Две уже сформированные "сотни" хонских "регоев-макак" и так находились в обустраиваемом "военном городке" в паре километров от Цитадели — пока там имелись сколоченное из жердей и тонких брёвен здание штаба, несколько таких же домов для офицеров, а также два ряда травяных хижин, где располагались новобранцы. Казармы же для рядового состава ещё строились, правда, ударными темпами — если бы не вчерашняя военная тревога, должны были закончить за дней десять или пару недель. Теперь же не знаю, как получится.

Из плохих новостей: Айтот Утдай, неотрывно слушающий радиопереругивание между капитанами кораблей, доложил, что палеовийцы наконец-то ухитрились углядеть макушку горы Со (точнее даже, облачный покров над старым вулканом), и теперь бодро приближаются к нашему острову с северо-запада. Расстояние они сами оценивают в три сотни километров. Не понятно, правда, до чего именно — до берега Пеу или же до обнаруженной вершины. В любом случае, не меньше суток для подготовки к встрече "гостей" ещё есть: "Далекоплывущие" идут не выше пятнадцати километров в час, а скорее ближе к десяти. Даже если предполагать, что упомянутые триста "кэ-мэ" — до горной вершины, двести с хвостиком до берега набирается. Плюс сколько-то у тюленеловов уйдёт на поиск подходящего для высадки места.

За полстражи до темноты в город вошла колонна из столицы: впереди гвардейцы, за ними "регои-макаки", а замыкали движение ополченцы. Шатвиш, наёмник-тузтец, командующий "спецназовцами", а на марше и всей этой сборной солянкой, отрапортовал: вверенный ему отряд прибыл, добрались без потерь и происшествий, готовы приступить к выполнению обязанностей.

Местных ополченцев было решено не трогать, предоставив им ждать чужаков у себя дома. Исключение сделали для мархонских и из Промышленной зоны: часть первых и вторые занимали позиции вокруг Нового Порта. Вновь прибывших же распределили в помощь "макакам" и "регоям-макакам". Ударный кулак нашей армии насчитывал в итоге двенадцать сотен.

Ночь, вторая с получения известий о тюленеловах, тянулась спокойно, хотя напряжение не отпускало ни меня, ни моих подчинённых. И до обеда никаких серьёзных вестей не поступало — только в штатном режиме шли отчёты о перемещениях частей. Айтот почему-то перестал ловить переговоры между кораблями.

У меня уже забрезжила надежда, что палеовийцы опять умудрились потерять Пеу, как прибежал один из помощников радиста, протараторивший: "Чужаки входят в большую бухту. Главный у них идёт первым, остальным приказал плыть за ним". "Большой бухтой" может быть только Мархонский залив — до Тинсокского тюленеловы бы просто не успели добраться.

А чуть позже скатился подросток с сигнальной вышки: три дымящих корабля проходят мимо Вэй-Пау. Ещё через полстражи заявился Ипаль. Он, как оказалось, не поленился забраться к сигнальщикам с биноклем (бывшим некогда собственностью капитана) с целью лично понаблюдать за акваторией залива. Ждать пришлось не очень долго.

"Движутся к Новому порту" — доложил бывший подлейтенант. Угрюмо пожимаю плечами: "Дескать, понял". В общем и целом события пока что развиваются так, как я и предполагал: палеовийцы нацелились прямиком на единственный наш причал, уходящий в море на полтора "перестрела", туда, где глубина дна позволяла швартоваться большим кораблям. Будто для них приготовлено. Запоздало промелькнула мысль: "Может, следовало самому встречать чужаков — вдруг тюленеловы всё-таки пойдут на переговоры". Но теперь уже поздно: пока по суше доберусь туда, "гости" давно уже будут на месте. И что-то подсказывает — ждать спокойно они не станут.

Ничего не оставалось делать, кроме как подняться на сигнальную вышку, дабы оттуда смотреть на происходящее. Шитферу покорно отдает по моему требованию бинокль. Видно не очень — разглядеть можно три корабля, один из которых стоит совсем близко к пирсу, но люди, даже если они и есть где-то там, уже не различимы на фоне серого камня. Какие-то точки в окулярах движутся, но я не уверен, что это не пылинки или просто пятнышки, плавающие перед глазами. "Транспортник серии восемь" — поясняет Ипаль — "Берёт на борт до тысячи пассажиров. Но это на короткие расстояния. Сюда они шли, скорее всего, откуда-то с Южной Тропы. Потому на борту не больше семи сотен".

Сколько не вглядывался в бинокль, ничего заметного моему взору на причале не происходило. От этого утомительного для глаз занятия меня отвлек подросток-сигнальщик: сперва он напрягся, внимательно вперив взгляд в ту же сторону, что и я. Потом паренёк начал что-то бормотать себе под нос, через пару минут выдав: "Тонбе Ванимуй сообщает: чужаки потребовали выдать пленных и покориться. Тонбе Ванимуй отказался, как и велел ему Сонаваралингатаки". К горлу подкатил острый комок: всё, Рубикон перейдён. И опять потянулись минуты выматывающего нервы ожидания.... Как ни странно, палочку-лодку, отошедшую от причала к самому ближнему кораблю, мои глаза углядеть сумели: вот её уже поднимают на палубу. Людей, опять же, не различить.

Затем "Далекоплывущий" по широкой дуге развернулся и сблизился со своим собратом и транспортником.

Начало стрельбы я банальным образом пропустил: только когда на берегу расцвело не меньше десятка разрывов палеовийских снарядов, до меня дошло — война началась. Спустя пару минут последовал ответный огонь береговых батарей: шесть бронзовых пушек выплюнули ядра с небольшим недолетом. Сорокапятки молчали. Во мне зашевелилось подозрение, но было уже поздно что-то исправить.

Следующий залп дульнозарядок частично лёг в цель: половина ядер подняли фонтаны воды между "Далекоплывущими", два упали на палубу ближнего из кораблей-разведчиков, а одно отскочило от носовой надстройки. Увы, даже отсюда было видно, что ущерб минимальный. Артиллеристы тюленеловов, разобравшись, откуда по ним стреляют, быстро перенесли огонь на нашу батарею. Третий залп моих орлов, по-прежнему дружный, получился впустую — палеовийцы отошли на несколько "перестрелов". Дальше же началось избиение первоклассников хулиганом-пэтэушником: из десятка выстрелов с берега ни один не достал "гостей", зато противник безнаказанно утюжил проявившие себя пушечные позиции.

Впрочем, слишком долго тюленеловам развлекаться не дали: наконец-то в дело вступил Рикай Тилтак. Несмотря на то, что под командой социалиста-пораженца в три раза меньше орудий, чем на правой батарее, подарков посылали они практически столько же. Причём, в отличие от дульнозарядок, трофейные пушки отлично доставали вражеские корабли. Правда, попасть унтеру-предателю удалось только с четвёртого выстрела — после двух недолётов и одного перелёта.

Ближний к Тилтаку "Далекоплывущий", получив пару снарядов в борт, переключился на нового противника. Затем к нему присоединился второй. Увы, четыре пушки с опытными расчётами ожидаемо оказались эффективнее всего двух, при которых, к тому же только сам командир-инструктор мог похвастаться сопоставимой с соотечественниками подготовкой. К концу массовой дуэли я банально сбился со счёта, но на восточную батарею вывалили не меньше сотни снарядов, прежде чем она перестала отвечать тюленеловам. В ответ усач с помощниками сумел ещё пяток раз засадить по корпусам кораблей, в основном стараясь бить по своей первой цели, видимо рассудив, что шансов потопить сразу двоих нет никаких, а, сосредоточившись на одном, можно, при везении, пустить того на дно. Увы, боги оказались и в этот раз на стороне тех, чьи пушки чаще и дальше стреляют.

Затем палеовийцы вновь вернулись к обстрелу позиций бронзовых пушек. Здесь им опасаться абсолютно нечего. Оставалось только гадать — батарея молчала, потому что артиллеристы поняли бесполезность занятия, или же там уже некому стрелять в ответ.

Ещё немного, и тюленеловы прекратили обстрел. Транспортник, до этого державшийся поодаль, подруливает к пирсу, и по пристани растекается тёмная масса вражеской пехоты. Тут, неожиданно, даёт о себе знать западная батарея: залп из двух или трёх орудий прямо по причалу. Расстояние не позволяет рассмотреть, насколько эффективен оказался "подарок" моих артиллеристов, но, судя по поднявшему волнению и бурному шевелению кляксы-толпы на набережной, хотя бы часть снарядов нашла цели. Увы, этот "сюрприз" стал прощальным: в ответ "Далекоплывущие" принялись практически в упор утюжить вдруг проявившую себя батарею, и больше оттуда не стреляли.

Палеовийский десант, оправившись от неожиданного артиллерийского удара, и не обращая внимания на рвущиеся всего в нескольких сотнях метров снаряды, начал деловито расползаться по Новому Порту. Впрочем, скоро основная масса высадившейся пехоты несколькими плотными колоннами потянулась прочь из поля моего зрения. Куда именно — оставалось только догадываться. Тамошняя станция оптического телеграфа ожидаемо молчала.

Глава третья

В которой всё кончается не так плохо, как того ожидал герой, но он в очередной раз не разделяет всеобщего ликования.

Потянулись минуты томительного ожидания, складывающиеся в напряжённо-мучительные часы: в Новом Порту ничего не происходило, транспортник тюленеловов стоял впритык к пирсу, "Далекоплывущие" болтались на ленивых волнах рядом с ним; известий от солдат и ополченцев, занявших свои позиции на путях возможного продвижения чужеземцев, не поступало.

Внезапно пришёл сигнал по северной линии оптического телеграфа. Сидящий в паре шагов от меня парнишка-сигнальщик несколько неуверенно, робея от присутствия самого Сонаваралинги-таки, перевёл последовательность коротких и длинных вспышек зеркала: "опасность, враги, вышка шесть". "Номер шесть" у нас на линии, связывающей Цитадель с Рудничной Зоной — это пост на перекрёстке дорог с медных выработок в Новый Порт и из Мар-Хона в Уке-Поу. Оттуда полдня пути до берега Широкой Алуме.

Спустя "полстражи" примчался запыхавшийся гонец от Шатвиша, вручивший мне несколько листов бумаги с кратким(!) отчётом о ситуации, каковой она была часа три назад. Находившиеся в Новом Порту две сотни "макак", сотня "регои-макак" и цаб местных ополченцев при обстреле с моря потеряли меньше десяти человек, во время высадки палеовийской пехоты вслед за артиллерией гвардейцы дали залп из имеющихся кремневых дульнозарядок и пару очередей из выданных трофейных автоматов — и тут же отступили без потерь за склады, отделяющие портово-причальное хозяйство от жилой части посёлка, пользуясь тем, что тюленеловы сосредоточили весь огонь на оживших пушках. Нанесли ли они какой-нибудь урон своей стрельбой, тузтец не знает.

Далее подчинённые Шатвишу бойцы и неушедшее ранее мирное население довольно организованно свалили из Нового Порта: "мирняк" в массе двинулся полями и лесами в сторону ближайших деревень Кесу, комбатанты же отступили вдоль дороги к тому самому перекрёстку с "вышкой шесть". Уцелевшие артиллеристы с обеих батарей также находятся с тузтцем. Тилтак, кстати, жив, и даже невредим. И ухитрился вытащить в тыл оба крупнокалиберных пулемёта с остатками патронов.

Прикрывала отступление полусотня под командой Гоку и ещё одного заморского специалиста — Шильгора. Спустя две трети "стражи" от начала высадки палеовийцев арьергард догнал основные силы: потеряв в двух стычках четырёх человек, мои отборные головорезы ухитрились зарезать чуть ли не десяток врагов и даже захватить пленного. Того быстро взял в оборот Рикай Тилтак, как единственный знающий язык противника.

Унтер-ренегат резюмировал по итогам допроса: "Колониалы с Южной Тропы. Острова Сагой и Чинуль. Пороха из них нюхали даже не все офицеры. Два неполных батальона — всего меньше семисот стволов. Если с умом действовать, то можно отбиться". Увы, тех, у кого есть нужный в предстоящем деле "ум", в моём распоряжении и десятка не набирается.

Также "язык" сообщил, что из разговоров между офицерами получается, что наступать будут на "большую деревню, почти город, в устье реки, а оттуда на столицу этих дикарей". Исходя из этой информации, Шатвиш приказал отходить и готовить позиции вдоль дороги на Мар-Хон.

Ночь прошла спокойно: палеовийские "Далекоплывущие" медленно крейсировали вдоль берега в нескольких "перестрелах" от пирса Нового Порта, лениво обводя окрестности прожекторами; транспортник как приткнулся к причалу, так и оставался на одном месте. Шедшие в сторону столицы Вэйхона тюленеловы, согласно доставленной уже по темноте короткой депеше Шатвиша, расположились в покинутом жителями селении рядом с вышкой номер шесть. В конце же тузтец доложил о намерении под утро "пощупать" захватчиков силами бойцов регулярных частей, используя в качестве проводников ополченцев из местных.

Почти сразу после ознакомления с депешей меня и вырубило. Как ни странно, проспал я практически до самого рассвета, проснувшись уже с первыми лучами светила. Голова, несмотря на минимум семь часов сна, чугунная. Первая мысль была: "Приснилось же всякая муть". Но взгляд на поверхность Мархонского залива с медленно ползущими палеовийскими кораблями сразу же заставил вспомнить несущиеся галопом события последних дней.

От Шатвиша никаких вестей: чем там закончилась ночная попытка атаковать тюленеловов, и была ли она вообще, оставалось только догадываться. Хотелось бы, чтобы чужеземцы сейчас в панике валили к своим кораблям. Но на такой подарок, увы, рассчитывать не следовало.

Во время завтрака заявляется Ипаль и обращает мое внимание на занимаемую им по совместительству с работой в мастерских должность заместителя командира Сто второго ополченческого цаба. И тут же нагло требует отправить его в распоряжения вышеозначенного подразделения. Батальон, сформированный из работников мархонских казённых и частных мануфактур, в том числе и медеплавилен с Арсеналом, по планам обороны должен занять позиции, прикрывающие город с севера, совместно с третьей ротой-сотней Двадцать второго цаба "регои-макаки". Если честно, на текущий момент, эти ополченцы, среди которых немалое количество тех, кто пропустил через свои руки практически всё стоящее на вооружении нашей армии огнестрельное оружие, а работа приручила их к порядку и дисциплине, пожалуй, ничем не хуже отслуживших несколько месяцев солдат-призывников.

Командует мастеровыми, как и положено, один из "пану макаки", Кинуй, переведённый туда из десятников нашего братства по состоянию здоровья. Шитферу же, относящийся по месту службы у Сонаваралинги-таки именно к мастеровым, занимает при экс-десятнике должность заместителя. В очень отдалённых планах моих на каждое формирование ополченцев должен встать выпускник военного отделения Обители Сынов Достойных Отцов, а унтерами при офицере будут отслужившие срочную гвардейцы или армейцы. Но, увы, сейчас приходится импровизировать, назначая командирами отрядов территориальной обороны уходящих на покой "макак", которые вынуждены крутиться в одиночку. Киную на самом деле повезло — и контингент достался весьма понимающий, и зам имеется, причём кадровый военный. Я бы вообще бывшего подлейтенанта поставил комбатом, но у того и так обязанностей выше крыши самого высокого сарая в хозяйстве Чирак-Шудая. Так что молодой палеовиец ограничивался тем, что раз в неделю гонял ополченцев, кто был свободен, разумеется — либо поротно, либо весь цаб.