Путь наверх

-П-папа? -и голос мой был похож на писк только что вылупившегося цыпленка.

-Наруто!!!! Сынок!!! Аргх!!! ПРОЧЬ, ПРОЧЬ ОТСЮДА, ЖАЛКИЙ НЕДОШИНОБИ!!!!! Помоги мне, Кушина! Наш сын здесь!!!!

Под моим окончательно охреневшим взглядом, и не менее охреневшим мозгом стоял Лис, и периодически бился головой о решетку. И орал на два голоса. А затем из печати появилась женщина. Мгновение, и Лис окутанный цепями затихает. А еще через мгновение по ту сторону решетки появляется женский силуэт. И снова раздается голос Лиса, только на этот раз более вменяемый.

-Наруто. Сколько лет прошло? Сколько тебе сейчас?

-Мне шестнадцать. Вы кто вообще? И где я? -я не знаю их. Ни в памяти Наруто ни в моей нет упоминания о таком. Говорящий Лис с шизофренией, и женщина с красными волосами. Нет, точно не знаю.

-Ты в своем внутреннем мире. Правда, не у всех он такой... заселенный, как у тебя. -голос Лиса тих и печален.

-Мрачно у меня тут. И холодно. И еще мокро. -высказался я о своем первом впечатлении, разумно умолчав о втором, когда обнаружил папу, маму, и Лиса. Потому что родителям не понравилось бы, что их чадо материться, верно?

-Знаю, Наруто. Почему? -глядя на меня неотрывно, вдруг спросил Лис... или папа? Наверное, все же папа. Вот только о чем он? Спрашиваю, глядя на него:

-Что "почему"?

-Почему здесь так? -терпеливо задает он очередной малопонятный вопрос. Похоже, папа у меня довольно странный... был. Отвечаю, размышляя о том, не в него ли я такой оригинальный во всех смыслах.

-А я откуда знаю?

Лис вздыхает, и наконец-то поясняет свои странные вопросы:

-Наруто, этот мир отражение тебя. И весь холод, мрак и темная вода — все это тоже отражение тебя. Что с тобой происходило? Расскажешь?

-Да... наверное. Но кто вы? -наконец привыкнув к морде Лиса, размером с десяток другой Нарутов рядом, спросил я. И Лис ответил:

-Я — Минато Намикадзе, твой отец. А женщина, что стоит у решетки, это моя жена. Узумаки Кушина, твоя мама.

-Ч-что... вы... -я вдруг почувствовал боль. Эта боль шла от сердца, и я тонул в ней.

-Почему я был один? Почему вы здесь!? Почему вы меня бросили-внезапно вырывается у меня.

-ОДИН!?!?!?! -поток чакры сметает меня как пушинку, и я улетаю вдаль, а Лис вскакивает и ревет, пытаясь порвать цепи, что удерживали его до этого. Но вот силуэт женщины начинает таять, цепи становятся толще, и вскоре Лис снова усмирен.

-Прости... расскажи мне... как ты жил. -Лис выплевывает слова через силу, как-будто с чем-то борется. Не знаю почему, но я вдруг начинаю рассказывать, погружаясь в воспоминания себя-прежнего, и впервые испытывая его эмоции.

О том, как жил один. О том, как трудно было ходить в магазин. Как мне на самом деле надоела лапша быстрого приготовления. Что надо мной часто смеялись. Что мне не хватало денег на нормальную одежду, и я купил самую дешевую, и делал вид что мне нравится быть таким... заметным. О том, что часто говорил сам с собой, ведь когда ты один в пустой квартире — это жутко.

Я рассказывал, пытаясь избавиться от этой горечи, я хотел почувствовать себя не таким одиноким, как всегда. А Лис слушал. И молчал. Но мне было все равно, если честно. Это давно зрело, и я, наверное, мог бы рассказать об этом любому. Причем не обязательно человеку, думаю, что дерево не отказалось бы выслушать меня. А если бы отказалось... я бы, пожалуй, не удивился. И пошел бы к камню. Когда я закончил, Лис долго молчал. Но все же заговорил, роняя слова как камни:

-Вот как они поступили. И это после того что я сделал. После того, что сделал ты...

-Я? -переспросил я, снова не понимая его. И Лис кивает, поясняя:

-Да, сын. Ты сдерживаешь в себе сильнейшего биджу. Тебе ведь сложно выполнять техники, так?

-Да. Мне трудно направить чакру. -соглашаюсь я, не понимая откуда об этом узнал отец. Он усмехается, и снова говорит, отвечая на незаданный вопрос:

-Чакра Лиса — это яд. Для всех, кроме тебя. Хотя... и для тебя лишь до определенного предела. Джинчурики — человеческая жертва, цена которую платят за сдерживание биджу люди. И одновременно сильнейшее оружие скрытых деревень. Твоя мама тоже была джинчурики.

Немного помолчав, я задал еще один вопрос. Чувствуя, что не могу не задать. И еще — боясь ответа. Но я все же должен спросить:

-Почему вы здесь? И почему ты — гигантский Лис?

Лис бьет лапой по пруту клетки, и невесело усмехается:

-Такова печать. Кушина должна была сдерживать его снаружи, я должен был сдерживать его изнутри. Нас бы хватило примерно на пятнадцать-двадцать лет, как раз к моменту, когда ты вырастешь и станешь сильнее...

-Но? -спросил я, чувствуя недосказанность.

-Не знаю, что случилось, но печать вдруг стала сильнее. Я могу иногда подавлять Лиса с помощью Кушины и быть вместо него. Жаль, что я не могу пользоваться чакрой при этом... прости, Наруто... мы, твои родители, просто бесполезны. Мы ничем не сможем тебе помочь. -вздохнул отец.

-Уже помогли. Вы дали мне жизнь! И вы... защищали меня все эти годы от Лиса, правда? -почему-то мой голос дрожит, почему-то я... плачу? Голос Лиса тоже звучит странно глухо, и его вид печален, когда он говорит:

-Да. Но судя по шрамам на твоем теле, не так хорошо, как хотелось бы.

-Это... ничего, настоящего шиноби шрамы только украшают! -улыбаюсь я.

-Тогда Ибики можно считать красавцем... -невесело усмехается папа.

-Чего? -не понял я.

-Ничего. Запомни, у истинного шиноби нет шрамов. Потому-что враги просто не успевают ему нанести удар.

-Ясно. Я запомню это. -серьезно киваю я.

-Наруто. Тебе пора. Ни я ни Кушина не можем больше сдерживать Его... мы любим тебя... помни это... Наруто...

-Наруто! -голос отца все еще звучит у меня в ушах... они меня любят...

Очнулся я на берегу пруда, и оглядевшись, обнаружил, что рядом со мной находится вся команда во главе с перепуганным Какаши.

-Я почти сразу вытащил тебя, ты даже воды не успел наглотаться, но почему-то в себя не приходил. Что случилось, Наруто? -тревожно спросил джонин.

-Ничего. -отвечаю я, чувствуя, как по щекам текут слезы. Наваждение уходит, я снова чувствую себя собой, и прежний Наруто уходит куда-то далеко... но отчего-то комок в горле мешает говорить. Отчего-то на сердце неспокойно оттого что там, в печати, малознакомые, но почему-то родные люди сражаются с Лисом. За меня. Ради меня.

-Наруто, ты меня слушаешь? -начинает трясти меня сенсей. И я не выдерживаю:

-Отстаньте! Все! -я срываюсь на Какаши, и отбиваю его руку, которую он протянул чтобы помочь мне подняться. А затем просто убегаю. Я должен побыть немного один. Я должен осознать то, что видел. И еще... никто не должен видеть моих слез. Шиноби не плачут.

* * *

Прийти в себя оказалось сложно. Я долго в тот день бродил по полигону, по лесу. И то к горлу начинал подкатывать комок, а глаза начинало щипать, то становилось легко на душе, ведь у меня были родители, и они любили меня! Защищали меня! Иногда находили периоды прозрения, или же напротив? Помутнения? В такие моменты я твердо помнил, что это не мои родители, и мне по сути до их жертвы дела нет, но чуть позже снова начинали литься слезы. В конце концов, граница стерлась, и я окончательно признал в Минато и Кушине своих родителей. В этот момент что-то изменилось во мне. И прошлая жизнь окончательно осталась в прошлом. Я больше не мог делить себя на Наруто-прошлого и Наруто-пришлого. Теперь я был самим собой.

В конце концов, я добрел до дома, и заперся внутри. Ничего не хотелось. Только бы еще раз поговорить бы с ними. Сказать, что я их люблю. Но как? Снова топиться? И еще, им было тяжело, я чувствовал. А еще эти слова про то что они лишь в течении пятнадцати лет могу защищать меня... что с ними станет потом?

Я хотел попасть к ним, я пытался снова увидеть ту пещеру, я с радостью вспоминал тот холод, ту темноту, надеясь, что они приведут меня к ним. И я обязательно спрошу их, когда окажусь там! Обо всем! И они будут мной гордиться. Я стану шиноби. Самым сильным шиноби, чего бы мне это не стоило. Они не будут сожалеть о том, что их сын стал слабаком!

Но хотя я и провел всю ночь пытаясь попасть во внутренний мир, у меня ничего не получилось. Еще бы... неудачник Наруто, у которого ни одной нормальной техники не получилось выучить.

А, что б вас! Я же решил, что стану сильным! Что нужно чтобы стать сильным? Ответ прост и ясен — тренировки. Вскакиваю с кровати, и обнаруживаю что вчерашний жилет все еще на мне. Задание Какаши — бегать по воде с тяжестью. И он сказал, что его учителя звали Намикадзе Минато. Мой отец. Какаши сильный шиноби, джонин. Значит, он знает, как тренировать меня.

Уже через минуту я оказался на улице. Через пятнадцать минут я был у полигона. Еще пять минут потратил на набивку карманов камнями, что валялись возле пруда. В итоге получился жилет весом с меня...

И я улыбаюсь, ведь эта тяжесть значит лишь то, что я быстрее стану сильным. С помощью клонов одеваю жилет на себя. Без чакры я ни то что с места не сдвинусь, я даже стоять не смогу! Превосходно. Выхожу на воду, и понимаю, что вчерашнее просто сказка по сравнению с сегодняшним... и что бежать я не смогу. Неважно. Не смогу бежать — буду идти. Не смогу идти — буду ползти. Создаю пятерых клонов для подстраховки — я теперь не имею права умереть. И иду вперед.

Не помню, сколько времени я провел в движении. Иногда я почти ухожу под воду, но клоны тут же вытаскивают меня наружу, дают пару пощечин, и я прихожу в себя. Вспоминаю все, и снова иду. С каждым даже не кругом — шагом это все труднее, но я твержу, что трудности делают нас сильнее, или убивают. Я не могу умереть, а значит стану сильнее.

Боль в чакроканалах растет с каждым шагом, от постоянной концентрации на контроле изображение перед глазами плывет, а в голове уже давно открылась кузня, и там работают, звеня молоточками, очень злобные кузнецы. Но я рад — они куют мою победу, мое будущее. Еще несколько шагов, но мне мешают. Передо мной стоит человек. Обхожу его, и двигаюсь дальше. Я смогу. Я могу пройти еще...

-Наруто! Давно ты здесь! Я спрашиваю, давно ты здесь? -наконец опознаю в человеке Какаши-сана. Давно? Вечность... или, если ответить ему, может быть он отстанет, и я смогу продолжить?

-Когда я начал... рассветало... -с трудом вспоминаю нужные слова, отвлекаясь от чакры, что течет в моем теле.

Какаши вдруг делает шаг ко мне, и приподнимает, вернее пытается приподнять, ибо я сейчас вешу довольно много.

-Поставьте обратно... я еще не закончил... -пытаюсь вырваться, но он меня не слушает, продолжая говорить:

-Сейчас двенадцать дня, мы искали тебя три часа, когда ты не появился на точке сбора! Рассвет сегодня был в шесть утра... ты уже шесть часов ходишь с ЭТИМ утяжелителем!? -с каждым произнесенным словом голос Какаши все больше леденел.

-Да. Это поможет мне стать сильнее... вы же вчера дали задание... -пытаюсь улыбнуться я. Ведь я целых шесть часов продержался!

-Идиота кусок! Я дал задание бегать с посильным для генина весом! С двадцатью, а не с пятидесятью килограммами! Как ты еще на ногах держишься!? -почему-то злится он.

-Не имеет значения! Я смогу! -кричу я в ответ.

Но это одноглазая сволочь, не слушая меня, вскоре оказывается на берегу перед Саске и Сакурой, удивленно и зло взирающими на все происходящее. С грохотом падает жилет, что был на мне одет, и выбивает ямку в земле, взгляды становятся удивленными. Какаши молча складывает печати, умудряясь держать мою слабо сопротивляющуюся тушку на весу, и через десяток секунд мы оказываемся в больнице. В результате, минут через пять, я был уложен в кровать, а рядом со мной стояли ирьенин и все тот же Какаши.

-Как он? -напряженно спросил он у ирьенина.

-Сильная усталость, чакроистощение. Каналы чакры расшатаны, микроразрывы в связках и мышцах но ничего критичного. -пожал плечами тот в ответ, разозлив Какаши еще больше.

-Ирими-сан, он ходил по воде с весом порядка пятидесяти килограмм в течении шести часов. И вы хотите мне сказать, что с ним все практически в порядке!? -прошипел сенсей. Ирьенин внимательно посмотрел на Какаши, и вновь провел светящейся зеленым рукой по моему телу.

-Да, все в порядке. Однако я все же считаю необходимым дать ему отдохнуть, набраться сил. А через сутки можете забирать. -уверенно ответил ирьенин, сбив сенсея с толку.

-Хорошо, вы идите, а мы тут... побеседуем. -махнул рукой в сторону двери сенсей. Ирими-сан выходит, а Какаши-сан берет стул и садится рядом.

-Рассказывай. Что случилось вчера, и что случилось сегодня. -потерев нос, приказал джонин. И я начинаю издалека:

-Я просто подумал, что если вы ученик отца, то...

-ЧТО!? Кто тебе это сказал? Мне нужно имя! Имя?! -от сенсея исходит такая жуткая Яки, что получается выдавить только:

-Какаши... сан...

-Прости. Ты бы все равно рано или поздно узнал... но все же, кто тебе рассказал? -успокаиваясь, спросил сенсей уже поспокойнее. Я в раздумьях — говорить или нет? Ведь он — ученик отца. А отец бы не взял к себе плохого... да, ему, наверное, можно знать.

-Отец. Мне сказал об этом отец. -глядя на молчащего джонина, начинаю говорить быстро, стараясь все объяснить:

-Когда я вчера отключился, я оказался в пещере. И еще там была гигантская клетка. -по мере моего рассказа видимая часть лица Какаши бледнела все сильнее, но я все равно продолжал. Мне нужно было кому-то рассказать.

-И там был гигантский Лис, который не совсем Лис, и еще там была мама! Папа сказал, что его зовут Минато Намикадзе, а маму Кушина Узумаки!

-Наруто... -выдыхает Какаши, но я не останавливаюсь:

-Он сказал, что все это время они защищали меня от Лиса. Правда, почему-то папа сильно рассердился, когда я ему рассказал о том, как жил. И я решил, что стану сильнее. Самым сильным, как папа! Вы — его ученик, а значит, он учил вас всему, что знал. Вы сказали, что будете учить нас так, как вас учил мой отец. И я решил, что вчера не справился. И еще решил, что должен стать сильным, поэтому пошел тренироваться, как только рассвело! Вот и все, Какаши-сан. -вывалив все это, я сидел уже спокойнее, мне стало легче. А вот сенсею, кажется, напротив... Немного помолчав, джонин вдруг попросил:

-Наруто, не рассказывай об этом никому, хорошо?

-Хорошо. -кивнул я.

-Вот и ладненько. Я научу тебя всему чему меня научил Минато-сан. И научу тому, что знаю сам. Только не надо делать так как сегодня — перенапрягаться. Хорошо? -разговаривая как с маленьким, то ли просит, то ли приказывает сенсей. Вздыхаю:

-Какаши-сан, вы не понимаете, да?

-Что я не понимаю? -продолжает тупить джонин. Приходиться пояснить:

-Я не слабак!

-Я знаю это, просто надо постепенно... -вновь успокаивающе начинает говорить сенсей, обращаясь ко мне как к больному на всю голову, и потому приходится пояснить все еще подробнее. Как для полного идиота:

-Вы все-таки не поняли... у меня много чакры, и чакроканалы очень хорошо развиты. Моя проблема в том, что мне просто трудно управлять потоками чакры. Они слишком сильные. Вот и получается, что пока все легко учат технику, я только-только начинаю двигать чакру как надо, но как только я научусь, все уже перешли на другое... но я не слабак! Мне просто трудно. Папа сказал это из-за того, что я — джинчурики. -в глазах Какаши-сана загорается понимание, и он задумчиво спрашивает: