Я подал сигналы рукой и наблюдал, как выдвигались отделения. Они знали свое дело. За последние пять месяцев каждый из них стал превосходным стрелком. В Шестом отряде SEAL мы не тренировались со стандартными мишенями. Мы использовали карточки, размером три на пять дюймов, закрепленные на силуэтах. Нужно было уметь попасть в карточку двойкой — то есть, двумя выстрелами подряд — независимо от того, выходишь ли ты из воды с пистолетом «Смит-Вессон» из нержавеющей стали калибра .357 «Магнум» или пробиваешься через люк угнанного самолета с помощью «Беретты». Правой рукой, левой рукой, одной рукой, двумя руками, мы стреляли всеми мыслимыми способами. На самом деле, мне было все равно, как стреляют мои парни, лишь бы они каждый раз собирали плотные, убивающие людей группы. Никакой концентрации на причудливых ракурсах, или выстрелах в голову. Эти техники — то, что вы видите в фильмах, а не в Шестом отряде.

Мы использовали тяжелые пули, которые могли сбить с ног террориста, независимо от того, куда мы им попали. Голова, грудь, нога, рука — все это не имело значения. В снайперской стрельбе — на дистанциях шестьсот и восемьсот ярдов (прим. 550-730 м) — мы еще немного отставали. Но, в целом, мои стрелки были лучше, чем кто-либо еще в мире, включая разрекламированных «пистольерос» из «Дельты».

Я знал, что ПиВи был на позиции. Шестеро его стрелков убьют плохих парней, удерживающих заложника; остальные уничтожат оставшихся террористов. С ним были два санитара, на случай, если заложник будет ранен или травмирован. Два отделения Щекастика будут наводить порядок в казармах, если «Танго» внутри забеспокоятся. Мои ребята выполнят более сложную работу. Они должны будут установить заряды и подорвать двери, а затем ударить по засаде в темноте, пока я буду брать парня в офисе. После этого нам придется придумать, как переместить атомную бомбу обратно в зону высадки — или сделать ее непригодной для использования.

Цифровой таймер на моих часах работал. Он показывал, что прошла одна минута сорок секунд. Теперь я стоял под кондиционером и прохладная вода капала мне на плечо. Перед моим мысленным взором возникла картина «танго» за столом. Я буду стрелять ему в грудь. «Беретта» была у меня в руке, наготове. В наушнике я слышал как на открытой линии дышат Индейский Еврей, Щекастик и ПиВи. Они, наверное, тоже меня слышали.

Минута пятьдесят. Четыре минуты десять секунд до контакта.

Внезапно на юго-западе раздался автоматный огонь. В тоже время я услышал голос ПиВи:

— Дерьмо, ранний контакт, ранний контакт, все пошли.

Не было времени на проигрыш. Я встал, повернулся и пнул дверь чуть ниже ручки.

Она распахнулась внутрь. Смуглый мужчина в рубашке уже стоял с пистолетом в руке, когда я вошел пригнувшись, держа «Беретту» двумя руками. Прежде чем он успел среагировать, я выстрелил ему в грудь с полдюжины раз. Я выстрелил так быстро, что девятимиллитровый прозвучал как автомат.

Пули швырнули его спиной на стену. Его 45-й отлетел. Темное пятно расползлось от центра его груди. Я извлек магазин и вставил запасной в рукоятку «Беретты» с резиновыми накладками из держателя на моем правом запястье.

Я поднял голову, услышал два взрыва за офисом, последовавших один за другим. Два других отделения уже вступили в бой.

Я схватил блокнот на спиральке и бегло поискал документы. В ящике стола лежали три папки из плотной бумаги, их я тоже взял, свернул и засунул в грузовой карман моей униформы. Я выключил свет в офисе, чтобы подготовить мои глаза к очкам ночного видения. Достал спутниковый телефон и сообщил ОКСО что мы начали ранний контакт и что ускорим этап. Четыре минуты могут показаться не таким уж большим временем, но на горячей зоне высадки это вечность.

Я надел свои очки ночного видения и проскользнул в дверь склада, держа «Беретту» в правой руке. В моем наушнике слышался плотный автоматический огонь, сквозь него прозвучал хриплый голос Щекастика:

— Отлично, мать твою, готово!

Передние и задние ворота были нараспашку и дымовые гранаты заполнили склад непрозрачным белым туманом. Я мог слышать, как мои парни работают в комнате и стакатто «б-р-р-р-р-рп» ответного огня М16-х.

Было легко понять, кто есть кто. Бойцы SEAL вели огонь из своих МР5 контролируемыми очередями по три выстрела. Плохие парни выпускали сразу целый магазин.

Я подполз к поддону и левой рукой полез в карман жилета за детектором радиоактивности. У меня за спиной послышалось какое-то движение и это был не один из нас. Я развернулся и выстрелил в тень в дыму, затем откатился назад к поддону.

Индикатор показал мне, что содержимое ящика было радиоактивным.

Я услышал голос ПиВи в своем ухе.

— Заложник освобожден. Жив и здоров.

— Окай. Щекастик?

— Иду к вам.

— Еврей?

— Все в порядке.

Слева от себя я услышал, как командир отделения «Альфа», Пальцы, кричит:

— Сторона «Альфы» чисто!

В дальнем конце склада раздалась еще одна длинная очередь из М16, затем шесть выстрелов из «Беретты», после чего наступила тишина. Золотопыльный Ларри, командир отделения «Браво», крикнул:

— Сторона «Браво» чисто!

Я снял очки ночного видения и убрал их на место.

— Потери?

— Только не у нас, босс.

— ПиВи?

— Нет.

— Щекастик?

— Нет.

— Еврей?

— Я не видел вообще никакого боя, шкипер.

— Вы не будете разочарованы.

Я посмотрел на часы. Семь минут, десять секунд.

Я достал из жилета спутниковый телефон.

— Шестой — вся площадка зачищена. Заложник и груз под контролем. Никаких потерь, кроме плохих парней.

Это было потому, что все мы стреляли холостыми — но даже так, это была чертовски хорошая работа моих ребят. Я встал и, застегнув свою «Беретту», помахал руками в непрозрачном белом дыму, который все еще скрывал большую часть склада.

— Кто-нибудь видел вентилятор, чтобы убрать отсюда этот дым? Давайте займемся этим.

Я хлопнул по деревянному ящику и крикнул Золотопыльному Ларри:

— Кто-нибудь, заведите «трехчетвертной». Давайте загрузим эту чертову штуку и уберемся отсюда.

— Айе-айе, шкипер.

— ПиВи?

— Босс?

— РПВ в ЗВ?

— Заложник довольно хлипкий. Нам придется вынести его отсюда. Когда мы прибыли, «танго» его обрабатывали — ничего серьезного, просто приставали, но он к этому не привык. Я буду готов подняться и выдвинуться через шесть-семь минут.

— Десять-четыре. Щекастик?

— Я тут столкнулся с некоторыми враждебными действиями. Зачищу через четыре-пять минут. У нас до хрена развединформации, шкипер.

— Именно это я люблю слышать.

Я услышал довольное урчание, когда Золотопыльный Ларри завел двигатель грузовика.

— Мне пора. Увидимся в ЗВ.

Дым в складе наконец-то рассеялся.

— Кто-нибудь, найдите пару брусьев два-на-четыре или куски трубы. Давайте двинем эту штуку.

Я снова проверил часы. Прошедшее время: шестьдесят три минуты. До посадки вертолетов оставалось двадцать семь минут.

Боже, как летит время, когда веселишься.

Мы подсунули под ящик три направляющих. По четверо взялись за направляющие, двое подстраховывали. Я показал им детектор радиоактивности. Они наблюдали, как индикатор переместился в красную зону.

— Это дерьмо радиоактивно, так что любой кретин, достаточно тупой, чтобы его уронить, пострадает. На счет три, подъем и вверх.

Это было похоже на кучу грузил, но легче. В среднем, в Шестом жим лежа составлял чуть меньше четырехсот фунтов (прим. 180 кг). Чтобы поднять контейнер весом в 2500 фунтов (прим. 1130 кг), нам не требовалось двенадцать человек, но я хотел, чтобы каждый поучаствовал.

Я поглядывал, как они загружают его, пока проверял фото от разведки из своего кармана. Я наметил карандашом путь отхода. Это было глупостью. Что, если я словлю пулю, а плохие парни вытащат карту из моего кармана? Я тер фотографию об униформу до тех пор, пока не стер красную линию, я знал, черт возьми, куда мы идем.

Золотопыльный Ларри стянул капюшон балаклавы вниз, на шею, засветив кривую грубую ухмылку на своем усатом лице. Он управлял грузовиком, а я свесился с пассажирской подножки и направлял его. Когда мы добрались до ворот, я увидел Скачки, который только что срезал замки. Он махнул нам рукой, но я услышал стрельбу со стороны казарм.

— Просто двигай дальше.

Нам потребовалось чуть больше десяти минут, чтобы добраться до места высадки. Мы оставили грузовик у края старой взлетно-посадочной полосы, установили периметр и стали ждать. Через пять минут прибыл взвод ПиВи. Он и один из старшин поддерживали худого седовласого мужчину далеко за пределами среднего возраста, в грязной белой рубашке и грязных серых брюках. На нем были очки в толстой оправе, которые он носил с резинкой, чтобы удерживать их на голове. Я подошел и пожал ему руку.

— С Вами все в порядке, сэр?

Он кивнул.

— Слегка встряхнули, командир.

Акцент был чистым немецким. Интересно, где они его нашли? Но это не имело значения. Я играл роль, как будто не знал, что мы все следуем сценарию.

— Немец?

— Да. Спасибо, что пришли за мной.

Я отвесил преувеличенный поклон в стиле «Трех мушкетеров».

— Капитан второго ранга Отто фон Пиффл к Вашим услугам, — сказал я со сносным акцентом Отто Премингера.

— Знаешь, мне доставляет удовольствие приходить к тебе на помощь, потому что зей хефф вайс заставлять тебя говорить.

Глаза заложника расширились.

ПиВи затрещал на беглом немецком. Он выучил этот язык во время 26-месячного пребывания в Kampfschwimmerkompanie — отряде боевых пловцов, которые были западногерманским аналогом SEAL.

Заложник рассмеялся.

— Что ты ему сказал?

— Я сказал ему: «Командир хотел сказать, что он рад, что с Вами все в порядке». Потом я добавил, что ты не такой дурак и урод, как может показаться на первый взгляд.

Два отделения ПиВи укрепили периметр. Часы показывали девять минут до прибытия вертолетов. Щекастик и два его отделения появились, двигаясь рысью. Четверо или пятеро бойцов несли на плечах коробки.

— Вкусняшки для разведчиков — сказал Щекастик.

— Всякая всячина — планы, карты, квитанции. И схемы — базы в Пуэрто-Рико и на материке. Бюрократы-жополизы из разведуправления министерства обороны будут целыми днями работать с этим в поле.

Я преувеличенно отсалютовал Щекастику.

— Я так люблю, когда Вы делаете их счастливыми, лейтенант. Это держит их от меня подальше.

Щекастик ответил тем же жестом.

— Всегда пожалуйста, сладенький пирожок.

Сзади раздались выстрелы из автоматического оружия.

— Давайте там поосторожнее — крикнул я.

— Сейчас не время терять людей.

Я уже собирался зажечь подсветку, чтобы наводить вертушки, но не было смысла подсказывать тому, кто стрелял в нас, где именно мы находились.

Я увидел, как из кустов на дальнем конце поляны вышел Еврей. Я помахал ему рукой.

— Еврей, что случилось?

— Должно быть, у них было больше людей, чем мы думали, или некоторые из тех парней, что мы подстрелили, просто встали и пошли. Мы под огнем.

Парень был хорош. Он был прав насчет «танго», которые просто ушли — только он этого не знал. Я бросил на него обеспокоенный взгляд.

— Кто-нибудь пострадал?

Еврей кивнул.

— Двое, ничего серьезного. Один вывихнул лодыжку на тропинке, второй в темноте пробежал через кустарник.

— Просто держи «танго» подальше от наших скальпов, пока не прибудут вертушки.

— Слушаюсь, шкипер.

Еврей растаял в темноте.

Настало время подсветить зону посадки. Мы установили шесть белых маяков и три красных. Чтобы направить вертолеты на последнем заходе, у нас были неоново-зеленые световые палочки.

Стрельба становилась все ближе. Я с тревогой смотрел в небо — чертовы ВВС, вероятно, сделали перерыв на кофе — как они обычно работали — как водители из профсоюза автобусов — большую часть времени.

Шесть или семь часов полета (не превышая, конечно, той или иной высоты), а затем пока-пока, смена белья, сон и чашка какао.

Мы бы могли бегать неделю без сна, затем сделать прыжок с 35000 футов (прим. 10000м) и упражнения «прыгай и топай», взять себя в руки и повторить все снова еще раз. Не то что летающие мальчики. Я проверил время. Теперь они опаздывали.

Я позвонил в ОКСО.

— Где, черт побери, наши вертушки?

— Они в пути. Расслабься.

— Расслабиться?

Кто, во имя ада, были эти идиоты? Я положил немца под грузовик и присел рядом с ПиВи на корточки. Казалось, прошла целая вечность, пока мы не услышали звук винтов. Они заставили нас ждать восемнадцать минут. В горячей зоне высадки вы можете потерять весь отряд за восемнадцать минут.

Четверка вертолетов с длинными заправочными соплами, торчащими из носов вертолетов как рыцарские копья, лениво кружила над зоной, выбирая места для посадки.

Невероятно, они делали административный заход. То есть, они приземлялись так, как будто заходили на посадочную полосу военно-воздушной базы. Для них это были всего лишь учения — так какого черта они должны были напрягаться?

Жопы с ручкой — я прибью этих сукиных детей, как только мы выберемся отсюда.

Я помахал своей световой палочкой, чтобы они побыстрее снижались. Это должна была быть горячая зона — они должны были лететь, как будто велся огонь с земли. Их работа состояла в том, чтобы войти, сбросить трапы, подхватить нас и убраться к чертовой матери. Я замахал руками, как сумасшедший. Пилоты ничего не замечали. Они устроились, как будто приземлились на лужайке перед Белым домом и начали глушить двигатели.

— Нет-нет-нет, держите их на повышенных оборотах. Шевелись — заорал я, размахивая своей световой палочкой.

Я указал на ближайший вертолет, который опускал кормовой трап.

— Доставьте заложника на борт.

Я наблюдал, как ПиВи и его экипаж толкали немца вверх по трапу. Это было четырнадцать плюс один.

Я взмахнул светопалочкой по кругу перед пилотом.

— Уматывай отсюда к чертовой матери.

Он показал мне большой палец. Шестилопастный винт снова заработал, турбины набрали полную тягу и он взлетел. Осталось три. Щекастик загружал бумаги в одну птицу, в то время как мой взвод грузил атомную бомбу во вторую. Как только они ее пристегнули, я отправил отделение «Альфа» на борт и послал вертушку в воздух. Это было два. Двадцать один боец SEAL в воздухе.

Я просунул голову в передний люк третьего вертолета и крикнул пилоту:

— Прибавь газу — я скажу тебе, когда лететь.

Я подбежал к позиции Щекастика на периметре и указал на вертолет.