Попадос по-советски

Вот только доверие надо оправдывать. А вождь сразу же потребовал сделать по ножу и томагавку! Так что работать теперь предстояло не покладая рук... С утра до вечера в кузнеце стоял стук молота — хорошо, что хоть помощников дали. А то вообще тяжело было бы. В деле ковки Отто, правда, был плохим специалистом, учиться приходилось по ходу дела. Сначала результат получался не очень, но постепенно набирался опыта — и сейчас ножи выходили уже очень неплохими...

Глава 4. 'Именем Революции'.

К испанскому городку Сент-Луис части Красной армии вышли спустя месяц с момента переноса. Первую часть пути им пришлось двигаться по суше вниз по течению Миссисипи, когда же прошли вторые от зоны переноса пороги — дальше двинулись на понтонах. Пройдя расстояние в 540 километров, красноармейцы добрались до ближайшего к области переноса относительно крупному поселению европейцев.

Встав на некотором удалении от испанского городка, высадили конных посланцев — которые отправились к губернатору. Как показали наблюдения, на данный момент это был небольшой населенный пункт — где-то с полтысячи жителей. По меркам СССР — село, но здесь и сейчас Сент-Луис считался городом — крупнейшим европейским поселением на многие сотни километров вокруг. Кем он сейчас контролировался — было непонятно. По переданной по радио информации получалось, что тут должны быть то ли французы, то ли испанцы — в зависимости от того, какой конкретно тут год.

Их прибытие осталось незамеченным — войска высаживались в нескольких километрах к северу от города, ну а на нескольких посланцев никто и внимания не обратил. Когда парламентеры прибыли к воротам, те были открыты:

— Мне нужен ваш губернатор, — по-французски обратился к одному из стражников присланный по поручению штаба Юго-Западного фронта капитан НКВД Тимофеев, — Где его найти?

— Вон там, во дворце, — ответил на французском один из стражников.

— Понятно, — ответил капитан, — Кстати, а какой сейчас год?

— Чего? — вылупил глаза стражник.

— Год какой, спрашиваю?

— Так 1770-й от Рождества Христова, — удивленно ответил стражник.

Капитану Тимофееву это, правда, мало что дало в плане информации о происходящем в городе. На счет него удалось выяснить лишь то, когда он был основан и то, что после продажи Луизианы испанцы появились здесь далеко не сразу. Так что сейчас равновероятно тут мог быть как еще французский, так и уже испанский губернатор.

Небольшая колонна парламентеров проехала в центр города, к резиденции губернатора — где передали ему написанное на испанском и французском языках послание — содержание которого было простым до предела. Все территории Луизианы объявлялись землями Союза Советских Социалистических республик, а главам всех испанских, английских или французских поселений предлагалось добровольно войти в состав СССР и признать советские законы. В частности — запрет рабства, равноправие женщин, 8-часовой рабочий день на заводах и фабриках, свобода вероисповедания, всеобщее бесплатное образование и так далее... И чем дальше губернатор читал текст послания — тем больше у него лезли на лоб глаза. Указанное походило скорее на какую-то утопию, вроде Кампанеллы, чем на реальные законы, по которым живут люди. Да и кто вообще эти люди? Что за Союз Советских Социалистических республик? Почему он прежде никогда не слышал про такое государство? Какая-нибудь объявившая себя независимой английская колония?

— Да кто вы такие? — не выдержал наконец губернатор.

— Те, за кем сила, — коротко ответил капитан, — Сейчас на всей Миссисипи нет такой силы, кто мог бы нам что-то противопоставить.

— Так почему я тогда никогда не слышал ничего про ваш Союз Советских Социалистических республик? Откуда он взялся?

— Скоро про него все услышат. Так что с предложением?

— Убирайтесь отсюда! — разъярился губернатор, — Мы не можем принять такого позорного предложения! И кто бы вы не были — вы пожалеете, что связались с Испанией!

— Ну это мы посмотрим, — уходя ответил капитан.

Штурм начался в тот же день. Что такое построенный от индейцев деревянный частокол по периметру для 120-мм пушки образца XX века? Да ничего! Первыми же выстрелами из М-30 снесло значительную часть стены, разрушило казарму и резиденцию губернатора, а затем вперед двинулись солдаты.

Все было кончено очень быстро. К вечеру город был полностью занят советскими войсками, несколько десятков пленных из гарнизона под конвоем красноармейцев восстанавливало разрушенные участки частокола, а получивший легкое ранение в ногу губернатор сидел в плену — его предстояло доставить в Киев...

К некоторому даже удивлению капитана Тимофеева, жертвы среди жителей городка оказались минимальными. Казарма на момент начала обстрела оказалась пустой, у частокола зацепило тоже немногих. А дальше, видя действие советской артиллерии, гарнизон начал массово сдаваться.

Согнанным на площадь перед разрушенной резиденцией губернатора жителям вскоре зачитали новые законы, по которым теперь придется жить — особенно отметив про запрет рабовладения и про обязательное начальное образование.

— Всякий, кто нарушит запрет на владение рабами, будет расстрелян! — предупредил собравшихся капитан Тимофеев.

Рабов, кстати, здесь оказалась почти треть жителей — полторы сотни негров, которые в одночасье были признаны свободными и равноправными гражданами Союза Советских Социалистических республик. Хотя и непонятно было, чем их занять в новых условиях...

А вскоре в городок начали прибывать другие части Красной армии — Сент-Луису, который, не долго думая, переименовали в Курган, предстояло стать одной из главных военных баз Советского Союза на Миссисипи. Тем более, здесь в ближайшее время и немцы могли появиться — потому к бывшему Сент-Луису перебазировали даже часть советской авиации...

Первая партия поселенцев отправлялась в устье реки Арканзас в середине октября — пока три тысячи человек. Большинство из них — красноармейцы, которые даже официально продолжали оставаться на службе. Все же места там неспокойные — хотя это сейчас можно было сказать про всю Северную Америку. До места им предстояло построить на построенных на 'Ленинской кузнице' деревянных баржах, которые по прибытию на место пойдут под разбор на стройматериалы. На новом месте предстояло построить временный поселок, где можно будет разместиться поселенцам, обнести его частоколом и проволочными заграждениями, построить огневые точки для артиллерии и пулеметов. После чего в декабре — как раз к тому моменту прибудут остальные поселенцы с основной частью техники — начать посевную.

В начале ноября еще часть красноармейцев отправили в Пенсильванию. Туда уже в этом году должно было отправиться пять тысяч человек для организации добычи нефти и угля, а в следующем году отправят еще вдвое больше для организации металлургического производства. С собой они забирали пару отремонтированных немецких бронетранспортеров, несколько автомобилей с оборудованием буровой вышки, насосами для нефти и армейским генератором, все необходимое для постройки поселения и вооружение для его обороны как от индейцев, так и от возможного появления английских вооруженных сил. С ними же отправлялась пара геологов для поиска месторождений нефти, угля и железа, небольшое количество рабочих, кто будет работать на буровой установке, а при необходимости сможет отремонтировать вышедшие из строя технику и оборудование, и разведчики, которым предстояло затем двигаться дальше — в европейские колонии.

Вообще в армии начиналась постепенная демобилизация. Первым делом демобилизовали рабочих, которым предстояло занять на заводах место тех, кто ушел на фронте и погиб или остался в родном мире попаданцев. Следом к началу посевной начали демобилизацию колхозников — а то в большинстве деревень оставались одни старики да женщины. В городах это все же не так заметно было. И если в Киеве на 380 тысяч человек приходилось около 150 тысяч мужчин, примерно такая же пропорция наблюдалась в других городах, то в колхозах зачастую пропорция была куда более неприглядной. Тем не менее, к концу октября численность армии насчитывала еще почти 150 тысяч человек — подавляющее большинство которых было бывшими колхозниками. Можно было, конечно, и еще сократить численность минимум вдвое — но пока это считали преждевременным. Как из чисто военных соображений, так и из-за демографического вопроса. Как показали данные недавней переписи, число мужчин на перенесенной территории оказалось почти на 100 тысяч больше, чем женщин. Пока все были в армии — было все нормально, но распусти всех на гражданку — и как бы этот вопрос не встал во весь рост. Из истории было известно немало того, как в тех же американских колониях доходило даже до стрельбы из-за нехватки женщин. И хоть советские люди середины XX века и англичане XVII века — совсем разное дело, но командование все же предпочитало перестраховаться.

А тем временем над решением этого вопроса уже вовсю работали — 'покупали' женщин у некоторых индейских племен, с которыми установилась торговля, а в племенах имелся избыток женского населения, захватывали женщин во время карательных акций при набегах — последнее официально считалось борьбой с бандами, вроде тех же басмачей. Уцелевших при ответных акциях индейцев судили за бандитизм, часть при этом приговаривалась к расстрелу, часть — к различным срокам заключения. А вот женщин и детей выселяли в города, где они находились под наблюдением милиции. Правда, предварительно проводили медосмотр на предмет отсутствия различных заболеваний, в том числе сифилиса, и делали прививки. Кроме того, в исторических материалах была найдена информация о наличии в английских колониях многочисленных ирландских рабов. И хоть основной пик продажи в рабство ирландцев пришелся на XVII век, но и сейчас можно будет выкупить в колониях несколько десятков тысяч ирландских рабынь. В сумме этого должно было хватить чтобы закрыть эту проблему.

А пока, поскольку реальной потребности в таком числе бойцов не было, большинство из них было занято на хозяйственных работах — лесозаготовках вверх по течению Миссисипи и Висконсина, строительстве железной дороги к Милуоки, обработке полей — часть земель была выделена под то, что получило название 'армейских колхозов'. Землю в них обрабатывали красноармейцы из крестьян с использованием принадлежащей армии же техники. Еще несколько тысяч человек было задействованы на уборке растущего по побережью озера Мичиган 'канадского риса' — цицании водной. Для этого они подплывали на небольших лодках к зарослям растений, нагибали их и палкой сбивали созревшие зерна на расстеленный кусок ткани. Правда, перед этим разведчики прочесывали участок берега чтобы убедиться, что там не затаились враги.

А вообще отношения с индейцами складывались очень неоднозначными. С одними племенами удавалось легко договориться о дружбе и взаимовыгодной торговле. А вот другие сразу стали на путь вражды, считая, что попаданцы захватили их охотничьи владения. Причем, несмотря на многочисленные карательные акции с последующим судом и расстрелами виновных, набеги продолжались — к середине ноября их жертвами их стали уже около сотни человек. К счастью, значительного урона нанести они были не в состоянии. Все мелкие населенные пункты были защищены частоколом и огневыми точками, перекрывающими все подходы к жилью. Окрестности крупных, обнести которые стеной не представлялось возможным, охранялись конными патрулями. Потому жертвами набегов в большинстве случаев становились безоружные одиночки — кто, вопреки инструкциям из листовки, решился в одиночку отправится далеко от дома. Впрочем, практически все набеги происходили на приграничные территории. Излюбленной тактикой нападавших стало переправиться через одну из рек, в большинстве случаев, через небольшую Сулу, убить одного-двоих случайных людей — и побыстрее убраться восвояси. И если даже сейчас это происходит — что будет позже, когда замерзнет Миссисипи? А ведь уже сейчас из-за таких уродов многие начали косо смотреть чуть ли не на всех индейцев вместе взятых. Так недалеко и до массовых депортаций и резерваций дойти...

Как они дошли до Миссури — оберст-лейтенанту Зейдлицу не хотелось и вспоминать. Почти полтора месяца пути по дремучим лесам — продвигаться получалось максимум на 10 километров за день. Очень скоро начали кончаться запасы продовольствия — в русских деревнях награбить удалось немногое, а их собственные запасы остались в их мире. Так что приходилось еду всячески экономить, питаясь преимущественно 'подножным' кормом. И если первые пять дней пути еще все шло нормально, соблюдалась дисциплина, то чем дальше шли — тем меньше ее оставалось. В армии практически в открытую шли такое разговоры, за которые в ином времени мигом отправили бы в концлагерь. Многие солдаты ругали и Гитлера и НСДАП — проклинали их за то, что 'отправили в эту проклятую Россию'. Говорили про какое-то 'чудо-оружие русских', 'машину пространства', которую они построили и задействовали — хоть, видимо, и не совсем удачно — хотели, наверное, только немецкие войска забросить в далекое прошлое, но в результате и сами сюда попали! И теперь приходится полуголодными таскаться по этим диким лесам доисторической Северной Америки! А потом началось и дезертирство — и чем дальше, тем больше. Уходили, в основном, небольшими группами — разумеется, захватив с собой оружие.

Чем дальше они двигались по этому проклятому лесу — тем тяжелее было. Один раз даже думали плюнуть на все и спуститься к Миссисипи по реке Де-Мойн — но, после некоторых раздумий, от этой идеи отказались. Русские наверняка будут ждать их где-нибудь около устья. Потому лишь остановились на пару дней чтобы пополнить запасы продовольствия наловленной в реке рыбой, а затем двинулись дальше. Впрочем, здесь же и самое большое дезертирство было — за три ночи сбежала почти тысяча человек.

Но на этом все бедствия, выпавшие на долю отступавших немцев, не кончались. Еще одной проблемой стали индейцы. Неоднократно по пути попадали под обстрел стрелами со стороны индейцев. Во время одного такого обстрела погиб и оберст Шмидт — нелепая случайность... И хоть в ответ на каждую прилетевшую стрелу следовало в ответ несколько автоматных и пулеметных очередей — дикарей это не останавливало! А останавливаться и прочесывать леса просто не было времени — нужно было идти вперед.

Но вот спустя почти сорок дней они были на восточном берегу Миссури. От вышедших в поход восьми тысяч осталось чуть больше трех. Нет, боевые потери были минимальны — не больше полутора сотен. А вот дезертиров оказалось очень много. Куда они собрались бежать и что будут делать — оберст-лейтенанта это мало интересовало. Хотя с винтовками и пулеметами они вряд ли пропадут. И хоть и неприятно было осознавать, что в армии оказалось так много трусов и предателей — за то теперь можно быть уверенным, что оставшиеся пойдут за ним до конца. Теперь оставалось заготовить запасы продовольствия, построить плавсредства и двинуться вниз по реке.

И самое главное — чтобы не оказалось, что у выхода в Миссисипи их уже поджидают русские войска...