Его связь с Капру, который сейчас беспокойно витал рядышком, я не стал трогать. Он сам должен принять решение, полностью осознавая последствия этого шага. Походу дела я обнаружил у него абсолютную память. Дар или проклятье? Ее я тоже не стал менять, ведь моя задача в лечении, а не перестройке, и так пришлось пойти на крайние меры. Зато теперь его труднее будет искалечить, возрастет его внутренний запас даже без специальных упражнений. Надеюсь, он не сразу заметит в себе это, а когда станет более адекватным.
Я не мог разобраться в своих чувствах. Радуюсь или ужасаюсь? Боюсь? Трепещу? Люблю? Хочу ли разделить с ним свою жизнь? Теперь, когда мягн раскупорил бутылку с джином, я не смогу решиться на разрыв, как и на поглощение.
У меня текли слезы не переставая. Я ощущал его своим, родным, самым близким. Я во всю ширь открыл ворота связи. Сейчас, когда он во сне, я получаю лишь отголоски, помимо страданий тела. Так я лучше понимал, что и где надо исправить, пропуская все через себя.
Он лежал, целиком погруженный в проточную воду. А склонился над ним, едва не сидя на его животе. Поглаживая руками его лицо, я постепенно восстановил глаз, порванную щеку, выдранные зубы, рассеченную бровь. Обхватив его голову, вернул волосы. Ласково проводя по лицу, разгладил болезненную гримасу, восстановил брови и ресницы, выправил нос.
Пядь за пядью мои пальцы восстанавливали его тела. А живая вода не давала захлебнуться, передавала живительную силу прямо в клетки кожи, наполняла легкие, кишечный тракт проходила насквозь, делясь силой и элементами с кровью, забирая шлаки.
Мне было больно смотреть, но я не мог не видеть.
— Глупое дитя... Ну зачем я тебе сдался?
Гордость не позволяла немедленно вернуться в особняк та-Вастина. Да, теперь мне придется путешествовать вместе с Йомиэлем. Будет сложно, у меня ведь еще не скоро получится без последствий утащить его в астрал или карман, а просто сбежать, бросив его в сложной ситуации одного, не смогу. Делить горе и радости, приучаться к связи. Он же как-то справился! И даже был вполне адекватен в форте.
Но как мне поступить с направлением "от себя к нему"? Обратный канал-то я могу постепенно приоткрывать по мере привыкания. А для люфса все должно было происходить помимо воли, осознание пришло уже после случившегося. И мне придется сперва поставить его на ноги без зависимости от меня. И уже потом, постепенно, дабы он не растворился, был морально устойчивым, и его сущность осталась цельной и здоровой, приоткрывать краник моего котла эмоций. Мы оба будем воспитывать друг друга. К чему это приведет? Что нас ждет?
А живая вода как-то незаметно для меня пробудила его способности к дисциплинам воды и творению, войдя с ними в резонанс и резко усилив. Я занимался коленками и икрами, когда его стопы стали сами очень быстро восстанавливаться, и на энергетическом уровне в том числе. А кулон и кольца растворились в нем, навсегда подарив свои способности.
Теперь я не сомневался в том, что Йомиэль сразу обнаружит все изменения, такое не скрыть. Как он отреагирует? Проводить имитации и делать с него слепок я посчитал кощунственным. Я еще не готов делиться своим личным и сокровенным, и не стану лишать тайн Йомиэля, в данном случае незнание во благо.
Тело уже давно было восстановлено, а я все не мог налюбоваться им и натрогаться. Живая вода придала коже младенческую мягкость и нежность, упругость. Из последних сил Шагнул за камень, и, привалившись к нему спиной, остервенело спустил, оседая. Вода унесла семя, а бегущие по плечам и голове струи унесли стыд, даруя выдержку, терпение и силы. Я не должен торопиться с этим, иначе испорчу все еще быстрее, в момент сильного оргазма сомневаюсь, что барьер выдержит мои чувства и энергию, которые хлынут к люфсу, выжигая личность Йомиэля.
Лежащее в воде тело ответило на мои чувства, все еще льющиеся через канал. И я поспешно перекрыл его полностью, по обоим направлениям, не ожидал от себя такого поведения. Поэкспериментировав, заблокировал у него и ощущения наличия вообще какой-либо связи со мной, сам он пока не дорос до более глубокого видения и собственного сканирования, побочным эффектом станет усиление канала с фамильяром.
Йоми давно пора было вынимать из воды. Аккуратно приподнял голову над поверхностью. Организм сам задействовал свои способности, помогая воде покинуть себя, начиная возвращать себе дыхательные функции.
Оставив его висеть в воздухе, принялся одевать в свою одежку, благо был вторые комплекты. Размеры примерно совпадали наши, вплоть до обуви, которую я оставил рядом с лежаком, на который и уложил Йоми, накрыв легкой простынкой. Его собственные вещи, изрезанные, оставил горкой рядом с покоцаным рюкзаком. Там же выложил памятную посуду, инструменты. Часть камней из коллекции безвозвратно уничтожил шаманский огонь, остальное я складировал на расстеленное полотенце. Вот и пригодился второй походный набор, уложенный мною рядом со всем остальным. В него я уже положил некоторые запасы пищи.
Сложил костерок, повесив на полешки простенькие чары с таймером, дабы они сами шмыгали в огонь. Рядом оставил две железные емкости для чая и кашесупа, уже засыпанного внутрь вместе с пакетиком чая, только добавить воды и довести до кипения.
Время уже было далеко за полночь. И после манипуляций с мировой энергией я опять чувствовал себя заляпанным, грязным. Стоя в воде, которую иногда покидал, выполняя те или иные гимнастические упражнения, дыхательные комплексы и другие составляющие эллорашэ, исключая бодрящие, я периодически поглядывал на спящего. Йоми, вскоре после того, как я отошел от него, стал метаться во сне, постанывать, но не было ни криков, ни резких травмирующих движений. Завалился в спальник на противоположной от костра стороне уже после рассвета, активировал щит Лильва, наказав Ане сторожить, хотелось отоспаться всеми клетками, от макушки до пяток, отключиться от всех проблем и напастей.
Сознание просветлело раньше, чем проснулось тело. Самостоятельно. И первое, на чем оно сфокусировалось, стала фигура Йоми, сидящего с подбородком на обнятых обеими руками коленках у самой границы щита, и редко немигающим взором поедающего торчащую из-за края спальника мою несчастную взъерошенную голову. На шее и плечах горжеткой висел Капру веселенькой расцветки, любяще елозящий. По каналу шла адская эмоциональная смесь, свидетельствующая о полном кавардаке в уме и на сердце. Не выдержал и, не просыпаясь, включил на просмотр запись утренних событий, целых семь часов.
Переворачивающийся люфс окончательно скомкал и ногой отбросил простынку, Капру тревожно дергался в воздухе, нервно реагируя на каждый звук своего старшего. Через некоторое время по телу прошла крупная дрожь, Йомиэль, просыпаясь, громко всхлипнул, но так и не открыл глаза. Резко свернувшись калачиком в страстных объятьях со своими любимыми коленками. И в этой позе, мелко вздрагивая, начал сперва с придыхом всхлипывать, а потом просто и откровенно попытался истерично зареветь. Но здесь вмешался Капру, теплой шарфом накрывший плечи и руки, рев сменился горестно-счастливым плачем.
Мне было больно на это смотреть, до несуществующих слез и еканья виртуального сердца. В эти моменты Йоми переживал кошмар полного одиночества и неизвестности, страх перед болью, разочарование и горькую обиду. При вмешательстве ближнего, ставшего спасительным лучиком в бездне отчаяния, появились нотки облегчения, тихой радости, умиротворения, на задний план ушло одиночество, а вот обида стала червем разъедать сердце моего... кого? Я сам запутался, не решаясь ни в чем признаваться и разбираться. И это только усилило чувства, я стал противен сам себе.
Постепенно убаюкивания фамильяра возымели действие, юноша перестал дрожать и распускать нюни. Ушли всхлипы и постанывания, сменившиеся выравнивающимся дыханием. Руки легли поверх Капру, лаская его все смелее и сильнее. Фамильяр едва не урчал от удовольствия, излучая волны любви и поддержки.
В очередной раз глубоко вздохнув, Йоми открыл один глаз, тут же распахнулся второй. И люфс быстро сел, обхватывая себя поверх успевшего раньше сориентироваться Капру, плотно растекшегося по плечам, шее и груди, массажно вибрируя в районе затылочной части шеи. Он опять затрепетал, судорожно оглядываясь, а потом остекленевшими глазами уставился в мою сторону. Сглотнув, он попытался встать, но раздавшееся громкое урчание пустого желудка заставило его густо покраснеть, смутиться, перевести взгляд на себя, и надолго застыть в ступоре. Не веря глазам, он стал себя ощупывать и рассматривать, везде.
Обида смешалась с благодарностью, появилась тоска. Взрыв чувств вызвали дальнейшие открытия. Сохраненные в целости ювелирные инструменты и почти полная коллекция камней вышибли слезы счастья, волной облегчения омывшей многострадальное сердце.
Не зная, за что взяться в первую очередь, Йоми метался средь вещей. Подпрыгнувшее в костер полено заставило его обернуться в мою сторону. Он ожидал увидеть проснувшегося, но застал все еще спящего. Его неудержимо повлекло ко мне, однако щит охладил пыл. Сконфуженное выражение лица сменилось неопределенным, даже непроницаемым. Скороварка эмоций грозилась взорваться. Деревянно развернувшись, он пошел обратно, и случайно запнулся о емкости у костра, рассыпав все содержимое так, что и не соберешь нормально. Его ноги подкосились, люфс сел на траву. Если бы не Капру...
Взяв себя в руки, Согранда первым делом направился к воде. Напившись и умывшись, приведя свои волосы, ставшие теперь длинной не по плечи, а по лопатки, в порядок, он неимоверным способом подлатал свои шмотки и рюкзак, даже сварганил новую обувку. Сложив все свое в починенный вещь-мешок, он быстро переоделся, а Капру грациозно перетекал по его телу, ни на секунду не разрывая контакт. Все мое он самым аккуратнейшим способом прочистил и сложил на "мой" рюкзак, в который даже не залазил. Так же поступил с лежаком и простынкой.
Когда поляна была прибрана, Йомиэль стал вглядываться в лес. Но отойти далеко от костра и валуна не решился. При помощи Глаза Виката и Воздушных рук, он начал шерстить окрестности, собирая ягоды и некоторые травы. Собрал вначале для меня, попробовав на вкус и убедившись, что ягоды нормальны. Потом стал насыщаться сам. Нашел и поджарил несколько грибов, для аромата завернув их в листья. Часть сам оприходовал, часть отложил. Живая вода, неплохо очистила холм от паразитов-энгетиков, после нескольких витков уходя у его подножья в землю. А все последующие часы он, не меняя позы, просидел у меня в ногах, рядом с кромкой щита.
Мне пришлось перестать изучать логи, за сухостью которых я слишком живо представлял все сердечные перипетии. Готовился к худшему, а передо мной оказалась сильная личность, сумевшая зацепиться, не сдаться. Пусть поведение и внутренние ощущения его странны и сумбурны, неустойчивы и взрывоопасны, но он особо не истерит, не бьется в конвульсиях, не удавился.
— Здравствуй, — поприветствовал я его, садясь и потягиваясь.
На что Йоми вздрогнул и спрятал свой великолепный подбородок, не отвечая, еще более внимательно следя за мной, видимо, пытаясь чисто по внешним признакам определить мое настроение и отношение к нему.
Я не стал больше скрывать свои возможности, телепортом плюхаясь в воду. Согранда передернул плечами, ухитряясь, не меняя позы, развернуться. Впитывая живительные силы, купался в лучах полуденного Ра. Облокотившись о валун, попытался настроиться на созерцательное и отрешенное состояние, но все попытки оказались тщетны под внимательными циановыми глазами.
Не выдержав, я смалодушничал, посчитав люфса пригодным для самостоятельного путешествия обратно, в АЗУ. Банально испугался, всплыла моя давняя и родная боязнь завязывания серьезных отношений, не простых мимолетных интрижек и флирта, а долгих, вроде как семейных, возникшая еще на первой родине.
Для собственного успокоения, в оправдание, сотворил для начала компас — простой полый диск с водой. Цветные точки указывают аномалии, вызываемые в пространстве большими платформами АЗУ. Карманный радар со стрелкой, указывающей направление вдаль, когда поблизости ничего не обнаружено. Во-вторых, уже обладая возможностью, скопировал свой защитный "костюм", немного подправив фасон, и сделав цвет циановым с разводами под радужку, разбавляющими насыщенный цвет, подчеркнутыми металлическим отблеском, так же в обеих моделях внеся коррективы в возводимые ими щиты. В модель Йоми добавил малый подпространственный карман и селектор, помещающий в него прилегающую к телу одежку, кроме таких вещей, например, как плащ или накидка. Не осознавая, на время конструирования инфэо применил замедление времени, не максимум, семерку. Сам процесс тоже проистекал больше на рефлексах и интуиции, что в совокупности свело время моего пребывания в воде до получаса.
Больше не хотел рисковать своим бренным телом, опыт расплавленных ногтей не прошел даром. Зачем зря рисковать и терпеть боль? Ее и так набралось выше крыши! Убрал щит Лильва, более не нужный с новой бронькой, которую прямо в воде и нацепил, проверяя сервисные функции.
Держа в ладонях по артефакту, приблизился к Йоми, присев на корточки напротив него. Тот сжался сильнее, сопя в коленки.
— Это компас, он показывает направление к телепортационным платформам академии, — пояснял я. — Ты меня слушаешь? Понимаешь? — он моргнул, то ли в знак согласия, то ли по своей неведомой причине. — Ну а это броня, подобная той, что сейчас на мне. В ней можно выдержать маленькую осаду.
Йоми показался мне более затравленным, и подавление стремления пожалеть его шло трудновато. Не прощаясь, и вообще больше не произнося слов, забрав один только спальник обратно в карман, не оглядываясь, пошел на север, опасаясь пока делать Шаг из-за реальной опасности натолкнуться на какую-либо ловушку, которую в процессе "складывания" пространства сложнее заметить.
Топал, погрузившись в черные мысли. Оправдывания, типа Йоми будет лучше продолжить обучение, до конца сессии он числится студентом, это его стезя, призвание, мечта, что денег у него теперь выше крыши, что он сможет дойти, и там ему помогут лучше, казались невзрачными и незначительными.
Сильные переживания пагубно сказались на внимательности. Иначе я бы на всякий случай оставил свою часть следить за Йоми. И увидел бы, как тот сильно занервничал, когда моя фигура скрылась среди деревьев и кустарника, как увлажнились его очи. Понял бы естественные позывы и страх, державший стыдливого юношу вдали от так нужных ему кустиков. Заметил бы, как устремился Глаз Виката в мою сторону, и как по мере приближения к предельной границе без лицезрения моей фигуры нарастала паника, которая, достигнув пика, пролилась в штаны, а их носитель, сломя голову, не обращая ни на что внимания, стремглав помчался за мной.
Только метров за тридцать от себя я заметил бегущую фигуру, остановившуюся метров в пятнадцати от меня, погрузившегося в бурю эмоций и чувств. Йоми был как никогда похож на оборванца, в разъехавшейся по швам одежке, с растрепанными волосами, заживающими кровавыми царапинами на лице, жалостливом, в румянце стыда, виновато-просящим.
