Твой силуэт как иллюзия

— Я действительно не узнал, — хмыкнул тот. — Скажи лучше, ребёнок, как тебя угораздило оказаться в таком злачном месте и в такой компании?

— Никита мой парень, — прошипела девушка. — И мудило, сидящее рядом с тобой, только что сломало ему нос.

— Не сломал, не беспокойся, — огрызнулся Миша, — но обязательно исправлю эту оплошность, если ещё хоть раз увижу его рядом с тобой!

— А вот это уже не твоё дело! Кто ты такой вообще, чтобы вмешиваться в мои дела?

— Друг твоего брата, которому явно не понравилось бы то, что сегодня увидели мы. Радуйся, что спас тебя от разбитых надежд! Ты не представляешь, какое дерьмо этот сопляк, которого ты считаешь своим парнем.

Алеся расхохоталась, откинувшись на спинку сиденья. Это она не знает Никиту? Это её надо было спасать?

— Чего ржёшь? — резко спросил Громов.

— Я не ржу, я смеюсь.

— Да хоть хуем давишься! Если бы я не забрал тебя оттуда, утром ты бы ныла в подушку, дура!

— Это ты идиот, — Антонова в момент перестала смеяться. — Я никогда не остаюсь в его постели до утра. Больше не вмешивайся в мою жизнь, рыцарь хренов. Я делаю то, что хочу. А ты, раз так переживаешь за Олега, перестань капать слюной на Копейкину или лучше трахни её наконец и избавь моего брата от этой швали!

— Закрой рот! — Слава резко затормозил и обернулся. — Ещё раз услышу что-нибудь подобное о Женьке, сверну твою тонкую шейку и скажу, что так и было. Не тебе её судить, усекла? Ты ни черта о ней не знаешь, так что заткнись, пока я не вышвырнул тебя на обочину. Думаю, найдётся много желающих приютить тебя на ночь. Только из уважения к твоей семье я сейчас отвезу тебя к нам, позволю переночевать, доставлю утром домой и никому ничего не скажу. Но если ты не заткнёшься, я плюну на всё. Ясно?

— Да, — тихо ответила Антонова и поёжилась. Этот мужчина пугал её. Если Громова она знала достаточно хорошо, то всё, что ей было известно о Бессонове, так это то, что он бывший любовник Копейкиной и их общий с Олегом и Мишей друг.

Блондин же молчал, отвернувшись и глядя в окно. После слов, брошенных взбешённой Алесей, он больше не издал ни звука, думая о чём-то своём. Правда не колет глаза. Правда просто остаётся правдой, какой бы она ни была. Ни больше, ни меньше.

Слава снова тронулся с места. Злость понемногу утихала. Он умел контролировать эмоции, когда это требовалось. Да и был ли смысл злиться на малолетнюю девчонку, хмельную, глупую и ни черта не разбирающуюся ни в людях, ни в жизни?

Покосившись на друга, он вздохнул, прекрасно понимая, о чём тот сейчас думает. Мишкины самокопания иногда пугали, но Бессонов знал, что Громов справится со всем и снова станет собой. Так всегда бывало. Есть то, что никогда не меняется.

Глава 5

Алеся проснулась в дурном настроении. Сев на постели, она осмотрелась, пытаясь сообразить, где находится. Повсюду, на стенах и на полках, были фотографии. Слишком много фотографий. У неё даже в глазах зарябило от этой пестроты. Достаточно быстро она сообразила, что спала в комнате Миши, потому что почти на каждом снимке был он в компании друзей и знакомых. Яркость— это в его стиле. На столе возле окна была навалена куча бумаг. Это заинтересовало девушку, и она, поднявшись, подошла к столу, отметив на ходу, что на ней надето всё то, в чём она была в клубе.

— Ничего не трогай, — донеслось до неё от двери. — Эти документы очень важны.

— Копии самых сочных страниц порножурналов? — съехидничала Антонова, оборачиваясь к Славе.

— Умой рожу и сделай что-нибудь со своим гнездом на голове. Потом я отвезу тебя домой. Не люблю ждать, так что поторопись. И не шуми. Разбудишь Мишку — убью, — Бессонов круто развернулся и вышел из комнаты.

— Вот урод, — прошипела Алеся и вышла следом за ним.

Взглянув на себя в зеркало в ванной комнате, она ужаснулась: тушь размазана по лицу, волосы всклокочены, на щеке след от подушки. Красотка, ничего не скажешь… Кое-как приведя себя в порядок, она пошла на резкий запах кофе. Слава нашёлся на кухне, а умопомрачительный запах исходил из чашки в его руке.

— Можно и мне кофе? — рискнула спросить она.

— В турке осталось. Если хочешь есть, загляни в холодильник, — голос мужчины был бесцветным.

— Спасибо, я только кофе, — Антонова ополоснула чашку, стоящую в раковине, и вылила в неё остатки кофе. Присев напротив Бессонова, она старалась не смотреть на него и молча глотала горячую жидкость.

— Пошевеливайся, у меня ещё много дел.

— Я могу вызвать такси.

— Я отвезу. Мишка попросил.

— Ты сделаешь всё, что он скажет?

— Я не сломаюсь, выполнив просьбу друга.

— А если он попросит спрыгнуть со скалы?

— Разве я смогу отказать ему в последнем желании?

— Почему в последнем?

— Потому что он прыгнет вместе со мной.

— Типа мужская дружба? Вы больше на парочку похожи.

— Не старайся, тебе всё равно не понять.

— Где уж нам…

— Действительно. Жду в коридоре, — Слава резко поднялся, со стуком поставив чашку на стол. — Шевелись. Твоя сумка в машине.

— Иду я, иду, — девушка поспешно допила кофе и, вздохнув, оставила чашку на столе, как и хозяин квартиры. Быть может, если бы с ней были хоть немного дружелюбнее, она бы расщедрилась на мытьё посуды.

В коридоре, оттолкнув Бессонова в сторону, она обнаружила свои туфли в обувной полке и с тоской взглянула на них: ей только на шпильках сейчас выхаживать.

— Живее, — мужчина распахнул дверь, приглашая Алесю на выход.

— Ты такой гостеприимный, слов нет.

— Рад, что тебе понравилось. Надеюсь, больше ты здесь не появишься. А ещё лучше, если я вообще вижу тебя в последний раз. Я не Мишка, я не добренький.

— Наши надежды совпадают.

Когда Алеся вернулась, в доме было тихо. Оно и понятно: Олега сейчас не найти, родители на работе, а няня с Кирой на прогулке. Но где же…

— Ну и видок у тебя, сестрёнка! — Егор появился из ниоткуда. — Весёлая ночка?

— Не твоё дело! Где Олег?

— В тренажёрке. Напомни, у какой подруги ты ночевала? — прищурился парень.

— Отвали! — девушка бегом поднялась наверх, желая спрятаться в своей комнате. Передозировка общения с моральными уродами.

Смирнов хмыкнул, взял со столика в гостиной наушники, за которыми приходил, и вернулся в сад, где его ждала Женя, устроившаяся в гамаке, висящем между двумя яблонями.

— Двигайся, — Егор нагло полез в гамак.

— Горик, он не выдержит! — заворчала Копейкина.

— Да ладно? Нас двоих он вместит, — парень вытянулся на длину всего гамака, крепко прижав к себе дёргающееся тело. — Лежи спокойно, — он смотрел в серо-голубые глаза и улыбался. — Ты тёплая.

— Ты тоже не ледышка, — Женя стянула с шеи Смирнова наушники и подсоединила их к своему телефону. — Держи, — она ловко воткнула один наушник ему в ухо, а другой себе. Включив музыку, она с трудом запихала телефон в карман и обняла освободившейся рукой Егора. Музыка играла тихо, так что они могли свободно разговаривать.

— Как твои глаза?

— Хорошо. Даже на солнце больше не реагирую, как раньше, — Егор моргнул несколько раз, как бы подтверждая, что всё в порядке. — Может, и тебе стоит сделать операцию?

— Да нет. Пока терпимо. Не люблю больницы, ты же знаешь.

— Я тоже. Спасибо, что тогда была со мной, Жень.

— Перестань. Ты не должен был оставаться один.

Когда Лариса примчалась в Россию, она забрала сына и узнала от него спустя время при случайном разговоре, что Роман планировал операцию по восстановлению зрения. Быстро изменив планы, она потащила Егора в Германию, в город Любек. Пусть операция и не была очень сложной, но ребёнок всё равно боялся, а Лариса лишь орала на него, называя трусом, и в итоге просто спихнула на врачей. Мальчик понимал, что мать сделает всё, чтобы Роман до него не добрался, да и сам не хотел дёргать отца с Татьяной, которая только отошла от родов. Но страх вынудил его хоть с кем-то поделиться переживаниями, и он связался с Женей. Удивительно, но в день, назначенный для операции, она появилась перед ним настоящим чудом, святой, спасительницей. Копейкина успокаивала мальчика, держа в своих объятиях. Она никому ничего не рассказала, как и обещала. Просто взяла несколько выходных, купила билет на самолёт и без каких-либо объяснений рванула в другую страну лишь для того, чтобы провести полчаса рядом с напуганным мальчишкой. Полчаса — это много или мало? Полчаса порой целая жизнь.

Когда слов не осталось, Женя поцеловала Егора. По-настоящему. По-взрослому.

Операция была успешно проведена, Копейкина уже вернулась в Россию и рассказала обо всём Роману, Лариса увезла сына в Швецию, а он всё ещё не мог прийти в себя после своего первого поцелуя, перевернувшего его маленький мирок.

Мальчик начал меняться, почувствовав немного уверенности. И это был робкий шажок на пути становления новой личности. А после было ещё много чего, сделавшего из Егора того, кем он теперь являлся. Но Женя, тепло её рук и губ тогда, когда казалось, что нет ничего, кроме страха и боли, — это отпечаталось в сознании парня навсегда.

— Помнишь? — Смирнов осторожно коснулся пальцами тонких губ девушки.

— Конечно. Не каждый день целую в засос ребёнка, — она засмеялась. — Ты так трясся, что я сама начала бояться и ничего умнее не придумала.

— Ты правильно сделала. От шока я перестал думать о предстоящей операции и тупо делал то, что говорили врачи. Я никогда не забуду этого, — Егор, задумавшись на несколько секунд, всё же решился и мимолётно коснулся губ девушки своими. Отстранившись, он улыбнулся и прошептал: — Это всё, что мы можем себе позволить.

— М? — Копейкина, не расслышав, вытащила наушник.

— Ничего. Слушай музыку.

— Лучше расскажи мне, мой юный друг, как у тебя дела на интимном фронте?

— Отлично. Но первый раз я точно буду ещё очень долго вспоминать, — парень хохотнул.

— Всё было так плохо?

— Я слился раньше, чем понял, что происходит.

— Это нормально. Сейчас всё в порядке?

— Никто не жаловался.

— Эх, молодость! — тяжело вздохнула Женя. — Гуляй, пока молодой, Горик.

— А где же пожелания счастья и любви? — притворно ужаснулся Смирнов.

— Не смеши. Херня всё это. И будет эта херня, когда придёт её время. Не торопись жить. Наслаждайся.

— Женщина, в тебе есть хоть капля романтики?

— Я её ещё в школе потеряла.

— Боюсь даже спрашивать…

* * *

Дмитрий поморщился: ужасно болела голова. Виски давило так, что, казалось, череп вот-вот лопнет.

— Дмитрий Александрович, ваш кофе, — Татьяна бесшумно вошла в кабинет и поставила на стол шефа поднос с дымящейся чашкой и пирожками. — Там Захарова рвётся к вам.

— Пошла она, — простонал мужчина. — Позже. Пусть придёт позже.

— Дим, что с тобой? — Смирнова отбросила формальности в один момент. — Тебе плохо?

— Танюш, не могу, сдохну сейчас. Есть от головы что-нибудь? Топор не предлагай.

— Конечно, сейчас принесу. Может, домой поедешь?

— Не могу. Толик отгул взял на сегодня, они с Еськой у нас. Наташка попросила с мелким посидеть, ей в больницу нужно. Ты ведь знаешь, что Еся меня попросту добьёт.

— Она заболела?

— С желудком вторую неделю мучится.

— Ужасно. Тогда езжай к нам.

— Ага. Насколько я помню, у одной очень активной сотрудницы из Пашкиного отдела отпуск, и я могу без вариантов сказать, где и с кем она его проводит.

— Да, ты прав. К Кисе?

— Да ладно, Тань. Потерплю. Просто дай мне каких-нибудь таблеток.

— Минутку, — женщина быстро вышла из кабинета.

Дмитрий откинулся на спинку кожаного кресла и закрыл глаза. Как хорошо было бы сейчас оказаться дома в своей постели. Елисей. Маленькое чудовище.

К чему может привести случайность? Забытый телефон — мелочь. Но именно мелочи порой создают нечто грандиозное.

Как Финогенов, всегда внимательный и собранный, умудрился оставить телефон дома и уехать «проветриться», Сизов не мог понять и по сей день. Просто так вышло. На звонок с неизвестного номера Дмитрий ответил на автомате.

— Толя, помоги! — женский голос в трубке был больше похож на жалкий скулёж. — Умоляю! Приезжай! Ради Бога!

— Адрес, — с трудом выдавил Сизов, не имея представления, зачем ему всё это нужно. Собеседница, видимо, была сильно напугана чем-то, потому что даже не поняла, что разговаривает не с хозяином телефона. Это ещё больше насторожило Дмитрия, и он бросился на улицу, как только записал необходимые данные. В голове был лишь жалобный женский плач и ни одной здравой мысли. Успеть. Успеть. Успеть.

Мужчина максимально быстро добрался до нужного места. С грохотом вломившись в заплёванный подъезд хрущёвки, он услышал крики сверху и пулей взлетел на третий этаж. То, что он увидел, повергло его в настоящий шок: солидно одетый мужчина совсем не по-мужски бил по лицу зарёванную женщину. Она отмахивалась от него одной рукой, а другой пыталась прикрыть огромный живот. И тут Сизова сорвало. Бывает, когда мозг отказывает, оставляя пустое тело, двигающееся на рефлексах. Он наносил удары один за другим, желая насмерть забить засранца, посмевшего поднять руку на беременную женщину. Остановили его невесть откуда явившиеся люди в форме. Это Россия, детка! Здесь можно сидеть в своей тёплой квартирке и преспокойно смотреть телек под раздающиеся из-за двери крики избиваемой соседки, но счесть своим долгом позвонить в полицию, когда обидчик вдруг превратится в жертву.

— Мрази! — сплюнул скрученный двумя мужчинами Дмитрий, взглянув на вынырнувших из квартир людей.

— Объясните, что здесь произошло? — один из полицейских с неподдельной жалостью посмотрел на избитую женщину, сжавшуюся в комок возле распахнутой двери её квартиры.

— Ну, это… — лохматая старушка неуверенно взглянула на неё. — Хахаль Наташкин уму-разуму её учил, — она ткнула корявым пальцем в избитого Сизовым мужчину, — а этот, — палец повернулся к Дмитрию, — влез. Посмотри, голубчик, как он его истязал! Да на нём места живого нет! Изверг!

— Гражданочка, — прошипел полицейский, — идите на… домой идите! Все разошлись! — рявкнул он. Когда жильцы расползлись по своим норам, он посмотрел на Сизова и коротко приказал: — Отпустить. Эй, — склонившись над беременной, мужчина коснулся её плеча, — вы в порядке? Лейтенант Окунев. Можете объяснить, что случилось?