарник.