Ровная, как доска степь в двух десятках дней бега идеальна для взлета даже без подготовки. Потому все уверены, и взлететь и сесть корабль после небольшой подготовки сможет. И не один раз.

Зачем я там нужна? Полагаю, для истории. Административный маршал Талассы и секретарь коммандера Сухого послужит прекрасным и безупречным свидетелем происходящего. Заслуживающим доверия.

Так что — в путь!

И мы побежали.

Мне действительно это нравится. Есть цель, есть движение, есть жизнь.

В лабиринте скал по пути к взлетной полосе мы с хищником славно поохотились друг на друга. Чаще, конечно я бежала и пряталась, ныкаясь по узким щелям, или подкрадывалась к Ранхару с подветренной стороны, стараясь напасть неожиданно. Я — хитрая добыча. Но именно пока что добыча. Впрочем, один раз мне удалось, спрыгнув со скалы, неожиданно приземлиться на плечи хищнику, заставив потерять равновесие и опуститься на колено.

Бежать и прятаться пришлось быстро, но довольное рычание Ранхара и удивленные лица рейнджеров, идущих с нами, того стоили. Крис с Джипом, конечно привыкли, но вот новая тройка, раньше с нами не ходившая в рейд, пребывала в недоумении, чем мы вообще тут занимаемся.

Правда, ровно до момента встречи со стаей патрулирующих узкую полусухую речку технодронов.

Это было быстро.

Крис вылетел из-за невысокой гряды с воплем:

— Джей-Джей, входящий!

И полетел на землю, пропуская над собой разряд, серебристой молнией стеганувший воздух.

Я метнулась в сторону, разминувшись с еще одним и встретила появившиеся следом за Крисом перекошенные ломаные черные кресты парой выстрелов из крупнокалиберного гвоздемета. Те дрогнули, прошитые еще и очередью откуда-то справа. Глухие чпоканья выдали пневматику Джипа.

Но дроны все равно двинулись вперед, запинаясь от попаданий и швыряясь молниями.

Стальное лассо взвилось в воздух, захлестнув оглушенного Криса и Мария выдернула его из-под удара.

Наша тройка сопровождения, пятясь, яростно отстреливалась, виляя между валунами и как-то подзабыв, что там, позади, обрыв.

Я отступала, изредка постреливая из гвоздемета. Выбрав мгновение затишья, перебросила его Марии, на миг мелькнувшей между скал, и показала дронам спину. Набрав скорость, я понеслась по неровной тропе, перескакивая с валуна на валун, отталкиваясь от скалистых, изъеденных эрозией отрогов. Так и взбежала наверх по почти отвесной поверхности, не замедляясь, пронеслась по острым пикам, изредка стопой ловя равновесие на ровных участках.

Ребята как раз отступили к самому обрыву, и дрону поднялись выше, стараясь выйти из-под усилившегося обстрела. Я притормозила, замерла, наблюдая за их перемещением, поймала краем глаза движение на другой стороне каньона.

Один дрон, заметив меня, начал разворот.

Три, два, один, прыжок.

И у моей жертвы сбивается прицел. Трескучий выстрел уходит в пустоту, подпалив о камни где-то вдали. Тонкий нож входит в одно из сочленений, где под хитиновым композитом прячется один из технологических узлов.

Этот, оказывается, отвечает за полеты. Короткий вой, искра и скрежет знаменует его выключение. И мы падаем по широкой дуге вниз, в обмельчавшую реку на дне неглубокого каньона.

В бок дрона, который я оседлала, врезается еще один, дымящийся и траектория падения меняется. Удар об узкий уступ принимает на себя ломаное тело, но все же инерция выбивает из меня дух.

Охнув, я скатываюсь на камни и инстинктивно вцепляюсь во все доступные щели. Вжимаюсь в неровную поверхность, наблюдая, как сцепившиеся обломки сползают вниз, судорожно подергиваясь и оставляя на крутом склоне ошметки брони.

Глухое уханье выстрелов, хлесткий стрекот молний и трескучие взрывы затихли спустя несколько долгих мгновений, пока я считала удары сердца. Внизу, во вскипающей от огня воде, быстро плавились остатки гостей незваных. Клубы пара, рывком, со свистом поднявшись вверх четкими столбами, едва не обожгли кожу рук и лица.

Но еще пару мгновений тишины спустя, рядом, позвякивая кольцами, повисла веревка с карабинами и широкой петлей.

Осторожно одной рукой перехватив ее, продела через голову в подмышку, оттолкнулась от скалы и повисла, зафиксировав положение ногой. И с комфортом поехала вверх.

Стычка, как выяснилось, прошла без потерь. Не считать же за таковые порезы, ушибы и ожоги? У всех по чуть-чуть и по немного. Так что спустя час, наполненный уважительными взглядами тройки рейдеров, перевязанные, обмазанные и обклеенные защитной пленкой, мы двинулись дальше.

И уже через пару дней прочесывали территорию импровизированного космодрома в ожидании старта нашего корабля.

Плато, поросшее сухой, противно шелестящей травой, было пусто и безжизненно. Самым крупным зверьком, встреченным мною, была странная мелкая не-мышь, длинноносая, с выпученными глазами-бусинками и острющими зубами, прокусившими плотную ткань тактической перчатки.

Вкус поспевших зернышек травы чем-то напоминал хлебцы из сублимата, который кладут в дорожный паек. Что ж, когда сублиматы у нас кончатся, возможно, появится простая и эффективная замена. Горсть вышелушенных из рыжеватых метелок зерен я собрала в мешок, да и засунула на дно рюкзака. Отдам нашим научникам. Они, правда, сейчас занимаются сбраживанием очередного тайного урожая фруктов, но пару энтузиастов для анализа я найду.

А потом я стояла на краю поля и наблюдала, как неспешно, со скрипом и скрежетом раздвигаются большие ворота, открывая глубокий колодец, где скрывалась подъемная платформа. Толщина ворот была такова, приподнявшись совсем чуть-чуть, они с тяжким уханьем опустились вниз, обнажая осыпающийся землей край. Были видны слои гравия и камня на металлической подложке, затянутые прочной сеткой.

Протяжный скрип ознаменовал выдвижение подъемника.

Сначала над провалом медленно показалась длинная горбатая сине-белая спина, потом пятнистые заплатанные борта и размахнувшиеся метров на 20 крылья. Почти тридцать метров от кончика тупого остекленного носа до старинных опаленных дюз.

Скрежетнуло, огромный аппарат дернулся, замер, еще раз дернулся, и над плато разнесся вой и рокот. Черные, мягкие на вид колеса крутнулись и "Радон", как было большими черными буквами на борту, осторожно, вкрадчиво под хруст и скрежет перекатился на плато.

Створки медленно поднялись на свои места. А потом вокруг древнего самолета закрутилась толпа людей. Возникшие буквально из ниоткуда рейнджеры принялись затаскивать внутрь через опустившийся задний борт ящики. Кто-то рывками поднимал вертикальный киль, зацепив его лебедкой. Деловитый круговорот завершился очень быстро и вот уже внутрь ныряет команда, уходящая в полет. Они одеты в темные комбинезоны, издали я не могу различить лиц.

И вот — все люди исчезают из моей видимости и тихий едва заметный зуд двигателей возрастает до оглушительного воя. Зажав ладонями уши и открыв рот, я наблюдала, как тяжелая машина разгоняется, выжигая воздух позади себя. Алые языки пламени вырывались из дюз.

Рычание двигателей изменило тональность и стало совсем невыносимым, но я увидела, как "Радон" в конце плато тяжело оторвался от поверхности, медленно начиная взбираться в небо неродного мира.

Однажды я тоже поднимусь туда. В конце концов, планета не бесконечна, а вот вселенная, вселенная, даже при наличии в ней гостей незваных, конца и края не имеет.

Быстро уменьшающая точка корабля заложила вираж, устремляясь выше. Вой, эхом гуляющий по плато, начал затихать, превратившись в назойливое жужжание на краю сознания.

Я бы хотела быть первой, да. Я маршал.

Но я умный, умный маршал. Поэтому в космос сначала отправилась разведка. Рисковые ребята с заданием высадиться на поверхность гостя.

Как жаль, что я не смогу наблюдать высадку в прямом эфире.

Мы здесь останемся до момента возвращения космического рейдера.

И мы ждали. Люди, как броуновские частицы, то собирались, то рассеивались по территории. Где-то на склоне невысокого холма ночью был натянут тент, под которым примитивный нагревательный элемент под котелком создавал достаточную температуру, чтобы в кипящей воде заварился ароматный чай. Бодрящая, яркая смесь трав, собранных на плантациях, раскинувшихся к условному югу от базы, на бесконечных сытных лугах.

Немного мяты, капля зверобоя, свежая зелень, нотки укропа. Запах приманил сначала хищника, который, втянув долгим вдохом поднимающийся вверх тонкой струйкой дымок, выхлебал в один глоток кружку и исчез в ночи.

Потом, по одному, по трое появились все рейнджеры. Пришлось трижды заваривать смесь. Никакого кофе. И как не были разочарованы некоторые, никто от чая не отказался.

Дни были статичны, а потому скучны. Даже нервное напряжение не скрашивало долгого ожидания окончания контрольного срока.

Даже охота, устроенная на двоих с хищником не помогла развеяться, хотя нам и сопутствовал успех.

На третью ночь всех неожиданно разбудила неурочная заря. Алый цветок распустился почти у самого горизонта, лиловые зарницы залили полнеба. Сумрак истлел, разогнанный ненадолго странным сиянием и десятками молний, расчертившими небо.

Какофония цвета продолжалась несколько минут, но утихла и на планету снова легла темнота, только еще полчаса на небе мерцали отголоски случившейся катастрофы.

А на рассвете мы встречали наш "Радон". Призрачный силуэт сформировался совсем не в той полусфере, где его ожидали. И пока стремительно приближался под захлебывающийся рев движков, и увеличивался, позволяя разглядеть оплавленный нос, частично сорванные с бортов панели, более чем наполовину спиленный чем-то киль, я не дышала.

Я выдохнула, когда, сбросив скорость и убавив звук двигателей до почти неслышного гудения, "Радон" замер почти на том же месте, откуда стартовал несколько дней назад.

Я втянула воздух, когда грузовая аппарель практически отвалилась и на землю высыпали наши космические рейнджеры.

И задышала ровнее, пересчитав их и появившихся следом пилотов.

Вернулись все.

Теперь — работаем.

Встряхнувшись, я отметила облепивших корабль техников, возникших словно из воздуха. Вокруг вернувшихся из космоса ребят закрутился водоворот из медиков. По крайней мере, их комбинезоны были с белыми, пусть и пропыленными от лежания в засаде вставками.

Я подошла ближе, вливаясь в суету.

От огромной вблизи туши корабля тянуло теплом. Перегретые панели выглядели оплавленными, часть из них покрывал узор из трещин, под которыми виднелся еще один слой светлого покрытия. Я неторопливо обошла тушу, осматривая повреждения, задержалась под гигантским крылом, рассматривая вмятину на переднем ребре, в которой застряли какие-то обломки, типа каменной шрапнели. Полупрозрачный триплекс кабины, был на удивление цел. Только темная пленка выглядела местами, как будто ее сдирали когтями какие-то звери. Шасси тоже выглядело целым. Я не эксперт-техник, но, кажется, второй полет после небольшого косметического ремонта корабль выдержать сможет.

Воздух вокруг был сухой и горячий, внутри "Радона" что-то пощелкивало и трескалось, остывая.

Я подошла к космическим, без шуток, рейнджерам. Выглядели ребята слегка ошеломленными, но один из них, Рэнд, увидев меня, привстал, оттолкнул крутящегося вокруг медика и помахал извлеченной откуда-то из комбинезона флэшкой.

— Первая копия, — перекинув ее мне, Рэнд — горец, снова улегся на землю, уставившись в небо, — мы пока назад спускались, размножили.

— Развлечение для всей планеты вы обеспечили отличное, — я повертела между пальцев синий цилиндрик, — мы волновались.

— Зря. Мы лучшие.

— Не спорю. Я передам кому следует.

Ну что же, пора поработать по основной специальности, маршальской.

888

— Раз, раз, прием!

Короткое постукивание.

— Слышишь меня, пилот Коэн?

— Слышу тебя, Рон.

— Видео?

— Три, два, один, подключаю.

Зажегся свет.

В мерцающее, дрожащее поле камеры попала серая ребристая стена.

— Есть видео, Рон.

— Вижу хорошо.

Камера разворачивается, в кадр попадают один за другим фигуры в компактных серых скафандрах, не особенно стесняющих движение. Шлемы еще не загерметизированы, но все уже при оружии, с короткими тупорылыми автоматами, кошками и на удивление эффективными тонкими короткими клинками.

— Параллельные потоки, пилот Коэн?

— Веду все линии, Рон, под запись.

Щелчок, канал связи меняется.

— Десять минут до высадки. Готовность два.

Изображение подрагивает. Но видно, как люди один за другим надевают полукруглые шлемы. Слышно тихое шипение.

Камеру снова потряхивает, заметно сильнее. Внутри корабля едва слышное гудение усиливается, резонируя между ребер жесткости.

— Готовность один. Минута до высадки.

— Слышу вас, пилот Коэн, — щелчок, — готовность один.

Камера движется, видно, как перед экраном люди в скафандрах выстраиваются в ряд и плавно перемещаются вдоль стены с помощью троса, заныривают в небольшой люк. Камера перемещается следом, разворачивается.

Руки, попавшие в кадр, герметизируют люк. Потом следующий.

— Высадка, Рон.

— Слышу вас, пилот Коэн, — снова щелчок, — высадка.

Фигуры замирают. И перед ними медленно раскрываются створки, выпуская воздух. Декомпрессия буквально выталкивает людей и ящики, прицепленные на трос, наружу.

Снаружи темнота.

Из звуков — тяжелое дыхание.

— Начинаю обратный отсчет, Рон.

— Слышу вас, Коэн, — канал переключается, — работаем по плану.

В кадре видно, как пятеро, подхватывая ящики, опускаются на ребристую, покрытую серыми прожилками поверхность. Несколько движений, и они закреплены.

Камера сдвигается. На экране — космос, потом, на вздрагивающей при движении картинке можно разглядеть толстые золотистые веревки, спутанными комками перекрывающие вид на планету. Камера движется.

— Выдвигаюсь на позицию, — сообщает голос.

— Вижу вас, Рон. Пролом фиксирую справа.

Камера вместе с оператором разворачивается. Перемещается к серой колонне, торчащей из черного, похожего на чешуйчатое, покрытия. Вокруг торчали изогнутые лепестки обшивки, распустившиеся, словно цветок из-за произошедшего внутри взрыва.

Тонкая серая пленка с прожилками была похожа на паутину. Она окутывала громаду кораблей едва заметной пеленой.

Камера двинулась дальше, приблизилась к пролому.

Двое рейнджеров попали в кадр, страхуя пролом из оружия, еще один ловко шуровал между лепестков лезвием. Ели приглядеться, можно было заметить тонкие тросы, тянущиеся от фигур в сторону невидимого "Радона". Двое нырнули внутрь, следом приблизилась, занырнув внутрь, камера.

Внутри было темно, среди обломков, плавающих в узком длинном канале, куда врубилась серебристая игла, камера перемещалась осторожно. Маячившая впереди фигура расчищала путь от обломков дронов.

Ничто не двигалось.

Наконец включился свет, обрисовывая похожую на соты структуру, местами сохранившую глянцевую черноту. Редкие золотые прожилки перетекали с тусклую сизость.