Второй шанс. Книга первая

— И то верно, — без всякой доли прежнего охранника, желающего остановить и наказать гадкого прогульщика, сказал Василий Викторович. Теперь, кажется, мы стали неплохими знакомыми. И это не могло не радовать. Два в одном — приятное с полезным оказалось совмещено удачно. — Хороший ты пацан, — признался он, даже не зная, какой я на самом деле. — Если будет время, приходи.

— Обязательно, — я улыбнулся в ответ, — Всего доброго.

Мы пожали друг другу руки, укрепив наш контакт, после чего я отправился в глубь школы — прямо по коридору, мимо раздевалки и её надзирательницы. Шёл, а сам думал — что это вообще только что было? Общение с искусственным интеллектом, который оказался ничуть не хуже человеческого? Неужто и впрямь этот мир так хорош, что, даже общаясь с обычным охранником, я на некоторое время забыл о том, что нахожусь в виртуальной реальности? Ну дела...

В толпе снующих туда-сюда детей и старшеклассников заметил девушку с охапкой тетрадей. Учитель — быстро смекнул я.

— Извините, — тут же обратился к ней. — Извините, не подскажете, где тут сто пятый?

— Кабинет? — донеслось в ответ.

Ну нет, блин, отряд танковой дивизии.

— Да, — спокойно ответил я.

Но вместо ответа услышал только очередной вопрос:

— Новенький?

— А что такое? — я решил играть по её правилам. — Что-то не так?

Блин, серьёзно? Новенький? Кажется, Марк не говорил ничего подобного. Думаю, если бы я был новеньким, он бы обязательно упомянул столь важную информацию.

— Сто пятый это кабинет истории, — внезапно расщедрилась на пояснения девушка. — Истории сейчас ни у кого нет, так этот предмет веду я. А значит что? — она уставилась на меня прямо-таки пронзающим взглядом.

— Что? — неуверенно спросил я.

— Что в сто пятый тебе не нужно.

— Это ещё почему? — не зная, что ответить, вдруг сказал я.

— Ты в восьмой б?

— Да.

— Тогда пойдём.

Спорить я не стал. Какой в этом смысл? Было очевидно — девушка знает, что делать. И, судя по её уверенному виду, она уже всё поняла — и кто я такой и куда нужно меня отвести. Да и я тоже, если честно, уже понял, что из Марка такой себе помощник, ведь он совершенно не предупредил меня, что я тут новенький.

Ну... тем лучше для меня — очевидно, что проще втянуться в коллектив, если ты это ты, а не какой-то уже освоившийся пацан, в тело которого внезапно переселился твой разум.

Девушка привела меня в кабинет. Кабинет был полон детьми. Ну как детьми... теперь это мои сверстники. Пора привыкать к тому, что я тринадцатилетний школьник. В кабинете стоял ужасный гам. Девушка зашла внутрь и встала прямо перед доской, не отпуская из рук кипу тетрадок, после чего обвела класс своим якобы суровым взглядом. Но на самом деле было видно, что, пока что, из неё такой себе наводитель порядка — слишком уж молода она для того, чтобы быть той самой противной училкой, которая постоянно строит всех по струночке.

Я остановился у порога, молча разглядывая тот бедлам, в котором мне предстояло провести будущие четыре года. Этот год я уже не считал, так как на дворе апрель — конец весны, — а значит скоро и конец учебного года.

— Тишина в кабинете! — якобы строго приказала девушка.

Все замолчали. Не скажу, что воцарилась гробовая тишина, но шуму поубавилось. Как минимум, раза в полтора.

— Вчера я говорила вам про мальчика, который перевёлся к нам позавчера. Сегодня он должен был прийти к началу занятий, но, почему-то задержался и дошёл до нас только сейчас, — учительница смерила меня своим взглядом, мол: пускай тебе будет стыдно, хотя бы чуть-чуть. Но мне совершенно не было стыдно — подумаешь, прогулял пару уроков. Что ж теперь, врагом общества что ли считать? — Поэтому, — одна её рука, держащая кипу тетрадей устремилась прямо в мою сторону, — прошу любить и жаловать.

В этот самый момент взгляды учеников пали на меня. Я почувствовал себя прямо-таки какой-то звездой, о выходе которой нужно объявлять заранее — что, собственно говоря, и сделала молодая учительница.

Бегло оценив новичка, большая часть класса отвернулась обратно к учителю. Кто-то зашептался. Но были и те, кто продолжил пристально изучать новенького. Таких было немного, если ещё точнее — один. Изучала меня одинокая девушка, сидящая в самом конце, в самом углу. Сразу понятно, кто тут изгой. Но ведь я по собственному опыту знаю, что изгои гораздо умнее остальных. Да, может они не образованнее, может они не коммуникабельные и вообще во многом уступают остальным членам общества, но вот то, что они умнее — это факт. Ведь именно изгоям свойственно такое понятие, как "рефлексия".

— Проходи, не стесняйся, — подозвала учительница.

Я зашёл в класс, не то что бы неуверенно, не то что бы нагло — просто зашёл.

— Представься, пожалуйста, — посоветовала девушка.

— В... Вл... — было замялся я, но внезапно внутри что-то резко стукнуло, и я тут же понял, что меня зовут: — Влад.

Да уж, бедный Влад, как же мне тебя жаль. Прости, но я вовсе не хотел занимать твоё тело. Просто никто не сказал, что всё будет именно так. Но оно ведь и логично: если ИИ этой реальности не подстраивается конкретно под тебя, а живёт своей жизнью, то, пожалуй, было бы невероятно тяжело оправдать внезапное появление тринадцатилетнего подростка, не задокументированного ни в одном регистрационном органе, без мамы папы и какой-либо истории жизни. Нет, оправдать-то, на самом деле, можно всё. Только, боюсь, после такого резкого появления меня быстро бы заграбастали бы какие-нибудь высшие органы, с подозрением на то, что я инопланетный разум, незаконно вторгшийся в земное общество. И не было бы мне никакого мирского счастья. Ни спокойной размеренной жизни, ни самостоятельных решений — ничего, кроме сотни опытов в бункерах ФСБ. Или где-там изучают инопланетян...

— Присаживайся, Влад, — учительница указала на свободное место в середине кабинета. — Сейчас у вас алгебра. Надеюсь, ты взял учебники?

Ага, это она сказала так, потому что не заметила у меня никакого портфеля или сумки. А следовательно, и никаких учебников. Но ничего страшного.

— Сегодня справлюсь без них, — заверил я.

Она снова удивлённо взглянула на меня.

— Очень самоуверенно. Ну да ладно. Для первого дня сделаю вид, что я ничего не слышала. Но чтобы завтра принёс все учебники.

Сделаешь вид? Очень мило с твоей стороны, учитывая тот факт, что ты сама только что обратила на это внимание всего класса!

Вот же ш! Дурацкая школьная жизнь. Уже начинаю жалеть о том, что возродился в теле школьника. Конечно хорошо, что пока что не придётся думать о том, как себя обеспечить, но именно отсюда и вытекает самый большой минус этого возраста — максимальный контроль, надзор за каждым твоим действием и абсолютная бесполезность собственного мнения. Серьёзно? Как будто ты раньше был особо самостоятельным. Жизнь с мамой — это не самостоятельная жизнь. Но, по крайне мере, после восемнадцати она перестала указывать мне, что делать.

В общем, я отправился на место, указанное учителем, сел и стал ждать. Класс продолжил заниматься тем, чем обычно занимается любой класс на перемене — беситься. Говорить с кем-либо я не собирался. Пускай сами заговорят, а я пока что изучу материал, с которым придётся работать.

Когда прозвенел звонок я уже примерно представлял, кто занимает роль местного разбойника, кто состоит в его "банде", кто тут подлиза, и кто самая красивая девочка в классе. Найти местного, так сказать, губернатора, которого все слушают и которого обычно избирают старостой класса у меня не вышло. Так же не вышло обнаружить и самого умного человека в классе, потому что пока что никто ни у кого не просил списать домашку или что-то в этом роде. Неужели все в этом классе сами делают домашнее задание? Да нет, бред какой-то.

Прозвенел звонок. Буквально за несколько секунд до этого в класс зашла полная женщина лет пятидесяти, важно уселась за учительский стол и не менее важно открыла... нет, не журнал, а толстую, длинную, словно альбомный лист, тетрадь. Вот она — та самая злобная училка. И как по канону это обязательно должна быть училка по алгебре.

Будь мне в самом деле тринадцать, короткое представление, устроенное старухой, точно оказало бы на меня сильное эмоциональное влияние. Но слава богам, что мне уже целых тридцать два и я нахожусь не в реальном мире, а в виртуальном.

Весь класс встал. Я тоже.

— Садитесь, — скомандовала женщина, взяла ручку и начала изучать содержимое той самой тетради, которую, видимо, использовала вместо журнала.

— Новенький, — внезапно сказала она.

Тут же подал голос:

— Я.

— Как звать?

— А что, в журнале не написано? — ну конечно же нет, у неё ведь вместо этого лежит какая-то дурацкая тетрадка.

Вот это я, конечно, выдал. Да уж. Наверняка сейчас весь класс думает — что за бессмертный такой — вздумал умничать прямо перед этой каргой?

Опущенный всё время взгляд старухи теперь был направлен прямо на меня. Она смотрела с пренебрежением — исподлобья, не скрывая ненависти.

— Будешь умничать...

Но не успела она договорить, как я тут же перебил её.

— Не буду, — сказал я серьёзно. Не наигранно, не для того, чтобы повредничать, а для того, чтобы сообщить правду. После чего решил добавить: — У меня с этим проблемы. — И чтобы уж совсем было ясно о чём я говорю, уточнил: — С заумностями.

Некоторое время учитель смотрела на меня молча, пытаясь изучить источник наглости, нарушивший её спокойное существование в виде железной леди школы. Она добивалась уважения запугиванием, но сегодня ей это не удалось. Новый винтик, вкрученный в систему, выскочил из оков, на секунду пошатнув её авторитет. Но даже секунды достаточно для того, чтобы уничтожить целую страну. Что уж говорить об авторитете какой-то училки.

— Имя, — коротко и требовательно повторила она.

— Влад, — не менее коротко ответил я. — Антонов Влад.

Господи, ну что за банальщина! Неужели, имея такую типичную фамилию, родители не смогли придумать ребёнку хотя бы необычное имя? Ну и как мне теперь захватывать мир с таким-то типичным набором? Да никто ведь даже не запомнит такое имя. Вот придёт когда-нибудь киллер, нанятый мной, к заказанном человеку, наставит на того пистолет и скажет: "Антонов Влад передаёт привет". А человек с дулом у виска такой: "Это кто?".

Ладно. Не стоит отчаиваться сразу. Может моя работа и не будет связанна с заказными убийствами. В конце концов, у моего бывшего президента тоже был не самый особенный набор имени и отчества.

— Эй, — меня толкнул сосед по парте, — а ты чего такой дерзкий? — шёпотом поинтересовался он. — Совсем прям никого не боишься?

— Боюсь, — ответил я. — Боюсь, что когда-нибудь начнётся новая мировая война и меня отправят на фронт. Боюсь умереть мучительной смертью. Боюсь не стать тем, кем хочу стать, потеряв половину жизни на всякую ерунду. Боюсь высоты. Но какой-то там старой училки я точно не боюсь.

Сосед задумался. Он посмотрел на меня так, как будто я сказал какую-то глупость. Или наоборот — очень умную вещь. Если честно, я сам не понял его взгляда. Но, в конце концов, он всё же ответил:

— А кем ты хочешь стать? — решил спросить он, видимо избегая остальные причины моего страха.

Теперь задумался я. А кем я хочу стать? Раз уж есть возможность стать кем угодно, и раз уж я теперь знаю, как и кем можно стать — по крайне мере понимаю примерный механизм, — наверное, я хочу стать кем-то влиятельным.

Так и ответил:

— Какой-нибудь важной шишкой. Не хочу провести всю жизнь, копошась в чьей-то тени.

Собеседник снова посмотрел на меня с непониманием.

— Какой-то ты, блин, странный.

Действительно. Что-то я слишком выдаю себя. Очевидно, что тринадцатилетние школьники не разговаривают так, как разговариваю я.

Но вслух я сказал лишь:

— Что странного? — как бы попытался включить дурачка.

Всё то время, что мы болтали, учительница проводила перекличку. Проводила её она быстро, лишний раз не задерживаясь на той или иной фамилии. Наконец, закончив, она, видимо устав от шума, издаваемого нами, обратилось прямо ко мне:

— Антонов.

— Я, — снова отозвался я.

— К доске.

Вот так поворот. Ну ладно, не поворот. Не буду делать вид, будто такой поступок сильно меня удивил. Поэтому я медленно поднялся, подошёл к доске и встал.

— Бери мел и записывай уравнение, — сказала учительница.

Я взял мел и под диктовку начал записывать. Пару раз пришлось задать вполне резонный вопрос:

— Что?

Потому что я просто не понимал, о чём вообще говорит учитель, чем и вызвал предсказуемый смех класса. А в конце концов, когда злая училка приказала решать предоставленное уравнение, я и вовсе встал в ступоре.

— Ну и чего? — спросила учитель, поле того, как я пару минут молча простоял у доски.

— Чего-чего, — ответил я, — я ведь уже сказал, что у меня с этим плохо.

— И как нам тогда быть?

— Как?

Класс внимательно наблюдал за процессией.

— Не можешь решить уравнение за шестой класс, — вдруг сказала училка.

А вот это уже хороший пинок под зад. Логично же, что, если ученик не разбирается в математике, то для него все уравнения, что называется, равны. И плевать, за какой класс это дурацкое уравнение. Достаточно пары пропущенных недель для того чтобы перестать понимать математику до конца жизни. Другое дело, если ты захочешь освоить её снова — с этим конечно проще, чем с физикой или химией. Но для меня, если честно, в мои тридцать два все эти предметы одинаково непонятны. Да и, если честно, в мои настоящие тринадцать я тоже не особо в этом разбирался.

— Два, Антонов. Садись.

Ну вот, первый день в школе, первое занятие, а я уже попал в просак. И что теперь? Сесть обратно, смиренно приняв поражение и мириться с такими вот поражениями до конца одиннадцатого класса? Или попытаться освоить неосвоенные предметы, чтобы стать отличником, а дальше... а что дальше? Отучиться в университете и пойти работать по специальности? Чтобы потом прожить жизнь обычного клерка? Ну уж нет, спасибо. Увольте. Я на такое не подписывался. Вряд ли кто-то захочет получить второй шанс, чтобы потом потратить его на скучную и неинтересную жизнь заурядного обываетеля.

В конце концов, что бы там не говорил Марк, одно я знаю наверняка — создатели создавали этот мир не для того, чтобы я прожил в нём скучную жизнь. Неа! Не нужно быть гением, чтобы понять, что так называемую загробную жизнь будут покупать не для спокойного существования, а как раз-таки для того, чтобы навести в этой жизни как можно больше шума. Поэтому-то и меня поместили сюда с целью проверить этот мир на прочность, а не для того, чтобы я сидел тихо и не делал глупостей. Да, точно! Марк явно ошибался в своих догадках! А если и не ошибался, то чёрт с ним. Какая вообще разница, что со мной могут сделать? Я ведь уже и так мёртв.

Как следует всё обмозговав, дал решительный ответ:

— Простите, но я совершенно не вижу смысла сидеть на уроке дальше, если, как вы говорите, я не в состоянии решить пример за шестой класс.