Элкси проснулся моментально, как будто его ударило током и, похолодев от ужаса, уставился на вошедшего. Он заорал бы, если бы горло не сдавило спазмом. Сейчас человек поднимет бластер и на этот раз — выстрелит.
Человек сделал еще один шаг вперед, свет лампы скользнул по его лицу, и Элкси узнал его. Узнал — хотя в первый момент не поверил своим глазам, решил, что у него галлюцинации или он спит и видит сон.
— Джес? — прохрипел он.
Боже! Неужели Джес на полном серьезе решил его убить?!
Элкси сел на кровати, прижавшись спиной к стене. Джес был не так страшен, как неизвестный убийца. Но все-таки — Джес сильнее и у него может быть оружие.
— Джес... я не хотел... — пробормотал он.
— Чего ты не хотел? — тихо спросил Джес и хмыкнул. Он опустился на край его кровати, слегка нахмурившись вгляделся в его лицо.
— Больно? Прости, я не удержался. Я не хотел... Хотя, какого черта! Я хотел, давно хотел врезать тебе. Хотел тебя убить.
Элкси сглотнул.
— Почему?
Джес какое-то время молчал.
Говорить было трудно, чудовищно трудно. Еще трудней было перестать вертеться на скомканной постели, подняться и придти. А еще труднее было — не придти. И не увидеть. И не поговорить. И не...
Джесу было дико плохо, он чувствовал себя больным, ему казалось, что у него поднимается температура и начинает болеть горло. Он смотрел на Элкси, на то, как падает полоска темно-золотого света ночной лампы на его щеку, очерчивая нежный овал лица, на то, как блестят его глаза, на то, как медленно приподнимается уголок его губ в этой вечной иронической улыбке. Он пил его глазами. Как умирающий от жажды пьет воду из родника, захлебываясь от восторга и счастья, дрожа от предвкушения каждого нового глотка. Снова и снова. Сегодня он позволил себе делать все, что давно хотел. Ударить и... Джес наклонился и поцеловал его. Легко коснулся губами его губ и вздрогнул от прикосновения, и почувствовал, как Элкси вздрогнул тоже. Вздрогнул — но не отстранился. Теперь его глаза были совсем близко, удивленные и восхищенные, сияющие, синие...
— Ух ты... — выдохнул Элкси и потянулся к нему сам.
Это действительно могло быть только сном, потому что наяву такого не бывает. Не может быть никогда! Джес... Джес?! Нет... Джес никогда бы этого не сделал! От прикосновения его губ Элкси окатило жаром и как будто ударило мягким пыльным мешком по голове, он выпал из реальности и на какой-то момент перестал существовать, растаяв, превратившись в зыбкое облако тумана и, влился в приоткрытые губы Джеса, став одним с ним существом. Целоваться с ним было невероятно, неописуемо восхитительно, его губы были мягкими и теплыми, и такими нежными.
Элкси обнял Джеса за шею и потянулся к нему, закрыв глаза и боясь открыть их, боясь вернуться в реальность и увидеть — что никого рядом с ним нет, что видение рассеялось. Джес был рядом, Элкси чувствовал тепло его тела, но не мог поверить ни глазам, ни чувствам. Он раздвинул языком его губы, пробежал кончиком по краешку зубов, коснулся языка, и потянул в себя его дыхание, желая выпить его так же, как тот выпил его, желая вернуть себе — себя, и забрать к себе — его, и почувствовать еще раз себя и его одним целым.
Руки Джеса забрались к нему под рубашку, скользнули вверх по спине, Элкси застонал, выгибаясь ему навстречу, и Джес прижал его к себе, прижал крепко и нежно и перехватив его дыхание, оторвался на миг, чтобы лизнуть едва зарубцевавшуюся соленую ранку в уголке его рта, чтобы легонько укусить разбитую губу. Элкси вздрогнул от боли и протестующе застонал, когда снова почувствовал, как кровь потекла по подбородку. Джес слизнул ее, не позволив сорваться ни капли и скользнул губами по его шее вниз от уха до ключицы.
— Если кто-нибудь ударит тебя, я его убью, — пробормотал он.
Элкси засмеялся.
— Ты будешь делать это сам, да?
— Нет, не буду.
Элкси скинул с его плеч рубашку и потянул его на себя, падая на постель. Ему хотелось еще раз почувствовать на себе тяжесть его тела и смотреть ему в глаза, так чтобы близко-близко, и теперь уже просто отдаться процессу и не думать ни о чем, и главным образом о случайных свидетелях, все это было так волнующе, — по настоящему только сейчас он осознал насколько! — эта драка и то... И то, что было потом, в тот короткий нечаянный миг, когда Джес вдруг осознал происходящее, когда Элкси происходящее начало нравиться.
Руки Джеса жадно скользили по его телу, спускаясь все ниже, он стянул с Элкси штаны и тот порывисто вздохнул, когда губы любовника сомкнулись на его возбужденном члене. И время остановилось, и дыхание оборвалось, и все устремилось туда... туда... к горячим губам, к невероятному, невозможному наслаждению, которое не было сил пережить, а потом — мир взорвался сонмищем огненных сполохов, разлетевшихся искрами из-под сомкнутых ресниц. Элкси не смог удержаться от вскрика и Джес закрыл ему ладонью рот.
— Тише, услышат...
Элкси прижал его руку к лицу и поцеловал ладонь.
— Джес... боже... я никогда...
Он сунул пальцы под пояс штанов Джеса и стянул их с него, его член, горячий и тяжелый лег ему на пах.
— Хочешь... Хочешь трахнуть меня?
— Больно будет, будешь орать, перебудишь всех.
— Не буду орать.
— Ты хочешь? — Джес улыбался, — Ты действительно этого хочешь?
— Хочу... Хочу тебя Джес. До смерти хочу... Зараза. Ты уже делал это. Делал с кем-то, да?
— Издеваешься? У меня никого не было кроме тебя. Вообще никогда. Я тебя люблю, я никого в жизни не любил и не полюблю больше.
— Откуда же ты знаешь все?
— Ты собственную порнху не смотрел?
— Смотрел, но не все... А там и такое было?
— Не болтай. Переворачивайся.
Элкси послушно перевернулся и уткнулся носом в подушку, Джес просунул руку ему под живот и приподнял. Элкси зажмурился от предвкушения. Хотел ли он этого когда-нибудь? Думал ли он об этом раньше? Так — как думал Джес. Нет... Он вполне осознавал, что его тянет к нему, он хотел быть с ним рядом, он хотел быть его другом, но... Но он никогда не предположил бы, что твердокаменный, идиотски правильный Джес согласится. Что вся его надменность и высокомерие это дым и фикция, защитная реакция, что на самом деле... Ах, если бы знать! Если бы знать раньше! То — что?
Было больно, но Элкси знал, что ему понравится, когда больно, — когда больно и сладко. Глаза обожгло слезами, когда Джес медленно и осторожно вошел в него. Элкси закусил губу и она, многострадальная, снова закровоточила. Но боль ушла, постепенно ушла, притупилась, и теперь хотелось плакать уже просто от избытка чувств. От получаемого удовольствия и от того, что Джес тоже получает удовольствие, и может быть даже в куда большей мере, — и это удовольствие дарит ему он.
Джес... Джес... Когда ты говорил так серьезно и просто: "Я тебя люблю, я никого не любил и не полюблю больше" как же здорово было слышать это! Ох, Джес, я тоже люблю тебя, наверное с тех пор, как увидел тогда, в первый раз, в кабинете математики. Я ведь знал, что ты должен быть моим! Знал!
Джес начал двигаться быстро и резко, а потом вдруг упал на него сверху. Дыхание его было тяжелым и прерывистым.
— Очень было больно? — спросил он и перевернул Элкси на спину.
Элкси надеялся, что он не увидит его слез, но он увидел, и лицо его стало виноватым и смущенным.
— Нет, Джес, нет, — это было здорово.
— Ну да...
— Ага. Ты даже себе не представляешь, насколько.
Джес криво улыбнулся.
— Опять издеваешься?
— Да брось. Это ты издевался полгода, обращался со мной, как с... не знаю — как с цирдом! Как с шеану! Я видел, что ты меня ненавидишь, думал — из-за отца.
— Я никогда тебя не ненавидел.
— Теперь догадываюсь.
Джес взял его руку и крепко сжал, их пальцы переплелись.
— Прости... Прости меня, ладно?
Элкси поцеловал его в уголок губ.
И все повторилось снова, горячие объятия и ласки, упоительное наслаждение, каждый раз чуть-чуть другое, новое и, кажется, все более сладостное. Они не могли оторваться друг от друга и страшно было помыслить о том, что эта ночь кончится и наступит новый день — точно такой же, как и все предыдущие. Невозможно было поверить в то, что мир не изменился и жить в нем придется так же, как и раньше.
Они расстались минут за пятнадцать до подъема, когда тянуть дальше было уже некуда. Того и гляди в коридор выйдет дежурный офицер, который всегда встает немного раньше — наблюдать за тем, кто из курсантов опоздает на утреннюю пробежку. Он уже и сейчас наверняка не спит. Времени оставалось только на то, чтобы принять душ и перевести дух, и попытаться придти в себя, чтобы нырнуть в неизменившийся обычный серый мир и не выдать себя. Хотя как, как можно — не выдать себя, когда выражение лица такое идиотски счастливое, когда глаза так блестят? Элкси перед зеркалом попытался придать лицу мрачное выражение, приличествующее раннему пробуждению. Спать не хотелось совершенно, напротив, в крови бушевала энергия, способная, казалось, сворачивать горы. Только вот страшно хотелось есть.
Завыла сирена. Элкси подождал пару минут для приличия и вышел в коридор, становясь в строй вместе со всеми. Он чувствовал как горят щеки и боялся поднять глаза, ему казалось, что как только кто-то встретится с ним взглядом, тут же поймет все.
Офицер Кетцель прошел вдоль строя.
— Все на месте? — вопросил он, — Тогда — вперед!
Топая подошвами тяжелых ботинок, мальчишки побежали по коридору к выходу, постепенно просыпаясь, приходя в себя и разгоняясь быстрее. С грохотом снежной лавины они вывалились во двор и побежали к парку.
— Быстрее, быстрее! — орал Кетцель, — Пошевеливайтесь!
Энергии хватило на пару кругов вокруг парка, потом Элкси почувствовал, что начинает выдыхаться. Давно такого не было. До конца пробежки он дотянул с трудом, кровь стучала в ушах, легкие горели огнем и противно подташнивало от голода.
Вернувшись в комнату он упал на кровать и закрыл глаза. Сейчас бы поспать! Обойтись без душа? Без завтрака? Урвать полчаса отдыха и сразу явиться на занятия? Какое искушение. Только вот жрать охота куда больше, чем спать. Ладно... Поспать можно будет после обеда. Целый час! Какая роскошь! Вот интересно, где Джес и как он пережил пробежку, и что он делает сейчас? До смерти хочется увидеть его, хотя бы мельком взглянуть. И страшно! Страшно — потому что все всё поймут!
За завтраком он увидел его. Джес сидел на своем обычном месте через три столика от Элкси и болтал с Нильдом Керли. Он выглядел таким же, как всегда, только лицо немного осунулось и тени легли под глазами. Джес как будто почувствовал его взгляд, поднял глаза, и в них мгновенно вспыхнули теплые искорки. От его взгляда Элкси окатило жаром, и он сделал страшные глаза, чтобы тот не смел так смотреть на него! Здесь и сейчас. До вечера еще так невероятно долго. Джес едва заметно подмигнул ему и снова повернулся к Нильду Керли. Элкси уставился в тарелку.
Он был не прав, когда думал, что мир не изменится. Это было не так. Мир изменился — он превратился в тень, в какое-то серое подобие мира. Элкси плыл по нему как парусник в тумане, куда-то безнадежно мимо, даже не пытаясь найти дорогу к берегу, витая в сладостном мире грез. На уроках он засыпал. Чтобы не упасть головой на стол, приходилось сжимать кулаки и закусывать губу, так чтобы было больно. И все равно, все это не очень-то помогало, глаза слипались, голова падала. После обеда его окончательно разморило, и едва добравшись до своей комнаты, Элкси рухнул спать, введя в компьютер программу, которая должна была разбудить его через час.
С начала весны во второй половине дня у курсантов проводились практические занятия. В этот день — к счастью — вылетов не было. Мальчишек рассажали на тренажеры, с заданиями прокладывать курс в различные звездные системы. Это тоже было хорошо. Были бы задания на реакцию или симуляция сражения, Элкси точно знал, что не справился бы. А так было время сосредоточиться и подумать.
К вечеру голова окончательно пошла кругом, Элкси считали минуты до отбоя и после лежал на кровати глядя в темноту. Спать не хотелось совсем, солнечное сплетение ныло волнующе и сладко. Джес... Джес... Джес... Где же ты, Джес? Уснул, что ли?
Он улыбнулся, услышав, как с тихим шелестом открылась дверь.
* * *
И покатилось...
В последующие ночи они старались расставаться раньше. Джес уходил к себе за несколько часов до рассвета, и Элкси тут же проваливался в сон, как в черную яму, из которой его вытягивала только сирена подъема, причем едва-едва. И снова изнуряющие тренировки и мучительные часы занятий в классах, когда все силы уходит только на то, чтобы не уснуть. И снова долгожданный сон после обеда, и снова занятия на тренажерах, когда Элкси в очердной раз сбивал противник, или он сам натыкался на метеоритный поток и сгорал... сгорал... сгорал...
— Что с тобой, Элкси? — спрашивал его руководитель полетов, — У тебя с реакцией было все в порядке, а теперь ты выбываешь на первых минутах. Быстрее всех. Ты не заболел? Вид у тебя какой-то бледный... Или не высыпаешься?
Ай, ай...
— Я в порядке, господин офицер. Я просто задумался.
— О чем можно задумываться, когда идет бой? Ты себе представляешь, что было бы, если бы это была не симуляция, а настоящий бой?
— Сгорел бы.
— Это не повод для веселья! Лишаешься полетов, Сайгерон!
Лишиться полетов было страшным наказанием, и Элкси изобразил подобающее случаю уныние.
— Я буду стараться, господин офицер.
— Я посмотрю, как ты будешь стараться. В этот раз — вместо полетов тренажер, а дальше видно будет.
Джесу, разумеется, было не легче, но он был прирожденным пилотом и, казалось, мог управлять кораблем с закрытыми глазами. Он как будто был с ним единым целым и чувствовал кожей, когда и откуда ему грозит опасность. Джес уходил из-под удара так красиво, что любовались преподаватели. Конечно, сейчас он летал не так хорошо, как бывало, но в первые минуты из боя не выбывал и вообще — редко выбывал.
Джес не был лишен полетов. Бедный Джес... Хотя он действительно расстроился бы, если бы ему запретили летать.
Днем им редко удавалось поговорить. Соблюдая конспирацию, оба притворялись, что отношения их никак не изменились, хотя притворялись, надо признаться, довольно вяло. Со стороны казалось, что они стали равнодушнее друг к другу. Джес вообще не умел притворяться и потому больше не изображал высокомерного презрения к сыну сенатора Сайгерона, Элкси в свою очередь не лез к нему с провокациями, не пытался вызвать на разговор или выяснение отношений, как бывало когда-то. Наверное, эту перемену можно было списать на счет той драки в лесу, которую, впрочем, и дракой назвать сложно, ведь Элкси практически не сопротивлялся.
На сей рез Джес задержался, когда все остальные радостно понеслись к ангару.
— Это я виноват, — сказал он, — Не даю тебе выспаться.
— Брось. В гробу я видел эти полеты. Ты-то как, нормально?
— А мне спать много не обязательно. Хватает.
— Ага, я видел как тебя сегодня на пробежке заносило.
