Штаб-капитан Магу-2

— Вы бы поосторожнее с ним, господин штаб-капитан, — заметил Знамов, когда командир первой роты ушел, — опасный он человек.

— Да? А я слышал, он дамам нравится. Что же касается опасности, то я и сам не подарок к именинам. Пишите рапорт, капитан, и отправляйте унтера на гауптвахту.

К величайшему сожалению Алекса, такого происшествия было никак недостаточно, чтобы вышибить самого князюшку со службы, даже карьеру ему серьезно не подпортить, а вот повод для того, чтобы перетряхнуть весь унтер-офицерский состав батальона повод был железный. Этим штаб-капитан и решил заняться в ближайшее время.

Не успел арестованный унтер-офицер Шломек дойти до гарнизонной гауптвахты под конвоем двух солдат и унтера, как штаб-капитан Магу уже начал диктовать адъютанту новый приказ по батальону.

— Приказываю учредить в Его императорского величества стрелковом батальоне комиссию по аттестации унтер-офицерского состава.

В комиссию он включил штаб-капитана Николосова, как одного из ротных командиров, капитана Знамова, недавно переведенного в батальон из пехотного училища, соответственно, хорошо знающего уставы, батальонного адъютанта капитана Сташчака, надо же кому-то бумаги оформлять. Ну и самого себя на скромную должность председателя.

— ...аттестацию закончить до двадцать третьего числа сего месяца.

Будучи человеком военным, Алекс прекрасно понимал, что задуманная им чистка в унтер-офицерской среде в краткосрочной перспективе не пойдет на пользу боеготовности батальона. А времени до начала летних маневров осталось совсем немного. С другой стороны, грех было упускать возможность одним махом вышибить из-под полонских офицеров поддержку снизу, которую они создавали себе не один год.

— ...не прошедших аттестацию унтер-офицеров срочной службы разжаловать в рядовые, сверхсрочнослужащих унтер-офицеров — со службы уволить к чертовой матери! Последние три слова в приказ вносить не нужно. Все записал?

Оставаясь сидеть на стуле, писарь, тоже из полонцев, скотина, ухитрился вытянуться в струнку.

— Так точно, господин штаб-капитан!

— Давай, я подпишу.

Алекс размашисто поставил под приказом свой росчерк и дату.

— Я могу быть свободен? — осторожно поинтересовался писарь.

— Ступай.

Полонец бесшумно исчез за дверью. "Побежал своих приятелей предупредить о сгустившихся над головами тучах". Может, и его тоже сменить? Хотя, претензий по службе к нему нет, а на такую должность солдата с каллиграфическим почерком найти очень трудно. "Пусть пока остается", принял решение Алекс.

По возвращении в родительский особняк, прежде чем подняться на второй этаж и привычно приложиться сначала к изящной ручке, а затем к нежным губкам супруги, офицер заглянул на кухню. Привлек его внимание доносившийся оттуда шум, там явно кто-то с кем-то ссорился ничуть не стесняясь в выражениях. Как был, в шинели и при сабле, штаб-капитан отправился разобраться и принять меры к провинившимся. По мере приближения к источнику шума стало ясно, кого именно неприятным визгливым голосом отчитывала кухонная прислуга.

— Мало того, что сам жрет, как ни в себя, будто у него три глотки, а не одна, так еще и моду взял приятелей своих водить! Таких же варнаков, как и сам! Ходят тут, гадят, грязь носят, так этот еще им еду взялся таскать с хозяйской кухни!

— Да пойми ты, старая, — оправдывался Ивасов, — человек в такое положение попал, трудно ему, пусть хоть иногда поест от пуза.

— Да чтоб он лопнул! — продолжала кипятиться кухарка. — Все хозяину про твои выкрутасы расскажу!

— Может, мне сначала расскажешь?

Увидев в дверях молодого хозяина, прислуга растерялась и на какое-то время утратила дар речи.

— Ладно, — продолжил свой монолог Алекс, — сам все узнаю. А ты брысь отсюда!

Кухарка была женщиной в солидном возрасте и еще более солидной комплекции, а с кухни ее будто ветром выдуло — быстро и без лишнего шума.

— А ты, — штаб-капитан повернулся к отставному гвардейцу, — давай, рассказывай, кто, откуда и в какое положение попал.

— Так приятель мой, — начал оправдываться Ивасов, — вместе призывались, вместе лямку тянули. Уволился он недавно...

Призыв Ивасова должны были уволить еще год назад. В голове мелькнула догадка.

— Сверхсрочник?

— Так точно!

Теперь все стало намного понятнее. Остался гвардейский солдат на сверхсрочную, да по каким-то причинам со службы вылетел. Назад, в деревню, возвращаться, охоты нет. Да и не ждет его там никто, для родни он — отрезанный ломоть, братья, небось, и наследство уже поделили. В полицию или швейцары без хорошего знакомства или хорошей взятки не попасть, а он капитала за столь короткий срок он накопить не успел, как и нужными связями обзавестись. Ремеслом каким-либо он не владеет. Даже в дворники на хорошее место его вряд ли возьмут. Вот и мыкается болезный, подъедаясь время от времени у хорошо пристроившегося приятеля.

— Пошли, покажешь.

В каморке Ивасова обнаружилась почти точная его копия в гвардейском мундире с недавно споротыми погонами и петлицами. При появлении офицера отставник шустро вскочил и привычно бодро представился.

— Гвардии младший унтер-офицер Надежин!

И чуть помедлив, добавил.

— В отставке.

Видать, не успел еще гвардеец привыкнуть к своему новому статусу. Алекс сразу взял быка за рога.

— Сам уволился?

— Так точно.

Это "так точно" прозвучало не слишком уверенно, видимо, все-таки не совсем сам.

— С ротным фельдфебелем он не сошелся, — влез со своим мнением Ивасов.

— На службу вновь желаешь поступить хотя бы в армию?

Антагонизм между гвардейскими и армейскими не только на офицеров распространялся. Гвардейские рядовые и унтеры к своим армейским коллегам относились с ничуть не меньшим презрением. В гвардейских полках солдаты были выше и здоровее, их лучше кормили и строили мундиры из лучшего сукна. Правда и служба у гвардейцев была далеко не сахар, в армеутах не в пример легче служилось. Зато во время выхода в увольнение все девки отдавали предпочтение высоким и красивым гвардейцам, от души позволяя серой скотинке поскрежетать зубами в бессильной ярости. Потому и избегали гвардейские солдаты в одиночку ходить по городским окраинам. Одиночного гвардейца, встреченного в темном переулке, армейские всегда били отчаянно. Бывало, и до членовредительства доходило. Потом, правда, некоторое время сами бегали от разъяренных гвардейцев, горящих жаждой мести за товарища. И не всегда успешно бегали. Но уж если что и могло объединить этих антагонистов, так это общая ненависть к флотским, густо замешанная все на той же зависти. В драках с матросами, что гвардейцы, что армейские, всегда принимали сторону сухопутных.

В общем, предложение гвардейскому унтеру перейти в армейскую часть звучало почти оскорблением. Немудрено, что гвардеец на некоторое время задумался, затем отчаянно тряхнул головой.

— Я согласен, господин штаб-капитан!

Судя по весьма краткому времени, потребовавшемуся на принятие решения, дела у отставного гвардейца были совсем плохи.

— Вот и хорошо. В таком случае, завтра... Нет, лучше послезавтра жду тебя после утреннего развода в расположении стрелкового батальона.

"К тому времени и первые вакансии в ротах образуются".

— Рад стараться, господин штаб-капитан!

Лишние сутки потребовались Алексу на то, чтобы навести об отставном унтере справки, все же рискованно брать на службу совсем уже никчемного человека, даже, если его Ивасов рекомендует. Хотелось послушать и его начальство. Благо, таковое было вполне достижимо, поскольку оба приятеля служили в одной роте. Роте гвардии штаб-капитана Червонозерского. И едва только Надежин вышел из особняка, как Ивасов с запиской был отправлен на квартиру Анатоля.

Встречу дружище Анатоль назначил в ресторане, причем, в заведении не из дешевых. К приходу Алекса гвардеец успел слегка принять на грудь, потому, и пребывал в отличнейшем расположении духа в компании с бутылочкой красного и запотевшим графинчиком беленькой. После нескольких приличествующих и ничего не значащих фраз, штаб-капитан перешел к делу, ради которого ему пришлось посетить данное заведение.

— Что плохого ты можешь сказать про унтера Надежина.

Если гвардеец этому вопросу и удивился, то виду не подал, зато продемонстрировал завидную сестру таланта.

— Ничего.

— А хорошего? — не сдавался Алекс.

— Исполнителен. Вопросов лишних не задает. Правда, и умом не блещет.

— Тогда, за что его со службы поперли?

— Сам ушел, — зевнул Анатоль, галантно прикрыв рот ладошкой. — С ротным фельдфебелем не поладил, в подробности я не вдавался.

Тоже ничего нового, в таких делах ротный командир всегда примет сторону фельдфебеля, с которым прослужил много лет. У гвардейца эта тема не вызвала ни малейшего интереса.

— Тебе-то все это зачем? — еще раз зевнул Червонозерский.

Похоже, предыдущую ночь Анатоль провел не в своей постели и весьма бурно.

— Хочу его к себе в батальон взять. Я в батальоне аттестацию унтер-офицерского состава затеял, надо бы полонцев среди унтеров проредить. И прекрати, наконец, зевать! Я тебе о серьезных вещах говорю!

После этих слов гвардеец несколько активизировался.

— Полонцев разогнать? Это интересно. Я бы и сам этим делом заняться не прочь. Уж больно заносчивые, сволочи. Да и развелось их в последнее время...

Раздухарившийся гвардеец едва успел прикусить язык прежде, чем успел сказать что-то лишнее.

— А Надежина бери, не сомневайся. Ради такого дела я тебе и других унтеров подыскать попробую.

Дальше развить столь интересную тему гвардии штаб-капитан Червонозерский не смог, беседа двух офицеров была прервана бесцеремонным, хотя и довольно приятным образом. Сначала ноздри Алекса уловили запах дорогого парфюма.

— Анатоль!

Рядом с их столом остановилась молодая, дорого и по последней моде одетая, женщина. Приподнявшись, гвардеец приветствовал ее, попутно приложившись к изящной ручке.

— Госпожа Мамтильда, безмерно рад. Рад и счастлив лицезреть, так сказать..., — расшаркался перед ней Анатоль.

— Представьте же меня своему товарищу, — женщина обратила на Алекса свое благосклонное внимание.

— Мой друг штаб-капитан Магу.

Щелкнув каблуками, Алекс в свою очередь приложился к божественно прекрасной ручке, попутно вдохнув незнакомый, но очень приятный и волнующий запах духов, явно не из дешевых, как и сама женщина.

— Актриса императорских театров Мамтильда Кшиштофская.

Имя это было знакомо каждому столичному жителю. И только такой равнодушный к светской и театральной жизни офицер, как штаб-капитан Магу ни разу не видел ее даже на премьере. Лет пять тому назад юная и очаровательная актриса появилась в столичном городе, быстро пробилась в театральные примы, благодаря многочисленным интрижкам с высокопоставленными персонами. Слухи ходили разные, даже имена великих князей не раз всплывали. Неожиданная встреча со столь знаменитой особой заставила приглядеться к ней внимательнее.

Вероятно, многие мужчины назвали бы Мамтильду Кшиштофскую ослепительной красавицей, Алекс к их числу не относился. Тем не менее, даже он не мог не признать, что актриса очень хороша собой и великолепно сложена. Косметика и одежда умело подчеркивала все ее достоинства и скрывали возможные недостатки. К тому же, она щедро расточала вокруг себя незримые женские флюиды, будившие в мужчинах самые грязные и низменные желания. Офицеру внезапно захотелось вдруг завалить эту актриску на пол, задрать ей юбки и... Ведьма, настоящая ведьма. Алекс тряхнул головой, отгоняя навалившийся морок.

Между тем, женщина продолжала стоять около их стола, не думая уходить, и пауза неприлично затягивалась. Пришлось Алексу проявить инициативу и пригласить актрису присесть за их стол. К его удивлению, Мамтильда, рассыпавшись в благодарностях, изящно присела рядом с ним, обдав запахом дорогих духов и еще чего-то весьма возбуждающего. Офицер и далее изобразил любезность.

— Официант!

Актриса скромно ограничилась вином, фруктами и пирожными, затем начала демонстрировать искусство светской беседы. Пока она о чем-то непринужденно щебетала, офицер не мог оторвать взгляда от ее губ. Сочные, красиво очерченные, между ними поблескивали жемчужные зубки, мелькал розовый язычок.

— Вы совсем не слушаете меня, — штаб-капитан не сразу понял, что эта фраза адресована именно ему, — это просто невежливо.

Чуть склонив голову, женщина смотрела на него взглядом вовсе не укоряющим, а обещающим, влекущим. Пока Алекс пытался придумать оправдание, халдей принес ее заказ, чем выручил офицера из неловкой ситуации. Поглощение принесенных яств ничуть не сказалось на бойкости мамтильдиного язычка. Время шло, светская беседа ни о чем затягивалась. Когда актриса принялась уписывать последнее пирожное, штаб-капитан бросил на гвардейца умоляющий взгляд, не дождавшись нужной реакции, пнул под столом его ногу. Дружище Анатоль встрепенулся и, как всегда, не подвел, принял удар на себя.

— Мадам...

— Мадемуазель, — внесла существенное уточнение своего статуса служительница Мельпомены.

— Прошу прощения, мадемуазель, как на счет того, чтобы продолжить этот чудесный вечер в обществе гвардейского офицера?

— С превеликим удовольствием, — согласилась актриса. — А вы куда собрались, Алекс? Вечер ведь только начинается.

В поведении актрисы Кшиштофской Алексу виделась схема. Примитивная, но безотказная, многократно опробованная на других мужчинах и от того еще более опасная. Еще немного и он не устоит, Мамтильда его дожмет, едва только они останутся наедине. Окрутит, соблазнит, склонит ксупружеской измене. Единственное спасение виделось в немедленном бегстве, в него-то штаб-капитан и обратился.

— Прошу прощения, не могу. Вынужден вас оставить. Дела. Срочные. Очень.

И почти бегом за дверь, по коридору, вниз по лестнице, спешно выхватить из гардероба шинель и на улицу. Свежий уличный воздух слегка охладил голову и немного упорядочить мысли. Тем не менее, полученный от Мамтильды сильнейший заряд низменного желания требовал немедленного выхода, иначе он просто лопнет. Нельзя было возвращаться к жене в таком взвинченном состоянии, она сразу все поймет.

Мозг лихорадочно начал перебирать возможные варианты. В дом терпимости? Там могут узнать, если только не выбрать какое-нибудь заведение самого низшего пошиба на далекой окраине. Нет, только не это! Подцепить даму полусвета? Там требуется соблюсти определенный ритуал и нужные места знать надо, а выход требовался скорейший. Да и гарантий соблюдения инкогнито никаких опять же. Обратиться к белошвейкам или прачкам? Тут требовались предварительные знакомства и наработанные связи, которые Алекс давным давно растерял. А с первого раза просто так не дадут, даже за деньги или какой-нибудь ценный подарок.

— Извозчик!

Офицер сходу заскочил в пролетку лихача. В голове всплыл, казалось напрочь забытый адрес, его он извозчику и назвал.

— Гони!

Торопливо сунув лихачу деньги за проезд, штаб-капитан, воровато оглядевшись, прошмыгнул к парадному входу в особняк. На звонок дверь открыл знакомый мажордом. Увидев Алекса, немало изумился.