Волчица и пергамент. Том 5

Она попросту сказала, что написанное на бумаге не всегда содержит всю правду.

— Должен Отражать наши отношения, ты говоришь? Мне это неважно, — Миюри, заложив руки за спину, повернулась и упала спиной ему на руки. — У нас будет герб, будет только для тебя и меня. Мне этого достаточно.

Она посмотрела на него через плечо, затем развернулась и прильнула к нему. Её волчий хвост заметался взад-вперёд. Когда он думал о ней как о взрослой, она больше походила на ребёнка, а когда думал о ней как о ребёнке, она оказывалась куда взрослее его самого.

Коул обнял её, а она держала руки за спиной, словно преступник со связанными руками.

— Но если мы становимся хозяином и учеником, то хозяином буду я, верно? — спросила Миюри, глядя на него из объятий.

К его стыду он был не в состоянии тут же возразить ей.

— Я очень рад, что ты это сказала, — с облегчением сказал он и крепче обнял девушку, льнувшую к нему подобно необученному щенку.

Его руки прижались к её рёбрам, заставив её съёжиться от щекотки.

— Но я собираюсь продолжить поиск подходящего названия для того, что есть у нас.

— Твоя жена.

— Нет, — сразу ответил Коул, но Миюри, похоже, не огорчилась, а, напротив, радостно улыбнулась.

— Ладно, ты очень многому учишься, так что, может быть, ты найдёшь что-нибудь подходящее. И когда это произойдёт, — она высвободилась из его рук и посмотрела ему прямо глаза, — может, и я найду тебе что-нибудь более подходящее, чем "брат".

Миюри выглядела счастливой и в то же время немного грустной. Как она сама призналась раньше, лучшего названия для него ей пока найти не удалось.

— С нетерпением жду этого.

— Тогда ладно, — заговорила она, показывая ему свои ему клыки. — Мне нужно провести кое-какое небольшое исследование.

— Конечно, не торопись. Времени у нас ещё много, — ответил он, и вдруг кое-что ей сказанное привлекло его внимание.

И когда она вернулась к столу и снова открыла книгу, Коул увидел, что там были не гербы с волками.

— Исследовать? Разве ты не гербы разглядываешь?

Он заглянул через её плечо и присмотрелся к странице книги, похоже, там крупным величественным почерком рассказывалось об основании королевства, написанное сопровождалось изображениями Золотого Барана и вооружённых людей.

— Я могла бы вечно разглядывать изображения, но, кажется, некоторые из наиболее известных унаследованных гербов имеют отношение к истории основания, — ответила Миюри, словно сразу поняла его недоумение по поводу книги, которую она читала. — Даже изображения одного и того же животного могут смотреть в разные стороны или нести что-то в пасти или на спине. Иногда у них по две головы, и я даже видела герб с волчицей и младенцами-близнецами. Ясно, что всё это имеет значение.

Каждый герб всегда заключает в себе великую историю. Гербы служили ориентирами для людей последующих поколений, если они не осознавали, кем им было предназначено стать.

— То есть ты искала смысл гербов, потому что хотела включить подобную историю в свой герб?

— Ага. И ещё я хочу услышать историю от первоисточника.

— Это... — "невозможно", хотел он сказать, но остановился.

По крайней мере, если речь идёт о Золотом Баране, это не было невозможным.

Миюри почувствовала, что Коул это понял.

— Тебе сейчас нечего делать, правда?

— Ну, я бы не сказал "нечего"...

Он надеялся завершить перевод, над которым работал, однако по основным частям ему удалось достаточно хорошо продвинуться. И потом он провёл, не выходя на улицу, целую неделю в комнате, Миюри очень хотелось, чтобы Бог вернул ей Коула.

Тщательно обдумывая слова, Миюри тихо произнесла:

— Я хочу услышать эту историю от того, кто действительно знает о ней, а уже потом буду выбирать свой герб.

Следовать по стопам предшественников — мысль хорошая. Но в голову Миюри пришла и иная мысль, в которой ему послышалась некоторая угроза:

— И ещё я думаю, что этот баран виновен в том, что в этой стране нет гербов с волками.

Яркая мощь юности исходила от её бесстрашной улыбки, но Коул всё же вздохнул.

— Госпожа Иления оказалась сильной овцой, но знаешь, господин Хаскинс потряс даже саму госпожу Хоро.

— Что?! Маму?!

Мудрая волчица Хоро была для Миюри самым могущественным существом в мире. Узнать, что перед кем-то Хоро могла спасовать, было ошеломляющим открытием для неё.

— Но... хмм. Полагаю, мне недостаточно того, что мы услышали об истории королевства до его основания в ларьке амулетов, меня это заинтересовало.

— Правда? Бьюсь об заклад, этот баран знает кое-что о рыцарских орденах, которых уже нет!

Коул подумал, не было ли это её истинной целью, но вместе с тем с тех пор, как покинули Ньоххиру, их поджидала одна опасность за другой. Не будет ничего страшного в том, чтобы с удовольствием использовать мирный промежуток, к тому же это, безусловно, помогло бы Миюри расширить кругозор.

— Ладно, посмотрим, что мы сможем узнать.

— Точно! — ответила Миюри, и, будто отзываясь эхом, из-за двери донёсся звон колокола.

— Тогда перед этим поужинаем. Наследница Хайленд сказала, что закажет нам место в "Золотом папоротнике".

— Ух, а как я проголодалась, глядя на всех этих баранов на гербах!

Они вернули книги на полки, сообщили офицеру, что уходят, и вышли из здания городского совета.

Весна только начиналась, и под лучами солнца люди на площади почти светились.

Хаскинс, Золотой Баран, жил в месте, именуемым аббатством Брондел, оно являлось одним из величайших аббатств королевства. Изучив карту, они удостоверились, что это место располагалось не то чтобы далеко, но и не так близко, где-то в четырёх-пяти днях пути верхом.

Хайленд полюбопытствовала о причине их решения туда ехать, и Коул объяснил, что со старым пастухом, жившим в большом аббатстве Брондел и обладавшим большой мудростью, он познакомился, когда в прошлый раз посетил Уинфилд. Горожане редко общались с пастухами и считали их существами загадочными, нередко даже ходили слухи, что пастухи с возрастом приобщались к колдовству. Возможно, Хайленд думала примерно так же и предположила, что этот Хаскинс был необычайно учёным человеком.

А учитывая, что история аббатства Брондел была древнее, чем у самого королевства, и что аббатство владело огромными богатствами и славилось своим высокомерием, Коул и Миюри получили от Хайленд письмо, чтобы их попросту не завернули обратно от ворот. Впрочем, если бы им ворота аббатства открыли, а Хаскинс отказал бы во встрече, поездка тоже не имела бы смысла, поэтому Миюри попросила одну из птиц-друзей Шарон доставить ему наперёд письмо.

Когда они прикинули предстоящий путь, Хайленд предложила им в сопровождение охранника, Миюри воспротивилась по той причине, что это нарушило бы их уединение. Сошлись на том, что охранник будет следовать впереди, чтобы предотвратить любые непредвиденные неприятности. Коулу стало легче от этого, так ему будет проще уследить за Миюри в дороге, склонной менять маршрут так, словно она гонялась за бабочкой.

На подготовку лошадей, получение сведений о состоянии дороги и ответ Хаскинса потребовалось три дня. Всё это время Миюри провела в книгохранилище в изучении гербов. Когда она ночью залезала в постель Коула, от неё пахло старой кожей книжных переплётов и кисловатым запахом чернил, и Коул подумал, что, должно быть, именно такой запах исходил и от него.

В день отъезда Хайленд, которой требовалось остаться в городе, проводила Коула и Миюри, покидавших Раусборн.

Некоторые торговцы, часто бывавшие в поместье, где остановилась Хайленд, сформировали караван для поездки в один из городов, оставалось лишь присоединиться к ним. Караван двигался неспешно, в полдень торговцы приготовили на костре обед, а к ночи благополучно добрались до места ночлега. Там их встретил охранник Хайленд, похоже, события развивались в благоприятном направлении.

— Раньше мы передвигались только на лодке, к этому я вообще-то и готовилась, но дорога у нас лёгкая, — оценила удобство их путешествия Миюри.

На следующий день один из торговцев сообщил, что каравану некоторое время и дальше по пути с Коулом и Миюри, поэтому они снова поехали вместе. Ехать в повозке было не слишком замечательно, но к большой радости Миюри их устроили на куче шерсти, лёжа на ней, девушка без труда представила себе те путешествия, о которых так много ей рассказали родители. И когда без происшествий прошёл ещё один день, первая половина пути пролетела, казалось, незаметно.

С этого момента, собственно, и начиналось путешествие Коула и Миюри. Их охранник отправился вперёд проверить дорогу, а учитывая к тому же, что Миюри была девушкой-волчицей, можно было не беспокоиться о чём-то вроде шайки разбойников. Коул сомневался, что что-то может случиться. Однако, добравшись на закате до города, он заметил снег, ещё сохранившийся в тени зданий.

— С завтрашнего дня дорога может стать немного тяжелее.

Миюри, похоже, думала, что новый день путешествия будет таким же, как и предыдущий, и, проснувшись рано в приподнятом настроении, она отчаянно стала торопить с отправлением. Ей не потребовалось слишком много времени верховой езды, чтобы её пыл пригас.

— Мой зад болит...

Чтобы вынести длительную езду верхом, нужно было, так сказать, приноровиться к седлу. Привычная к этому Хайленд достаточно предусмотрительно уложила среди вещей шерстяные подстилки, но Миюри всё равно было слишком больно. В принципе у девушки была возможность идти пешком, но весна только начиналась, ещё не весь снег растаял, и дорога была грязной. Миюри любила хорошо выглядеть и не хотела пачкать свою одежду, пусть и взятую у Хайленд. В итоге она продолжала со стонами ехать на лошади, а после обеда она уже садилась на лошадь, чуть не рыдая.

Если их охранник, дожидавшийся их на ночлег в очередном месте, не сжалился над ней и не купил повозку, возможно, пришлось бы задержаться здесь на несколько дней. Таков был опыт путешествий по суши для Миюри — горький и сладкий, раньше всё это она знала лишь по рассказам.

Тем не менее, само путешествие проходило хорошо несмотря на грязь пополам с таявшим снегом, что несколько замедляло их движение. По пути встречались постоялые дворы, спать под открытым небом не приходилось.

Около полудня четвёртого дня Коул прикидывал, как скоро закончится их поездка, проходившая к счастью пока без происшествий.

— Что это? — вырвалось у него, когда повозка вдруг остановилась.

Они остановились посреди пустого, покрытого прошлогодней травой поля, обрамлённого пологими холмами. Заподозрив, что у повозки колесо увязло в грязи, Коул приготовил купленную перед отъездом одежду, в которой он мог не бояться испачкаться.

— Как бы это не оказалось засадой, — сказал с козел повозки охранник.

Его слова прозвучали ужасающе зловеще.

— Мы немного отъедем назад, потом я сам пойду проверить.

Миюри, лежавшая в повозке из-за больной поясницы и рисовавшая на деревянной доске всевозможные гербы, села и обменялась взглядом с Коулом.

— Засада? Какие-то разбойники с гор?

— Может быть, но, скорее, грабители, промышляющие на дорогах, — ответил Коул. — Однако...

Он осмотрел с повозки дорогу, но никого не заметил. Трудно было представить, что кто-то мог укрыться в окружавших их пологих холмах. Миюри не могла положиться на своё зрение, деталей она могла не рассмотреть, но она принюхалась и что-то учуяла в сыром воздухе начинавшейся весны.

— Пахнет... удручённостью.

Коул, разочарованный столь неопределённым ответом, посмотрел на свою спутницу, но та лишь поджала губы.

— Я бы сразу учуяла запах ярости, но там действительно так пахнет.

Ему показалось, что нечто подобное он уже как-то слышал от Хоро.

— А как же засада? — спросил он, понизив голос и наблюдая, как охранник слез с козел и стал разворачивать повозку.

Миюри пожала плечами.

— Думаю, там всего один человек, но я бы не заметила, что впереди кто-то есть, если бы этот не сказал. Он действительно хорош.

Их страж выглядел достаточно молодо, но Хайленд действительно предоставила им умелого человека. Он отвёл повозку в более безопасное место, захватил свой лук, вошёл в тень холма и на какое-то время исчез в мягко колышущейся траве.

Вскоре он вернулся, неся на плече паренька.

Юноша на плече охранника показался Коулу похожим на платок, случайно обронённый на грязной улице и подобранный на следующий день.

— Он ранен? В сознании? — спросил он, спрыгивая с повозки и устремляясь к охраннику.

Тот положил свою ношу на участок, хорошо устланный травой.

— Он в порядке. Просто упал от истощения. Так ведь? — спросил он.

Глаза юноши на перепачканном лице открылись, и он кивнул. Из-за грязи его внешность было непросто рассмотреть, но, вглядевшись, Коул увидел, что коротко остриженные волосы паренька были светлыми, как у Хайленд, а глаза великолепного бледно-голубого цвета. Его ухоженность с головой выдавала благородное происхождение. И грязью этот отпрыск благородной крови был покрыт, потому что свалился без сил в грязь на дороге.

— Я был настороже, потому что есть шайки, которые устраивают подобные ловушки, чтобы поймать в них добросердечных путешественников, но...

Коул в какой-то мере понял, почему их охранник был растерян — из-за одежды найдёныша.

Всего один слой верхней одежды и сапоги из мягкой кожи, совершенно непригодные для такой грязи. Его заплечный мешок, и сам себе небольшой, был плоским, похоже, все съестные припасы были уже съедены.

На боку его был странный грубо выкованный меч. Юноша лежал, вытянувшись, и Коул заметил кольчугу под разорванной на спине одеждой. Кольчуга не только тяжела сама по себе, она ещё и не способна согреть на холоде дорог в самом начале весны, что делало её почти бесполезной для обычного путешествия.

Такое одеяние вызывало больше вопросов, чем давал ответов.

— Однако я бы притворился, что не заметил его, будь он просто уличным мальчишкой.

Хайленд послала того охранника обеспечить безопасность путешествия, и столь суровые решения являлись частью его работы, но вместо этого он принёс им этого паренька. А значит, что за этим стояла какая-то причина.

— Великое аббатство Брондел находится прямо по этой дороге, верно? Может быть, он оттуда?

Будь он из охраны аббатства, Коул понял бы меч и кольчугу. Но не его одежду, свидетельствовавшую, что юноша явно не привык к путешествиям или был насколько глуп, что, в конце концов, свалился от истощения.

— Нет. Я тоже был удивлён, но, судя по всему, он ученик и собирается стать рыцарем.

— Что? — отозвалась Миюри, прежде издали с повозки наблюдавшая за происходившим.

Теперь же она поспешно рванулась к борту повозки, замешкалась при виде грязной дороги, быстро сменила башмаки на дешёвые, купленные в предыдущем городе, и осторожно вышла.

Когда юноша осознал присутствие девушки, он, стиснув зубы, сел, вызвав лёгкую улыбку на лице охранника. Миюри передала найдёнышу захваченные ею еду и воду.