Антидот

В конце концов, русый парень и его "мастер" просили о помощи. А серые не просили ни о чем. Для них Боб и другие люди ничем не отличались от полезной скотины.

"Другие люди?"

А ведь и в самом деле, было в налётчиках что-то этакое...

— Вот, — сказал парень, наклоняясь и выкладывая перед Робертом большой пистолет незнакомой марки с парой массивных обойм. — Разберешься?

Боб снова кивнул. Русоволосый продолжал смотреть на него с некоторым сомнением. Тогда Боб взял пистолет, быстро щёлкнул предохранителем туда-сюда, достал обойму и снова вставил ее на место, потянул затвор, досылая патрон, посмотрел на парня: что, съел? Тот улыбнулся чуть смущенно и махнул рукой — давай, мол, шевелись!

Пока Боб рассовывал обоймы по карманам, в нём крепло неприятное ощущение, что он что-то забыл. Что-то важное. Когда он, хмурясь, наклонил голову, пытаясь припомнить это важное, его взгляд упал на чудесно ожившую девчушку — и всё встало на свои места. Нагнувшись, Боб взял её на руки, не выпуская оружия, и вынес из подвала.

Оказалось, что "мастер" и русоволосый пришли на территорию серых не одни. В коридоре в разных позах стояло еще шесть человек. От вида их Роберт слегка обалдел. Если у мафиози есть униформа, то эти шестеро были в форме. Брюки со стрелками, модельные туфли, начищенные до зеркального блеска, дорогие рубашки, спаси Господи — галстуки и пиджаки! Если бы не оружие в руках у этих ребят, их можно было бы принять за банковских служащих... впрочем, обилие смоляных шевелюр, выдающихся носов, темно-карих и черных глаз на очень уж смуглых лицах... нет, среди банковских служащих такой этнический тип встречается редко.

Русый парень первым увидел ношу Боба и сглотнул.

— Она... она твоя родственница?

— Нет. Просто...

Мастер" обернулся. В два широких скользящих шага оказался рядом. Не касаясь, провел вдоль тела девчушки каким-то приспособлением, снятым с пояса.

— Повезло. Пульс ещё есть и температура выше критической, — заявил он. После чего вернул приспособление обратно на пояс, взял вместо него серую коробочку, помеченную ядовито-зеленой буквой "пси", прижал к шее девчушки. Послышалось знакомое шипение. — Устройте ее вон в той подсобке. Если повезет — через пару часов будет в норме.

Русый парень бросился помогать.

— И впрямь повезло, — шепнул он, когда они с Бобом оказались подальше от ушей "мастера". — Обычно спустя такой срок после начала захвата помогать уже некому.

— То есть? — спросил Боб, чувствуя, как слабеют ноги.

— Ну да, ты не в курсе... — Парень не заметил реакции Роберта и закончил, как гвоздь вбил. — Серые превращают захваченных людей в себе подобных.

Помолчал и добавил:

— Это как зараза. И лечение только одно: пуля в голову.

Позднее я расставил все происходившее по полочкам. Придал всему структуру и смысл. Но в тот момент, когда "мастер" и остальные члены его группы наткнулись на серых, не стало ни смысла, ни структуры — один лишь хаос. Стрельба, крики, сумасшедший бег и сумасшедший страх, лихорадочный поиск мишени и пальба в "молоко"... Броня, в которую был облачен "мастер", делала его острием атаки и главной мишенью для ответной стрельбы. Только этим и можно было объяснить, почему нас всех не перестреляли, как уток в тире, в первые же пять минут. Ну и еще способностью "мастера" определять, где серые есть, а где их нет.

А спустя пару минут я немного успокоился, внутренне собрался, и из хаоса боя начали всплывать отдельные четкие моменты.

"Мастер" перебегает улицу. На бегу вскидывает оружие. Вспышки неяркие, лучи — бледные, но на сетчатке глаз почему-то остаются долго не гаснущие полосы. Лучи прошивают ограду и бегущую по ту сторону пригнувшуюся фигуру. Один налетчик падает, но другой не теряет времени даром: быстро высовывается из-за угла дома и стреляет в "мастера". Ззух! Ззух! "Мастер" поворачивает оружие в сторону угрозы, но серый уже скрылся. И тут же непонятно откуда появляется появляется ещё один. Боб вскидывает выданное оружие... стреляет... поздно! Серый успевает выстрелить первым. Ззух! БАХ! БАХ! БАХ! Стальная игрушка смерти в руках дергается, выбрасывая стреляные гильзы. Утяжеленные пули разворачивают серому грудь, одна попадает в шею, перебивая артерию. Налетчик падает. Неужели серый промахнулся? Нет. Он попал. Один из мафиози, которого Боб до того даже не замечал, поймал предназначавшийся ему луч. Подбежав к упавшему, Роберт перевернул его на спину. И каким-то шестым чувством понял: этот уже не встанет. Оружие серых могло щадить, но могло и убивать.

А Роберт даже имени этого смуглого парня не успел узнать...

...Пробежка вдоль улицы. Неожиданный всплеск страха, почему-то имеющего совершенно четкое направление. Мыслей нет, они не успевают возникнуть и помешать; тело Боба вполне самостоятельно, как ладонь от раскаленной болванки, отдернулось назад. А долей секунды позже там, где он должен был оказаться, если бы не это судорожное движение, воздух пронизал выпущенный врагом луч. Руки — опять-таки вполне самостоятельно — вскинули оружие. Снова гремят выстрелы и летят вбок стреляные гильзы. Мимо! Впрочем, это уже неважно: бежавший следом парень, тот самый, русоволосый, короткой точной очередью снимает стрелявшего.

Дальше! Не спать! Вперёд, быстрее!

...Вынужденная передышка. Из окон стоящего на отшибе дома длинными рычащими очередями бьет пулемет. Самый обычный пулемет. Серые наконец-то разобрались в ситуации и сменили тактику. Результат налицо: свистящая завеса свинца над головами, в которую не может и не хочет сунуться никто. Даже "мастер" вынужден залечь. Его футуристическая броня хороша против лучевого оружия, а не против такого примитива, как крупнокалиберные пули.

— Ч-чёрт! — шипит русоволосый. Боб не верит своим ушам. Это именно русский "чёрт", а не привычный англо-американский "shit". — Надо обойти гада. Слушай, ты ведь местный?

— Ну... да.

— Сможешь придумать, как зайти поганцу в тыл? У меня осталась одна осколочная, но отсюда её не добросить.

— Осколочная — в смысле граната?

— Вот именно. В смысле. Кончай тормозить, думай быстрее!

Р-р-р-ра! Р-р-р-ра! — исходит злобой пулемет. Под такой аккомпанемент думается плохо.

— Ползи за мной. Я знаю, откуда можно метнуть твою лимонку без особого риска.

На карачках под пулями — влево и назад. Перебежка. Голова вжимается в плечи сама собой: на нее сыплется труха и какие-то раскаленные крошки, выбиваемые пулями из стены в считанных дюймах выше. Вжаться! Залечь! Съежиться в нуль! Почти неслышные на фоне варварского грохота щелчки бича: это подаёт голос оружие "мастера". Он отвлекает внимание пулеметчика. Хорошо. Как же не хочется вставать, кто бы знал... но — надо. Новая перебежка...

...И была особая разновидность кошмара. По имени штурм укрепленного здания. У серых губа была не дура: они выбрали под свою резиденцию старинный, конца восемнадцатого века, дом Каверхилл. Самый роскошный, хотя и видавший лучшие времена, особняк во всем Рокуэлле. Два этажа, три крыла, подвальные помещения сложной планировки. Большой чердак. И перекрестный огонь из окон. И ловушки, замаскированные под невинные предметы. Да не какие-то там банальные растяжки, а кое-что поизощреннее. На глазах у Боба один из парней в пиджаках и галстуках встал посреди коридора, дернулся и без единого звука свалился на пол. И пока Роберт пятился, уходя от невидимой смерти, его носа достиг запах свежего стейка с кровью. Запах, шедший от мертвеца.

А потом всё как-то внезапно кончилось. Вернее, серые закончились.

Некого стало убивать.

— Умирает он! Умирает, понял ты?

— Не ори на меня, — тихо, но чуть ли не с шипением.

— А-а-а, что с вас взять...

Боб шел на голоса и осторожно вошел в помещение, когда-то бывшее конюшней, потом — гаражом, а сейчас превращенное недолго хозяйничавшими серыми в помесь мастерской электрика с физической лабораторией и рабочим местом безумного изобретателя. В углу искрило какое-то оборудование, задетое пулями. Посреди зала горделиво возвышалось поблескивающее угловатыми гранями и лепестками Нечто с оплавленной верхушкой. На полу лежали три неубранных трупа, рядом стояли русоволосый и двое последних мафиози, а "мастер"... "мастер", даже со спины весь скрюченный болью, сосредоточенно терзал одной рукой клавиатуру еще какого-то устройства. Его вторая, правая рука лежала на полу, среди покойников.

Пахло озоном, паленым мясом, сгоревшим порохом и дерьмом.

— Празднуем победу? — поинтересовался Боб, когда на нем скрестились глаза живых и дула вскинутых стволов.

— Да уж, — фыркнул русый парень, опуская оружие. — Если это можно назвать победой.

— Можно, — сказал "мастер". И повторил с усталой уверенностью. — Можно.

Когда он отвернулся от клавиатуры, всем стала видна его предобморочная бледность под бисером холодного пота.

— Слушайте меня, люди. Я вряд ли смогу повторить, так что будьте внимательны. Парень прав, я действительно умираю. Никакая медицина меня не спасет.

Вопреки приказу молчать и слушать, подал голос один из мафиози:

— Люди и без обеих рук живут.

— Дело не в руке. Раны от плазмобоя смертельны. Любые. Мне могла бы помочь полная многократная замена крови сразу после ранения, а сейчас и она не поможет. Ладно. Я не о том хотел сказать. Кхимнасс — они же серые — очень живучи. На вас ляжет неприятная обязанность прочесать городок и добить всех раненых. Всех! Даже тех, что выглядят мертвее мертвого. Если какого-то серого не пометил мой плазмобой — пулю ему в башку. И трупы сжечь. Так. Что еще? А, да. Маяк серых не работает. Вернее, не шлет "синюю волну". Снова попасть в этот срез кхимнасс смогут только тем же способом, как и в прошлый раз — случайно. Но расслабляться не стоит. Масштабное вторжение я сорвал... мы сорвали... но в любой момент может появиться какая-то новая техника. Например, способная засечь "белую волну" и зацепиться за нее. Случайный пробой тоже нельзя исключать, поэтому я и не стал уничтожать маяк совсем. Если что, он каналирует прорыв...

Ребята в пиджаках откровенно скучали. Но Боб ловил каждое слово "мастера". Как и русый.

— Система... Система в режим диалога. Обучающая программа... Здесь есть база данных. Все, что я не успел сказать, ответы на большинство вопросов — там. Разберетесь. Но уже без меня. Ещё, важно... Вам придется сообщить обо всем в секретные службы. Пока городок накрыт "белой волной", без сенсор-ключа сюда не попадёт никто. Но вы ведь не сможете вечно сидеть в поле сдвига...

"Мастер" сидел себе, как сидел, и вроде бы не собирался умирать. Тем не менее Боб каким-то образом ощущал: осталось недолго. Вот и речь становилась все более отрывистой, и все менее связной. Но даже Боб не ожидал настолько внезапного конца. На середине фразы "мастер" попросту умолк и мягко завалился на пол. Стек вниз, ссыпался. Он еще вроде бы дышал, но вряд ли имел шансы прийти в себя.

— Что, отмучился? — спросил один мафиозо равнодушно. Другой наклонился над телом... и без особых колебаний потянул с головы "мастера" шлем. Движением не человека, стремящегося как-то помочь раненому, а уверенным жестом мародера.

Бах!

Бах!

Тот мафиозо, что стоял, получил свое первым и рухнул набок с маленькой дыркой в виске. Другой, наклонившийся, начал было подниматься, потянулся за оружием, но не успел и тоже опрокинулся, получив пулю в упор. Русый парень, убивший их, повернулся — и уставился в дуло пистолета, который сам же вручил Бобу менее часа назад.

— Не выйдет.

— А я и не собирался. Успокойся. Подумай. И поймёшь, что я прав.

— Может, и прав, — согласился Боб, не думая опускать оружие. — Но все-таки ты слишком уж легко жмешь на спусковой крючок.

Русый пожал плечами.

— Со стороны не всегда виднее. Кстати, как тебя зовут?

— А тебя?

Русый внезапно и резко расхохотался.

— Чёрт дери! — Это опять было сказано по-русски. — Всякое со мной бывало, но другого такого безумного знакомства я не припомню.

— Это уж точно, — криво усмехнулся Боб.

И опустил пистолет.

ПО ТУ СТОРОНУ СЕЗАМА

(раскопки по Бобу)

Как "мастер" и советовал, Рокуэлл мы прочесали. Удивительно, но необходимость всадить в каждого серого по дополнительной пуле не вызвала во мне ни брезгливости, ни страха, ни вообще каких-либо эмоций. Я делал это, как Алекс стрелял в мафиози — спокойно и точно, не теряя времени даром. И сам себе удивлялся, бледно так.

Похоже, во мне временно перегорели какие-то предохранители. Неделю назад плюнул бы в рожу тому, кто заявил бы, что я буду добивать раненых. Да ещё так деловито, словно полжизни провёл в Африке или Юго-Восточной Азии, в каком-нибудь отряде карателей. А теперь добивал — и ничего. Руки не дрожали. Сейчас вспоминаю — тоже ничего. И когда мы с Алексом грузили на пикап трупы, разбросанные по Рокуэллу, а затем стаскивали в один ветхий сарай, когда Алекс подносил канистры с бензином, а я обливал им тела, чтобы сжечь, ни я, ни он не задавали друг другу лишних вопросов. Мы оба просто делали то, что должны были сделать. Что, к сожалению, нельзя было оставить на кого-то еще, потому что рядом никого больше не было.

"Мы — люди цивилизованные", "шесть тысяч лет культуры"... Тьфу! На деле что они были, эти шесть тысячелетий, что их не было. Всем нам хочется думать о себе как можно лучше, но жизнь порой ставит лицом к лицу с жестокой правдой: на, любуйся, человече! Правда же состоит в том, что словосочетание "человек цивилизованный" суть катахреза. Все равно что "наивный политик" или "живой мертвец".

Может быть, по-настоящему цивилизованный человек — это тот, кто знает, что в ряде ситуаций обыденной морали места нет?

"...а сверх того — понимания, чтобы отличать одно от другого". Ага, ага.

Но странное дело: собственные действия, как я уже сказал, меня не трогают, а вот один из предсмертных поступков "мастера" задел. Причём сильно. Я-то не видел, как всё было, я тогда как раз возился с той самой девчушкой, моей подругой по инъекции, устраивая её в отдельном помещении. А "мастер" между тем ставил в подвале, набитом обработанными рокуэльцами, что-то вроде мины. Точнее, волновую бомбу с часовым механизмом.

И пока мы дрались с серыми, эта бомба сработала, аккуратно прожарив всё вокруг.

Вы видели когда-нибудь человека, мгновенно подогретого микроволновым импульсом градусов до... До температуры, когда вода, из которой мы состоим примерно на три пятых, превращается в пар и разрывает мягкие ткани? Я видел, что выходит в результате. И до самой смерти вряд ли забуду это зрелище, а того пуще — запах.

А ведь раньше я любил варёное мясо. И котлеты. И...

Хоть вегетарианцем становись, ей-богу!

Кстати, о девчушке. Когда мы с Алексом закончили свою грязную работу, я перенёс её на руках в одну из комнат особняка Каверхилл. И несколько минут сидел возле неё в ожидании. Ни на чём вроде бы не основанное, предчувствие меня не подвело: прошло совсем немного времени, и она очнулась.

— Привет, — сказал я. Подёрнутые какой-то голубоватой дымкой, её медленно открывшиеся глаза нашли меня. Честно скажу: под этим взглядом мне стало не по себе.