Метро 2036: Изумрудный Город

Глава 5. Один во тьме

Визжащая и галдящая с перепугу толпа быстро догнала Артёма. Все вместе они буквально разбросали в разные стороны недоумевавших стражей первого блокпоста. Вскоре после его преодоления накал страстей стал спадать, люди приходили в себя, останавливались, в задумчивости оглядывались и потихоньку брели обратно. До второго блокпоста добралось всего трое — Артём, бомжеватого вида мужичок в тельняшке и татуировкой в виде якоря на левой руке, а также неопределённого возраста тётка в цветастом платье.

— Эй, погоди! — окликнул Артёма бывший моряк. — Ты куда на всех парах? Неужто до самого Китай-Города добежать решил?

— Так, может, мне туда и надо.

— Жизнь свою напрасно загубишь! — заголосила сзади тётка. — Такой молодой, и сгинешь зазря. Это ж Проклятые Туннели! Через них никто в одиночку не ходит!

— Передохни немного, через час на Проспекте всё устаканится, — поддержал её мужик. — А там рано или поздно соберётся караван, с ним и доедешь.

— Нет времени ждать. Чем быстрей окажусь в Китай-Городе, тем лучше.

— Но у тебя даже автомата нет!

— А разве он кому-нибудь помогал в Проклятых Туннелях?

Дозорные смотрели на него как на чокнутого.

— Дело, конечно, твоё, парень, но прислушайся, что умные люди говорят, — попытался вразумить Артёма старшой. — Задерживать кого-либо идущего с Проспекта у нас указаний нет, поэтому, если упрёшься на своём, чинить препятствий не станем. Но, может, всё же передумаешь?

— Я пойду.

— Вольному воля... Ладно, если что, беги сюда, вместе как-нибудь отобьёмся.

Заряда бодрости хватило где-то на полкилометра быстрого шага. Затем пришлось остановиться, отдышаться — рюкзачок всё ж не ватой набит. Но едва сбросил его на землю, как навалился липкий ужас. Чернильный мрак, казавшийся почти осязаемым, окутал со всех сторон, подавляя волю и поглощая сознание. Луч фонарика едва пробивал его, доставая лишь до ближайшей стены и шпал под ногами. Ещё не поздно вернуться обратно, мелькнула предательская мысль, человеку не место здесь, в царстве тьмы...

Из ступора его вывели тихое попискивание и шорохи. Содержимым рюкзака явно заинтересовался оказавшийся поблизости крысиный выводок. Напуганные ярким светом и возгласом "Брысь отсюда!", серые бестии сочли за благо побыстрей укрыться в норах. Как ни странно, их появление немного успокоило нервы. Не крыс бояться надо, а их отсутствия, любил поговаривать покойный Бурбон. Где-то здесь неподалёку нашёл он смерть свою. И упокоился с миром в овраге соседнего туннеля, куда, если верить Хану, ухнул поезд вместе с пассажирами. Так или нет, проверять никакого желания не возникало. В любом случае параллельный отрезок пути блокирован со стороны Проспекта загородкой, просто так не пройдёшь, а с Сухаревской туда переться — лишь время терять. До неё самой ещё добраться нужно, опасный участок миновав. Накатят глюки, как давеча на перегоне Рижская — Проспект Мира, вытаскивать уже некому. Поэтому чем быстрей он это сделает, тем лучше.

Закинув рюкзак за спину, Артём переместил фонарик в левую руку, а правой взялся за "беретту". Толку от неё тут действительно никакого, скорее для большей уверенности в себе. Некоторое время его сопровождала крысиная возня, но потом она стихла. А следом умерли и все прочие звуки. Ватная тишина, в которой не слышны даже звуки собственных шагов, угнетала ненамногим меньше абсолютной темноты. Чтобы хоть немного избавиться от сверлящего мозг безмолвия, Артём принялся покашливать, топать и шаркать при ходьбе, стараясь производить как можно больше шуму. Заодно и согреваясь — волна ледяного воздуха, прокатившись по ногам, поднималась всё выше. Скоро не только ступни, но и ладони озябли, их приходилось разминать на ходу. Промозглый холод забирался внутрь всё глубже, ни куртка, ни брюки больше не были ему преградой. И откуда только взялась тут столь лютая стужа? Конечно, есть в Метро участки, где довольно-таки прохладно, но всё же не так, тем более май на дворе.

Чтобы не замёрзнуть окончательно, Артём припустил почти бегом — насколько позволяли окоченевшие ноги. "Беретту" он ещё раньше сунул в карман — против дубака она точно не помощник, скорее навредит, примёрзнув к коже. Зато можно поочерёдно перебрасывать фонарик из одной руки в другую. Кое-как одолев последние метры дистанции, по чугунной лесенке он вскарабкался на перрон и, тяжело дыша, рухнул на пол.

Сухаревскую, как и предсказывал Хан, уничтожил пожар ещё осенью 2034-го, и больше на ней никто не жил. Поговаривали, что поблизости до сих пор бродят восставшие из пепла погорельцы и нападают на людей. Брехня, конечно, но однако даже большие и хорошо охраняемые караваны старались здесь долго не задерживаться.

Но сейчас Артёму было не до суеверий. Холод немного отступил, но обмороженные конечности ныли, требуя даже не растирания, а тепла живого огня. С трудом натаскав в кучу полусгоревшие доски и прочий мусор, способный стать топливом, он развёл небольшой костерок. Какое блаженство — ощущать, как внутри тает лёд, и пальцы вновь приобретают гибкость и чувствительность...

Костёр разгорался всё ярче, и в его свете Артём заметил странный предмет метрах в тридцати дальше по перрону. Похож на глыбу из чёрного гранита, но откуда ей тут взяться? Вроде неподвижен, значит, вряд ли представляет опасность. Однако, как гласит золотое правило диггеров и сталкеров, доверяй — но проверяй. Обмотав один из концов почти не пострадавшей от пожара деревяшки паклей, Артём соорудил подобие факела и, зажёгши его, отправился взглянуть поближе.

Всего лишь канцелярский стол, зачем-то поставленный прямо посреди станции. И каким-то чудом уцелевший в горниле бушевавшей здесь огненной бури. На столешнице — телефонный аппарат старинной конструкции, массивный, лоснящийся глянцевой чернотой, с надписью на диске: "Внимание! Телефон не обеспечивает секретности переговоров!". Явно раритет, за который на Ганзе пару сотен "пулек" отвалят без проблем. Странно — никто из мародёров не позарился. Может, прихватить с собой? Загонять не обязательно, в качестве подарка сойдёт вполне.

Его сомнения прервал телефонный звонок — неприятный, дребезжащий. Из разряда тех, что и мёртвого поднимут. Чуть промедлив, Артём снял трубку.

— Сухаревская слушает.

Сквозь посторонние шумы и завывания еле слышно донеслось:

— ...есть уникальный шанс заглянуть в будущее... воспользуйся, пока не поздно...

И хоть не любил он вверять судьбу слепому жребию, подбрасывая и ловя монетку, всё же рискнул задать вопрос:

— Когда я вновь окажусь на ВДНХ?

Щелчок переключения, и уже другой голос совершенно чётко и ясно произнёс:

— Ты не вернёшься обратно.

И вслед за тем абсолютная тишина, ни гудков, ни треска помех. Линию разъединили. Аккуратно положив трубку на рычаги, Артём осмотрел пространство с другой стороны стола. Так и есть — провод оборван, никто не смог бы сюда дозвониться. Чертовщина, да и только. И, чтобы обезопасить себя, он подобрал валявшийся неподалёку кирпич и несколькими точными ударами разнёс аппарат вдребезги.

Ощущение слабого жжения в кончиках пальцев привело в чувство. Должно быть, придремал, согревшись, и слишком близко придвинулся к огню, вот и опалило слегка. Костерок почти догорел, однако особой нужды в нём уже и не было: на Сухаревской, как выяснилось, ничуть не холоднее, чем на других станциях. Тот колотун на подступах к ней — явно наведённый морок, такая же иллюзия, как и видения на полпути между Рижской и Проспектом Мира. Но насколько же, однако, правдоподобная! Он ни на секунду не усомнился. Интересно, а если б не стал бороться за жизнь, замёрз бы по-настоящему? Отчим в своё время рассказывал историю про гипнотизёра, который вводил человека в транс, говорил ему — сейчас дотронусь до вашей ладони зажжённой сигаретой, а вместо того касался кончиком карандаша. Но на коже и впрямь появлялся след от ожога!

Возможно, именно поэтому и погибали попадавшие в зону ментальной бури. Привидятся полчища чудищ, набрасывающихся на тебя и рвущих на части, сердце не выдерживает, — бац, и инфаркт. Или от обилия ложной информации перегреется мозг, в результате инсульт или полное душевное расстройство. Неплохая версия, многие известные ему факты объясняет. Как-нибудь в более спокойной обстановке стоит поразмыслить над ней поподробнее. Может, удастся найти и решение проблемы, какое-нибудь защитное приспособление, или хотя бы индикатор, подсказывающий, реальная опасность тебе угрожает, или мнимая.

Помнится, один из великих философов прошлого высказал мысль — то, что меня не убивает, делает сильнее. Даже если и так, подобных экстремальных развлечений лучше пусть будет поменьше.

Вот так, наверно, и сгорела Сухаревская — кто-то, намёрзнувшись в туннеле, поспешил побыстрей развести костёр, не особо заботясь о правилах противопожарной безопасности. И полыхнуло всё ярким пламенем. Вряд ли жертв оказалось слишком много, здесь и в лучшие времена почти никто надолго не прописывался. Интересно, возможно ли разыскать кого-либо из очевидцев, которые подтвердят или опровергнут его версию? Чисто теоретически, разумеется — не до того сейчас, да и потом вряд ли время найдётся.

Затоптав угольки собственного костра, — хотя опасности они ни для кого уже не представляли, — Артём двинулся по перрону в направлении Тургеневской, аккуратно обходя обугленные остовы палаток. Никакого стола и тем паче телефонного аппарата на своём пути он не встретил — всё пригрезилось. Зато на стене со стороны туннеля, ведущего к местному кладбищу, обнаружился распятый вниз головой человеческий скелет, а под ним — тарелка с металлическими кругляшами. Довоенные деньги, наверное.

Скорей всего, дело рук какой-то секты. Сколько ж их развелось в Метро! Свидетели Силы и Славы, пророки Бездушной Эпохи, огнепоклонники, сатанисты, последователи Клурху и Ду-Крину, проповедники Завета Судного Дня, почитатели Великого Червя, адепты Истинной Гедонии — всех и не перечислишь! Да ещё появившиеся недавно Чада Апокалипсиса, основным постулатом которых являлось утверждение, что всех достойных Господь уже забрал к себе, испепелив пламенем термоядерного пожара, а выжившие отправятся прямиком в котлы со сверхтяжёлой водой, которые черти в свинцовых фартуках топят брикетами оружейного урана и плутония. Измученные, доведённые до отчаяния люди легко откликались на зов очередных претендентов на роль пастухов человеческого стада; стремление обрести единоверцев нередко оказывалось сильнее дружеских и родственных привязанностей, заставляя бросать всё и уходить вслед за новоявленными поводырями. В большинстве своём неофитов ожидал изнурительный труд на благо общины, а точнее — её отцов-основателей, и вербовка новых "братьев" и "сестёр". И это в лучшем случае, в худшем — ещё и участие в омерзительных с точки зрения нормального индивидуума ритуалах и выполнение заданий, за которые в былые времена Уголовный Кодекс гарантировал немалые срока.

Имелись, впрочем, и совершенно безобидные, никого ни к чему не обязывающие религиозные течения, навроде фишун-йоги, гуру которой полагали, что особыми молитвами и медитациями очищают от скверны не только себя, но и всех окружающих, а также хип-битлистов, призывавших ко всеобщей братской любви и веривших во второе пришествие Джона Леннона. Однако едва ли устроители здешнего жертвенника относились к их числу. Лишний повод побыстрее убраться со станции.

Едва углубился в туннель, навстречу вновь послышалось шуршание крысиных лапок. Более полусотни зверьков сгрудилось вокруг полуразложившейся туши какого-то монстра. Заслышав шаги, они разбежались, признавая право более крупного хищника — человека — на долю от добычи. Прямо как гиены, терпеливо дожидающиеся, когда лев насытится антилопой и уйдёт, уступив им место. Заметив, как настороженно поблёскивают из туннельных расщелин чёрные бусинки глаз, Артём, усмехнувшись, махнул рукой — трапезничайте на здоровье, я пока не голодный.

После своего первого путешествия по Метро он стал намного спокойнее относиться к этим исконным обитателям подвалов и канализаций, хотя полностью побороть в себе чувство отвращения так и не смог. Особенно вспоминая, как погибла Тимирязевская. Но вместе с тем отдавал должное их сообразительности и коллективизму. Плюс роль естественных санитаров — если б не крысы, туннели давно были бы завалены нечистотами. К тому же, как ни крути, входят в рацион многих местных жителей, не дают умереть с голоду.

Больше ничего интересного на пути к Тургеневской не приключилось. Метро, частенько игравшее с человеком в кошки-мышки, видимо, решило, что двух ментальных ударов с него пока хватит. И на том спасибо.

За три прошедших года станция ничуть не изменилась — такая же безжизненная пустынность, не запятнанная копотью костров. Лишь чуть больше стало мусора, который не заинтересует ни крыс, ни даже неприхотливую плесень — пластиковые бутылки, обрывки полиэтиленовых пакетов, битое стекло, пустые консервные банки, стреляные гильзы и тому подобное. Караваны, проходившие мимо, делали здесь краткосрочные привалы, и почему-то не считали нужным соблюдать правило, призывающее убирать за собой.

Придётся, увы, и ему ненадолго задержаться. Перегон Сухаревская — Тургеневская, преодолённый спортивным шагом, слегка выбил из колеи. Ну не марафонец он в конце концов. Вдобавок расслабился последнее время, пешим переходам предпочитая катание на дрезине. Последний бой, как известно, трудный самый. Не напороться бы вновь на Чёрный Вихрь, едва не отправивший их всех прямиком на тот свет в прошлый раз. Спасибо Хану, вовремя засёк его приближение. Ну-ка, а что скажет Путеводитель сейчас? Пожелает ли открыть истину?

Артём аккуратно достал из кармана сложенный вчетверо листок. Тяжёлый, будто не из картона, а из нержавеющей стали, и холодный, словно только что вынут из морозильной камеры. Внезапно кольнуло сердце, обожгло кожу под лопаткой. Дождавшись, когда сердцебиение чуть приутихнет, он развернул карту.

Звук шагов по левую сторону не дал толком её рассмотреть. Интересно, кому ещё приспичило прошвырнуться через Проклятые Туннели? Но едва поднялся, воцарилась тишина. Как же надоели эти глюки! Даже от тех, что вреда не причиняют, рано или поздно сойдёшь с ума. Метро само по себе здесь не при чём — точно так же мучались ими заблудившиеся в лабиринтах горных пещер. Лишь немногие диггеры-профессионалы, для которых подземное отшельничество милее компании сородичей по биологическому виду, хвастались — мол, ничего сверхъестественного не видят и не слышат. Артём втайне им немного завидовал, но становиться "землеройкой", как иногда в шутку называли диггеров, желания пока не возникало.

Чуть успокоившись, Артём вернулся к карте. И тут же таинственный прохожий вновь дал о себе знать — уже не только поскрипыванием грунта, но и тихим позвякиванием, словно тащил с собой связку ключей.

— Эй! Кто здесь?

Молчание. Памятуя истину — честным людям скрывать нечего, Артём взял наизготовку "беретту" и осторожно приблизился к краю перрона. На путях никого, по крайней мере, в радиусе действия светового луча. Тогда он приподнял его чуть выше — и обомлел.