Неупокоенный

Пролог

Вдох глубокий, руки шире... Скамейка слегка пружинит под спиной. Не спешите, три-четыре... Гантели ритмично поднимаются и опускаются, в голове нет ничего, кроме отсчета. Трам-тарам-там грация и плас-ти-ка... Хорошо... Затем — душ, то горячий, шибающий под потолок паром, то холодный, после которого покрытый облезающей краской бетон еще долго плачет конденсатом. Мысли отсутствуют, тело, помесь студня с взбитыми сливками, само плывет к постели, только якорем тянут вниз непослушные ноги. Прекрасно...

Прекрасно? Да нет, какое там! Самоистязания опять ни к чему не привели, снова я в этом чертовом Коридоре! Снова в непонятной, тянущейся неизвестно куда бетонной кишке, одетый в свободную рубашку, штаны джинсовой ткани и кожаные сапоги. И то, что это сон, понимаю только потому как стою на нормальных, здоровых ногах. И если провести ладонью по лицу, то рука не наткнется на рельеф шрамов. Словно и не прошло трех лет с той злосчастной поездки на "месте смертника", когда спасателям пришлось вырезать меня из мешанины пластика и железа. Обледенелый спуск, шофер, попытавшийся проскочить на желтый — а в итоге переломы рук и ног, изрезанное осколками лицо и смещение позвонков, чуть не превратившее меня в жалкую половину человека. До сих пор не знаю, больше или меньше повезло водителю — он умер сразу. Меня же ждали месяцы неподвижности, операции и боль, от которой я чуть не "подсел" на анальгетики. Но я пережил и это, заново научился двигаться, перестал вздрагивать, глядя на свое отражение в зеркале, даже вернулся к учебе. Жизнь как будто стала налаживаться, но тут начались сны...

Вроде обычные сновидения, при желании, покопавшись в литературе, можно даже найти медицинский матюг, которым психологи обзывают эти воспоминания-мечты об утраченном счастье. Но если бы все было так просто... Я уже смирился со своим состоянием, да и трость в руке придавала медленному шагу некий налет элегантности. И уж точно не картины здорового образа жизни вынудили меня издеваться над собой, пытаясь заставить мой злосчастный организм не видеть снов. Никаких. Кому понравится, когда его убивают каждую ночь?

Кошмар всегда начинался с моего появления в этом дурацком Коридоре. Почему "дурацком"? Да потому, что уходящие вдаль хромированные стены-стеллажи, разделенные парой метров прохода, представляли собой сладкую грезу милитариста. Оружие. Гордо блестящее никелированными боками и матово подмигивающее воронением, а иногда честно показывающее затертый частым употреблением металл. Мягко светящееся дерево и грязно-серый пупырчатый пластик накладок. Раструбы и цилиндры пламегасителей и сардельки "глушаков". Золотые отблески на гильзах рассыпанных по полкам патронов. Рубчатые яйца и консервные банки гранат. Конечно, не бесконечные ряды оружейных стоек из "Матрицы", но тоже впечатляет. И — за стеклом. Толстым, холодным, чуть пружинящим при ударе — не пробить ни кулаком, ни подкованными каблуками сапог. Пробовал уже. Неоднократно. Хоть головой стучись — толку никакого.

И жуть — сзади. Не оглянуться. Только ноги толкают вперед тело, и сладковато ноет под ложечкой. Заставляет заполошно кидаться к полкам, бессмысленно стучать руками по прозрачной преграде и бежать... Бежать вперед, туда, где безжизненный "дневной" свет с потолка постепенно сменяется пульсирующим пламенем факелов на холодных каменных стенах, а стеллажи с недостижимым оружием незаметно перетекают в шеренгу обсидианово-черных латных фигур. Мечи, копья, арбалеты, куча прочих колющих и режущих железок, названий которых я не знаю, зажаты в металлических кулаках — не разожмешь, только в кровь раздерешь руки. Пробовал, и неоднократно.

Бежать, не оглядываясь. Потому что оглянешься — умрешь. А если нет — проживешь еще чуть дольше. И так хочется жить, жить, ЖИТЬ!!! Но, все равно, рано или поздно, оглянешься или нет — толчок в спину, или стальной холод ошпарит тело, или беззвучно свалится откуда-то сверху неимоверная тяжесть. Как повезет. Потому что я умирал уже много раз. Пробитый насквозь бесшумной очередью, удивленно глядящий на возникшие вдруг кровавые дыры в груди. Обожженный ударившим из стен пламенем, раздавленный свалившейся с потолка плитой, захлебнувшийся вонючей жижей, заполнявшей возникшую из ниоткуда яму в полу. Ухитрялся даже замерзнуть несколько раз, и все по-разному — от нежно подкрадывающегося через кожу холодного сна до погребения под прямо на глазах ползущими вверх по немеющему телу ледяными кристаллами.

Временами я находил в себе смелость оглянуться, иногда просто искоса бросить взгляд туда, откуда накатывал ужас. Но никогда не успевал. Финал был всегда одинаков — свист рассекаемого воздуха, мягкое прикосновение к шее и мгновенная легкость. Потолок и пол, кувыркаясь, менялись местами, глаза иногда залепляло багровым, но все равно ничего толком не разглядеть. И — темнота.

И каждый раз я просыпался весь мокрый от пота, беспомощно хватая ртом воздух. Снотворное не помогало совершенно, искать что-то дурманящее покрепче я пока не решался. Как, впрочем, и обращаться к врачам. Наша медицина никогда не внушала мне особого доверия, а познакомившись с практикой лекарского дела на собственной шкуре, я понял, что лучше сдохнуть без помощи людей в белых халатах. Дешевле, и хлопот меньше. Всяких экстрасенсов в расчет лучше вообще не брать. Расплодившись в девяностые, сейчас они поутихли, явные шарлатаны занялись чем-то другим, но все равно "снимаю сглаз, вешаю на уши" — это не для меня.

Пока что помогал только один рецепт — физическая нагрузка. Истерзать себя до такой степени, чтобы провалиться в сон, как в бездонный колодец, чтобы умирать только раз в три-четыре дня, а не каждую ночь. На самом деле, это труднее, чем кажется, особенно если еще учиться на вечернем и работать. Хотя, какая уж тут работа — залить в компьютер видео с камеры, смонтировать, привычно раскидав музыку, переходы и спецэффекты, и нажать кнопку. А дальше — делай, что хочешь несколько часов, только не забудь переписать получившуюся хронику чьей-то свадьбы, дня рождения или какого еще праздника на диск или кассету. Что же до учебы... Лучше промолчу.

И поэтому я загружал тело тренировками, а когда оно начинало молить об отдыхе — запоем читал. Денег на Интернет хватало, поэтому я то погружался с головой в фантастические миры, в изобилии водившиеся на виртуальных полках сетевых библиотек, то пытался предугадать повороты сюжета очередного детектива, то ломал голову над какой-нибудь привлекшей мое внимание научной статьей. А почувствовав, что снова могу упражняться, отрывался от компьютера и принимался выполнять нагрузочный комплекс. И так — снова и снова...

Все-таки тренировки помогали далеко не всегда. Вот и сейчас, то ли организм привык, и надо снова изощряться, повышая нагрузку, то ли планеты встали как-то не так, но уже третью ночь подряд я оказывался рядом с осточертевшими оружейными стеллажами, а сзади накатывало... Я переступил с ноги на ногу, сдерживая рвущееся вперед тело. Подковки на сапогах звонко цокнули по бетонному "под мрамор" полу. Убегать надоело, захотелось закончить все побыстрее. Разворот — резко, рывком, только фыркнула, полощась в воздухе, ткань свободной рубахи. В той стороне, откуда каждый раз приходила смерть, Коридор тоже уходил в бесконечность. Только стеллажи обрывались уже метров через пять, переходя в неоштукатуренные шероховатые плиты. И точно на этой границе стояла закутанная в подметающую пол темную накидку с капюшоном фигура.

Страх исчез. Я полуприкрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов, расслабляясь. Фигура ждала неподвижно, лишь слегка подрагивающие складки одежды выдавали дыхание. Успокоившись, я не торопясь подошел поближе, остановившись в паре метров от незнакомца. Мужской пол его выдавала пробивающаяся щетина на бледном подбородке, все остальное лицо пряталось в тени капюшона. Бархатистая на вид ткань накидки скрывала очертания тела.

Тишина, прерывающаяся лишь легким шелестом дыхания, обволакивала. Внезапно в два скользящих шага мой визави оказался совсем рядом. Рука в черной перчатке сдернула капюшон. Я словно гляделся в зеркало — бледное лицо, исчерченное еле заметными нитями шрамов, было моим. Неровно постриженные каштановые волосы открывают лоб с низко надвинутым серебряным обручем, в центр которого вставлен странный черный камень. Серые глаза — жесткие и какие-то грустные. Невеселая улыбка бледных губ. Двойник поднял правую руку и из нее мне в грудь ударил ослепительный луч. Дыхание перехватило, сердце затрепыхалось и замерло. Ноги подогнулись, но что-то не давало мне упасть. Опустив голову, я увидел, что вместо луча в тело входит слегка согнувшееся под моей тяжестью узкое лезвие. В глазах привычно помутнело...

— Сынок, вставай, ты просил разбудить. Витя?.. ВИТЯ!!!

Глава 1

Запах был нехороший. Мягко говоря. Как будто в загаженном сортире издохла и смердела крыса размером с медведя, а в попытке замаскировать "благоухание" сожгли пару пачек ароматических палочек из ближайшего магазина эзотерических товаров. В животе что-то нехорошо дернулось и поплыло вверх, обожгло глотку... Я помотал головой, загоняя содержимое желудка на место, и открыл слипающиеся глаза. Толку-то с этого... Коридора передо мной не было, но и на мою квартиру увиденное не походило ни капельки. Скорее, на неярко освещенную помесь тронного зала и лаборатории алхимика, причем на троне восседал я. Сам трон — жесткий и неудобный каменный стул с высокой спинкой, от которого по телу разливался сковывающий холод — стоял аж в трех вписанных друг в друга многолучевых звездах. Красным горела внутренняя пентаграмма, золотом озаряли зал линии опоясывающей ее восьмилучевой звезды, а количество льдисто блестевших зубцов внешнего круга я даже сосчитать не мог. Между линиями посверкивали щедро рассыпанные разноцветные закорючки. Огромный стол в углу зала с химической посудой, книгами и свитками, пара жаровен, отбрасывающих красноватые блики и испускающих мерзкий запах. Куча тряпья с торчащей оттуда волосатой ногой в остроносой восточной туфле за пределами расчерченного линиями и закорючками пола.

Я попробовал пошевелиться — бесполезно. Худо-бедно двигалась только голова, остальное тело расслаблено и словно резиновыми жгутами притянуто к холодному камню в горделивой позе восседающего на престоле правителя. Эдакий Черный Властелин, судя по антуражу. М-мать. Уж лучше бы Коридор. Проснусь — точно к врачу пойду; пусть хоть колют, хоть режут — но чтоб никаких кошмаров.

Нога в восточной туфле задергалась, заскребла пяткой по полу. Из тряпочной груды вынырнула вторая конечность в такой же обуви и темной шароварной штанине. Матерчатый ворох задергался, извиваясь, глаза уловили, наконец, в непонятной куче очертания человеческой фигуры. Наконец сбившаяся ткань была распутана, вторая штанина водворена на место, подол длинного балахона снят с головы, а изрядно помятая остроконечная шляпа скрыла наметившуюся лысину. Только после этого с едва слышным покряхтыванием пародия на сказочного волшебника изволила подняться на ноги и отряхнуться. Стоящая за пределами внешней звезды пухлая фигура в расшитой непонятными символами одежде обладала упитанным лицом с застывшим на нем приторно-улыбчивым выражением эдакого "доброго дядюшки". Сложив руки под подбородком, колдун (а кто еще это мог быть в таком наряде) смотрел на меня, поблескивая глазками, а я изо всех сил старался сдержать рвущееся откуда-то дебильное хихиканье. Уж больно этот толстячок напоминал вставшего на задние лапки упитанного хомяка.

— Скажи свое имя, мой сладх'хий... — излишне ласковые, под стать лицу, интонации голоса как-то не внушали доверия. И еще это коверкание речи... Маг с дефектом дикции?.. Я уже ничему не удивлялся. Это просто еще один сон.

— Виктор. И я не...

— Вих... Вих'хтор... Демон Вих'хтор... — непонятный "хомяк" словно пробовал мое перековерканное имя на вкус. Демон? Что за бред!

— Мое имя Виктор, и я человек, — попытался исправить я.

— Я вызывал демона, Вих'хтор, и значит ты — демон! — ласковые нотки в голосе сменила сталь, лицо на мгновение жутко исказилось, а затем вновь превратилось в елейную маску. — Не пытайся оспорить истину, мой хороший.

Обалдеть, какие глюки. Я ни секунды не сомневался, что это всего лишь очередной сон, вроде так доставшего меня Коридора. Конечно, если это сновидение, то я могу без зазрения совести назваться кем угодно, хоть чертом, хоть Папой Римским, но почему-то мне было важно остаться самим собой. Вот только тому явно сумасшедшему за светящимися линиями нужен именно демон. Что же, говорят, что с психами надо соглашаться...

— Но даже если я демон, я все равно не знаю где я. И я здесь смертен и бессилен!

— О, это легко исправить, мой дорогой, — если и может быть "масло масляное", то это точно физиономия стоящего передо мной "повелителя демонов". — Я умен, и я это предусмотрел. Сейчас... Сейчас, мой хороший...

Чародей покопался за пазухой, вытащил небольшой ножик и, оголив левую руку, полоснул по предплечью. Разрез набряк черным, тяжелая капля, разбухая, поползла по опущенной руке к кисти. Куда-то подевав нож, колдун водил правой рукой над порезом, что-то шепча. Сгусток крови заскользил быстрее, сорвался с пальцев, но не плюхнулся на пол, а повис в воздухе, поднявшись на уровень глаз заклинателя. Тот все продолжал что-то шептать, почти беззвучно шевеля губами. Приподняв взор, он вперился в мои глаза, кровавая капля зависла точно на линии взгляда. Шепот стал громче, но слова я все еще не мог разобрать.

Зал словно заволокло дымкой. Четко было видно только лицо мага и висящую в воздухе каплю крови. Лицо качнулось — шаг вперед — чуть приблизилось, на него, отбрасывая уродливые тени, упали голубые отблески внешней звезды. Шепот еще больше усилился. Он, казалось, шел из нескольких точек зала сразу. Нет, не шепот — шорох осыпающейся земли. Я попытался помотать головой, приводя ощущения в порядок, но не смог — взгляд заклинателя будто приковал голову к спинке трона.

Шаг вперед. Капля крови зависла над линией внешней звезды и засветилась сначала красным, потом голубым. Шепот в ушах сменился свистом вихря. Теперь мне словно пытался что-то сказать ветер. Еще шаг. С тихим стеклянным звоном гаснет внешнее кольцо. Становится чуть темнее, но фигура мага теперь освещается золотом второй звезды. На линии наших взглядов уже не капля крови — прозрачный кристалл с чем-то красным внутри. Шаг. Свист ветра в ушах сменяется клекотом воды. Шаг. Кристалл на линии взглядов охватывает желтое пламя. Лицо колдуна — искаженная золотая маска, перекошенная гримаса сделает честь любому демону, только шевелятся, шепчут что-то толстые губы. Шаг. Колокольный звон разорванной золотой линии, свет тускнеет, теперь освещение — красные отблески пентаграммы. Кристалл потемнел, цвет его не разглядеть — он не в фокусе, все внимание поглотили глаза стоящего в паре-тройке метров от меня волшебника. Радужек не видно, белки красные, то ли от отблесков линий на полу, то ли от лопнувших сосудов. А в ушах ревет что-то огонь.

Шаг. Кристалл — теперь уже черный — над горящими линиями. Губы колдуна замирают, на лице появляется торжествующая усмешка. Внезапно раздающийся свист раскалывает мне голову, и я лечу куда-то в дурно пахнущую черноту...

Вот уже который день я чапал по караванной дороге. Настроение было препаскуднейшее — как обычно. А какое еще может быть настроение, если урбанутого до мозга костей человека макнуть с головой в фэнтезийное средневековье и оставить там бултыхаться, причем безо всяких перспектив на возвращение. Коня своего, точнее мерина, кличку которого мне так и не удосужились сообщить, я тихо ненавидел. Он, впрочем, отвечал мне тем же самым. "Походной" еды было с собой достаточно, так что голодная смерть мне не грозила. Хотя, по моему скромному мнению, лопать на привале вареные подметки — невелико удовольствие. Как-то разнообразить меню свежатиной мешали мои нулевые таланты как охотника, в здешней ботанике я тоже не разбирался. Меч — хорошо заточенная железяка, с которой я совершенно не умел обращаться — уже обеспечил мне здоровый синяк на ноге, а что творилось с отбитой о седло задницей, я боялся и представить. Каждый день, останавливаясь на привал, я еще долго ходил буквой "зю", пытаясь разогнуть затекшую поясницу, а то, как я устраивался на ночлег или седлал коня... Лучше я промолчу об этих ужасах. Короче говоря, всех тех блаженных, которые клепают истории о перенесенных куда-то в средневековые условия и тут же бросающихся навстречу приключениям "простых людях" надо принудительно подвергать тому, что они делают со своими героями. Количество всякого неправдоподобного барахла уменьшилось бы сразу же. И, вообще, я бы с удовольствием поменялся местами с кем-нибудь из таких авторов, потому что бредовость моих "приключений" уже переходила всяческие границы. Глупые надежды, что это — сон наподобие Коридора, исчезли давным-давно...

...Очнулся я от пинка в бок, валяясь у подножия того страшно неудобного трона. Маг, сволочь шепелявая, потирая лапки, произнес напыщенную речь, ничего толком не прояснившую, сунул мне в зубы карту и выпихал из "тронного зала", наказав не возвращаться без какой-то "Книги Вопросов и Ответов". Хорошо хоть, что очнулся я уже со знанием здешней речи. Похоже, ритуал вызова давал попавшему в этот мир знание местного языка, по крайней мере, устного.

Лапки свои этот шизофреник, свихнувшийся на демонах, потирал не зря — ритуал, пережитый мной во время сидения на троне, "наградил" меня черным кристаллом во лбу. Через эту каменюку маг наблюдал за мной и мог контролировать мое тело, в чем я тотчас же убедился. Попытавшись хотя бы узнать о своей "Великой Миссии" поподробнее, я понял, что чувствуют персонажи компьютерной игры, когда ими управляет сидящий с другой стороны экрана человек. Ощущения омерзительные, особенно когда пытаешься — безуспешно — подчинить тело своей воле.

Деревянной походкой я выбрался из донжона. Для вызова демона волшебник выбрал ночное время суток, и, естественно, никому ничего не сказал. Поэтому в замке было темно, как у негра под мышкой, и ничего толком разглядеть мне не удалось. Я даже не знаю, как он провел меня до пустого внутреннего двора, где обнаружилась одиноко стоящая лошадь. С первой попытки забравшись в седло — хоть за это спасибо "прямому управлению" мага, не знаю, сколько бы я возился самостоятельно — я выехал за пределы кажущегося безлюдным замка и начал продвижение к "Великой Цели".

Когда колдуну надоела новая игрушка, и я получил возможность распоряжаться своим телом, то первым делом остановился и распотрошил седельные сумки. Ничего особенного, впрочем, там не обнаружилось. "Набор юного туриста" — кремень с огнивом, котелок, топорик, иголка с ниткой, пара рыболовных крючков и тому подобная необходимая в хозяйстве дребедень. Фляга с водой. Запас продуктов — крупы и вяленого мяса. Оружие — небольшой лук с колчаном стрел, недлинный меч и кинжал, вроде бы хорошего качества, с всякими подобающими футлярами, ремешками и прибамбасами. Непонятные надписи на карте, выглядевшей чуть лучше детского рисунка, и небольшом запасе разномастных монет подтвердили, что моей грамотностью никто не озаботился. Гардеробом — тоже, весь запас одежды я носил на себе: свободную рубашку, штаны из плотной ткани, широкий пояс и сапоги почти до колена, все немаркого буро-коричневого цвета. Нижнее белье каким-то чудесным образом умудрилось перекочевать сюда вместе со мной, чему я был очень благодарен. Завершал мою экипировку притороченный к седлу свернутый плащ с капюшоном из грубой ткани — дождевик, одеяло и спальный мешок в одном флаконе.

В лучших традициях фэнтезийных боевиков я угодил в самое начало лета. "Весенний первый гром", а также второй, третий и последующие уже отгремели, но до душной жары еще оставалось время. Ну, по крайней мере, мне так казалось. Природа же примерно соответствовала лесостепи родной средней полосы. Во время пути я встретил только одно исключение — здоровенный участок земли, выглядевший так, будто на нем порезвилась несколько десятков лет назад пара армий моего мира, используя все возможные виды оружия, вплоть до тектонического. Караванная тропа, утоптанная неизвестным мне количеством поколений путешественников, давала возможность миновать эту область, не поломав ничего ни себе, ни коню, но даже по ней пройти было не слишком легко. Небо то и дело закрывали появляющиеся неизвестно откуда ржаво-коричневые облака, путь время от времени заволакивало непонятным туманом, ветер дул, казалось, во все стороны сразу. Все это жутко нервировало. Пищи для коня не было, а сходить с дороги набрать воды я не рискнул. Мало ли что на самом деле текло там по земле, весело булькая. Доставшееся мне в попутчики животное тоже, судя по всему, ощущало странное беспокойство, поэтому мы преодолели этот неприятный участок пути в рекордно короткие сроки. Мы шли почти два дня, без сна, только изредка останавливались, и конь жадно пил запасенную мной заранее воду. Правда, жрать траву, изрядное количество которой я тоже заготовил перед въездом в "мертвую зону", вредная зверюга не захотела, ну и ладно. В остальных же местах мое знание ботаники не позволяло отличить местную растительность от земной. Животных же я успешно распугивал.

Еще в первый день путешествия я выехал из владений чокнутого мага, продолжающего, кстати — я это чувствовал — следить за своим "посланцем". До более-менее обжитых земель, если я правильно прочел карту, оставалось еще дня три такого неспешного трюханья. Контролирующий меня колдун не торопился дергать за веревочки, значит, у меня было время на привыкание к свалившемуся на меня "счастью", окончательному раскладыванию имеющейся информации по полочкам и приобретению хоть каких-то практических навыков...

Керрил наблюдал за внутренним двором, затаившись на верхушке здоровенной сосны. Вырубкой леса около крепости никто не занимался эльф знает сколько лет, поэтому деревья вымахали выше замковых стен. Да и кому нужно было это сонное болото — три деревеньки, кучка охотничьих заимок и обветшалый замок волшебника, заставший, небось, еще Исход. Неторопливая здешняя жизнь изучена за последние дни досконально, с разных точек, до последнего шага зачуханного пацаненка-водоноса. Но если Наставник хочет, чтобы все прошло по-тихому и без "зачистки", то приходится повиноваться...

Серая предрассветная муть. Сонно кивает головой единственный — больше дань традиции, чем необходимости — стражник. Фигура в темной, скрадывающей движения, одежде бесшумным мячиком выкатывается из-под прикрытия леса. Не снижая скорости, она словно перелетает через выщербленную замковую стену и незамеченной исчезает во внутреннем дворе. Недоуменное ворчание выпускаемого на ночь блохастого "стража порядка" — не в счет.

Донжон. Некогда последняя надежда гарнизона замка, сейчас он не может служить хоть каким-то серьезным укреплением. Темный силуэт просачивается сквозь рассохшуюся дверь, на мгновение замирает, выбирая путь, и тенью исчезает в проеме, ведущем к уходящим куда-то вниз ступеням.

Винтовая лестница. Здесь следов запустения почти нет, неяркий свет колдовских камней разгоняет мрак, открывая сглаженные за многие века ступени. Тень останавливается, словно принюхиваясь к воздуху. Но тут еще безопасно, вплетенные в камень древние заклятья просто наполняют непосвященного человека ужасом, желанием бежать обратно, откуда пришел. Проникший в замок знаком с этими фокусами, поэтому, заблокировавшись, настороженно идет дальше.

Площадка. А вот это уже серьезнее — первая ловушка. Любой достаточно смелый и тупой искатель приключений, пересиливший ужас, на этой площадке превратится в пепел. Только хозяин замка или волшебник, достаточно сильный, чтобы сотворить Кокон Защиты, может пройти дальше. Тень, конечно, тоже может поставить защиту, но лобовое решение не годится — хозяин замка пока не должен знать о вторжении. Поэтому силуэт на последней ступеньке лестницы немыслимо изгибается, машет руками, пытаясь отследить положение нитей сторожевого заклятья. Наконец решение найдено, и сорвавшаяся с ладони искра уходит в одну из стен, а незваный гость быстро пересекает ставшую безобидной площадку.

Еще две западни. Смертельные для обычного человека, пусть даже защищенного амулетами, безопасные для хозяина или сильного волшебника. Абсолютно бесполезные против того, кого последние несколько лет натаскивали их распознавать и незаметно обезвреживать. Около каждой тень задерживается на некоторое время, а затем, временно отключив каждую, быстро пересекает опасную зону. Конечно, можно и быстрее, ловушки эти — ровесницы замка, но кто знает, не установил ли нынешний владелец вторым слоем нечто оригинальное?

Зал. Огромное пространство, только у стен темноту разгоняет ровное свечение колдовских камней. Громадный стол с химической посудой, книгами и свитками в ближнем к двери углу, пара жаровен рядом, шкафы и полки в противоположном конце зала. В центре — каменный трон в кольце начерченных на полу кругов, многолучевых звезд и странных символов. Фигура, даже в свете кристаллов выглядящая неясной тенью, подходит к трону, проводит ладонью над чертежами на полу. Раздается тихий шепот, как будто кто-то негромко читает заклинания, но, прислушавшись, можно разобрать не колдовские слова, а многоэтажный мат. Все еще ругаясь, гость отходит в темный угол, легко взбегает по стене и удобно — конечно, не с точки зрения обычного человека — устраивается между балками на потолке. Теперь остается только ждать хозяина.

Все не заладилось с самого утра. Проснувшись, я обнаружил, что вместо веселого утреннего солнышка на меня сверху взирают... Да никто на меня не взирал, просто все небо затянуло серой ватой дождевых облаков. Потом мерин, получивший от меня кличку Изверг, сделал открытие, что его ноги спутаны не так плотно, как полагается по здешнему ГОСТу и устроил мне гонки с препятствиями, а во время взнуздывания еще и цапнул за руку. Получив в ответ по носу, гнедая дрянь вроде успокоилась, но тут окончательно испортилась погода. С неба посыпалась какая-то мелкая гнусь, мгновенно пропитавшая одежду. Накинутая плащ-палатка положения особо не изменила, вдобавок стало еще и жарко.

Выбравшись с дороги, по которой ходили, наверное, только пару раз в год, на утоптанный частым употреблением тракт, я было обрадовался, но неприятности продолжались и дальше. Мое транспортное средство словило камешек между копытом и разболтавшейся подковой и захромало. Попытки выковырять набившееся окончились отдавленной ногой (с моей стороны) и наглым ржанием (понятно с чьей). После чего я плюнул на это безнадежное дело и повел сволочную скотину в поводу, решив, что или все само вывалится, или на привале я займусь этой проблемой более серьезно. На неровный ритм шагов сами собой ложились слышанные где-то строчки:

В тумане странный образ вдруг может появиться,

И ты, его увидев, не бойся, не беги.

Проедет безобидно угрюмый сонный рыцарь

И конь, хромой на три ноги.

Заржавленные латы готовы развалиться,

Изъедены до дырок стальные сапоги.

Дорог не выбирая, блуждает сонный рыцарь,

И конь, хромой на три ноги...

Допеть мне не удалось. Из овражка сбоку дороги поднялись три фигуры и, выбравшись на ровную поверхность, направились в мою сторону. Патлатые, заросшие нестриженными бородами, в заляпанной грязью кожаной одежде с прикрепленными, для большей прочности, роговыми пластинами, разномастно вооруженные — классические разбойники.

— Хорошо поешь, хоть и непонятно. Бард, небось?

Керрил ждал. Время текло со скоростью смертельно раненой улитки, но, наконец, терпение было вознаграждено. На лестнице раздались шаркающие шаги, и в зал вбежала закутанная в балахон фигура мага. Угнездившись на троне, хозяин замка прошуршал одеждой, устраиваясь поудобнее, и расслабился. Пора.

Не знаю, может мне и удалось бы закончить дело миром, но вмешался колдун. То ли он раньше исподволь пробовал управлять моим телом и уже "набил руку", то ли виной моей "походки робота" во время первого взятия под контроль был шок от внедрения в голову управляющего кристалла, но теперь от неловкости в движениях не осталось и следа. Первый, вооруженный мечом, разбойник еще не успел подойти ко мне вплотную, как я, крутнувшись на месте, сорвал плащ и накинул на него. Короткое замешательство дало возможность выдернуть из ножен на поясе кинжал и, подскочив к запутавшемуся в ткани бандиту, со всей дури ткнуть его в живот. Разбойник охнул и, прекратив попытки выпутываться из плаща, начал сгибаться...

Время растягивается резиновым жгутом. Толчок — и раненый в живот разбойник, пошатываясь, пятится в сторону подбегающего сзади товарища с топором. Они медленно перебирают конечностями, словно две черепахи, но уже ясно, что их встреча неминуема. Кинжал, поблескивая на лету лезвием, отправляется в третьего бандита, натягивающего лук. Попадет или нет — не знаю, колдуну, играющему мной в Конана-варвара, виднее. Разворачиваюсь и, продираясь через густой воздух, бегу к стоящему в двух шагах позади Извергу, к седлу которого я прикрепил постоянно путающийся в ногах меч. Время для окружающего мира все еще тянется, словно патока, хотя сам я двигаюсь с почти обычной скоростью. Интересно, это адреналин или влияние управляющего кристалла?

Рывок — и меч оказывается в руке. Теперь от этой заточенной железяки зависит моя жизнь. Поворачиваюсь обратно к врагам. Изменилось многое. Бандит на заднем плане прижимает руку к пробитому кинжалом плечу. Лук валяется под ногами, другого оружия у него вроде нет. Обезвредили. Оставшийся неповрежденным разбойник сидит на дороге, выронив топор, и спихивает с себя раненого товарища. Тот, с кровавым пятном на брюхе, вяло выпутывается из плаща. Прыгаю к ним. Глаза раненого расширяются, руки медленно вздымаются вверх. Второй вслепую шарит по дороге в поисках оружия. Короткий, в локоть длиной, клинок — не казачья шашка, но это не мешает, подскочив, с оттягом рубануть концом лезвия по голове раненого разбойника. Поднятая рука не спасает — в сторону летит отрубленный палец, брызгает красным. Клинок продолжает удар, разваливая лицо бандита. Еще минус один...

Не верьте тому, кто скажет, что битва двух сильных магов — величественное зрелище. Есть что посмотреть только при схватке дилетантов, мечущих огненные шары и лупцующих друг друга молниями. Схватка мастеров, как правило, быстротечна и абсолютно лишена эффектности. Прощупывание защиты, разведка слабых мест и — удар; одновременно приходится блокировать действия противника и ломать его блокировку. Голая сила почти ничего не решает, кто быстрее и искуснее плетет потоки энергии, неординарнее атакует и закрывается — тот остается в живых. Поединок занимает считанные мгновения. А если один из сражающихся неопытен в боевой магии, то еще меньше.

Хозяин замка бойцом был практически никаким. Аллод он получил в молодости в наследство от умершего своей смертью учителя, Источник был довольно слабый, да и расположение оставляло желать лучшего. Медвежий угол. Лишь изредка сюда доходили отголоски событий, происходивших за стеной леса и Ничейных Земель. Волшебник встречал редкие купеческие караваны и потихоньку старел. Цель жизни — неограниченная сила и бессмертие — приближалась так неторопливо, что иной уже бросил бы это бесполезное занятие, сосредоточившись на власти и удовольствиях — сейчас, но нет... Он продвигался вперед, уже почти забыв о цели, и не зная, что цель эта для него недостижима. Не зная, что за его исследованиями наблюдают, что еще шаг — и будет решено прервать возвращение в мир древнего знания. И что он уже сделал этот шаг...

Магический блок, заклинание потери ориентации, парализующий удар. Волшебник не успел защититься ни от чего. Керрил не торопясь подошел к груде плоти, расплывшимся мешком расположившейся на троне. Встал в поле зрения безопасного теперь мага в полушаге от него, чуть ослабил нити заклятий — допрашиваемый должен быть в здравом уме и чувствовать свое тело, но ничего не контролировать. Теперь самое главное. Только бы не было слишком поздно, хотя надежда слабая...

— Ты успел кого-то призвать?

Молчание. Полузадушенный всхлип, вызванный легким поглаживанием по руке. Для того чтобы вызвать боль, совершенно не обязательно бить, выворачивать суставы и ломать кости, нужно просто знать пару вещей...

— Повторяю, ты успел кого-то призвать?

— Нет... — снова ласковое поглаживание, и дикий вопль взмывает под потолок.

— Не врать!

Искусство Принуждения давно утеряно, магическим способом определить правду невозможно, но сама плоть допрашиваемого не позволит солгать. Нужно обладать железной волей или быть совсем уже твердолобым фанатиком, чтобы в таких условиях искренне верить в то, что говоришь, в любом другом случае тело отреагирует на ложь.

— Ты успел кого-нибудь призвать?

— Да...

— Ты ведь знал, что это запрещено... Кого ты привел сюда?

— Человех'ха... — новый вопль. — Демона... Демона в теле человех'ха...

— Что ты поручил ему? Отвечай!

— Он был слаб... Ах-х... Я послал его с заданием...

— Почему он слушается тебя?

— Я знаю его имя... Ах-х... Вих'хтор...

— Это не все, — вопль. — Еще!

— Я дал ему тело трехглазого ...

— Боги-хранители... Ты провел полный ритуал? — Новый вопль. — Ну же?.. — На лице Керрила вздулись желваки. С каким удовольствием он убил бы эту мразь! Но он подчинится приказу.

— Нет...

— Как он выглядит?

— Среднего роста... Волосы темные, глаза серые. Наверное... — волшебник стонал от боли, путался, но все-таки вспоминал приметы вызванного им в этот мир демона.

Получив, наконец, более-менее сносное описание, Керрил оставил мага в покое. Но перед этим, достав из кармана маленький футляр с несколькими иглами, он аккуратно выбрал нужную и уколол развалившуюся на сидении тушу в дряблую шею.

— Это йар-айрилл, господин бывший волшебник, — тон был издевательски вежлив. — Сладких снов. И постарайтесь проснуться.

Обмякший на троне маг пару раз моргнул и закрыл глаза.

С разгону, да об стену. Из меня словно вынули батарейку. Ведущий мое тело сквозь схватку маг куда-то запропастился, даже слабое чувство, что за мной наблюдают, исчезло. Блииин! Как не вовремя! Что же делать-то?

Паника исчезла, так толком и не начавшись. Время все еще не вернулось к нормальной скорости, шансы выкрутиться есть... Клинок шел вниз после удара, развалившего лицо первому разбойнику. Описав подобие восьмерки кончиком лезвия, я повел меч обратно, целясь в открывшуюся шею второго бандита. Только бы попасть как надо... Я же позвоночник не перерублю, меч застрянет...

Угодил вроде правильно. Руку дернуло, но меч все-таки прошел шею насквозь, перечеркнув багровой полосой горло. Опять плеснуло красным...

Инерция удара развернула меня влево. Гадство. Их четверо. И четвертый, наполовину высунувшийся из оврага, был вооружен луком. И стрела уже летела в меня. И я не успевал...

Удар в правое плечо разворачивает обратно, руку сразу перестаю чувствовать, меч вываливается из разжавшейся ладони. Наклониться, подхватить левой рукой топор, который так и не удалось нашарить второму бандиту — и бегом к оврагу, пока есть хоть какое-то преимущество в скорости. Разбираться с раненым в плечо лучником буду потом, если успею...

Я не успел.

Оказывается, умирать по-настоящему не так уж больно...

Теперь предстояло самое сложное. Нужно было из кучи магических свитков и фолиантов выбрать только запретные, и уничтожить, оставив все остальное в неприкосновенности. Новый владелец аллода не должен остаться без знаний, но только тех, которые не приведут к еще одному Исходу.

Повозившись около начерченных на полу знаков, Керрил подошел к столу. Поводил над ним руками, сгреб несколько свитков, кинул в одну из жаровен. Пара книжных колонн, громоздившихся среди алхимических приборов, отправились туда же. Компанию всему этому составила еще и выдернутая казалось бы наугад из шкафа пара томов. Секундное напряжение, испарина на лбу — и собранное в жаровне рассыпалось в мелкую серую пыль. Керрил глубоко вздохнул, помотал головой, прогоняя застилающую глаза муть, и повернулся к выходу. Здесь он уже закончил, осталось проверить комнаты бывшего хозяина аллода — вдруг он что-то утащил из кабинета-лаборатории себе в спальню, или еще куда, да просканировать донжон на наличие тайников. Это не должно занять много времени...

Тихое хихиканье заставило Керрила развернуться. Маг, о котором он уже забыл и думать, все еще боролся со сном.

— Ты так беспох'хоишься об этом демоне... Он был слаб и беспомощен... Я хотел провести его за рух'ху, я управлял им... А ты пришел... Герой... Запретные знания... А демона только что убили обычные разбойних'хи... Они завершили ритуал... Завершили, понял, герой?.. Иди и разбирайся с тем, что получилось по твоей вине, хе-хе... А я тут немного посплю... Хе-хе-хррр...

Керрил дернулся, будто ему отвесили оплеуху.

Тяжело. Что-то давит со всех сторон — не пошевелиться, больно впивается в бока. Горит плечо, гудит голова, тело зудит и ломит, внутренности словно вывернуты наизнанку и запихнуты как попало обратно... Кто я?.. Где я?..

С трудом открываю глаза. В сумраке передо мной — нос к носу — оскаленная рожа с вытекшим глазом и раной через все лицо. Судя по тяжести, на мне лежит прилагающееся к этой роже туловище. Начинаю активно шевелиться, верчусь ужом на горячей сковородке. Тело слушается плохо, с запозданием, как во сне. Но это больше похоже на явь, уж слишком больно... Со стуком выворачивая какие-то камни, вываливаюсь в ночь. Почему-то непривычно светло, хотя ясно видны звезды. Я голый, но прохлады вроде не чувствуется. На правом плече и еще паре мест — запекшаяся корка, которая, отваливаясь, обнажает чистую кожу с едва различимыми ниточками шрамов.

И еще, что почему-то меня сильно пугает — мне не хочется дышать. Совсем.

Глава 2

Растерянный, я замер на дне овражка около разворошенной кучи булыжников. Я не помнил ничего — кто я, что я здесь делаю, почему оказался присыпанным камнями в какой-то полураскопанной норе на пологом склоне вместе с двумя покойниками. Ветер тихо шуршал травой, в ночи раздавались какие-то попискивания и шорохи, а я все так же стоял, уставившись в никуда и пытаясь понять, что же мне делать.

Наконец, встряхнувшись, я снова оглядел и ощупал себя. На теле — ни лоскутка. Волосы закрывают уши и неприятно щекочут шею. Почему-то мне казалось, что я предпочитал более короткую прическу. Провел пальцами по лицу. Черты лица наощупь определились как довольно правильные, во всяком случае, без явной асимметрии. Короткая щетина чуть колола подушечки пальцев, с момента последнего бриться прошло не больше суток. Интересно, что бы я увидел в зеркале... Тело оказалось развито достаточно хорошо, но без явственно выступающих мускулов. Мозолей на ладонях не наблюдалось, шрамов и прочих особых примет тоже. Даже те тонкие ниточки, которые были под отвалившейся кровавой коркой, уже исчезли, словно их и не было. Короче, полный ноль.

Немного подумав, я подошел к яме и выволок своих соседей по могиле наружу. Мужчины, достаточно хорошо развитые физически, явно не хуже меня, но уже начавшие заплывать жирком. Как и я, абсолютно голые. Умерли больше чем пол дня, но меньше суток назад — тела еще гнулись, но были уже живописно украшены трупными пятнами. Откуда я брал эти сроки, оставалось для меня загадкой. Один, что лежал на мне, кроме рассеченного лица мог похвастаться еще и дырой в брюхе. Второй умер от того, что ему перерезали горло чем-то острым. Оба покойника обладали мозолистыми руками и небольшой коллекцией шрамов, но никаких выводов из этого я сделать не мог, разве что понял, что оба были не дураки подраться. Запихнув трупы обратно, я завалил могилу камнями. К стремительно увеличивающемуся собранию странностей прибавилось еще и то, что раны слабо сияли, не освещая ничего вокруг, словно в разрывы плоти слетелись светлячки.

Что же делать теперь? Я пытался хоть что-нибудь вспомнить, понять, что же мне теперь предпринимать, а тело между тем начало описывать круги вокруг каменного холмика. Сначала маленькие, они все раздавались, и, задумавшись, я очнулся от своих мыслей только когда расширяющаяся спираль вывела меня из оврага на ведущую куда-то дорогу.

Утоптанная земля, из которой пробивались редкие упрямые травинки, в нескольких местах была испачкана чем-то слабо светящимся. Кровь, — наконец-то дошло до меня, — так светится кровь этих людей. Интересно, а у меня — так же? Я спустился в овраг, подобрал подходящий камень и чиркнул острым углом по предплечью. Появилась блестящая царапина, хотя кровь почему-то течь не начала. Лишь боль в этом месте присоединилась к ломоте во всем теле. Неправильно это как-то. Но что?..

Я поднялся к дороге и застыл, тупо смотря на полусмытые кляксы на ней, словно они могли подсказать мне, что делать дальше. Непрекращающаяся ломота во всем теле не давала задуматься. Пытаясь хоть как-то собрать в кучу разбегающиеся мысли, я встряхнул головой и случайно заметил свечение в отдалении на дне оврага. Подойдя туда, я обнаружил ключ, вода из которого текла вдаль по глинистой почве. Земля возле родника была изрыта лошадиными копытами, а рядом сияло несколько знакомых пятен. Следы, отчетливо отпечатавшиеся в мягком грунте, вели куда-то вдоль ручья. Время от времени между оттисков подошв и копыт горели призрачные огоньки свернувшейся крови. Может, пройдя по этому следу, я получу ответы на свои вопросы?.. Я перешел сначала на быстрый шаг, а потом, справившись с отозвавшимся болью телом, на бег. Некоторое время мне с трудом удавалось сохранять равновесие, но потом я все-таки смог приноровиться. Несмотря на то, что тело отвечало на мои указания с легким запозданием, получилось бежать намного ровнее...

Босые ноги ритмично шлепали по земле, глаза выхватывали все новые указатели и направляли непослушное тело. Следы стали более редкими, но я словно чувствовал, куда надо посмотреть, чтобы заметить отпечаток подковы или очередную светящуюся метку. Овраг и каменный холмик давно остались позади. Время остановилось. Казалось, что ничего кроме меня, странно светлой ночи и редкой цепочки огоньков на земле не существует.

Однако через некоторое время мое тело рассеяло это заблуждение. Боль, раньше не особо мешавшая, все усиливалась. Я терпел. Сильно сжав зубы — это вроде помогало — я продолжал бег, сосредоточившись лишь на том, чтобы не упасть. Но долго так длиться не могло, я не удержался на ногах и полетел кувырком. Распластавшись по земле, впервые набрал воздух в легкие, харкнув влажным светящимся комком, и заорал — истошно и бесполезно.

Боль все нарастала. Я уже не кричал — жалобно скулил. Наконец она превысила все мыслимые пределы, и я отключился...

Пришел в себя я внезапно. Неземное наслаждение, бодрость, когда каждая клеточка, кажется, заряжена под завязку и хочется двигаться, прыгать, бегать, рассекая воздух, делать, неважно что — лишь бы истратить излишек энергии, стремящейся разорвать тело на кусочки... Это чувство словно включило какой-то невидимый тумблер, и я вдруг обнаружил себя стоящим в редком кустарнике. Было достаточно светло, но почему-то никаких признаков зари я не видел. Я был гол и с головы до ног вымазан какой-то светящейся дрянью. На губах чувствовался солоноватый вкус, но выбитых зубов или каких-то еще ран во рту не обнаружилось. Тело тоже вроде выглядело неповрежденным. Удивленно оглядевшись по сторонам, я увидел валяющиеся посреди измочаленных кустов тушки каких-то двулапых крокодилов, светящейся кровью которых я и был вымазан. Хотя, судя по состоянию зверушек, смерть они приняли не от меня, а от помеси бешеной гориллы с бульдозером.

Я встряхнулся, как будто этим можно было выкинуть из головы картинку гориллобульдозера, и переключился на более важные размышления. Например, куда меня занесло, где Изверг и разбойники, и почему в пределах досягаемости нет даже следа одежды? Еще не давала покоя мысль, что я должен, обязательно должен вспомнить что-то важное. Что-то, относящееся к моему пребыванию в этом мире, что мне никак нельзя было забывать. Я сосредоточился, перебирая в памяти все события, произошедшие с момента последнего появления в Коридоре — проткнувший меня светящимся клинком двойник, маг с дефектом речи, неспешный путь на вредном гнедом мерине, встреча с разбойниками. И тут разум наконец-то уцепился за хвост ускользающих воспоминаний, и на меня нахлынуло...

...От первой стрелы мне удалось уклониться, пролетев совсем близко, она, судя по ржанию, попала в Изверга. Каким-то не участвующим в сражении краем сознания я огорчился — вырисовывалась перспектива остаться вообще без транспорта. Бандит, похоже, был умелым лучником — он пускал стрелы со скоростью пулемета. От следующего "подарка" я почти увернулся — чуть толкнуло назад, левый бок обожгло, но стрела проскочила вскользь, больше пострадала одежда. До цели мне оставалось всего несколько шагов. Лучник тем временем выдернул из земли последнюю из воткнутых перед ним стрел, медленно — как казалось мне — натянул тетиву, чуть подождал и саданул почти в упор... Голову резко дернуло назад, я еще успел почувствовать, как что-то теплое потекло по левой щеке из глазницы, и погрузился в уже знакомую темноту...

...Тяжело. Что-то давит со всех сторон — не пошевелиться, больно впивается в бока. Горит плечо, гудит голова, тело зудит и ломит, внутренности словно вывернуты наизнанку и запихнуты как попало обратно... Кто я?.. Где я?..

...Утоптанная земля, из которой пробивались редкие упрямые травинки, в нескольких местах была испачкана чем-то слабо светящимся. Кровь, — наконец-то дошло до меня, — так светится кровь этих людей. Интересно, а у меня — так же?..

...Боль все нарастала. Я уже не кричал — скулил. Наконец она превысила все мыслимые пределы, и сознание отключилось. Мое "Я" оказалось отодвинуто в сторону. Жалобное хныканье затихло, и глаза открыл ОН. ОН был зол и голоден. Беспокойство и неудовольствие пронизывали все тело, заставляя настороженно и чутко оглядываться по сторонам и ловить каждый звук в поисках ответа на извечный вопрос — где? Где то, что заставит судорожно оскалиться в гримасе блаженства, кровью и жизнью своей наполнит смыслом ЕГО существование? Добыча. Жертва. Наслаждение.

ОН поднялся одним плавным движением. С высоты ЕГО роста четко проглядывала редкая цепочка слабо светящихся пятен, словно бусины ожерелья нанизанных на вереницу ясно различимых следов. Кровь. Жизнь. Удовольствие. Найти. Догнать. Быстрее. Вперед.

Лишенному контроля над телом, моему сознанию оставалось лишь наблюдать. Это было совсем непохоже на то, как перехватывал контроль над телом волшебник, а скорее напоминало игру в виртуальном шлеме, когда героем управляешь не ты. Не было никакого сопротивления подчиняющегося чужим приказам тела, команды проваливались в пустоту. Сознание словно зависло в черном вакууме зрительного зала, где на экране крутили кино моей жизни. И режиссером фильма был не я, а ОН...

ОН мчался бесшумно, словно обгоняя мягкие хлопки ступней о землю. Тень среди теней. Течение в воде. Ветер в воздухе. Следы тянули за собой, сияющие пятна крови сверкали умопомрачительными драгоценностями.

Опушка смешанного леса выросла черным облаком, заслонившись редкими зарослями кустов, словно потрепанной передовой линией войска. Путь добычи лежал туда, и ОН последовал за ней. Внезапно ночные шорохи рассекло громкое ворчание, тихое шелестение тел по влажной прошлогодней листве отозвалось у НЕГО взрывам радости — здесь! Сейчас! Приглядевшись, ОН заметил на земле с десяток контуров, чуть более темных, чем окружающие сумерки и светящихся странным черным светом. Взвившись живым снарядом, ОН пятками приземлился на голову ближайшего создания. Что-то хрустнуло, под ногами чавкнуло, и ОН вздрогнул и утробно зарычал от охватившего ЕГО блаженства. Одна из теней метнулась в его сторону, прыжок — ОН перехватил ее в полете, уцепившись за челюсти. Резко развел руки в стороны, с хрустом разрывая плоть, выпуская из темного плена тела яркое пламя крови. Да! Еще! Уже два силуэта, подпрыгнув, нацелились на ноги — ОН отодвинулся в сторону, и один пролетел мимо, с шумом обламывая ветви кустов. Второй все-таки ухитрился впиться в ногу, но ЕГО палец с треском проломил крепкое прозрачное веко. С хлюпаньем вытек глаз, конвульсивно дернувшись, зверь расслабил челюсти, а ОН зарычал от накатившего наслаждения. Остальные тени бросились одновременно, и по кустам покатился бешеный клубок схватки...

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день... Ну точь-в-точь поднятый мертвец из ужастика. Главный отрицательный герой, блин... От осознания, чем я стал, я даже дышать забыл, и простоял, удивленный воспоминаниями, несколько минут, пока не ощутил призрак знакомой по воспоминаниям боли в легких. Пока лишь призрак. Глубоко вдохнув, я ощутил, что неприятные ощущения исчезли, и мысленно добавил еще один пункт в длинный перечень ненормальностей. Доберусь в какое-нибудь спокойное место — обмозгую как следует, но даже на первый взгляд картинка вырисовывается уж больно неприглядная...

Без разницы, живой я или мертвый, но двигать куда-то надо. Во время помутнения мозгов после оживления меня занесло далеко от дороги, поэтому я решил продолжить поиски ограбивших меня мужиков. "Думаю, они будут рады вернуть вещи и коня их законному владельцу. И дорогу покажут. С бо-о-ольшим удовольствием..." — ехидно подумал я.

Схватка прошлась по кустам стадом бешеных слонопотамов, обильно забрызгав все вокруг светящейся жидкостью, однако чем черт не шутит — и я начал разматывать из разоренных кустов спираль поиска. След нашелся неожиданно, огонек светился на ветке у едва заметной тропинки. Узкая стежка не позволяла человеку развернуться, и раненый снова начал оставлять кровавый след. Я без труда перешел на бег. Странно, но тело подчинялось мне безо всяких усилий, не приходилось, как в начале этой сумасшедшей ночи, постоянно контролировать себя. Я прибавил скорость, легко уклоняясь от летящих навстречу ветвей. Впрочем, удавалось это не всегда, но ударов и царапин не чувствовалось.

Над головой загрохотал гром. Потом еще раз, хотя вспышек молний я не заметил. Я приостановился, удивленно оглядываясь — к ночи тучи рассеялись, и никакой грозой и не пахло. Клочья неба, видимые снизу, были безоблачными. Вдруг яркие звезды в одном из них пересекла тень, и удар повалил меня на землю. Грудь и горло обожгла боль, тело придавила удовлетворенно урчащая туша. Жесткий язык теркой прошелся по груди, слизывая кровь. Зверь открыл пасть, и снова раздались так удивившие меня звуки грома, перешедшие в негромкий рокот. Язык снова прошелся наждаком по телу, теперь уже по разорванному горлу. В следующее мгновение довольное мурлыкание сменилось негодующим воплем — казалось бы уже мертвая добыча вдруг вцепилась охотнику в язык и глотку!

Уцепившись правой рукой за язык зверя, левой я отпихиваю от себя морду твари. Шероховатость кошачьего языка играет мне на руку, но левая ладонь постепенно соскальзывает. Внезапно небо перед моими глазами сменяется заляпанной светящейся кровью почвой — киска переворачивается на спину и, удерживая меня передними лапами, от души проходится по телу выпущенными когтями задних. Снова вспышка боли, я уже не могу терпеть, сознание гаснет, и руки начинают разжиматься...

Но хищник не успевает воспользоваться преимуществом — на смену моему угасающему сознанию приходит ОН... Боль... Ничего, это не надолго — совсем рядом сияет черным светом добыча. В руке какая-то мокрая шершавая тряпка — прочь ее! Пальцы, обретая каменную твердость, вонзаются в зверя, рывок — и жалобный визг оглашает окрестности. В лицо брызжет теплая светящаяся влага. Но долгожданного наслаждения все нет, жертва отказывается умирать быстро, сучит лапами, разбрасывая вокруг светящиеся комки, подхлестывая болью, как бичом. Зверь перекатывается, земля и небо перед глазами сливаются в бесконечном хороводе. Руки впиваются в горло зверя, пальцы сжимаются, отодвигая от себя щелкающую в бессильной ярости пасть...

Я снова следил за поединком словно через стеклянную стену. Волны боли разбивались об нее, до меня доходила едва ли сотая часть, но и этого было много. А потом, когда зверь, наконец, издох, и ОН, содрогаясь в конвульсиях наслаждения, позволил моему сознанию вновь завладеть телом, я наблюдал, как восстанавливается плоть. Отвратительное зрелище, раньше меня точно вывернуло бы наизнанку, а сейчас я лишь нетерпеливо ждал, когда соединяться разорванные связки, срастутся изодранные мышцы, и можно будет встать на ноги.

Стеклянная стена, впрочем, никуда не делась, и все ощущения доходили до меня ослабленными, словно пробиваясь через невидимый фильтр. То ли это сказался расход энергии на восстановление организма, то ли так и должно быть...

Меня здорово шатало, когда, наконец, я спихнул с тела тушу хищника — и куда только подевалась подвластная ЕМУ сила — и выполнил сложный процесс приведения себя в вертикальное положение. Кое-как сориентировавшись, я побрел в сторону очередного светящегося пятна, надеясь, что все-таки приближаюсь к логову здешних "романтиков с большой дороги"...

До лагеря разбойников я добрел только к рассвету. Точнее, к той странной предрассветной поре, когда восход вот-вот начнет заливать небо своим заревом, а ночь кажется темнее всего. Небольшой костерок, разложенный в центре поляны, бросал отблески на сваленную вокруг него кучу барахла. Лучник, так удачно попавший мне в глаз, сидел, ссутулившись, и пялился в огонь. Время от времени он бурчал что-то себе под нос и подкидывая мелкие веточки в пламя, освещавшее его унылую рожу. Второй грабитель — раненый в плечо стрелок, больше некому — привалился к вороху пожиток и вещал что-то товарищу, периодически прихлебывая из бурдючка. При каждом неловком движении он, охая, прижимал руку с зажатой в ней емкостью к раненому плечу и неуклюже ерзал, пытаясь устроится поудобнее. Невдалеке изредка всхрапывал и перебирал копытами Изверг.

Я сидел за удачно растущим на границе леса кустом и продумывал план действий. Тело болело и плохо слушалось, в глубине сознания настойчиво толкалось желание кого-нибудь убить, но в остальном голова вроде была ясной. Собравшись, я призвал рассудок к порядку, и мозги защелкали тактическим компьютером. Задача: необходимо вернуть обратно вещи и получить хоть какую-то информацию о месте, в которое меня занесло. Имеем: голого, предположительно неубиваемого зомби с одной стороны, и двух разбойников, один из которых ранен и здорово набрался — с другой. Как относятся местные жители к ожившим мертвецам — неизвестно. Каких-либо охранительных кругов или амулетов от нежити не заметно. План действий: выйти и открыто поковылять к костру, как только на меня обратят внимание — нагло потребовать назад свое барахло. Бандиты или кинутся в драку или драпанут, желание добровольно отдавать мертвяку вещи, за которые заплачено жизнями двух человек, навряд ли у них появится. Цель: раненый и пьяный грабитель. Здорового разбойника, если он будет сопротивляться, придется убивать, если наладится удирать — пусть бежит. Во время драки сознание постараться не терять, потому что иначе вместо информации рискую получить два изуродованных трупа.

Решено. Я встал, не обращая внимания на шум, прошел сквозь куст на поляну, и, нарочито шаркая, отправился к костру. Надеюсь, ничего против таких, как я, у этой компании нет. Да и если есть, все равно ничего не меняется. У меня просто нет времени на разведку и окольные ходы.

Первым внимание на подозрительные звуки обратил пялившийся в огонь. Вскинув голову, он вгляделся в ночь. Не дожидаясь, пока его глаза привыкнут к темноте, я сделал еще шаг, попав в слабые дальние отблески пламени.

— ...Еще и умрун, — констатировал здоровый разбойник. Не особо торопясь, он потянулся к сапогу, вытащил из-за голенища приличного размера нож и, плавно поднявшись на ноги, двинулся ко мне, аккуратно обходя костер. — Надо было еще там голову отрезать.

— Верните мои вещи, уроды, — голосовые связки восстановились не полностью, и вместо твердого приказного тона у меня вышел полухрип-полушипение.

— Умрунчи-ик... — раненый разбойник уже наклюкался в зюзю. Даже подложенные под спину вещи не удерживали его обмякшее тело прямо, он скособочился, опираясь на здоровую руку. — Ща тебя Тавор разделает... Своим ножичком... Знатный у Тавора ножиче-ик...

— Спасибо, что предупредил, — я надвигался на Тавора, внимательно следя за пресловутым "ножичком". Кто знает, вдруг это — мощнейший инструмент для уничтожения таких, как я? Горло прочистилось, и мой голос стал почти таким, как и при жизни. — Зря ты, Тавор, тогда в драку полез. Я бы жил, да и ты бы не умер...

Бандит, осторожно приближавшийся ко мне, перекидывая нож из руки в руку, вдруг распрямился освобожденной пружиной, в один прыжок оказался около меня и с хэканьем воткнул нож в левое подреберье. Меня как будто нанизали на раскаленный вертел, даже почудилось шипение поджариваемой плоти. В глазах потемнело, внутри зашевелился, нарождаясь, торжествующий рык... Удержавшись на самом краю — спасибо стеклянной стене — я все-таки ухитрился не потерять контроль над телом и, ухватив левой рукой Тавора за горло, нажал на выступающий бугор кадыка. Разбойник дернулся, и я, легко сбив его ладонь с рукояти ножа, вытащил из себя треклятую железяку. Боль не исчезла, но сделалась гораздо терпимее, не так сильно мешая сдерживать все нарастающее желание — убивать...

Ощущения от последовавшего удара в пах кажутся легким поглаживанием по сравнению с пережитым до этого. Тавор не сдается — наверное, слабо я на горло надавил. Как могу, усиливаю нажатие. Одновременно с размаху втыкаю в нож в проем распахнутой кожаной куртки-доспеха — так же, как он мне несколько мгновений назад. Бандит хрипит, обмякает, наваливаясь на меня, из-под одежды брызгают сверкающие горячие струйки. С чавканьем выдергиваю нож, перехватываю и загоняю в левый глаз умирающего — как он ту, последнюю стрелу. Теперь конвульсии охватывают нас обоих. Его — агония, меня — наслаждение, описать которое словами просто невозможно...

Волна схлынула, оставив ощущение невиданной бодрости и гложущую тоску. Мать моя женщина, каким же монстром я стал...

Разжимаю судорожно стиснутую левую руку, и тело Тавора оседает на землю. До затуманенных мозгов раненого разбойника только сейчас доходит, что, собственно, произошло. Он что-то бессвязно шепчет, порывается то ли встать, то ли, пятясь, отползти куда-то, бултыхается в разворошенной куче вещей. Глаза его округляются, лицо синеет, рот бесполезно глотает воздух, как у выброшенной на песок рыбы, а здоровая рука, бросив хлюпнувший бурдюк, впивается в левую половину груди. Когда я подскакиваю к нему, бандит, дернувшись, замирает. Дыхания нет, сердце не бьется. Я оседаю на землю, даже не зная, плакать мне или смеяться. Странное оцепенение охватывает меня...

Керрил нещадно гнал крыльника. Скорость выбивала слезы из глаз, хлопали, полоща завязками в воздухе, полы плаща. Нужно успеть добраться до людей до того, как демон начнет убивать. И даже тогда без смертей не обойдется — только по цепочке трупов можно добраться до этого эльфийского исчадия — Трехглазого. Живого мертвеца, который не умеет существовать, не убивая...

Глава 3

В прострации я пробыл недолго. Когда действительность сумела достучаться до затуманенного разума, рассвет все еще не наступил. Я усмехнулся — до меня дошла ирония ситуации: как и Тавор некоторое время назад, я сидел, сгорбившись у костра, бессмысленно глядя в огонь.

Я поднялся — с тихим шорохом на землю упали облетевшие с меня чешуйки свернувшейся крови — и тщательно обыскал трупы. После этого, лишившись части вещей, которые могли мне еще пригодиться, оба мертвеца упокоились под кустами за краем поляны. Предварительно пришлось отчекрыжить обоим головы — так, на всякий случай. Мои ночные приключения отучили меня и от боязни крови, и от брезгливости, теперь я смотрел на дело рук своих совершенно спокойно и даже с каким-то отстраненным любопытством.

Долго вертел, внимательно рассматривая, нож, который воткнул в меня Тавор. Оружие это с покрытым удивительной красоты растительным орнаментом лезвием и грубой деревянной рукоятью, явно приделанной много позже, действительно оказалось непростым. Даже обычная царапина, нанесенная им, была намного болезненней такой же, но от ножа оставшегося безымянным разбойника или от вернувшегося ко мне кинжала. Скорее всего, "умруна" — зомби? — клинок Тавора действительно упокоил бы. Кроме того, меня заинтересовал сплав, пошедший на этот нож — похожий по виду на серебро, твердый и упругий, как сталь, но более легкий. Несколько мелких монеток из того же материала нашлись зашитыми в подкладке курки Тавора вместе с небольшим запасом золота, тогда как серебряные и медные монеты спрятаны не были, что явно говорило о высокой стоимости этого металла. Содержимое моего кошелька осталось почему-то нетронутым, как, впрочем, и то, что я самостоятельно упрятал в пояс во время путешествия.

Вообще разбойники показались мне какими-то странными. По моим представлениям об этом занятии, вещей им явно не хватало. Горка барахла, которую разворошила жертва сердечного приступа, почти вся состояла из моего скарба. Прямо спартанцы какие-то. Но во всех моих вещах почему-то аккуратно порылись и уложили, как было. Однако я пока выкинул это из головы — мало ли как принято у здешних грабителей, да и так достаточно фактов, над которыми стоило поразмыслить. И я предавался размышлениям, закапывая трупы, собирая вещи и седлая на удивление присмиревшего Изверга. От этих бандюг была только одна польза — они, умевшие обращаться с лошадьми, привели копыто животины в порядок, да еще залепили глубокую царапину от стрелы на крупе какой-то зеленой жвачкой...

Итак, меня вытаскивает из моего мира некий колдун с навязчивой идеей вызвать демона. Вытаскивает, цепляет на поводок и отправляет за каким-то необходимым ему артефактом. После этого некоторое время просто наблюдает за моими потугами, а затем втягивает меня в драку с местными разбойниками и снимает контроль на самом интересном месте. Причем после этого ни разу не пытается поинтересоваться, как же идут дела у его подопечного. Вариантов два — либо он подстроил это специально, чтобы проявились мои "демонические" способности, и, увидев мою смерть, пошел вызывать нового мальчика на побегушках, либо с ним произошло нечто, отвлекшее его от наблюдения. Причем отвлекшее настолько, что я не только не чувствую его присутствия, но даже не ощущаю связи с ним, образовавшейся во время ритуала вживления в меня магического булыжника. Я склонялся ко второму варианту и мстительно надеялся, что он доигрался до чего-то со смертельным исходом...

Кроме того, у меня из головы не шел Коридор. Столько раз умирать... Как оказалось, после этого настоящая смерть становится чем-то совершенно обыденным. Хотя не пройди я такой "тренировки", навряд ли мне удалось остаться в своем уме. Вкупе с исчезновением колдуна напрашивался вывод о существовании еще одного игрока. Игрока, вклинившегося в работу вызывавшего демона мага и подсунувшего ему меня. Тогда, если мои размышления верны, то он должен как-то связаться со мной — ведь не просто так проделана вся эта работа. Хотя наилучшим вариантом было бы, чтоб никакие маги, боги или демоны этого мира мной больше не интересовались, а уж как выбраться из этой сумасшедшей ситуации, я и сам разберусь...

Рассвет я проворонил, занятый сборами и размышлениями. Незаметно для меня странные светлые сумерки ночного зрения сменились обычным полумраком, потом откуда ни возьмись, появились тени, и только тогда до меня дошло, что наступило утро этой казавшейся бесконечной ночи.

Вопроса куда двигаться для меня не существовало: еще во время сидения в кустах и наблюдения за разбойниками я обнаружил, что при некотором напряжении мозгов могу вспомнить дорогу к месту драки с бандитами вплоть до малейших деталей. По-видимому, торчащий у меня во лбу кристалл был достаточно универсальной штукой. Оживление с одной стороны, и внешний контроль плюс монстроподобный сосед по сознанию — с другой. И еще боль. Со временем она понемногу усиливалась, и это значило, что мне необходимо убивать, чтобы не выпустить ЕГО. Похоже, что перед выходом в люди мне придется заново знакомиться с самим собой...

Сунув свои относительно чистые тряпки дополнительным грузом Извергу, я надел заскорузлые, но более пригодные в качестве доспехов разбойничьи обноски. Когда привел себя в порядок, уцепил животину за узду и потащил по запомнившемуся мне пути к роднику в овраге. Помня о своем ночном знакомстве с местной фауной, я держал руку на поясе рядом с ножом, а сам внимательно вглядывался и вслушивался, вертя головой, казалось, на все триста шестьдесят градусов. Но то ли здешний лес был опасен только ночью, то ли мне просто везло, но ни на меня, ни на Изверга никто так и не позарился.

Добравшись до ручейка, я долго и с наслаждением отмывался. Потом тщательно выстирал всю одежду. Кожаное "наследство" разбойников с остервенением отскреб ножом, освободив наряд от напластований грязи, пота и засохшей крови. Разложил все сушиться на поросшем травой солнечном склоне и растянулся рядом. Предстоял небольшой поход обратно к месту моей последней ночевки. Судя по всему, моему самому ценному имуществу — Извергу — там не грозила участь стать пропитанием для какого-нибудь хищника, а мне крайне необходимо было место и время для того, чтобы без помех изучить себя.

Керрил метался по комнате, с трудом сдерживая раздражение. Хотелось шваркнуть об стену стоящий на столике глиняный кувшин или запустить огненным шаром в мерзко орущего под окном кота — все, что угодно, лишь бы действие, лишь бы не это пустое ожидание...

За эти пять дней он успел сделаться своим для деревенских сплетников — скучающий наемник, ожидающий встречи с товарищами для сопровождения небольшого каравана. Утренние упражнения с мечом, ножом и луком, купание в ледяной воде не прогревшейся еще речки (шрамы на поджаром, мускулистом теле разглядывали из кустов не только вездесущие деревенские мальчишки, но и несколько краснеющих и жеманно хихикающих в его присутствии деревенских красавиц). Помощь по хозяйству трактирщику и, по совместительству, хозяину постоялого двора, скостившая плату за постой. Короткие полеты на крыльнике — чтоб жиром не заплыл и летать не разучился. Уважительные беседы со знающими все местные новости стариками (эх, раньше и трава была зеленее, и вода мокрее, и молодежь скромнее). Вечерние "посиделки" в трактире, заканчивающиеся иногда мордобоем, иногда в объятиях симпатичной сироты-разносчицы, а иногда и тем и другим. Разговоры с Наставником — короткие и неутешительные. И постоянное, выматывающее ожидание — вот, сейчас... Кто-нибудь исчезнет, или найдут мертвым кого, и появится на единственной деревенской улице он — Трехглазый, оживший мертвец с душой демона... Непонятно, куда подевалось это эльфийское отродье. Оно давно уже должно было подняться и, влекомое неутолимой жаждой, идти туда, где много живой крови — к людям, как тысячи лет назад, во времена до Исхода. И ведь даже приметы, которые назвал на допросе маг, не помогут. Черный камень во лбу — один в один знак владетеля, принятый в восточных аллодах. А если его спрятать под шапку или повязку, так вообще от обычного человека не отличишь, пока не станет слишком поздно. Гадство.

Завтра придется оставить эту деревню. Если и этой ночью ничего не произойдет, значит, демон справился с желанием убивать. Тогда — облететь окрестности, где-то же он должен проявить себя. А если он еще и ухитрился подчинить себе кристалл... Нет, об этом лучше пока вообще не думать...

С неделю я просидел на месте своей последней стоянки. "Познай себя", говорили древние и обещали в этом случае кучу всяческих благ. Вот я и познавал по мере сил. Результаты на первый взгляд впечатляли. Теперь я мог обходиться без пищи, воды и воздуха, забыл, что такое усталость, но тело мое постепенно гнило, теряя в быстроте и точности движений, и причиняя сильную боль. И чем дальше, тем сильнее ворочался, пытаясь проснуться, ОН. Чтобы повернуть все вспять, мне требовалось всего-навсего убить живое существо. Чем больше была жертва, тем дальше откладывалась пытка разложением. То же "нечто", поглощаемое мной, когда я кого-то убивал, расходовалось и на лечение ран.

"Всего-навсего убить живое существо"! Это для городского-то жителя, который чуть ли не до подросткового возраста думал, что мясо производится в магазинах!.. Брезгливость, рефлексии и прочие нравственные терзания исчезли еще после первой моей ночи в качестве мертвяка, но чтобы убить, это самое "существо" требовалось еще и поймать...

Хотя возможность есть, пить и дышать я не потерял. Наоборот, воздух, вода и пища позволяли мне дольше продержаться, не убивая, хотя ни голода ни жажды я не чувствовал. Если я не забывал есть и дышать, а также не особо истязал себя исследованиями, то одной крупной лесной крысы хватало, чтобы пару дней сохранять нормальный внешний вид. Боль я мог терпеть и дольше, но вряд ли шатающийся полуразложившийся мертвяк придется ко двору в здешнем обществе. Еще кое в чем я даже в "нормальном" виде отличался от "обычных" людей. Прежде всего, гораздо медленнее росли волосы, что меня, кстати, сильно обрадовало: бритье кинжалом, еле разбирая свои черты в матовой пластинке металлического "зеркала", удовольствия не доставляло, а жуткая чесотка отвадила от попыток отпустить бороду. Моя теперешняя температура была явно ниже привычных "тридцати шести и шести" — Изверг воспринимался гораздо более горячим. И, кроме того, мое сердце не билось. Я не знал, что теперь разносило по тканям кислород, питательные вещества и что еще там нужно, но это явно была не кровь. Она лишь пропитывала тело, как губку, слабо выступая на краях стягивающихся ран, а чтобы она полилась, нужно было повредить меня достаточно серьезно. Я научился возвращать своему телу нормальную температуру, имитировать сердцебиение и пульс, но ничего, кроме большей достоверности облика и лишнего расхода энергии, это не давало.

В общем, не стал я ни Суперменом, ни зловещим носферату. Сил у меня не прибавилось, разве что выносливость появилась в буквальном смысле нечеловеческая. Навыков колдовства или владения холодным оружием тоже не возникло. Похоже, единственным приобретением такого рода, был ОН — безымянный полуразумный маньяк, дремлющий внутри моего сознания и вырывающийся наружу, когда я уже не мог сдерживать боль. Да и то, выгода от такого "соседства" была более чем сомнительной. Поэтому все время, проведенное вблизи зарастающей бурьяном дороги, я пытался хоть как-то освоить доставшиеся мне железки.

Научиться фехтовать, не имея не то что наставника, а даже каких-нибудь завалящих пособий из цикла "боевые искусства за 21 день" — абсолютно нереально. Потому я примерился к имеющимся у меня клинкам, просто добиваясь надежного хвата, привыкая к рукоятям и весу оружия. Затем, осознав, что начинаю выпендриваться сам перед собой, долго учился их метать, прерываясь временами на исследования своего многострадального организма. Заодно затупил три унаследованных у разбойников простых ножа и доставшийся от мага кинжал. Попытки наточить хотя бы один нож успехом не увенчались, похоже, я только загубил режущую кромку, поэтому остальное оружие благоразумно решил пока не трогать. Хорошо еще, что клинок Тавора в заточке совершенно не нуждался. Не знаю, из чего его сделали, но он без малейших последствий оставлял глубокие зарубки на лезвии пожертвованного для опытов разбойничьего ножа.

Когда тупить оружие о рядом стоящие деревья надоело, я взялся за лук. И вот тут меня ожидал интересный сюрприз. Успехи в стрельбе из лука даже изначально были более впечатляющие. Возможно, из-за того, что я не сбивал прицел дыханием и мелкими случайными движениями, так характерными для любого живого существа, не умеющего застывать действительно неподвижно. Но самое главное открытие ждало меня дальше. Долго концентрируясь перед выстрелом, мне удавалось входить в состояние, так удивившее меня во время первой схватки с разбойниками. Все вокруг резко замедлялось, а моя голова словно превращалась в баллистический вычислитель, рассчитывающий параметры выстрела. Скорость тоже поражала, удавалось подтвердить легенды о лучниках, выпускающих по нескольку стрел, пока первая летела в цель, и попадающих одной в другую. Вот только практической пользы от такого робингудства я не видел — ну представьте себе стрелка, которому в лучшем случае нужно минуты три, чтобы прицелиться. А расход энергии был таков, что после выхода из "замедления" меня буквально скручивало от боли, а тело на глазах начинало гнить...

Во время обучения стрельбе выяснилась еще одна интересная особенность. "Подзаряжаться" я мог, только убивая жертву собственными руками. Ловушки и стрелы давали только бесполезный трупик очередной зверюшки. Пришлось соорудить клетку и отлавливать живность силками и прочими не смертельными западнями — процесс в моем исполнении тот еще...

Прошла неделя. Я узнал о себе все, что мог, упражнениями измочалил кору всех деревьев в округе, а дичь перестала попадаться в мои ловушки. Пора было посмотреть правде в глаза — я трусил. Боялся, что, не зная ни обычаев, ни устройства этого мира, допущу какой-нибудь глупый прокол, и... Осинового кола в грудь я не страшился, но сильно сомневался, что удастся выжить в огне или, например, с отрубленной головой. С другой стороны, сидеть до бесконечности в лесу — не выход, да и хотелось все-таки узнать, кому и для чего я настолько сильно понадобился, что мной заменили вызываемого магом демона. Еще не давало покоя то полученное когда-то, как казалось, давным-давно задание найти "Книгу Вопросов и Ответов". Кто знает, может, в ней найдутся ответы и на мои вопросы. Например, как вернуться обратно домой, ведь теперь я снова полностью владею своим телом. Или как избавиться от агрессивного "второго я". Или хотя бы как заставить плоть не разлагаться без дозы "жизненной энергии", словно у вампира из дешевого ужастика... Поэтому я собрался и уже в который раз неспешно потрюхал по дороге. В прицепленной к седлу самодельной клетке шебуршились две лесные крысы, так что за свой облик я не опасался...

Ночь в очередной раз сменилась серой мглой предрассветных сумерек. Сегодня все решится. Или я продолжу свой путь среди людей, пусть даже скрывая кое-какие свои неприятные особенности, или... Что будет, если план "внедрения" в здешнее общество провалится, я предпочитал не думать. В любом случае придется действовать по обстоятельствам. Все будет зависеть от терпимости и кровожадности местных обитателей, а также от того, смогут ли они меня догнать.

Сейчас я здорово завидовал книжным героям, перенесенным в другие миры. Почти все они либо еще во время перехода получали знания о месте, в которое их занесло, либо сразу же встречали кого-то, кто мог послужить учителем или проводником. В крайнем случае, до перемещения они занимались чем-то, что позволяло им так или иначе влиться в общество нового мира. Мне, похоже, не досталось почти ничего. Да, я знал язык и приблизительный технологический уровень этого места, но не более. Я не имел никакого понятия о политической обстановке, общественном строе, да чего там говорить, я не знал даже, как люди моего уровня здесь покупают еду и комнату на ночь. То ли с выносящим дверь пинком и грозным рыком "Жрать давай, паскуда!", то ли с мягким "Любезнейший, а не соизволите ли вы..." Читал я и про такие случаи, но начинать изучение местного общество с самых низов — нищим бродягой или даже рабом, как герои тех книг — мне что-то не хотелось. Вот поэтому я и тащился сейчас по тропинке, ведущей к небольшой огороженной частоколом деревеньке. Весь измазанный засохшей кровью, еле сидящий в седле, я надеялся, что произвожу достаточно жалкое впечатление. Потому что эта публика, я уверен, встретит бездарного актера не тухлыми яйцами, а дубьем.

Сегодня мне предстояло стать обеспамятевшей жертвой нападения. Со стукнутого по башке спрос небольшой, так что мое невежество будет только на руку. А там — глядишь, и удастся влиться в местную жизнь. Конечно, лучше было бы сначала понаблюдать некоторое время за деревней со стороны, вот только свои возможности как разведчика я оценивал на "два с минусом". Так что уж лучше самому свалиться местным, как снег на голову, чем быть застуканным ими же в каких-нибудь кустах.

Изверг медленно перебирал копытами, приближаясь к ограде. Судя по тому, что я увидел сквозь полуопущенные веки, частокол строился не для охраны от людей, а для того, чтобы к жилью не подбиралось безмозглое зверье или еще какая пакость вроде пресловутого умруна. Я не заметил ни сторожевых вышек, ни охраны у ворот или еще чего-то в этом духе. Тишина. Сонное царство. Только гавкнул для порядка какой-то барбос невдалеке за оградой — наверное, услышал топотанье моего транспортного средства. По-видимому, я появился слишком рано. Не беда, мне все равно где ждать, пока проснется народ — в лесу или валяясь перед воротами.

Я расслабился и мешком плюхнулся на землю. Больно, но терпимо. Мне пришлось заранее разрезать уздечку и намотать повод на руку, так что вредная скотина лишилась последних шансов удрать и избавиться от моего общества. Мерину оставалось только стоять рядом и возмущенно пофыркивать. Я же неподвижно лежал рядом с одной из створок и ждал. Теперь это для меня не было трудностью.

Прошло еще немного времени. Посветлело, начала раздаваться немузыкальная петушиная перекличка, залаяли собаки, доказывая верное несение службы вылезающим из домов хозяевам. Деревня наполнялась шумом, словно выходящий на рабочие обороты двигатель.

Наконец звуки добрались и до меня. Заскрежетал по скобам засов, заскрипели раскрываемые створки. Топот выбирающегося на волю стада заглушил чей-то громкий крик...

Я лежал на лавке и, надеюсь, достаточно достоверно изображал бессознательное тело. Меня уже успели ощупать, убедившись в отсутствии переломов, аккуратно избавить от одежды и сейчас целеустремленно искали хоть одну рану. Конечно, было бы не плохо придать ситуации большую достоверность, но вот мой организм идею нанесения самому себе увечий явно не поддерживал, сразу же пытаясь залечить повреждения. Хорошо еще, что поднять температуру до нормальной и имитировать сердцебиение получалось без особого труда.

Обследование затягивалось. Местный лекарь отсутствовал, а его ученик — рыжий парень лет шестнадцати-семнадцати с хитрой физиономией, напоминающей о плутовке из народных сказок — только чесал в затылке, в одиночестве рассматривая мое "бессознательное" тело. Хотя в основном внимание его привлекал намертво зажатый в левой руке тщательно извазюканный в грязи и саже нож Тавора. Моя страховка на случай, если дела пойдут совсем уж худо. Конечно клинок уж больно приметный, но ничего другого взять с собой у меня не получалось, только его, да еще лук со стрелами приторочил к седлу; они вместе с тощей седельной сумкой валялись сейчас в сенях. Тащить с собой меч или топор не хотелось, так что покрытый цветочным орнаментом нож оставался единственным вариантом. Жаль, скрыть его особенности грязью мне не слишком удалось — смывая запекшуюся кровь, парень случайно провел мокрой тряпкой по лезвию, а потом, заинтересовавшись, полностью очистил клинок. Узор на металле вызвал интерес, у меня даже попытались разжать пальцы, стиснувшие рукоять, но безуспешно.

Не найдя не одной раны, врачеватель-недоучка о чем-то задумался. Я слышал, как он ходил по комнате туда-обратно, поскрипывая половицами. Следить взглядом через узкую щелочку приоткрытых век, как раньше, у меня не получалось — этот лис, не знаю, случайно или намеренно, повернул меня лицом к стене.

Шаги парня замедлились, а затем вообще прекратились. Теперь он стоял совсем близко. "Пора возвращаться в сознание", — подумал я.

Я, конечно, ожидал всякого, но только не такого... Не успел я застонать и открыть глаза, "приходя в себя" и поворачиваясь к лекарю, как ощутил сильный удар в грудь. Я уже успел сдвинуться на лавке, поэтому шустрый парнишка воткнул нож не туда, куда целился. Хотя — какая разница, моему организму было уже все равно, насколько близко к сердцу находится новое ранение. Главное, что вошедший в меня клинок изготовили из обычного металла, и я мог без особого труда стерпеть боль. Так что пусть лисомордого и ожидал неприятный сюрприз, но, по крайней мере, без смертельного исхода и побоища на полдеревни.

Оставив нож в ране, "врач-убийца" тут же рванулся разжимать мне пальцы, спеша завладеть узорчатым клинком, но отлетел на середину комнаты, получив по зубам. Я метнулся следом, но опоздал: бросив шальной взгляд на торчащую из моей груди рукоять, из-под которой даже кровь не выступила, парень ракетой вылетел из дома. Мне остался только оторвавшийся рукав рубахи, за который я было ухватился, пытаясь задержать поганца. Вопль "Умрун!" заставил горестно скривиться: надежды на нормальный контакт прямо на глазах накрывались нефритовой вазой...

Сельчан я встретил на крыльце дома, вооруженный если не до зубов, то близко к тому. В руках я держал лук с наложенной на тетиву стрелой, еще три были воткнуты передо мной. Рядом со стрелами из земли торчал найденный в доме недлинный меч с полосой уже знакомого мне серебристого металла на лезвии. Завершали арсенал заткнутые за пояс ножи — Тавора и тот, которым сегодня меня пытались убить. Более-менее сносно из всего арсенала я владел только луком, но приближавшейся к калитке в плетне небольшой толпе знать это было совершенно необязательно.

А еще я изо всех сил казался выглядеть живым. Бок мой перетягивала самопальная повязка с расплывшимся на ткани свежим красным пятном, на месте же, куда позарившийся на клинок Тавора лекарь воткнул свой нож, виднелась чистая кожа без следа шрама. Я надеялся, что это добавит сомнений в головы как селян, так и несостоявшемуся убийце. Разодрать рубаху на полосы было нетрудно, гораздо тяжелее далось выдавить из стремительно сходящейся раны достаточно крови и перевязать бок так, чтобы создавалось нужное впечатление. Подготовка была закончена. Оставалось всего ничего: нейтрализовать опасного свидетеля, остановить толпу и выбраться из деревни. Желательно, никого не убив.

— Добивать пришли?! — мой голос остановил людей чуть ли не в шаге от плетня. В принципе, этот заборчик лишь чуть задержит пару десятков вооруженных дубьем и топорами мужчин, но хотя бы даст время выпустить имеющиеся у меня стрелы. Так что они пересекут этот рубеж, только если решить дело миром у меня не получится. — Убийцу, значит, покрываете?!

Вроде бы получилось. Во всяком случае, выражения лиц изменились как у позарившегося на мой нож "лекаря", так и у "группы поддержки". Надеюсь, здешние "умруны" не отличаются по разумности от наших, земных, зомби и разговаривать не умеют.

— Но как же... Ты же... — похоже, мне удалось выбить несостоявшегося убийцу из колеи.

— Хорошо, я вовремя очнулся, — громко продолжил я. — Нож в бок, конечно, тоже больно, но хотя бы жить буду. А ты... Ты же лекарь, как ты мог? — давил я на парня. — На мое оружие позарился?!

— Но ты... Нет! Я докажу!.. — похоже, парня совсем переклинило. Он сорвался с места, перескочил через плетень и помчался ко мне. Толпа качнулась вперед...

— Стоять! — я поднял лук и слегка натянул тетиву. За забором замерли.

Ученик лекаря слепо несся на меня. Я не знал и не собирался узнавать, что он хотел сделать, чтобы доказать свою правоту. Я просто вовремя выбросил вперед ногу. Растяжка у меня никакая, но, чтобы попасть по самому уязвимому месту у мужчины, хватило. Парень взвыл и согнулся, прикрывая ладонями пах. Я сделал полшага назад, отходя на нужную дистанцию, и ударил снова, на этот раз сбоку. Меня развернуло, я чуть не выронил лук, но цель была достигнута — подкованный носок сапога врезался в соблазнительно подставленный рыжий висок. Рукопашным боем я не занимался, поэтому, ударив изо всех сил, я ушиб пальцы на ноге и с трудом восстановил равновесие, но цена меня устраивала — парень всхлипнул и, упав на землю, затих. Я с тревогой прислушался к себе, но знакомого наслаждения не почувствовал, значит, смертельного исхода удалось избежать.

— Стоять! — снова хлестнул я окриком дернувшихся было мужиков. — Я не хочу никого убивать. С этим — не отрывая глаз от толпы, дернул подбородком в сторону лежащего без сознания рыжика — пусть его учитель разбирается. А вы идите по домам. Не ваше это дело.

— Правильно, — поддержал меня уверенный голос откуда-то сбоку. Я чуть скосил глаза, пытаясь периферийным зрением отследить новое действующее лицо. — Идите, я сам с этим разберусь.

Как ни удивительно, но скучковавшиеся за плетнем послушались совета. Толпа разбилась на небольшие группки, которые потянулись в разные стороны, а я смог повернуть голову в сторону неожиданного помощника. Фигура, за которой я раньше следил краем глаза, оказалась мужчиной в выгоревшей серо-коричневой хламиде с едва пробивающимся сквозь слой осевшей на ней пыли желтым пятном на груди. Несмотря на средний возраст и отсутствие в позе усталости, он опирался на длинный посох. Хотя нет, палка была слишком ровной и отполированной руками — скорее всего, она чаще использовалась, как боевой шест. Наконец-то вернувшийся лекарь (а кто это еще мог быть?) в свою очередь оглядел меня сверху донизу и покачал головой:

— Как я и думал... Собери оружие и занеси в дом, мне сейчас понадобится помощь — этого балбеса затаскивать.

Я послушался. Все равно, от меча мне толку никакого, да и стрелы поломаются еще, жалко.

Когда я вышел, мужчина стоял на коленях около тела моего неудавшегося убийцы и осторожно ощупывал его голову.

— Ну и скажи мне, умрун, за что ты убил моего ученика?

Я оторопел. Похоже, мои труды по маскировке пошли прахом. И — вроде рыжий-то еще жив. Почему тогда?..

— Как это убил? — я подошел лишь чуть-чуть ближе, сохраняя на всякий случай дистанцию. — Он же дышит...

Лекарь устало встряхнул руками.

— Ты пробил ему голову. Он действительно дышит, сердце еще бьется, но вряд ли дотянет даже до вечера. И я ничего не могу сделать.

Черт. По-видимому, я перестарался. И ведь не оправдаешься... И не буду.

— Не думаю, что он бы долго прожил с привычкой убивать тех, кого должен лечить.

— Что?.. — мужчина не понимал. Или не верил...

— Ему слишком понравился мой нож, и он решил снять его с моего трупа, — я был максимально холоден. — Но ему не повезло. Не знаю, кто я такой, но ударом в сердце меня не убить.

Лекарь горестно покачал головой.

— Зеллод, Зеллод... — он поднял взгляд на меня. — Забирай свои вещи и уходи.

— А не то?

— Я не могу тебя упокоить и не дам никому пытаться убить тебя. Я не хочу, чтобы твое проклятие передалось кому-то еще. Но ты не воин, тебя можно легко связать, увезти подальше от деревни и оставить. Или, для надежности, утопить в реке или болоте. Так что выбирай...

— Ладно, — сдался я. — Я уйду сам. Только скажи мне, кто же я все-таки такой?

— Умрун. Поднятый мертвец, — ответил лекарь, уходя в дом. Через пару минут он вышел, неся в руках седельную сумку и остатки моей одежды. — Мало кто знает, что кроме обычных безмозглых ходячих мертвяков есть еще клятвенные. Старый ритуал, который позволяет попросить Хранителя дать силу закончить свои дела даже после смерти. Внешне этот мертвяк не отличается от обычных людей, но только если он знает, как правильно притворяться. — Лекарь невежливо швырнул вещи в мою сторону. — Уничтожить такого, как ты, непросто. Раны зарастают, а если тело разрубить на части или сжечь, то душа из него переселится в ближайшего человека...

Я раскрыл было рот, чтобы спросить, кто такой Хранитель, но меня сразу же оборвали.

— Заткнись. Бери вещи и проваливай.

— Где моя лошадь?

— Останется у меня. И скажи спасибо, что так легко отделался. — Мужчина задумался на секунду и усмехнулся. — Захочешь узнать о себе побольше — обратись в любом городе к жрецам Хранителя или Матери Жизни. Если не побоишься, что с тобой сделают то же, что ты — с Зелоддом. Они-то знают и умеют больше деревенского лекаря...

Всю дорогу до ворот я чувствовал на себе тяжелый взгляд.

Взмахи крыльев убаюкивали. Уснуть бы, все равно к седлу пристегнут, но крыльник плохо обучен, и Хранитель знает, куда его занесет. Лихорадочное возбуждение первых дней, когда забыться сном можно было только после успокаивающих упражнений, сменилась апатией. Наставник уговаривал ждать, но Керрил заставил себя побывать во всех деревнях и хуторах, какие смог найти в дне пути. Потратил на это эльфову кучу времени, однако демон как сквозь землю провалился.

Нет, дальше так лететь совершенно невозможно! Даже если он, прилетев разбитым и полусонным, и застанет каким-то чудом Трехглазого, то победить его все равно не получится. В таком состоянии и выжить в поединке — уже счастье. И крыльник пошел на посадку на ближайшую поляну. Всадник, чуть не сверзившись с седла, пробурчал охранительное заклинание, и, завернувшись в плащ, привалился к теплому чешуйчатому боку. Если б он только знал, как потом будет корить себя за эту короткую передышку...

Перевалило за полдень, но солнце стояло еще довольно высоко, когда я, наконец, добрался до следующей деревни. Небольшое поселение, дворов тридцать — тридцать пять. Два дня пешего пути, по-видимому, были достаточно приличным расстоянием для местных хищников, так что частокола вокруг жилья не оказалось. В остальном — почти полная копия места, где так бесславно провалилась моя попытка "выйти в люди". Серовато-бурые бревенчатые избы с торчащими над некоторыми крышами печными трубами, сараюшки и огороды. Сидящие на заборчиках и горделиво оглядывающие подвластную территорию разноцветные петухи, лениво перебрехивающиеся собаки. Сруб колодца с воротом и навесом. Лента не слишком широкой, но, судя по паре лодок с рыбаками, достаточно глубокой реки. Утоптанный тракт одновременно служил единственной улицей. В принципе, на мой взгляд, ничего необычного, разве что крыши покрыты не шифером и оцинковкой, а соломой и деревянной черепицей, да стекол в окнах нет, только захлопывающиеся снаружи деревянные щитки-ставни.

Я шел ссутулившись, всем своим видом выражая бесконечную усталость. Простой запыленный путник, идущий по своим делам. После бесславного возвращения из деревни мне пришлось перебрать вещи, решая, что взять с собой, а что бросить. Большую часть бандитского барахла я аккуратно сложил и запихнул в подходящее дупло недалеко от дороги. Кто знает, может, сам вернусь, а, может, найдет кто. Себе оставил только кожаную куртку без костяных пластин — ее носил Тавор — и кожаные штаны по размеру. Еще прихватил разбойничий меч (потом продам кому-нибудь), пару затупленных моими стараниями ножей и прочие хозяйственные мелочи. Несмотря на то, что я разжился здешней одеждой, менять наряд мне не хотелось: не люблю вещи с чужого плеча. Да и погода позволяла носить то, в чем я появился в этом мире, а дорожная пыль скрыла возможные странности в покрое. Подвязав отросшие волосы широкой лентой, я спрятал торчащий во лбу камень. Утром я смог подранить стрелой, а потом добить ножом какую-то небольшую зверушку, так что внешний вид нареканий вроде не вызывал. По крайне мере, головы немногочисленных взрослых, поворачивающиеся в мою сторону, равнодушно возвращались обратно.

Зато кучкующаяся неподалеку стайкой беспокойных воробьев детвора вовсю обсуждала открывшееся их глазам зрелище. Я направился в их сторону. Детвора забеспокоилась, несколько фигурок завертелись в поисках, вдруг что, старших.

— Эй, малец, — обратился я к замурзанному ребятенку, только что сказавшему остальным что-то настолько смешное, что они все чуть в пыль не попадали, а теперь невинно глядящему на меня васильковыми глазами на веснушчатой мордочке. — Где тут у вас переночевать можно?

— А вон здоровый дом с петухом на крыше. Там дядька Нимат трактир держит...

— Баба Гела идет! — Раздался вдруг чей-то голосок, и ребятишек как ветром сдуло. Только следы босых ног остались в пыли.

Дом с флюгером-петухом действительно был самым большим в деревне, аж в два этажа. Кроме того, в отличие от остальных зданий, его окружал полноценный высокий забор с крепкими воротами. Это внушало некоторую тревогу — случись что, выбраться просто так не удастся.

За забором обнаружился просторный двор, в котором сейчас гостевали три загруженные чем-то повозки. Около них скучал выставленный явно для порядка охранник, следя больше не за грузом, а за главным входом, откуда доносился шум и какие-то звуки, претендующие на музыкальность. Мазнув по мне взглядом, он хмыкнул и вернулся к созерцанию, по-видимому, ожидая смену.

Трактир встретил меня ударом по всем органам чувств. Жаркий душный воздух, казалось, можно было резать ножом, а вычленить что-то пригодное для дыхания из этой смеси перегара, пота, запахов еды, кислого вина и подгоревшего масла было весьма проблематично. Для полного счастья не хватало только кольцами свернувшегося под потолком сигаретного дыма, но, кажется, табака этот мир не знал. Полумрак после яркого света на улице бил дубиной по глазам, заставляя перемещаться чуть ли не на ощупь. Хозяин, похоже, закрыл все ставни и экономил на светильниках, чтобы гости не видели, что они едят. Луженые мужские глотки нестройно вопили нечто нецензурное, легко перекрывая пытающуюся им аккомпанировать на чем-то типа лютни личность. Короче говоря, дым коромыслом.

Кое-как сориентировавшись, я добрался до стойки, и после недолгих переговоров получил в свое распоряжение до завтрашнего полудня одну из комнат на втором этаже, заодно приценившись к еде и питью. Узнавать насчет лошади на продажу я собирался только завтра. Все равно, ночью мне она без надобности, а светить наличие денег не хотелось. Здоровенный искусно вырезанный деревянный ключ обошелся мне после небольшого торга в пяток медных монет. Скинув в комнату седельные сумки и заперев дверь на дубиноподобный ключ, я вышел на ведущую вниз лестницу и стал осматриваться уже более внимательно.

Посетителей трактира оказалось несколько больше, чем я думал вначале. Четверо шкафообразных мужиков, одетых так же, как и охранник у повозки во дворе, громко выясняющих, что же они будут петь. Высокий худой парень с чем-то вроде лютни. Странно, но почему-то при взгляде на музыканта мне становилось как-то не по себе и хотелось оказаться от него подальше. Задумавшийся над громадной тарелкой подросток в темной одежде с собранной в косу соломенной шевелюрой. Бородач в довольно богатом наряде, занимающий чистый и лучше освещенный угол. Неторопливо разговаривающий с ним еще один качок, судя по стилю чуть более бедного костюма — командир тех четверых любителей песен. Рядом в обманчиво-небрежной позе — незаметная личность с острым взглядом, сканирующим все вокруг, явно телохранитель. Трое мужчин в другом углу беседуют с еще двумя охранниками, неспешно потягивая из высоких глиняных кружек. Занимающаяся имитацией бурной деятельности — то ли чтобы не припахали ни к чему, то ли чтоб к парням поближе — смазливая фигура женского пола. Хозяин, лысоватый пузан в фартуке, за стойкой. Из местных, похоже, только дедок, устроившийся рядом с пятерыми беседующими и дремлющий с открытыми глазами. Да еще скучающий возле стойки вышибала — хмурый дядька внушающих уважение габаритов. Для остальных еще не время — работа не ждет, основная веселуха будет вечером. Вот и охранники почти не пьют, не хватает еще опозориться, если вдруг кому морду чистить придется...

Сойдя вниз, я потребовал у мающейся дурью девицы чего пожрать и попить. Недовольно зыркнув на меня и дождавшись разрешающего кивка хозяина, та унеслась на кухню, а я занял стол около окна. Даже если мне и надо дышать больше для виду, то хоть свежим воздухом, пробивающимся сквозь щели в рассохшихся ставнях.

Дождавшись довольно неплохую яичницу с мясом и зеленью, я неторопливо поглощал ее, запивая чем-то кисловатым и слегка хмельным. Алкоголь на меня действовать перестал, но вкус питья от этого не стал менее приятным. Доев, я задумался, периодически потягивая из кажущейся бездонной кружки. Пока что все шло нормально, воплей "умрун!" или "демон!" при первой же встрече не было. Ощущения, возникающие при взгляде на здешнего музыканта, в расчет брать не стоило. Цены оказались более чем приемлемыми, а ближе к вечеру надо будет аккуратно поболтать с кем-нибудь из местных. Карта моя устарела лет, наверное, на двести, и я не имел ни малейшего понятия о том, что делается дальше на моем пути. Кроме того, мне жизненно важно было узнать, насколько жестко местная власть следит за перемещением по дорогам. Если мне повезло, то я попал в "типично фэнтезийный" мир, в котором о паспортах или подорожных не имеют понятия. Если же фортуна в очередной раз завертела в моем направлении задницей, тогда легализоваться придется в более срочном порядке...

Раздумья мои грубо прерываются. Двое мужчин из тех, что разговаривали с охранниками обоза, синхронно усаживаются по обе стороны от меня. Третий рассказывает собеседникам, по-видимому, что-то очень интересное, так что отсутствие его товарищей остается незамеченным.

— Парень, жить хочешь? — ребята явно не любят ходить вокруг да около. Подразумевая, что любой на моем месте ответит "да", правый тут же продолжает, — тогда гони амулет и выметайся.

Опаньки! Похоже, меня с кем-то перепутали!..

— Не знаю я ни про какой... — чувствую укол в шею, слегка жжет, но я продолжаю — ...амулет. Вы меня ни с кем не перепутали?

На лицах сидящих с обеих сторон мужчин недоумение. Что-то у них пошло не так. Но запасной вариант у этой парочки тоже присутствует. Слегка повернувшись в мою сторону, левый сует руку под стол, и мне в пах упирается острие:

— Говори, где амулет. Или ты хочешь, чтоб тебе там все отрезали?

Зависает нехорошая пауза. В принципе, мне-то уже все равно. К сожалению. Но мужики-то этого еще не знают. И лучше, чтоб и не узнали. Поэтому, резко развернувшись, я бью локтем в очень удачно подставившееся горло левого. Клацают челюсти, сдавленный хрип — и неудавшийся оскопитель летит кувырком через скамью. Хотя почему "неудавшийся"? Кое-что у этой сволочи все-таки получилось. Во время своего полета с лавки он сделал ножом в ткани моих штанов здоровую прореху. Но мало того, остро отточенное лезвие еще и оставило довольно глубокую резаную рану. Деликатной гостьей стучится в стеклянную стену боль... Вот я лопух! Надо было не руки распускать, а выманить этих двоих куда-то и там уже разбираться. А теперь — все, плакали мои вещи, самому бы смыться.

Кровь, естественно, течь и не думает. Напротив, края раны потихоньку смыкаются, не оставляя никаких следов. На это с удивлением смотрит мой правый сосед. Рот его уже раскрывается для вопля, когда я успокаиваю его ударом по макушке. Кружка раскалывается на черепки, поливая пенящейся влагой шевелюру уронившего голову на стол нежелательного свидетеля. Остается еще тень надежды, что все ограничится выяснением отношений с вышибалой на тему "что же ты, такой-сякой, людей обижаешь". Но и эта тень улетучивается от хриплого рева слева: "Мертвя-а-а-ак!" Валяющегося рядом искателя неведомого мне амулета ударом по горлу утихомирить не удалось — для таких вещей навык нужен. Вот он и ревет, показывая для полноты картины в мою сторону рукой. Затыкаю сирену, разбив о голову нарушителя спокойствия массивное глиняное блюдо из-под яичницы. Справа тоже раздается подозрительное шевеление, удар кружкой всего лишь отсрочил неизбежное.

Вот теперь — все. Полный финиш. Дикие вопли никого не оставили равнодушными. Охранник, беседовавший с господином в углу, уже на ногах, меч вытащен, глаза обшаривают помещение в поисках угрозы. Телохранитель тоже сменил позицию, теперь он закрывает хозяина, подталкивая его задом в направлении лестницы, в ладони веер метательных ножей, взгляд уперт мне в лицо. Виновато улыбаюсь и покачиваю головой из стороны в сторону — мол, не дергайся, не по ваши души — в ответ лишь легкое движение веками и еще более активное подпихивание охраняемого. Любители песен, вооружившись ножами, осторожно подступают, перекрывая путь к лестнице наверх. Музыкант внимательно всматривается в меня, рядом только что клевавший носом над тарелкой подросток. В руках у обоих чуть изогнутые клинки. Остальные охранники заслоняют дедка и девушку. Хозяина трактира не видно, наверное спрятался под стойкой, а вышибала, ухватив покрепче появившуюся откуда-то дубинку, загораживает проход к начальству.

А ведь так хорошо все начиналось... В голове проносятся варианты действий. Пока выбираю, обитатели трактира несмело придвигаются чуть ближе, отрезая меня от выхода. Теперь надо действовать, пока они не спохватились, и не перекрыли еще и двор. Одним рывком перекидываю ноги через скамейку и вылетаю в окно, выбивая ставни головой. Сгруппироваться в падении не успеваю и больно плюхаюсь плашмя. С головы слетает зацепившаяся за расколотую раму лента, и черт с ней, маскироваться уже незачем. Обегаю строение и припускаю к воротам.

Невезение продолжается. Мало того, что от повозок в мою сторону движется с обнаженным мечом охранник, так еще и ворота заблокированы тремя его товарищами. Дополнительные охотники на мертвяков выбегают тем временем из входных дверей. Не обращая на них внимания, мчусь к одной из повозок и хватаю лежащий на ней дрын. Хоть в этом мне везет — палка крепкая, ровная и достаточно длинная. Теперь я ощущаю себя несколько увереннее. Взмах — и меч неосторожно подошедшего охранника летит в сторону, а второй конец импровизированного шеста бьет вояку по голове, выключая из этой реальности. Хоть какая-то польза от детского увлечения непобедимыми монахами Шао-Линя...

Толчок сзади, краем глаза замечаю высунувшийся из плеча наконечник стрелы. Тело уводит в сторону, и следующий выстрел проходит мимо. Третий — попадает, но я уже рядом с заблокировавшими ворота людьми. Одного удается вырубить, но еще двое ловко уворачиваются и одновременно втыкают в меня мечи. На лезвиях замечаю знакомую серебристую полоску. Пытаюсь соскочить с этих вертелов, но не получается. Боль дикая. Ее волна сметает остатки самоконтроля, и разум уступает место чистой всепобеждающей ярости и голоду. ЕГО ярости и голоду. Простите, ребята, но вы сами напросились...

Когда Керрил прилетел, деревня напоминала разворошенный улей. Бешено лаяли собаки, по улицам носились мужики с топорами, дрекольем и косами. Детей, пытавшихся принять посильное участие в этом беспорядке, за шкирки тащили в дома. Во дворе трактира лежали накрытые рогожей тела.

— Что случилось-то? — уже представляя себе ответ, спросил Керрил, отловив спешащего в сторону реки селянина с багром.

— Да умрун в трактире объявился, побоище устроил и в речку сиганул. — Отловленный и успокоившийся слегка мужик уже не хотел никуда бежать, запал прошел. Тем более, что перед ним стоял человек, с которым можно было поделиться свежими новостями. — Народу, говорят, перебил — страсть! А может, это даже и не умрун был, а еще какая-нить пакость. С тремя-то глазами! Два — обычные, как у людей, а третий — во лбу, и горит, что твой уголек...

Глава 4

Ритмичный скрип, толчки и покачивания. Свежий воздух, обдувающий лицо, пахнет хвоей. Лежу, распластавшись на чем-то мягком и щекочущем кожу. Похоже, меня куда-то везут.

Глаза открывать не спешу. Кто его знает, во что я опять вляпался. Лучше сначала узнать об обстановке вокруг как можно больше, а потом уже подавать признаки жизни. Тем более что прослеживается очень неприятная тенденция: все мои попытки контакта с местным населением заканчиваются мордобоем. И, как минимум, одним трупом. В лучшем случае...

По векам пробегают жаркие лучи солнца, шумит в воздухе пернатая живность, кто-то рядом рассказывает смешную историю, а главное — не наблюдается ни веревок, ни кандалов. Идиллия! Только я все равно ничего не понимаю...

— ...и вот идет он по коридору, весь такой утонченный, чистенький, отутюженный, клинок парадный на боку, на волосах блестки по последней моде, а тут — бабах! Дверь перед ним — в щепки, дым вонючий клубами, и я вываливаюсь. Весь в саже, волосы дыбом, глаза светятся. В ушах звенит, внятно сказать ничего не могу... А в комнате колба с горючкой разбилась и в желобки на полу затекло. Из дверей посмотришь — пентаграмма порванная... Как меня там не убили с перепугу — ума не приложу. Но хлыщ этот еще долго людям на глаза попадать боялся, всё ему напоминали, как он, в углу сжавшись, от "демона" мухобойкой своей отмахивался...

Смех раздается с двух сторон. Голоса вроде на "охотников за амулетом" не похожи. Пора и глаза открывать...

Что же, слух и прочие чувства меня не обманули, я лежал на едущей непонятно куда по лесной дороге повозке. Чуть приподнявшись на наваленном на дне сене, я обнаружил в ногах кучу барахла, из которой выглядывали некоторые знакомые мне вещи. На этот холм опирался, свесив ноги с подводы, давешний музыкант. Да и сейчас инструмент его лежал рядом. Но вот около грифа из сена высовывалась рукоять клинка, а у бортика телеги пристроился колчан и лук с почему-то не снятой тетивой.

— Эй, Эдрик, очухался наш бедолага, — голос ровный, интонация чуть насмешливая. Ничего не понимаю, они же знают, что я в трактире учудил. А отношение такое, будто перепивший вчера товарищ очнулся, наконец, и, сведя глаза в кучку, сейчас начнет выспрашивать, что же он намедни вытворял.

— Слушай, а ты точно уверен, что он — этот твой ух-гурул или как его там? — а вот обладатель второго голоса обеспокоен. Но, кажется, встревожен он не тем, что лежащий в повозке человек может в любой момент превратиться в берсерка, а тем, что этот подозрительный тип не окажется ожидаемым существом с рычащим названием.

— Не ух-гурул, а урх-гуул, — менестрель морщится, как будто этот обмен репликами повторяется уже не в первый раз. — Ты как? Голова не болит? Руки-ноги двигаются? — это уже ко мне. Прислушиваюсь к себе — вроде все нормально. Пытаюсь повернуться, чтобы посмотреть на невидимого собеседника — и падаю обратно на сено. Тело ниже пояса не слушается. Снова здорово! Мало мне одного раза!

— Ноги... Не слушаются... — только сейчас чувствую, как пересохло в горле. Вот тебе и "предположительно неубиваемый зомби". Боли, как ни странно, нет, только странная слабость, и ОН почему-то почти не ощущается. И никак не вспоминается, что произошло после ЕГО пробуждения.

— Ноги, говоришь... — парень окидывает меня взглядом карих глаз с головы до ног, словно сканируя, задумывается о чем-то. — Эдрик, останови. — Не меняя выражения симпатичного лица с тонкими, какими-то женственными чертами, он легко спрыгивает с телеги, делает пару широких шагов. Рука с длинными пальцами прикасается к кристаллу. От засунутого в черепную коробку куска камня разбегаются по телу полчища мурашек...

— К вечеру пройдет, — странный то ли воин, то ли музыкант, то ли колдун возвращается к насиженному месту и ловко забрасывает худощавое тело в телегу. — Поехали дальше.

Поднимаюсь на локтях и на этот раз более осторожно разворачиваюсь, чтобы увидеть нашего возницу. Взгляд упирается в худую спину, затянутую черной тканью. Между лопатками змеится толстая золотая коса. Девушка? Но голос мужской. А! Тот подросток из трактира!

Обладатель шикарных волос, словно почувствовав мой взгляд, коротко бросает за спину:

— Ляпнешь что-нибудь по поводу моего роста — получишь по морде.

Да, установить добросердечные отношения с пассажиром Эдрик явно не пытается. А с ростом у парня и в самом деле плоховато — по моим прикидкам, он немногим выше полутора метров. Представив себе почти двухметровую каланчу рядом с приятелем-карапетом, я чуть не засмеялся. Да и возницу, наоборот, стоит только пожалеть — итак небольшого роста, рядом с эдаким баскетболистом он явно чувствует себя карликом, а хорошему настроению это не способствует. Если судить по интонации реплик, к виду своему парни привыкли и относятся с юмором, но посторонний действительно может и по морде схлопотать.

— Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происхо... — я решаю узнать обстановку сам, раз уж никто меня просвещать не собирается, но тут случается нечто интересное. Музыкант поворачивает голову в мою сторону, ветер ворошит его волосы, и из пепельных прядей высовывается заостренное ухо. Я сопоставляю рост, гибкую узкую в кости фигуру, плавность движений с только что увиденным, добавляю лук с натянутой против всех правил тетивой и удивленно замолкаю.

— Что это ты замер, словно эльфа увидел? — уловив непонятную паузу, оборачивается Эдрик. — А, пропасть! Атари, извини.

— Ты действительно эльф? — несоответствие образа прекрасных и утонченных созданий, вбитого фильмами, книгами и компьютерными играми, и растрепанного менестреля в поношенной одежде неопределенно-бурого цвета, выбивало из колеи.

— Ага, — "прекрасное и утонченное создание" сидя отвесило шутовской поклон. — Атариэн кер Л'ленарин лин Эгалиер и прочая-прочая-прочая к вашим услугам, Мертвый Воин. Но лучше звать меня Атари, ненавижу все эти официальные выкаблучивания.

— Виктор, можно Вик, — представился я.

— Да, а как ты узнал-то? В смысле, что Атари — эльф? — проснулось любопытство у Эдрика. Судя по всему, не дождавшись реплики по поводу роста, парень решил сменить гнев на милость. — Атари клялся, что ни одна собака не догадается.

— Книги умные читал. — Я не решался открыть свое происхождение. Ребята, вроде, на первый взгляд неплохие, но кто их знает... Вдруг им тоже какой амулет нужен?

— Эх, мне б в ту библиотеку... — мечтательно протянул Атари. — Почитать, что там о нас в книжках умных пишут. В других мирах-то...

Бац! Как пыльным мешком по голове. И это они знают. Похоже, эльфу с именем, словно слизанным с названия древней игровой приставки, известно обо мне даже больше, чем знаю я сам. Оказывается, я — "Мертвый Воин". И оба слова с большой буквы. Офигеть. Буду долго смеяться, если сейчас вылезет какое-нибудь пророчество, и нужно будет срочно отправляться на спасение мира. Но пока утюг на пузо мне никто не кладет, так что и поболтать можно. Тем более что настроение у разговора вроде легкое, приятельское...

— Счет равный, — улыбнулся я. — Атари, будь добр, кинь торбу какую-нибудь, под спину положить.

Эльф протянул руку, не глядя вытащил из кучи вещей мою седельную сумку и легко кинул мне. Я попытался поймать. Удар тяжелой котомкой опрокинул на спину, выбил из груди воздух. А с виду — задохлик-задохликом...

Повозившись немного, я пристроил вещи под спину, принял более удобное положение, и разговор продолжился.

— Так что же все-таки происходит? Уж будьте добры, объясните, а то я совершенно ничего не понимаю...

— Что происходит? — Эльф едва заметно замялся. — Увозим мы тебя. От гостеприимных селян.

— Э... А поподробней можно? — я уже совсем ничего не понимал. Какие такие гостеприимные селяне?

— Поподробней — пожалуйста! — отозвалось из-за спины. — Когда тебя проткнули те двое на воротах, ты зарычал, вытащил из себя оба меча и порубил всех в капусту. Потом подбежал еще народ из трактира — ты и их посек. После этого наладился, было, за ворота, но я успел тебя задержать. Совсем ненадолго, правда: ты попер напролом, башку тебе рубить Атари запретил, а я еще жить хочу... Тут Атари смагичил чего-то, что у всех головы стали, как ватные, а ты вообще свалился. Потом он создал иллюзию, что ты таки прорвался за ворота и сиганул с моста, а на тебя накинул морок. Поэтому когда мы затащили тебя обратно в трактир, все думали, что это наш раненый товарищ, который на свою беду снаружи подошел. Купили телегу с лошадью, погрузились туда и поехали, вроде как к лекарю повезли.

— А вещи мои откуда? Или вы там головы всем так заморочили, что вам и их отдали, лишь бы отвязались?

— Ну... — в разговор опять вступил эльф. Что-то он подозрительно смущается... — Часть вещей нам отдали просто так...

— Их ведь все между собой поделили, — встрял наш возница. — Кто в живых остался.

— Часть мы... позаимствовали.

— Да говори сразу: украли, — хмыкнул Эдрик. — Все из тебя знатное воспитание лезет, когда не надо. Нет, чтобы прямо сказать: "сперли" или "убили", так разводишь... "Устранили", "позаимствовали"...

М-да. Утонченные создания эти эльфы. Или слишком цивилизованные?..

— Ладно, украли. А вот часть пришлось купить...

— И подозреваю, что на мои же деньги, — я уже давно обнаружил, что пояс несколько полегчал.

— Ага. Кстати, полтелеги и пол-лошади твои. Ты какую половину предпочитаешь, правую или левую?.. — снова влез Эдрик.

— Переднюю... — я усмехнулся. — Но все же, зачем вы меня с собой везете? Ведь если меня удалось в воротах вырубить, кто вам мешал тюкнуть пару раз мечом и идти своей дорогой? Так нет, возитесь, иллюзии строите, мороки накладываете, вещи воруете... Что вам от меня надо?

— Помощь нам нужна, — посерьезнел эльф. — Да и тебя, на самом-то деле, убить не так уж просто. Договориться легче.

Ага. Вот и перешли к самому главному. Интересно, случайно эта парочка на меня наткнулась, или это представители "второго игрока"?

— Помощь, значит. — Я подобрался. Разговор наконец-то перешел из области легкого трепа к чему-то конкретному. — Тогда поговорим серьезно. Какая именно, и что вы мне можете за нее предложить?

— Мы ищем... одну вещь, — эльф был сама загадочность. Он старательно пытался не сказать ничего конкретного. — Магический предмет. Довольно долго он хранился в... одном месте, но потом его кто-то забрал. Я могу отследить, где он сейчас находится, и могу привести нас туда. Думаю, что мне может понадобиться помощь в... изъятии этой вещи.

Наверное, на моем лице было много чего написано и даже, скорее всего, крупными буквами, поэтому Атари уточнил:

— Эта вещь, вообще-то принадлежит мне. Она была сделана перед Исходом эльфами и для эльфов, а так как я единственный эльф в этом мире, то, сам понимаешь...

— Оплата? — коротко поинтересовался я.

— Как тебе понравится возможность стать нормальным человеком? Заодно обучиться владению оружием и начать свой путь в этом мире в компании тех, кому можно безбоязненно подставить спину? Не гарантирую, но если мы добьемся успеха, то я даже смогу вернуть тебя домой...

— Я так понимаю, что обучение — это задаток, а "воскреснуть" я смогу только в случае успешного завершения нашего похода?

— Приятно общаться с понимающими людьми...

Хм. Подумаем... В плюсах — легализация, обучение и возвращение в человеческое состояние. Возможно, удастся попасть домой. В минусах — я эту парочку второй раз в жизни вижу, и цена их обещаниям соответственна. Да и что-то очень вовремя они подвернулись...

— Что же, — сказал я, для приличия выдержав небольшую паузу. — Я согласен.

Дым тонкими столбиками поднимался от воткнутых в землю тлеющих прутиков. Легкий ветерок шелестел листьями, но ни на палец не мог сдвинуть оградку из столбиков дрожащего воздуха. Такой же вертикально-неподвижной была и замершая фигура Керрила. Ритуал связи, позабытое тысячи лет назад колдовство, соткал в золотистых солнечных лучах, косым ударом пробивших дымную пелену, фигуру Наставника. Керрил ждал. Он совершил ошибку и готов был за нее ответить.

— Ты не справился. — В голосе Наставника, как обычно в таких случаях, усталость и сожаление. — Вина твоя невелика, ты еще молод и горяч. Слишком горяч, да... Раз ожидание не по нутру тебе, назначу другое задание. И не сверкай глазами, дырку не сделаешь, мал еще...

— Но, Наставник... — Керрил настроился стоять до конца. — Я позволил демону уйти, я и должен исправлять ошибку. Позвольте мне задержаться еще ненадолго, он обязательно вернется...

— Нет!

— Но...

— Ты пререкаешься с Наставником, ученик? — ехидство, перемешанное со сталью. Голос учителя все повышается, словно втаптывая нерадивого питомца в грязь собственных ошибок. — Хочешь что-то делать самостоятельно? А, может, сначала докажешь, что в силах хотя бы исполнять приказы и ничего не испортить при этом?!

Металл исчез так же неожиданно, как и появился. С грустью посмотрев на удрученного отповедью Керрила, Наставник продолжил:

— Отправляйся в Иссирай. Дней через десять, может, чуть позже, купец Акарем отправляет отряд в Проклятый Город. Проследи, чтобы они не нашли ничего... лишнего, да. Там будут наши Глаза, все детали тебе передадут. А я еще поговорю с тобой. Потом, да, потом...

— Могу я поинтересоваться, Наставник? — Керрил был на хорошем счету и уже почти забыл легендарные в своем роде разносы, которым подвергал провинившихся их учитель. Даже бледная тень этого, выдержанная им сейчас, воскресила в памяти годы обучения и пробудила почтительность. Пусть даже внешнюю. — Кто вместо меня будет послан за демоном?

— Никто пока...

— Но...

— Опять перебиваешь, хе... Не опасен пока демон. Жертвы свои он получил, а когда снова проснется, ты уже рядом будешь, мы постараемся... Так что — Иссирай, купец Акарем, Проклятый Город. И забудь на это время о демоне, да...

Полупрозрачная фигура Наставника взмахнула рукой, заканчивая разговор, и ветер пронесся над поляной. Мигнув, погасли огоньки на прутиках, сумасшедшими змеями переплелись, растворяясь в воздухе, хвостики дыма. Расслабился стоявший все это время столбом Керрил. Полученный разнос нисколько не охладил его желания добраться до демона. Добраться — и отрубить его трехглазую голову.

Да, Керрил подчинится Наставнику. Как всегда. Но после Иссирая он сюда вернется...

Недели две мы двигались на запад. Или на закат, как здесь называют эту сторону света. Хотя может быть, прошло и больше времени — я совсем потерял счет дням. Некогда было. Атари и Эдрик дружно взялись за мое обучение. Рукопашный бой, меч, топор, стрельба и метание ножей... А еще меня учили работать шестом, потому что, как сказал Эдрик, "твоему наставнику надо этот шест в задницу вставить и повернуть раза три". О том, что я пытался махать дрыном, вспоминая детские опыты с подражанием героям китайских боевиков, я скромно умолчал. Тем более, что обучение боевым искусствам по затрепанному бумажному руководству еще никого до добра не доводило...

Шли мы медленно. Утром, до жары, и вечером, до сумерек. С утра, пока наше транспортное средство неспешно перебирало копытами, а Атари отсыпался за бессонную ночь, успевший отдохнуть Эдрик обучал меня местной грамоте. Днем, после того, как телегу загоняли в тень и высвобождали из упряжи лошадь, проходили уроки владения оружием. Ночью неугомонный эльф, которому с его Истинным зрением время суток было по барабану, гонял меня по окрестностям, пугая местное зверье. То, которое испугаться не успевало, мы отлавливали и приносили в лагерь. И после подъема начиналась третья часть марлезонского балета — меня учили готовить...

Несмотря на то, что караванные дороги никогда не были особо безопасным путем, пока что шли мы как на прогулке. Бандиты, подобные тем, на которых я нарвался, на промысел еще не выходили — рано. "Наш" участок тракта на границе аллода и Ничейных Земель в это время года пустовал. Только ближе к середине лета здесь пойдут купцы, а пока все разбойники сидели себе по деревням или устраивали засады на других дорогах.

Как только выпадала возможность, я старался побольше узнать о том, где меня угораздило оказаться. Первоначально Айрад — так называлось это место — словно сошел с экрана какой-то фэнтезийной компьютерной игры. Похожий на Землю мир, куча рас, воюющих друг с другом, и боги-хранители, наблюдающие сверху за этой песочницей и не дающие "деткам" перебить друг друга окончательно. Но две с половиной тысячи лет назад ребятишки притащили на игровую площадку гранату... Неизвестно, кто был виноват, но что-то страшное пришло в этот мир. Считалось, что на Айрад прорвался Хаос, но так ли это — точно никто не знал. Хранители смогли лишь вырвать с боем небольшую отсрочку, слегка задержать это "нечто", а потом те из них, кто остался в живых, увели из этого мира своих подопечных. Этот момент позднее назвали Исходом.

Люди остались на Айраде. Потерявшие своего Хранителя, они все-таки сумели выжить. Даже ухитрились обзавестись новым сверхъестественным покровителем, который около пятисот лет назад отбросил хозяйничавшее здесь "нечто" туда, откуда оно явилось. Но мир пока еще был заселен (по моим меркам) довольно слабо. Кроме людей, после Исхода остались еще и драконы, но это малочисленное племя редко вмешивалось в жизнь других рас. Поговаривали, что у драконов нашла приют часть гномов, не пожелавших уйти вместе со своим Хранителем. Во всяком случае, время от времени всплывали образцы оружия и доспехов, какие не в состоянии был сделать ни один человеческий мастер. Причем не старые, с потемневшим от времени металлом, а изготовленные буквально только что.

Еще считалось, что часть злобных тварей, оставшихся после закрытия прорыва, создала себе покровителя. Темного Хранителя, желающего снова передать мир под власть Хаоса. Твари, конечно, тварями, но по словам Атари и Эдрика, все встреченные ими последователи Темного Хранителя оказывались людьми. Меня, впрочем, это ни капли не удивило.

Душами, кстати, ни один из Хранителей не заведовал. Как ни странно, в здешних религиях не было ада и рая, только вечное колесо перерождений. На вопрос же, откуда берутся новые души, если население, хоть медленно, но растет, ответ я получил довольно интересный. Судя по рассказу эльфа, "свободными" душами с Айрадом делились другие миры, где из-за войн или болезней образуется их переизбыток. Что будет, если во всех мирах начнется стабильный прирост населения, не знал даже он.

Кто такой Хранитель, к последователям которого меня посылал потерявший ученика лекарь, я понял. Когда же я попытался узнать, кто такая Мать Жизни, названная тогда вместе с Хранителем, то услышал довольно интересную историю. Не все из погибших перед Исходом богов-хранителей нашли свой конец, сражались с Прорывом. Часть развоплотилась, когда были уничтожены — поголовно — все их приверженцы. Но одна Хранительница каким-то чудом пережила смерть своего народа и даже стала покровительницей горстки людей где-то на юго-востоке. Со временем культ ее даже пришел к власти в целом аллоде, а жрецы Матери Жизни распространились по всему Айраду. Врачи, учителя, иногда защитники от тварей из Ничейных Земель, в политику других областей они вроде бы не лезли. Может быть, почитатели богини и затеяли "ползучую интервенцию", но меня это не интересовало. Важно было то, что жрецов Матери Жизни можно было найти во всех городах и даже кое-каких деревнях и селах. А узнавались они по одежде, точнее, по непременному желтому кругу, нашитому или нарисованному на груди. Вспомнив наряд лекаря, которого я оставил без ученика, я мысленно чертыхнулся: вот только конфликта с одной из местных церквей мне и не хватало для полного счастья...

Была в этом мире и магия — куда же без нее. Уходя, Хранители сделали остающимся подарок. Словно собрав равномерно распределенную по поверхности магическую энергию в отдельные кучки, они создали аллоды — зоны, защищать которые от нашествия Хаоса мог один человек, получавший в границах такой области чуть ли не божественное могущество. Остальные же маги, лишенные доступа к Источнику, наоборот, теряли почти все силы, расплачиваясь своей жизненной энергией за любое более-менее мощное волшебство. Были, правда, еще и колдуны, получавшие свои возможности в результате сложных и запутанных ритуалов, но встречались они редко. Естественно, это же какая память нужна, какой запас всяких ингредиентов и какое везение, чтобы выжить, если ошибешься, проводя ритуал... Аллоды отделялись друг от друга Ничейными Землями, на которых маги становились практически бессильными, а влияние Хаоса, наоборот, было очень велико. Мало кто мог пересечь такие места, не только кишащие монстрами, но и, казалось, вообще не принадлежащие этому миру. После того, как Хранитель освободил Айрад, эти области стали намного безопаснее, но все равно никто без веских причин на них не задерживался.

Сами же аллоды, размером со среднюю европейскую страну, управлялись совершенно различным образом. Тео— и магократия, монархия, демократия, независимые племена... Словно Хранитель решил немного поэкспериментировать с изолированными обществами. Только одно пока было неизменным: право защищать людей или владеть определенной территорией мог приобрести только человек, получивший от мага, связанного с Источником аллода, "рыцарский обруч" — диадему с кристаллом. Такой камушек, настроенный на своего владельца, помогал в борьбе с созданиями Хаоса. Мир давно уже был освобожден, но то ли люди предпочитали перестраховываться, то ли уже установилась традиция — никто мне сказать не мог. Кстати, некоторые маги вживляли кристалл в носителя, а не вставляли в металл обруча, так что я вполне мог сойти за местного рыцаря. Правда, ни у одного из них во время сражения кристалл не светился красным, но мало ли странностей на свете...

Понемногу я узнавал и о своих попутчиках. Эдрик, несмотря на небольшой рост и угловатую подростковую фигуру, к своим восемнадцати годам уже успел побывать учеником лекаря и порядочно послужил в отряде наемников. Кроме длинной золотистой шевелюры, сделавшей бы честь любой земной красавице, и странных желтых глаз с вертикальным зрачком, он оказался обладателем уникального дара. Парень мастерски владел любым оружием, попадавшим ему в руки, даже совершенно незнакомым. Вызнав у эльфа, что нунчаки в этом мире неизвестны, я соорудил на пробу нечто из двух палок и куска веревки, а Эдрик, лишь повертев это оружие чуть-чуть в руках, некоторое время вполне успешно отбивался моей самоделкой от шутливо наскакивавшего на него с двумя клинками Атари. Кроме того, вечно голодный парень оказался местным вариантом киборга. При обстоятельствах, о которых мои спутники не хотели говорить, Эдрик потерял всех родственников, а также правую руку и левую ногу по колено. Мне удалось узнать только, что эльф сделал ему металлические протезы, оживив их магией.

Атари. Самый странный из нашей компании, эльф, неизвестно как попавший в давным-давно покинутый его сородичами мир. Такие, как он, на Айраде больше двух тысяч лет оставались только в сказаниях, преимущественно мрачных, хотя на героя страшилок Атари никак не походил. Выглядел он лет на двадцать, но как-то обмолвился, что ему уже больше семидесяти. Лучник, следопыт, обоерукий мечник — что, в принципе, неудивительно, с таким-то запасом времени на тренировки. Сильный маг, берущий энергию напрямую из ближайшего Источника (не иначе, эльфийский Хранитель во время Исхода лазейку для "своих" оставил), хотя, по словам Атари, среди эльфов способности его более чем средние. Обладатель Истинного зрения, позволяющего прекрасно видеть не только ночью, но даже через плотную повязку на глазах — сам проверял. Вежливый, дружелюбный, но временами ироничный до язвительности. Аккуратный и чистоплотный до невозможности, напоминающий этим, да еще текучей грацией движений, Багиру из старого советского мультика про Маугли. Певец, заставляющий слушателей забыть обо всем, без разницы, исполняет он любовную балладу или матерные куплеты. Единственный, знающий, что я такое, но не торопящийся раскрывать эту тайну. Отвечая вопросом на вопрос, искусно уводя разговор в сторону, он давал мне только крохи информации, которые никак не хотели складываться в ясную картину...

— Атари, так ты когда-нибудь объяснишь мне, что я из себя представляю? — в очередной раз допытываю я его после одной из тренировок. — А то ты знаешь, Эдрик тоже, только выговорить не может...

— Неправда, могу! Урх-гругуру...

Попытки парня выговорить что-то рычаще-булькающее прерывает смех эльфа:

— Урх-гуул, сколько раз повторять надо...

Наемник рычит, притворно злясь. Щерится "страшным" оскалом с дыркой обломанного резца — память о какой-то давней потасовке — отчего обычно спокойное округлое лицо приобретает совершенно разбойничье выражение.

— ...Ну вот, Эдрик тоже знает, один я, как обманутый муж, в неведении...

— Хе, Эдрик, положим, тоже знает одно название... Ладно, будет тебе сегодня лекция по устройству мира и твоему месту в нем...

Лекция была не слишком длинной и не блистала подробностями. Около трех тысяч лет назад эльфы воевали с кем-то, как и все прочие расы этого мира. Враги их не чурались некромантии, но "простые" поднятые мертвецы были слишком уязвимы и неторопливы. И тогда был изобретен урх-гуул — "мертвый воин". С помощью ритуала в голову разумного создания вживлялся такой же, как и у меня, кристалл. Каменюка эта обеспечивала быстроту реакции, заживление ран, владение оружием и еще кучу всяких мелочей. А вот дальше шло самое интересное — получившееся создание убивали максимально жестоким образом. И, как результат, имели тварь, постоянно сходящую с ума от боли, и уничтожавшую все живое на своем пути, только чтобы облегчить страдания. Ничего не напоминает? Ага, ОН самый. А чтобы эти маньяки не поубивали своих же, ими управляли создатели-кукловоды.

Но эльфы были тоже не лыком шиты. И, ухитрившись заполучить парочку таких тварей для опытов, переняли технологию. Только в их варианте ритуал вживления кристалла был несколько изменен, да и после него никто никого не убивал. Так урх-гуулы обрели достойных противников — урх-граулов, "бессмертных воинов". Но вот за счет чего местные варианты Горца заряжали свои "батарейки", Атари так и не сказал.

Я же, по словам эльфа, был чем-то средним. С одной стороны, в полном сознании и не рвался крошить всех налево и направо, но, с другой стороны, несмотря на магические манипуляции Атари, так и остался мертвецом. Эльф всего лишь чуть "пригасил" мою злобную половину, обеспечив моему сознанию более тесное взаимодействие с кристаллом. К сожалению, убивать зверушек, чтобы не начать разлагаться, мне все равно приходилось.

Но особо радовало то, что убить меня теперь можно было только отделив голову от тела и разбив специальным заклинанием управляющий кристалл. Не думаю, что по прошествии пары тысяч лет после исчезновения таких, как я, это хоть кто-то знал. Так что в случае, если эльф с моей помощью достанет-таки "эту вещь" и выполнит свою часть договора, перспективы вырисовывались очень занимательные. Даже если стать человеком до конца мне не удастся...

Прочитали мне лекцию и про умрунов, которые действительно оказались местным вариантом зомби. "Самопроизвольно" поднявшиеся мертвецы (бывало и такое, причем достаточно часто, особенно в местах особо ожесточенных схваток с тварями Хаоса) сильно отличались от обычных людей. В худшую, естественно, сторону. Постепенно разлагались, вечно хотели жрать (исключительно живое мясо) и появлялись только по ночам. Хорошо еще, что укушенный ими не становился еще одним "живым трупом", мне только очередного ужастика про зловещую мертвечину не хватало. Поднятые некромантами умруны многих неприятных черт были лишены, и иногда творение сильного волшебника невозможно было внешне отличить от обычного человека. По-видимому, за одного из таких меня и приняли на постоялом дворе. К сожалению, умрунов здесь не любили в каком угодно виде. Только если после упокоения "обычного" мертвяка местные жители успокаивались сразу же, то обнаружив детище некроманта, они не останавливались, пока не добирались до "кукловода".

Ну и, наконец, рассказали мне о клятвенном или проклятом умруне. Как и урх-граул, это было наследием той войны трехтысячелетней давности, только авторство оказалось не эльфийское, а человеческое. Точнее, тогдашнего Хранителя людей, который тоже искал способы борьбы с урх-гуулами. Но, к его чести, Хранитель оставил контроль за этими созданиями за собой, давая (или не давая) своим жрецам энергию для создания мертвецкой гвардии. Ритуал, как ни странно, пережил Исход и смену Хранителей, но теперь его использовали лишь люди, желавшие достичь своей цели любой ценой. В любом мире есть достаточно вещей, которые бывает необходимо выполнить, не обращая внимание на такую мелочь, как собственная смерть... Внешне обычный человек, клятвенный умрун мгновенно заращивал почти любые раны. Проклятым же его называли потому, что если все-таки удавалось разрушить его тело, то душа прошедшего ритуал занимала ближайшее и продолжала выполнение поставленной себе задачи. И только закончив свои дела, клятвенный умрун рассыпался прахом. Естественно, знающие люди их сторонились и старались не трогать — кому охота, случись что, быть навсегда вышвырнутым из своего тела? Так что поведение оставшегося безымянным жреца Матери Жизни стало, наконец, мне понятным. Другое дело, что теперешний Хранитель чрезвычайно редко давал возможность кому-то стать клятвенным умруном, они давно превратились в персонажи легенд наряду с эльфами, поэтому мне все же придется не афишировать свою природу. "Знающих людей", которые не захотят со мной связываться, слишком мало, а остальные изо всех сил будут стараться меня уничтожить. Последствия последней из таких попыток, как рассказал Атари, выкладывали в два ряда на дворе трактира и накрывали рогожкой, когда телега с моим бессознательным телом выезжала за ворота...

И все же, почему же я остался со странной парочкой? Не из чувства благодарности, не из-за призрачной надежды вернуться к нормальному существованию, да и не из-за того, что они натаскивали меня в боевых искусствах. Все намного проще — конечной целью их пути была все та же "Книга Вопросов и Ответов"...

Глава 5

День начинается, как обычно, с поединка. Проснувшийся Атари по-тихому скатывается с медленно едущей повозки и намеревается сшибить меня с насиженного места возницы. Однако сегодня я вовремя заметил поползновения эльфа, в результате чего наглый налетчик отправляется пинком в ближайшие кусты. Все равно ведь выберется без малейшей царапины, мне бы так. Слегка подстегнув лошадку, я заставляю ее перейти на легкую рысь. Но этим удается лишь немного отсрочить следующий этап, когда свалившийся откуда-то сверху эльф пытается снова спихнуть меня с телеги. Пока что он сдерживает себя и дерется на уровне обычного человека, в результате чего опять улетает в кусты. В третий раз Атари борется почти в полную силу, поэтому с телеги сваливаемся оба. Ловкий эльф, конечно же, оказывается сверху, вывозив меня в пыли. Как всегда.

Проснувшийся от наших упражнений, Эдрик бурчит под нос что-то нелицеприятное о нелюдях, которые по утрам спать не дают, вцепляется в вожжи и, нахохлившись, дремлет на облучке. Дай ему волю — будет спать круглые сутки с перерывом на еду. Кобыла, уже привыкшая к утреннему бедламу, ровным шагом идет по дороге.

Тем временем разминка продолжается. Атари вытаскивает оба клинка: правый, торчащий из-за плеча, и обратным хватом левый, высовывающий рукоять с левого бока. Он идет спиной вперед и одной рукой отбивается от моих атак, ехидно их комментируя. Десять шагов — и мы меняемся ролями. Теперь эльф нападает, а я пытаюсь уклониться, блокировать или отвести клинок. Причем я до последнего момента не знаю, какую руку выберет Атари. Меч я держу гораздо более уверенно, чем до встречи с добровольными учителями, но воин из меня, естественно, пока что аховый, особенно против левши. К моменту смены ролей я каждый раз оказываюсь довольно сильно исполосован. Вот почему я тренируюсь голым по пояс, несмотря на то, что мертвые действительно не потеют. Раны, конечно, поверхностные и быстро закрываются, но одежду жалко...

Шум сталкивающихся клинков мешает дремать Эдрику, и он соскакивает с телеги, присоединяясь к тренировке на моей стороне. Теперь Атари приходится работать обеими руками одновременно. Звон стоит на всю округу. Лошадь косит глазом в нашу сторону, но все равно продолжает идти вперед — уже притерпелась к нашей слегка сдвинутой компании.

После тренировки Атари с Эриком приканчивают остатки ужина, а я вместо завтрака сворачиваю шею будущему обеду — пойманной ночью здоровой птице, похожей на глухаря. Волна свежести смывает боль в иссеченных мышцах, окончательно исчезают тонкие шрамики на коже. Еще с полчетверти — часа три — идти, а потом начнется очередное занятие...

Схватку мы услышали раньше, чем увидели. Точнее, услышал Атари и, остановив телегу, в два прыжка утонул в придорожных кустах. Только тут, напрягая слух, мы с Эдриком уловили слабый шум.

Из зарослей вынырнула голова эльфа, проговорила негромко: "бандиты, десять, два поворота, Эдрик — с повозкой, Вик, возьми лук", и скрылась. Я вытащил свой лук с прицепленным самодельным зажимом на три стрелы — а мне больше пока и не надо — и с хеканьем одел тетиву. Разуметься, это не эксклюзивное оружие Атари, но бьет вполне прилично. Я, конечно, облизывался на эльфийский лук, но понимал, что для такой вещи рожей не вышел. Еще бы: он только выглядел деревянным, а на самом деле был изготовлен из чего-то напоминающего пластик, тетива тоже не волосяная или жильная, не тянулась, влаги не боялась... Не то, что у меня — после лекций о правилах содержания лука в порядке, мне долго казалось, что на это оружие и дышать-то нельзя...

Бегу напрямик, ловя взглядом мелькающую впереди спину эльфа. Стараюсь не шуметь, но все равно шороху от меня... Тем более, что я на бегу еще стараюсь сконцентрироваться. Если Атари сказал взять лук, значит, придется его использовать. А без помощи кристалла стреляю я пока еще не очень...

Но разбойничкам, видимо, все по барабану. Тем более, что, пробегая поворот дороги, замечаю под одним из деревьев безжизненную изломанную фигуру — бывший часовой, эльф постарался.

Выбежал, притих в вездесущем, чуть присыпанном пылью придорожном кустарнике. Да, интересно местные развлекаются... С десяток разномастно одетых и вооруженных разбойников на две повозки. Точнее, бандитов в драке участвуют всего трое, остальные валяются в пыли, причем половине даже не удалось добраться до телег — стрелы и арбалетные болты у кого просто прервали бег, заставив рухнуть на землю, а кого и отбросили на обочину. Трупы защитников в одинаковых кожаных доспехах, бьющаяся в агонии оседланная лошадь... Ну и наконец, главарь, как и положено полководцу, наблюдающий за сражением с безопасного места — захваченного возка побогаче с обломками раскуроченного тента. Но и троих хватает, потому что почти все обороняющиеся перебиты, остался всего один — медведеподобный мужик в длинной кольчуге с капюшоном, отмахивающийся топором на длинной рукояти. Двое сковывают его боем, а еще один бандит лихорадочно крутит ворот, заряжая арбалет.

Из вроде бы насквозь просматриваемого куста на противоположной стороне дороги высовывается физиономия эльфа, одними губами шепчет: "стреляем, твой главарь", и опять растворяется.

Натягиваю тетиву, мир вокруг начинает подергиваться странной рябью, не снижающей, однако, четкости восприятия. Почти готово, еще чуть-чуть...

Первый раз вижу, как стреляют эльфы. Словно короткая очередь бьет из кустов. Даже с помощью кристалла мне не добиться такого темпа и точности. Одна стрела — один труп. А я все еще не готов.

Главарь стоит, удивленно оглядывая свое умирающее войско. Отпавшая челюсть только что не касается ворота кольчуги. Атари не стреляет, оставив последнего бандита на откуп мне. Вот, почти...

Из-за поворота раздается топот, щелчки вожжей, протестующее ржание. Эдрик гонит во всю мочь. Встревоженный главарь соскакивает с возка, заслоняясь им от угрозы, выволакивает из-под остатков тента худенькое тельце в длинной, до пят, рубахе и закрывается им. Рука с ножом у горла, глаза обшаривают дорогу. Светловолосая голова заложника чуть поворачивается, и мы встречаемся взглядами.

Ах ты... Роняю стрелу под ноги, выдергиваю из зажима другую, с широким, остро заточенным наконечником. Хорошо, рукава кольчуги у этой сволочи короткие... Опять оттягиваю тетиву, жду еще секунду... Есть! Наконец-то до чертовой каменюки доходит, что от нее требуется. Чуть выше... Ветер...

Тенькает одновременно из двух кустов. Моя стрела ровно отсекает руку с ножом по локоть, стрела эльфа насквозь прошивает и фигурку в рубахе, и разбойника. Резко вываливаюсь из размытого кристаллом мира, скручивает привычной болью, но не обращаю внимания, бегу к телеге. Сволочь ты ушастая... Вильгельм Телль недорезанный... Убью гада...

Подбегаю. Главарь лежит на животе. Падая, он придавил заложника и еще глубже протолкнул стрелу, проглядывающую теперь окровавленным наконечником сквозь металл кольчуги на спине. Спихиваю тело в сторону. Кровищи... Все вокруг обляпал. И не поймешь, где чья...

Когда-то светлая рубаха, покрытая затейливой вышивкой, теперь красная и липкая. Аккуратная прореха от стрелы. И глядящие на меня серые глаза:

— Дяденька, а чего это ты такой бледный?..

Застывший в ступоре медведеподобный мужик отбрасывает топор и с радостным ревом бежит ко мне, прижимает ребенка, гладит, шепчет что-то. Кольчужный капюшон падает на плечи, открывая взмокшие смоляные волосы и криво сидящий на голове обруч с черным камнем. Значит, рыцарь, а может, даже владетель... Я возвращаюсь к нашей телеге.

Напряженно замерший возле повозки, Эдрик злобно сверлит взглядом ничего не понимающего Атари.

— Ребенок... жив? — подозрительно щурятся желтые глаза.

— Да. Только бок стрелой поцарапало.

Лицо Эдрика перекашивается. Шаг вперед, короткий удар под дых. Атари сгибается. Хук в челюсть. Из прокушенной губы эльфа стекают красные струйки.

— За что? — недоумеваю я.

— Ты думаешь, он специально так точно стрелял? Нет, ему все равно, что будет с этим ребенком! ВСЕ РАВНО! Он ведь не союзник, не противник, он НИКТО, поэтому можно просто пройти мимо! Или убить, походя, только чтобы до врага добраться! Случайная жертва. И никому никакого дела, так, эльф?!

Эдрика снова перекашивает, он обхватывает себя руками, словно сдерживая что-то, рвущееся изнутри. Разворачивается, собираясь идти к месту схватки, когда Атари хватает его за плечо. Рывок, удар в лицо — и уже оба щерятся друг на друга волками, слизывая кровь с губ.

— Идиот. Ты что думаешь, я не запоминаю с первого раза?.. — И презрительно-шипящее, — Ч-человек...

Хорошо, что повозка рядом. Вытаскиваю флягу и, выдернув пробку, широкой дугой обливаю замерших парней.

— Хватит! Нашли время и место! — Я довольно невежливо пихаю Атари, направляя к нашей повозке. — И чтоб сидел в телеге, как гвоздями прибитый! Эдрик, пошли, поможешь.

Удивительно, но оба подчиняются. Лишь Эдрик как-то недоуменно осматривает кулак, которым он заехал Атари. Как будто если ударишь эльфа, то эта рука как минимум должна отвалиться...

Ночевать мы собирались в деревне в четверти пути от места схватки, откуда шли перехваченные нами люди. Да, мы принесем туда горе, приведя две подводы с трупами, но не отказываться же из-за этого от нормального ночлега и пополнения запасов? И вообще, не будь нас, это небольшой караван просто канул бы как в воду...

Из дюжины человек в живых осталось только четверо — две женщины, девчонка-заложник и тот самый медведеподобный мужик, оказавшийся ее отцом и местным владетелем. Узнав, кто спас его дочь, он полез обниматься. Мне-то что, а вот Эдрик (мужик думал, что парень — второй стрелок) долго вздохнуть в полную силу не мог...

До самой деревни я старался разделить эльфа и человека — не хватало еще одной драки для полного счастья. Эдрик вел одну из повозок, я правил нашей. Обиженный на весь белый свет эльф неподвижно сидел в телеге. Я тоже ехал молча. Думал. Что-то не сходилось поведение Эдрика с засевшим в моем мозгу стереотипом наемника, из тех, которые пьют все, что горит, а потом насилуют все, что шевелится.

— Атари, — обернувшись, отвлек я от раздумий эльфа.

— Да?

— Расскажи мне о здешних наемниках. Что-то Эдрик больно чувствителен для такой профессии...

— Чувствителен?.. — задумывается Атари. — Не сказал бы. Судя по вопросу, в твоем родном мире этого бандита проткнули бы несколько раз вместе с ребенком, и это не было бы чем-то особенным?..

— Ну... — я замялся. — Это смотря кто. Люди-то, они разные...

— Массовые войны, возможно, партизанские. Взятие приступом городов, с последующими грабежами и насилием, — тоном ставящего неутешительный диагноз врача высказался эльф.

— Есть такое...

— А здесь этого не было больше двух тысяч лет. Ну, почти не было. Иногда дерутся мелкие владетели, и замки меняют хозяев. Иногда на деревеньки нападают лихие люди. Но такое, чтобы в битвах сходились многие сотни и тысячи человек — это только в легендах осталось. Поэтому и наемники здесь другие, больше охранники, телохранители. Иногда подряжают небольшие команды для разведки, тайных дел. Так что... — Атари, не закончив фразу, совсем по-человечески подвигал рукой ноющую челюсть. Вроде цела.

— А то, что он говорил об эльфах... Ну, что если не враг и не союзник, то пустое место, это как?..

— Это? Да, есть у нас такое... Вы, люди, можете мириться с недавним врагом, можете убивать кровных родичей и сжечь полмира из-за погибшего ребенка, который вам не приходился никем — ни родней, ни другом... У нас все проще — если друг или родственник, то можно без боязни подставлять спину. Всегда. Если враг — то союзником он не станет никогда. Ну а если ни тот и не другой — то проходи мимо и не лезь. А полез — не плачься...

И снова повисло молчание. Теперь мне стало понятнее, почему в этом мире так не любят эльфов. Холодное равнодушие — оно зачастую и выглядит и запоминается много сильнее самого изощренного злодейства.

— Атари, а кто же я в твоем списке? — нарушаю я затишье.

— Союзник. Временный. Не заблуждайся, я уже перенял у людей это понятие.

Наконец-то добрались до деревни. Поселение не внушало особого трепета: дюжины три дворов и "замок" владетеля — бревенчатая конструкция за высоким частоколом. Именно там мы и остановились — спасители владетеля Догаля и его единственной дочери заслуживали наилучшего приема. Увидев наш небольшой караван, местные было замерли, но начальственный рык владетеля быстро привел их в чувство. По двору забегали какие-то люди, трупы сгрузили с повозок, кто-то запричитал...

Отловив за ухо проносящегося мимо подростка, получаем хоть какую-то информацию о происходящем. Старая история про правителя, не уважающего людей, которых должен защищать. Крепостное право в этом аллоде как-то не особо прижилось, да и владетели на границе с Ничейными Землями — больше защитники, чем хозяева. Вот и голосуют крестьяне ногами, и образуется на свободной земле новое владение. Конечно же, набирающих силу конкурентов пытаются придавить. Потому и подкараулили направляющийся на ярмарку к соседям караван с Догалем и его дочкой...

Эдрик и Атари продолжают дуться друг на друга. Хорошо, что это не мешает наемнику запасаться едой, заодно набивая бездонный желудок под видом "а я только пробую", а эльфу развлекать местных и обмениваться с ними новостями. Я же устраиваюсь на нашей телеге и медитирую. Во время стрельбы израсходовалось много энергии, убить кого-то, чтобы восполнить потерю, не получилось. Глухарь был всего один, а по-тихому свернуть шею какой-нибудь местной курице мне не светило. Разве что обежать всю деревню, предлагая услуги мясника-добровольца... Хорошо еще, что я выглядел всего-навсего как очень утомленный человек, а то пришлось бы моим попутчикам объяснять селянам присутствие мертвяка... Медитация хоть как-то восполняла запасы, позволяя мне поглощать часть излучаемой в пространство всеми живыми существами энергии. Но уж больно медленным был показанный Атари способ, больно неуклюжим. Насколько легче ощутив под ладонью упругое биение чужой жизни, просто сжать руку — и замереть, ловя удовольствие... Нет, спасибо, один раз я от подобного "удовольствия" еле отвык. Хватит с меня. Я трясся так, что аж лязгали зубы. Хватит!..

— Дяденька! Дяденька!

Я открыл глаза. Спасенное нашими с Атари усилиями дите стояло около телеги и изо всех сил дергало меня за рукав. Девочка-подросток на пороге созревания. Светло-серые глаза, добела выгоревшие волосы, заплетенные в косу, нескладная фигура в очередной балахонистой рубахе. Тонкие ключицы торчат в слишком большом вырезе.

— Дяденька Вик, а что ты на солнце сидишь? Одуреешь ведь, итак вот уже какой бледный, — затараторил ребенок. — Пойди в тенек сядь, а то будешь, как конюх наш Гиля, которому тоже вот недавно голову напекло, он целый день пластом лежал, а тетка Етрина его скалкой побила, чтобы не придуривался, а он не придуривался, а действительно угорел, а она его все равно скалкой стукнула, а он потом неделю с синяком ходил...

Я почувствовал, что еще немного, и действительно одурею от этого бесконечного стрекота. Соскочил с телеги, вылил на голову ковш холодной воды из бадьи, встряхнулся. Отвернувшись, перевязал удерживающую волосы ленту, которая еще и закрывала камень во лбу. Посмотрел на девчонку.

— Ну что, егоза, так хорошо?

— Ага, — кивнула та. — А знаешь, дяденька Вик, я замуж за тебя пойду.

Ох.

— Это мое пожелание будет...

Что за черт? Какое еще "пожелание"?

Еле отцепившись от настойчивой "невесты", пошел к Эдрику. До эльфа все равно не добраться — менестрельствует на полную катушку. Песни, обмен сплетнями... Здесь не в чести мрачные похороны. Все умирают рано или поздно, и не стоит делать из этого трагедию, особенно когда безвременный уход отомщен.

Наемника я нашел обсуждающим что-то с Догалем. Рыцарский обруч у того снова сбился куда-то набок, оба оживленно жестикулировали... Отведя парня подальше от любопытных ушей, я обрисовал ситуацию. Белобрысый аж согнулся от сдерживаемого смеха.

— Ну, все, Вик, вляпался ты по уши...

— Да объяснишь же ты, наконец?! — я уже начал закипать.

— Что тут объяснять. Есть в этом аллоде традиция — если ты спасаешь кому-то жизнь, то спасенный вправе требовать у тебя исполнения одного своего желания. Даже самого сумасбродного...

— Что?!

— Что слышал! Не знаю, какие эльфы породили такой дурацкий обычай, но придется тебе жениться, — тут Эдрик резко посерьезнел. — Иначе местные обидятся. Люди здесь простые, закипают быстро, чтоб вырваться, всю здешнюю дружину положить придется и полдеревни в придачу...

— Надо Атари звать. Хоть вы с ним сейчас и на ножах, но про эту закавыку он тоже узнать должен... Тем более, — я мстительно улыбнулся, — что стреляли-то в главаря двое. И местные думают, что второй — это ты. Так что готовься, что малявка и за тебя замуж захочет. Тут как, разрешается двух мужей иметь?..

Эдрик скривился.

— Ладно, зови этого... ушастого. А я пока с Догалем поговорю.

Эльфа я нашел, пройдя в сторону наибольшего скопления народа. Атари устроился в тени около деревенского колодца. Женский галдеж, мягкий звон перебираемых струн, низкие голоса мужчин... Я ввинтился в окружившее менестреля людское кольцо, громко извинился и, уцепив эльфа за рукав, поволок к "замку" Догаля. Раздавшиеся позади смешки породили догадку, что о желании малолетней "невесты" известно уже многим.

В воротах я наткнулся на оставленную мной несколько минут назад парочку. Сопровождаемый Эдриком Догаль сейчас больше всего походил на рассерженного медведя. Только что не ревел, а шипел.

— Ух, я ее... Уши надеру... От горшка два вершка, а чего удумала... И, главное, заранее при всех взяла с меня обещание, что я ее пожелание поддержу... Где она? Надо с ней поговорить, пока никто не знает...

— Поздно, — ушатом холодной воды пролился голос эльфа. — Она уже всем рассказала.

— Что?

— Да, подошла к колодцу и заявила, что хочет выйти за одного из своих спасителей. А за кого — пусть они определят в схватке.

— ...

— Зря я ей эту сказку рассказывал... Про Гинева и Шабина, которые дрались за Мирну... Ишь как она все завернула... — на подавленного Догаля было жалко смотреть. Он-то понимал, что каприз единственной дочери может обернуться очень неприятными последствиями. Мало ли кто попадет к нему в зятья...

Мне тоже было не легче. Еще и поединок этот...

— А как-то, — я сделал неопределенный жест рукой, — отвертеться от этого?..

— Нет! — рыкнул Догаль. — Я своему слову хозяин. Если обещал — все так и будет!..

Ох, боюсь, закончится все опять повальной резней...

Однако эльф вдруг просиял.

— А скажи-ка, сколько лет твоей дочке?

— Ярине? Тринадцать зимой будет, — отвечал озадаченный отец.

— А если не ходить к жрецам, а здесь свадьбу играть, то когда жена свободной станет, если муж исчезнет?

— На третье лето... — теперь Догаль начал понимать. — То есть сегодня играем свадьбу...

— И вы нас больше не увидите. А когда Ярине пора придет, она сможет выйти за кого захочет. И придурь эта помехой не станет...

Ветерок приятно холодил кожу. Обнаженные по пояс, мы стояли друг против друга — я и Эдрик. Взгляды окруживших нас зрителей были прикованы к его правой руке. Матово поблескивал вороненый металл, чуть заметно шевелились искусственные пальцы на рукояти меча. Выскочившая вперед всех Ярина гордо обводила всех взглядом — смотрите, мол, и запоминайте, такого еще долго не будет! Маразм. Это же надо было додуматься!..

Я собирался выиграть. И пусть до уровня Эдрика мне, как до Китая пешком, другого пути все равно не было — схватка до первой крови. А кровь при легких ранениях текла только у одного из нас.

Будь перед нами только простые крестьяне, все прошло бы как по нотам. Но вокруг стояло достаточно людей, знающих, как обращаться с оружием. Надеяться оставалось только на Атари и его колдовство, то же, что он применил когда-то в трактире. Оно как-то действовало на головы всех вокруг, снижая критичность восприятия и заставляя принимать на веру любую чепуху, если этого хотел чародей. Я, конечно, просил Атари смагичить чего-нибудь, чтоб местные вообще про это идиотское "пожелание", забыли, но не судьба... Слишком много народу вокруг, не хватает эльфу силы, чтоб как следует подкорректировать мозги стольким людям, только чуть головы затуманить получится...

Неподвижность затянулась. Никто из нас не хотел начинать первым. Что, так и будем до Нового Года стоять? А, ладно...

Я чуть шагнул вправо, пытаясь зайти сбоку. Даже если все уговорено заранее, а воздух затянуло видимое только эльфу и почему-то мне тонкое марево заклинания, поединок не должен явно выглядеть разыгранным. Эдрик тоже по-крабьи сдвинулся, сохраняя дистанцию. Четверть круга. Половина. Зрители зашумели, сейчас, небось, и свистеть начнут презрительно.

Эдрик прыгнул вперед, вздымая меч. Эффектно выглядящий со стороны прием, но сейчас почти бесполезный. Я мягко заблокировал удар, позволив чужому клинку стечь в сторону по лезвию моего, и ударил в ответ. Еще удар. Блок. Уклонение. Пляска теней по утоптанной земле...

Хорошо, что у деревенских не получится понять: из нас двоих действительно сражаюсь один я, для Эдрика это — игра, которая легче любой его разминки. Танец с неуклюжим новичком, где даже удовольствия от тренировочной схватки не получишь — надо следить, чтобы даже ненароком не задеть противника. Потому как не будут местные в восторге, если выяснится, что из себя представляет один из женихов...

Все. Пора заканчивать. Ловлю взгляд Эдрика и чуть заметно киваю головой. В ответ — легкий взмах ресниц. Начали! Отклоняю удар, противник "проваливается", не успевает ни заблокироваться, ни извернуться, и получает длинную царапину на левом плече. Опускаю меч. Эдрик осматривает рану — колючки на кустах иной раз оставляют глубже. Но кровь выступила, условие соблюдено. Подхожу к Ярине и беру ее за руку. В поднятых на меня глазах — восторг, как будто я на ее глазах дракона завалил, не меньше. Эх, если бы я действительно был таким бойцом, каким кажусь этой маленькой дурехе...

Деревенские свадьбы одинаковы в любом мире. Праздничная пестрота, галдеж, обжорство, возникшее из ниоткуда море выпивки, набитые по пьяни морды... Никогда не думал, что придется быть женихом на таком "мероприятии". Нас с Яриной привязали друг к другу за руки какой-то колючей веревкой, староста произнес прочувственную речь, и кузнец вручил нам пару простеньких сережек-подвесок. Я наклонился к невесте, шепнул: "потерпи" и, проколов мочку уха иглой, вдел серьгу. Потом настала моя очередь. Когда игла проколола кожу, девчонка глухо ойкнула и испуганно посмотрела на мое невозмутимое лицо. Дрожащими руками вдела серьгу, легонько мазнула своими губами по моим и... густо покраснела. Ну а дальше все пошло по накатанной колее...

Когда началась полуночная четверть, и часть гостей полегла в неравной битве с зеленым змием, а оставшиеся вразнобой что-то горланили, выясняя степень своего уважения друг другу, или просто сидели с осоловелым видом, как наконец-то наевшийся Эдрик, пришла пора уходить молодым. Постелили нам в большой угловой комнате, на пороге которой стоял хмурый Догаль.

— Ты, это... Яри не вздумай... того... — глухо бухнул он, сжимая здоровые кулаки. — Маленькая она еще...

Я оторопел.

— Тестюшка, ты что, совсем ума лишился? Я, по-твоему, совсем с головой не дружу? Или, как эта ваша погань лесная, в любую дырку засунуть тороплюсь? А, может, в морду захотел? Так это я тебе могу обеспечить, за мной не заржавеет. Не посмотрю, что ты теперь родственник! — угрожающе прошипел я. В гробу я видел и эту свадьбу, и местные обычаи, и избалованных детей, и потакающих им родителей!..

— Ну ты, того... Извини... — отдернулся "родственничек".

Развернулся на пятках, по коже хлестнула подвеска уже вросшей в мочку серьги. Теперь это "обручальное кольцо" только вместе с ухом снять можно...

В комнате царил интимный полумрак. Тусклый масляный ночничок не разгонял темноту, а лишь мерцал одиноким пятном света. Черно-белым ночным зрением различил широкую кровать — Догаль, видать, предоставил свое супружеское ложе — с укрытой одеялом до бровей несносной девчонкой. Я подошел, присел на край постели.

— Ну что, пигалица, добилась своего?

— Вик, а что мы сейчас будем делать?..

Что делать, что делать... Воспитывать. Только поздно, ремнем уже эту проблему не решить.

— Ты мне поможешь? Я ведь ничего не умею... — шмурыгнула носом.

— Ты сейчас закроешь глаза, и будешь спать. Потому что мала ты еще.

— Но, Вик...

— Ты. Сейчас. Будешь. Спать.

В ответ — плач. Всхлипывания обиженного ребенка, впервые не получившего того, чего он хотел.

— Спи, — я погладил "жену" по голове. Смотри, Вик, под статьей ходишь! Совратитель малолетних, блин... — Ничего от тебя не денется. Скоро ты вырастешь и сможешь кувыркаться в постели хоть всю ночь напролет...

— А расскажи мне что-нибудь... Ты же, небось, много где бывал...

— Ладно. Слушай...

Веселенькое дело — в первую брачную ночь почти до рассвета рассказывать жене сказки...

Когда мы уходили, Ярина спала, намотав на себя все немаленькое одеяло. Я кивнул на прощание Догалю, залез на телегу и тронул с места полусонную лошадку. За спиной бормотал что-то во сне Эдрик, еле слышно шелестело дыхание Атари. В предутренней тишине гулко шлепали копыта, поскрипывало плохо смазанное колесо, и тихо звякала в ухе обручальная серьга.

Глава 6

И снова дорога. Кажется, моя непутевая судьба решила взять реванш за прежнюю оседлую жизнь. Болтаюсь я здесь уже больше месяца, а ночевал под крышей всего один раз. И если каждая ночевка — только после женитьбы, то никаких ушей на серьги не хватит...

Уходили мы из владения красиво, в стиле эльфийских диверсантов... Три дня перли прямиком по лесу, срезая дорогу. Хорошо, что Атари может найти общий язык с любой деревяшкой — непроходимые на первый взгляд заросли словно расступались, образовывали зеленый коридор, пропуская телегу, и смыкались за нашими спинами. Вечерами эльф падал в повозку и мгновенно отрубался — видно, нелегко давались ему эти фокусы. А иного пути не было, не убивать же, в самом деле, посланную "оскорбленным тестем" погоню. Сколько усилий, чтобы помочь человеку сохранить лицо... А Атари еще говорил про эльфийское равнодушие...

— Что-то не сходится это бегство с вашим "проходи мимо и не лезь, а полез — не плачься", — однажды не выдержал я. Замучило таки любопытство. — Или мы от кого-то еще драпаем?

— Тебе тоже в морду захотелось? — ох, и вымотался наш ушастый товарищ, если обычная вежливость ему изменила. Да и такая усталость в голосе... — Сколько раз повторять: мне хватает одного раза на мотыгу наступить. И вообще, не нравится мне устранять кого-то из-за всяких мелочей, а без этого не вывернулись бы...

Наконец вышли к тракту. Засели неподалеку, наблюдая за дорогой. Заодно продолжились и тренировки. Опять меня полосовали вдоль и поперек, гоняли по лесу и мучили шедеврами местного стрелкового вооружения. В промежутках — бесконечные медитации, как одиночные, так и на пару с эльфом. Атари пытался "достучаться" до имплантированного мне кристалла, чтобы не возиться годами с моим обучением. Получалось что-то плоховато.

Погоню на всякий случай ждали еще три дня. Когда поняли, что никто не появится, честное слово, стало немного обидно.

И вот все вернулось на круги своя. Подъем, недолгий путь, совмещающий еще завтрак и разминку, остановка в первом же удобном месте, тренировки, опять дорога, ужин и ночная беготня по лесу. Короткий сон — все-таки он оказался мне нужен, чтобы при малейшем ранении моя "темная половина" не вырвалась на свободу.

Боясь окончательно потерять счет времени, я делал зарубки на боковине повозки. Очередной рядок насечек уже приближался к десятой, зачеркивающей все линии, когда наше размеренное путешествие было в очередной раз прервано.

Мы уже несколько дней как вышли из леса. Дорога вилась между невысоких холмов, то почти голых, покрытых лишь изумрудным пухом травяной поросли, то красующихся густыми шапками кустов. Вправо-влево не свернуть — телега намертво увязнет в болотистой почве. Ритм движения не изменился и здесь, ночные пробежки под недреманным эльфийским оком то и дело напоминали мне о моих первых часах в качестве урх-гуула. Днем повозка обзаводилась тентом, под которым отлеживался, прячась от жары, один из "преподавателей". Мне, как ученику, тени не полагалось. В принципе, так было даже лучше — в отсутствие посторонних я расслабился и перестал полностью копировать живого человека, а на жаре солнце само разогревало меня до оптимальной температуры. "Смотри, в змею превратишься" стало дежурной шуткой моих попутчиков.

Не изменился и утренний ритуал с попыткой скинуть меня с повозки. Но одним ничем не примечательным утром, в очередной раз извозив меня во влажной комковатой дорожной пыли, эльф повел себя не как обычно. Вставая, он неловко подвернул ногу и свалился на меня, опять сбивая на землю. На мгновение наши лица оказались рядом и Атари, почти не шевеля губами, шепнул: "Засада. Не показывай виду. Будь осторожен. Эдрик знает".

Эдрик действительно знал. Не торопясь, он вылез из повозки и придержал лошадь под уздцы, небрежно держа в правой руке ножны с мечом. Завозился, пристегивая ремешки к поясу. Я довел неуверенно ковыляющего Атари до повозки и усадил под тент, как раз туда, где под рукой лежал чехол с парными клинками. Сам я полез обратно на свое место, придерживая свою ставшую уже привычным грузом железяку.

Не долез. Раздался резкий свист, и на вершинах холмов показались темные фигуры. Слитно щелкнули тетивы арбалетов. Я было дернулся, да куда там... В грудь толкнуло, откинуло назад, и я кувырком покатился по дороге.

Да сколько ж вас там, что в меня одного три болта влепили?.. То, что больше ни в кого не попали, я заметил сразу — воспринимать события с нужной скоростью я уже научился. Еще когда стрелы только покинули оружие, двух "мишеней" уже не было на месте. Эдрик метнулся вправо, Атари вылетел из-под тента влево. Людям на холмах я не завидовал. Даже если у них были запасные арбалеты. Без автомата против бойца, умеющего "качать маятник", у обычного человека нет ни тени шанса. Что же до рукопашной — чтобы завалить семидесятилетнего эльфа или человека, который дерется с ним на равных, нужна небольшая армия. На мою долю остался заслон сзади, закрывающий ловушку — его просто не могло не быть.

Шум шагов, хриплое дыхание. Трое. Смотрю на них остановившимся взглядом. Труп трупом — неестественная поза (болят растянутые связки), три арбалетных болта воткнуты по самое оперение. Рот полон крови — серьезно меня достали, при легких ранениях она не выступает, а чтоб потекла, так это надо вообще несколько раз меня насквозь проткнуть. Красная струйка сбегает по подбородку. Дыхания, естественно, нет, глаза полуприкрыты.

Подходят. Одеты и вооружены по единому образцу — одинаковые кольчужные рубахи, кожаные штаны, сапоги и шапки-шлемы, мечи в руках. Не банда, регулярный отряд. Либо местный владетель просто так на дорогах пошаливает, либо у Догаля крыса завелась. Но это, думаю, узнаем чуть позже. Резко вскакиваю — троица отшатывается назад. Плюю кровью в лицо одному и, выхватив меч, на взмахе перечеркиваю горло другого. Меня трясет, словно через клинок пропустили заряд тока. Еще один труп на моей совести.

Опять отвлекся, и тут же следует расплата за это. Третий противник врубается в меня мечом, так, что аж брызги летят, да еще и проворачивает, противно скребя лезвием о кость. Перевожу на него взгляд и жутко скалюсь окровавленным ртом. Мгновенно побелев, вояка дергает за меч — бесполезно, застрял. Отпихиваю его, освобождая себе место для замаха. Меч остается во мне, но пока что это не особо мешает. Без затей сношу противнику голову. Оказалось не так трудно, как я думал.

Последний противник, молодой еще пацан с заляпанным моей кровью лицом, наконец, проморгался. Как раз вовремя, чтобы увидеть меня, выдирающего чужой клинок из тела. И как я себе пальцы не отрезал — непонятно... Роняет топорик — все правильно, кто такому олуху меч-то доверит — и пятится в ужасе. Оглядываюсь, вижу спускающихся с холмов Атари и Эдрика. Эльф пинками гонит впереди себя пленника. Что же, парень, значит, обойдемся без тебя... Без труда настигаю улепетывающего на четвереньках "воина", пинком в бок переворачиваю на спину и чиркаю по шее мечом. Снова волна наслаждения окатывает меня. От страшной раны в боку не остается и следа, только ноют занозами сидящие в груди арбалетные болты.

Поворачиваюсь к нашему транспорту. Чтоб вас всех тряхнуло, перевернуло и раскорячило! От залпа в самом начале Эдрик-то ушел, чего никак не скажешь о запряженной в повозку кобыле. Стрелки в засаде подобрались неплохие — все три болта попали в лошадиную шею с хорошей кучностью. Чувствую, о мясе в ближайшее время можно не беспокоится. Настроение стремительно портится.

Атари подходит к слабо подергивающейся коняжке, горестно покачивает головой. Кладет ладонь на лошадиную голову в пятнах грязи. Животное судорожно дергается и замирает, теперь уже окончательно. Опять поражаюсь контрасту: тонкий слой слипшейся дорожной пыли неизменно пристает ко всему, соприкасающемуся с трактом. Ко всему, кроме эльфа, который после тренировочной схватки, падения на меня и уничтожения засады не может похвастаться ни одним пятнышком грязи или крови. Зато я по сравнению с ним — свинья-свиньей, аж противно.

Приближаюсь к повозке, по пути сдирая с себя остатки рубахи — меч вытереть, все равно она теперь только на тряпки и годится. Ловлю на себе полный ужаса взгляд пленника и начинаю играть на публику. Мерзко ухмыляясь, слизываю с пальцев кровь. Потом, "не замечая" невольного свидетеля, вытираю клинок ладонью и опять слизываю с руки красное. Надеюсь, я теперь выгляжу, как заправский вурдалак. На секунду задумываюсь, не пройтись ли языком по предплечью, по которому стекают кровавые струйки, но решаю, что с нашего пленника и этого хватит. Наконец, полностью очистив лезвие тряпкой, всовываю в ножны. Выдергиваю доставляющие легкое беспокойство болты. Тяжелые стрелы покрыты розовой слизью и слегка изъедены. Бросив косой взгляд на пленника, получаю иллюстрацию к выражению про квадратные глаза. Полуреву-полушиплю на него:

— Ну, чего скалишься, урод, демонов никогда не видел?

Мужчина средних лет, снаряженный чуть получше убитой мной троицы, еще шире раскрывает глаза. Мотает головой, пытается протереть глаза. Бесполезно, мы никуда не исчезнем, да и не получится — кисти рук связаны за спиной. Губы безостановочно шевелятся, что-то шепча...

Эльф шевелит подвижными острыми ушами, выставляя их напоказ, глазницы его загораются красным. Простенькая иллюзия, но впечатляет. Разогревшийся Эдрик скидывает куртку, открывая взгляду металлическую руку, втягивает в пальцы окровавленные когти и презрительно щурит кошачьи глазищи. Шепот обрывается на середине слова.

Все, клиент готов.

Становлюсь позади пленника и, ударив под колени, роняю его на землю. Небрежно привожу в более-менее вертикальное положение. Сам, глядя на эльфа, вопросительно поднимаю брови — готов спрашивать? Атари еле заметно кивает.

— Ты командир отряда? — ого, такой интонации в голосе эльфа я еще не слышал. Холод, высокомерие — равнодушные слова будто пронизывают тело, вызывая дрожь даже у меня. Так бог может обращаться к пролетающей мимо мухе. И сопротивляться этому голосу невозможно.

— Да, — пленник словно впадает в транс. Тело под моими руками каменеет, изредка сотрясаемое мелкой дрожью.

— Кто вас послал?

— Ролдис.

— Кто такой Ролдис?

— Наш владетель.

Похоже, Атари действительно загнал нашего подопечного в транс. Теперь он не то, что на вопросы ответит — наизнанку вывернется. Интересные навыки у нашего эльфа...

Допрос тем временем продолжался.

— Сколько вас было?

— Десять, я одинннадцатый.

Судя по удовлетворенному виду Атари и Эдрика, не ушел никто.

— Что вам поручили?

— Устроить засаду в холмах, в месте, которое нельзя обойти с телегой. Дождаться повозки с тремя людьми. Один — мелкий блондин с длинными волосами...

— Пропусти описания, — велел эльф, видя закипающего Эдрика. Даже сейчас упоминание маленького роста выводило парня из себя. — Что было приказано с нами сделать?

— Убить всех троих. В ближний бой по возможности не вступать — могут быть потери. У всех отрезать головы, тела утопить в болоте. Головы принести Ролдису.

Меня передернуло.

— Кто рассказал о нас Ролдису? — интересно, Атари, что, хочет вернуться к Догалю и прибить "крота"? Тогда мы оттуда точно не выберемся — окрутят на радостях и оставшихся двух холостяков из нашей компании.

— Не знаю.

Я больше не мог выдерживать направленного на пленника воздействия Атари. Даже та часть, что вскользь касалась меня, туманила сознание, заставляла мою темную половину беспокойно ворочаться, просыпаясь. Только в отдалении от замершей на коленях фигуры, я почувствовал себя лучше, так что пришлось наблюдать за допросом со стороны.

Атари выжал пленника досуха. Неизвестной осталась, наверное, только кличка любимой лошади бабушки владетеля Ролдиса. А от окончания допроса меня передернуло еще раз. "Умри", — приказал эльф, и командир напавшего на нас отряда свалился бездыханный. Я подошел, прикоснулся к жилке на шее — пульса не было...

Сняв с трупов все, что могло нам пригодиться, мы побросали их в болото. Туда же отправилась и наша лошадь. Большей частью.

Жара. Керрил бросил взгляд на небо. Раскаленный добела блин солнца словно прибили к небу гвоздями, он даже и не думает двигаться. Эльфова пустыня! Зной выжигает все вокруг, отшелушивает от закаменевшей земли мельчайшие частицы. Легкий ветерок, словно забавляясь, подхватывает их и швыряет в лица путников, пытается найти щелку в обмотавших головы слоях ткани. Иногда это удается, и вдохнувший такой "подарок" тяжело кашляет, отхаркивает мешающие дышать влажные комки, трет красные, слезящиеся глаза. В воздухе стоит невесомое пыльное марево, но оно не скрывает болтающийся над головами слепящий диск. Обычная здешняя погода. Вот когда ветер усилится, прозрачно-голубое небо напитается сталью, и вихри начнут не просто насвистывать, шлифуя бока каменистых холмов, а петь в полный голос, собирая пыльные смерчи — только тогда начинаешь понимать, почему мало кто может добраться до Проклятого Города.

Керрил поудобнее устроился в седле и поправил норовящую сползти куда-то вбок полотняную маску. Темный бы побрал этого Акарема! Вместо того, чтобы пересидеть полуденную жару в тени под навесами, как делают все нормальные люди, приходится идти сквозь пекло, подчиняясь одуревшему от предвкушения торговцу. Он, видите ли, знает, что здесь есть поблизости оазис, и считает, что жару лучше будет переждать там. Если действительно где-то рядом клочок зелени и вода, не умнее ли добраться туда по вечерней прохладе и ночевать не на голом камне? Впрочем, раз торговцу так хочется, Керрил не будет ему препятствовать. Пусть это и закончится тем, что их отряд, как и многие до него, поглотит пустыня. Эмиссар Наставника просто вернется к охоте на демона, прерванной раздражающим его непонятным заданием. Даже эта ненормальная местность, вызванная устроенным много лет назад уничтожением Источника аллода Ганаат, не в силах ему помешать.

Ездовые ящеры шли, плавно покачиваясь. Керрил знал, что остальная дюжина измученных жарой наемников сейчас завидуют этим созданиям, неприхотливым, не нуждающимся в масках, закрывающих лица от пыли, чувствующих себя как дома в этом сумасшедшем краю. Просторные белые плащи уже давно посерели от пропитавшей их насквозь пыли, смешанной с потом. Да и сам эмиссар, кажется, уже пропылился насквозь. Тело невыносимо зудит, но вода здесь слишком ценна, чтобы тратить ее на мытье.

Щелчки тетивы прозвучали неожиданно. Один из идущей впереди пары ящеров сбросил седока и с громким ревом помчался было куда-то, но тут же запнулся о собственные ноги, упал и, несколько раз дернувшись, затих. Второй всадник запутался в полах плаща, не успел вывернуться из-под валящегося на бок животного и тоже вышел из боя. Эмиссар ударил пятками, посылая своего зверя вперед, навстречу выезжающей из-за каменистого холма и разворачивающейся в цепь шеренге верховых. За ним пришпорили скакунов еще пятеро — половина воинов отряда. Остальные согнали вьючных ящеров в кучу, в центре которой оказался выкрикивающий проклятия купец, и рассредоточились, прикрывая от нападения с флангов или тыла.

Семеро, затем еще четверо — почти двукратное превосходство. Плохо. Керрил бросил поводья и нашарил прицепленные к седлу взведенные арбалеты — заставившее утром возиться с оружием чутье не подвело. Слитный хлопок — и самострелы отправляются обратно, а пара вырвавшихся вперед противников кубарем летит наземь. Мгновенная сосредоточенность эмиссара и взвихрившие пыльное марево струи воздуха, направившие болты точно в цель, остались незамеченными.

Два отряда сближались. Удачно метнув нож, Керрил выбил еще одного всадника. Дальше началась свалка. В эмиссара вцепились сразу двое, он даже не успел просунуть левую руку в ременные петли щита, и кожаный укрепленный металлом блин бесполезно канул под лапами зверей. Парень вертелся ужом, сражаться приходилось не только с врагами, но и с некстати решившим проявить норов ящером, раз за разом сбивавшим седоку удар. Просторный плащ оказался располосован, пара ударов достигла цели, и неглубокие раны саднили, сковывали движения. Наконец сволочная животина сделала таки доброе дело, притиснув Керрила к одному из противников и закрыв от другого. Эмиссар с толком использовал этот момент, воткнув в подвернувшийся бок кинжал и забрав из разжавшихся пальцев легкую саблю. Везение тут же кончилось, и вредный ящер рванул куда-то в сторону, не обращая внимание на пытающегося управлять им Керрила.

...Окинуть взглядом схватку. Еще двое нападающих и столько же из их отряда лежат на земле. Пока преимущество на стороне противников. Бросить взгляд назад, туда, где в куче ездовых ящеров суетится купец. Плохо — помощи не будет, то ли трусят, то ли все еще ждут удара с тыла. Пнуть шипастым наколенником толстокожую зверюгу, вновь направляя ее в бой...

Еще один наемник соскользнул с ящера под ударами нападающих. За это поплатились сразу двое — налетевший Керрил рубанул обеими руками по замешкавшимся всадникам. Осталось трое на трое. "Своего" противника эмиссар успокоил ударом плашмя по голове — нужно, чтобы хоть кто-то остался в живых. С остальными не церемонились. Пепельный цвет вражеских накидок быстро сменился красным...

В оазис отряд попал только ближе к вечеру. Четыре ящера везли завернутые в плащи трупы наемников, раненый всадник бредил, примотанный к седлу одного из появившихся запасных зверей. Засада объяснялось просто. Нападавшим плевать было на возможные находки Проклятого Города, они хотели всего-навсего не допустить к оазисам Ганаата купцов-конкурентов.

Четыре дня у меня прошло в сплошной медитации. Эдрик и Атари отправились наносить "визит вежливости" Ролдису. Меня с собой не взяли — как рейнджер я еще долго ни на что не буду годен. В принципе, влезать еще глубже в местные дрязги не хотелось никому, но гибель лошади оставила нас без транспортного средства. При мысли бросить повозку с трофеями всех троих начинала дружно давить жаба, поэтому участь владетеля была решена. На фоне суматохи, которая поднимется после обнаружения трупа, пропажу лошадей заметят не так скоро. Заодно Догаль получит неплохой подарок. На территории Ролдиса не останется больше ни одного человека с рыцарским обручем, так что мой тестюшка обретет неплохие шансы взять под свою опеку осиротевшее владение.

Пока мои попутчики изображали коммандос, я усердно выполнял "домашнее задание". Ритуал, проведенный неправильно, как по "темным", так и "светлым" стандартам, лишил мою злобную половину полного контроля над телом. Но этот же неправильно проделанный ритуал не дал мне доступа ко всем возможностям, заключенным в кристалле. Бесконечные медитации, как думал Атари, должны были мне помочь. Даже, вроде как, появились сдвиги — после нескольких недель тренировок я владел оружием достаточно хорошо, чтобы не дать себя проткнуть или расчленить в первые пять-десять секунд поединка. Если не зазеваюсь, конечно. Да, для необученного новичка я прогрессировал необычайно быстро, но времени оттачивать мои навыки у нас все равно не было.

С другой стороны, я мог, концентрируясь некоторое время, "достучаться" до кристалла. Камень резко увеличивал скорость моих движений, я мог предугадывать движения противника в схватке, а выстрелом навскидку посрамить любого местного Робин Гуда. Только цена этого была слишком высока — боль, потеря человеческого облика и, как венец всего, освобождение ЕГО. И здесь, по мнению Атари, помочь мне, разобрать по песчинкам эту мешающую стену, могли только медитации.

Четыре дня меня никто не беспокоил, не считая заглядывающей полюбопытствовать мелкой живности. Я даже сохранил человеческий вид — трое убитых во время схватки дали мне неплохой запас энергии, пополняемый к тому же медитациями. У меня появилось наконец время задуматься — до того постоянные тренировки не оставляли мне возможности поразмышлять. До уровня, когда возможно успешное разделение внимания между довольно непростыми упражнениями и общим анализом ситуации, мне было еще далеко. А обмозговать мое теперешнее положение не помешало бы.

Меня беспокоила потеря инициативы. Да, мои предыдущие попытки контакта с местным населением были неудачными, но это были мои попытки и мои решения. Теперь же я шел на поводу у создания, реальное существование которого несколько недель назад и представить не мог. Вон, даже в женитьбу вляпался, и на ком... Рассказать — не поверят... Конечно, я получил кое-какие знания о мире, но все они были со слов Атари и Эдрика, и проверить их пока что не светило. Точно так же не было никаких гарантий, что получив вожделенный предмет поисков, эльф выполнит свои обещания. Конечно, обнадеживало поведение Эдрика, который мало того, что получил протезы, не имеющие аналогов даже в моем родном мире, но и собирался вернуть себе человеческие конечности. Но эльф и желтоглазый коротышка знали друг друга достаточно давно, со мной же ситуация несколько другая. Да и зачем "Книга Вопросов и Ответов" нужна самому Атари? Вопросов было слишком много, а вот данных для ответов... Хотя, ведь говорят же, что правильно заданный вопрос содержит в себе большую часть ответа — значит, я пока что задавал себе не те вопросы. Теперь главное, чтобы верные мысли не появились слишком поздно...

На пятый день с дороги послышался стук копыт. Осторожно выглянув из-за холма, я обнаружил двух всадников, приближающихся рысью. Эдрик и Атари.

Вытащив спрятанную повозку, мы запрягли одну лошадь, а вторую просто привязали к телеге за узду. Продолжив путь, наша компания обошла осиротевший замок Ролдиса десятой дорогой. Благо обнаружилась хитро замаскированная колея, отходящая от тракта и ведущая в сторону — видно, не все, кто ехал по этому пути, горел желанием встретиться с владетелем.

Именно тогда я обратил внимание на странности в поведении Эдрика. Нет, я замечал их и раньше, но они как-то проходили мимо моего внимания. Почему-то желтоглазый сторонился эльфа. Не то, чтобы шарахался или по-детски дулся, как после того случая со стрелой — они уже давно успели помириться, перекидывались обычными для приятельских отношений шутками. И все равно что-то было не так... Наконец до меня дошло: Эдрик старался до минимума ограничить телесный контакт с Атари. Ничего сверх необходимого. Когда во время движения им обоим выпадало спать в повозке, он и во сне прижимался к борту, лишь бы не коснуться эльфа, пусть и случайно. Если ему требовалось что-то передать, то Эдрик чаще просил меня, а не Атари. А если уж все-таки ненароком касался эльфа, то еле заметно отдергивался, будто это его обжигало.

Заинтересовавшись, я пригляделся к действиям Эдрика внимательнее. Оказалось, что он исподтишка следил за Атари, старался все время находиться рядом с ним, но держал дистанцию. Будто хотел прикоснуться, но удерживал себя от этого. Такое поведение что-то мне напоминало... Когда я, наконец, догадался, то от неожиданности чуть не слетел с козел, на которых тогда восседал. Бред какой-то...

После этого я прекратил наблюдать за Эдриком. Тем более что Атари никак не реагировал на странности в поведении парня, то ли не замечая их, то ли принимая как должное. Что я знаю об обычаях этого мира, о традициях покинувших его тысячелетия назад эльфов? Пусть разбираются сами. Да и я вполне мог ошибиться...

Еще три дня мы обходили замок владетеля, а затем повернули на юг, в сторону более обжитых земель аллода Кумол. В первом попавшемся на нашем пути селе Атари сделал одну вещь, поначалу очень меня удивившую — потащил меня в местный храм Хранителя. Я совершенно не представлял, что нужно эльфу от бога, одинаково чужого как мне, так и ему, но неведение длилось недолго...

Маленький каменный храм, скорее даже часовня, не слишком походил на святилища моего мира. Небольшой светлый зал с полом, покрытым плиткой. Высокие узкие окна, толстые стены, прочные двери — похоже, здание можно использовать как последнее убежище при нападении. Никаких икон, фресок или росписей. Возле одной из стен, так, чтобы быть освещенной большую часть дня — деревянная статуя Хранителя. Мужчина с рельефной мускулатурой, опирающийся на двуручник, все контуры сглажены, лицо почти не намечено — ну просто копия статуэтки Американской Киноакадемии, пресловутого "дядюшки Оскара". У ног Хранителя — металлическая чаша с бесшумно суетящимися в ней язычками синеватого пламени. Рядом со входом копошится жрец в сером.

Уверенным шагом Атари подошел к статуе. Я задержался ненадолго около священника, заставив эльфа несколько раз нетерпеливо оглянуться, затем приблизился и стал рядом. Что сейчас произойдет, я уже представлял, но как, и что из этого выйдет, было пока не ясно. По словам жреца, обряд этот проводился редко, он, например, за свою жизнь не видел ни одного. Да и ни Атари, ни я не поклоняемся Хранителю, так что неизвестно, ответит ли он нам... Эльф достал нож, срезал прядь волос и, бросив их в пламя, отчетливо произнес:

— Я, Атариэн кер Лленарин лин Эгалиер, беру создание по имени Виктор Кравец в ученики, и с сего дня имею право и клянусь нести ответственность Мастера за его слова, мысли и поступки. Пусть Хранитель будет мне в этом помощником, свидетелем и судьей...

Нож сверкнул в луче солнца, отхватывая прядь от моей отросшей шевелюры. Пламя слизнуло предложенную ему жертву. Ни дыма, ни запаха паленого...

— Я, Виктор Кравец, по доброй воле принимаю Мастером создание по имени Атариэн кер Лленарин лин Эгалиер, и с сего дня имею право и клянусь нести ответственность Ученика за свои мысли, слова и поступки. Пусть Хранитель будет мне в этом помощником, свидетелем и судьей.

Вроде бы ничего не изменилось. Свет не померк, не раздался громовой голос, подтверждающий принятие клятвы. Что же, значит, чуда сегодня не будет...

— Очень интересно, — раздалось сзади. — Эльф берет в ученики человека из другого мира, да к тому же Мертвого Воина, и просит засвидетельствовать это не своего Хранителя, а совершенно чужого бога. Ну Вику-то простительно, он здесь не так долго. А ты, эльфеныш, ты-то хоть понимаешь, что делаешь? Ты все последствия просчитал, а?

Давешний священник стоял рядом. Как он подобрался совершенно бесшумно? Или... да жрец ли это? Я взглянул в глаза мужчине в сером. Ни белков, ни радужки — только всполохи голубого пламени. Словно два ледяных копья пронзили мою голову, урх-гуул взвыл, пытаясь хоть как-то закрыться, спрятаться... Я опустил глаза, не в силах выдержать взгляд.

— Да, Хранитель, я знаю, что делаю. — Теперь очередь Атари играть в "гляделки". Карие зрачки нацелились точно в центр сгустков пламени, и сдаваться эльф, судя по всему, не собирался. — Я бы попросил помощи, но от тебя ее не дождешься. Разве что паладина пришлешь, чтобы... упокоить. А почему я не обращаюсь к своему Хранителю, ты и сам должен знать. Если действительно следишь за своим миром, а не...

Глаза — если можно так назвать — Хранителя потемнели, полыхнуло, и эльф все-таки опустил голову.

— Не учи меня охранять мой мир, отлученный последователь сбежавшего Хранителя!

М-да, сейчас как испепелит Атари на месте, и останусь я без наставника...

— А ты, — теперь уже ко мне, — все еще уверен, что хочешь такого учителя? Не боишься разочароваться?

— Уверен, — даже изгнанный из своего мира молодой эльф лучше, чем ничего. А то, что он временами использует меня втемную — я хмыкнул, глядя на поднявшего брови в притворном удивлении Атари, — так выгода от любой сделки должна быть обоюдной.

— Хорошо, — ярость синего пламени смягчилась, по-видимому "проверка на прочность" закончилась. — Клятва принята, силы даны, и все такое.

И уже оборачиваясь, возвращая позаимствованное тело священника к прерванному занятию, как бы невзначай бросил:

— Смотри, эльфеныш, дашь маху — паладином не отделаешься...

— Не беспокойся, Хранитель. Не дождешься, — раздался голос Атари. Раздался у меня в голове.

Путь продолжился, продолжились и тренировки. Теперь, пользуясь правом Мастера, Атари легко проникал в мою голову и помогал усваивать все те знания, что сваливались на меня. Доходило даже до прямого управления моим телом — не такого, как через кристалл, но не менее неприятного. Иногда я жалел, что поддался на уговоры эльфа там, перед святилищем, хотя ему пришлось попотеть, прежде чем он преодолел мою подозрительность. Ведь у меня в голове уже и так проживал лишний "постоялец", полученный, кстати, тоже при помощи ритуала. Только подтверждение жрецом безопасности обряда для моей личности подтолкнуло меня согласиться.

Однако, несмотря на то, что скорость обучения возросла, эльф все равно был недоволен. Даже силы, дарованные Хранителем, не могли исправить последствий неправильно проведенного ритуала. Разве что со временем...

Теперь мы двигались как обычные путники, упражняясь только на привалах. Было бы хорошо еще избавиться от телеги с грузом доспехов и оружия и купить третью лошадь. Конечно, можно потихоньку распродавать замедлявшее продвижение барахло, но ни в одном селе нельзя найти хороший меч и боевой посох для меня, а также какие-то магические ингредиенты для вновь начавшего темнить эльфа. Вот мы и направились к оружейному центру этого аллода.

Нападений можно было особо не опасаться — Герант, хозяин Источника Кумол, в прошлом наемник, смог добиться от владетелей искоренения крупных банд и не жаловал, если местные рыцари сами начинали развлекаться на дорогах. Мелочь же, по-видимому, не решалась с нами связываться. Посещение поселений тоже происходило без приключений. Запас наличности у нас позволял купить любой сельский трактир целиком, появись вдруг такое желание. Никакие "охотники за амулетами" ко мне не приставали, что тоже не могло не радовать. Спокойное путешествие излечило меня от прошлых страхов, я наконец-то перестал дергаться и начал наслаждаться существованием. Заодно, беседуя с людьми, я понемногу проверял то, что мне рассказали мои спутники. Пока что никаких поводов для подозрений не возникало.

Кое-что все-таки омрачало эту идиллию. Для начала — поведение Эдрика. Узнав, что за ритуал мы совершили в часовне, он неожиданно замкнулся, стал как-то подозрительно на меня посматривать. Еще сильнее проявились замеченные мной раньше странности... Что-то непонятное творилось и с Атари, точнее с его глазами. После того, как он поиграл в гляделки с Хранителем, временами его взгляд застывал секунд на десять-пятнадцать, зрачки словно выцветали, хотя на поведении эльфа это никак не отражалось, он видел все так же идеально. Эдрик, судя по всему, ничего не замечал. Неоднократно я, дождавшись пока мы с Атари не останемся вдвоем, спрашивал, что у него со зрением — и каждый раз изворотливый эльф находил все новые и новые отговорки, откладывая разговор на потом. В конце концов, я решил на время отстать, чтобы позже как следует взяться за вздумавшего в очередной раз темнить остроухого.

Десяток дней такого путешествия — и мы добрались до первого увиденного мной в этом мире города. Юканар. Эдакая фортификационная матрешка. Замок владетеля на пологом холме — настоящая каменная крепость с башнями, подъемным мостом и всем прочим. Ниже, у подножия — опрятные каменные здания Внутреннего города. Все это окольцовано зубчатой стеной. Грязные и дымные мастерские, торговые ряды и бедные деревянные кварталы обступают "богатую" часть города со всех сторон. Окружает все это ветшающая внешняя крепостная стена, служащая теперь не для защиты от врагов, а для того, чтобы никто не смог пробраться, не уплатив пошлину. Места внутри внешней стены уже не хватает, и вокруг города начинают образовываться предместья. Внутреннюю стену, по словам Эдрика, поддерживают в приемлемом состоянии, хотя и не из оборонительных побуждений — чтобы гуляющие по парапету богатые горожане не навернулись ко всем эльфам с верхотуры.

Уплатив небольшую (для наших кошельков) пошлину — как раз хватило бы на ужин и ночевку в деревенском трактире — мы попали в город. День уже клонился к вечеру, поэтому покупки отложили на завтра, а сами отправились искать ночлег.

Юканар неприятно поразил меня. Конечно же, я не ожидал увидеть вписанный в крепостную стену современный мегаполис, но такое... Грязь и запахи, нет, даже так: ГРЯЗЬ и ЗАПАХИ. Камни булыжных мостовых болотными кочками выступали из вонючих луж. До идеи нормальной канализации здесь, по-видимому, не додумались, поэтому все нечистоты стекали по проложенным вдоль улиц канавам. Похоже, что ручьи эти брали начало во Внутреннем городе, а то и в замке владетеля. Во Внешнем городе они активно пополнялись. На моих глазах одна хозяйка слила туда помои, нимало не побеспокоившись, что половина попала не в канаву, а на мощеную камнем улицу, а малыш лет четырех-пяти, задрав рубаху, без лишних церемоний пристроился к зловонному берегу справить нужду. Пусть села, через которые мы проезжали, тоже были далеко не стерильны, да и навозом там попахивало (и не только навозом)... Но, все равно, контраст — огромнейший.

— И как тут до сих пор все от эпидемий не повымерли?.. — удивился я вслух.

— А Хранители их знают... — буркнул Эдрик. — Все на авось надеются, да на владетеля. Будто у него больше дел нет, как с дерьмом городским разбираться... — а затем продолжил погромче и поподробнее. — Мы, правда, через плохие ворота въехали, через Крестьянские. Если через Купеческие, то там все канавы сверху закрыты, и вообще почище. Но тогда бы весь город объезжать пришлось...

— Вик, не морщись, как владетельская дочка при виде дохлой мыши, — вступил в разговор эльф. — Завтра покупаем, что нам надо, и уезжаем. От такого запаха еще никто не умирал, а тебе — так это вообще не грозит. — Еще и посмеивается, ехидина остроухая...

Проезжаем базарные ряды. Торг там не прекращается до темноты, но нам нужнее определиться с жильем. Такое найти, чтоб и цены не рвались в облака, и вещи целы остались. Однако Эдрик целенаправленно ведет нашу повозку куда-то к стене Внутреннего города.

— Думаешь, пустят нас в таком виде? — спрашиваю его. По-моему, наружность у нас не слишком соответствует облику богатых горожан.

— А я туда и не рвусь. Крысятник, — Эдрик зло сплюнул. — Есть одна гостиница у стены. Для своих. Но я, думаю, смогу и вас там пристроить, тем более что Атари там еще могут помнить...

У Внутренней стены воздух был почище. Да и за местностью явно приглядывали — такой грязищи, как у ворот, во всяком случае, не наблюдалось.

Добротный каменный двухэтажный дом за прочным забором — эдакая крепость в крепости. Ворота закрыты, хотя только начинает смеркаться. На досках эмблема: перекрещенные лук, меч и топор на фоне пивной кружки. Гостиница Гильдии наемников.

Эдрик спрыгивает с телеги, подходит к воротам и стучится. Распахивается забранное решеткой смотровое окошко, изнутри раздается недовольный вопрос, кого это принесло на ночь глядя. Достав из-за пазухи медальон в виде сокола из "эльфийской стали" — того самого удивившего меня когда-то легкого серебристого металла — Эдрик показывает его привратнику. А наш наемник, оказывается, богач — "эльфийская сталь" или иначе, талгеран, ценится раз в десять дороже золота. Хотя я тоже таскаю с собой сокровище — нож Тавора, сделанный по словам Атари, еще эльфами. Ушастые металлурги как-то ухитрились сотворить из загадочного сплава монокристалл в форме ножа, так что клинок необычайно прочен и не требует заточки. А еще подобные вещицы ценятся по весу драгоценных камней, поэтому совершенно непонятно, откуда такое чудо взялось у простого разбойника. Похоже, что с той засадой действительно было что-то нечисто...

С легким поскрипыванием ворота открываются, и наша телега въезжает внутрь. Устраиваем лошадей в конюшне, часть вещей берем с собой, а оставшееся сдаем под расписку специальному охраннику. Там же остается и оружие, мое и эльфа — только членам Гильдии позволено здесь его носить. Эдрик и Атари сметают ужин, я неторопливо ковыряюсь в своей порции. Поднимаемся в выделенную нам комнату. Парни устраиваются спать, а я погружаюсь в очередную медитацию...

Энергия захлестывает меня волной, выкидывая из сосредоточения. Обвожу взглядом комнату — Атари спит, кровать Эдрика пуста. Из-за стены раздаются какие-то вздохи, шорохи и постукивания. Вспоминаю, что когда мы заселялись, в соседней комнате никого не было, и выхожу проверить. Аккуратно приоткрываю дверь... Похоже, Эдрик решил взять реванш за месяц — или сколько там было — воздержания. Борюсь с искушением понаблюдать с целью повышения квалификации. Хотя, зачем оно мне теперь? Я что, смогу найти трех некрофилок одновременно? С грустной улыбкой осторожно закрываю дверь и возвращаюсь обратно в комнату — медитировать.

Глава 7

Утром Атари проснулся раньше всех. Проснулся, и не нашел ничего лучшего, чем попытаться в тренировочных целях дать мне по башке. Ха. Размечтался. Мгновенно выйдя из медитации, я откатился в сторону, одновременно сбивая эльфа с ног. Он по-кошачьи извернулся в воздухе и перекатился, встав в стойку. Разбуженный нашей возней Эдрик подскочил на своей кровати, выхватывая из ножен меч, и только потом открыл глаза. Посмотрев на это полуодетое заспанное чудо, трясущее головой, чтобы выбить оттуда остатки дремоты, мы, не сговариваясь, засмеялись.

— Сами дураки, — буркнул наемник, возвращая клинок на место. — Лучше бы едой занялись, что ли... — Да уж, и так вечно голодный парень (и куда все девается — непонятно), да еще после такой ночки... А нечего было чуть ли не до рассвета в постели кувыркаться. Маленький гигант большого секса...

Приведя себя в порядок и позавтракав, мы стали решать, кому куда идти. Мы планировали купить оружие, лошадь и какие-то ведомые одному эльфу ингредиенты, но дело осложнялось тем, что город знает только Эдрик, Атари был в Юканаре всего один раз, да и то недолго. Наконец остановились на том, что блондин проводит меня и Атари в квартал оружейников (все равно на ярмарке ничего путного по вменяемым ценам не найдем, только местный клинковый ширпотреб), а сам отправится покупать коня. Продавца магических штучек эльф найдет при помощи своих способностей, а уж вернуться по своим следам обратно мы всяко сможем. Эдрик только напомнил, что без него нас в гостиницу не пустят — пройти дальше помещения для приема клиентов можно только в сопровождении владельца специального знака, медальона вроде его сокола. Оказалось, такую штуковину, зачарованную Хранителем, каждый наемник получает при вступлении в Гильдию. Удостоверение личности, знак принадлежности к отряду, защита от некоторых видов магии и гипноза и магический гарант выполнения правил Гильдии — в одном флаконе. А еще — пропуск в гостиницу. Поэтому нам придется сначала спросить Эдрика у стража ворот и только потом, в сопровождении нашего товарища, мы сможем попасть в свою комнату. Интересно, а как сюда попали те трое, с которыми Эдрик всю ночь развлекался? Непохожи они на наемниц, больно рыхлые и нетренированные... Хотя, думаю "девушки по вызову" существовали во все времена и в любом обществе...

Согласовав таким образом маршрут нашего похода, мы вышли из гостиницы. Предварительно Эдрик поговорил кое с кем, так что повозка с оружием, кольчугами и прочим ненужным нам воинским имуществом сменила хозяев. Конечно, цену дали не самую лучшую, но бегать по всему городу распродавать полтелеги барахла нам все равно не с руки.

Эдрик вывел нас к Внутренней стене, вдоль которой мы прошли почти пол-оборота, добравшись до более приличных кварталов и улиц, ведущих к Купеческим воротам. Атари сменил ипостась, теперь он уже не был чудаковатым бардом, использующим клинки только для самозащиты. Собран и подтянут, упругая походка, гордо вздернутая голова. Глаза пронзают встречных стальными спицами взглядов. За спиной покачиваются в такт шагам ножны с двумя клинками. Воин. Уверенный в себе и опасный. К такому не то, что какой карманник, кажется даже, что сам владетель приблизится только в случае уж очень крайней нужды. Мельтешащие вокруг, спешащие по своим делам горожане, не сговариваясь, расступались перед эльфом и смыкались за его спиной. Кому охота заступать дорогу такому? Казалось даже, что это не Эдрик определяет куда идти, а Атари. А что до нас рядом — так мы просто, погулять вышли.

Подведя нас к извилистой улочке с домами, украшенными изображениями различного рода оружия, Эдрик уже собрался идти обратно, покупать себе транспортное средство, когда я остановил его.

— Слушай, я только сейчас подумал... У Атари лук есть, у меня тоже, а ты-то как? Или не в ладах с этим делом? — я понял, что сказал что-то не то, и тут же попытался исправиться. — Извини, ляпнул не подумав, уж ты, и чтоб с каким-то оружием не в ладах...

В ответ Эдрик совсем по-мальчишески ухмыльнулся, и, ничего не говоря, затащил меня в какую-то подворотню. Там, убедившись, что никто за нами не наблюдает, он задрал рукав куртки и вытянул правую руку на уровне глаз. Жучиными надкрыльями раскрылись пластины чуть выше запястья, со щелчком раздвинулись плечи небольшого, но мощного арбалета, сверкнула тонкая и прозрачная, как леска, тетива. Желтый кошачий глаз озорно подмигнул мне, и операция повторилась в обратном порядке.

— Лучше любого гномьего! — ишь как раздуло от самодовольства-то. Мальчишки и их игрушки...

Подпираю стену в очередной оружейной лавке. Мастерские находятся в "грязной" части Внешнего города, здесь только конторы и магазины. В который раз повторяется одна и та же ситуация. После нашего входа вякнувший было "чем могу быть полезен" подмастерье посылается за начальством, а уж с мастером Атари заводит долгий разговор. Или недолгий, это уж как повезет — смотря, что скажет и что предъявит Атари хозяин. Теперь я понимаю, как чувствовала себя сестра, когда припахивала меня помочь выбрать сотовый. А именно — полной дурой и иностранкой к тому же, потому что понимала, как и я сейчас, одно слово из пяти. Как и с мобильниками, пользоваться оружием и разбираться в нем и процессе его изготовления — совершенно разные вещи.

В одной из лавок, увидев заостренные уши эльфа, нас попыталась выпроводить тумаками. "Отродье нечеловеческое", — шипели потом избитые нападавшие. — "Вали к себе в Ничейные Земли, нелюдь, пока пару лишних дырок не проделали". Похоже, от извечных наших проблем не скроешься и в другом мире.

В этот раз, похоже, придирчивый эльф удовлетворен.

— Вик, подойди, — приглашает он меня присоединиться к честной компании, — посмотри-ка на это.

Ну и что? Меч как меч. Полуторник, если не ошибаюсь, величиной, может быть, чуть меньше земного аналога. Длинная, на две ладони, рукоять, небольшое яблоко-противовес и довольно узкий, пальца три максимум, клинок. Простая гарда безо всяких штучек для захвата оружия противника. Прямое обоюдоострое лезвие с долами — интересно, какой неграмотный маньяк впервые обозвал ребра жесткости "канавками для стока крови" — сужается к заостренному концу. Длина клинка сантиметров семьдесят пять — восемьдесят, если меч держать в опущенной руке, острие как раз коснется пола. Заточка начинается где-то сантиметрах в пятнадцати-двадцати от крестовины, что оставляет возможности для перехвата.

Привлекают внимание странные блики на полированном металле. Напрягаю глаза — опаньки! А вещь-то непроста — по клинку, прихотливо извиваясь, змеятся разводы "эльфийской стали". В отличие от другого виденного мной оружия, смертельный для нежити металл не наносился тонким слоем в самом конце изготовления, а был его составной частью. Долговечнее, надежнее, меньше вес — я крутанул клинок пару раз, похоже, это как раз тот самый "превосходно сбалансированный меч", который должен быть у любого уважающего себя главного героя фэнтези. Но стоит такое... Я прикидываю состояние своих финансов и с сожалением протягиваю клинок обратно.

— Хорош... Но не потяну я его. Он же стоит, как пять обычных.

— Как восемь, — гордо уточняет мастер. — Изделие моего лучшего ученика.

Похоже, Атари все-таки хочет купить это оружие. Но на какие деньги? Конечно, можно предложить в обмен нож Тавора, но жаба давит просто фантастически. Не настроен я его отдавать, этот ножичек, и все тут... Да и на сдачу с него можно будет еще пару-тройку таких мечей купить.

— Да, мы его возьмем, — я удивленно посмотрел на эльфа, — но не сейчас. Сначала деньги надо кое у кого забрать. А скажите мне, мастер, можно ли у вас найти хороший боевой посох...

Дальше разговор опять начал пестреть незнакомыми мне терминами, а я все стоял и пытался переварить фразу Атари. У кого он собирается забрать деньги, если в этом городе эльф второй раз? Он что, ограбить кого-то надумал?

Наконец дискуссия прекращается, и посланный куда-то вглубь дома ученик возвращается с охапкой разнокалиберных деревяшек. Еще немного поспорив, мастер и Атари совместно подбирают мне почти двухметровый дрын. Несмотря на размер и железные оковки, весит эта штуковина не так много, как кажется. Незнакомая мне темно-коричневая древесина легка и упруга, а попытки поцарапать ее поверхность кончаются ничем. Да и работать нормальным шестом намного удобнее, чем теми палками, которые я использовал для тренировок.

Пара золотых переходит из рук в руки, и посох окончательно меняет хозяина.

Выходим из магазина, эльфа провожают уважительными взглядами. Думаю, так разбирающиеся в оружии клиенты встречаются нечасто. Атари на несколько секунд замирает на месте, потом уверенно ведет меня куда-то. Что же, пока идем, можно кое-то выяснить...

— Слушай, Атари, а почему именно этот меч? На нем что, свет клином сошелся? Можно ведь купить что-то подешевле... — удивляюсь я.

— Дело в том, Вик, что если я беру кого-то в ученики, то хочу, чтобы он работал с лучшим оружием, которое только можно достать.

Хм. Интересно, сколько учеников уже было у эльфа? Мне все больше кажется, что я — первый.

Куда мы идем — не спрашиваю. Чувствую, что ушастый снова начнет темнить: "к одному человеку забрать кое-что" или еще чего в этом духе. Лучше о другом поговорить. Тем более что уже давно пора как следует расспросить Атари по поводу его зрения. Место и время подходящее: Эдрика нет, улица малолюдна, все идут по своим делам, не обращая на нас особого внимания...

— Атари, — начинаю я, — ты долго еще будешь всякие причины изобретать, вместо того, чтобы сразу рассказать, что у тебя с глазами?

Эльф на секунду задумывается, продираясь через накрученные мной обороты к смыслу сказанного. Не давая ему времени придумать очередную отговорку, уточняю:

— Что такое произошло в часовне Хранителя, что я временами вижу твои глаза неподвижными и словно выцветшими, а Эдрик этого совершенно не замечает? Это как-то относится к связи между учителем и учеником?

Атари удовлетворенно хмыкает:

— Наконец-то. Я все ждал, когда же ты правильно задашь вопрос. А то: что у тебя с глазами, что у тебя с глазами...

— То есть все дело в связи?

— Да. Ты ведь сам говорил как-то, что в правильно заданном вопросе уже содержится половина ответа.

— И что же я такое вижу, что не видит Эдрик? — продолжаю выпытывать я. — Что, все-таки, творится?..

Разговаривая, мы проходим мимо очередного ответвления улицы. Резкий поворот Атари застает меня врасплох, остроухий буквально затаскивает меня в подворотню.

— Что-что... — бурчит он, — все равно же докопаешься... Нету у меня глаз!

Эльф резко проводит ладонью по лицу, словно смывая что-то с него. Не меняется ничего, за исключением глаз. Их действительно нет, а лицо в этом месте пересекает уродливый шрам. Моя рука тянется прикоснуться к нему, но я останавливаю движение.

— Иллюзия, — выдыхаю я.

— Да, — кивает Атари. Устало проводит рукой по лицу еще раз — и глаза возвращаются на место. Только теперь они окончательно теряют всякое подобие жизни и даже, кажется, сквозь них начинает просвечивать жуткий шрам. — Из-за связи учитель и ученик начинают видеть сквозь морок. Но только если заклинание наложено на кого-то из них.

Пытаюсь собрать разбегающиеся во все стороны мысли. Кажется, удается.

— Эдрик знает?

— Да, он уже видел, — эльф немногословен. Естественно. Я в подобной ситуации тоже не заливался соловьем. Да, когда твое тело в полном комплекте и всецело подчиняется тебе — это такое счастье... Жаль только, что обычно это понимаешь слишком поздно.

— То есть ты все время пользуешься Истинным зрением? — не могу не уточнить я.

— Конечно. Хотя, — усмехается, пусть и довольно горько, Атари, — постоянная возможность видеть сквозь стены и знать цвет нижнего белья собеседника веселит только день-другой, не дольше.

Эльф делает небольшую паузу.

— Ты узнал все, что хотел? — интересуется он.

— Почти, — киваю я. — Ты из-за этого ищешь Книгу?

— Угу. — Атари встряхивается, и вот передо мной снова мой прежний язвительный попутчик. — Ну, что, пустим корни здесь или все-таки пойдем дальше?

Дальше, так дальше. Выходим обратно на улицу, и, чтобы не идти молча, я меняю тему разговора.

— Слушай, все время хотел спросить и забывал: откуда здесь столько талгерана? Ты как-то говорил, что секрет изготовления знали только вы, но Исход был тысячи лет назад, откуда такие запасы?

— Откуда? Как, ты думаешь, выглядели эльфийские города?

— Ну, я читал про что-то такое древесное... — пытаюсь вспомнить прочитанные в различных книгах описания эльфийских поселений.

— Нет, мне все-таки хотелось бы побывать в вашем мире. Из чистого любопытства. Такое написать...

— Не советую. Отловят и на части разберут. Особенно если узнают про Истинное зрение или другие твои возможности. У нас, я думаю, эльфов и выдумали-то из желания самим быть такими: красивыми, изящными, сильными и почти бессмертными...

Атари пытается сдержать смех, но у него не получается. Хорошо, что улица, по которой мы идем, почти пуста.

— Ой, не могу... Посмотрел бы на себя, пока говорил. Эдакая возвышенная зависть. И то я, бедный, не умею, и на это неспособен... — Внезапно эльф обрывает смех, на глазах становясь серьезным, и продолжает. — Все это, конечно, красиво, но перед Исходом, две с половиной тысячи лет назад, эльфы проигрывали войну. Да, сильны, могущественны, почти бессмертны, но до ужаса консервативны. Вообще, наши историки считают, что если б Исхода не случилось, его следовало бы устроить. Потому что иначе в течение трех-четырех сотен лет люди выбили бы всех. Человеческие маги стали настолько сильны, что их не остановил бы даже наш Хранитель, ударь они вместе во всю силу. А по скорости восполнения потерь вы уступали только оркам и гоблинам. Плюс гибкость умов и беспринципность, способность ударить в спину бывшим союзникам, как только это становилось выгодным...

Атари обрывает себя на середине. Похоже, у него самого есть повод завидовать людям. Хотя не сказал бы, что многим из названного стоит восхищаться. Пользуясь паузой, перевожу разговор опять на тему "эльфийской стали".

— Так как выглядели ваши города?

Эльф вскинул голову, вспоминая, и медленно произнес, явно переводя на лету на понятный мне язык:

Серебряные башни, зеленые сады,

В туманной дымке моря предчувствие беды.

Фонтаны звонкоструйные подсвечены огнем,

И ночью под луною светло было как днем.

Великий, славный город, кем был ты побежден?..

Да, если эльфы строили города из этого хитрого металла... Я прикинул, сколько талгерана можно было получить, разломав одну только крепостную башню. Действительно, если потихоньку разбирать покинутые строения, то материала хватит очень надолго.

— Стервятники... — горько продолжал Атари. — Уже через несколько лет от этой красоты не осталось и следа. Люди могли использовать наши жилища как крепости, тем более Хранители поместили многие Источники как раз там. Нет, они предпочли все разрушить... Металл пошел на оружие против Хаоса и в сокровищницы ваших правителей, а на руинах прекрасных городов возникли грязные и неряшливые поселения...

Эльф замотал головой, словно вытряхивая из нее ненужные мысли:

— Все, хватит воспоминаний и уроков истории. Все равно к нашему нынешнему положению это никакого отношения не имеет.

Положим, с этим я бы поспорил, но лучше действительно не буду...

— Мы уже почти пришли, — инструктирует Атари. — Сейчас говорить буду я. Ты просто стой с как можно более грозным видом и ни во что не вмешивайся. Но если что-то пойдет не так, и начнется драка, придется устранять всех, свидетели нам не нужны.

Заходим в неприметную дверь с потемневшей от времени деревянной вывеской над ней. Что было изображено на доске, я так и не разобрал. А через пару мгновений это стало ненужным — шибанувшая в нос сложная смесь запахов позволила понять, что Атари потянуло к местным алхимикам.

Довольно просторное помещение, недостаточно, однако, большое, если придется махать посохом. Мозаичное стеклянное окно в металлической раме — судя по всему, признак зажиточности и предмет гордости владельца. Полки позади прилавка заставлены банками, баночками и флакончиками, прочими стекляшками хитрой формы, в воздухе невообразимая смесь запахов, забивающая "ароматы" города. Как обычно, подмастерье за стойкой, еще один, покрепче, следит за порядком. Какой-то мужик у прилавка водит взглядом по полкам и шевелит губами, явно что-то подсчитывая. Становлюсь около двери и налепляю на лицо гнусную ухмылку, расслабленно наблюдая за помещением.

Повторяется ситуация с оружейниками — Атари требует мастера, подмастерье пытается что-то вякнуть, но после пары ехидных фраз остроухого отправляется за начальством. Подойдя к мастеру вплотную, эльф что-то тихо говорит. Человек отшатывается, отрицательно трясет головой. Конечно, я могу сконцентрироваться и услышать, чем же именно так поразил мастера Атари, но это лишний расход энергии, а я и так держусь на грани человеческого облика. Делаю себе заметку: после нужно будет зайти на ярмарку, купить курицу и где-нибудь по-тихому свернуть ей шею.

Атари не удовлетворен отказом. Он цепляет мастера за одежду, притягивает к себе и еще что-то говорит, пронизывая иллюзорным взглядом, кивает головой в мою сторону. Наконец человек сдается и, сутулясь, уводит эльфа куда-то во внутренние помещения. Повинуясь знаку Атари, отлепляюсь от стены и иду за ними, старательно шаря глазами по сторонам.

Приходим. Тайная комната в подвале здания представляет какую-то невероятную помесь склада и лаборатории. Мастер подходит к одной из стен, поворачивает камень и извлекает из тайника небольшую металлическую шкатулку. И что же нужно Атари, что это так усиленно прячут?

Мастер пыхтит, усердно нажимает на детали узора, отпирая тугой механизм. Похоже, что шкатулку делал какой-то сумасшедший ремесленник, ее меньше чем вдвоем не открыть. Или надо иметь три руки по восемь пальцев на каждой. Наконец запор удается-таки уломать, и на свет появляется кожаный мешочек, заполненный светящимися кристаллами. Подобные, только большего размера, я видел, поднимаясь из подвала затащившего меня в этот мир волшебника. У него они были в беспорядке вмурованы в стены коридора.

Атари рассыпает кристаллы по столу, разделяя на две неравные кучки. Большую он ссыпает в мешочек, а меньшую пододвигает обратно к мастеру.

— Подделки, хотя очень хорошие. Но все равно не советую пытаться сбыть их понимающим в этом людям. Обидеться могут.

На лице мастера разочарование. Похоже, что подделки — его работа.

Эльф достает из-за пазухи небольшой сверток, высыпает на стол несколько камушков. Красные и зеленые — то ли действительно рубины и изумруды, то ли что-то еще. Не разбираюсь я в этом. В руках мастера, как будто из воздуха, тут же появляется лупа, в которую он очень тщательно рассматривает доставшуюся ему плату. Похоже, он думал, что получит меньше, если вообще что-либо получит. Но все равно человек напряжен.

— Сюрпризы устраивать не советую — пострадаете первым, — предупреждает его эльф, изысканно раскланиваясь.

— И что ты такое запрещенное купил? — негромко интересуюсь я, когда мы покидаем "гостеприимный" магазин.

— Кристаллы-концентраторы, или, как их еще называют, колдовские камни. Тоже, кстати, наследие времен до Исхода. Они накапливают в себе магическую энергию, которую владелец может использовать. Естественно, такой человек делается независимым от Источника магом, поэтому эти штучки почти везде под запретом. Например, насколько я знаю, в этом аллоде разрешается иметь не больше одного кристалла размером в пару раз меньше, чем я только что приобрел.

— Понятно. Твой магический резерв для Ничейных Земель, — делаю вывод я.

— Не только. Еще рука и нога Эдрика. Конечно, кристаллы все время подзаряжаются сами, но он расходует энергию быстрее, чем та накапливается.

— Угу. Примерно как я со своими медитациями, так?

— В общем — так.

— Интересно... Как думаешь, Атари, а я смогу получать из них энергию?

— Ты? — эльф явно озадачен. — Никогда о таком не слышал. Но, думаю, можно будет попробовать.

Продвигаемся обратно в "грязную" часть Внешнего города. Что же все-таки затеял Атари? Спрашиваю об этом у него.

— Будем играть на человеческой жадности, — отвечает эльф.

— Лохотрон устраивать, что ли? — удивляюсь я.

— "Лохотрон"? Интересное название. Надо запомнить, — усмехается Атари. — Нет, мы наоборот, попадемся в ловушку к тем, кто эти лохотроны — правильно я сказал? — проводит. В одиночку я бы не рискнул, у них обычно сильный заслон. Но вдвоем с тобой им ничего не светит.

— Кто будет прикрывать? Скорее всего, придется мне — я еще не настолько хорош, чтобы поймать кого-либо на шулерстве.

— А тебе и не надо будет, — раздается насмешливый голос внутри моей головы. — Я буду следить со стороны и подсказывать. У тебя лучше получится сыграть самоуверенного недотепу. По сути, — смешок, — ты им и являешься...

— Ну, спасибо, удружил, — улыбаюсь в ответ я.

Расписав роли, продолжаем двигаться в сторону рынка.

— Атари? — внезапно окликает эльфа прохожий. Чуть ли не дочерна загорелый крепкий широкоплечий парень лет двадцати широко улыбается и делает шаг навстречу. — Дылда ушастая, каким ветром тебя сюда принесло?

— Кайел? — в свою очередь удивляется эльф. — А ты-то что тут делаешь?

— Домой возвращаюсь. Мотает меня сейчас по всему Айраду. А это кто с тобой, — карие глаза на словно вырубленном несколькими взмахами клинка лице настороженно оглядывают меня, — и где Эдрик?

— Это Вик. Я тут, — эльф явно смущается, — ученика себе взял...

— Ты — ученика? — перебил его Кайел. — Нет, мир совсем сошел с ума.

— А Эдрик сейчас на рынке, — эльф явно пытается отвлечь собеседника от неудобной для себя темы, — коня себе покупает.

— Да? Я тоже сейчас с конских рядов — и не встретил. Хотя, что там, ряды-то большие, могли и разминуться...

— А ты как? Серьгу тебе еще не подвесили? — похоже, и в этом мире один из первых вопросов встретившихся после долгой разлуки приятелей — про женитьбу.

— Да нет, как видишь, уши целы, — на лице Кайела улыбка довольного котяры. Ох, чую, жениться такого заставить можно только под угрозой арбалета...

— И сколько отцов и братьев гоняются за тобой теперь? — эльф, похоже, не удивлен.

— Да ты знаешь, пока нисколько, — изумление Атари исчезает только после заговорщицкого подмигивания Кайела. — Некогда мне, не могу долго на одном месте оставаться.

— С тобой все ясно, — смеется эльф. — Ты же у нас чемпион по скоростному охмурению, как я мог забыть. Ладно, пора нам. Ты сейчас куда, в гостиницу Гильдии?

— Да, конечно. Я же все-таки Сокол, хоть от отряда только голова да когти остались.

— Мы там вещи свои оставили. Вечером подойдем с Эдриком и поговорим.

Эльф и человек заговорщически переглядываются. Все ясно, никуда мы завтра утром не уедем, как минимум до полудня народ будет похмельем мучиться. А потом — это уж как "лечение" пойдет... Кто его знает, сколько эти трое друг друга не видели...

— Да, Кайел, — вспоминает Атари, — ты сейчас с рынка... Скажи, где там горшечники из средних?

— Горшечники? — не понимает собеседник. — Тебе что, посуда понадобилась? А... — огорчается он своей недогадливости, — тебе эти горшечники нужны. Как тогда в Аллурии?

— Ага, — кивает Атари, — с монетой напряженка. Не голодаем, но на клинок хороший не хватает.

— Ну... Один возле ковров, еще около лошадей и рядом с крыльниками. Может, еще кто есть, я не особо приглядывался. Много их что-то развелось, и прикрытие хорошее. Ты уверен, что вдвоем справитесь? Помощь не нужна?

— Извини, парень, — это он уже ко мне, — не знаю, как ты в схватке, но с этими шакалами перо в спину получить — нечего делать. Мы в свое время втроем еле справились.

— Ничего, прорвемся, — усмехаюсь я. — Главное, чтобы Атари спину не подставил, а у меня есть, чем их удивить.

— Ну, смотри, "ученик", — глаза Кайела жестко сощуриваются, — случится что с Атари — пожалеешь, что на свет родился.

— Не пугай, пуганый уже, — ершусь я.

— Хватит вам, сцепились, петухи бойцовые! — со смехом разнимает нас Атари. — Кайел, я действительно уверен в своем ученике.

— Тебе видней, — похоже, Кайел сомневается, но переубедить Атари он не в силах. Где-то я читал, что переболтать эльфа невозможно — так вот, верно на все сто процентов. И, похоже, парень это давно знает.

— Хорошо. Успехов вам. Кстати, стража на рынке ходит, но так, для очистки совести. Рынок держит кто-то еще.

Кайел разворачивается, поправляет прицепленный к поясу длинный меч и, махнув на прощание рукой, отправляется своей дорогой.

Рынок. Толчея, винегрет красок, звуков и запахов. Я ни разу не видел восточного базара, но, по-моему, он должен быть именно таким. Здесь можно купить все, что угодно и еще чуть-чуть, узнать будущее у предсказателя и посмотреть представление ловких циркачей. Если, конечно, вы не гонитесь за качеством товара и правдивостью предсказания, да еще учитываете риск внезапно обнаружить в своем кошельке не предусмотренное при пошиве отверстие. К людскому гомону примешивается рев ослов, ржание лошадей и шипение крыльников — верховых и вьючных птеродактилей. Говорят, что ближе к югу в ходу еще и ездовые ящеры, но пока я ни одного не видел — здешние зимы для них слишком холодные. Режет уши гвалт продаваемой птицы. Запахи пота, пряностей, раздавленных фруктов и навоза смешиваются в невообразимый аромат рынка.

Надрываясь, орут торговцы, стараясь перекричать друг друга. При малейшей заминке пытаются утянуть потенциального покупателя к своему прилавку. К нам, правда, особо не пристают — видят, что целеустремленно идем куда-то и навряд ли заинтересуемся их товарами. Тем не менее, какой-то ошалевший, наверное, от жары и здешнего воздуха, лоточник догоняет Атари и с отчаянным воплем "девушка, вам это подойдет!" пытается всучить какую-то висюльку на цепочке. Эльф оборачивается, угрожающе кладет ладонь на рукоять левого меча. Торговца словно отшвыривает взглядом. Да уж, обознался... Хотя его можно понять — если голову напечет, то худощавого тонкого в кости Атари действительно можно принять за наемницу. Видел я таких вчера в гостинице — гибкие, достаточно сильные и натренированные на скорость и скрытность. В серьезной свалке они, конечно, воинам-мужчинам не конкуренты, но для спецопераций — самое то...

Продвигаемся к загонам с крыльниками. Местная авиация похожа на гибрид птеродактиля из учебника по биологии и сказочного дракона. Ороговевшая серо-коричневая кожа издали кажется чешуей, пасти с кучей зубов широко разеваются, будто готовясь выдохнуть пламя. Как на этом безобразии еще и летают — ума не приложу.

В относительном затишье, в закутке образованном оградой двух загонов, полным ходом идет околпачивание. Пристраиваюсь очередным зрителем. Атари недалеко, наблюдает за процессом и показывает мне замеченных членов шайки. Простоватого вида парень с ловкими пальцами передвигает по расстеленному на земле коврику три небольших горшочка. Под одним из них, по идее, должен быть глиняный шарик. На самом деле, кусочек глины уже прячется в ладони, "наперстки" давно пусты. Выложившего две небольшие серебряные монеты дородного мужика ждет разочарование.

Еще трое мошенников — группа поддержки — рассыпались в толпе и страхуют подельника. Четвертый, самый внушительный, ангелом-хранителем застыл за спиной наперсточника. И, наконец, пятый, только что исполнивший роль "удачливого игрока", тоже стоит неподалеку.

Наконец, мужик профукивает свои две серебрушки и, разочарованный, уходит, проталкиваясь сквозь толпу. Парень на коврике начинает вхолостую переставлять горшочки, затянув местный вариант "кручу-верчу, обмануть хочу". Что же, теперь моя очередь.

Подхожу, кидаю на коврик три больших медяка. "Крупье" выделяет из кучки наличности соответствующую сумму и вертит стаканчики. Проигрываю. Кидаю еще столько же. Опять "не угадываю". Азартно удваиваю ставку — теперь аж целых шесть медяков. Выигрываю и ставлю серебрушку...

Какой-то частью сознания наблюдаю за соревнованием двух рыбаков — парня на коврике и Атари. Наперсточник думает, что я — рыба, но на самом деле, я — наживка, червяк со спрятанным внутри крючком. Сознание обостряется, голос эльфа в голове стоит неумолкающим фоном, как морской прибой. Я уже сам в деталях вижу маневры мошенника, когда он то позволяет мне немного выиграть, то организует проигрыш, еще более распаляя клиента.

Ставки все повышаются. Конечно, перебить деньгами таких ребят невозможно, "крупье" всегда может "обнаружить" нужную сумму. На этом и строится наш расчет.

Наконец, на кону внушительная кучка монет. Есть даже "эльфийская сталь". Пора.

— Мошенничаете, милейший, — придавливаю шестом руку парня к земле. Пальцы разжимаются, и из ладони выкатывается шарик. Второй рукой достаю меч и острием переворачиваю все три горшочка, так, чтобы было видно: ни под одним шарика нет. Руку с клинком вытягиваю в сторону рыпнувшегося было "ангела-хранителя": не балуй.

— Сзади! — предостережение эльфа в голове. Но я и сам чувствую приближение кого-то с самыми недобрыми намерениями.

Мир подергивается знакомой рябью — в дело вступает кристалл. Теперь — только бы цена не оказалась слишком высока... Расслабляю кисть, меч выскальзывает из руки. Перехватываю его в полете и ускоряю еще сильнее, вгоняя клинок в утоптанную землю. Освободившаяся рука ложится на шест. Не глядя, бью за спину — там стон и падение тела. Обратным ходом оковкой по лбу достается вскочившему было "горшечнику". Собираю деньги в заранее приготовленный кошель. За спиной — стоны и опять кто-то падает. Поворачиваюсь, вытаскивая из земли меч. Еще три тела корчатся в пыли, Атари отряхивает руки.

— Что стоишь? Быстрее! — поторапливает меня эльф.

"Ангел-хранитель" все-таки рыпнулся. И этого — по башке. Думаю, удар клинком плашмя тоже сойдет. А теперь — меч в ножны, и деру!

Пробегаем несколько рядов, переходим на быстрый шаг. Эльф словно струится сквозь толпу, я пытаюсь делать что-то похожее, но ничего не получается. Ломлюсь, как кабан сквозь камыши, только успевай уворачиваться... Попытавшийся было пристроиться карманник получает локтем в нос и останавливается вытирать кровавые сопли. Боль во всем теле заставляет стискивать зубы, еле заметно ухудшается координация движений — кончается запас энергии. Только бы не начать гнить раньше времени... А в голове ворочается, просыпаясь, урх-гуул.

Выход с рынка, ворота, которые легко перекрыть. Скучающие стражники. Больше, вроде, никого нет. Кажется, успели.

— За нами трое, — голос Атари в голове.

— Оторвемся? — спрашиваю вполголоса, как будто про себя. Ничего, у эльфа уши длинные, услышит.

— Не получится, я города не знаю. Подкараулим их в переулке. Постарайся обойтись без смертей.

— Это уже как получится, — я, наоборот, надеюсь, что кого-то все-таки угроблю. Иначе придется возвращаться в гостиницу, выбирая самые темные места.

Атари чуть сбавляет шаг, будто мы действительно думаем, что оторвались. Сворачивает в какую-то подворотню. Воровато оглянувшись, следую за ним.

Если на главных улицах поддерживается хотя бы видимость порядка, то здесь нет даже ее. Под ногами склизко чавкает, в не вовремя прохудившийся сапог проникает вонючая жижа. Противно.

Атари снова прибавляет ход — хочет найти переулок подходящей ширины. Это, кстати, не такая уж и легкая задача, если эльфу все равно, где увечить бандитов, то мне нужно достаточно просторное место, чтобы размахнуться шестом. А с другой стороны, очень широкая улица позволит догоняющему нас прикрытию наперсточников легко атаковать с разных сторон.

Наконец, нужное место найдено. Становимся спинами друг к другу и ждем.

Погоня не так уж и спешила. Скорее всего, они постарались сначала перекрыть нам путь к отступлению. Темные фигуры одновременно показались в обоих концах переулка.

Ждем.

— У меня четверо. Один, возможно, с арбалетом, — сообщаю эльфу.

— Вижу. У меня пятеро. Дубинки, кастеты, ножи.

Бандиты осторожно приближаются — по-видимому, наше поведение непонятно для них. Вперед выступает "парламентер" с двумя небольшими арбалетами в руках.

— Гоните деньги, и останетесь в живых, — ехидная ухмылка. — Может быть.

— Бросайте оружие, и уйдете на своих ногах, — ага, вздумали соревноваться в сарказме с эльфом. — Может быть...

Тенькает тетива, но нас уже нет на месте. Атари, судя по звукам, ушел от стрел перекатом и сейчас возится со своей пятеркой. Я тоже срываюсь, но не успеваю — бок обжигает болью. В два прыжка преодолеваю расстояние до стрелка и бью шестом. Металлическая оковка с размаху ударяет в висок — будто палкой по арбузу. Меня трясет от наслаждения, урх-гуул довольно ворчит. Раскручиваю посох и наступаю на оставшуюся троицу. Те расходятся, пытаясь зажать с разных сторон. В руках поблескивают кинжалы. Многовато их на меня одного... Ложный выпад, тычок обратным ходом по заходящему со спины противнику — ушел, зараза. Ну, так лови другим концом да по тому же месту!..

Верчусь волчком. Работать против нескольких противников тяжко. Спасает только то, что они — вояки еще более неумелые, чем я. Один бандит уже скорчился в куче отбросов у стены, удар по ребрам окованным металлом шестом — это не шутка. Подступаюсь ко второму, чуть теряю концентрацию, и третий заходит-таки со спины. Опять придется рубашку зашивать...

— Спину береги, лопух! — свист рассекаемого воздуха, глухой удар и шум оседающего на землю тела. Кайел? Его какие черти сюда занесли? За Атари приглядывает? Ладно, позже... Успокаиваю оставшегося противника и оглядываю поле боя. Хорошие ребята на ногах, плохие — лежат. Все, как надо.

— У вас как? — спрашиваю у Атари и стоящего рядом Кайела.

— Без потерь. А у тебя? — интересуется эльф.

— Рубаху зашивать придется, — огорченно сообщаю я. — Стрелой порвало. И еще сапог протек. Вляпался в какую-то дрянь по дороге...

— Пошли отсюда, — резюмирует Кайел. — Герои...

— Атари, ученика тебе еще гонять и гонять, — добавляет он, когда мы отходим подальше от места боя, — чуть нож в спину не словил. И ты еще говорил, что справишься...

Выбираемся на центральную улицу, в подворотне отчищаем одежду от грязи. Как обычно, больше всех заляпан я, аккуратист эльф только что не благоухает, несмотря на то, что недавно кувыркался по грязному переулку. За всеми заботами обнаруживается, что уже хорошо за полдень и пора бы перекусить. Находим какую-то харчевню. Парни что-то заказывают, с аппетитом лопают, я же почти не притрагиваюсь к еде. Мне хватает и того, что я получил от убитого арбалетчика.

И сколько уже на моем счету? Восемь? Десять? Двенадцать? И сколько я еще народу в бессознательном состоянии в трактире положил? И, что интересно, призраки по ночам не приходят, и совесть не мучает...

Поев, отправляемся за мечом. Кайел идет с нами, ему хочется посмотреть на оружие, из-за которого разгорелся весь сыр-бор. Заходим в лавку, опять зовем мастера. Пока он выбирается из недр магазина, замечаю на одной из полок необычный арбалет. Лук словно вывернут наизнанку и прикреплен на ложе совсем по-другому. Прошу подмастерье показать. Атари тут же отбирает у меня это оружие, вцепляется в него, тщательно осматривает, только что на зуб не пробует.

— Копия гномьей работы? — обращается он к вышедшему мастеру.

— Да, и в комплекте те же запчасти, что и у оригинала, — из-под прилавка достается куча малопонятных железяк, весом, наверное, больше самого арбалета. Эльф тщательно осматривает каждую деталь, по некоторым даже щелкает ногтем, чтобы послушать звон. Странно, клинок он и то меньше проверял...

— А цена?

Цена оказывается под стать мечу. В яростном торге я участия не принимаю, в отличие от Кайела. После долгих споров удается скостить почти треть и добавить к арбалету еще пару дюжин болтов — без приятеля Атари нам бы этот подвиг не удался. Мастер получает деньги, косит глазом на мой уже опробованный в деле шест. На оковке появились свежие царапины, несколько темно-красных пятнышек на стыке дерева и металла мне так и не удалось отчистить. Похоже, способ добычи денег в тайне уже не сохранить...

Забираем оружие. Арбалет — в мешок, старый меч — туда же. Новый цепляю к поясу, теперь будет путаться в ногах, пока не привыкну.

Когда возвращаемся в гостиницу, уже вечереет. Кайел с Атари обсудили все, что могли, теперь предвкушают новый раунд разговоров, уже с третьим собеседником и за накрытым столом. И тем сильнее наше недоумение, когда на просьбу позвать Эдрика из Соколов страж сообщает, что такой из города не возвращался.

Глава 8

Беспокоиться мы начали только утром. По словам Атари и Кайела, до этого Эдрик таких фортелей не выкидывал, но мало ли что может взбрести в голову восемнадцатилетнему парню, когда гормоны заиграют... Так что мы решили подождать еще немного. Кайел пошел договариваться о чем-то в Гильдии, я погрузился в очередную медитацию — не то, чтобы она была мне очень нужна, так, время занять — а Атари увлеченно гремел арбалетными запчастями, собирая из них странную конструкцию.

Эдрик не вернулся и к обеду.

— Ну и какие демоны утащили этого героя-любовника? — ядовито поинтересовался Атари, когда мы все собрались в нашей комнате.

Вопрос был явно риторическим. И неожиданным для меня — я-то думал, что Атари не знает о ночных развлечениях Эдрика.

— Развлекался он ночью в соседней комнате, — ответил эльф на невысказанный вопрос Кайела. — С тремя. Вика аж из медитации выбросило. Да и мне — хоть уши затыкай...

Уши — ушами, но вот почему Атари тоже не уединился с кем-то той ночью? Комнат свободных — хоть отбавляй, да и в финансах ограничений не было... Но об этом можно и потом подумать, сейчас важнее другое.

— А у него тут какая-нибудь дама сердца случайно не живет? — услышав это, и эльф и наемник удивленно посмотрели на меня. По-видимому, такое выражение было здесь не в ходу. — Ну, девушка, с которой он когда-то встречался, или еще что в этом духе... Не мог он из-за этого вляпаться во что-нибудь?

Кайел задумался.

— Вроде ни о чем таком я не слышал... Это мне временами приходилось удирать от ревнивых мужей или ухажеров в одних штанах, — он усмехнулся, — или вообще без штанов. Эдрик более практичен в этом вопросе.

— Он обычно заказывал девушку здесь, в Гильдии, — разъяснил мне Атари. — И проще, и безопаснее. Во всех отношениях.

Похоже, Эдрик действительно из тех, кто предпочитает синицу в руках.

— А могли его как-то связать с нашими вчерашними похождениями? — я продолжал перебирать варианты.

Кайел как-то странно посмотрел на меня. Удивленно, как будто от меня никаких умных мыслей не ожидалось.

— Навряд ли... Но все равно, поспрашивать стоит, — подумав, решил он. — Думаю, что за четверть смогу разведать что-нибудь.

— А если тебя узнают? Ты же вчера с нами засветился...

— Хм. Интересное выражение... Так вот, те, перед кем я "засветился", навряд ли смогут что-то кому-нибудь рассказать. А те, кто видели мельком... Рискованно, конечно, но у меня тоже есть свои сюрпризы. Да, заодно еще поговорю со стражей, не дай Хранитель, конечно, но все найденные трупы проходят через них.

— Тогда я проверю девушек, с которыми он развлекался тогда ночью, — определился отложивший железки эльф. — Вдруг они ему что-то рассказали. Или, наоборот, кому-то рассказали о нем... Врагов в этом городе у Эдрика вроде не было, но мало ли что...

Похоже, все обязанности распределены. Только я остался не у дел.

— А чем тогда мне заняться? С Кайелом я пойти не могу — узнают. Атари, тебе, как, нужна помощь очаровывать девушек по вызову?

— Тебе лучше сходить к Детям Жизни, — посоветовал эльф.

— Да, мы о них совсем забыли, — согласился Кайел. — Надо действительно у желтобрюхов посмотреть, может, он сейчас у них лежит...

Дети Жизни... Я ведь уже сталкивался с одним из почитателей древней богини давно вымершего народа, каким-то чудом пережившей Исход и не развоплотившейся. Прозвище "желтобрюхи" — не слишком верное, но зато прилипчивое, как и все народное творчество — эти жрецы получили за непременный желтый круг, нашитый или нарисованный на груди. Врачи и учителя, а также, по слухам, неплохие воины и защитники от тварей из Ничейных Земель, в Юканаре они держали больницу и школу для бедняков. Впрочем, жрецы не только занимались благотворительностью, но и промышляли, так сказать, частной практикой, приносившей дополнительный доход. Учили они немногим хуже священников из Церкви Хранителя, а что до врачей — так с ними не могли соревноваться ни ворожеи, ни травники. И даже если подопечного не удавалось спасти, то хотя бы уходил он тихо и без страданий. И, что самое важное, к Детям Жизни доставлялся любой больной или раненый, найденный на улице, пусть только он подавал хоть какие-то признаки жизни.

Да, желтобрюхов действительно стоило навестить. Смущало только, что моя прошлая встреча с их представителями не слишком хорошо для меня закончилась. Если деревенский лекарь, жрец явно невысокой степени посвящения, с лету разоблачил мою маскировку, то чего же ждать, когда я сунусь в их гнездо? Конечно, теперь я притворялся гораздо лучше, спасибо Атари, но все равно... А ну как нарвусь на такого фанатика, как покойный Зеллод? Воспользовавшись тем, что Кайел на секунду отвернулся, я поднял взгляд на Атари, как можно сильнее выражая на лице удивление.

— Не беспокойся, — раздалось у меня в голове, — всякая мелочь не сможет тебя распознать. А те, кто уже могут, достаточно умны, чтобы с тобой не связываться.

— Хорошо... — согласился я и с тем, что прозвучало вслух, и с тем, что слышал один я. — А найти-то их как? Города я не знаю...

Уточнив детали, мы разошлись, договорившись встретиться через четверть у ворот здания Гильдии.

Небольшая комната. Ставни и дверь закрыты, и в полумраке виден только неясный силуэт, втыкающий в щели половиц тонкие прутики и тихо шепчущий что-то. Концы палочек одновременно начинают тлеть, белесый дым, струйками поднимающийся из кольца рдеющих огоньков, растекается по потолку, замыкая клетку. Из теней и пылинок, пляшущих в редких лучиках света, проникающего сквозь щели ставень, выплетается фигура пожилого человека...

— Наставник, я нашел демона. Он здесь, в Юканаре.

— Хорошо, да... — только эмиссар, умеющий улавливать мельчайшие оттенки голоса Наставника, может понять, что старик доволен. — Докладывай. Подробнее.

— Пришел с севера, через Крестьянские ворота. Вместе с ним воин-двумечник и наемник из Соколов. Остановились в гостинице Гильдии. Вчера покупали оружие. Сегодня до обеда сидели в здании, потом разделились и разошлись.

— Что-то еще?

— Да. Демон, похоже, справился с камнем, он убивал только при необходимости...

— Очень хорошо. Продолжай, да...

— Тот, что с двумя мечами — учитель демона.

— А вот это интересно, — Наставник пожевал губами. — Он знает, кто его ученик?

— Похоже, что нет.

Наставник задумался. Время текло, огоньки медленно приближались к полу... Наконец решение было принято:

— Продолжай следить. И никаких активных действий. Никакой самодеятельности! Герои мне не нужны. — Наставник еще раз пожевал губами. — Вмешаешься только если демон начнет убивать всех без разбору. Но это вряд ли, да... Если, как ты говоришь, он справился с камнем... Понял?

— Да, Наставник.

Взмах призрачной руки — и огоньки гаснут, оставляя темную фигуру наедине со своими мыслями...

Больницу я нашел быстро. Как до нее добраться, мне объяснили достаточно толково, так что плутать почти не пришлось. Невзрачного вида двухэтажный дом отличался от своих соседей лишь величиной, да вывеской — намалеванной на доске эмблемой Детей Жизни. Хотя, если честно, сложенные "лодочкой" ладони с каплей воды в этой мазне можно было узнать с большим трудом.

Войдя внутрь, я оказался в небольшом помещении, по-видимому, в приемной. Выход в коридор с дверями по сторонам, ведущий куда-то вглубь здания, лестница на второй этаж, стол-конторка у окна, несколько стульев у стен. Никого не было видно, и я наудачу сунулся в одну из дверей.

Большой, примерно в четверть здания, светлый зал, заставленный ровными рядами топчанов с соломенными тюфяками вместо постелей. Почти все лежанки заняты. Выскобленные до белизны доски пола, ни паутинки в углах светлого оштукатуренного потолка. Пара больных неуверенно прохаживается на костылях, еще несколько сидят на своих кроватях и негромко переговариваются, но большинство лежат неподвижно, слишком слабые или слишком сонные, чтобы чем-то заниматься. Два жреца, одетые в застиранные до невозможности определить первоначальный цвет балахоны с еле заметными желтыми пятнами на груди, возятся с пациентом. В воздухе витает тонкий травяной аромат.

Вежливое покашливание сзади заставило меня обернуться.

— Доброго дня. Вам что-то нужно? — на меня смотрела невысокая пожилая женщина в темно-зеленом балахоне с неизменным желтым кругом.

— Доброго дня, — откликнулся я. — Вы можете сказать, не попадал ли к вам вчера или сегодня утром невысокий парень с длинными светлыми волосами? У него еще нет одной руки и ноги, а вместо них... — я замялся, не зная, как рассказать о протезах Эдрика.

— А вместо них такие же, но из металла?

— Да, — обрадовался я. Как бы то ни было, но, похоже, я нашел нашего гуляку. — Что с ним?

— Сегодня утром его забрали. Сестра и двоюродный брат. И как такие прекрасные родственники не уследили за мальчиком... — взор женщины затуманился, словно она вспоминала что-то свое, давнее.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! И почему всегда все так усложняется?..

— Такие непоседы как раз и сбегают от "любящих" родственников, — ехидно заметил я. А когда направленный на меня недоуменный взгляд обрел ясность, добавил, — вот только мой знакомый был круглой сиротой. У них были какие-то доказательства, или вы выдаете своих подопечных кому попало по первому требованию?

Жрица удивилась.

— Но, позвольте... — она, слегка прихрамывая, подошла к конторке и начала там рыться, что-то бормоча вполголоса. Затем, обеспокоено оглянувшись на меня, просеменила к лестнице.

— Хельда, ты сильно занята?

Последовавшее за этой репликой недовольное "ну что там еще такое?", судя по всему, было расценено как согласие.

— Последи там, если кто придет, ладно? Если что, я во дворе...

Во дворе? Что-то никакого двора я не заметил. На всякий случай, я незаметно поправил пояс, поудобнее расположив прицепленный к нему меч. Однако моя подозрительность не оправдалась, двор у больницы действительно был, только задний. Сопровождаемый жрицей, я прошел по пронизывающему здание насквозь коридору и замер на крыльце.

Задний двор больше подошел бы не больнице, а военному тренировочному лагерю. С поправкой на скромные размеры, конечно. Пара манекенов для отработки ударов, посыпанная песком ровная площадка для упражнений... Священники Матери Жизни явно не были поклонниками непротивления злу.

Немного в стороне, перешагивая по вкопанным в землю разнокалиберным чуркам, работал с шестом одинокий жрец с повязкой на глазах. Дерево посвистывало, рассекая воздух, ему вторила полощущаяся при разворотах и ударах ткань свободных штанов. Больше на пожилом мастере — а вряд ли кто-то другой мог бы вытворять то, что я видел, да еще и с завязанными глазами — ничего не было. Жрица села на установленную около крыльца скамеечку и, устало откинувшись на спинку, смежила веки. Я прислонился к столбику, поддерживающему навес над ступеньками, и приготовился терпеливо ждать. Прерывать тренировку не хотелось — не стоит лезть со своим уставом в чужой монастырь. Особенно, если он так напоминает Шао-Линь. Кроме того, следовало собраться и проверит маскировку под "обычного человека". Я ведь до сих пор толком не знал, как относятся эти лекари к ожившим мертвецам?

Подпирать крыльцо пришлось недолго. Уже через пару минут жрец закончил тренировку, коротко поклонился невидимому противнику, снял закрывающую глаза повязку и, ловко спрыгнув с образованного вкопанными деревяшками возвышения, направился в нашу сторону. Легкий скрип песка под ногами заставил жрицу открыть глаза, однако встать она не успела. Еле заметный кивок идущего — и начавшая было подниматься женщина с облегчением опустилась обратно на скамейку.

— Доброго дня, — поприветствовал нас жрец. — У вас какие-то проблемы, молодой человек?

— Да. И, похоже, что эти проблемы не только у меня... — как можно более нейтральным тоном произнес я.

— Хм. Расскажите поподробнее, уважьте старика.

Ага. Старика. Да, время покрыло лицо морщинами, проредило седые волосы и оставило на теле бледный узор старых шрамов. Но карие глаза смотрят ясно, дыхание даже после тренировки ровное и глубокое, а кожа лишь чуть влажная — не завидую любому молодому, который попадет этому "божьему одуванчику" под горячую руку.

— Позавчера я и двое моих друзей... — начал я. Мда... А ведь действительно — друзей. И случись что с кем-то из них, мне будет не хватать язвительности Атари и прорывающегося временами максимализма вечно голодного Эдрика. И я постараюсь, чтобы с парнями ничего не случилось. По крайней мере, по моей вине.

— Да? — похоже, я задумался, и пауза стала заметной.

— Извините. Так вот, позавчера я и двое моих друзей приехали в этот город. Вчера мы разделились, когда ходили за покупками, и один из нас не вернулся. Мы прождали его до сегодняшнего утра, а затем начали поиски. Я пришел сюда, и эта женщина сказала мне, что мой друг был здесь, но его сегодня утром забрали родственники: сестра и двоюродный брат.

— И в чем же проблема?

— Дело в том, что он — сирота. Круглый.

— Так... — пальцы жреца забарабанили по полированной поверхности шеста. — Витасме, ты кого-то передавала родственникам сегодня? Да и вообще, вы уверены, что речь об одном и том же человеке?

— Я — уверен, — ответил я вместо женщины. — Навряд ли еще где найдется парень, который в свои восемнадцать выглядит года на три-четыре младше, с длинными золотистыми волосами и металлическими рукой и ногой.

— Erita Марукау, — после недолгого молчания вступила в разговор Витасме. — Я помню, как передавала мальчика родственникам, но не помню, почему я это сделала...

Пальцы жреца забегали по темному дереву шеста еще быстрее.

— Molho Витасме, мне придется спросить тебя. Даешь ли ты свое согласие?

Похоже, это риторический вопрос. Что-то типа мантры американских полицейских: "вы имеете право хранить молчание" и далее по тексту... Но для меня сейчас важнее узнать, что с Эдриком, вопрос, почему его отдали "родственничкам" может и подождать пару минут.

— Подождите! — вклинился я в разговор. — Расскажите наконец, что с Эдриком?

— Нетерпеливый молодой человек... — усмехнулся Марукау. — Этого паренька принес вчера вечером патруль городской стражи. Подобрали буквально у порога, он не дошел до нашего дома с десяток шагов. Несколько неглубоких резаных ран — в сущности, мелочи, даже зашивать почти не пришлось. Его свалило другое — какой-то очень хитрый дурман. Нам не удалось нейтрализовать все компоненты, поэтому утром ваш друг был еще без сознания.

— Понятно... — я задумался. Не давал покоя одно: уж очень легко у меня получилось добыть информацию. — А скажите, если не секрет, конечно... Почему вы мне все рассказали? Вдруг я тоже — из этих?.. — я неопределенно покрутил рукой в воздухе.

— Почему? — улыбнулся Марукау. — Во-первых, некоторое доверие внушает это ваше... украшение, — жрец кивком указал на вживленный в меня кристалл, который я перед визитом не стал прикрывать повязкой. — И главное: далеко не все знают, что нам дарована способность мгновенно определять ложь. Когда вы рассказывали о своем друге, то говорили правду. А вот эти "родственнички"... — внезапно взгляд жреца на секунду стал холодным и безжалостным, — думаю, они, в отличие от вас, знали о нас больше, поэтому им пришлось воздействовать чем-то на molho Витасме. И сейчас мы узнаем, кто и как забрал этого вашего Эдрика. Если, конечно, вы опять не захотите о чем-нибудь поинтересоваться.

Ох. И почему же среди встреченных мной людей и прочих созданий так много ехидных личностей?

Из больницы Детей Жизни я вышел в глубокой задумчивости. После расспросов, оказавшихся чем-то вроде сеанса гипноза, выяснилось, что жрицу заставили выдать Эдрика при помощи какого-то довольно сильного амулета. Но управлялись с этой силой неловко и внушение никак не замаскировали. Марукау даже удивился, что для выяснения истины хватило самого легкого воздействия. Это значило, что либо "родственники" не умеют обращаться с артефактом, либо — что гораздо хуже — им не было нужды сильно тянуть время. Из плюсов было наличие подробного описания приходивших за Эдриком и даже двух неплохо нарисованных портретов. Из минусов — то, что воспользоваться всем этим я пока не мог, просто не знал, что делать. Хотя... У меня было название и примерное расположение "веселого дома", который решил проверить Атари, так что туда мне и следовало отправиться.

Вот только меня очень сильно беспокоила еще одно. Слова, которые мне произнес на прощание Марукау: "В следующий раз, молодой человек, не старайтесь так сильно. А то вы выглядите слишком нормально, чтобы быть живым. И как-нибудь посетите меня еще раз, мне приятно будет с вами поговорить"...

Миниатюрная девушка в растрепанной одежде застала меня врасплох. Выскочив из какого-то переулка, она вцепилась в меня и некоторое время только безмолвно открывала рот, глотая воздух. Наконец она немного отдышалась и, сбиваясь, затараторила:

— Господин владетель, помогите! Там... Сестра... Они ее... — и с неожиданной силой потянула меня в полумрак улочки, откуда выбежала.

— Хорошо, хорошо, успокойся только, — я отцепил девушку и развернул ее лицом к переулку, так, что она оказалась чуть впереди меня — Веди.

Вытаскивать из ножен меч я не стал, но на всякий случай, поправляя левый рукав, освободил спрятанный там в специальном чехле клинок. Ножны эти я сделал под руководством Эдрика, и долго тренировался быстро и незаметно вытаскивать оружие. Уж больно это смахивало на грубую ловушку...

Эта ситуация не только походила на ловушку, она и была ловушкой. Не успели мы пройти по переулку и пары десятков шагов, как девушка оступилась, схватилась за меня, пытаясь сохранить равновесие, развернулась и оказалась у меня за спиной, вывернув правую руку. В бок что-то кольнуло.

— Иди вперед.

Панические нотки как по волшебству пропали из голоса, теперь интонации были другие — торжествующие.

— Иди, иди, и не рыпайся, — боль в боку усилилась. — Сюда!

Впереди раздались торопливые шаги.

Дурочка. Даже если бы я был живым, все равно ты начала действовать слишком рано. Да и рост с весом у тебя не те, чтобы мне руки крутить... Я, в свою очередь, запнулся, упал вперед, выворачивая руку из захвата. Ох! Вывих обеспечен. Но нож в меня воткнуть не удалось — опоздала!

Кое-как превратив падение в перекат, я встал на ноги, развернулся и прыгнул на остолбеневшую "наживку", целясь ногами в грудь. Прием из арсенала героев китайских боевиков сработал — девушка отлетела назад, стукнулась со всего размаха о стену и кулем тряпья сползла вниз, скрываясь за кучей мусора. Накатившая на меня волна наслаждения подсказала, что с толчком я перестарался. Замешкавшись, я не успел подстраховаться, и смачно плюхнулся на брусчатку. Прямо на вывихнутое плечо. Вашу мать! Тело мое мертво, да и сохранившаяся "стеклянная стена" между мной и урх-гуулом здорово подняла мой болевой порог, но это не значит, что я совсем ничего не чувствую!

Выскочившие из-за угла вооруженные люди на миг замерли. По-видимому, валяющийся на редкой брусчатке парень, пытающийся с руганью вправить выбитое плечо, был несколько не тем, что они ожидали увидеть. Для одного из них этот миг стал последним — левая рука у меня действовала нормально, и нож полетел точно в цель. Оставшиеся двое рванули ко мне, занося для удара короткие мечи. Похоже, эти ребята посерьезнее прикрытия "горшечников".

Встать я не успевал. Уходя от удара, я покатился по земле, попав многострадальным плечом по какому-то булыжнику. Теперь, для разнообразия, мне повезло, и сустав встал на место. Почти. Но все равно положение было незавидное — два противника атаковали практически без пауз, не давая мне возможности встать. Ранений я особо не боялся, но исследовать боевые возможности организма с отрубленными конечностями как-то не хотелось. Наконец мне удалось подсечь одного из нападавших и, откатившись, подняться на ноги. Пока что от больно впивавшихся во все возможные места булыжников мостовой и рукояти собственного меча я получил больше ущерба, чем от врагов.

Дальше было проще. Если есть достаточно места, воин с более длинным клинком всегда получает преимущество. Я был грязен, как после ныряния в навозную кучу, зол и совершенно не боялся ранений. И оставлять в живых никого не собирался. Поэтому один из нападавших получил мой излюбленный удар клинком по шее (кто их знает, может, у них кольчуги под одеждой), а второй лишился меча вместе с парой пальцев, пока удивленно смотрел, как зарастает дыра у меня в боку.

Притиснув обезоруженного врага к стене, я прижал лезвие к его горлу и "вежливо" поинтересовался:

— Кто вас послал? Говори!

Допрос только добавил поводов для задумчивости. Если сначала мои приключения напоминали героическое фэнтези из разряда "наши в параллельном мире", разбавленное ужастиком и с вкраплениями любовного романа, то теперь запахло "крутым" детективом в духе Микки Спиллейна. Да, так и до "Звездных Войн" можно докатиться...

И больница, и публичный дом оказались "под колпаком", а наблюдатели имели наши с Атари описания. Со "своими" я уже разделался, теперь следовало предупредить эльфа. Только как? Я почти дошел до цели — борделя, банально и без затей названного "Приют наслаждения", и по-тихому пристроился в затененном углу между стеной одного из домов и каким-то заборчиком. Как следует отчиститься от грязи после схватки мне так и не удалось, поэтому осталось только, раздобыв лоскут относительно чистой ткани, повязать им голову, скрывая уличающий меня камень. Так что, думаю, уставший и присевший отдохнуть оборванец получился у меня весьма реалистично. Тут, наконец-то, мои мозги, поскрипев шестеренками, выдали на-гора воспоминание о беседе, произошедшей сразу после ритуала в безвестном селе...

— ...Слушай, Атари, а почему Хранитель тебе какими-то карами грозил, если не справишься?

Атари некоторое время помолчал, по-видимому, пытаясь как-то понятнее сформулировать ответ а затем выдал такое...

— Что из себя после этого ритуала представляет связь "учитель-ученик", ты уже знаешь, и даже начинаешь чувствовать кое-что, так?

— Ну да, но причем здесь это?

— Я, как мог, заблокировал урх-гуула, но если тебя ранят достаточно сильно, или попадется оружие из "эльфийской стали", то он проснется.

— И?.. — начал догадываться я.

— Правильно думаешь, я не могу дать гарантию, что после устранения угрозы он вернется в спящее состояние. А связь работает в обе стороны, причем урх-гуул тоже в ней участвует. Это сейчас я его легко блокирую, но если он войдет в полную силу, то долго не продержусь...

— То есть, вместо одного урх-гуула, будет два? Как это? Ведь кристалл-то один...

— Нет, будет один урх-гуул и один полоумный эльф, убивающий всех вокруг, справиться с которым не всякий здешний волшебник сможет, а о воинах я уж молчу. Причем какая дрянь придет мне в голову от урх-гуула — толком неизвестно. Но я точно знаю, что кроме владения оружием в кристалл вкладывались еще некоторые магические приемы, о действии которых лучше перед едой не вспоминать... Тогда точно Хранитель пошлет человек пять-шесть паладинов — это у него лучшие воины-жрецы — а те порубят нас в капусту, зажарят магией, и на всякий случай прикопают поглубже остатки. Поэтому постарайся не слишком подставляться...

Разговор вышел достаточно познавательный... Хотя после него я понял, какая Атари выгода от моего ученичества: если он будет осторожен, то сможет выцепить себе из кристалла урх-гуула какие-то заклинания. Однако изюминкой беседы была непонятно почему забытая мной деталь — связь работает в обе стороны! И это значило, что не только эльф может управлять моим телом и посылать мне в голову свои ехидные комментарии, но и я способен связаться с остроухим сэнсеем, не показываясь на глаза наблюдателям около борделя. Я сосредоточился, панорама улицы, как обычно в таких случаях, подернулась легкой пеленой — кристалл включился в работу, вытягивая из меня энергию с жадностью оголодавшего вампира.

— Атари! Атари, ты где?

— И незачем так орать, я и так все прекрасно слышу.

Голос более слабый, чем обычно, чем-то недовольный, но я все-таки достучался! Теперь главное, чтобы он не успел выйти...

— Ты еще в "Приюте наслаждения"? — спросил я и продолжил, не ожидая ответа. — За выходами следят. У них есть наши описания. Я прижал тех, что следили за больницей, и мне кое-что рассказали. Главное: Эдрик там был, но сегодня утром его забрали. Заказчик — Пекти, "держит" рынок.

— Хорошо. Я выйду через черный ход. И не дергайся, они меня не узнают, — интересно, что за каверзу он задумал? Опять иллюзию какую наложит? — Да, в следующий раз не напрягайся так, а то у меня голова раскалывается.

Я постарался незаметно переместиться куда-нибудь, откуда открывался нормальный обзор заднего двора здания, и, наконец, смог немного расслабиться. В мастерстве Атари пудрить мозги окружающим я не сомневался.

Время шло, но из черного хода никто не показывался. В конце концов, я все же дождался — дверь открылась и на порог вышла девушка в скромном поношенном платье. Высокая, немного нескладная, тонкая фигура, пепельные волосы заплетены в длинную косу. Платье чуть великовато, не висит мешком, но все же... В руках тюк с вещами. Атари? Не может быть!

— Ну, как тебе? — звучит насмешливый голос.

На моих глазах устраивается целое представление. Девушка разворачивается в сторону крыльца, яростно машет руками, грозит кулачком. Чуть отступает назад, собираясь повернуться и идти куда-то, и натыкается на прохожего. Теряет равновесие, падает в подставленные руки, потом вырывается и с размаху отвешивает пощечину. Ошарашенный мужчина узнает о себе много нового и интересного...

Облегчив душу, девица направляется в мою сторону.

— Сейчас будешь подыгрывать, — предупреждает меня Атари. — Ты — мой дружок, незадачливый кандидат в наемники. Я — бывшая служанка из "Приюта наслаждения", выгнали за склочность. Сначала тебе немного влетит, а потом пойдем в сторону Гильдии. Только старайся не поворачиваться лицом в сторону борделя, наблюдателя я вроде разубедил, но лучше не рисковать...

Да уж, "немного влетит"... Если бы мной действительно попыталась так командовать — думаю, такая "подруга" не успела бы оглянуться, как оказалась за порогом с вещами. Но я старательно отыграл поведение доставшегося мне недотепы, не позволяя себе даже тени улыбки. Переругиваясь, мы прошли половину дороги до гостиницы Гильдии, когда Атари наконец решил, что пора мирить эту парочку. Кое-как извинившись, "девушка" тут же утянула "кавалера" в какой-то закоулок...

— Подержи вещи, — Атари замер на секунду, и черты девушки вдруг смазались, поплыли... Я моргнул, поэтому возвращение эльфу истинного облика пропустил. Атари кое-как выбрался из платья и быстро переоделся. От женской ипостаси осталась только длинная коса.

Заметив мой удивленный взгляд, эльф пояснил:

— Это не иллюзия, волосы быстро отрастить для меня труда не составляет. Да, и раз уж начал, как говорит Эдрик, "магичить"...

Пасс в мою сторону — и грязь с еле слышным шорохом облетает с одежды на землю. Остается только прихватить ниткой несколько разрезов — и я тоже вернусь к нормальному внешнему виду.

— Теперь рассказывай подробнее, — требует Атари, вручая мне иглу и грубую нить. — Заодно дыры заделай. Одно другому не мешает.

— И я тоже послушаю, — добавляет неожиданно свалившийся нам на головы Кайел.

— Давно следишь? — эльф, как обычно, невозмутим.

— Не очень, только проверил, чтоб хвостов не было — и к вам. Кстати, за Гильдией тоже наблюдают, просто так нам туда уже не попасть...

— Ладно, тогда сейчас обменяемся сведениями и решим, что делать, — резюмировал я.

Кайел в очередной раз удивленно на меня уставился — судя по всему, он не ожидал от меня вообще никакой активности. В образ ученика воина я явно не вписывался. Эх, язык мой — враг мой... Скорее всего, здесь ученики тихо сидят и молчат в тряпочку, почтительно внимая словам учителей и их друзей, а я чего-то рыпаюсь. Был бы я разведчиком — все, провал обеспечен.

Ладно, попробую показать, что я не простой "ученик, сиди тихо и не отсвечивай, пока взрослые дяди говорят". Уж на подмастерье я и возрастом, и видом, и достижениями как-нибудь потяну. Так что начну. Коротко, и по существу.

— Итак, Эдрик вчера вляпался в какую-то историю, получил несколько неглубоких порезов, и свалился около больницы. Оружие его противников было смазано какой-то дрянью, вырубающей любого на день или два. В больнице эту пакость полностью обезвредить не смогли, и сегодня Эдрик был еще без сознания. Дальше самое интересное: утром пришли двое, представились сестрой и двоюродным братом, задурили каким-то мощным амулетом голову жрице и забрали парня. Вот портреты, — я протянул эльфу сделанные под гипнозом наброски Витасме. — Когда я вышел из больницы, попал в засаду. Их было четверо, одного мне удалось расспросить.

Тут я сделал паузу, чтобы набрать воздуха и искоса посмотрел на Кайела — вот так, и я кое-что могу! Взгляд не остался незамеченным, и Кайел, ткнув пальцем в постепенно уменьшающуюся дыру в моей одежде, осведомился:

— Их работа?

— Угу.

— Повезло. Могли бы и бок пропахать. Тогда бы не хвалился. "Их было четверо", — передразнил он меня. — Видел я, как ты дерешься. Пока что если противников больше двух, единственный выход для тебя — немедленно смыться, а не героя изображать. Продолжай.

А ведь он прав на все сто процентов. Будь я живым, из того переулка мне не выйти...

— Из этих четверых двое были мелкой сошкой, а двое — подручными какого-то Пекти. Единственное, что я о нем узнал — что он "держит" рынок и за мзду покровительствует всем ворам и мошенникам, которые там толкутся. Отмазывает от стражи, решает споры и все такое. Не знаю, насколько у него высокий ранг среди местных преступников, поэтому не могу утверждать, сам он все это затеял, или исполняет чей-то приказ. Еще мне сказали, что другая команда следит за борделем, и у них есть наши с Атари описания. Ну вот, у меня все...

— А как ты дал знать Атари, что за домом следят? — подозрительно прищурился Кайел.

Я не успел даже подумать, что мне отвечать, как в разговор вклинился эльф:

— Мы провели ритуал посвящения в ученики в храме Хранителя, — наемник вопросительно поднял бровь. По-видимому, о таком ритуале он не слышал. — Теперь при определенных условиях мы можем общаться без слов. Передавать друг другу мысли.

Кайел почему-то встревожился.

— Ты уверен, что это было действительно необходимо? Проводить ритуал?

— Более чем. А что такое?

— Да так... Лучше расскажи, что ты узнал от девочек.

Ой, что-то этот товарищ темнит... Как бы и он не был в курсе моего маскарада. Что-то многовато вокруг развелось таких... проницательных.

— Хорошо. Когда я делал протезы Эдрику, то замаскировал металл. Если специально не изучать, кажется, что это обычная сталь. Но, наверное, покрытие где-то стерлось... Позавчера Эдрику привели троих девушек. Достаточно внимательными были две из них. Одна не смогла промолчать о том, что заметила, и сейчас мертва — яд, кто-то заметает следы. Вторая была более благоразумна, а теперь вообще ничего не помнит, уж я постарался.

— А что насчет покойницы?

— Наивная дурочка. У нее был приятель, из клиентов. Обещал, что поможет собрать денег для выкупа и все такое... В общем, использовал как информатора.

— А ты откуда узнал? Хотя... Чтобы в таком гадючнике, как этот "Приют наслаждения" сохранить тайну, надо половину борделя перебить.

— Ага. Так что об этом знала куча народу. Но вот то, что девушка утром рассказала про необычного клиента своему "другу", вечером он ей что-то сыпанул в вино, а наутро у нее пошла горлом кровь, заметил и связал воедино только один человек — ее наблюдательная подруга. И теперь никому не скажет, а значит, останется живой.

— А с кем связан этот "друг"? — заинтересовался я. — Пекти или кто-то еще?..

— Пекти. Так что тут все сходится. А у тебя что, Кайел?

— Тоже Пекти. Один знакомый сказал, что вчера вечером около рынка была заварушка, мертвецов потом штабелями укладывали. А после люди Пекти собрали три команды — бойцы и немного всякой мелочи — и пошли кого-то поджидать к больнице желтобрюхов, борделю "Приют наслаждения" и Гильдии. У Гильдии только наблюдатели, а в других местах — и наблюдатели и бойцы. Ну я тут же рванул к "Приюту", а там уже вовсю представление идет, — Кайел довольно хмыкнул. — Может, они и поняли, что это за девушка была, но теперь уже поздно.

— Выходит, — подвел итоги Атари, — надо посетить господина Пекти? Не думаю, что он будет рад, если о визите узнают, поэтому мы навестим его этой ночью.

— И позаботимся, чтобы об этом никто не смог рассказать, — гнусно ухмыльнулся Кайел. — Особенно сам "господин" Пекти.

Глава 9

Попасть в гостиницу Гильдии оказалось просто. По словам Кайела, под зданием располагалась целая система подземных ходов. Один из них вел в находящуюся неподалеку харчевню. Когда мы вошли в это заведение, Кайел обменялся знаками с вышибалой, показав ему свой амулет-птичку. После этого оставалось только ждать. Эльф и наемник слегка перекусили, я выхлебал за компанию кружку неплохого пива. Через некоторое время, сопровождаемые вышибалой, мы навестили хозяина, удостоверившегося, что "птичка" настоящая и спустились в подземный ход. Мне с Атари предварительно завязали глаза — необходимая предосторожность, мы ведь не члены Гильдии. Что же, их право, все равно эльфу повязка на лице абсолютно не мешает, а мне нет дела до секретов этой организации.

Правда, я все же собрал немного информации — из принципа. Что могу сказать, господа наемники устроились основательно. Ровная кирпичная кладка арочного свода, каменные плиты под ногами. Вентиляция сделана с умом — воздух свежий, кожи касается легкий ветерок, да и на стенах нет и следа влаги. Вход где-то в подвале, причем замаскирован фальшивой стеной. Короче говоря, тайный ход в своем классическом виде.

Прямой, как стрела, коридор вывел нас в один из подвалов гостиницы, где я, наконец, избавился от надоевшей повязки. Нас уже ждали. Хотя основное здание Гильдии находилась во Внутреннем Городе, гостиница использовалась не только как место для отдыха...

Обменявшись несколькими фразами с мрачного вида мужиком, встретившим нас около выхода из лаза, мы, наконец, получили возможность добраться до своих комнат. Как ни странно, оружие у нас не забрали, даже наоборот — отдали все то, что мы оставляли здесь на хранение.

Приотставший было Кайел догнал нас у лестницы, ведущей на жилой этаж. Его нарочитое спокойствие сменилось мрачным весельем.

— Я рассказал об Эдрике, — пояснил он. — Если сегодня ночью у нас не получится, то за этого Пекти возьмутся всерьез... Эдрика мы тогда, скорее всего, потеряем, но и эти уроды в очередной раз поймут, что Гильдию задевать — чревато... Нам, правда, будет уже все равно...

— Почему — все равно? — я как-то потерял нить рассуждений Кайела.

— У нас не получится, — ответил он мне с кривой улыбкой, — только в одном случае: если мы все там поляжем.

Поднявшись наверх, мы разошлись по комнатам. Я приводил в порядок одежду и прилаживал поудобнее ножны нового меча, чтобы непривычной длины клинок не путался в ногах. Атари продолжал возиться с арбалетными запчастями, что-то подтачивал, что-то подкручивал, мастерил какой-то решетчатый барабан из обнаружившейся у него талгерановой проволоки. Под конец он вытащил из мешка купленный вчера арбалет и установил в вырез ложа кожух с собранным только что механизмом. К тому моменту я уже закончил свои приготовления и внимательно следил за действиями спутника.

Направив получившийся агрегат в потолок, эльф нажал на спуск. Арбалет застрекотал, защелкал спускаемой и снова натягиваемой тетивой.

— Держи, — подал мне оружие Атари. — И вот, возьми эти рамки. Вставляешь в их зажимы болты и заряжаешь ими арбалет.

Я прицелился в потолок для пробы и тоже нажал на спуск. Оружие мелко затряслось, в щели кожуха засверкали голубоватые отблески от кристалла, бешеным волчком вертящегося в клетке из "эльфийской стали".

— На сколько выстрелов хватает заряда? — поинтересовался я.

— Можешь об этом не задумываться, — отмахнулся эльф. — Еще одно. Механизм нормально переносит удары, но не любит пыль и грязь. Если не хочешь, чтобы его заклинило в самый неподходящий момент — постоянно чисть и смазывай.

— Угу, — я уже внимательно рассматривал арбалет. Треугольный приклад, закрывающий механику перезарядки толстый кожух, направляющие для тетивы и торчащие в непривычном месте развернутые задом наперед плечи лука придавали оружию вид беременной летучей рыбы. — Рычажок сбоку — это переключатель режимов стрельбы?

— Да, а в крайнем верхнем положении запирает спуск, чтобы случайно не выстрелить. С боков две защелки — замки корпуса. Когда его надеваешь, он сам запирается...

Время до прихода Кайела я провел, осваивая местное автоматическое оружие. Эльф в это время переплел волосы в несколько кос и закрепил их на голове в странную прическу-шлем. Пепельные пряди бармицей свешивались со всех сторон, защищая уши и шею.

— Не пропадать же добру, — прокомментировал он свои действия.

— Ага. Не пропадать. А то шпильки девать некуда, — я оторвался от изучения внутренностей арбалета, уцепил откатившуюся в сторону длинную трехгранную иглу, одну из тех, которыми Атари закреплял волосы, и метнул в стену. Как я и думал, "шпилька" развернулась в воздухе и вошла острием.

— Знаешь, действительно некуда. Сделали мне как-то подарок, — скривился, вспоминая, эльф, — и пользоваться — не воспользуешься, и выкинуть жалко. Хоть сейчас пригодился... Да, знаешь, что самое главное, когда делаешь такую прическу? — спросил Атари, вытаскивая из доски глубоко засевшую иглу

— Нет...

— Чтобы при ударе по голове все это безобразие не оказалось у тебя в черепе.

Кайел материализовался у нас в комнате, когда начало темнеть. Я заметил его только когда эльф, недовольно хмыкнув, оторвался от полировки итак уже доведенных до зеркального блеска клинков:

— Опять эти твои фокусы... Постучаться не мог?

— А что, есть разница? Ты все равно заметишь, — усмехнулся наемник.

Выглядел Кайел теперь, словно ниндзя из азиатского боевика. Темная, почти черная, не стесняющая движений одежда, такого же цвета широкая головная повязка, свободные концы которой позволяли замотать все лицо. В складках одежды — спасибо урокам Атари — угадывалось еще пара-тройка килограмм смертоносных железяк. Меч заткнут за пояс — слишком длинный, чтобы быстро выхватить из-за спины.

— Переодевайся, — наемник кинул мне тряпичный сверток. Развернув его, я обнаружил точную копию костюма Кайела. Сам же он, скорчив преувеличенно серьезную мину, повернулся к эльфу. — А вот тебе, наш ушастый друг, придется идти в том, что есть. Причуды насчет одежды с чужого плеча — это твое право, но не держать же везде по новому комплекту специально для тебя...

Эльф только фыркнул.

Сборы были недолгими. В отличие от увешанного оружием, как новогодняя елка, наемника, и рассовывающего по многочисленным кармашкам одежды метательные ножи эльфа, мне брать с собой было особо нечего. Меч, кинжал за поясом, нож в рукаве и арбалет с дюжиной стрел за спиной. Посох остался в углу дожидаться моего возвращения.

Летом темнеет поздно, но все равно никак не сравнить потоки света из широких окон домов, вспышки рекламы и вывесок в городах нашего мира и здешние скупые тусклые пятна, пытающиеся бороться с наползающей на Юканар темнотой. Мы скользим по крышам засыпающего города. Мое тело в очередной раз не принадлежит мне — Атари ведет меня, не давая неуклюжему новичку с грохотом ссыпаться вниз по деревянной черепице и завалить все дело. Кайел тенью скользит впереди, ухитряясь при всей своей атлетической фигуре привлекать внимания не больше, чем вылезший на крышу по своим делам кот. Хотя, с другой стороны, много ли горожан смотрят на небо, а не себе под ноги? Если вспомнить о состоянии городской брусчатки, то навряд ли нам попадется любитель понаблюдать за проявляющимися на темнеющем небе огоньками звезд. Наоборот, сегодня прохожим придется напрягать зрение изо всех сил, ведь бесплатный источник ночного света взял отгул на несколько ночей — полнолуние.

Наш рейд по крышам начался с чердака той самой харчевни, через подземный ход которой мы попали в гостиницу Гильдии. Там-то Кайел и рассказал нам обо всем, что он успел узнать в гостинице о доме Пекти. По сути, даже не о доме, а о мини-крепости, такой же, как и здание Гильдии. Высокий прочный забор, большой двор, сильная охрана. После всех своих художеств Пекти просто обязан был ожидать визита наемников, так что эффект неожиданности отпадал. Однако у Кайела уже был готов план действий.

Считая, что как боец я больше опасен для своих, чем для врагов (а это на самом деле так, правда, не по тем причинам, о которых думал Кайел), наемник поручил мне нанести отвлекающий удар. Стрельбой из арбалета я должен буду стянуть к себе часть сил Пекти, если удастся, создать неразбериху, во время которой Кайел и Атари проскользнут с другой стороны. Я не протестовал. Мне еще действительно учиться и учиться...

На месте мы оказались, когда сумерки уже почти превратились в ночь. Атари отпустил меня, и устало разлегся на покатой крыше.

— Четверть доли, — пробормотал он. — В себя прийти...

Пока эльф отдыхал, Кайел инструктировал меня.

— Сейчас разделяемся. Ты перебираешься на ту крышу, — наемник ткнул пальцем в направлении соседнего дома, — и тихо сидишь на той стороне, которая к нам. Ни в коем случае не высовывайся, пока Атари не просигналит. Как только он передаст тебе, что пора, осторожно вылезаешь и стараешься снять часового с арбалетом на своей стороне двора. Не пытайся геройствовать. Три-четыре стрелы заставят их зашевелиться, а это все, что нам надо. Даже если они догадаются, что это отвлекающий маневр, все равно внимание чуть ослабеет, легче будет проскочить. Увидишь, что они заметили тебя — сразу уходи к Гильдии.

— Поправка. Уходи не к Гильдии, — раздался голос в голове, — а к главным воротам, поможешь нам выбраться. И постарайся не оставлять свидетелей своих... способностей.

— Будет сделано, — ответил я на оба инструктажа.

Лежу, распластавшись на ребристом скате крыши. Щепка, отколовшаяся от одной из положенных внахлест деревянных пластинок, колет щеку. Но сдвигаться никуда не хочется. Лучше потерпеть легкое неудобство, но не спугнуть состояние в шаге от срабатывания кристалла, когда жизненная энергия еще тратится не сильнее обычного, но для входа в боевой режим требуются секунды вместо минут.

— Вик, не спи, корни пустишь!

Наконец-то! Не теряя концентрации, осторожно приподнимаюсь — не хватало еще загреметь с кровли — и выглядываю из-за конька. Действительно, крепость. Достаточно далеко от соседних домов, сверху через забор не перепрыгнуть. По двору, изображая часовых, слоняется несколько темных фигур. Около ворот замерла еще пара, три арбалетчика на помосте на моей стороне двора чиркают взглядами по крышам. Меня пока никто не видит. Уже хорошо.

Вытаскиваю из-за спины арбалет. Наваливаюсь грудью на гребень крыши, прижимаюсь щекой к ложу. Прицельную планку не поднимаю, все равно вместо нехитрого приспособления гномьих механиков расчет стрельбы лежит на кристалле, уже подернувшем мир легкой пеленой. Призрачной тенью всколыхнулась, напоминая о себе, боль.

Щелк! Болт уходит в сторону первого арбалетчика. Не попадает, пролетает рядом с плечом. Вж-ж-ж-ж-клац! Перезарядка.

Щелк! Следующая стрела входит точно в открывающийся для крика рот. Щелк! Второй арбалетчик мешком сваливается с помоста. Щелк! Третий стрелок успевает нажать на спуск, сильный толчок в левое плечо чуть не сносит меня с крыши. Попал, гад! Но это ему все равно уже не поможет — с болтом в груди много не навоюешь.

Во дворе суетятся, вспыхивают факелы, бегают люди, беспорядочно мечутся, сталкиваясь и разделяясь, тени...

Выпускаю еще три болта, усиливая суматоху. Наконец, вместо бестолковой беготни люди Пекти рассредоточиваются по двору, несколько человек, прикрываясь забором, выбираются наружу и направляются в мою сторону.

— Мы внутри.

Что же, тогда и мне пора. Расслабляюсь, выходя из связи с кристаллом. Боль заставляет стискивать зубы, чтобы не закричать, но через пару секунд становится вполне терпимой. Если никто не полезет, можно и не убивать... Вешаю арбалет за спину, разворачиваюсь и съезжаю на заднице с крыши. До земли два этажа. Приземляюсь на ноги, приседаю, гася инерцию. В перекат уходить не хочется — арбалет жалко, весь механизм в грязи изгваздаю. В левой ноге что-то хрустит, взрывается болью. Заваливаюсь набок. От окончательного падения в грязь спасает вовремя подставленная рука, что тут же отзывается новой вспышкой боли в плече. Чертов болт вошел по самое оперение, быстро не вытащишь...

За домом слышатся топот и голоса. Через минуту-другую будут здесь. Левая нога не слушается. Боль раскаленными когтями пробегает по лодыжке, колену, обратно... Не обращая на это внимания, поднимаюсь, опираясь о землю ножнами меча. Голоса все ближе. Нога зудит... Удается пошевелить пальцами... Голоса становятся еще громче, цокают о брусчатку подкованные сапоги. Опираюсь на ногу — вроде уже держит... Прямо на меня во двор из переулка вылетают четверо, вытаскивая из ножен клинки...

Щелк! Щелк! Щелк! Щелк! Щелк!

Узкий переулок не позволяет промахнуться даже от бедра. Двое оседают на землю, еще один прижимает руку к пробитому боку. Не совсем то, что я хотел, но все лучше, чем было...

Кручусь, как уж на сковородке, отбиваясь от оставшейся в живых парочки. Судя по всему, мои противники классом выше, чем бойцы в засаде около больницы. К тому же еще и дерутся слаженной командой. В плюсах у меня длина клинка и ночное зрение, в минусах — засевший в плече арбалетный болт, из-за которого толком не могу двигать левой рукой. Так что пока — паритет. Я не даю себя особо достать (мелкие царапины не в счет), а численное преимущество противников мешает мне перейти в атаку, не раскрываясь. Надежды на то, что раненый истечет кровью, нет, похоже его лишь слегка поцарапало.

Боль усиливается. Похоже, я расходую энергию слишком быстро. Придется переть напролом и надеяться, что потери восполнятся.

Шаг в сторону раненого противника, разворот.. Пропускаю удар — фиг с ним, затянется... Нанизываю на клинок недоумевающего врага. Выдергиваю меч, провернув в ране, одновременно толкаю умирающего на второго противника, сбивая удар, чуть не падаю сам... Восстановив равновесие, кидаюсь пока еще целому подчиненному Пекти под ноги... Через десяток секунд в живых никого не остается. Тело сотрясает сладкая волна. Прислоняюсь к стене, пережидая слабость в коленях.

Вроде больше никого не слышно. Значит, время заняться собой. За время драки стрела полностью ушла в плечо. Ощупывая правой рукой спину, нашариваю торчащий сзади наконечник. Можно было бы протолкнуть насквозь — но чем? Да и сзади не вытащить, неудобно. Поэтому кое-как сдергиваю куртку, полосую плечо кинжалом, чтобы липкими скользкими пальцами все-таки ухватиться за хвостовик и вытащить этот чертов болт. Удовольствие ниже среднего...

— Вик, ты где?

— Во дворе дома, с которого стрелял.

— Проблемы?

— Уже нет. Собираюсь к воротам.

— Пока не надо. У нас небольшие сложности... Похоже, Эдрика здесь нет.

Только этого мне и не хватало для полного счастья! Плевать мне на этот мир и его проблемы с высокой колокольни. Но если что-то случилось с человеком, которого я допустил в свою жизнь... У меня теперь не так много друзей, чтобы ими разбрасываться.

— Можешь забраться обратно на крышу?

Я оценивающе смотрю на окружавшие меня дома. Навряд ли там сейчас спят, но выглядывать никто не решается, себе дороже. Стены довольно гладкие, зеленых насаждений, типа плюща, которые могут послужить лестницей, нет. Водосточных труб тоже, как и веревки с "кошкой" в моем арсенале. Придется разочаровать эльфа...

— Нет, залезть не смогу. Зацепиться не за что.

— Тогда обойди забор, выйди на другую сторону. Постарайся, чтобы тебя не заметили, а то слишком много народу выскочит. Найди вход во двор с треугольной аркой. Я буду ждать там.

— Уже иду.

Сказано — сделано. Я повесил за спину арбалет, наспех обыскал трупы, разжившись несколькими монетами и вернув три своих стрелы, и выскользнул со двора.

С Кайелом мы встретились в Гильдии. Хмурый, сменивший костюм ниндзя на свою обычную одежду, он ждал нас около входа. Посмотрев на меня, скривился:

— Хорош, ничего не скажешь. Переоденешься, оставишь все в комнате. Я с Атари буду у себя.

И ушел.

Я удивленно оглянулся на эльфа.

— Что это с ним? Что-то с Эдриком?

Возвращение в Гильдию по крышам не оставило времени для расспросов, я знал только, что парни нашли Пекти и не нашли Эдрика.

— Не знаю. Я оставил Пекти с Кайелом, а сам пошел встречать тебя. Кайел должен был вытащить этого человека через тайный ход, и привести сюда, чтобы расспросить как следует. Наверное, он что-то узнал, что-то нехорошее... — пожал плечами Атари, отправляясь вслед за наемником.

На переодевание много времени не понадобилось. Грязный костюм я чуть не оставил лежать посреди комнаты, только в последний момент пинком загнал тряпки в угол, арбалет бросил на кровать, кое-как протер лицо и руки, и помчался к комнате Кайела.

В комнате раскрасневшийся наемник играл в гляделки с нарочито невозмутимым эльфом. Заметив меня, Кайел сменил цель, и попытался прожечь дырку взглядом уже во мне. Ну-ну...

— Что случилось? — я пристроился подпирать стену рядом с дверью.

— Эдрика успели увезти. Мы опоздали... — Кайел провел ладонями по лицу, словно стирая напряжение.

— Кто?

— Куда?

— У этого гребаного бандюка есть братец. Владетель. Замок в паре дней пути от города. Если Пекти нужен был только талгеран, то его братика заинтересовал мастер, который сделал протезы. Это, конечно, спасло Эдрику жизнь, но усложнило нашу задачу. Сейчас парня везут в замок, а там возьмутся за расспросы. Перехватить по дороге вряд ли получится, слишком много времени прошло. Мы должны успеть вытащить Эдрика, пока за него не примутся всерьез.

— Где этот замок? — подался вперед эльф.

— К югу от города, — Кайел ткнул пальцем в расстеленную на столе карту. — Дорога хорошая, и они опережают нас больше чем на пол дня. Предлагаю отдохнуть немного, все равно городские ворота открываются на рассвете. Тогда же и отправимся в погоню.

— Сразу предупреждаю, — подал голос я, — наездник из меня паршивый.

— А кто здесь говорил о лошадях? — зло ухмыльнулся наемник. — Пешком побежим. Выдержишь?

— Ты сдохнешь раньше, — оскалился я в ответ.

Эльф плюхнулся на кровать не раздеваясь, только вытащил из прически иглы, освободив многочисленные косички, и отрубился сразу, как только его голова коснулась подушки. Я же разобрал арбалет, разложил на покрывале детали и тщательно вычистил их. Зарядил две рамки-обоймы болтами и вставил одну в приемные пазы. Затем тихо поднялся, стараясь не шуметь, открыл дверь и вышел в коридор. Мне нужно было поговорить с Кайелом. Слишком странным было его поведение...

Около комнаты наемника я остановился. Незнакомый запах, которого раньше не было — словно сожгли несколько ароматических свечей... Я принюхался, пытаясь узнать аромат, и услышал доносящийся из-за двери голос. Кайел.

— Да, Наставник, он все еще с нами... Нет, не получится. На рассвете мы уходим. Захватили парня из моего старого отряда, идем выручать. Каждая пара рук на счету... Замок к югу в двух днях пути... Нет, не думаю. Он контролирует себя очень хорошо, навряд ли еще кто заподозрил... Да, конечно. Отрубить голову и разрушить кристалл, заклинание я помню...

Черт побери! Похоже, речь все-таки обо мне. Кайел оказался не так прост... Что же, кто предупрежден, тот вооружен.

— Конечно, Наставник, но я вряд ли смогу его убедить. Лучше поручите это кому-то, у кого язык лучше подвешен... Нет, явно не ученик и не простой боец, слишком смышлен и независим... Да, я понимаю... Спасибо, Наставник, и вам светлого пути.

Я стоял, не зная, что делать. То ли действительно поговорить с Кайелом начистоту, то ли по-тихому убраться к себе в комнату и сделать вид, что ничего не знаю... Но эту проблему решили за меня. Дверь приоткрылась, и в щель высунулась всклокоченная голова наемника.

— Ну что стоишь столбом, демон? Заходи уже.

Изображать непонимание я не стал, и прошел в комнату. Если в коридоре запах лишь слегка чувствовался, то здесь он просто шибал в голову. Обнаружился и источник аромата — воткнутые по кругу в щели между половицами обгоревшие прутики. Кайел уселся на неразобранную кровать, я устроился у противоположной стены на колченогой табуретке.

— Ты, конечно, хочешь знать, кто я такой и что от тебя нужно, так, демон? — начал разговор Кайел.

Э, нет. Так не пойдет. Если мне нужно узнать что-то близкое к правде, то и вести разговор должен я. Попробую...

— Во-первых, прекрати называть меня демоном. Я обычный человек, которого какой-то урод в мантии вытащил сюда и обеспечил этой каменюкой в башке, — указал я на кристалл, — чтоб ее Темный Хранитель побрал, как и того шепелявого придурка...

Наемник выглядел все так же спокойно, но сквозь невозмутимую маску лица что-то все-таки проступило. Радость? Удивление? Посмотрим...

— Во-вторых, меня больше интересует, почему мы торчим тут, а не гонимся за братцем Пекти. Тебе что, так срочно надо было связываться с начальством?

Каменную маску лица взломала улыбка. Пусть кривоватая, но все же... Наконец-то наемник стал похож на того веселого парня, которого мы с Атари встретили чуть больше дня назад.

— Наставник все-таки ошибся. Могущественный демон, воин Темного Хранителя... Ха, вот сюрприз-то... — улыбка угасла, так и не проявившись полностью. — Атари задели. Не сильно, да и живучий он, как кошка, но несколько долей даже ему нужно полежать, чтобы рана затянулась. Поэтому и выйдем из города как только ворота откроют, итак еле его уговорил до рассвета подождать. Иначе толку, что он в середине пути свалится...

— Понятненько... — я решил сменить тему. — А скажи мне вот что: ты того дефективного мага грохнул, или у Наставника еще кто для таких дел есть?

— Нет, не я. Ты что, думаешь, я могу справиться с Хозяином Источника?

— Обеспечить себя ночным зрением у тебя, по крайней мере, у тебя сил хватает, — заметил я, вспомнив некоторые детали нашего ночного рейда по крышам. — А еще ты уверен, что можешь меня упокоить, это тоже кое о чем говорит... В любом случае, чтобы у тайного общества был только один исполнитель... Цель у вас какая? Власть? Всеобщее процветание? Или, наоборот, мир разрушить хотите?

Похоже, поворот разговора озадачил Кайела.

— Ты не удивлен. Почему?

— Было время подумать. Так какова ваша цель?

— Мы следим, чтобы не повторился Прорыв. Потому что тогда Исходом дело не закончится, слишком мало Хранителей осталось...

— Сохранение статус кво, значит...

— Статус... кого? — поднял брови Кайел

— Да, так выражение из моего мира. Сохранение существующего порядка вещей. И эксперименты всяких магов с дефектами речи этот порядок нарушают, так?

— Да.

— А что же будет с результатом эксперимента? "Отрубить голову и разрушить кристалл"?

Парень хмыкнул.

— Только если "Мертвый Воин" выйдет из под контроля.

Я задумался. Судя по разговору наемника с неизвестным Наставником, меня планировали в чем-то убедить, для этого Кайел просил кого-то с хорошо подвешенным языком. Скорее всего, предложат присоединиться к ним. Вот только на кой мне это, киллерствовать, пресекая нежелательные магические эксперименты? Еще не факт, что Кайел не вешает мне лапшу на уши или его не используют втемную. Нет, спасибо, с меня Атари хватит. Да, кстати...

— Атари и Эдрик знают, чем ты занимаешься?

— Нет, конечно.

— Угу... Меньше знаешь — лучше спишь...

— А ты не хочешь к нам присоединиться? — все-таки осведомился Кайел. Нет, лучше пусть подождут "языкастого" переговорщика, а я тем временем сделаю ноги...

— Нет, пока обожду. Я итак сделал в этом мире слишком много необдуманных шагов.

— Ну, смотри... Только... Ты знаешь, что на тебя объявлена Большая Охота?

Так, судя по названию, оба слова с заглавной буквы, это нечто типа так часто объявляемой у нас операции "Перехват". Вот только интересно, как здесь с эффективностью, в нашем мире с ней как-то не очень...

— И кто на меня охотится? А главное, зачем?

— Кто? Все головорезы этого аллода, а через некоторое время — и соседних. Как только весточку донесут... Описание твое есть, и достаточно точное. А вот зачем — посложнее. Кроме твоей головы, нужно принести еще амулет в виде завязанной узлом металлической ленты на чешуйчатом ремешке. Это тебе ничего не говорит?

Блин! Вот и вылез снова этот амулет, чтоб его Темный Хранитель забрал, причем вместе с теми, кто так за ним гоняется! Непонятно только, с чего все думают, что он у меня? Хотя... прослеживается интересная цепочка: неизвестно откуда взявшиеся бандиты, раздевшие мой труп догола и перерывшие все вещи. Тавор, который сидел у костра с видом серьезно облажавшегося человека. И последние его слова: "еще и умрун"... То ли память чудит, то ли действительно это только конец фразы, а начало было произнесено так тихо, что я осознал это лишь потом — "не тот"... Но тогда ставлю Кристалл против капустной кочерыжки, что и в драке у костра, и в трактирных разборках был незамеченный мной наблюдатель. А, может, и не один. Теперь осталось узнать, кому же так понадобилась моя голова...

— И кто заказчик?

— Некто Отец, глава всех воров, бандитов и мошенников Кумола.

М-да, если здесь уже появилась своя мафия, то дело хуже, чем мне казалось...

— Всего аллода или только города Кумол? И как к этому относится Герант?

— Только города Кумол, — я облегченно вздохнул. — А Герант... Какое дело Хозяину Источника до какого-то бандита, даже если он "держит" целый город? Примерно такое же, как мне до тараканов в гостинице — я их не замечаю, пока они не падают ко мне в пиво.

— То есть, пока никто не вопит настолько громко, чтобы нарушить покой волшебника, Отец и его подручные — проблема городской стражи, — уточнил я.

— Угу...

— А если прийти туда и отчекрыжить голову этому Отцу, Охота прекратится?

— Не-а, — грустно усмехнулся Кайел. — Если бы все было так просто... Благодарности от преемника Отца ты не дождешься. Большая Охота заканчивается только смертью жертвы. И никак иначе.

— Да? И никто не пробовал скрыться, "лечь на дно", изменить внешность, перебраться в другой аллод?

— Рано или поздно, но находили всех... Я знаю только два исключения. Один — Хозяин Источника, второй — иерарх Церкви Хранителя. Противостоять любому из них — все равно, что вызвать на бой трех драконов одновременно. Правда, когда Охота была только объявлена, один был простым наемником, а второй послушником, но тебе вряд ли удастся так же быстро обрести могущество...

— Подожди, давай вернемся к тому, что отыскивали всех. Как их находили? Изменить внешность, поменять профессию, а потом еще и перебраться в другое место, лучше даже в другой аллод — и пусть охотятся до посинения.

— Может быть, в твоем мире этого и достаточно, но здесь так просто скрыться не получится.

— Магия?

— Да. Находящие Потерянное и Ведущие Судьбу.

— Это еще кто?

— Находящим Потерянное может быть любой маг, главное — заклинание выучить. Даже я могу найти любую вещь, если у меня будет ее часть, или пара, если предметы парные. А человек очень легко находится по барахлу. Так что изношенную одежду сжигай, и постарайся не терять оружие. Даже арбалетная стрела или метательный нож, который ты долго таскал с собой, могут привести к тебе Охотников.

— Так... — я задумался. — После какого срока ты сможешь уверенно найти меня по вещи?

Теперь, в свою очередь, наморщил лоб Кайел.

— Дней пять, может быть семь. Десять дней — точно.

— Значит, пока что мне ничего не грозит. А кто такие Ведущие Судьбу?

Кайел замялся.

— Есть такие... Вообще-то это запрещено, но сам знаешь, чем больше денег заплачено, тем меньше запретов. Это не только заклинания, но еще и чародейство, сложный ритуал... Все, что я знаю, это что имея какую-то вещь, принадлежавшую тебе, можно узнать твою судьбу...

— Судьбу? — удивился я. — Я всегда считал, что человек сам выбирает свою судьбу.

— Не совсем так. Судьба — она как дорога. Ты можешь пойти прямо, можешь свернуть. Но чем старше ты становишься, тем меньше на твоей дороге развилок, ты все более предсказуем, все реже совершаешь что-то неожиданное... Этим и пользуются Ведущие Судьбу. Слабые Ведущие могут только увидеть, где и когда ты будешь на каком-то отрезке своего пути. А вот сильные — хорошо, что их почти не осталось — могут даже выбрать за тебя нужные повороты и направить прямо в западню к Охотникам. Конечно, в случае Хозяина Источника или церковника высокого ранга, которому покровительствует Хранитель, Ведущие Судьбу бессильны, но тебе стоит их опасаться.

— Но все равно им нужна какая-то моя вещь.

— Не совсем. Ведущие могут вместо этого воспользоваться кем-то, кто тебя хорошо знает, кто долго наблюдал, какие повороты дороги ты предпочитаешь. Так что выбирай спутников осторожно... Лучше присоединяйся к нам, мы сможем защитить тебя от Охоты.

Снова здорово! Напугали ежика голой задницей... Уж чего я боюсь меньше всего — так это пресловутой Большой Охоты. У меня нет прошлого в этом мире, все вещи, к которым я долго прикасался, при мне, и терять я их не намерен. Да и вообще, если повезет, то через некоторое время я смогу вернуться домой. А нет — откажусь от ученичества у Атари, уйду в соседний аллод, залягу на дно и буду осторожно искать информацию... Охотникам не за что меня ухватить, так что обойдусь и без покровительства Наставника, о котором, кстати, я вообще ничего не знаю.

— Понятно... И все же я рискну сопротивляться в одиночку. Думаю, я смогу стать третьим исключением.

Глава 10

Опять мы куда-то бежим. Если вспомнить, то самая спокойная часть путешествия закончилась вместе с моей жизнью. С тех пор постоянная беготня, засады, драки и прочие тридцать три фэнтезийных удовольствия.

Эльф снова прокладывает нам дорогу. Мы несемся напрямик, но, пересекая лесные участки, до сих пор не наткнулись ни на одну кучу бурелома или непроходимые заросли, даже деревья словно расступаются в стороны. Глаза независимо от сознания захватывают случайные обрывки окружающих пейзажей. Эх, мне бы фотокамеру, какие виды пропадают! Хотя, никуда они не денутся еще долго, людей в этом мире пока слишком мало, не так уж много они знают и умеют, чтобы быстро испоганить все здешнее великолепие. Да и не до картин природы мне, в общем-то, почти все внимание уходит на то, чтобы не споткнуться, пытаясь угнаться за товарищами, да чтоб еще и не слишком шуметь. Лоб Атари покрыт испариной, по одежде Кайела расползаются темные пятна пота, не так уж и легко дается им этот стремительный бег-полет. Я пока держусь на удивление хорошо, даже боль не беспокоит — уж очень хорошо я "подкормился" вчерашней ночью.

Два дневных перехода — это около шестидесяти километров. Армейские нормативы моего мира — двенадцать часов, две четверти. Не думаю, что мы бежим медленнее, из груза у нас только оружие, некоторые почти невесомые бытовые мелочи, да фляги с водой. Если Эдрика везут не торопясь, то можем даже успеть перехватить до замка. Но навряд ли похитители настолько тупы. Скорее всего, опять придется лезть в хорошо охраняемую крепость.

Легкий шум шагов, ровное дыхание Кайела, свист проходящего сквозь сжатые зубы эльфа воздуха. Сам не забывай дышать, мертвяк: вдох через нос, выдох через рот. В прорывающихся сквозь кроны деревьев лучах света пляшут пылинки... Солнце медленно перемещается по небу...

Солнце медленно движется по небу. Облаков нет, и его лучи безжалостно пронизывают прозрачный воздух, упираясь в ковер разнотравья, все чаще сменяющийся нашлепками рощиц. Кажется, еще немного — и насквозь прожарится и крыльник, и его всадник, следящий за еле заметной точкой вдали. "Не догнать", — в очередной раз проносится в голове Керрила.

Сволочной купец все таки достиг своего. Несколько довольно редких фолиантов были только прикрытием, главная добыча дожидалась в тайнике — откуда только этот проныра про него узнал? "Трактат о судьбах людей и вещей" — книга, которую Наставник приказывал в случае обнаружения уничтожить, не читая. Еще бы, ведь ее составил когда-то самый сильный из известных Ведущих Судьбу, занеся туда опыт всей своей долгой жизни...

Акарем совершил всего одну ошибку — он подготовил двух крыльников, для себя и своего помощника. Зря. Будь крыльник один, купец еще мог бы вывернуться, а так... Жаль только, во время схватки ящера ранили, и пришлось потратить время на лечение, давая беглецу возможность отлететь подальше.

Ганаат, остатки отряда и труп командира наемников и, по совместительству, правой руки Акарема, остались далеко позади. Вокруг только бесконечный небосвод с точкой крыльника на горизонте. Одурманенный заклинанием летучий ящер мерно взмахивает крыльями, не прося пищи и воды, а солнце медленно движется по небу...

Прошло уже больше полутора четвертей сумасшедшего бега, когда Кайел неожиданно остановился, и, запаленно хватая ртом воздух, пробормотал:

— Стойте... Эдрик... не в замке...

— Почему?

— Я держу заклинание... Поиск Потерянного... Он уходит на закат от замка...

— Вообще-то, логично, — вставил я. — Навряд ли владетель занимается темными делами прямо у себя дома. Скорее всего, у него есть какая-то заимка или охотничий домик... Пекти ничего не говорил?

— Нет... Думаю, владетель доверял своему брату далеко не все... — дыхание Кайела поразительно быстро выровнялось.

— Тогда ты беги первый, — Атари скривился и потер бок. — А я буду расчищать тебе путь. Вик, ты как?

— Нормально. Убивать еще никого не требуется. — И в ответ на недоуменный взгляд Атари пояснил, — Каейл в курсе, кто я. Он потому и недоволен моим ученичеством, что знает последствия этого обряда.

— Понятно... — эльф еще раз помассировал бок. Странно, фигура остроухого приобрела какой-то странный ореол, словно ее вложили в прозрачный чехол. Нет, точнее, как будто она и есть чехол для чего-то внутри. Заклятье он на себя какое-то навесил, что ли...

— Ты-то как? Нести не придется? — хотя, даже если и придется, тяжесть не слишком большая. Если Кайелу отдать все железки Атари, то эльф меня не сильно замедлит. Все-таки, мертвое тело имеет и свои преимущества перед живым — выносливость, например.

— Не придется, можешь не прикидывать, — в очередной раз разгадал мои мысли остроухий. — Только когда придем, мне надо будет отлежаться долю-другую.

— С тобой все в порядке? — перешел я на мысленную речь. — Я вижу на тебе какое-то заклинание, ты словно в футляре...

— Все нормально, — успокоил меня эльф. — Так и должно быть...

— Все выяснили? — прервал паузу Кайел. — Тогда нам туда, — ткнул он рукой куда-то вперед и вправо...

— Значит, туда... — сказал сам себе Керрил, посмотрев вперед и направо. Лес, вроде, был не слишком густой. Эмиссар встряхнулся, подпрыгнул, проверяя, удобно ли пристроен за спиной тюк с вещами и оружием, не зазвенит ли что, не выпадет ли. Вроде, все в порядке. Быстрым шагом, разогревая мышцы после долгой неподвижности полета, пошел в указанном самому себе направлении. Позади, на поляне, барахтался в агонии крыльник. Силы покинули его вскоре после того, как купец пошел на посадку. Керрил еще успел засечь направление и заметить сверху какое-то строение. Только бы не опоздать...

Мы опять опоздали. Когда в темноте мы вышли к полосе вырубленного леса, окружающего дом владетеля, Эдрик уже был внутри. Но даже если бы мы и успели, то просто не смогли ввязаться в бой с ходу: из всех нас более-менее бодрым был один я. Кайел выбрал укромное место, чтобы его не рассмотрели из здания, и устроился медитировать — восстанавливать силы. Атари плюхнулся на колени и обнял какое-то дерево, слившись с ним и словно покрывшись корой. Его можно было скорее принять за какой-то диковинный нарост, чем за человека. Оба стали подавать признаки жизни где-то через час. Все это время я тоже провел в медитации — за компанию, устроившись в какой-то неприметной впадине в земле.

Когда эльф и наемник окончательно пришли в себя, мы как следует рассмотрели тайную базу владетеля. Стоящее на невысоком холме здание, окруженное добротным частоколом. Сторожевые вышки — навесы для стрелков по углам и над воротами. Еще одна башня, самая высокая, пристроена к дому. Узкая лесная дорога не дает возможности проехать телеге — только вьючным лошадям. Эдакая небольшая тайная крепость.

— Уже темно, но у часовых на стенах и вышках нет факелов. Значит, внутри есть маг, и, возможно, не один, — сделал вывод Атари. — Кстати, — раздалось у меня в голове, — та вещь, которую я ищу, она тоже здесь. Интересно, да?

Действительно, интересно. Никогда не любил совпадений, без разницы, к добру они или к худу. Правда, это не мешало мне ими пользоваться. Но тут их уж больно много. Как бы не оказалось, что на кого-то из нас действительно ворожит Ведущий Судьбу...

Кайел почесал зарастающий щетиной подбородок.

— Надо как-то обезвредить наблюдателей. Причем незаметно. И без магии — чтобы волшебник внутри ничего не почувствовал. Иначе придется идти напролом, а это верная смерть. Нас перестреляют, пока будем перебираться через стену... Послать Вика, как приманку?.. Нет, тоже не подходит, Мертвый Воин может проснуться в самый неподходящий момент... Атари, ты же эльф, не сможешь собрать каких-нибудь трав с дурманящим дымом?

— Нет, тут я ничего такого не видел, — откликнулся наш обнявший очередное дерево товарищ. — Зато я могу вызвать грозу. С молниями. Такими, что любой "кошачий глаз" ослепнет. И ни один маг не догадается, что непогода началась не сама по себе.

— А не свалишься потом?

— Нет, конечно, — улыбнулся эльф. — Я же в лесу. Он сам за меня все сделает.

Пошатываясь от усталости, Керрил вышел к проплешине вырубленного леса. Внутри, на небольшом холме, стояла крепость. И там ждали нападения. Патрули на стенах, стрелки на башнях. Судя по отсутствию факелов, в замке был колдун или маг, умеющий накладывать ночное зрение. Плохо. Обругав самого себя за потерю формы — всего чуть больше четверти пробежал, а едва на ногах держится — эмиссар устроился поудобнее и погрузился в восстанавливающую силы медитацию. Сначала привести себя в нормальный вид, а потом уже можно будет думать, как обмануть охрану и проникнуть внутрь.

Первые капли дождя вынудили приходящего в себя Керрила прервать транс и выбрать место посуше. Восстановление продолжилось в шалаше, созданном раскидистыми нижними ветвями какого-то хвойного дерева.

Второй раз медитацию перебил гром. Пока еще не сопровождаемый вспышками, он рокотал где-то вверху, предвещая скорый разгул стихии. Эмиссар довольно улыбнулся. Похоже, ему повезло: молнии и ночное зрение — вещи совершенно несовместимые. Придется, конечно, помокнуть, но это уже мелкие неудобства. Керрил переоделся в свободный балахон, обвязал голову скрывающей лицо широкой лентой, рассовал по многочисленным карманам и петлям оружие. Остальные свои вещи эмиссар прикопал под гостеприимным деревом. В это время засверкали первые, пока еще редкие и неяркие, вспышки молний, сопровождаемые все нарастающими ударами грома. По верхушкам деревьев, словно бард, пробующий струны перед выступлением, пробежался ветер. Приближалась гроза.

Гроза приближалась. Мы с Кайелом спрятались от дождя под раскидистыми ветками небольшой ели. Атари мок снаружи, обняв какое-то дерево, и время от времени что-то шепча ему. Вспышки засверкали чаще, гремело уже прямо над нами. Эльф оторвался от дерева и подошел к нам.

— Пора. Сейчас можно через стены целое войско провести, и никто не заметит.

Действительно, плеск льющихся с неба потоков воды, гром, скрип раскачиваемых ветром деревьев создавали такой шум, что приходилось кричать.

— Прищурь глаза, так будет легче — раздался в голове совет Атари.

И на самом деле, вспышки, прежде совершенно ослеплявшие меня, теперь только превращали мир на секунду в черно-белый негатив. Представляю, как трудно Кайелу: "кошачий глаз" выведен из игры, а обычный человеческий взгляд в этой темноте, то и дело распарываемой на части молниями, почти бесполезен.

— Помощь нужна? — прокричал я наемнику.

— Спасибо, не надо. Я не настолько плох, — получил я в ответ.

И в самом деле, Кайел шел, как будто не творилась вокруг вся эта вакханалия. Бросив взгляд на его лицо, я заметил, что глаза его плотно закрыты. Почему-то мне вспомнился "желтобрюх" Марукау, вслепую работающий шестом. Еще один такой воин нам бы здесь очень пригодился...

Вспышки были настолько яркими, что Керрилу пришлось закрыть глаза. Конечно, то, что творилось сейчас, было посложнее тренировок Наставника, но эмиссар не терял уверенности. Несколько ровных вдохов и выдохов — и он словно вылетает из собственного тела и, всевидящий, висит чуть выше и позади, направляя его путь. Теперь молнии не помеха.

Вспышка, перебежка по скользкой траве — и Керрил уже стоит под частоколом. "Когти" давно на своих местах, и словно таракан по стене, он взбегает почти к самому верху. Короткая пауза, пока висящее над головой "всевидящее око" осматривает окрестности — чисто. Тело словно перелетает гребень стены и помост за ней, в последний момент уцепившись за край. Разворот в воздухе — и вот уже темная фигура летучей мышью угнездилась во мраке под помостом. Опять короткая пауза... Нет, никакой активности со стороны часовых, можно двигаться дальше.

Огромным пауком проскочить под настилом кверху тормашками, цепляясь за доски. Пауза — никто не заметил? — и в два прыжка темная фигура приникает к отдушине под крышей какой-то хозяйственной пристройки. Кто-то внутри? Да. Сколько? Один. Опасность? Нет. Не человек — тень человека словно просачивается сквозь дверь. Хрип застигнутого врасплох и взятого за горло.

— Где тот, что прилетел сегодня?

— Он... уже уехал.

— Врешь! — придушенное сипение в ответ. — Где он?

— В доме, в гостевой комнате... На втором этаже...

— Опять ложь! — мычание, сдавленный крик. — В последний раз спрашиваю — где?

— В подземельях...

Удар, хруст, невнятное бульканье... Никто не должен узнать о новом госте этого дома раньше времени.

Никто не должен узнать о незванных гостях этого дома раньше времени. Поэтому мы стоим, прижавшись к частоколу, и пропускаем патруль.

— Не нравится мне это, — делится со мной Кайел, когда часовые проходят. — Эдрик не в доме, а где-то под ним. И глубоко.

Да что у них там, шахта что ли? И как теперь вход искать? Ладно, там видно будет, еще даже через забор не перебрались.

Атари с Кайелом словно взлетают на гребень стены, и мне на голову падает веревка. Цепляюсь за нее, и меня втягивают наверх. Перебираю ногами, для скорости еще и сам подтягиваюсь руками, цепляясь за узлы. Прыжок вниз, перекат — на этот раз арбалет тщательно упакован, грязь не попадет, а синяков у меня все равно уже не бывает.

Прячемся в тени под помостом. Вроде, все тихо. Тогда побежали — и три фигуры гуськом скользят к двери, явно ведущей куда-то вниз. Короткая пауза, тихо звякает клинок Атари, разрубая замок, и мы ныряем внутрь.

Темно. Для обычного человека, конечно. Но нам-то прекрасно видно, что мы угодили в винный погреб. Конечно, громадных бочек здесь нет: дорога узкая, а вертолеты еще не изобрели. Зато кувшинов, бочонков и бутылей — завались. Стены и пол каменные и старые на вид. Похоже, что дом построили поверх какого-то другого сооружения.

— Ну и куда теперь? — вполголоса спрашиваю я.

В каком-нибудь классическом романе здесь обязательно был бы тайный ход. Чтобы попасть в него, необходимо повернуть светильник, дернуть за какую-нибудь бутылку или совершить что-то не менее избитое. Не думаю, что здесь все настолько банально.

— Не мешай! — отмахивается Кайел. Он методично обходит все помещение, ощупывая стены и пол, прикладывает ухо к подозрительным местам. Однако узнать секреты отпирания здешних потайных ходов мне не суждено. В одном из углов Кайел замирает на пару минут, обстукивая стену, а затем, резко выдохнув, бьет по ней раскрытой ладонью. Кусок плиты с негромким треском рассыпается в пыль. Пошуровав внутри казалось бы монолитного блока, наемник, уцепившись за край отверстия, с легкостью поворачивает здоровенный камень, открывая ход. В проеме видна спускающаяся куда-то винтовая лестница.

Одна из плит пола с легким скрипом повернулась, открывая спускающуюся куда-то винтовую лестницу. Нырнув в проем, эмиссар освободил защелку, и только что отодвинутая им плита со стуком стала на место, укрыв тайный ход от посторонних взглядов. Старый механизм, справиться с которым Керрилу ничего не стоило.

Бесшумный спуск... Ловушек вроде бы нет, но дом явно построен поверх остатков какого-то более древнего сооружения. Причем, очень большого и очень глубоко расположенного. Лестница уже миновала несколько этажей, которыми явно никто давно не пользовался, а до того эмиссар долго шел вниз по бесчисленным ступеням. Возможно, придется искать проводника по этому лабиринту.

Внезапно Керрил остановился, словно наткнувшись на что-то. На стене очередного пересекаемого лестницей коридора эмиссар увидел барельеф. Мужчина идеальных пропорций, из шеи которого тянулся пучок щупалец. Темный Хранитель...

— Темный Хранитель... — прошептал Кайел, остановившись так неожиданно, что мы с эльфом влетели ему в спину.

— Что такое? — я шел последним и не видел что творится впереди — товарищи загородили мне весь обзор.

— Смотри, — отодвинулся Атари. — Никогда не видел такого?

— Нет... — изображение на открывшемся мне барельефе действительно было мне незнакомо. Обнаженный мужчина, похожий на античные изображения Аполлона, из шеи которого вместо головы тянулся пучок осьминожьих щупалец.

— Это Темный Хранитель, — пояснил Кайел, — выходит, мы крупно вляпались. Судя по всему, здесь его святилище, причем очень старое. А, значит, и народу...

Он не окончил. Итак уже все было ясно.

— Все, кого мы встретим, должны умереть, — заявил наемник. — Случайных людей здесь не будет. Вик, Атари, не рискуйте понапрасну. Если появится угроза завязнуть — немедленно отрываемся и возвращаемся в Юканар. В Церкви Хранителя и Гильдии должны узнать об этом гадючнике, это важнее и наших жизней, и жизни Эдрика. Если мы не сможем его вытащить, придется убить. То же самое касается и меня, и Атари, если кто-то из нас будет ранен и не сможет идти.

Атари нахмурился, скрипнул зубами, но кивнул:

— Если чья-то душа попадет к Темному... Это навечно.

— Если чья-то душа попадет к Темному... Это навечно. Убей меня, — парень, полулежащий в клетке, был жестоко избит, из давно заживших культей руки и ноги торчали вросшие в плоть раскуроченные железки, но взгляд его оставался ясен, а голос тверд. — Даже если друзья и придут меня вытаскивать, со мной отсюда не выбраться.

Едва заметное движение руки, и кинжал звякнул о пол рядом с пленником.

— Если хочешь уйти, сделай это сам, — еле слышно прошептал Керрил. — А лучше подожди, пока за тобой придут слуги Темного, и захвати с собой кого-то еще.

— Хорошо... Если случится чудо, и мне удастся отсюда выйти, я запомню твой подарок. Кто бы ты ни был...

Но рядом с клеткой уже никого не было.

Крадемся по лабиринту коридоров. Прижимаемся к стенам, трижды проверяем любой перекресток, любое подозрительное место. Эта часть святилища не выглядит обжитой. Ни одного светильника, потрескавшиеся барельефы, осыпавшаяся роспись, детали которой уже невозможно разглядеть... Судя по следам, время от времени здесь кто-то проходил, но явно не мародеры: вмурованные местами в стены мелкие кристаллы-накопители нетронуты. Только их тусклое мерцание дает возможность что-либо разглядеть, ведь ни заклинание ночного зрения, ни моя способность видеть в темноте, не всесильны. Только Атари чувствует себя во мраке довольно свободно. Где-то на этом уровне, в сумасшедшем сплетении переходов, находится Эдрик...

Кайел, едва заметной тенью скользящий первым, поднял руку и остановился. Я сделал шаг в сторону и взял коридор на прицел. Атари прижался к стене и повернулся в сторону уже пройденного участка — так, на всякий случай.

Проем впереди на мгновение перекрыла темная фигура. Я нажал на спуск, болт устремился в темноту. Кайел сорвался с места и исчез за поворотом, у меня перед лицом сверкнул клинок Атари, что-то звякнуло, улетая в стену.

Как ни странно, но шума боя впереди слышно не было. Вместо этого — какое-то шелестение и шепот. Выскочив за поворот, мы с Атари обнаружили... Кайела, о чем-то шепотом спорящего с человеком, одетым в балахон здешних ниндзя.

— А, вот и вы, — оторвался от разговора Кайел. — Это Керрил, наемник, мой хороший знакомый. Охотится за человеком, раздобывшим запрещенную книгу о Ведении Судьбы. — Он повернулся к "хорошему знакомому". — Тот, что с арбалетом — Вик, с мечами — Атари.

— Наемник... — засомневался я. — Гильдия или свободный охотник? Кайел, ты уверен, что он не из Темных? Сам же говорил, что случайных людей здесь не будет.

— К Гильдии я не принадлежу, — отозвался Керрил. — А что до Темных... Кайел может подтвердить, что если я присоединюсь к ним, то умру. Когда-то один колдун накладывал на меня заклятие подчинения, но был убит на середине ритуала. С тех пор религия — не для меня. Я не могу посвятить душу никому из богов: Матери Жизни, Светлому, Темному — все равно... А случайных людей здесь действительно нет, все принадлежат Безголовому с потрохами.

Мы с Атари переглянулись.

— Последи за ним на всякий случай, — послал я мысль эльфу. — Я не управлюсь, уж больно он шустрый.

— Угу. Мне тоже не слишком нравится это совпадение.

— Это не ваш парень здесь в клетке сидит? — поменял тему разговора Керрил. — Мелкий такой, волосы и глаза светлые, руки и ноги нет...

— Эдрик, — выдохнул Атари. — Как он?

— Избит, из тела торчат какие-то железки, но держится молодцом. Просил убить его, я оставил ему кинжал, так что приближаться стоит с осторожностью. Я провожу, а потом выбирайтесь сами, мне еще книгу искать...

— Тогда пошли, как бы и сейчас не опоздать, — заторопился эльф.

— Не каркай, — оборвал я его. — Но лучше действительно шевелиться побыстрее.

Я передал Керрилу подобранные в коридоре метательные ножи — три штуки. В ответ получил свою арбалетную стрелу, по-видимому, перехваченную в полете. Вот уж действительно проворен.

Мы вернулись обратно по следам Керрила. Для страховки я и Атари чуть приотстали, оба наемника, и свободный охотник, и член Гильдии, шли впереди. Они явно не только "хорошие знакомые", но еще и натренированы работать в паре друг с другом. Еще один эмиссар Наставника? Возможно... Вот и комната с установленной в углу клеткой. Человек в ней повернулся на еле слышный шум, пряча за спиной левую руку... Да уж, обработали Эдрика отменно. Порванная одежда, синяки, кровоподтеки, какие-то пожеванные остатки протезов, торчащие из культей ...

Завидев нас, парень наконец-то расслабился.

— Пришли все-таки... Это ты их привел? — удивленно обратился он к Керрилу.

— Знакомьтесь: Керрил, Эдрик, — представил парней друг другу нарочито невозмутимый эльф. Да, внешне остроухий напоминал сейчас хорошо вышколенного дворецкого, но я-то видел, как заходили желваки у Атари, когда он разглядел, что сотворили с нашим другом.

Свист рассекаемого клинком воздуха, звон... и меч Атари отскочил от замка, а под слоем стали на кожухе показался серебристый отблеск.

— Талгеран... — прошептал Кайел.

Керрил, хмыкнув, оттер эльфа в сторону. Из потайного кармана появился кожаный футляр с отмычками. Что-то брякнуло, хрустнуло — и с легким щелчком замок, наконец, открылся. Я зашел в клетку и поднял Эдрика. Даже обхватив меня рукой, он так и не выпустил подаренного Керрилом кинжала.

Разница в росте сыграла с Эдриком дурную шутку. Никто из нас не мог толком поддерживать его, только тащить на себе. Это здорово сковывало. Прикинув на глаз, Атари быстро сплел из веревки что-то вроде сбруи, с помощью которой Эдрик задом наперед угнездился у меня на спине. Не слишком удобно, парень все-таки тяжеловат для такой переноски, зато есть кому наблюдать за тылом и прикрыть спину, если что.

— Сейчас я вас провожу к лестнице, по которой добрался сюда, дальше наверх пойдете сами, — начал инструктировать нас Керрил. — Окажетесь в пристройке за главным зданием. Ну, а потом — сами разберетесь.

— А ты куда? — удивился я.

— Я — вниз. Есть еще незаконченное дело.

Увидев мое недоумение, Кайел подтвердил:

— Керрил пройдет. Я не всегда согласен с его методами, но в этом случае не завидую прислужникам Темного. Уж поверь мне ...

Атари вздохнул. Видно, не судьба добыть сейчас эту его "вещь". Я попытался утешить эльфа:

— Эй, не куксись. Если Керрил настолько крут, то нам останется только пристроить Эдрика, вернуться сюда, и просто забрать ту штуку, что ты ищешь. И помешать уже будет некому.

В ответ — только грустная ухмылка.

Хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. Добраться до лестницы нам так и не удалось. Путь перекрыла решетка из уже надоевшего серебристого металла. Снова талгеран.

— Чтоб вам эльфы приснились, — буркнул Керрил. — Заметили. Теперь придется пробиваться.

И, что самое поганое, делать это нам на условиях Темных.

Глава 11.

Пару минут Кайел и Керрил пытались найти концы прутьев или механизмы, управляющие решеткой. Ползали по полу, вставали на плечи мне и Атари, чтобы добраться до потолка Напрасно. То, что сработало при проникновении сюда, в подземелье было бесполезно. Стержни из "эльфийской стали" уходили глубоко в камень, а наверху заканчивались не менее чем в полуметре над сводом.

— Остается пока играть по правилам хозяев, — покидая мои плечи, сообщил Кайел. — Думаю, у нас найдется, чем их удивить.

Теперь мы направились куда-то к центру переплетения коридоров. По словам Керрила, там находились короткие лестницы, соединяющие несколько этажей. Построение выбрали прежнее: наемники впереди, я с Атари и Эдриком чуть сзади. Правда, привыкнуть к нему мне так и не удалось. Мы не успели пройти и полвины пути, как с грохотом упала очередная талгерановая решетка, отделяя от нас идущих впереди.

Мы посмотрели друг на друга через металлические прутья.

— Достали уже, заразы, — буркнул я.

— Придется выбираться по отдельности, — заявил Керрил. Не знаю, насколько он хорош в бою, но банальности изрекать — мастер. — Попробуйте найти другую дорогу. И не давайте себя разделить...

— Бла-бла-бла.... И не забудьте: руки вверху, ноги внизу, а ваши задницы — точно посередине, — Атари язвителен, как всегда. Хорошо, что раздававший "ценные указания" Керрил его не слышал.

— Может, это и к лучшему, — сказал напарнику Кайел, когда решетка скрылась за поворотом. — Теперь можно работать в полную силу, не оглядываясь на свидетелей. На тренировках у нас в паре неплохо получалось.

— Угу. Ну, что: позади все горит, впереди все рыдает?..

— Может, это и к лучшему, — сказал я, когда решетка скрылась за поворотом. — А то не знаю, как себя Керрил поведет, если меня ткнут чем-нибудь острым...

Мы прошли еще несколько пересечений коридоров, миновали ответвления, ведущие в огромные неосвещенные залы. Пару раз за спиной с грохотом падали решетки. Мы почти уткнулись в какой-то тупик, когда Атари резко остановился:

— Я понял! Все, я смогу нас отсюда вывести.

— Что такое? Уже видел такую планировку? — отозвался я. — Только не говори, что и это вы построили.

— Это действительно построено эльфами, — подтвердил свои подозрения Атари. — Почитатели Темного использовали уже готовые подземелья.

— А что эльфы делали в этих катакомбах? — подал голос Эдрик.

— Многое. Мы сейчас в бывшем эльфийском святилище. Это пятый уровень, под нами еще три и главный зал.

— Да, порушены все мои представления об эльфах, — меня пробил истерический смех. — А гномы, должно быть, молились наверху, в священных рощах...

— Нет, святилища гномов тоже под землей, — совершенно серьезно уточнил эльф. — Дело в том, что до Исхода эльфы поклонялись не только Хранителю, но и Создателям, чьи души присутствовали в главных залах всех эльфийских святилищ. Только благодаря Создателям народ эльфов пережил Исход почти без потерь...

— А почему ты говоришь о своем народе, как о чужих? — перебил я Атари.

— Ты до сих пор не догадался? — похоже, в последние пару дней всех тянет откровенно поговорить. Кайел, теперь вот Атари... — Я изгнан. Так что на все эти "кер" и "лин" в имени права уже не имею. Ну да какая теперь разница... А ослепили меня, чтобы я не смог вернуться. Для того чтобы открыть Дверь между мирами, Истинного зрения недостаточно...

— Судя по твоей откровенности, мы в ближайшее время должны умереть страшной смертью, — съязвил из-за моего плеча Эдрик.

— Вполне возможно. А если и нет — вы все равно должны знать правду. Интересный у вас попутчик: заговорщик, убийца, отступник, святотатец...

Пощечина в пустом коридоре хлопнула не хуже пистолетного выстрела. Атари зло посмотрел на меня. На щеке наливался красным след от удара: все же я немного переборщил.

— Успокоился? — сердито прозвучал голос Эдрика. — Начхать, кем ты там был в своем эльфятнике. Здесь и сейчас ты лучше многих людей, которых я видел. А насчет святотатства... Как закончишь Вика обучать, поговори с нашим Хранителем, может, он уладит дела с вашим ушастым богом... Чего ржете оба?

— Да я представил Хранителей, как они об Атари договариваются, — отсмеявшись, пояснил я, — а Атари это в моей голове подглядел. Он же все еще мой Мастер. — Я уже серьезно посмотрел на эльфа. — И пока ты честен со мной и прикрываешь мне спину, другого мне не надо. И мне тоже наплевать на твое прошлое.

Молчание повисло в воздухе. Каждый из нас потихоньку приходил в себя.

— Как думаете, что будут делать Темные? — спросил Эдрик.

— Скорее всего, перекроют решетками все пути, загонят в удобное место и попробуют взять живыми, — предположил Атари.

— А не легче заблокировать концы какого-нибудь коридора, когда мы войдем, и подождать? — пришло в голову мне. — Несколько дней без пищи и воды — и Темные получат нас вообще без потерь.

— Это невозможно, — успокоил меня Атари. — Решетки установлены там, где когда-то были опускающиеся перегородки. Цельные, талгерановые. Люди, пришедшие сюда, решили сэкономить, и заменили пластины прутьями. А ставить новые решетки в других местах... Я видел эти механизмы, слишком все сложно, слишком много работы. Как будто Темным делать больше нечего.

— Но сменили же они облицовку стен, — продолжал сомневаться я, — так, что ты даже святилище не узнал.

— Да, не узнал. Потому что нас понесло через боковые проходы, через которые я ни разу в жизни не ходил. Только через главный вход. И потом, — продолжил Атари, — если Темные установили новые решетки, что мы сможем сделать? Ничего. Так что незачем дергаться понапрасну.

Действительно, зря беспокоиться? Даже если нас поймают в предсказанную мной ловушку, я не пострадаю. Уйду в медитацию, а когда за нами прибудут, устрою Темным небольшой сюрприз...

— Да, насчет еды, — послышался голос из-за моей спины. — У вас нет чего пожевать?

Ох, этого проглота легче убить, чем прокормить. Хотя... Навряд ли Эдрика тут угощали чем-нибудь питательным.

— Держи, — Атари оторвался от своих мыслей и протянул голодному парню вытащенную из кармана "сушеную подметку", кусок особым образом приготовленного мяса. Вид, вкус и консистенция этой штуки действительно напоминали старую подошву, но зато "продукт" немного весил и мог храниться чуть ли не годами. Правда, обычно его варили, но если не было другого выхода, ели и так. Сзади раздался чуть слышный скрип — это зубы нашего друга принялись воевать с жесткой полосой мяса.

— Сейчас направо, — сориентировался, наконец, Атари, — за углом будет лестница на следующий уровень. На последнем уровне перед главным залом — комната наблюдения, там можно будет открыть все решетки.

— Стой, не туда! — удержал Кайел напарника на одном из поворотов.

— А что такое? — удивился Керрил.

— Я знаю где мы.

— Ну и я тоже знаю.

Кайел победно посмотрел на Керрила. Наконец-то представился случай уесть вечного друга-соперника...

— Ни дракона ты не знаешь! Это не храм Темного.

— Что ты несешь? — Керрил подумал, что от нагрузок у его напарника помутился разум. — А чей он, по твоему?

— Это эльфийское святилище.

— Какое еще, к демонам, эльфийское святилище? Они не строили глубоких подземелий!

— А не надо было бегать к мастеру-рукопашнику, когда нам про ушедшие расы рассказывали! У эльфов был единственный тип сооружений на такой глубине и как раз с подобной планировкой: Святилище Создателей. А ты, что, думал, что если во время Исхода кто-то свалил, то о них и знать ничего не надо? — все, готов, добивать не требуется. — Если мы не пойдем прямо, как ты хотел, а повернем направо, то за углом будет лестница на следующий уровень. Ведь твой купец внизу, так?

— Так, — буркнул признавший поражение Керрил, — я держу Поиск Потерянного, так что эта сволочь от меня не уйдет.

— Да, кстати, — добавил Кайел, — на последнем уровне перед главным залом должна быть комната наблюдения, оттуда можно открыть все решетки.

Шестой подземный уровень. За нашими спинами с грохотом опускается очередная решетка. Не обращаем внимания — сколько их уже было...

Этот этаж обжит явно лучше, чем предыдущие. Проходы освещены мягким теплым сиянием круглых потолочных плафонов. Коридоры, комнаты и залы отделяются друг от друга дверями, большая часть которых заперта. Конечно, можно взломать пару-тройку, но зачем? На стенных панелях больше нет геометрических узоров с разбросанными в кажущемся беспорядке камнями-накопителями. Вместо них — изображение Темного, какие-то уродцы, батальные сцены. В замену облицовки местные религиозные фанатики вбухали черт-те сколько труда и времени. Какой фигней только не страдают люди, когда у них мозги перемыкает...

Атари уверенно вел нас в ловушку. Оставалось надеяться, что здешние системы наблюдения и связи не позволяли услышать, о чем мы переговариваемся, и предупредить засаду.

— Вот, эта дверь. За ней большой зал, шагов семьдесят в длину. — Атари слегка нахмурился, подождал несколько секунд, сканируя помещение. — Четверо впереди, с десяток в прикрытии. Может, еще кто есть, я не вижу: дальше полусотни шагов через камень не достать. Но вряд ли — итак на двоих многовато будет.

— Хорошо. Тогда — как договаривались, — я снял "сбрую" с Эдриком, усадил парня у стены. Проверил, как выходит из ножен меч, щелкнул предохранителем арбалета, переводя флажок на "очередь", и стал перед правой створкой двери. Атари с Эдриком спрятались за левой.

Я сосредоточился. Моя связь с камнем окрепла, и теперь я мог переходить в "боевой" режим намного быстрее. Всего-то минуты за полторы.

Мир подернулся легкой дымкой. Боль — тут как тут — словно опытная любовница начала легонько покусывать тело. Пока легонько. Я кивнул Атари: "Давай", и эльф медленно потянулся рукой к двери.

Бух! Легкое прикосновение заставляет створку выскочить из петель и, пролетев с десяток метров, сбить с ног человека в доспехах, держащего край широкой сети. Я нажимаю на спуск, как только неспешно вращающаяся в полете половина двери освобождает обзор. Снимаю стоящего в паре метров позади воина, удерживающего вторую сеть — запасную, хорошо, гады, подготовились, прохожу внутрь, освобождая место для Атари и снова нажимаю на спуск. Боевой режим растягивает время, пока арбалет перезаряжается, я успеваю перевести оружие на новую мишень и прицелиться. Даром не пропадет ни один болт. Краем глаза замечаю пару метательных ножей, медленно проплывающих в воздухе в направлении оставшихся воинов с сетями. Атари, как мы и договаривались, убирает ближних, пока я прореживаю резерв.

Народу все равно слишком много, а я стреляю не так хорошо, как хотелось бы. В обойме арбалета двенадцать зарядов. Уверен, Атари этого хватило бы, но у меня не получалось каждый раз убивать с первого выстрела. Когда вхолостую вжикнув механизмом, оружие перестает дергаться, на ногах остается еще пятеро. Я выжат, как лимон. Меня вывернули наизнанку и натерли солью. Почти все силы уходят только на то, чтобы сдержать урх-гуула. Выпускаю арбалет из рук, и он начинает неторопливое, словно я нахожусь под водой, падение на пол. Я же тем временем, раздвигая ставший каким-то неподатливым воздух, устремляюсь к оставшейся в живых пятерке, на ходу выхватывая меч. Пробегая мимо придавленного дверью, чиркаю концом клинка по удачно подставившейся шее незадачливого ловца. Становится легче, боль слегка отступает, и ОН уже не так яростно рвется завладеть моим телом.

Перехватываю меч обеими руками. Красивого боя с фехтовальными финтами не будет, моих умений хватит только на банальную резню. Да и не может быть чего-то иного, на такой-то скорости. Надо спешить, пока Темные не очухались от того, что в их мышеловку попалась не мышь, даже не крыса — волк...

Эмиссары не торопились, берегли силы: время спешить еще не пришло. Но и не медлили. Быстрым шагом спустившись на шестой уровень, они, провожаемые грохотом падающих за спинами решеток, добрались до большой двустворчатой двери. Сканирование — пауза — несколько слов шепотом. Кивнув друг другу, они одновременно толкнули створки...

Ожидавшие в зале прислужники Темного Хранителя ничего не успели не то, что сделать — сообразить. Четверо с сетями умерли сразу же, не спасли пластинчатые доспехи и глухие шлемы. Тонкие метательные ножи все равно достали каждого. А затем две закутанные в темную ткань фигуры странными дергаными скачками рванулись к ожидавшему их десятку...

Когда все было кончено, эмиссары собрали свое оружие и бегом направились дальше. Вот теперь надо было спешить, пока Темные не очухались от того, что в их мышеловку попалась не мышь, даже не крыса — волк...

Пока слуги Безголового приходили в себя, мы успели проскочить на следующий этаж. Лестница, к которой мы выбежали, соединяла не два, как предыдущая, а три уровня. Но Атари свернул в переплетение коридоров уже после первого пролета. Ни я, ни Эдрик не успели ничего сказать, эльф сам объяснился:

— Книга где-то здесь, рядом. Быстрее, пока нас от нее не отрезали!

И мы еще увеличили темп. Мне-то что — отнятые жизни бурлили в теле, я ощущал удивительную легкость и силу. Казалось, встреться на пути очередная талгерановая решетка — поломаю прутья, как спички.

— Атари, а почему ты дверь вынести смог, а решетки — никак? — поинтересовался я на бегу. — На талгеран эта магия не действует?

— Действует, хотя и немного по-другому, — дыхания на разговор у эльфа уже не хватало, он посылал мысли напрямую. — Это что-то вроде воздушной волны. Дверь большая, ее легко выбить. У решетки прутья тонкие, да еще нужно прикладывать силу к каждому прутку... Я просто не потяну.

— Понятно. Для решетки заклинание должно быть мощнее, и его надо накладывать на каждую железку отдельно. Сил не хватает, — повторил я заинтересовавшемуся Эдрику.

Мы уже не бежали — летели. Атари вел нас, с ловкостью раллийного штурмана предупреждая о поворотах. Похоже, от близости цели эльф совсем потерял голову. Я на всякий случай сконцентрировался, чтобы в любую секунду войти в боевой режим. Мне головы спутников дороги были на своих законных местах.

Двери, преграждающие нам дорогу, вылетают от взмаха руки эльфа, открывая зал, уставленный рядами книжных шкафов. Около одного суетятся две низкорослые фигуры в темном, больше никого не видно. Вход в боевой режим, одновременно выстрел и бросок ножа, выход. Что-то не так... Подхожу к трупам. Пятная книги кровью, к полке, словно бабочка, пришпилен ребенок, лет эдак десяти-одиннадцати. Второй такой же лежит на полу, на лице — удивление. Оба в одинаковых поношенных балахонах, шеи опоясывают наглухо заклепанные грубые металлические кольца с ушками, в руках метелочки для смахивания пыли. Тяжело опираюсь на шкаф. "Случайных людей здесь не будет"...

Шорох нарочито неспешных шагов. Тщательно выверенная пауза.

— Что, никогда не приходилось устранять детей? Так это даже проще...

Разворачиваюсь, рука сжимается в кулак... и попадает в железный захват. Из такого освободится может только урх-гуул, я не в силах.

Невозмутимое лицо эльфа. Сочувственный шепот Эдрика из-за спины.

Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. По идее, помогать это не должно: тело мое мертво, оно не производит лишний адреналин, который нужно сжигать. Но, вопреки всему, я успокаиваюсь.

— Пришел в себя? — рука оказывается на свободе, кулак медленно разжимается. На ладони — следы от впившихся ногтей.

Огромный зал был разделен перегородками на лабиринт клетушек. Под потолком проходили многочисленные мостки, с одного из которых эмиссары смотрели на копошащихся внизу людей. Все они были одеты в различающиеся только степенью поношенности темно-серые балахоны, у каждого шею охватывало грубое металлическое кольцо. Разного возраста, лет от пяти и старше. Женщин не видно, только мужчины и дети. Некоторые содержались прикованными за ошейники цепями в отдельных загородках-казематах, остальные сидели, лежали или бродили в пределах своих загончиков.

Подчиненные Наставника пробились в этот зал без особого труда. Немногочисленная охрана следила только за выходами из странного помещения, что ее и сгубило. В невысокий, по сравнению с заложенными почти доверху дверными проемами, проход проникнуть можно было, только поднявшись на скрипучем самодельном лифте. Или по стене, цепляясь крючьями за неровности кладки. Может быть, парни и не полюбопытствовали бы, что находится за столь оригинально модернизированной дверью, но кратчайший путь к лестнице проходил через этот зал.

— Обе стены разбиваем или только одну? — поинтересовался Керрил.

— Обе, — подумав, ответил Кайел. — Пусть эти разбегутся во все стороны, а Темные разбираются, где кто.

Обитатели загончиков поначалу не обратили внимание на раздающееся со стороны заложенных дверных проемов потрескивание. А зря. Не прошло и малой доли, как кладка с грохотом развалилась, разрушив заодно стены пары карцеров. Некоторое время все оторопело смотрели то на освободившиеся проходы, то на как-то незаметно опустевшие мостки над головами. Сначала выходить боялись, но потом из зала по кучам битого камня выбрались любопытные дети. Увидев, что ничего не произошло, за ними потянулись и взрослые, и вскоре обитатели зала, словно муравьи, расползлись по коридорам. И лишь немногие из них заметили, как мимо проскользнули две странные фигуры, с ног до головы закутанные в черное.

Вы когда-нибудь видели, как бледнеют эльфы? Неприятное зрелище. Атари вынырнул из-за книжного шкафа с лицом ровного, в один тон с волосами, пепельного цвета. Губы обычно невозмутимого эльфа подрагивали. В руках он держал что-то вроде футляра, какую-то небольшую то ли коробку, то ли шкатулку.

— Что случилось? — спросили мы с Эдриком в один голос.

— Это невозможно... — пробормотал эльф, показывая нам пустую коробку. — Его вынули...

— Сядь и расскажи все по порядку, — я потянул Атари к столу, за которым сидел, отдыхая от сбруи, Эдрик.

Эльф плюхнулся на стул, как величайшую драгоценность поставил на стол коробку. Закрыл ее, снова открыл, словно надеялся волшебным образом вернуть исчезнувшего из футляра "его".

— В этом футляре был таэ'л'вилин. Вы называете его "Книга Вопросов и Ответов", но это только малая часть его возможностей.

— А что это на самом деле? И почему из-за того, что его вынули из футляра, ты стал одного цвета со своими волосами? — ох, чует мое сердце, что-то тут нечисто.

— Эта вещь... — непонятно, то ли Атари пытался как-то попроще рассказать о загадочном приборе, то ли экстренно придумывал, какой лапши нам навешать на уши. — Она сделана для эльфов, которые попадают одни в чужой мир. Несколько таэ'л'вилинов было оставлено здесь во время Исхода, на случай, если кто-то вдруг вернется сюда, и ему понадобится помощь.

— Набор для выживания? — дошло до меня.

— Да, — еле заметно улыбнулся эльф, хоть и с моей помощью, но нашедший определение загадочного прибора. — Только не нож, кремень, огниво и рыболовные крючки, а кое-что более сложное. Он содержит множество знаний, может лечить, создавать вещи, защищать владельца...

Да, здорово. Библиотека, синтезатор, врач и телохранитель в одном флаконе, то есть в одной коробке. Но почему Атари так испугался?

— Штука хорошая, но почему ты посерел-то? — эхом моих мыслей отозвался Эдрик. — Его что, нельзя вынимать? Он от этого испортится?

— Нет, от этого испортимся мы, — съязвил эльф, на лицо которого потихоньку начали возвращаться краски. — Для работы с таэ'л'вилином нужно только открыть крышку коробки. Вытащить его из защитного кожуха может лишь мастер, который сделал прибор. У других — не получится. А если попытаться разломать футляр, то... Я не знаю, как это объяснить, чтобы вы поняли, но на пару тысяч саженей во все стороны из живых существ останутся только растения и мелкие насекомые. Все остальные превратятся в пепел.

— Ни фига себе спецэффекты... — изумился я. — А что, тихо-мирно уничтожить только сам этот "вилин" нельзя?

— Пока не удавалось, — еле заметно улыбнулся Атари. — Самые первые образцы при взрыве разрушали вообще все. Может, еще лет через пятьсот...

Их ждали прямо у выхода с лестницы на восьмой уровень. Стоило эмиссарам пройти немного, как сзади опустилась одна из вконец надоевших решеток, а из ответвлений впереди вынырнули фигуры с гномьими арбалетами. Защелкало, затарахтели механизмы перезарядки, и навстречу двоим, замершим у решетки, по узкому коридору понесся поток стрел.

Кайел вскинул голову, взгляд его помутнел, и стрелы словно увязли в воздухе, не долетев совсем чуть-чуть. Керрил свел вместе руки. Хлопок ладоней прозвучал еле слышно — но по стенам коридора словно пробежала волна, осыпая мелкие каменные чешуйки. С темными она обошлась не настолько осторожно, арбалетчики попадали на пол с мягкими шлепками, как будто в их телах не осталось ни одной целой кости...

Теперь, помимо уже имеющегося оружия, оба эмиссара заполучили еще и по арбалету. Можно было, конечно, взять и по два, но зачем? И так каждый прихватил еще и по запасной обойме. Рассматривая доставшийся ему арбалет, Кайел отметил про себя, что выглядит он точно как тот, что купили Вику. Только вместо рамки в прорези кожуха вставлялся барабан, вмещавший намного больше болтов.

На восьмом уровне мы, наконец, получили доказательство, что Темные пришли в себя. Сразу после лестницы за нами опустили очередную решетку, а из ответвлений коридора повалили арбалетчики, заливая нас потоком стрел. Ничего у них не вышло. Бывший наготове Атари сделал странный жест, словно кидая что-то между нами и стрелками. Результат меня удивил. Болты пролетали примерно половину расстояния от Темных до нас, а потом, будто отразившись от чего-то невидимого, мчались обратно. Арбалетчиков нашпиговало собственными стрелами.

Подойдя к трупам, я сравнил арбалеты Темных и свой. Они почти не отличались, только вместо рамки в прорези кожуха вставлялся барабан, вмещавший намного больше болтов. Я вставил один такой в приемные пазы своего арбалета. С другого трупа поднял его оружие — хозяину оно уже не понадобится — и взял два магазина про запас. Небольшая отдача и кое-какие особенности моего мертвого организма позволяли мне поиграть в Рэмбо. Еще один самострел взял Эдрик. Атари дернулся было к оружию, но потом все-таки решил не брать.

— Мне свободные руки важнее, — объяснил он. — Стрелки не справились, так что сейчас против нас должны направить мага.

Насторожившись, мы продолжили путь. Немного успокаивало лишь то, что на меня многие заклинания не действовали, а на эльфа действовали слабо или совершенно не так, как на людей. Устроившегося в "сбруе" за моей спиной Эдрика как боевую единицу никто из нас всерьез не воспринимал.

Меня все больше беспокоил Атари. "Чехол" непонятного заклинания теперь облегал его, грозя прорваться изнутри, словно старая змеиная кожа. Несмотря на это, на все мои обеспокоенные мысленные вопросы, эльф отвечал, что с ним все нормально, это лишь мои проблемы с восприятием...

Атари знал много путей к здешнему центру управления, но все они проходили через один зал. Скорее всего, нас ждали там. На это указывало еще и то, что коридоры словно вымерли, никто не попался нам навстречу. Ну, что же, тем лучше для них, живыми останутся. Зачистку проводить мы не собирались, это ведь не компьютерная игра, нам бы самим ноги унести. А разбираются с этим святилищем пусть Гильдия и Церковь Хранителя.

До места возможной засады мы добрались без приключений. Еще около места боя с арбалетчиками Атари наложил на нас заклинания, защищавшие от обнаружения магическим способом, а также вывел из строя все приборы наблюдения от лестницы до дверей зала. Потом он, правда, отдыхал минут пятнадцать, но результат того стоил. Можно было не бояться, что как только мы подойдем к дверям, они откроются, застав нас врасплох. Нет, врасплох застать должны мы.

— Зал большой, саженей сто в длину, шестьдесят или семьдесят в ширину, — инструктировал меня Атари. Эдрика мы оставили рядом, в удобном тупичке, а сами стояли перед высокими узорчатыми дверями. — Народу много, я насчитал больше двух десятков, и это только ближе полусотни шагов. Некоторые стоят на галерее, саженях в восьми над полом, так что будь внимателен. Два мага. Один шагах в двадцати, пытается замаскироваться, но у него это плохо получается. Другой либо дальше, либо маскируется лучше. К магам без нужды не лезь, лучше постарайся нейтрализовать простых воинов, чтобы мне отвлекаться не пришлось.

— Понятно. Мне — простых, тебе — не простых. А стенку еще такую от арбалетчиков поставить не сможешь?

— Я-то смогу, но она действует в обе стороны.

Я порадовался, что так и не успел выстрелить тогда. Хорош бы я был, выковыривая из себя свои же болты.

— Пошли? — эльф положил ладони на створки дверей.

Я подождал пару минут, входя в боевой режим, и кивнул.

И мы пошли...

С легким хлопком здоровенная дверь влетает в зал. То ли на этот раз у Атари получилось лучше, то ли просто так вышло, но обе створки ушли вперед, держась строго вертикально, заслоняя нас от Темных.

Судя по открывшейся мне картине, на этот раз нас решили задержать стеной щитов. Но вот только не огромных ростовых или башенных, а обычных круглых, больше подходящих для схватки в помещении. Зря. Большими щитами воины могли бы попытаться прикрыться полностью и сдвигать их на нас, лишая места для маневра. И то не факт, что сработало бы — от "воздушной волны" Атари летели бы они в одну сторону, а щиты — в другую. Ну а сейчас, когда у меня два арбалета с полными обоймами, а у врагов куча незащищенных мест... Пусть себе идут строем, мне целиться легче.

Одним прыжком я перескакиваю границу коридора и развожу руки в разные стороны. Начинают тарахтеть арбалеты. Целей — скопище, половина почему-то прозрачные.

— Вик, здесь куча иллюзий, — звучит в голове. К счастью, мысли в боевом режиме не растягиваются резиной вместе со временем, и мы с Атари можем нормально переговариваться.

— Какие из них настоящие? — спрашиваю я, обстреливая с одной руки полупрозрачных, а с другой — нормально выглядящих врагов. Целится в боевом режиме удобно. Нет никаких знакомых по компьютерным играм или фильмам про киборгов перекрестий, все проще. Я знаю, как поставить руку, чтобы болт полетел точно в цель, и все.

Короткая пауза, пока эльф смотрит на мир моими глазами, а затем:

— Четкие — настоящие, прозрачные — иллюзия.

Прекрасно. Пока мы обменивались мыслями, я потратил впустую всего два заряда.

Дальше обстреливаю только настоящих. Строй противников разваливается, середина его проломлена вылетевшей дверью, да еще я, не теряя зря времени, прошелся по правильным порядкам длинной очередью. К их чести, упорствовать Темные не стали, тут же рассыпались и отступили, группируясь вокруг трех мужчин в мантиях — магов. А с галерей ударили стрелки...

Блин, да сколько же их тут! От превращения в ежика меня спасает только боевой режим. Я передвигаюсь дергаными прыжками, неожиданно меняя направление, сбивая Темным прицел. Не "маятник", конечно, но пока проходит. Крестообразный зал раза в три длиннее радиуса сканирования эльфа, он размером с хорошее футбольное поле. Атари насчитал два десятка человек в радиусе полусотни шагов, но врагов много больше. Стрелки на галерее, мечники внизу под защитой магов, стрелами их не достать — останавливаются в воздухе и осыпаются на пол. Время от времени наиболее смелые пытаются, выйдя из-под защиты, добраться до меня, но падают, отбрасываемые стрелами и, если повезет, отползают обратно. Кто-то еще кучкуется за поворотами в дальнем конце зала, на концах "перекладины" креста, но пока они ко мне не лезут, мне на них наплевать. Зал рассмотреть толком не удается, внимание словно распыляется на все триста шестьдесят градусов. Все смешивается в затуманенную кучу, только то и дело перед глазами появляется четкий силуэт очередной цели, и пальцы нажимают на спуск. Временами одного болта оказывается мало и приходится удерживать прицел, пока не сработает перезарядка. Чего ждал Атари, что бы я делал, когда закончились стрелы — все эти вопросы пришли в голову позже, сейчас же в ней только одна мысль: скорей бы все это закончилось...

Наконец, и Атари выходит на свет из тени коридора. Каким-то образом я ясно вижу его в этой круговерти и даже стараюсь не задеть случайным выстрелом. Появившись в зале, эльф сразу переходит к делу. С его рук слетают друг за другом пара небольших матовых шариков, эдакие розовые жемчужины размером с мандарин. Попав в группу Темных, окружающих волшебника, они разбрасывают тела горящими изломанными куклами. Первый удар маг еще держит, но второй шарик разрывает его на обугленные куски. Одновременно дверной проем за спиной Атари перекрывает одна из осточертевших уже решеток.

Продолжаю уменьшать поголовье арбалетчиков на галерее. Атари пожертвовал пару метательных ножей, успокаивая пропущенных мной врагов, а теперь активно машет руками в унисон со вторым магом. Ничего не происходит, но им виднее, что они делают. Несколько мечников пытаются подобраться к эльфу, приходится их отвлечься на них. Что-то вспыхивает за углом, вылетают несколько тел Темных, от стены к стене проносится туча искр. По-видимому, в дело вступил Кайел со своим "хорошим знакомым".

Неожиданно все иллюзорные враги исчезают. Заслон вокруг третьего мага рассыпается, и в меня веером летят какие-то фиолетовые сгустки. Летят быстро, даже в боевом режиме я не успеваю уклониться. Часть проходит мимо, но четыре попадают. Один — в арбалет в левой руке, превращая его в набор смятых железок. Два ­— в корпус, пробивая насквозь. Успеваю порадоваться, что отцепил Эдрика. Еще один как бритвой срезает правую руку почти по локоть. Боли почему-то не чувствуется, только холод.

Плюхаюсь на колени. Только для того, чтобы отцепить от оружия отрезанную кисть и, вопреки указаниям Атари, выпустить остаток стрел в удивленного мага и окружающих его Темных. Но колдун, по-видимому, перестраховался: болты, выбившие мечников вокруг фигуры в мантии, перед ней все равно застревают в воздухе. Ловлю спиной пару стрел с галереи. Появляется боль — и черт с ней. Отбрасываю опустевший арбалет, кое-как уклоняюсь от очередного веера сгустков. Правая рука ужасно чешется, постепенно восстанавливаясь, но слишком медленно... Вытаскиваю меч левой — жутко неудобно, пришлось перехватывать за лезвие — и, сбивая прицел оставшимся стрелкам, скачу к волшебнику. На эльфа надежды нет — он погряз в разборках со вторым магом.

Немногочисленное оставшееся прикрытие Темного успевает выстроиться перед охраняемым. На что они надеются? Разве что выиграть время. И верно, я вязну. Они безнадежно проигрывают в скорости, но, не жалея своих жизней, просто заваливают массой. Получаю несколько отчаянных ударов мечом с неизменной талгерановой полосой, ощущения — будто втыкают раскаленный прут. Им-то "эльфийская сталь" на оружии зачем, они же Темные?..

Опять полыхает фиолетовым. Сгустки пронизывают насквозь всю нашу кучу-малу, я снова получаю несколько сквозных дыр. Обжигает лицо, я слепну на один глаз. По плавно нарастающей боли, пронизывающей все тело, понимаю, что резерв энергии исчерпан, несмотря даже на пополнение от резни заслона мага. Выбираюсь из кучи трупов — последние остававшиеся на ногах мечники оседают, сбитые возникшими из ниоткуда болтами — и, поднимая меч для удара, хромаю к магу. Он сводит руки вместе, из ладоней на меня брызжет фиолетовым...

Облегченно ревет освободившийся урх-гуул, а я падаю в пронизанную кровавыми прожилками черноту...

— Путей к комнате управления решетками много, но все они проходят через один зал, — объяснял Кайел — Скорее всего, нас ждут там. И там точно будет маг.

— Ну и что? Как обычно: ты — защита, я — нападение. Если два мага, то каждому будет чем заняться. Главное — ввязаться в бой, а там посмотрим...

— ...На наши обгорелые тушки.

— Тьфу на тебя!

Разговор не мешал наемникам внимательно смотреть по сторонам, проверяя каждый поворот на присутствие засады. Но никого не было, коридоры словно вымерли. Похоже, Темные собрали все свои силы в одном месте.

Узорчатые двери эмиссары преодолели с ходу. Проверка пространства впереди засекла несколько десятков обычных воинов и пару магов, ничего серьезного. Выбив створки, Кайел отработанно прикрыл себя с напарником "щитом" от стрел арбалетчиков. Керрил тут же пустил "воздушную волну", разметавшую закрывшуюся было щитами стену Темных, а потом, без паузы, "факельное шествие" — множество выстроившихся широкой полосой искр, прожигающих все на своем пути. В живых остался только волшебник, заставивший смертоносные снаряды просто обогнуть себя, устремляясь дальше. Им тут же занялся Кайел.

Второго мага Керрилу видно не было, он ощущался за поворотом стены крестообразного зала. И — сюрприз — неподалеку обнаружилось еще два активно колдующих человека. Керрил отбросил так и не пригодившийся арбалет, теперь ему нужнее были свободные руки. Затянув себя "воздушным арканом" на галерею, эмиссар ударом в горло снес некстати подвернувшегося стрелка и осторожно выглянул за поворот.

В этой части зала тоже шел бой. Атари, воин с двумя клинками за спиной, оказавшийся еще и волшебником, методично ломал защиту вяло огрызавшегося мага из Темных. Вик, в бешенном темпе прыгая дурным козлом чуть ли не по половине зала, с обеих рук поливал арбалетчиков на галерее, временами отгоняя от Атари приближающихся мечников. Головная повязка, придерживавшая непослушные волосы, сбилась набок, открывая вставленный прямо в лоб кристалл владетеля, на лице застыл сумасшедший оскал человека, делающего что-то на пределе своих сил. И действительно, выстрелы были нечеловечески точны. Казалось, каждый болт у него попадал в цель. Он еще и ухитрялся отличать настоящих воинов от иллюзий, во множестве созданных невидимым пока третьим волшебником. Эльфы и демоны, ну и спутники у Кайела...

Керрил высунулся из-за угла чуть сильнее и, заморозив воздух в десятки дротиков, метнул их вдоль галереи. Стена ледяных зарядов очистила пространство, собрав изломанные останки воинов Темного Хранителя у дальней стены. Теперь можно было без особых помех поискать неуловимого третьего мага. Он оказался почти под Керрилом, окруженный не только отрядом мечников, но и мощной многослойной защитой. Эмиссар уже планировал атаку, когда ситуация резко изменилась.

Повинуясь сигналу волшебника, заслон впереди него разошелся в стороны. Одновременно иллюзорные воины исчезли, а в обстреливающего Темных Вика полетели, расходясь узким веером, фиолетовые сгустки. "Универсальный пробойник", заклинание, которым можно резать "эльфийскую сталь", как бумагу. В Вика попали четыре заряда. Один из арбалетов превратился в бесполезный кусок металла, на песок упала отрубленная почти по локоть правая рука. Воин мгновение постоял, с удивлением глядя на сквозные дыры в груди, а затем рухнул на колени. Крови не было, "пробойник" замораживает раны. Керрил сжал зубы, потеря хорошего бойца всегда невосполнима, и приготовился атаковать мага. Но то, что он увидел дальше, заставило его в изумлении застыть на месте.

Казалось бы безнадежно мертвый, Вик протянул уцелевшую руку, разжал сомкнувшуюся на ложе арбалета отрубленную кисть, и издевательски ухмыляясь, выпустил в окруженного охраной волшебника остатки стрел. Зрачки серых глаз расширились, затопив радужку чернотой, кристалл владетеля во лбу воина начал разгораться красным, и только тогда Керрил понял, что это значит. Демон! Здесь! У него под боком!

Тем временем демон, отбросив разряженный арбалет, выхватил левой рукой меч и рванулся к остолбеневшему магу. Правая рука его уже начала отрастать, уже на несколько пальцев выглядывая из-под обрывков отрезанного "пробойником" рукава.

Маг остолбенел, но его охрана — нет. Жертвуя своими жизнями, они держали демона на расстоянии, пока волшебник не пришел в себя, и не ударил "пробойником". А потом — снова... И снова... Атари, покончивший наконец со своим противником, метнулся к последнему магу. Сложная прическа, защищавшая голову, растрепалась, мелькнуло заостренное ухо, и Керрил, наконец, вспомнил давно забытые лекции об ушедших Иных.

— Эльфы и демоны... — повторял оторопевший эмиссар. — Эльфы и демоны...

Из груди изуродованного заклинаниями демона, стоявшего уже в двух шагах от волшебника, вырвался дикий радостный рев. Словно и не было всех ран, он прыгнул на мага, пробив все его защиты и, забыв про меч, впился зубами ему в горло...

Краем глаза заметив, что эльф схватился за голову и рухнул на колени, эмиссар стал нацеливать "пробойник". Какой бы это ни был демон, вряд ли он выживет без головы и искрошенный на мелкие кусочки. Эльфийское отродье тем временем отбросило труп мага и, с безмятежной улыбкой на восстановившемся лице, оглянулось по сторонам. Керрил опоздал всего на миг, какой-то идиот-арбалетчик с противоположной галереи выпустил вниз болт. Демон легко увернулся, и громадными прыжками поскакал в ту сторону. Тщательно нацеленный заряд ударил в окровавленный пол.

К стоящему на коленях эльфу побежали оставшиеся в живых мечники Темного. Не добежали. На середину зала выскочил Кайел с окровавленным мечом в левой руке и арбалетом в правой, а из-за перекрывавшей выход поредевшей под случайными попаданиями "пробойника" талгерановой решетки полетели болты. Приглядевшись, Керрил заметил на полу за решеткой бледное лицо с желтыми кошачьими глазами и перекошенным в гримасе бешенства ртом. Эдрик. Тоже нечеловек. Кайел, с кем ты связался?..

Одним прыжком демон закинул себя на галерею. Тотчас же оттуда раздались вопли ужаса, рев и еле слышные на фоне продолжавшегося внизу боя хлюпающие звуки. Керрил выпускал заряд за зарядом, превращая ограду в решето, но никак не мог попасть.

Внезапно, обжигая лицо, вспыхнули звезды, перед глазами помутилось, и Керрил рухнул в пахнущую кровью и смертью черноту...

Глава 12

...Потолок огромной залы со стенами, расписанными растительным орнаментом, теряется в темноте. Обычно он предстает во всем великолепии своих живых фресок, но сейчас необходимо несколько иное настроение. И потому даже стены еле видны. Только два луча яркого света выделяются на фоне полумрака, они не слепят, но явно отделяют помещенных в них от остального зала. Один освещает меня, второй — трон шагах в десяти передо мной. На троне восседает эльф. Про человека с таким лицом можно сказать, что он почти разменял свой пятый десяток лет, что же до этих созданий — кто знает... Но мне известно, что он старше меня во много раз. Янтарные глаза с вертикальными зрачками смотрят на меня, в них усталость и — почему-то — боль.

За границами световых столбов, на том же расстоянии, что и трон, виднеются фигуры, обступившие меня полукольцом. Случайные отблески то высветят какую-нибудь деталь траурных одежд, то, скользнув по чьему-нибудь закаменелому лицу, сверкнут в глазах с кошачьими зрачками, янтарных, серых, зеленых, синих, а также невозможно розовых, оранжевых и фиолетовых.

— Атариэн кер Л'ленарин лин Эгалиер, ты находишься здесь, чтобы заслушать свой приговор, — глубокий голос мягок и спокоен, но вот доверять этой мягкости не стоит. Под бархатной оберткой спрятано стальное лезвие. Всегда.

Раздражение. Злость, тщательно контролируемая, так, чтобы ни следа — ни в движениях, ни на лице, ни в глазах. И страх. Приговор... И так все ясно: траурные одежды — это или смерть, или изгнание с лишением Имени. Что пальцем по ножу, что ножом по пальцу.

Все же буря, неистовствующая внутри, утихает. Ха, раньше надо было думать. С чего вдруг для тебя будет сделано исключение, если он не пощадил даже родного и любимого брата? Когда он на этом троне — это не эльф, не кровный родственник, это Правитель. Это суд без гнева и пристрастия. По древним законам, что обеспечивают процветание эльфийских родов со времен Айрада. И которые не менялись, Хаос бы их побрал, с тех самых времен...

— За нарушение свободного роста Великих Деревьев, неподчинение старшим по роду и поклонение чужим богам ты приговариваешься к лишению Имени и изгнанию.

Наплевать. Главное, что мои ребята успели спрятаться, теперь не найдете их, хоть все Деревья перетрясите. И, может быт, когда-нибудь все изменится... Плевать, что лишат Имени, все равно в жизни приходится надеяться только на себя: старшие не выслушают, младшие подведут. Плевать, что отнимут эфемерный шанс стать Правителем. Если для того, чтобы править, надо поступать так — лучше уйти. Мало ли эльфийских наемников без Имени шляется по звездным дорогам? И у меня будет перед ними преимущество: я всегда могу открыть Дверь. Ну, или почти всегда...

Но мягкий голос разбивает вдребезги встрепенувшуюся было надежду:

— За отказ сотрудничать со следствием как место изгнания назначается Айрад, а также блокировка способностей через ослепление.

Ну дедушка, ну удружил! Хотя, тебе же не впервой, ведь точно такой же приговор ты когда-то вынес родному брату.

Правитель встает с трона. Миг — и он исчезает, выйдя из круга света. Еще миг — и его фигура появляется напротив меня, в правой руке ритуальный кинжал, обнажавшийся в последний раз больше сотни стандартных лет назад.

Вспышка — и боль сотрясает тело, по щекам течет что-то теплое и липкое, а все вокруг погружается в полумрак и окутывается дымкой, оставляя не видимость предметов, но знание о них. Хорошо, что хотя бы Истинное зрение осталось...

И, уже падая в клейкий молочный туман наложенного заклятия, я слышу то ли шепот, то ли беззвучный выдох:

— Прости меня, внучка...

...Боль по всему телу. Саднят вывернутые назад и вверх руки, горят огнем пустые глазницы. Ноги словно зажаты в тисках. Ноющими толчками пульсирует что-то внизу живота. Какие-то неясные фигуры вокруг...

— Что, Носатый, не приходилось такую девку пробовать?

— Не, наши лучше. Эта, хоть и холеная была, но уж больно худющая. Кости все пересчитать можно.

— Ага. Только ни одна из наших тебе не давала, страхолюдина безносая. А тут само на головы свалилось.

— Эй, вы там чего, заснули над ней? Мне тоже хочется!

— Да ладно, уймись, всем хватит!

Этого не может быть... Нет... Нет! НЕТ!!!

Мир вокруг приобретает вдруг пугающую яркость и четкость, несмотря на вечный туманный полумрак — не видеть, но знать — Истинного зрения. Каждый звук вонзается в уши отравленным стилетом. Каждое прикосновение — как соль на открытую рану. И не закрыть глаза, не заткнуть уши, не перенести никуда истерзанное тело. Смесь ненависти и омерзения, мгновенно разгоревшаяся где-то внутри, выплескивается пламенной волной... Этого не может быть, но огненный кокон действительно окутывает меня, обжигая похрюкивавшего от наслаждения насильника, превращая в пепел веревки, оставляя паленые отметины на ни в чем не повинном дереве. И оставшиеся двое крепких мужчин пятятся, ошеломленные превращением обмякшего полутрупа во... что? Губы раздвигаются в хищной улыбке:

— Ну, что, мальчики, поиграем?..

Несмотря на сделанное ими, я не могу найти в себе силы убить их медленно. У меня подготовка воина, а не палача. И потому безносый насильник, с воем катающийся по земле, успевает только всхлипнуть, когда в его горло врезается мой кулак. Это срывает с места двух оставшихся, но далеко они не пробегают. Лес, в котором они собирались спрятать все следы, теперь на моей стороне. Даже изгнание, даже отнятие Имени не меняет эльфийской крови. И один человек падает, запнувшись об словно нарочно подвернувшийся корень, а второй с разгону влетает в неизвестно откуда взявшиеся на его пути кусты с густыми ветвями и длинными шипами.

Я переворачиваю первого убегавшего. Мертв. Когда падал, напоролся глазом на торчавший из земли прут — все, что осталось от погибшего молодого деревца. Второй все еще ворочается, словно муха в паутине, пытаясь отцепиться и вылезти из кустов, ставших ловушкой. Подхожу к нему и ловлю взгляд. Ничего разумного там уже не остается, только затравленный зверь. И я приказываю зверю: "Умри!"

Прихватив кое-какие снятые с трупов вещи, возвращаюсь на полянку. Возможно, мне стоило поблагодарить неведомых насильников: ко мне вернулись почти все способности. Как легко, оказывается, снять блокировку, и как тяжело. Такой простой рецепт: ненависть, боль и омерзение должны превышать те, которые испытывались тобой и ставившими блок... Впрочем, эти люди уже некоторым образом получили свою награду: они умерли быстро.

Пытаюсь открыть Дверь. Бесполезно. Учителя были правы: для этого необходимо сочетание Истинного и обычного зрения. Что же, это означает, что мне необходимо вернуть глаза, только и всего. Если мне не изменяет память, при Исходе в этом мире было оставлено пять таэ'л'вилинов. Хотя бы один из них должен уцелеть. Расслабляюсь и отправляюсь в поиск. Есть! Три отчетливых сигнала, самый сильный где-то на востоке. Значит, мне туда.

Но остается еще одно препятствие. Для одинокой женщины этот мир не слишком приятен. Особенно, для такой, как я — слабой на вид, с хрупкой фигурой. И я, беззастенчиво пользуясь вернувшимися способностями и энергией леса, накладываю на себя фантом мужского тела. Стараюсь по полной программе: вид, тактильные ощущения, даже смену запаха... Активирую заклинание, направляя потоки энергии на себя. И только тогда силы оставляют меня. В голове мутится, и с мыслью "про уши забыла" я падаю прямо на труп первого насильника...

...Боль по всему телу. То ли лежу, то ли вишу на наклонном дощатом щите. Руки и ноги раскинуты в стороны и примотаны кожаными ремешками к железным крюкам. Одежда разодрана в клочья, кожа покрыта неглубокими надрезами, заполненными медленно сочащейся кровью. Раны никак не закрываются — смазаны какой-то дрянью. Голова бессильно опущена, хотя благодаря Истинному зрению, виден не только пол, покрытый сложным выцарапанным по дорогому паркету рисунком. Я оказываюсь на одной из вершин треугольника, на двух других — еще по одной распятой на наклонном щите полуобнаженному телу, покрытому кровавым узором.

Трудно дышать. Смесь благовоний превращает воздух в желе, с трудом пропихивающееся в легкие. Голова раскалывается, мысли разбегаются, словно перепуганные мыши при виде кота. Одну таки удается поймать. "Интересно, если я это переживу — шрамы останутся?" Тьфу, прСпасть, нашла о чем думать! Все равно нет никаких шансов пережить вызов демона, будучи при этом в роли жертвы. Одурманенный разум воспринимает происходящее, как страшный сон, и только какая-то маленькая часть сознания встревожено вопит: "Это все настоящее! Ты действительно сейчас умрешь!.."

Гнетущую тишину сменяет многоголосое причитание. Немузыкально завывают выстроившиеся вокруг узора люди, одетые в просторные, скрадывающие фигуры, балахоны. Головы закрыты капюшонами, тень падает на лица — наивная попытка сохранить анонимность. Я-то все равно вижу...

Завывания становятся громче. Между дощечек паркета начинает просачиваться видимый пока только мне — я это знаю — дымок, собирается шевелящимся комом над центром рисунка. Балахонник, стоящий рядом с одной из распятых на щитах фигур — пареньком лет десяти — наносит жертве два удара кинжалом и дергает что-то в переплетении подпорок. Доски с истекающим кровью человеком со скрежетом устремляются к дымному облаку. Оно окутывает жертву, наливается темнотой. Мальчишка на глазах высыхает, превращаясь в хрупкую мумию, словно пролежавшую здесь уже не одну тысячу лет. С каким-то отстраненным мертвенно-спокойным любопытством наблюдаю за происходящим — это единственное, что мне остается. Тело не слушается совершенно, доступно только ощущать боль.

Теперь очередь второй распятой фигуры — женщины, судя по всему, матери мальчика. Два удара кинжалом — и балахонник отходит, оставляя жертву уплотнившемуся облаку уже почти сформировавшегося демона. Остальные вызывающие тоже делают шаг назад, нестройный визг взмывает в воздух, и треугольник на полу обрамляется переливающимися стенами защитного круга, отсекающими демона и его пищу от остального мира.

Высушена вторая жертва. Демон почти обрел тело. Уродливое, несимметричное, лишь отдаленно похожее на человеческое, но достаточно эффективное для выполнения своей задачи — удержать в нем дух и помешать тем, кто попробует вернуть его обратно. Туда, откуда его вызвали. Для того чтобы завершить ритуал и окончательно воплотиться, призванное существо должно убить еще одну жертву.

Меня.

Демон не торопится. Медленно поворачивая безглазую голову, словно обнюхивая пространство, он ковыляет вдоль защитного круга, приближаясь ко мне. Интересно, кого он надеется обмануть своей кажущейся неуклюжестью? Разве что тех идиотов, которые так хотят заставить его выполнить свои желания...

По условиям ритуала третья жертва должна достаться демону живой, не умирающей, как первые две, и в полном сознании. Наконец-то возвращаются ясность мыслей и власть над изрядно ослабленным телом. Правда, мне это не поможет. Ремни не разорвать, а крюки, к которым они привязаны, не вытащишь — они не вбиты в дерево щита, а соединены с металлической основой, Истинное зрение лишает меня последних иллюзий. Остается только надеяться, что я умру быстро.

Внезапно чудовище поворачивает свою уродливую башку на пол-оборота, словно сова, оглядываясь за спину. Я не вижу, что происходит за пределами защитного круга, он сильно ограничивает мои возможности, но явно это что-то не предусмотренное планами балахонников. Слышны звонкие щелчки тетивы, звон оружия, хрипы умирающих. Демон, раззявив пасть, с явным удовольствием наблюдает за боем.

Обидно. Очень обидно, демоны меня побери, что все закончится, когда помощь уже так близка. А придется. Вот этот конкретный демон меня и "поберет", и ничего с этим не поделать. Такое создание можно уничтожить далеко не всяким оружием, а лишь наполовину воплотившееся внутри Печати Вызова — и подавно...

Однако у кого-то оказывается другое мнение. Сквозь стену защитного круга проламывается невысокая худая фигура. Уворачивается от вспарывающих воздух лап удивленного такой наглостью демона, яростно сверкнув желтыми глазами, разрубает удерживающие меня ремни. Сползаю на пол, прямо перед носом падают, глухо брякнув, парные клинки.

Рядом начинается схватка. Эдрик, полуэльф сумасшедший, он пытается задержать чудовище, дать мне время... Ревет недовольное отсрочкой уродливое создание, с чавканьем вгрызается в плоть талгеран...

Теперь — только бы успеть. Даже Чувствующий Оружие не продержится против демона долго. Хватаю мечи, поднимаюсь, путаясь в конечностях, но удается только сесть, прислонясь к щиту, чтобы снова не свалиться. Плохо...

Бросаю взгляд на схватку. Эдрик медленно пятится от меня, полосуя своего противника, выигрывая время... Монстра пропущенные удары только злят, раны мгновенно смыкаются, но отвлекают от жертвы, он ревет все громче. Шум боя за пределами защитного круга, наоборот, стихает. Еще немного...

У любого живого существа, если оно не совсем ущербно, есть резервы сил, специально на такие вот мерзопакостные ситуации. Но дрянь, которой меня намазали, не дает их использовать. Естественно, кому хочется, чтобы заключительная жертва удрала из Печати? Или вообще с испугу разодрала бедного демона напополам... Придется идти другим путем. Хорошо, что местные демонологи не сталкивались с эльфами...

Мысленно произношу зубодробительную фразу-активатор. По телу словно прокатывается обжигающе-холодная волна, смывая отвратительную слабость. Голова тоже становится ясной, эмоции бесследно исчезают, есть только здесь и сейчас. Одним плавным движением поднимаюсь на ноги, скольжу к демону...

Я не успеваю всего на мгновение. Устал ли Чувствующий Оружие или отвлекся на замеченное краем глаза мое движение — все равно. Итог один: несимметрично растущая откуда-то из правого бока конечность демона ударяет парня по ноге, отсекая ее чуть ниже колена. Эдрик начинает заваливаться набок, из обрубка щедрой струей хлещет кровь, заливая изуродованный паркет. Одновременно голова монстра на неожиданно удлинившейся шее выстреливает вперед и клацает пастью. Но вместо туловища назойливого противника под зубы попадает только правая рука — я почти успеваю вытолкнуть...

Против воли мои губы раздвигаются в торжествующей улыбке. Демону не стоило вообще отвлекаться от меня на парня. Теперь же это создание обречено. Клинки в моих руках окутываются зеленым туманом. Левый наполовину перерубает шею чудовища, намертво увязая в ней. Правый почти по рукоять уходит в грудь монстра, словно раскаленное железо в ледяную глыбу. Мне даже слышится характерное шипение. Туман окутывает демона и внезапно взрывается облаком листвы. Цепкие корни опутывают уродливое тело, высасывая жизненные силы...

Отпускаю рукояти. Хотя нет, это уже не рукояти клинков... На пол с шорохом падают два молодых деревца — хорошее завершение карьеры учебных деревянных мечей...

Оборачиваюсь к Эдрику. Он успел пережать остатки руки, но кровь толчками выплескивается из ровного среза ниже левого колена. Побледневшее лицо спокойно, только в уголках глаз заметны капельки слез. Он почти успел...

— Мама... Братик... — шепот еле слышен, лишь чуть шевелятся губы...

Хлопками ладоней прижигаю раны, запирая кровь. Это ужасно больно, по себе знаю, но парень все еще в сознании. Жаль... Для него лучше было бы отключиться, не видеть, не знать хотя бы еще немного... Кладу ладонь на влажный лоб, даруя сон без сновидений — это единственное, что мне остается.

Эдрик, Эдрик... Уже второй раз ты спасаешь меня. Как я смогу отплатить тебе?..

Звон в голове предупреждает, что я опять полностью выложилась. Активация резерва и колдовство внутри работающей Печати Вызова выпили меня до донышка. Последний раз оглядываю опустевшее помещение, убеждаясь, что опасности больше нет, и только тогда позволяю себе потерять сознание...

...Боль по всему телу. Словно каждую клетку на мгновение окунули в кипяток. Если это отклик на рядовое, в общем-то, заклинание из арсенала Ведущих Судьбу, то неудивительно, что они так мало распространены. Что же, посмотрим, кто ты такой, выбранный Великой Дорогой мне в попутчики...

Шум в зале заставляет обернуться. Мгновенный приступ проходит незамеченным, так что этот переполох начинается не из-за меня. Я уже знаю, что причина беспокойства — драка, затеянная угрюмым парнем, сидящим за столом у закрытого ставнями окна. Можно и не двигаться, но надо. Маскировка, чтоб ей...

В трактире не слишком людно, не слишком чисто, не слишком светло... В нем еще много всяких "не слишком". В их числе и источник беспорядков — парень, теперь щеголяющий разрезом на штанах. Этот — не слишком живой. Хотя шевелится очень даже активно. Клятвенный умрун или некромант завелся? Я даже не замечаю, как рилла оказывается на столе, а в руках появляются клинки. Сосредотачиваюсь на кубарем выкатившейся из-за стола фигуре умруна. Боги и демоны! А это еще здесь откуда? Под скрывающей лоб мертвяка повязкой явственно чувствуется присутствие управляющего кристалла.

В меня словно ударяет молния. Дрожь волной судорог проходит по всему телу. Все опять происходит слишком быстро, никто ничего не замечает, но я уже знаю, что именно это создание и есть выпрошенный мной дар Судьбы. Ничего себе подарочек...

Отрешаюсь от целого клубка возникших эмоций и пытаюсь просчитать варианты. Урх-гуул? Нет, иначе здесь уже было бы полно трупов, они никогда не умели сдерживаться. Тогда урх-граул или, скорее, не слишком удачный результат чьего-то эксперимента: настоящие Бессмертные Воины ощущаются по-другому. Точно не из наших — необучен, движения обычного человека, не бойца. Придется вытаскивать любой ценой: уж если проводишь ритуал Ведения Судьбы, то уж будь добра принимать все последствия. Иначе плоды твоих желаний потревоженный грубым вмешательством мир тут же использует против тебя...

"Подарок Судьбы" тем временем ныряет в окно, выбивая головой щелястые ставни. Срываюсь с места и несусь к выходу, лавируя между столами. На бегу инструктирую держащегося рядом Эдрика:

— Не дай ему выбраться со двора. Он почти бессмертен, так что будь осторожен и не церемонься особо. Только голову — это важно! — не отрубай.

В двери — затор от желающих побыстрее выскочить во двор, поэтому полуэльф покидает трактир через окно. Я же не спешу. Лишние мысли и чувства — прочь. Плавно, словно пропуская мягкую шерсть через невидимые чуткие пальцы, я пряду из облака Силы тонкую, но крепкую сеть и накрываю туманной дымкой заклинания двор и — на всякий случай — ближайшие окрестности. Теперь в нужный момент я могу внушить всем, попавшим в эту сеть, что угодно: что все местные куры вдруг превратились в огнедышащих драконов, или что из-под земли в облаках зловонного дыма появляются злобные демоны... Или что прорывающийся к воротам мертвяк, сейчас окончательно озверевший и кромсающий в боевом режиме не вовремя подоспевших охранников каравана — обычный, ничем не примечательный человек...

Умрун добивает последнего охранника и бросается в ворота, но ему снова приходится застыть на месте. Опять мелькают в воздухе мечи, изредка со звоном сталкиваясь, но чаще со змеиным шипением скользя друг по другу, отводя удары от своих владельцев. Эдрик заткнул ворота, словно пробка, и не дает своему противнику продвинуться ни на шаг. Я лихорадочно строю основу следующего заклинания, боясь снова не успеть. Мешает возвратившееся не вовремя волнение, кончики пальцев подрагивают, в голову все время лезут непрошенные воспоминания, картины того, как Эдрик противостоит неуязвимому противнику, выигрывая для меня время... Но на этот раз я успеваю. Как хорошо, что блокировка управляющих кристаллов входит в обязательный курс...

Мертвяк падает, застывая в неестественной позе, словно выброшенная за ненадобностью старая кукла. К моему удивлению, это все-таки урх-гуул, только его человеческая часть не успела еще сойти с ума и отчаянно сопротивляется заключенному в камень кровожадному демону. Неудивительно — судя по следам в ауре носителя, кому-то мало показалось для создания Мертвого Воина тела обычного обитателя Айрада, и он вытащил для этой цели человека из другой реальности. И сравнительно недавно. Похоже, я своим ритуалом сдвинула множество фишек на игральной доске этого мира...

Существо, не привязанное здесь ни к кому, одинокое, без связей, друзей и врагов. После соответствующего обучения — почти неуязвимый боец. Иметь его в подчинении... Но без воздействия на психику это невозможно, а оно запрещено... Хотя, если всего чуть-чуть, а об остальном просто умолчать... Нет, нельзя... Или?.. А, Темный с ними, цель оправдывает средства. Если я буду внимательна и осторожна, то смогу заполучить бессмертного телохранителя. Надежда на возвращение в нормальное состояние — прекрасная приманка, а когда мне удастся уговорить его пройти ритуал Принятия Ученичества, влиять на него, привязывая к себе, будет намного легче. Главное только, чтобы он ничего не заподозрил...

Слегка дополняю и активирую загодя раскинутую сеть заклинания. Совсем чуть-чуть подправить содержимое голов местных жителей, наложить кое-что, для увеличения внушаемости, на носителя урх-гуула... Тяжело, но возможно, тем более что в живых после встречи с Мертвым Воином остались очень немногие. Но все равно отдача рвет тело на части. Обессилено сползаю по стенке на крыльцо и позволяю сознанию ускользнуть на несколько мгновений...

Мерзкий вкус во рту, что-то мягкое, теплое, влажное и вонючее под щекой. Тело лежит на чем-то ровном и жестком в не слишком естественной позе. В голове туман, и, вообще, чувствую себя черепахой, на которой отплясывали гопак пьяные слоны, держащие Землю. Где я? Что со мной?

Когда я, наконец, открыл глаза, увиденное заставило меня рефлекторно отскочить на пару шагов, вытирая лицо и отплевываясь. Потому что лежал я головой в распоротом животе какого-то трупа. Ничего не понимаю. Шутки Коридора?..

Туман постепенно выветривался из головы и память возвращалась. Волшебник с дефектом речи, убившие меня разбойники, Эдрик и Атари, покупка оружия и поиски пропавшего наемника... И как апофеоз — собственный радостный рев, когда урх-гуул все-таки дорвался до контроля над моим телом.

Я находился на одной из галерей, где совсем недавно, кровь еще не успела свернуться, располагались арбалетчики. Теперь здесь располагались их трупы. Моя работа. И мечом я не пользовался, он лежал на приличном расстоянии даже от первого тела. Ладно, надеюсь, урх-гуулу это понравилось.

Я подобрал клинок, вложил его в ножны и выглянул с галереи. Внизу было тихо, как на кладбище. В смысле, трупов тоже намного больше, чем живых. Вся наша гоп-компания собралась вокруг неподвижно лежащего Атари и совещалась. Кстати... Из головы вылетели последние остатки тумана, и я вспомнил любопытные видения, посетившие меня, пока телом управлял урх-гуул. Лишь часть из них вспоминались отчетливо, на мой вкус, даже слишком. Остальное было словно подернуто дымкой, многое тут же забылось, как давний сон, освобождая мозги от перегрузки, но все равно... Спрессованные в несколько минут реального времени, передо мной пролетели десятки лет жизни одной очень занятной остроухой личности. И если это не было глюком, то складывалась до чрезвычайности интересная ситуация...

Тем временем, привлеченный новыми звуками, обернулся Кайел. Увидев, кто шумит, он молниеносно сложил ладони. Полыхнуло фиолетовым...

Я с чертыханиями отскочил назад, потерял равновесие и упал. Этого превращенная в решето галерея не выдержала, подо мной что-то с хрустом подломилось, и я рухнул на пол с шестиметровой высоты. Соображал я еще не очень, поэтому плюхнулся на спину с громким "М-мать!", и отчетливым стуком моей непутевой головы о камень. Барахтаясь на полу, я все ждал фиолетовой вспышки, но она так и не последовала. Зато в поле зрения показался подающий мне руку, чтобы помочь встать на ноги, Кайел.

— Урх-гуулы не матерятся, — пояснил он мне причину своего миролюбия.

Я подошел к остальным. Атари вроде был жив. Ран не видно, кожа нормального цвета, дыхание ровное. "Матрешка" из двух тел, впихнутых друг в друга как была, так и осталась — похоже, мои глюки оказываются правдой, и я вижу наложенный на "настоящую" Атариэн фантом мужского тела... Кроме Атари, лежачее положение занимал еще Керрил. Головную повязку с него сняли, сделав из нее что-то вроде бинта, и перемотали рану на виске. Лицо у этого подчиненного Наставника оказалось какое-то среднее и совершенно незапоминающееся. Когда-то я читал, что таких людей предпочитали использовать в качестве агентов разведки моего мира. Думаю, вольный охотник на полную катушку пользовался особенностями своей внешности.

— А с ним что? — поинтересовался я.

— Он в тебя кидался этой фиолетовой дрянью, — Эдрик тоже был здесь. Решетку, загораживающую вход, никто так и не поднял, но через дыры в ней можно было протащить не то что малорослого паренька, а средней величины лошадь. — Я тогда в него стрельнул. Не насмерть, только оглушить. А Кайел еще заклинание добавил...

— Керрил хороший боец, — вставил Кайел, — но фанатик. Пока ему лучше побыть без сознания. Уверен, он догадался, что Атари тоже не человек. А нелюдей он ненавидит, ну, может быть, чуть меньше, чем Темных. Но даже больше, чем Темных, — наемник заговорщически подмигнул мне, — он не любит демонов и оживших мертвецов.

— Да, тогда ему действительно лучше полежать, — не смог не улыбнуться я. — А как Атари?

— Словно спит, — озабоченно поделился со мной Эдрик. — Только разбудить никак не можем.

Я попытался связаться с эльфом. Или все же эльфийкой? Действительно, создавалось такое впечатление, что он (она?) просто спит. Но если так... Как там мне было сказано в Юканаре около борделя — "не старайся так, голова раскалывается"? Тогда я сейчас обеспечу тебе побудку, долго вспоминать будешь. Я попросил всех отойти, мало ли что, и сосредоточился...

— ПОДЪЕМ!!!

Атари словно подбросило пружиной. На пол приземлился уже готовый к бою воин, сжимающий в руках клинки и готовый нанести смертельный удар.

— Тихо... Тихо... Здесь все свои... — успокоил я эльфа.

Два острия мгновенно коснулись моей шеи.

— Никогда. Больше. Так. Не. Делай.

И одновременно, с благодарностью:

— Спасибо тебе. Думал, так и не очнусь. Боль и кошмары... Никому не пожелаю такого.

Нет, все-таки это женщина. Только у них получается с подобной легкостью совершать взаимоисключающие действия.

— Думал или думала?

— Ты все-таки видел...

— Зачем ты меня обманывала? Могла бы честно все рассказать, а не пытаться исподтишка меня подчинить.

Нет ответа. И не прочтешь ничего на тут же ставшем непроницаемым лице. Значит, это действительно правда... Сделалось как-то очень мерзко. Слова Хранителя перед тем, как я оказался связан ритуалом с Атари, предстали несколько в ином свете...

Я много раз слышал дурацкую поговорку: "Понять — значит простить". И только теперь до меня дошла вся ложь, заключающаяся в этой подмене понятий. Я прекрасно понимал Атари, изначально хотевшую просто получить помощь в долгом пути к таэ'л'вилину и поддавшуюся искушению воспользоваться свалившимся на нее подарком судьбы на полную катушку. Но вот простить... Обойдется. Никогда не любил людей, решающих за меня, как мне жить и пытающихся вести куда-то, как осла за морковкой. Да, мной, как почти любым человеком, можно втихую управлять, но я никогда не был благодарен таким "кукловодам", из каких бы побуждений они не действовали. Кого-то постороннего я бы за такое убил или хотя бы попытался — теперь, после всего пережитого, я относился к этому проще. Будь Атари действительно парнем — набил бы морду. В боевом режиме, иначе эту ушастую заразу не достать. Но сейчас не та ситуация, чтобы затевать драку.

И, вообще, больно нужно ей мое прощение...

Меня больше волновало другое: клятвенная связь с Атари и то, каким образом остроухая могла ее использовать. Моя "избирательная забывчивость", потеря самостоятельности — все это теперь легко объяснялось. Но как разорвать эту связь? От нее отказывались по обоюдному согласию по окончании обучения, она, естественно, разрушалась при гибели Мастера или Ученика... Ни тот, ни другой вариант мне не подходили. Правда, был еще один способ, тоже "случайно" забытый мной когда-то, как и возможность двухсторонней мысленной связи. Ритуал можно было отменить в любом храме одного из Хранителей Айрада.

Значит, говорите, Хранителей... У меня появилась идея.

Тем временем обратно подтянулись остальные члены нашей команды. Пришла пора решать, что делать.

— Ну, и что дальше? — первым не выдержал Эдрик.

— Дальше? За той дверью, — показала в дальний конец зала Атари, — через пару десятков саженей будет комната, откуда можно управлять решетками. Поднимаем их, ломаем все, что можно, чтобы никто нас опять не подловил, и уходим. Не думаю, что после этой бойни кто-то будет серьезно пытаться нас остановить.

На том и порешили. Эдрик опять залез в "сбрую", Кайел взгромоздил на себя одурманенного Керрила, и мы пошли. У меня оставался только один невысказанный вопрос...

— Кайел, если ты тоже можешь использовать эту фиолетовую дрянь, почему ты не разрезал решетки с самого начала?

— А я не умею использовать "пробойник", так эта штука называется, — ухмыляясь ответил мне наемник. — Я заклинания не знаю. А то, что ты видел — это только фиолетовый свет, я пытался понять, ты сейчас Вик или Мертвый Воин. Вот Керрил заклинание знает, но я об этом и не догадывался, пока он не начал по тебе швыряться.

— А голову мне тогда как отчекрыживать собираешься, если что?

— По старинке, мечом. Вот это у меня лучше получается, чем у него, — и выразительно встряхнул бессознательного Керрила.

До комнаты местных секьюрити мы добрались без проблем, нас действительно не пытались остановить. Но вот там мы благополучно уперлись носами в очередную талгерановую решетку.

— Ну, прямо как дети малые, — вздохнула Атари. — Думают, что это им поможет.

Просунув руку сквозь решетку, она коснулась пальцем двери и что-то прошептала. Толстые деревянные створки осыпались трухой, оставив висеть на петлях металлические скрепы. Со звоном по каменному полу покатилась какая-то железная мелочь.

За дверью обнаружилось не слишком большое, шагов десять в длину, помещение. Удобные кресла, несколько больших линз, вмонтированных в наклонные столешницы, на стене — поэтажный план святилища с огоньками на нем. И трое Темных, по-видимому, операторы слежения, в страхе забившиеся в угол.

— Двое мне не нужны, — равнодушно бросила эльфийка.

Дважды щелкнул арбалет, и на ногах остался только один Темный. Глаза его, расширенные от ужаса, то и дело перебегали с нашей компании на лежащие у его ног тела.

— Смотри на меня! — такого рыка от Атари я еще не слышал. И Темный волей-неволей посмотрел на правильное лицо...

Дальше было просто. Приказ эльфийки — и местный секьюрити сам поднимает решетку. Еще один — и его тело тихо оседает на пол рядом с двумя другими.

Кайел с Атари носились по комнате, как угорелые. То посмотрят в какую-нибудь из линз в столешницах — местную разновидность мониторов, то начнут водить пальцами по схемам на стене, а за пальцами потянутся искрящие следы... Я уселся перед крайним "экраном" и попытался отследить наши похождения. Кроме того, мне очень хотелось найти одно место... "Переключение каналов" тут было мысленным и довольно легким, лишь бы ладонь лежала на специальной пластине, но иногда то ли я думал не о том, то ли система глючила... Так я и набрел на статую Темного Хранителя, в жертвенной чаше перед которой в нежно-голубом полупрозрачном пузыре лежала какая-то прямоугольная штуковина, шевелящая растущими с одной стороны мелкими корешками. Странное темное пламя лениво скользило по сфере, подчиняясь пассам двух мужчин в уже виденных мной балахонах магов, стоявших по обе стороны от загадочного предмета. Пробегавшая мимо Атари остановилась так, словно с разгона влетела в стену.

— Где... Где это? — севшим голосом спросила она, тыча пальцем в экран.

— Понятия не имею, я случайно туда попал, — недоумевая ответил я. — А что такое?

— Что? Это таэ'л'вилин, и, судя по цвету пузыря, поле еле держится!

Меня безжалостно выдернули из удобного кресла, в котором тут же угнездилась эльфийка. Положив ладонь на сенсор, она водила камерой по сторонам, тихо шепча что-то сквозь зубы. Заметив это, перестал носиться по комнате и Кайел. Сунулся было с вопросом к Атари, но от него отмахнулись. Тогда он пристал ко мне. Пришлось рассказать и про эльфийский прибор, и про последствия выковыривания его из футляра, заставившие Атари посереть.

— Это в святилище, — голос Атари все еще слегка подрагивал. — Темные вытащили таэ'л'вилин из футляра, заключили его в оболочку, сдерживающую взрыв, и тянут оттуда энергию.

— Не иначе, гадость какую-то готовят, — вывод Кайела был однозначен.

Я же был более практичен:

— Ну, вынули, ну, тянут силу. Какое все это имеет отношение к нам? Уходим отсюда, и пусть Гильдия с церковниками разбираются со всем этим. Или, — забрезжила у меня догадка, — ты хочешь вставить эту штуку обратно в футляр?

— Ты правильно понял, — ухмыльнулась Атари.

— В любом случае, этот шарик надо обезвредить, — объяснил мне Кайел. — Иначе, когда сюда придут люди Церкви и Гильдии, Темные могут захотеть захватить с собой как много больше народу.

Мне сразу вспомнилось: "Самые первые образцы при взрыве разрушали вообще все". Навряд ли прибор, оставленный две тысячи лет назад, относится к новейшим вариантам. Видение оплавленной ямы в пару километров глубиной заставило меня поежиться.

— Тогда идем обезвреживать. — Я поднял с пола "сбрую" и выразительно посмотрел на Эдрика. Со вздохом он стал засовывать конечности в веревочные петли. — Народу там много?

— Человек десять всего. Но из них половина магов, — "успокоила" нас эльфийка. — Вик, я не знаю, каким чудом мне удалось загнать урх-гуула обратно. И цену этого ты увидел и почувствовал. Следующий раз будет для тебя последним, вряд ли кто-то сможет вернуть твое сознание. Учти это.

Спасибочки. Обрадовала. Хотя... Мне и так дали столько "вторых шансов", что обижаться просто глупо. Зато, если я серьезно вляпаюсь, то у меня будет способ насолить своим врагам. Умереть. А с урх-гуулом пусть разбираются те из них, кто после этого останется в живых.

В главный зал святилища мы вошли, как на параде. Стены громаднейшего помещения были девственно чисты, потолок тоже. Ни следа росписи, "украшавшей" коридоры этажом выше. Только статуя Темного Хранителя в конце огромного зала, перед которой лежал голубой шар с заключенным в нем таэ'л'вилином. И народу, действительно, оказалось немного. Пять человек в таких же мантиях, что и убитые нами волшебники, опрятный дородный мужчина в дорогом наряде, и четверо в простых балахонах и с ошейниками — "обслуживающий персонал". Два мага остались около статуи, время от времени протягивая руки к таэ'л'вилину, словно грея ладони у костра, трое направились в нашу сторону. Обслуга, наоборот, испуганными тараканами разбежалась по углам.

Кайел аккуратно положил на пол бесчувственного напарника, я усадил рядом Эдрика, и мы, в свою очередь, двинулись вперед.

В прошлый раз Атари намертво завязла в схватке с одним магом, не думаю, что Кайел намного круче. Это значит, что мне придется отвлекать третьего, пока не освободится кто-то из ребят. По спине прошел неприятный холодок.

— Атари, у меня есть шансы против кого-то из них?

— Есть. Не подставляйся под удар и подойди в упор. Ты можешь пройти сквозь любую их защиту. Но придется работать ножом, меч слишком длинный и в нем мало талгерана.

— Спасибо. — Возможно, мне, как человеку осталось жить совсем недолго. Надеюсь, Атари уже не раз успела пожалеть о своем решении влиять на меня через мысленную связь. Навряд ли она будет более подготовлена к тому ужасу, который может вновь ворваться в ее голову. — Да, Кайел, если со мной что-то случится, ты знаешь, что делать.

Мои опасения не оправдались. Когда я, сжав в руке нож Тавора, на негнущихся ногах шел вместе со спутниками навстречу волшебникам, Темные решили покончить с нами одним ударом. Синхронно они свели ладони, хлынул фиолетовый свет. Меня швырнуло в боевой режим, но я понимал, что вряд ли успею...

Нас спасла Атари. Неуловимое движение, будто выбрасывающее что-то между нами и Темными, и три веера фиолетовых сгустков, отразившись, обрушились на запустивших их в полет магов. Их защита не выдержала удара. Выжил только один, тот, что был напротив меня. Правда, протянул он недолго: талгерановый нож в горле убивает не хуже разрывающего тело напополам залпа "пробойников".

Что-то сверкнуло и зашипело. Я поднял голову. Около статуи Темного Хранителя осталась только одна фигура мага, чуть ли не обнявшая шар с таэ'л'вилином, другой волшебник бесформенной кучей лежал на полу. Оторванная голова валялась рядом. В самой статуе появилась пара дыр.

— Чтоб вас демоны подрали! — ругнулась в непонятно чей адрес Атари и, в несколько прыжков оказавшись возле начавшего мерцать шара, вытянула в его сторону руки. — Сейчас рванет! Уходим!

— Только вместе со мной, — вышедший из-под прикрытия статуи мужчина в богатой одежде заломил не ожидавшей этого эльфийке руки и приставил кинжал к горлу.

— Пошел вон! — сверкнуло, с ладони Кайела сорвалась молния, отрубившая Темному руку с лезвием и отбросившая тело назад. — Куда, Атари?

— К той стене! — ткнула в нужную сторону эльфийка, второй рукой в это время делая какие-то пассы над покрывшимся радужными разводами таэ'л'вилином. — Я сейчас!

Настало время действий и для меня. Подскочив к таэ'л'вилину следом за Атари, я добил тяжело ворочавшегося на полу неудачливого террориста, а потом чиркнул ножом по волосам и отправил отрезанную прядь в черное пламя, пляшущее на жертвеннике. Заметить это могла только Атари, от всех остальных мои руки закрывал искажающий изображение лазоревый шар.

— Я, Виктор Кравец, по доброй воле отказываюсь от доли Ученика у создания по имени Атариэн кер Лленарин лин Эгалиер...

Шаг, конечно, рискованный. Но если связь будет сохранена и дальше, то никто не даст гарантии, что я опять "скоропостижно" все не забуду, а через некоторое время окончательно потеряю всякую самостоятельность. Эльфийка уже знает, что ко мне не только вернулась память, но и что я в курсе планов по поводу превращения меня в ее бессменного телохранителя. И кто знает, чего ей еще захочется потом... Так что как только исчезнет непосредственная опасность, она с новыми силами примется пудрить мне мозги. Сейчас же у меня есть немаленький шанс проскочить по самому краю. Ведь жрец в святилище, где мы приносили клятву, рассказал, что ритуал разрыва связи несколько раз проводился и в храме Темного Хранителя. Я тогда от дотошности и большого любопытства решил уточнить, относятся ли слова "в храме любого Хранителя" и к Темному тоже. Оказалось, относятся... Правда, все, кто так делал, плохо кончили, но ведь их никто силком не толкал после разрыва клятвы обращаться с дополнительными просьбами. А если действовать точно по инструкции, то есть по канону ритуала, то все будет нормально. Наверное...

В груди давно, еще с момента пробуждения Атари, застыл какой-то холодный комок, а в теле поселилась странная легкость. Это, наверное, было что-то психологическое, потому что моя физиология сильно изменилась уже давным-давно, да какая разница...

— ... и с сего дня сам отвечаю за свои мысли, слова и поступки. Пусть Хранитель будет мне в этом свидетелем.

— Что ты творишь? — послышался отчаянный мысленный вопль Атари. — Ты же...

Что она хотела сказать, я так и не узнал.

— И кроме этого тебе ничего не надо, человек? — раздалось, заглушая вопли эльфийки. Низкий, заставляющий голову вибрировать, как пустой котел, голос. — Я ведь могу много больше, чем просто подтвердить твое решение...

— Нет. Только разорвать клятву. Как и положено по ритуалу. — Я был уверен, что и так иду по лезвию.

— А ты странный, человек. Половина этого мира боится и ненавидит меня, другая половина готова отдать мне свои души и души своих близких в обмен на выполнение их желаний, хотя большинство в этом никогда не признается. А ты не боишься и тебе ничего не надо, кроме того, за чем ко мне уже давно никто не обращался...

— Я уже не человек, я не из этого мира, и мне надоело бояться, — ответил я. — А то, что мне нужно — добуду сам. Другие не оправдывают ожиданий. Так что выполняй свои обязанности, Хранитель.

Голос эльфийки в голове затих. Надеюсь, навсегда.

Эх, если бы я действительно испытывал ту уверенность, которую пытался показать...

К указанной Атари стене мы добрались одновременно: я с Кайелом, нагруженные нашими временно не способными к передвижению товарищами, и вконец растрепанная эльфийка. Приложив руки к каменной плите, остроухая что-то прошептала, и целый блок со скрежетом рухнул вниз, открывая небольшое помещение, тут же осветившееся знакомым чуть мерцающим "дневным" светом. Белоснежные шелковистые на вид стены, прямоугольная черная панель на одной из них. Лифт? Возможно. Мне, перемазанному в крови, в грязной запыленной одежде даже пришлось выдержать борьбу с самим собой — не хотелось осквернять этот внезапно возникший островок стерильной чистоты.

— Что застыл? — подстегнул меня Эдрик. — Все уже на месте, пошли.

Два шага вперед, и я уже в лифте. Атари прижала ладонь к панели. Щелкнуло, приятный мужской голос задал вопрос на незнакомом языке. Эльфийка что-то ответила. Голос удовлетворенно произнес что-то отрывистое. Через секунду — еще фразу. А потом — еще...

— На пол, быстро! — закричала Атари, усаживаясь. — Сейчас будет толчок!

Кайел уже устроился у стены, поместив на всякий случай голову Керрила на колени. Я еле успел сгрузить Эдрика в угол до того, как со щелчком захлопнулись стерильно-белые раздвижные двери, отделяя нас от святилища, и пол резко дернулся вверх, сбивая меня с ног. Я кубарем прокатился в противоположный угол и только там остановился, чувствительно впечатавшись в стену. За стенами залязгало, все чаще и чаще. Тело отяжелело, перегрузки были заметно больше, чем в обычном скоростном лифте.

Приняв более-менее удобное положение, я огляделся. Атари оказалась рядом, она сидела, откину голову, и изредка что-то беззвучно шептала. Из прокушенной губы стекала алая капля.

— Если успеем доехать, выбегаем, как только откроются двери. Куда потом, я покажу, — голос эльфийки почему-то изменился, стал более глубоким, женственным.

Посмотрев на Атари внимательнее, я прищурил глаза:

— Атари, ты в курсе, что твоя маскировка исчезает? — еле слышно, чуть шевеля губами, спросил я.

— Да, мне нужны силы держать таэ'л'вилин... На остальное их не остается, — тихо выдохнула она. — Кто-то еще заметил?

— Не знаю насчет Кайела, но Эдрик — точно, — я усмехнулся, глядя на ошеломленно моргающего парня, и продолжил уже громче — Глаза тебя действительно не обманывают, она тебе потом сама все расскажет.

— Она?.. — только и смог произнести Эдрик.

— Да, кстати, — опять прошептал я, стараясь чтобы никто, кроме ушастой, это не услышал, — думаю, мы скоро расстанемся. Спасибо за обучение, но я не люблю, когда из меня делают игрушку. И еще, хочу, чтобы та знала: Эдрик влюблен в тебя, хоть и считал парнем. В городе попытался, видимо, выбить клин клином — и вот что получилось.

— Вик, но...

— Что с этим делать, думай сама, — перебил я. Слушать какие-то возражения не хотелось. — Но смотри, он скоро совсем вразнос пойдет. И не пытайся обходиться с ним, как со мной. Я просто избавился от клятвы и ухожу, а что может сотворить влюбленный подросток, если у него крышу сорвет — уму непостижимо...

Вывалившись из остановившегося лифта, мы некоторое время бежали по коридору, отделанному тем же белым шелковистым на взгляд и на ощупь материалом. Этот проход вывел нас на склон небольшого холма, где выход маскировал здоровый отъехавший в сторону камень. Выбравшись на свежий воздух, Атари покрутила головой, и, ткнув рукой "туда!" побежала, пошатываясь, задавая темп. Я даже с Эдриком за спиной легко успевал за ней, похмельное состояние и слабость давно прошли, но на всякий случай приотстал. Кайел, тащивший до сих пор не очнувшегося напарника, оказался в середине нашей группы. Судя по его каменному лицу, мельком увиденному мной, он вогнал себя в транс, чтобы выдержать темп. Молча мы неслись сквозь подсвеченные зарей сумерки. Утро? Вечер? Я совсем потерял счет времени. Сколько нам бежать? Насколько хватит сил сдерживать взрыв у Атари? Как долго сможет сжигать себя Кайел? Я гнал эти вопросы из головы, но они все время возвращались...

Наконец, заведя нас на какой-то холм, Атари остановилась и плюхнулась на землю.

— Смо... Смотрите... — еще не отдышавшись, указала она нам за спины.

Земля задрожала, откуда-то снизу полился синий призрачный свет. Над деревьями поднялся ярко-голубой купол. Простояв несколько секунд, он растаял в воздухе, оставив после себя пустое черное пятно на полотне леса. Ни вспышки, ни взрывной волны, ничего... Земля качнулась, словно лодка на волне, на этот раз уже не беззвучно. Края пятна обрушились вниз. На протяжении сотен саженей лес проваливался, пытаясь заполнить образовавшуюся под ним пустоту.

Налетевший ветер растрепал всем волосы.

— Вот и все, — сказала Атари, вынимая из растрепавшейся прически так и не пригодившиеся метательные иглы и встряхивая головой. Освободившиеся пряди укрыли ее, словно плащом. — Керрил может быть спокоен, его запретная книга исчезла вместе с тем, за кем он гнался.

— Так вот что ты прятала с помощью иллюзии, — Кайел, похоже, был не слишком удивлен. — Могла бы открыться и раньше.

— Но ты... ты... — Эдрик, похоже, до сих пор не смог придти в себя.

— Не дергайся, я все расскажу, — усмехнулась Атари. — Этот таэ'л'вилин уничтожен, надо искать следующий. А до этого восстановить твои протезы. Так что у нас будет предостаточно времени для разговоров.

Угу. Но это уже без меня. Я помогу доставить Эдрика в Юканар, а там наши пути разойдутся. Против мелкого полуэльфа я ничего не имею, вот только искушать Атари одним своим видом как-то не хочется. Думаю, что в этом мире найдется еще кто-нибудь, кто сможет помочь одинокому мертвяку. Ведь кроме Темного, есть еще два Хранителя. Да и с Темным что-то нечисто — вроде бы общемировое пугало, а клятву разорвал по первой просьбе и никаких пакостей вроде не сделал. А еще говорят, что в горах на северо-востоке водятся мудрые и знающие все на свете, хоть и злобные, драконы...

Как же все-таки хочется домой! Задолбали уже эти приключения...

Павел Калмыков "Сонный рыцарь". Наиболее известно исполнение Хелависы (группа "Мельница").

Он же "смерть мага". Эликсир растительного происхождения, действует при попадании в кровь. Человека, не одаренного магически, погружает в глубокий здоровый сон. Волшебника погружает в кому, выжившие теряют память и магические способности. Противоядия не существует.

Сутки делят на 4 четверти (полуночная, утренняя, полуденная и вечерняя), каждая из которых делится на 10 долей. Для тех, кому и этого мало, каждая доля делится еще на 10 малых долей (сиим), а малая доля делится на 100 песочных долей (рейя).

Талгеран — от эльфийского taal-gerhan, "истинное серебро"

Палец — единица длины в Западном Айраде, примерно 1,5 см.

Авалон, Sanya Tihiy, 2:5079/39.39@fidonet.org

"Горшечник" — название наперсточника в Айраде. Вместо наперстков эти мошенники пользуются небольшими глиняными горшочками, от этого и пошло название.

Erita — слово из давно забытого на Айраде языка, до Исхода на нем говорил народ, поклоняющийся Матери-Жизни. Значение: "тот, кто имеет право приказывать, но не имеет права просить". Применяется внутри жреческой общины Детей Жизни при официальном обращении к главе. В неофициальном общении внутри общины либо опускается, либо заменяется словом "наставник".

Molho — еще одно слово из лексикона Детей Жизни. Значение: "те, что растут из одного корня, но не являются родственниками". Применяется внутри жреческой общины Детей Жизни при обращении старшего к простому жрецу или простых жрецов друг к другу.

Шаг — около 68 см

Таэ'л'вилин — с эльфийского переводится как "помогающий сохранить жизнь"

Сажень — 2 шага, около 1,35 м.

Рилла — гибрид гитары с лютней. От гитары у этого инструмента плоский корпус-резонатор, длинный гриф и семь сдвоенных струн, от лютни — овальная форма корпуса, отклоненная назад головка грифа, а также девять дополнительных струн на усиленной верхней деке (как у торбана или кобзы). Если "основные" струны перестраиваются достаточно редко, то "дополнительные" чаще всего настраиваются отдельно под каждую мелодию, что требует от музыканта очень хорошего слуха.