Кей 018

С каждой проделанной милей местность все больше и больше радовала глаз. Пустая каменистая земля превращалась в плодородные возделанные поля, окаймленные тенистыми рощицами, где рдели гранаты, и сгибался виноград под тяжестью спелых гроздей. Все чаще попадались стада овец, чьи еще теплые тушки заполняли высвободившиеся места на телегах с продовольствием. Мясо, конечно, конгам не достанется, даже под угрозой того, что под палящими лучами летнего солнца оно быстро начнет портиться. А вот жареная требуха ни наемникам, ни тем более командирам не нужна.

Попавшиеся войску юные пастушки тоже не оставались без внимания. Но к разочарованию молодого терманца, они доставались надсмотрщикам, а после них наиболее сильным темнокожим рабам. Оставшиеся без женского тела рабы либо пускали от зависти и злости слюни, либо довольствовались мальчиками-пастушками, чьи тела после прохода войсковой колонны оставались лежать вдоль дороги неподвижными окровавленными кучками.

На пятый день после спуска с гор дорога, ведшая вдоль тенистого лиственного леса, резко свернула в сторону, и перед взглядами воинов вдали предстала линия городских стен, окруженных прилепившимися лачугами городской бедноты.

Альбалонг! Столица Ромула и всего цивилизованного мира. Рабы, да и многие наемники смотрели на представшую их взорам картину с раскрытыми от удивления ртами. Да как иначе? Даже с дальнего расстояния городские стены поражали своими размерами. Издалека сложно определить их высоту, но явно не меньше, чем рост десятка человек, если тех поставить друг на друга. Дарех представил, как придется штурмовать такую махину, и нервно сглотнул. Половина войска поляжет, а вторую попросту добьют защитники города во время вылазки.

Дарех оглянулся на стоящих чуть в стороне центурионах, о чем-то разговаривающих, причем лица командиров выглядели довольными. Терманец немного сместился в их сторону, чтобы подслушать. Те действительно радовались увиденному. А порадовали их прилепившиеся к городским стенам домишки. Деревянные. Значит, будут хорошо гореть. А дым и жар пойдет вверх на стены, на защитников.

"А кто подожжет дома? Конгов и погонят. А если учесть, что о приближающемся вражеском войске ромульцы узнали не сегодня и даже не вчера, то времени, чтобы как-то обезопасить себя от пожара, у противника было достаточно. Земли накидать на крыши, полить водой или еще что-нибудь сделать. Хотя проще было бы разобрать домишки, очистив место перед стенами. Или ромульцы не додумались до таких простых вещей?"

Хотя терманец все равно не понимал, как удастся захватить такой неприступный город. Ну, подожгут они дома, жар и дым сгонит со стен защитников, но ведь гореть будет предстенное пространство, как к стенам-то подобраться? Только рядом с воротами пристроек не было. Но там нависали мощные башни.

О чем еще говорили командиры, Дарех не узнал — напирающие на передовую группу идущие следом центурии заставили терманца и всех близстоящих конгов сдвинуться, пройти вперед. А вскоре раздались крики центурионов, и надсмотрщики вновь взялись за бичи, гортанно приказывая построиться по когортам. Конги беспорядочно забегали, надсмотрщики громко ругались, но порядка от этого не прибывало. В один из моментов неорганизованная толпа вытолкнула Дареха к краю так и не выстроившейся когорты. И как раз в это время в десятке футов от него выросли фигуры всадников, среди которых молодой терманец опознал предводителей пунийского войска.

Молодые всадники презрительно кривили рты, о чем-то беседуя друг с другом, а затем, повысив голос, стали со злостью выговаривать подчиненным. Теперь Дарех смог расслышать их слова.

— Безмозглые ослы, — кричал молодой патриций, — ударь сейчас по нам ромульцы, все это тупое стадо уже давно бежало прочь от города. Даже построиться не можете! А еще думаете захватить город. Как вы штурмовать его будете? Ни порядка, ни организованности. А ваши тупые черные скоты до сих пор нагружены оружием наемников. Чем те сражаться будут? Да и где они сами? Отдыхают, задрав к небу ноги, в повозках? Ваше счастье, что ромульцы отсиживаются за своими стенами. А ведь могли и засаду устроить. Да наведите порядок, иначе, клянусь богами, я распну каждого десятого, включая и командиров!

— Господин легат! — подъехавший на сером скакуне пуник прервал крики патриция, за что был удостоен бешеного взгляда. — Господин легат, — пуник взволнованно повторил обращение, — ближайшие к нам ворота открываются. Из них выходят ромульцы.

Всадники повернули головы в сторону города. Действительно, все так и было, как сообщил дежурный пуник. Городские ворота сейчас были открыты нараспашку, и из них энергично выходили плотными рядами вооруженные защитники, которые направлялись в их сторону.

— Распну каждого пятого! — взревел патриций.

От группы всадников быстро поскакали вексиллярии — командиры манипул, войско понемногу приобретало правильные построение, растекаясь центуриями в обе стороны от центра, которым являлась мощеная дорога. Но и ромульцы никак не воспользовались возможным преимуществом первого, во многом внезапного удара. Они все так же выстраивались в боевые колонны, занимая места впереди деревянных лачуг, облепивших внешние границы города.

Странные, можно сказать, бездарные поступки врага заставили задуматься младшего из братьев. Почему ромульцы вышли из города? Их где-то раза в три меньше пуников. Надеются на воинское мастерство? Ведь конги составляют большую часть пунийского войска, а вояки они посредственные. Правда, когда конгов много, рабы могут добиться успеха, напирая своей массой. Многие чернокожие отличаются силой, да и копьями владеют неплохо. И к тому же в поле можно использовать мощь боевых единорогов. А их после перехода в горах осталось трое. Вполне достаточно, чтобы смять ряды ромульцев, а затем запустить конгов на растерянных и дезорганизованных врагов. Зато за мощными городскими стенами вполне реально отбиться от превосходящих их численностью пуников.

Правда, ромульцы не подозревают об оружии Ушедших, которое везут в пунийских подводах. Огонь древних, он страшен. Поджигать дома, что прилепились к высоким стенам совсем не нужно, пламя не очень-то спугнет защитников со стен высотой в шестьдесят-семьдесят футов. Зато огонь Ушедших слизнет всех ромульцев со стен, не задев примостившиеся по земле пристройки. На стены по приставным лестницам заберутся ловкие конги, откроют ворота, и вся масса пунийского войска ворвется на улицы Альбалонга. Конги хорошо порезвятся. Половина рабов останется лежать на узких улочках города да в домах жителей, зато сопротивление будет полностью подавлено. Выжившие в резне горожане получат ошейники, а опоздавших к защите столицы ромульцев встретят и сметут опытные наемники. Их-то во время захвата города будут держать за спинами конгов. Таких хороших воинов следует поберечь.

Тактика вторжения была продумана и рассчитана, и вдруг такие непонятные действия врага. Глупые и бездарные. На что рассчитывает ромульский префект? Гай Латтий большим умом никогда не отличался, но и в явной глупости замечен не был.

Меж тем пунийские ряды наконец-то пришли в правильный порядок. Впереди стояли когорты конгов, а сзади разместились грозные ряды наемников, успевших полностью вооружиться.

Гумкар поморщился, услышав радостные восклицания старшего брата. Тот отдавал последние приказы перед атакой. Увы, но атаковать придется им, жаль, что ромульцы не взяли инициативу в свои руки. Хотя как посмотреть. Сейчас, пожалуй, применение боевых единорогов окажется удачным. Если зверюги не свернут в сторону, а направятся прямо на когорты ромульцев, то удастся тех смять. А если еще применить огонь Ушедших? Тогда наверняка получится сломать построение врагов.

Но хватит ли запаса огня для удара по верхушке городских стен? Один из двух огненных агрегатов заметно легче другого, а это говорит о том, что огня в нем надолго не хватит. Но останется второй древний огненный артефакт. После разгрома вышедшего из городских ворот войска, людей у ромульцев останется мало. Значит, достаточно и одной точки, лучше рядом с воротами, для захвата стен. Да и конгам легче справиться с уцелевшими защитниками. Рабов, конечно, не жаль. Как сказал отец, конги расходный материал. Скоро крепких пленников появится много, ошейников не хватит на всех. Плохо, что местные людишки не столь крепки и выносливы, как чернокожие, но зато здесь много сильных и здоровых обитателей Пустошей. Но все равно, почему-то на сердце тревожно. И старший брат не обратил внимания на странные действия ромульцев.

Гумкара тревожила ускользающая мысль. Кажется, есть ответ на его сомнения. Но в этот момент раздумья легата прервались громкими звуками больших войсковых барабанов. Значит, когорты конгов двинулись в сторону врага. В промежутках между ними опытные погонщики торопили единорогов, пытаясь удержать живые смертоносные туши в границах проходов. Иначе боевые единороги могут потоптать и собственных воинов.

С левого фланга вперед выдвигались конные наемники. Те должны дезорганизовать правый фланг противника и оттеснить от распахнутых ворот бегущих в панике врагов. Кто знает, может быть, конникам удастся ворваться за спинами убегающих ромульцев внутрь города. Тогда задача захвата столицы заметно упростится. Огонь Ушедших применят внутри ворот, выжигая любое сопротивление на расстоянии двух-трех сотен футов.

Что же, прочь раздумья, ход сделан, и теперь ничего не изменить, все в воле богов!

Глава 7

424 год. У стен столицы.

Когда раздались громкие удары войсковых барабанов, центурия Дареха, занимавшая место в крайней левой колонне, дернулась и мерным шагом двинулась вперед. С правой стороны, в относительно широком проходе между колоннами, чуть выдвигаясь вперед, прошествовал быстрым шагом единорог, а с левого края стала подтягиваться конница, постепенно выходя на ударные позиции. Молодой терманец слегка повеселел. Врагов оказалось не так много, да и их, конгов (хоть он сам относился не к темнокожим жителям юга Пунии, а наоборот, северных Пустошей, следовательно, никоим образом конгом не был) не стали гнать на убой для явно безнадежного штурма неприступной махины городских стен.

Боевой единорог вырвался вперед колонны, а спешащие позади за ним погонщики уже стали зажигать трут, чтобы, добыв огонь, слегка опалить заднюю часть массивного чудовища и, взбесив его, направить в самый центр скопления вражеских воинов. Когда единорог ускорился, бросившись вперед, Дарех не видел, он в это время глядел в другую сторону, оценивая действие всадников. Он ведь как-никак родом с Пустошей, а там умение воевать на конях особо ценится. Пустоши ведь!

Громкий рев единорога застал терманца врасплох. Неужели погонщики переусердствовали с огнем? Нет, с единорогом что-то случилось. Его Дарех не видел, а между тем дикий рев по-прежнему раздавался с того же самого места. Единорог споткнулся? Странно. Крики конгов, стоявших ближе к месту звериного рева, стали различимы. Боевой единорог попал в западню, волчью яму — так на родине терманца назывались искусно замаскированные глубокие ловушки с острыми кольями на дне.

С левой стороны послышался новый шум, постепенно глушащий рев умирающего единорога. Это конные пуники брали разбег, поскакав в сторону ромульцев. Одновременно с этим засвистели хлысты надсмотрщиков, гоня вперед ряды темнокожих рабов. Побежал и Дарех, крепко сжимая в правой руке двухфутовое копье. Он почему-то был уверен, что их атака захлебнется. Может быть, гибель ударной силы пунийского войска навеяла ему такие мысли? Впрочем, всадников, в отличие от трех зверюг, много, ловушек на них не хватит. Но ромульцы умные, они что-нибудь придумают.

Когда впереди раздались громкие чавкающие звуки, Дарех не особо обратил на них внимание. Он пока еще не в первых рядах, пусть передовые ряды обеспокоятся, а ему лучше не высовываться. Впереди девок нет, да и жрачки, наверное, тоже. А деньги и вооружение с погибших ромульцев ему так и так не достанутся.

Между тем чавкающие звуки продолжали раздаваться, а всадники, которых хорошо видел Дарех, стали сыпаться целыми гроздьями со спин своих скакунов. Да и многие кони жалобно ржали и тоже падали, исчезая от взора молодого терманца. Малая часть конников, что смогла уцелеть, развернулась и, ожесточенно нахлестывая лошадей, промчалась в обратном направлении, спасаясь от какого-то странного, но крайне результативного оружия ромульцев.

Когда стали падать целыми шеренгами впереди стоящие конги, Дарех слегка удивился, на большее ему не хватило времени. Что-то очень больно ударило его в плечо, и терманец потерял сознание. Поэтому он не мог слышать, как неистово кричал старший из легатов, видя гибнущую левую половину своего войска. Ведь каким-то чудом появившееся у ромульцев древнее и очень опасное оружие Ушедших после того, как перемололо в кровавую горку пунийскую конницу, принялось за уничтожение манипул конгов. Вначале крайнюю левую, а затем и соседнюю с ней колонну чернокожих рабов.

Другим древним и тоже непонятно откуда взявшимся оружием Ушедших убили второго единорога. Правда, этот хоть немного успел снять кровавой жатвы. Уже будучи раненым и оттого бешено озверевшим, единорог все-таки добрался до передового ряда ромульцев, потоптав несколько десятков из них. Но получив в бок несколько новых выстрелов, массивная туша, в последний раз громко заревев, подкосила передние ноги, пару раз дернулась и, наконец, замерла.

Если первое оружие стреляло безостановочно, выплескивая из себя целый рой смертоносных цилиндриков, то второе древнее средство работало, производя лишь единичные выстрелы.

Откуда древние артефакты у Ромула? Гумкар в бессильной злобе сжимал кулаки. Вот он, его просчет. Вот о чем терзали мысли. Понятно, почему ромульцы вышли биться в поле. Они подготовили ямы-ловушки и, самое главное, где-то раздобыли оружие Ушедших. Ведь его у них не было. Много лет прошло, как угасли имеющиеся у Ромула артефакты. Но эти-то активны. Значит, где-то откопали. Но как? И кто? Только в Пунии имелся чистокровка. Неужели и у Ромула есть собственный Аплар? А ведь чистая кровь передается от отца к сыну. Неужели никто раньше не отследил эту линию чистокровок? Как такое могло случиться? Разве что среди рабов скрывались их носители? Будь они среди свободных граждан, то рано или поздно чистая кровь открылась бы. Долго скрывать такое невозможно. Или ромульский чистокровка родич Аплару? Род того ведь тоже до последнего скрывал, пусть и ненароком, свою линию. Но линия чистой крови могла оказаться и вовсе новой. Пустоши велики, народ там дик. Вот и жили, передавая от отца к сыну чистую кровь, не догадываясь о своей ценности.

Все эти мысли стремительно пронеслись в голове младшего брата, кусавшего от бессилия губы. И что может противостоять оружию Ушедших? Только другое древнее оружие. Огонь Ушедших! Его приберегали для захвата участка стен и удержания городских ворот в открытом состоянии. Но сейчас надо думать как не положить половину войска, а ведь дело идет к такому печальному концу. Конница по большей части полегла перед вражескими позициями. Две из четырех колонн конгов частично истреблены, а частью деморализованы, а то и попросту сбежали с поля боя. Два боевых единорога погибли, а от третьего никаких вестей. И вообще, что творится на правом фланге, он не знает. Вроде как конги вошли в соприкосновение с ромульскими шеренгами.