Неупокоенный

Сегодня мне предстояло стать обеспамятевшей жертвой нападения. Со стукнутого по башке спрос небольшой, так что мое невежество будет только на руку. А там — глядишь, и удастся влиться в местную жизнь. Конечно, лучше было бы сначала понаблюдать некоторое время за деревней со стороны, вот только свои возможности как разведчика я оценивал на "два с минусом". Так что уж лучше самому свалиться местным, как снег на голову, чем быть застуканным ими же в каких-нибудь кустах.

Изверг медленно перебирал копытами, приближаясь к ограде. Судя по тому, что я увидел сквозь полуопущенные веки, частокол строился не для охраны от людей, а для того, чтобы к жилью не подбиралось безмозглое зверье или еще какая пакость вроде пресловутого умруна. Я не заметил ни сторожевых вышек, ни охраны у ворот или еще чего-то в этом духе. Тишина. Сонное царство. Только гавкнул для порядка какой-то барбос невдалеке за оградой — наверное, услышал топотанье моего транспортного средства. По-видимому, я появился слишком рано. Не беда, мне все равно где ждать, пока проснется народ — в лесу или валяясь перед воротами.

Я расслабился и мешком плюхнулся на землю. Больно, но терпимо. Мне пришлось заранее разрезать уздечку и намотать повод на руку, так что вредная скотина лишилась последних шансов удрать и избавиться от моего общества. Мерину оставалось только стоять рядом и возмущенно пофыркивать. Я же неподвижно лежал рядом с одной из створок и ждал. Теперь это для меня не было трудностью.

Прошло еще немного времени. Посветлело, начала раздаваться немузыкальная петушиная перекличка, залаяли собаки, доказывая верное несение службы вылезающим из домов хозяевам. Деревня наполнялась шумом, словно выходящий на рабочие обороты двигатель.

Наконец звуки добрались и до меня. Заскрежетал по скобам засов, заскрипели раскрываемые створки. Топот выбирающегося на волю стада заглушил чей-то громкий крик...

Я лежал на лавке и, надеюсь, достаточно достоверно изображал бессознательное тело. Меня уже успели ощупать, убедившись в отсутствии переломов, аккуратно избавить от одежды и сейчас целеустремленно искали хоть одну рану. Конечно, было бы не плохо придать ситуации большую достоверность, но вот мой организм идею нанесения самому себе увечий явно не поддерживал, сразу же пытаясь залечить повреждения. Хорошо еще, что поднять температуру до нормальной и имитировать сердцебиение получалось без особого труда.

Обследование затягивалось. Местный лекарь отсутствовал, а его ученик — рыжий парень лет шестнадцати-семнадцати с хитрой физиономией, напоминающей о плутовке из народных сказок — только чесал в затылке, в одиночестве рассматривая мое "бессознательное" тело. Хотя в основном внимание его привлекал намертво зажатый в левой руке тщательно извазюканный в грязи и саже нож Тавора. Моя страховка на случай, если дела пойдут совсем уж худо. Конечно клинок уж больно приметный, но ничего другого взять с собой у меня не получалось, только его, да еще лук со стрелами приторочил к седлу; они вместе с тощей седельной сумкой валялись сейчас в сенях. Тащить с собой меч или топор не хотелось, так что покрытый цветочным орнаментом нож оставался единственным вариантом. Жаль, скрыть его особенности грязью мне не слишком удалось — смывая запекшуюся кровь, парень случайно провел мокрой тряпкой по лезвию, а потом, заинтересовавшись, полностью очистил клинок. Узор на металле вызвал интерес, у меня даже попытались разжать пальцы, стиснувшие рукоять, но безуспешно.

Не найдя не одной раны, врачеватель-недоучка о чем-то задумался. Я слышал, как он ходил по комнате туда-обратно, поскрипывая половицами. Следить взглядом через узкую щелочку приоткрытых век, как раньше, у меня не получалось — этот лис, не знаю, случайно или намеренно, повернул меня лицом к стене.

Шаги парня замедлились, а затем вообще прекратились. Теперь он стоял совсем близко. "Пора возвращаться в сознание", — подумал я.

Я, конечно, ожидал всякого, но только не такого... Не успел я застонать и открыть глаза, "приходя в себя" и поворачиваясь к лекарю, как ощутил сильный удар в грудь. Я уже успел сдвинуться на лавке, поэтому шустрый парнишка воткнул нож не туда, куда целился. Хотя — какая разница, моему организму было уже все равно, насколько близко к сердцу находится новое ранение. Главное, что вошедший в меня клинок изготовили из обычного металла, и я мог без особого труда стерпеть боль. Так что пусть лисомордого и ожидал неприятный сюрприз, но, по крайней мере, без смертельного исхода и побоища на полдеревни.

Оставив нож в ране, "врач-убийца" тут же рванулся разжимать мне пальцы, спеша завладеть узорчатым клинком, но отлетел на середину комнаты, получив по зубам. Я метнулся следом, но опоздал: бросив шальной взгляд на торчащую из моей груди рукоять, из-под которой даже кровь не выступила, парень ракетой вылетел из дома. Мне остался только оторвавшийся рукав рубахи, за который я было ухватился, пытаясь задержать поганца. Вопль "Умрун!" заставил горестно скривиться: надежды на нормальный контакт прямо на глазах накрывались нефритовой вазой...

Сельчан я встретил на крыльце дома, вооруженный если не до зубов, то близко к тому. В руках я держал лук с наложенной на тетиву стрелой, еще три были воткнуты передо мной. Рядом со стрелами из земли торчал найденный в доме недлинный меч с полосой уже знакомого мне серебристого металла на лезвии. Завершали арсенал заткнутые за пояс ножи — Тавора и тот, которым сегодня меня пытались убить. Более-менее сносно из всего арсенала я владел только луком, но приближавшейся к калитке в плетне небольшой толпе знать это было совершенно необязательно.

А еще я изо всех сил казался выглядеть живым. Бок мой перетягивала самопальная повязка с расплывшимся на ткани свежим красным пятном, на месте же, куда позарившийся на клинок Тавора лекарь воткнул свой нож, виднелась чистая кожа без следа шрама. Я надеялся, что это добавит сомнений в головы как селян, так и несостоявшемуся убийце. Разодрать рубаху на полосы было нетрудно, гораздо тяжелее далось выдавить из стремительно сходящейся раны достаточно крови и перевязать бок так, чтобы создавалось нужное впечатление. Подготовка была закончена. Оставалось всего ничего: нейтрализовать опасного свидетеля, остановить толпу и выбраться из деревни. Желательно, никого не убив.

— Добивать пришли?! — мой голос остановил людей чуть ли не в шаге от плетня. В принципе, этот заборчик лишь чуть задержит пару десятков вооруженных дубьем и топорами мужчин, но хотя бы даст время выпустить имеющиеся у меня стрелы. Так что они пересекут этот рубеж, только если решить дело миром у меня не получится. — Убийцу, значит, покрываете?!

Вроде бы получилось. Во всяком случае, выражения лиц изменились как у позарившегося на мой нож "лекаря", так и у "группы поддержки". Надеюсь, здешние "умруны" не отличаются по разумности от наших, земных, зомби и разговаривать не умеют.

— Но как же... Ты же... — похоже, мне удалось выбить несостоявшегося убийцу из колеи.

— Хорошо, я вовремя очнулся, — громко продолжил я. — Нож в бок, конечно, тоже больно, но хотя бы жить буду. А ты... Ты же лекарь, как ты мог? — давил я на парня. — На мое оружие позарился?!

— Но ты... Нет! Я докажу!.. — похоже, парня совсем переклинило. Он сорвался с места, перескочил через плетень и помчался ко мне. Толпа качнулась вперед...

— Стоять! — я поднял лук и слегка натянул тетиву. За забором замерли.

Ученик лекаря слепо несся на меня. Я не знал и не собирался узнавать, что он хотел сделать, чтобы доказать свою правоту. Я просто вовремя выбросил вперед ногу. Растяжка у меня никакая, но, чтобы попасть по самому уязвимому месту у мужчины, хватило. Парень взвыл и согнулся, прикрывая ладонями пах. Я сделал полшага назад, отходя на нужную дистанцию, и ударил снова, на этот раз сбоку. Меня развернуло, я чуть не выронил лук, но цель была достигнута — подкованный носок сапога врезался в соблазнительно подставленный рыжий висок. Рукопашным боем я не занимался, поэтому, ударив изо всех сил, я ушиб пальцы на ноге и с трудом восстановил равновесие, но цена меня устраивала — парень всхлипнул и, упав на землю, затих. Я с тревогой прислушался к себе, но знакомого наслаждения не почувствовал, значит, смертельного исхода удалось избежать.

— Стоять! — снова хлестнул я окриком дернувшихся было мужиков. — Я не хочу никого убивать. С этим — не отрывая глаз от толпы, дернул подбородком в сторону лежащего без сознания рыжика — пусть его учитель разбирается. А вы идите по домам. Не ваше это дело.

— Правильно, — поддержал меня уверенный голос откуда-то сбоку. Я чуть скосил глаза, пытаясь периферийным зрением отследить новое действующее лицо. — Идите, я сам с этим разберусь.

Как ни удивительно, но скучковавшиеся за плетнем послушались совета. Толпа разбилась на небольшие группки, которые потянулись в разные стороны, а я смог повернуть голову в сторону неожиданного помощника. Фигура, за которой я раньше следил краем глаза, оказалась мужчиной в выгоревшей серо-коричневой хламиде с едва пробивающимся сквозь слой осевшей на ней пыли желтым пятном на груди. Несмотря на средний возраст и отсутствие в позе усталости, он опирался на длинный посох. Хотя нет, палка была слишком ровной и отполированной руками — скорее всего, она чаще использовалась, как боевой шест. Наконец-то вернувшийся лекарь (а кто это еще мог быть?) в свою очередь оглядел меня сверху донизу и покачал головой:

— Как я и думал... Собери оружие и занеси в дом, мне сейчас понадобится помощь — этого балбеса затаскивать.

Я послушался. Все равно, от меча мне толку никакого, да и стрелы поломаются еще, жалко.

Когда я вышел, мужчина стоял на коленях около тела моего неудавшегося убийцы и осторожно ощупывал его голову.

— Ну и скажи мне, умрун, за что ты убил моего ученика?

Я оторопел. Похоже, мои труды по маскировке пошли прахом. И — вроде рыжий-то еще жив. Почему тогда?..

— Как это убил? — я подошел лишь чуть-чуть ближе, сохраняя на всякий случай дистанцию. — Он же дышит...

Лекарь устало встряхнул руками.

— Ты пробил ему голову. Он действительно дышит, сердце еще бьется, но вряд ли дотянет даже до вечера. И я ничего не могу сделать.

Черт. По-видимому, я перестарался. И ведь не оправдаешься... И не буду.

— Не думаю, что он бы долго прожил с привычкой убивать тех, кого должен лечить.

— Что?.. — мужчина не понимал. Или не верил...

— Ему слишком понравился мой нож, и он решил снять его с моего трупа, — я был максимально холоден. — Но ему не повезло. Не знаю, кто я такой, но ударом в сердце меня не убить.

Лекарь горестно покачал головой.

— Зеллод, Зеллод... — он поднял взгляд на меня. — Забирай свои вещи и уходи.

— А не то?

— Я не могу тебя упокоить и не дам никому пытаться убить тебя. Я не хочу, чтобы твое проклятие передалось кому-то еще. Но ты не воин, тебя можно легко связать, увезти подальше от деревни и оставить. Или, для надежности, утопить в реке или болоте. Так что выбирай...

— Ладно, — сдался я. — Я уйду сам. Только скажи мне, кто же я все-таки такой?

— Умрун. Поднятый мертвец, — ответил лекарь, уходя в дом. Через пару минут он вышел, неся в руках седельную сумку и остатки моей одежды. — Мало кто знает, что кроме обычных безмозглых ходячих мертвяков есть еще клятвенные. Старый ритуал, который позволяет попросить Хранителя дать силу закончить свои дела даже после смерти. Внешне этот мертвяк не отличается от обычных людей, но только если он знает, как правильно притворяться. — Лекарь невежливо швырнул вещи в мою сторону. — Уничтожить такого, как ты, непросто. Раны зарастают, а если тело разрубить на части или сжечь, то душа из него переселится в ближайшего человека...

Я раскрыл было рот, чтобы спросить, кто такой Хранитель, но меня сразу же оборвали.

— Заткнись. Бери вещи и проваливай.

— Где моя лошадь?

— Останется у меня. И скажи спасибо, что так легко отделался. — Мужчина задумался на секунду и усмехнулся. — Захочешь узнать о себе побольше — обратись в любом городе к жрецам Хранителя или Матери Жизни. Если не побоишься, что с тобой сделают то же, что ты — с Зелоддом. Они-то знают и умеют больше деревенского лекаря...

Всю дорогу до ворот я чувствовал на себе тяжелый взгляд.

Взмахи крыльев убаюкивали. Уснуть бы, все равно к седлу пристегнут, но крыльник плохо обучен, и Хранитель знает, куда его занесет. Лихорадочное возбуждение первых дней, когда забыться сном можно было только после успокаивающих упражнений, сменилась апатией. Наставник уговаривал ждать, но Керрил заставил себя побывать во всех деревнях и хуторах, какие смог найти в дне пути. Потратил на это эльфову кучу времени, однако демон как сквозь землю провалился.

Нет, дальше так лететь совершенно невозможно! Даже если он, прилетев разбитым и полусонным, и застанет каким-то чудом Трехглазого, то победить его все равно не получится. В таком состоянии и выжить в поединке — уже счастье. И крыльник пошел на посадку на ближайшую поляну. Всадник, чуть не сверзившись с седла, пробурчал охранительное заклинание, и, завернувшись в плащ, привалился к теплому чешуйчатому боку. Если б он только знал, как потом будет корить себя за эту короткую передышку...

Перевалило за полдень, но солнце стояло еще довольно высоко, когда я, наконец, добрался до следующей деревни. Небольшое поселение, дворов тридцать — тридцать пять. Два дня пешего пути, по-видимому, были достаточно приличным расстоянием для местных хищников, так что частокола вокруг жилья не оказалось. В остальном — почти полная копия места, где так бесславно провалилась моя попытка "выйти в люди". Серовато-бурые бревенчатые избы с торчащими над некоторыми крышами печными трубами, сараюшки и огороды. Сидящие на заборчиках и горделиво оглядывающие подвластную территорию разноцветные петухи, лениво перебрехивающиеся собаки. Сруб колодца с воротом и навесом. Лента не слишком широкой, но, судя по паре лодок с рыбаками, достаточно глубокой реки. Утоптанный тракт одновременно служил единственной улицей. В принципе, на мой взгляд, ничего необычного, разве что крыши покрыты не шифером и оцинковкой, а соломой и деревянной черепицей, да стекол в окнах нет, только захлопывающиеся снаружи деревянные щитки-ставни.

Я шел ссутулившись, всем своим видом выражая бесконечную усталость. Простой запыленный путник, идущий по своим делам. После бесславного возвращения из деревни мне пришлось перебрать вещи, решая, что взять с собой, а что бросить. Большую часть бандитского барахла я аккуратно сложил и запихнул в подходящее дупло недалеко от дороги. Кто знает, может, сам вернусь, а, может, найдет кто. Себе оставил только кожаную куртку без костяных пластин — ее носил Тавор — и кожаные штаны по размеру. Еще прихватил разбойничий меч (потом продам кому-нибудь), пару затупленных моими стараниями ножей и прочие хозяйственные мелочи. Несмотря на то, что я разжился здешней одеждой, менять наряд мне не хотелось: не люблю вещи с чужого плеча. Да и погода позволяла носить то, в чем я появился в этом мире, а дорожная пыль скрыла возможные странности в покрое. Подвязав отросшие волосы широкой лентой, я спрятал торчащий во лбу камень. Утром я смог подранить стрелой, а потом добить ножом какую-то небольшую зверушку, так что внешний вид нареканий вроде не вызывал. По крайне мере, головы немногочисленных взрослых, поворачивающиеся в мою сторону, равнодушно возвращались обратно.