Однохвостый

Тогда, услышав поток жалоб о тяжелых ирьенинских буднях, изливающихся на меня и повествующих обо мне же, и сразу не разобравшись в ситуации, я посмотрел на Ментари как на идиота и задал вопрос, так и просившийся на язык:

— А почему вам, Ментари — сан, и вашим коллегам не пришло в голову мысль отнести подальше от меня бутыль с песком?

Ментари, оглянувшись по сторонам, многозначительно подмигнул и, склонившись прямо над моим ухом, тихо ответил:

— Гаара — кун, ты такой умный! Сам посуди: кто нам, простым медикам, позволит подвергать прямой опасности главное оружие деревни? Притом не простого джинчурики, а сына Каге, проходящего лечение в его же дворце? — чуть помолчав, он продолжил: — Тем более, когда мы все же поступили по уму, а не по приказу, и отнесли твою биджеву бутылку в соседнюю комнату, чтобы взяться, наконец, за нормальное лечение, к тебе отовсюду, буквально из всех щелей, начал тянутся песок. Честно скажу, жуткое зрелище! Я был в настоящем шоке: никогда не думал, что во дворце Каге настолько плохо убирают! Хотя, о чем я? Мы же в Суне! Тут везде песок, даже когда воду пьешь — он на зубах скрипит. В общем, мы посмотрели на вырастающую возле тебя гору песка, и от греха подальше решили вернуть твою тыкву на ее законное место. А то вдруг еще заприметят, что в комнатах подозрительно чисто стало, и решат, что таких хороших уборщиков не дело в ирьенинах держать! И лучше бы таких умельцев послать верблюжьи загоны драить, или пустыню от песка очищать...

Ментари был просто находкой для шпиона. До сих пор удивляюсь, что такого разговорчивого товарища местное АНБУ до меня допустило. Хотя, наверное, они просто не ждут от шестилетнего пацана, с восторгом слушающего побасенки меднина, каких-либо аналитических способностей.

На четвертый день моего выхода из комы, когда я уже не проваливался в сон через каждые десять минут и даже мог самостоятельно держать в руках ложку, я задал давно мучивший меня вопрос:

— Почему меня не приходит навестить Яшамару?

По враз напрягшимся спинам и более широким, чем обычно, успокаивающим улыбкам, даже не слушая многочисленные отговорки, что мы, мол, не знаем; обязательно спросим у Чиё-сама; вам надо набираться сил, Гаара-кун и прочим, я понял, что они от меня что-то скрывают.

И моя догадка, что именно является такой тайной, заставила сердце сжаться в нехорошем предчувствии. Яшамару! С ним что — то случилось!..

Но в глубине души теплилась надежда, что я все-таки смог переиграть канон, а мой дядя просто занят, отправился на миссию, получил приказ меня не посещать, или, в крайнем случае, лежит в госпитале, прикованный к кровати как и я.

Он не должен был... Я ведь сделал все... Пытался, по крайней мере, сделать все, чтобы не повторить дурацкую нарисованную историю! Никогда не был особенно религиозен, но... Боги! Ками! Духи Ветра, Огня, Воды... Да кто угодно! Пожалуйста, только бы Яшамару был жив! Прошу! Только бы...

Чувствую, как подступающий страх потери сдавливает горло. И понимаю, что без ответа на вопрос, что случилось с Яшамару, я просто не смогу жить, дышать, думать. Мне нужно знать! Знать прямо сейчас! Можно даже без подробностей, но...

Никогда еще песок не повиновался мне так хорошо, как в тот момент. Просто песчаные ленты с огромной скоростью метнулись к находящимся в моей видимости шиноби, с филигранной точностью обхватывая всех пятерых медиков, стороживших меня в просторной комнате где — то во дворце Каге. В тот момент шиноби, попросту не успевшие отреагировать хоть как-то, вспомнили, КТО и ЧТО перед ними: не простой шестилетний ребенок, не имеющий возможности самостоятельно даже стакан воды поднять, перед ними — Джинчурики, главное и страшнейшие оружие селения. Жуткая тварь, сочетающая в себе мощь демона и разум человека.

Я спокойно смотрел в глаза мужчин, замечая, как на их лицах мелькают отголоски захвативших их мыслей и страхов.

— Я спрошу только один раз. И хочу получить правдивый ответ.

Легкое движение пальцев — и мои пленники чувствуют, как песок начинает сдавливать их конечности, грозя в любой момент сломать такие хрупкие человеческие тела.

— ЧТО. СЛУЧИЛОСЬ. С ЯШАМАРУ?

Мой детский голос, сиплый из — за переживаний и из — за горла, до сих пор болевшего при глотании, враз обрел силу и рычащие нотки, какие я не раз слышал в голосе Шукаку.

— Я ЖДУ!

Сдавливаю песок, подвластный мне, еще немного и всем естеством чувствую, как начинают хрустеть кости у недавно заботившихся обо мне людях.

— Он мертв, — раздался спокойный старческий голос — голос старухи Чиё, замершей в дверях моей палаты. — Погиб, когда попытался спасти тебя от Однохвостого. — Она говорила отстранено, не видя перед собой скованных людей и не боясь джинчурики, готового убивать. — В том бою, когда мы держали оборону, не давая вышедшему из — под контроля Демону пройти к селению... Я была там, мальчик. И слышала последние его слова, перед тем как твой дядя, вырвавшись из рук шиноби, получивших приказ от Казекаге скрутить его, бросился к Однохвостому. Своей атакой он привлек внимание демона, который позабыв обо всем, бросился за ним прямо к обрыву. Яшамару дал нам возможность сковать биджу и спасти тебя, — та, кто более 6 лет назад приняла решение запечатать биджу во мне, приблизилась к кровати и посмотрела мне прямо в глаза: — Хочешь узнать, что он сказал нам перед своим последним боем, мальчик?

Я сумел лишь кивнуть, не будучи уверен, что справлюсь с голосом.

— Он сказал: "Гаара — кун дал мне обещание. Он постарается больше не вредить жителям селения, если у него будет такая возможность. И из-за этого он не стал защищаться, когда я его атаковал. А когда почувствовал, что из-за нанесенных ран не сможет сдержать демона, сказал мне предупредить вас и попытался уйти подальше от Суны. Это моя вина, что сейчас Гаара там. Я спасу его, чего бы мне это ни стоило!"

Вместо скрипучего голоса старой женщины, что сейчас стояла передо мной, я, казалось, видел лицо своего дяди и слышал его голос за мгновение до того, как он бросился в эту самоубийственную атаку. Из созерцания мысленной картины последних минут жизни Яшамару меня вывел голос стар.. Нет! Чиё-сама.

— Отпусти их, мальчик. Если бы ты хотел, они уже были бы мертвы, но ты не желаешь их смерти.

Песок осыпался сам собой, а я почувствовал, как по щекам текут слезы. Мои первые слезы после того, как я осознал себя в этом мире. Никогда еще мне не было так больно — ни в этом мире, ни в том. Я... Мне...

Через захлестнувшие меня рыдания, с трудом услышал короткий приказ Чиё-сама:

— Пошли вон отсюда, — шиноби, все еще стоявшие на месте и явно опасающиеся повторения песочного захвата, испарились из комнаты в мгновение ока.

А потом Чиё (между прочим, бабушка одного из Акацук) неуверенно, будто вспоминая давно забытое движение, погладила меня по голове. И, не дождавшись отрицательной реакции с моей стороны, села на кровать и крепко прижала к себе.

Я же мог только сидеть и плакать, понимая, что не могу ничего изменить в этом мире. Единственное, что в моих силах — не дать себе превратиться в монстра да следовать обещанию, данному дяде...

Что же, я постараюсь и вправду больше не вредить жителям селения, если у меня будет такая возможность. Ведь, как сказал один наивный мальчик:

— Таков мой путь шиноби!..

Глава 8

Важность ТБ и буль, буль

Следующие две недели моей реабилитации были очень однообразными. После недавних событий я в полной мере осознал собственную ничтожность, можно сказать из меня словно вынули стержень, который все это время не давал мне упасть. А еще в моей голове назойливо засела мысль о неизвестных силах, что дергают за нити чужих судеб, как кукловоды в кукольном театре, и не дают невольным героям выйти за рамки написанной пьесы, которую я по привычке обзывал каноном.

Медики со мной больше не разговаривали, даже Митари — обиделись, наверное. Ну и ладно, не больно — то и хотелось! Иногда ко мне заглядывала бабуля Чиё, тоже, правда, предпочитавшая отмалчиваться. В основном она просто садилось рядышком и долго смотрела вместе со мной в окно, на крыши шумного города и на высокое безмятежное небо над ним. Затем, все так же не говоря ни слова, пару раз проводила рукой по моей голове и уходила дальше по своим делам. Странно? Без сомнения! Но после каждого ее посещения у меня на душе становилось немножко легче.

Дни проходили незаметной чередой, похожие друг на друга как братья-близнецы, а мне почему-то совсем ничего не хотелось. Вообще. Ну вот нисколечки! Думаю, приди меня тогда кто убивать — песчаный щит даже не дернулся бы, настолько мне было на все фиолетово. Вскоре период тупого глядения в потолок плавно перетек в депрессию, которая сменялась острыми приступами жалости к себе и волнами черной меланхолии. Настроение было похоронным, прямо как в той песне, что пела Земфира:

Я хочу повеситься,

Фонарь, веревка, лестница...

Дальше меня начали посещать мысли об упущенных возможностях. Что изменилось бы, если бы я поступил по-другому, а не так по-идиотски? Или что случилось бы, окажись на моем месте какой-нибудь другой попаданец, не настолько тупой и бесполезный, как я? Вот представьте: джинчурики — крутой спецназовец, пробивающий башкой кирпичные стены, зубами гнущий ложки, и вообще полностью соответствующий высказыванию: "могуч, пахуч и волосат". Думаю, от одного взгляда на такое чудо, Шукаку обделался бы от страха, прижал хвостик и, жалобно скуля, начал бы таскать этому герою боевиков тапочки в зубах.

Неплохо смотрелся бы на моем месте и какой — нибудь дипломированный психолог, которому было бы достаточно провести с бобром-переростком несколько сеансов психоанализа, чтобы заставить его сомневаться в собственном существовании. Впрочем, попаданец этой профессии также мог объяснить Однохвостому, что все его глубинные проблемы с общением, вкупе с немотивированной агрессией происходят из-за детских проблем, что не были вовремя решены. Недостаток внимания со стороны родителя, постоянные плюхи от сильных старших братьев, деревянные игрушки, прибитые к полу — все это и многое другое послужило формированию у Шукаку множества комплексов. Один из которых, а именно — комплекс неполноценности, обуславливался наличием всего одного хвоста. Стройная теория, прям по дедушки Фрейду, ага...

Нет, лучше всего подошел бы на мое место профессиональный священник, этакий бескорыстный спаситель душ человеческих и не только. Вот в кого надо было в биджу упаковывать — и не было бы у Суны проблем со своим хвостатым! Парочка проповедей о любви и смирении, пересказ жизнеописаний нескольких святых, множество цитат из Библии или любой другой священной книги, ежедневные, а еще лучше — ежечасные молитвы, и маньячный тануки превратился бы из закоренелого преступника и вообще грешника в смирного праведника, покорно ждущего последнего суда и проводящего день-деньской за замаливанием грехов.

Эх, опять меня потянуло на философские вопросы, главным из которых задается каждый: "Почему я...?", а вот далее следуют варианты. В моем случае — это почему здесь оказался я, а не кто-то другой? Почему вся эта ересь, чтоб не сказать хуже, происходит именно со мной? И не лучше бы смотрелся песчаный воротник, обитающий в глубинах моего подсознания и откликающийся на имя Шукаку, в пузе более подходящего для всего этого кадра? Блин, уверен, что любой другой попаданец справился бы со всей этой фигней гораздо лучше, чем среднестатистический студент строительного техникума, коим я и являюсь. Ваш покорный слуга умудрился свернуть себе шею на стройке, неся на горбу мешок с песком и тупо поскользнувшись на банановой кожуре — сюжет, как в третьесортной комедии, не правда ли? Помниться, только откопав в закромах памяти момент собственной кончины, я долго ржал, размазывая по щекам выступившие слезы.

После периода философствования мне резко захотелось действий, поскольку просто лежать и пялиться в небо и потолок мне смертельно надоело. Я возжелал встать с кровати и набить морды всем мальчишкам — плохишам этого мира. К примеру, найти Дейдару и заранее оторвать ему руки и выбить зубы, чтобы даже не думал свою взрывную глину жевать да меня убивать...

Идея меня настолько захватила, что внутри аж загорелось все. А что? Прокачаю своего персонажа до 80 уровня (как фанат WoW я придерживаюсь представления, что круче этого уровня нет никого и ничего, особенно если снаряжение соответствующее), а лучше сразу до читерского режима CHEAT GOD, чтобы сразу и без особого труда набить морду Пейну, засунуть маску Тоби ему же в задницу, а с самим Учиха Обито, сотворить и вовсе что-нибудь жуткое и очень нехорошее, что я пока даже четко представить себе не могу, ибо фантазия выдает тысячи быстро сменяющих друг друга вариантов, выбрать из которых один-единственный и вообще самый-самый — задача не из легких. Да и со всеми остальными любителями черных хламид и красных облачков надо бы провести разъяснительные беседы, читай — навешать люлей, а то вдруг они обидятся, что я про них забыл?

Я прямо — таки чувствую, как меня начинает распирать от жажды деятельности, а в груди, подобно костру, разгорается азарт. К тому же, мысль и вправду здравая (даже удивительно, что она не пришла раньше), а это значит, что нужно как можно скорее приступать к прокачке себя, любимого. К тому же, у меня практически перед глазами был неплохой пример для подражания. Как вы догадались, я говорю о Наруто, который после окончания Академии довольно много времени тренировался самостоятельно (не считать же за полноценную помощь "мастер — класс" от Собакина — Какакина во время конфликта с Забузой?), но достиг, в конечном счете, просто шикарных успехов.

Не спорю, я собирался в наглую слямзить метод Конохского Пугала, а именно — для начала научиться ходить, а затем и бегать по вертикальным поверхностям. К тренировке решено было приступить немедленно, пока кураж не пропал, а потому я быстро поднялся, мгновенно оделся, цапнул свой фирменный знак — бутыль с песком, пулей, со скоростью напуганной блохи, покинул осточертевшую палату через окно и побежал высматривать подходящие дерево для надруганий. Стоп! Какое дерево? В Суне они довольно большая редкость, а потому находятся все в частных оранжереях. А те, что каким-то образом сумели выжить на улице, состоят на строгом гос. учете, окруженные всеобщей любовью и заботой простых граждан Сунагакуре. И если я начну их ломать своими нижними граблями, пытаясь научиться ходить при помощи чакры, меня стопудово прилюдно кастрируют, и не помогут мне ни высшие силы, ни песчаный щит, ни статус сына Каге...

Что — то я туплю: то ли пустынное солнце голову напекло, а я и не заметил, то ли организму просто витаминчиков не хватает. Почему, спрашивается, я зациклился на деревьях, если любая вертикальная поверхность подойдет? Вот, к примеру, неплохая стенка! И что дальше? Подошел, поставил на нее ногу, подал некоторое количество чакры к ступне — вроде, приклеился... Немыслимо изогнувшись, аккуратно ставлю рядышком вторую граблю и повторяю настройку. Стою на стене, не падаю и, кажется, не собираюсь. Чую какой-то подвох, а потому первый шаг, скорее даже, шажочек, делаю с величайшей осторожностью, но абсолютно ничего не происходит. Следующие шаги выходят широкими и уверенными, а я до сих пор остаюсь параллелен земле. Так, и это все?..