| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"В отличие от описания фарватера или побережья, где автор может легко опустить все, в чем он не уверен, очертания карты незаметно заставляют картографа позволить себе некоторые догадки, чтобы лучше скрыть свое незнание. Письменными словами легко выразить, что в нескольких милях от берега есть отмель, которая может представлять опасность для судоходства; картограф, напротив, фактически вынужден присваивать этой отмели фиксированное местоположение, тем самым придавая своей работе обманчивый вид точности. Если составитель навигационного руководства не уверен в конфигурации конкретного участка побережья, ему не нужно пытаться описать его; картограф, с другой стороны, имеет сильное побуждение продолжить вычерчивание береговой линии (хотя бы для сохранения его репутации) и иногда тем самым вводит в заблуждение навигатора. Только с появлением математически точных карт, составленных на основе триангуляции и базовых измерений, навигатор научился полностью доверять своим картам. Только тогда, когда карты с помощью общепринятых условных обозначений и аббревиатур начали содержать практически все необходимые навигационные детали, они могли вытеснить морские руководства в качестве одного из основных элементов навигации".
Поскольку португальские лоцманы в основном зависели от этих навигационных руководств XVI века, чтобы безопасно провести "большой корабль" от Золотого Гоа до Длинного мыса, здесь уместно исследовать их лоции для морей к югу от Японии. Некоторые из соответствующих рутейру сохранились для потомков на страницах "Itinerario" Линсхотена. Хотя он никогда не был восточнее мыса Коморин, трудолюбивый голландец использовал свое положение секретаря архиепископа Гоа в 1583-1589 годах, чтобы составить полное описание "всех морских путей, гаваней, островов, глубин, мелководий, песчаных банок, засушливых областей, рифов и скал с их положением, а также времен года, когда дуют ветры, с истинными признаками и знанием приливов и погоды, воды и течений на всех восточных побережьях и гаванях, в том виде, как их наблюдают и описывают королевские лоцманы в их непрерывных и ежедневных путешествиях", — как на одном дыхании сообщает читателю его английский переводчик в 1598 г. Насколько успешно он выполнил поставленную перед собой задачу, может понять любой, кто обратится к его "Описаниям путешествий". Взяв Линсхотена в качестве проводника и его ученого соотечественника Варнсинка в качестве комментатора, я рассмотрю некоторые португальские ротейры, которые эти два голландца соответственно сохранили и аннотировали (23).
Двенадцать глав различной длины воспроизводят "рутейруш" португальских лоцманов об их плаваниях к южным островам Японии и обратно в период с 1550 по 1581 год. Большинство этих путешествий было совершено между Гуандуном и Кюсю; но первая и самая полная глава описывает наблюдения португальского лоцмана, который плыл из Нинпо на китайской джонке в Танегасиму, а оттуда на север вдоль побережья Кюсю, вокруг Сикоку к Сакаи и Внутреннему морю. Путешествие из Нинпо в Танегасиму началось в среду, 30 июня, и закончилось в четверг, 8 июля, в какой-то неуказанный год. Варнсинк предположил 1588 год, поскольку эти даты и дни совпадают для этого года согласно григорианскому календарю, введенному в 1582 году. С другой стороны, из контекста может показаться, что плавание было совершено в то время, когда феодальная анархия и набеги "вако" еще процветали, когда Отомо из Бунго был влиятельной силой на суше, и до усмирения Кюсю железной рукой Хидэёси в 1587 году. Поэтому я предполагаю, что это путешествие относится к раннему периоду взаимоотношений португальцев с Японией и, вероятно, до 1560 года. Эта дата также позволяет объяснить присутствие португальского лоцмана в Нинпо, что маловероятно, если не невозможно, в 1588 году, что подразумевает использование юлианского календаря.
Восьмидневное плавание из Чжэцзяна к южному Кюсю красочно описано с ежедневными наблюдениями кормчего и оценками местоположения его судна. Он был не особенно в восторге от своих китайских товарищей по кораблю, порицая их испуг по поводу ожидаемого приближения тайфуна (1 июля) и неумелость своего фукиенского коллеги-лоцмана, который однажды ночью не смог удержать корабль на заданном курсе. Тем не менее, благодаря удаче или хорошему расчету — или, что более вероятно, сочетанию того и другого — он совершил идеальный выход к берегу у Танегасимы на рассвете 8 июля, в точное время и в том месте, которое он рассчитал в предыдущую полночь. "Этот остров простирается к северу и югу, он длинный и низкий, с белыми песчаными берегами, с очень зелеными долинами во внутренней части; на нем растет много сосен, но они стоят поодаль друг от друга, и по одиночке: он имеет около семи или восемь миль в длину, и посредине его восточного побережья, недалеко от суши, есть каменистый утес, который издали похож на фусту под парусом. Этот остров лежит прямо посередине 30 1/2 градусов (с.ш.); это очень красивая и чистая земля". Таким же, должно быть, предстал остров перед глазами Пинто и его предшественников при открытии Японии, чем я оправдываю эту цитату.
Остальная часть его "рутейру" представляет собой не ежедневный дневник, а описание побережья Кюсю, Сикоку и Внутреннего моря. Сакаи был главным портом захода; но в инструкциях по проходу через пролив Кии содержится должное предупреждение против пиратских наклонностей местных жителей, поскольку этот регион был охотничьими угодьями "вако". Таким образом, "все люди этой земли (на северной стороне) ни в коем случае не заслуживают доверия". Фукура в Авадзи отмечена как "хорошая гавань при всех ветрах, если бы не пираты, потому что там у них есть много фуст, на которых они рыщут вокруг и занимаются грабежами". Ава, восточная провинция Сикоку, "населена очень свирепыми и отважными людьми. Здесь всегда есть огромная эскадра фуст, подготовленных к войнам, на которых они грабят и разоряют все побережье". Сакаи описывается как имеющий неглубокий открытый рейд, что могло быть одной из причин упадка его коммерческой деятельности в последующие годы. Этот анонимный лоцман особенно тщательно описывает морские характеристики гаваней Бунго в Усуки, Хидзи и Оита, что является еще одним свидетельством того, что его "рутейру" был написан в безмятежные дни португальской торговли с Отомо до 1560 года.
Попутно можно отметить, что он ссылается на наблюдения индийских, а также португальских лоцманов в портах Кюсю, предположительно имея в виду гуджаратских мореплавателей на португальской службе. Он завершает свое умелое и добросовестное исследование замечанием о том, что "две японские мили равны португальской миле: это подтверждено португальскими кормчими, которые измерили высоту Солнца над горизонтом и положили в основу своих выводов японские мили". Это последнее наблюдение представляет значительный интерес в связи с запутанной проблемой истинной длины старой португальской морской мили, которых, по общему мнению, насчитывалось 17 1/2 в одном градусе широты (24).
Глава 32 описывает путь от Лампакау до Хирадо и, следовательно, по всей вероятности, предшествует основанию Макао в 1557 году, хотя три года спустя на Лампакау все еще жило несколько сотен португальцев. Этот кормчий не ограничивается только маршрутом плавания между Лампакау и Хирадо, но приводит дополнительные сведения о различных портах в Амакусе и Ариме. Нагасаки не упоминается, что является еще одним признаком того, что "рутейру" старше 1569 года. Этот анонимный автор превозносит Сики на острове Амакуса как одну из лучших естественных гаваней в Японии, добавляя: "но в этой гавани были убиты три или четыре португальца". Кальвинист в лице Линсхотена здесь взял верх над его "моряцким" восхищением техническими навыками португальских кормчих, о чем свидетельствует одна из его редких личных вставок: "Я думаю, что это произошло из-за их непомерной гордыни и высокомерия, ибо они хотят повсюду быть господами и хозяевами, чем вызывают презрение и ненависть у местных жителей, которые во всех местах терпеть не могут этого, а именно в Японии, будучи упрямыми и гордыми людьми". Этот "рутейру" намекает на большое количество китайских торговых джонок, которые часто посещали залив Омура и остров Хирадо. Это интересно в свете современного запрета династией Мин торговли с Японией и опустошительных набегов "вако" на китайское побережье. Навигационные указания для входа в гавань Хирадо можно процитировать в качестве примера лучших способностей португальских лоцманов.
"Если вы хотите войти в эту гавань, сделайте это, когда будет почти полная вода, тогда она поможет вам войти: затем вы должны проплыть вдоль острова таким образом, как я сказал ранее: и, миновав ручей Кочи, следуя к первому мысу земли, к которой вы направляетесь, который выступает от того же острова (от этого мыса к северу выступают две каменистые скалы), вы должны подойти к каменным утесам, чтобы лучше попасть в гавань, и вы скоро увидите перед собой со стороны Хирадо большой и высокий остров, густо поросший деревьями, и когда вы его увидите, возьмите курс прямо на западный мыс того же острова, пока упомянутый остров не покажется полностью с подветренной стороны от вас, в результате чего вы вскоре увидите внутри мыс или конец города; и когда вы начнете видеть дома, то подойдите немного ближе к нему, прямо напротив вышеупомянутого острова с южной стороны и слева, и там на острове есть небольшая низменная коса, идущая от высокого холма, и вдающаяся в море, откуда дальше простирается песчаная отмель или банка, поэтому вы должны повернуть в сторону домов или конца города, чтобы держаться подальше от ручья, и когда вы окажетесь в спокойной воде, если ветер плохой, то бросьте якорь, а оттуда идите на вёслах, либо на фустах, барках, либо на своей лодке, на запад и запад-юго-запад в гавань".
Хотя ясность этих инструкций несколько пострадала из-за того, что английская версия 1598 года была переведена не с оригинала, тем не менее, очевидно, что этот "рутейру" — работа исключительно способного, опытного и наблюдательного кормчего (25).
В главах 33 и 34 описаны дальнейшие маршруты от Макао и его окрестностей до Танегасимы, Кучиноцу, Хирадо и других портов Кюсю. В нем нет упоминания о Нагасаки, поэтому можно предположить, что "рутейру" также датируется периодом 1550-1570 гг. В этих "рутейру" иногда упоминается Формоза, иногда под прозвищем Lequeo Pequeno (Маленький Люкю), поскольку различие между островами Рюкю и Формозой не всегда было ясно для первых мореплавателей, а иногда и под ее современным названием. Португальцы, хотя и довольно часто плавали вдоль утопающего в зелени берега "Прекрасного острова", похоже, никогда не испытывали желания исследовать его красоту с близкого расстояния. Во всяком случае, их первое зафиксированное в источниках посещение Формозы было вынужденным, вызванным кораблекрушением джонки Андре Фейо на западном побережье острова в июле 1582 года.
Глава 35 содержит "объяснение опытным кормчим, что собой представляют ветра под названием Tuffon". Это сжатое, но яркое изложение представляет интерес и для лексикографов, поскольку его автор заверяет своих читателей, что "...Tuffon — это китайское слово, которое также употребляют португальцы, не изменив его, и означает бурю или ураган, с которыми вы обычно сталкиваетесь в тех путешествиях из Китая в Японию". Это недвусмысленное заявление о китайском происхождении слова, очевидно, ускользнуло от внимания ученых Юля и Барриэля, когда они подвергли критике более поздние предположения Барроу и Хирта на этот счет. Однако следует признать, что арабское слово, обозначающее внезапный и яростный шторм, "туфан", больше всего приближается к оригинальной португальской форме; и китайские моряки могли фактически позаимствовать его у арабов или португальцев, а не наоборот (26).
В главах 36 и 41 описываются маршруты плавания из Макао в Нагасаки и обратно, совершенного на "большом корабле" "Санта-Крус", под командованием капитан-майора Франсиско Паиша, в июле 1585 года — марте 1586 года. Так как эти два судовых журнала дают превосходное представление о плавании между Китаем и Японией при нормальных условиях в те дни — "Санта-Крус" попал в тайфун во время перехода в Нагасаки и прошел без происшествий обратный рейс — они полностью воспроизведены в Приложении II; они слишком длинные для того, чтобы помещать их здесь, несмотря на их большой навигационный интерес. Линсхотен, очевидно, получил оригинальные судовые журналы через одного из своих соотечественников, Дирка Герритсзона Помпа, известного под псевдонимом "Китай", который в этих двух рейсах служил главным пушкарем карраки. Их составителем был, конечно, не голландский пушкарь, а анонимный португальский кормчий, чья скрупулезная точность заслужила безоговорочную похвалу столь компетентного авторитета, как Дж. К. М. Варнсинк, который сам был практиком-гидрографом с большим опытом работы в восточных морях.
В дальнейшем подробном рассмотрении остальных "рутейруш" в "Описаниях путешествий" нет необходимости, поскольку, хотя каждый из них интересен сам по себе, все они находятся на уровне тех "рутейруш", которые уже обсуждались или воспроизводятся в Приложении II. Глава 37 содержит навигационные указания о подходах к гавани Нагасаки от острова Месима, который в настоящее время является важным ориентиром для судов, следующих в Японию. Я не могу удержаться, чтобы не процитировать инструкции лоцмана о том, как стать на якорь в гавани, поскольку они более подходят для европейского, чем азиатского порта. "...При входе в (залив) Нагасаки ничего больше не надо делать, кроме как пройти через его середину, пока вы не окажетесь на рейде, где вы должны бросить якорь, имея 4 1/2 — 5 морских саженей глубины, то есть когда напротив большой и главнейшей церкви, даже шпиля церкви, будет находиться дерево, а вы против него, тогда вы в правильном месте, и это очень хорошее место, чтобы стать на якорь; но когда вы находитесь у мыса, который начинается прямо от церкви, вы должны следить за тем, чтобы держаться левой стороны, тем самым избегая песчаного рифа, исходящего из того же мыса, и поэтому бросайте якорь там, как указано выше".
В главе 38 приводится еще один "рутейру" для юго-запада Кюсю, в основном для гаваней Кучиноцу и Фукуда, которые пользовались особым предпочтением португальцев в годы, непосредственно предшествовавшие занятию ими Нагасаки. В главах 39 и 40 описывается обратное плавание из Нагасаки в Макао, последняя из которых представляет собой судовой журнал за март 1584 года, повествующий о затруднительной встрече с рыбаками с островов Гото. В главе 42, которой завершается собственно японский раздел "Itinerario", приводится альтернативный путь от Хирадо до Макао с лучшими инструкциями для плавания вдоль китайского побережья, чем в любом из других "рутейру". Линсхотен не забыл дополнить свои "рутейру" китайско-японских морей шестью главами о ветрах, погоде и приливах, преобладающих между Малаккой и Нагасаки, в описаниях и наблюдениях современных португальских кормчих. Варнсинк отмечает, что глава 46, озаглавленная "О приливах и отливах в дни и часы луны, в гавани Макао в Китае, с высотой той же гавани, измеренной опытным кормчим", вряд ли может быть лучше в наши дни (27).
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
