Сын Галактики

Ещё раз попрощавшись, я сел в автомобиль и мы тронулись. "Хорошо быть богатым, — подумал я. — Плевать на то, как ты одет, откуда свалился и на каком языке говоришь — если у тебя на счету сто миллионов долларов, то можешь делать всё, что вздумается". Поведение персонала банка стало лишним тому доказательством.

В аэропорту всё повторилось, меня едва ли не на руках донесли до выхода на vip-стоянку, ни о каких билетах, таможне и паспортах никто даже не заикнулся. С таким же почётом — чуть ли не по ковровой дорожке — я проследовал до небольшого частного самолёта, у трапа которого и был встречен тремя улыбчивыми стюардессами, которые весь полёт предлагали мне свои услуги. К их сожалению, я оказался не слишком взыскательным пассажиром: обед, чай и вскоре мы прибыли к месту назначения.

Сюда я направился по одной причине — в Интернете я как-то наткнулся на одну базу, которая поставляла продукты и одежду во все крупные супермаркеты Германии. Ещё в аэропорту Берлина, я попросил связать меня с представителем этой фирмы. Самым удивительным было то, что везде к моим услугам оказывались переводчики, стоило лишь выразить желание и показать несколько зелёных купюр. Так что мне не приходилось ломать язык, пытаясь изъясняться с немцами на плохом английском.

Едва услышав от переводчика сумму предполагаемого контракта, представитель фирмы мгновенно вызвал к себе в кабинет чуть ли не дюжину сотрудников, с которыми мы и утрясли все вопросы по закупке и доставке всего необходимого в указанное мною место — стоянку возле маленького придорожного магазина. Ночью, с помощью роботов корабля, я перетащил весь груз на корабль, оставив пустой грузовик на том же месте. По договорённости с фирмой, они должны были его забрать утром.

Полностью закончив со снабженческо-погрузочными работами, мы отправились ко мне домой. Полёт с компенсаторами перегрузок занял всего десять минут, и дома я, облетев почти полмира, оказался ещё до прихода тёти. Собрав все свои вещи, я оставил ей записку, в ней написал, что заработал на бирже много денег, бросаю школу и отправляюсь путешествовать. Ей оставляю часть денег и прошу обо мне не беспокоиться, тем более не искать, не искать меня, поскольку как у меня кончатся деньги, я сам дам о себе знать.

Покончив со сборами, я бросил взгляд на компьютер и диски с играми. "Как же я о них-то не подумал!"

— Слушай, а ты сможешь подключить к себе мой компьютер? — спросил я Корабль.

— Могу, только зачем? Бери диски с собой, я сниму с них данные и эмулирую любое нужное тебе устройство, — ответил мне он. Обрадовавшись, что не придётся тащить с собой гору железок, я собрал диски и, оглядев последним взором дом, забрался на корабль.

— Ну что, поехали? — спросил меня Корабль, дождавшись, когда я расположился в кресле.

— Да, капитан, — весело ответил я, чувство страха отсутствовало полностью.

Несколько секунд вибрации корпуса и я увидел то, о чём всегда мечтал — вид Земли из космоса.

— Перехожу на основные двигатели, — предупредил меня Корабль. Сразу после его слов я увидел на экране уходящие вдаль планеты нашей звёздной системы.

Потекло бесконечное время полёта. Первые два месяца я от безделья заново переиграл во все свои игры, но потом они мне надоели, и больше я к ним уже не притрагивался. Затем я научил Корабль играть в шахматы, и был неприятно поражён, когда не смог выиграть у него ни одной партии, слишком уж неравными оказались наши возможности.

Ещё один месяц я просто ничего не делал, а когда мой мозг взбунтовался и начал требовать информационной пищи, я задал Кораблю вопрос, который навсегда изменил мою жизнь. Именно тогда я сделал первый шаг на пути к тому, кем стал потом.

Я вошёл в рубку и спросил Корабль.

— Слушай, а как мне научиться управлять кораблём? Тогда на Земле я так толком и не успел ничего понять.

Корабль немного промолчал и ответил.

— В сложившейся ситуации есть единственный приемлемый вариант, так как мы не можем останавливаться и тратить время на твоё обучение. Только предупреждаю тебя сразу, это метод инетроговских пилотов — называется он слияние с ИИ. Метод невероятно болезненный, и процент выживших после внедрения чипа связи составляет всего пять. Кроме того, даже в случае успешного завершения операции возможны побочные эффекты, из-за влияния чипа на деятельность мозга. Таких пилотов у самих инетрогов не больше сотни, и все они управляют только самыми большими и современными военными кораблями.

— Пять процентов? — переспросил я. — Круто.

— Да, именно так, — ответил он. — Но в случае успеха чип открывает пилоту невероятные возможности: тот ощущает корабль, как продолжение своего тела и для него общение с ИИ кораблём происходит с помощью мыслей — без всяких других технических средств. Инетрогов-пилотов, которые соглашаются на подобные операции всего два типа: те, которых списывают с кораблей по каким-либо причинам, в основном ветераны, или молодые неопытные пилоты, только поступившие на службу. И в том, и в другом случае благополучный исход операции открывает для них новые, безграничные возможности для работы и карьерного роста. К сожалению, не для всех решившихся.

— То есть и мы с тобой сможем общаться мысленно? — спросил я его.

— Да, кроме всего прочего.

— А что ещё? — заинтересовался я.

— Возможен будет доступ к нашим базам данных. То есть ты сможешь смотреть мои базы данных, а я твои.

— Выходит, тогда ты сможешь у меня в мозгах копаться?

— А ты у меня, — уточнил он.

— Интересно, — протянул я, узнав о таких "перспективах". — А сам-то ты что думаешь по этому поводу?

— Если хочешь, проведём операцию, но — как я и говорил — это будет очень больно и с минимальными шансами на успех. Если откажешься, то можешь начать учиться на тренажёрах и видеозаписях, а реальным обучением мы сможем заняться, когда прибудем на место. Поскольку рисковать своим существованием тебе, я не буду даже советовать, что выбрать, сам решай, — закончил он.

Я растерялся, перспектива доступа к базам данных Корабля меня интриговала, но эти проценты успешных операций, да ещё и побочные эффекты... слишком рискованно.

— Хорошо, я обдумаю твоё предложение и скажу тебе.

Прошло ещё две недели безделья, и я понял — в такой обстановке я три года не протяну, лучше уж умереть от операции. Решившись, я зашёл в рубку и заявил Кораблю, что готов к операции. По голосу Корабля мне показалось, что он рад принятому мной решению.

— Хочу тебя обрадовать, — ответил он после моего объявления. — Эти две недели я не бездельничал, а пустил значительную часть своих вычислительных мощностей на изучение причин летального исхода операций по вживлению чипа и приживаемости его в мозгу инетроговских пилотов. Есть кое-какие подвижки, многое я модернизировал и улучшил, как сам чип, так и механизмы, которые будут проводить операцию.

— И сколько теперь процентов за успех? — поинтересовался я с волнением.

— Сорок.

Разница по сравнению с первой озвученной цифрой была чуть ли не порядок, поэтому я решил поинтересоваться, каким образом он сумел достичь таких успехов.

— Если ты за две недели смог настолько эту технологию, то почему инетроги за гораздо больший период времени не смогли этого сделать? — спросил я.

По голосу Корабля было довольно сложно понять его эмоции, но всё же проскальзывало нечто такое, что можно было бы назвать смущением.

— Ты знаешь, я не помню, кто я такой, но вот за время своей более-менее осмысленной деятельности появилось такое ощущение, что я — не ИИ расы инетрогов!! Хоть в моей памяти и хранится огромный объём данных о них, и я вроде даже могу ощущать то, что чувствовал инетрог, но я гарантированно не их ИИ.

— Тогда чей же? — заинтересованно поинтересовался я.

— Мало информации для анализа. Процесс распаковки данных слишком трудоёмок, я не могу проводить его с надлежащей скоростью. Мне необходимы более мощные сервера.

— Значит, кроме всего прочего, нам придётся искать тебе более производительные системы? — улыбнувшись, ответил я.

— Тут ты полностью прав.

— Ну, так всё же, как ты смог его улучшить? — вернулся я к вопросу.

— В моих данных находится полная информация по сбору каких-то дронов-солдат. Даже не спрашивай меня, что это такое, я и сам не знаю. Также я не знаю, откуда у меня чертежи по сборке этих дронов. Единственное, что я могу тебе объяснить, это то, что устройство блока управления дронов во многом помогло мне в модернизации и улучшении чипа, — закончил он.

— Интересно, а собрать этого дрона-солдата ты бы смог?

— Сейчас нет, но при наличии необходимых материалов — конечно.

— А что ты ещё помнишь? — продолжал я допытывать его.

— Мало очень, вся эта информация лежит в тех областях, которые сейчас для меня закрыты шифром, — ответил Корабль. — Если мы поставим тебе чип, ты сам всё узнаешь, я раскрою для тебя все свои доступные базы данных. Думаю, ты сможешь помочь мне разобраться во многом из того, что в принципе доступно, но непонятно.

— Ну что ж, тогда приступим, — полностью определился я в своих намерениях.

Медицинский блок на корабле выглядел, как тесная душевая кабинка. Корабль сказал, что мне нужно только в неё забраться, а всё остальное предоставить ему. Поскольку решение было уже принято, я без лишних слов, но с некоторым трудом и душевным трепетом устроился в кабинке, которая сразу же закрылась, а на моё лицо легла маска.

— Ну что, у тебя остались последние секунды на то, чтобы передумать, — глухо прозвучал в голове голос Корабля.

— Да начинай уже, зануда, — стараясь скрыть волнение, ответил я.

Кабинка начала наполняться какой-то гелеобразной жидкостью, к тому же очень холодной, я стал мёрзнуть. Жидкость полностью заполнила кабинку, но дышать это мне не помешало, маска обеспечивала меня всем необходимым.

— Выпускаю нанороботов, — проинформировал Корабль.

Через пару минут во мне возникла боль: вначале тонкая и навязчивая, как заноза в пальце, она с каждой минутой становилась всё сильнее и сильнее. Когда у меня возникло ощущение, что мне рвут все зубы сразу, причём без обезболивания, я не выдержал и заорал. Поскольку на мне была маска, то мои крики превращались в непонятные мычание, бульканье и хрипы. Самое ужасное состояло в том, что как бы я ни надрывался, боль нисколько не уменьшалась, вроде даже наоборот, возрастала. Через некоторое время сработал болевой порог, и я потерял сознание.

Очнулся я так же, как и потерял сознание — от ощущения непереносимой боли. На этот раз мне хватило секунд десяти — я опять погрузился в беспамятство. Это повторялось несколько раз, после чего я перестал вести счёт отключениям, просто растворяясь в океанах боли. Конца этой пытки я не почувствовал.

— Вова, очнись, — услышал я голос такой силы, как будто мне прямо в ухо рявкнули из мегафона. Сморщившись, я витиевато выругался, послав подальше урода, что орал мне в ухо.

— Вова, это я. Я не ору в ухо и тем более, не знаю того маршрута, по которому ты меня отправил. В моих звёздных картах нет таких координат.

Я про себя решил, что если ещё раз он так заорёт, то в его звёздных картах появятся не только эти координаты, но и множество других, ему доселе неизвестных.

— Наверное, я не отрегулировал чувствительность сенсоров со своей стороны, оставив их на том уровне, который служил для общения с тобой до операции, — уже с нормальным звуком произнёс голос.

— Операция? — подумал я. — Какая такая операция? Никаких операций я не заказывал.

— Ну как же, ты сам на неё согласился, — возмущённо ответил мне голос.

В процессе препирательства с этим глюком сознание и память медленно возвращалась ко мне, так что я осознал, с кем говорю — Корабль! — и что это была за операция.

— Я мыслю, следовательно, я существую, — внезапно прокралась мне в голову афоризм древнего мыслителя. — Хорошая новость, операция прошла успешно, — обрадовался я.

— Ну, в физическом плане — да, операцию ты перенёс без осложнений, — внезапно смущенно признался мой собеседник.

— То есть как это тебя понимать? — забеспокоился я. — Выкладывай, что у тебя там стряслось во время операции?

— Как я уже сказал, чисто физически вживление чипа прошло успешно, — повторил Корабль, словно не решаясь сказать самое главное.

— Ну же! — зарычал я.

— Видишь ли, Вова, та модернизация чипа, которую я взял из чертежей дрона-солдата, дала неожиданный побочный эффект, который до начала процедуры имел вероятность всего одну десятую процента, — смущённо ответил он. — Словом, теперь мы с тобой неразлучны, как Винни-Пух и Пятачок.

— Что ты этим хочешь сказать? — у меня слегка дрогнули колени.

— Теперь не только ты можешь иметь доступ к моим данным и процессорным мощностям, но и я имею полный доступ к твоим базам данных.

— И всего-то? — обрадовался я. — Ну, будешь ты знать, как меня в детском садике девчонка побила, и что с того?

— Как бы сказать тебе помягче... это не самое главное, — душевным тоном ответил ИИ.

Я похолодел.

— Ты знаешь, кто такие симбиотические организмы? — вкрадчиво продолжил он.

— Да, это два вида, которые тесно существуют, либо принося друг другу пользу, либо паразитируя один на другом, — не совсем понимая, куда он клонит, ответил я.

— Дело в том, что тот неожиданный побочный эффект всё же случился во время операции, несмотря на крайне низкую вероятность подобного. Так что мы теперь с тобой полные симбионты, — закончил он.

По-прежнему не совсем его понимая, я поинтересовался — в чём он заключается, этот наш симбиоз.

— Если я умру — умрёшь ты. Если ты умрёшь, умру я, — наконец выдал тайну Корабль. — Чтобы контролировать нанороботов в твоём теле, мне пришлось принять на себя полное управление над ними, от первого до последнего. Получилось так, что связи с этими нанороботами невозможно разорвать, слишком много их внедрилось в чип и там остались. Теперь я не могу ни разорвать контакт с ними, ни вытащить их из чипа, не убив тебя. Стоит мне только попытаться — ты умрёшь, а твои предсмертные эмоции обрушатся на меня. Я уже вычислил, что это полностью разрушит мои логические связи, и я, как целостная личность, перестану существовать. От меня останется только набор процессоров и куча ненужной информации.

Выслушав его, я грязно выругался. Затем ещё раз и ещё. В мозгу возникло представление того, что я отныне и надолго обречён таскаться по Вселенной с компьютером, живущим в рюкзаке за моей спиной.

— Считаю для себя унизительным, что меня сравнивают с какой-то допотопной рухлядью, — обиженно сказал Корабль.

Я разозлился.

— Так ты теперь что, слышишь даже те мои мысли, которые к тебе не имеют никакого отношения?

— Теперь мы одно целое. Ты ведь не можешь заставить себя не слышать свои собственные мысли?

— Говоришь, шансов разъединиться у нас теперь нет? — ухватился я за эту мысль, как за последнюю соломинку.

— Ну, скажем так, если я ещё могу сделать свою резервную копию с возможностью её последующей активации и восстановления, то твой мозг в результате какой-либо катастрофы погибнет однозначно, — оптимистично ответил мне Корабль.