Sindroma unicuma. Finalizi*. Гл.1-19

Фотография из библиотечного "боевого листка" не соврала. Мачеха воочию оказалась высокой и дородной, с прической, утяжеляющей и без того квадратный подбородок, а пышные складки на лифе зрительно увеличивали бюст женщины. Не знаю, специально ли задумывался подобный фасон платья или непреднамеренно, но облик жены родителя показался мне безвкусным.

Отец ни жестом, ни взглядом не выдал удивления по поводу моего присутствия рядом с Рублей, как и мачеха. Ну, она-то ни разу не видела меня, так что удивляться нечему, а вот папаша вполне мог не узнать родную доченьку в новом образе "прехорошенькой девушки".

Премьер-министр поздоровался рукопожатием с родителем, а его супруге кивнул. Очевидно, по протоколу Рубля имел право целовать ручки дамам на свое усмотрение, за исключением обязательного лобызания после фотографирования.

— Карол Сигизмундович! — провозгласил руководитель страны. — Ты меня разочаровал.

Отец заметно побледнел, но ответил невозмутимо:

— Мое почтение, Леонисим Рикардович. Позвольте узнать, чем?

— Скрывал от меня свое сокровище, — объяснил премьер-министр и показал на меня. — Мы знакомы больше десяти лет, а я только сейчас узнаю, что у тебя есть красавица-дочь. Как прикажешь понимать?

Красавица-дочь нервно сглотнула. Непонятно, шутил Рубля или был искренне недоволен. Но чем?

Отец бесстрастно посмотрел на меня и перевел взгляд на вопрошавшего, однако не успел оправдаться. Поскольку на кону стояло многое — моя цель, моя жизнь, а также карьера родителя и счастливое будущее его семьи, — я решила, что петь в два голоса гораздо эффективнее, чем отбрехиваться в одиночку.

— Папенька всегда приучал меня к скромности. Он считает, что излишнее внимание расхолаживает и портит характер, и я с ним согласна.

— Вот как? — обернулся ко мне Рубля. — Смотрю, смелость — ваша семейная черта.

Иными словами мне указали: кыш, невоспитанная малолетка, когда беседуют взрослые государственные люди.

Я сконфуженно потупилась.

— Отчего же, Леонисим Рикардович? — ответил спокойно отец. — Я неоднократно заявлял о том, что воспитываю дочь от первого брака, и никогда не скрывал этого.

— Припоминаю нечто подобное, — наморщил лоб премьер-министр и погрозил отцу: — Ох, хитрец ты, Влашек! Вырастил дочь на выданье и помалкиваешь. Поди, гнобишь неземную красоту изо дня в день?

Родитель гнобил, но не красоту. Он и не догадывался, что с помощью косметики и хорошего визажиста можно из жабы сделать Василису Прекрасную.

— Папенька беспокоится обо мне. Мы с ним часто общаемся, а Айва Эдуардовна заменила мне матушку, и я советуюсь с ней по многим затруднительным вопросам, — снова встряла любящая доченька со своей нездоровой смелостью.

"Матушка" посмотрела на меня обескураженно и тут же заулыбалась во все тридцать два, согласно кивнув.

Ну, и пусть мне снова заткнут рот, назвав некультурной. Важнее выкарабкаться из немилости Рубли, ибо интуиция подсказывала, что лучше не вызывать недовольство премьер-министра. Вдобавок я мысленно поблагодарила себя, любименькую, за то, что в свое время ознакомилась с генеалогическим справочником, запомнив отчество мачехи и имена сестры и брата.

Однако Рубля не стал сердиться на мою разговорчивость.

— Приятно удивлен крепостью родственных уз в твоей семье, Влашек. На примере старшей дочери вижу, что прививаешь правильное мышление подрастающему поколению.

Беседа прервалась из-за внезапного появления в кружке высоких чиновников старичка-академика, моего знакомого из холла. Дедуся оторвался от соседней компании и влился в нашу, перетрясши руки министрам, советникам, охранникам, Рубле и облобызав ручку мачехе. Премьер-министр взирал на нахалюжного дедушку с долей изрядного изумления, но промолчал. Старичок сообщил собравшимся, что красавица — а именно я — вдобавок умница, каких свет не видывал, и стремится к знаниям как цветочек к солнцу. Шкафообразные охранники аккуратно выдворили разговорчивого академика за пределы особой зоны.

— Одобряю, Влашек, — сказал Рубля, проводив взглядом речистого дедулю. — Твоя метода воспитания дала плоды. Наша молодежь в большинстве своем избалована, щеголяет необоснованными амбициями и требует незаслуженного внимания. Гонору много, толку мало. В твоей дочери я увидел горячность и смелость, но в то же время скромность, почтительность, непосредственность, неиспорченность, ум. Мне нравится этот коктейль. И молодой человек есть. Связаны обязательствами? — обратился премьер к Пете.

— А-а... нет, — выдавил чемпион, придавленный общением с высоким руководителем. Петя рассчитывал максимум на официальные фотки и стандартное рукопожатие, а тут мало того, что полчаса беседовал о проблемах спорта в тесном кругу с первым лицом государства, теперь еще и о личном заговорили.

— Отличненько, — потер руки Рубля. — Хоть ты, Влашек, и рассердил меня своей скрытностью, так и быть, прощаю тебя за нежданный брильянтик. Послезавтра у нас состоится званый обед. Посидим скромно, по-дружески. Будут все свои, человек пятьдесят, не больше. Записывай, Иванов: три приглашения семейству Влашеков. И про банкет не забудь, что запланирован в конце следующей недели.

Ой, мамочки! — взглянула с отчаянием на отца, лицо которого окаменело. Не нужны мне ваши обеды и банкеты, и "Лица года" даром не нужны. Будь проклят этот прием! Во всем Петя виноват и еще Мэл. Если бы не дурацкое поведение последнего, Мелёшин-старший не пошел бы ва-банк с обнародованием моего родства с Влашеками. Хотя о чем я говорю? Это не ва-банк вовсе, а показуха. Демонстрация возможностей. Уверена, у начальника Департамента правопорядка полно козырных тузов в каждом рукаве.

— Запомнил, Влашек? — спросил премьер-министр и поддел отца: — На всякий случай запиши в ежедневнике, чтобы не забыть: "Во вторник с супругой и дочерью не опоздать на обед к Рубле Л.Р."

Приняв насмешливую подколку с самым серьезным видом, папенька почтительно кивнул, а мачеха присела в реверансе.

Неожиданный разворот событий ударил меня обухом по макушке. Я уже приготовилась к разоблачению и, как следствие, к предстоящему позору и унижению; уже смирилась с тем, что отец не допустит краха своей карьеры и свернет мне шею, едва премьер-министр отвернется; уже попрощалась с мечтой, которая так и останется недостижимой, послав в пространство: "Прости, мама!". Но комплименты из уст руководителя страны, по большей части ошибочные, перевернули ожидания с ног на голову.

— Значит, деточка Евочка, это ваш первый выход в свет? — обратился ко мне Рубля, прервав раздрай в мыслях.

— Первый, — пискнула я, разволновавшись. Как бы мне хотелось, чтобы первый прием оказался последним! Но по всему выходило, что мечте не суждено сбыться.

О Пете забыли, словно его не существовало. Вот, оказывается, что на самом деле главное — не лицемерная похвальба за спортивные достижения, а родство с кем-то нужным.

— Понравилось?

— Да, особенно представление.

Не скажешь же первому лицу государства, что прием — фуфло, нудное и неинтересное.

— Значит, не зря выкинули деньги на ветер, — хмыкнул удовлетворенно премьер-министр. — А меня праздники выматывают. Уже пять рубашек сменил и чувствую, нужно опять переодевать.

— Это тяжелый труд — быть радушным хозяином для нескольких тысяч гостей, — ответила я честно.

— Ох, хитрая лисичка, — пожурил лукаво Рубля. — Умеешь подмазать душеньку.

— Вовсе нет. Мой папенька трудится, не покладая рук, и часто задерживается на работе допоздна, стараясь на благо отечества, — выдала заученно.

Премьер-министр внимательно посмотрел на меня, и в голове всплыли слова Вивы о простоте. Достаточно ли я бесхитростна или переигрываю? Эх, Петю бы на мое место. Безграничным простодушием чемпиона можно мостить дороги.

— Ну-с, деточка Евочка, жду вас через два дня на обеде. Не забудете?

Разве забудешь, когда Петино приглашение на "Лица года" истрепало нервы будь здоров, задвинув сессию в дальний чулан?

— Очень польщена, Леонисим Рикардович, — осмелела я. Знать бы еще, где кончается порог храбрости, после которого смельчаку отрубают голову. — Но...

— Что "но"? — поднял бровь Рубля.

— Готовясь к столь замечательному приему, я лишилась сна и аппетита, и пришлось немало потрудиться, чтобы сдать экзамены. Боюсь, от переживаний перед званым обедом и банкетом завалю подготовку к сессии. Папеньке и матушке выпала большая честь быть приглашенными, и все мои помыслы будут о том, чтобы не разочаровать их и вас.

Ну, как, вышло туповато или следовало добавить надрыв в голосе?

— Запамятовал я о студенчестве, — признал премьер-министр, скушав высокопарный бред. — Когда заканчиваются экзамены в ВУЗах? — обратился он к министру образования, стоявшему в двух шагах.

— Через полторы недели, — пояснил тот. — Потом начинаются каникулы.

— М-м-м... Даю вам, Евочка, две недели на утрясание сессионных дел, а потом пожалуйте на чаёк... Так... Что намечается поблизости, Иванов?

— Сорокалетний юбилей по случаю образования министерства иностранных дел.

— Отлично. Не забудь разослать приглашения, понял?

Иванов скупо кивнул, строча в блокноте. Выходит, он успевает подрабатывать личным секретарем Рубли.

— Какие у вас отношения с братом и сестрой? — спросил вдруг распорядитель, когда я утвердилась в его безобидности и пушистости. — Как часто и плотно общаетесь?

Я растерялась было, но тут же сориентировалась, приготовившись вдохновенно поведать, что с кровными родственниками у меня теплые отношения, и что мы часто гуляем вместе и проводим семейные праздники. Ох, остановите меня кто-нибудь, ибо во вранье не знаю меры!

Полет приторной лжи прервал премьер-министр.

— Топай, Иванов. Сделал дело и гуляй отсюда, — приказал он. — Здесь тебе сметаны не наесться.

Распорядитель поправил воротник водолазки и не подумал послушаться.

— Иди, говорю, отсюда, — рявкнул Рубля, — и пером попусту не маши! Знаю я твои опусы, честному человеку от них за всю жизнь не отмыться. Самолично проверю, что настрочил в блокноте. Чтобы о Влашеках — ни строчки в прессе, понял? Деточка и так едва сессию не запортила, а тут еще твоя братия станет кружить под дверьми денно и нощно, лишая сна и покоя. Ступай, лучше поищи мою супругу. У нее где-то здесь стихийное заседание общества филантропов.

Иванов высокомерно кивнул и растаял среди гостей.

— Что ж, деточка Евочка, удачи вам в сессионной борьбе, — потрепал меня по щеке премьер-министр. — И вам, молодой человек, успехов на спортивном поприще. Спорт — это жизнь! Берегите вашу девушку, понятно? — Петя сдавленно кивнул, потрясенный возложенной на него ответственностью, а премьер-министр обратился к моему отцу: — Карол Сигизмундович, помнится, ты обещал доклад по снижению затрат на освоение северных территорий. Где он?

— Простите, Леонисим Рикардович, доклад на чтении у Эрнеста Муланоровича.

— Второй месяц?! Отыщите немедленно Рафикова, — приказал премьер-министр "шкафу" за спиной. Тот кивнул и исчез. — Опять напился в зюзю, аспид! Вам, Евочка, вникать не надобно. Ступайте, развлекайтесь, а то вечер близится к завершению. Мы же пройдемся с вашим батюшкой, заодно порассуждаем об основных вехах потерянного доклада. Ни в какие ворота не лезет — читать ценную работу второй месяц!

И Рубля в сопровождении родителя с мачехой и прочей свиты удалились по проходу, образованному подобострастно кланявшимися гостями.

Коньяка хочется, — отупело глядя вслед им, подумала я. Грамм пятьдесят, не меньше, и на закуску дольку лимона в сахаре.

Очнулась оттого, что Петя тряс меня за руку.

— Эва, как ты?

— Не очень, — призналась, потерев лоб.

— Я и не знал, что у тебя отец — министр, — сказал чемпион уважительно.

— Заместитель министра, — поправила машинально. Бой выдержан или предстоит еще один? Определенно, не стоит расслабляться, если Мэл будет по-прежнему тупить. Господи, все проблемы из-за избалованного столичного принца!

Хорошо, что Рубля не позволил распорядителю рыться в семейных хитросплетениях родословной Влашеков, не то настырный Иванов раскопал бы и вытащил на поверхность первый брак отца. И опять я убедилась: смотря под каким соусом подается новость, такое блюдо и получается в итоге.

— Видела, что премьер-министр трижды пожал мне руку? — вспомнил Петя волнующие моменты.

— Петечка, у меня в горле пересохло, — сказала я капризно. В конце концов, пережив стресс, хочется хоть раз в жизни почувствовать себя стервой, пусть малюпасенькой и неопытной.

— Здесь только шампанское и красное вино, — сказал расстроенно спортсмен. — Больше ничего нет.

— Давай шампанское. Не хочу мешать.

Парень метнулся в сторону и вернулся с бокалом игристого напитка.

— Мне нельзя, — замахал рукой, когда предложила ему отпить.

— Боишься, что обвинят в искусственной стимуляции организма? — хихикнула я.

Петя тоже заулыбался:

— И дисквалифицируют, ага, — и мы оба рассмеялись. Нервное перенапряжение начало понемногу спадать.

— Заметила, какой Рубля жесткий? Потребовал: "Подать мне!" — и все кинулись выполнять.

— Да, крут на расправу, — согласилась с ним.

— Значит, теперь загуляешь по банкетам? — спросил чемпион.

— Вряд ли. До юбилея еще нужно дожить, а через две недели обо мне позабудут.

— Разве тебе не хочется? — удивился Петя. — Посмотри, как здесь здорово! Много полезных и нужных людей.

— К приемам нужно привыкать с детства, а меня уже не переделать.

— Скажешь тоже. На твоем месте я бы не отказался от приглашения, если премьер-министр забронировал место.

Вот ужас-то! — отпила нервно из бокала. Сам глава государства приготовил стул рядом с собой на юбилее! Нужно срочно изыскивать пути и причины, чтобы отвертеться от светского мероприятия. И где гарантия, что за грозящим празднеством не последуют другие?

Глотнув еще шампанского и немного успокоившись, я взглянула на проблему под другим углом, потому что приглашение Рубли на юбилей министерства по-другому и не называлось. Громадная такая проблемища. Необъятная.

Как говорится, из огня да в полымя. Если премьер-министр посчитал, что оказал великую честь семейству Влашеков, пригласив на междусобойную вечеринку правительственной верхушки, то глубоко ошибся. Благодаря внезапной мысли, осенившей Рублю, наша семейка влипла по самое не хочу. Одна ложь тянула за собой другую, и витки обмана накручивались на веретено интриг, прежде всего усложняя мою жизнь.

Во-первых, я не сомневалась, что папуля как специалист-экономист определил наметанным глазом стоимость моего нового облика и задумался о том, кто снабдил доченьку деньгами. Если учесть, что родитель не знал о существовании в природе переулка Первых Аистов и при расчетах взял цены, действующие на бульваре Амбули, то итоговая сумма по прейскуранту составила тысяч пятьдесят, не меньше. Наверняка в голове у папеньки пронеслась туча предположений о том, каким образом мне удалось заработать немыслимое количество денег, и он упал в тихий обморок, представив, сколько найдется желающих рассказать репортерам, что дочь заместителя министра экономики показывает мастер-класс в постели. В данном аспекте похвала Рубли о моей неиспорченности стояла под большим знаком вопроса.