10. Светлый маг в стране теней

Среди наших были только раненые. Северяне сидели на траве на том же месте и ровно с тем же видом. Мы позаботились, чтобы никто из них не пострадал. Когда я приблизился, они разом встали.

— Как я вам говорил, — я старался быть сочувственным. — Ваша власть сотрудничает со врагом.

Потому что единственной, кто на самом деле выигрывал от существования темной гильдии Нэртэс, была Северная коалиция.

Северяне были лояльными солдатами. Они простили, когда их подставили и бросили, когда отправили завоевывать постороннюю страну. Но чем больше человек прощает, тем сильнее взрыв, когда терпение закончится. Я видел, как они сжимают зубы и стискивают кулаки.

Хаджет коротко кивнула:

— Нам пора домой.

Я знал, что больше их не увижу. Они пробыли моим оружием недолго; мне просто требовалось правильно их нацелить.

— Это заклинание... — окликнула меня волшебница напоследок, — вы правда...

Я тепло ей улыбнулся:

— Это ложь.

Платформа наполовину ушла в землю, но осталась в целости и сохранности. Я положил на нее ладонь; ртутная жидкость собралась под ладонью, и больше ничего не произошло.

А чего я ожидал? Что светлый магистр Ишенга явится передо мной? Я здесь один.

Сквозь туман я слышал, как мчатся от берега легкие парусники нэртэс. Нашей целью было дать им уйти. Чтобы на быстрых лодочках они доставили весть о том, что часть гильдии нэртэс помогает врагу. Чтобы на север двинулись машины северных, разнося раздор и горькую правду.

Шеннейр встал рядом. Мы переглянулись и расхохотались.

— Вы думаете, темная гильдия Илькен правда существует? — спросил я, отсмеявшись.

— Я думаю, что для темной гильдии, мечтающей завоевать мир, темная гильдия Нэртэс за полвека не сделала буквально ничего, — серьезно ответил он.

— А что такое знал Нэттэйдж, что они так всполошились? — Матиас снял островную маску, и вместе с ней волшебство происходящего окончательно рассеялось. Осталась только прагматичная основа; я любил такие моменты.

Мы уже спускались с холма, и я внимательно огляделся, убеждаясь, что вокруг нет никого постороннего, кто бы мог услышать. Нэртэс мы продаем оружие напрямую, коалиции — через посредников. По выкладкам Нэттэйджа, у нэртэс не было помех, чтобы этому помешать. Но груз коалиция получала полностью.

-...больше Нэттэйдж ничего не знал. Но они о том не знали.

Думаю, нэртэс порядком на него злы.

На самом деле о связи темных Нэртэс и Северной коалиции я мог только предполагать. Какая-то связь была: Нэртэс — слабая и неудачливая темная гильдия, для мировой власти, о которой мечтает всякая тьма, им нужен кто-то, кто расчистит дорогу, а что бы потом они делали с Джезгелен, что бы коалиция делала с Джезгелен — это уже другой важный вопрос. И власти Северной коалиции выглядели достаточно практичными, чтобы под байки о тьме и свете договориться с темными Нэртэс о будущем переделе мира. Уж слишком удачно нэртэс сорвали мирные переговоры, которые мешали коалиции. Не обязательно, конечно, что договоренности потом будут выполняться.

— А какие у нас доказательства, что Северная коалиция предатели?

Я иронически приподнял брови:

— А для чего нам доказательства?

Но на самом деле правда не важна. Важно то, во что поверят люди. Предатели, шпионы и тайное правительство превосходно найдутся сами — зерна сомнений брошены.

Лагерь стремительно сворачивали. Машины со стоянки уезжали, приезжали, и пришлось отойти в сторону, чтобы не путаться под ногами. Пленных северян перевели на несколько временных баз у границы, и теперь требовалось их собрать, посадить на северные машины и срочно перебросить всю ораву через Вальтону. Шеннейр взял это на себя, и я ему не завидовал.

Гильдия Джезгелен была слишком сосредоточена на своей задаче, чтобы осознать, что ее военным консультантом выступает темный магистр. Какая честь, какое падение. Эмпатическое поле дрожало от перемещения масс людей, от грозного гула множества сознаний, сосредоточенных и злых.

— Разыгрывать фишку Борьбы С Тьмой надо очень осторожно, Матиас.

Не все так гениальны, как светлейшее Загорье.

Мы долго не выдвигались: охрана объясняла, что надо ждать сопровождение, потому что нэртэс сейчас непредсказуемы. Я следил за нэртэс через эмпатическое поле: нэртэс, верные своей гильдии, убегали на север, сторонники Аори Ильеха пытались их задержать; Миль им мешал. Несколько лодок болтались далеко в море, уже без команды, а часть...

— А где Нэттэйдж? — я увидел ответ в глазах охраны. Они знали, что будет дальше — но они не успели.

Покосившаяся хижина у кромки воды. Машина, которая привезла Нэттэйджа. Лодка. Восприятие разделилось надвое: тьма, заволакивающая сознание, и кристальная ясность.

Аори Ильех стоял на пристани с термосом в руках. Наше внезапное появление его напугало; но он сразу понял, что мы одни. Кажется, он что-то сказал...

"А я думал, мы с Аринди союзники?"

Он мог бы так сказать.

Я почувствовал, что он увидел Матиаса; я ощутил, как Матиас впервые применяет первое настоящее светлое заклинание. Певучее легкое сияние разлилось над берегом, и не хотелось ничего делать, ни о чем думать — только существовать внутри него.

— Мы друзья, — сладко подтвердил Матиас.

Я прошел мимо и прошептал:

— Вы провалили мои первые мирные переговоры, Аори.

Внутри хижины было темно. Я толкнул скрипнувшую дверь.

Мы вытащили Нэттэйджа из крепости Нэтара. Лишили его подручных. Отобрали его артефакты. Бросили его здесь.

Нэттэйдж полулежал, привалившись к стене. Увидев меня, он слабо улыбнулся:

— Шеннейр приказал меня не охранять. Отомстил... за Эршена... за то, что влез поперек его планов... Так не хотелось умирать в одиночестве.

На полу валялась перевернутая чашка. Нэртэс уже не было смысла закрывать Нэттэйджу рот, но они мстили за предательство.

Его татуировки сияли, пытаясь спасти жизнь хозяина. Но Нэттэйдж никогда не был хорошим магом, и против яда слишком сложно справляться магией.

Я рухнул рядом на колени. Я создал светлую целительную печать, я открыл канал между собой и Матиасом, забирая заемную силу, я схватился за браслет, вызывая помощь.

Браслет молчал.

Нэттэйдж нащупал мою руку и сильно сжал, заставляя наклониться к себе.

— В моем кабинете, — он говорил отрывисто, хватая ртом воздух и делая длинные паузы. — Сейф. Там документы для моих замов, для вас.

Светлая печать мерцала, и я постоянно ее восстанавливал, чувствуя, что это не помогает. Я всего лишь продлевал агонию и удерживал темного в сознании. Если бы от всех болезней и ран могла спасти ученическая целительская печать. Нэттэйдж скосил на нее глаза, ясно и грустно:

— Мой последний совет, светлый магистр. Если вам что-то дорого — боритесь до конца.

Я вытащил Нэттэйджа из крепости Нэтара. Лишил его подручных. Отобрал его артефакты. Светлая магия работала как обезболивающее; я видел, как его жизнь истончилась до прозрачного отпечатка, как его глаза подернула пленка. Нэттэйдж продолжал улыбаться; но видел перед собой что-то иное, прекрасное и счастливое, и в его сбивчивом шепоте еще можно было различить слова:

— Я построил Нэтар на месте пустыря и развалин. Зачем Юлии этот холодный замшелый замок? Я бы построил ей большой дом на берегу моря, где всегда светит солнце, и посадил бы сад...

Я не заметил последний вздох. Казалось, что-то должно произойти; ничего не произошло. В хижине остался посвист ветра над крышей, шелест сухих былинок, шум моря. Я сидел рядом, надеясь на что-то, на чудо, а потом отпустил все еще теплую руку.

Минус девять.

Снаружи Матиас и Аори пили чай. Аори так нравилось, что он закусывал чашкой. Кровь текла по его подбородку, но он продолжал запихивать осколки в рот. Матиас не сводил с него умиленного взгляда.

Море шумело так тихо, так нежно.

Шеннейр не стал охранять...

Я зацепил пальцами застежку ошейника, оглянулся на боевую машину у хижины.

Шеннейр не стал...

Миля зажали между скалой и морем. Нэртэс прятались за камнями, атакуя его без перерыва, прикрывая друг друга, перебегая из укрытия в укрытие, сжимая цепь. С моря нэртэс поддерживали лодки; но еще хуже, что они били по скале, грозя обрушить ее вместе с Милем в море.

Очередной удар выбил из скалы поток камней. Миль успел закрыть голову руками, но его чуть не сбросило вниз. Заклинатели плохи в открытом бою. Подкараулить отбившегося от своих заклинателя и убить — самое правильное дело. О, я знаю это. Кто бы мог подумать, что нэртэс настолько мстительны.

Машина с ревом рванулась на скалы, перемалывая все на своем пути, и я нырнул под приборную панель.

Машину несколько раз тряхнуло. Миль не тронулся с места, холодно разглядывая остановившиеся прямо перед его лицом железные гусеницы.

— Я знаю вашу опасность, Рейни, — его голос все равно перекрывал шум мотора. — У вас не получится меня задавить.

Я схватил его за руку и втащил в кабину.

— Я обещал, что вы... — я развернулся на каком-то буром месиве и резко бросил машину вперед. По крыше зацокали камешки, и скала с уханьем рухнула за спиной. Проклятия царапали броню машины, но не могли пробиться внутрь; оказавшись в укрытии, Миль успевал их разрушить, — будете жить. Не бойтесь, водить меня учил Шеннейр.

— Смотрите на дорогу! — нервно потребовал он.

Переговорный браслет наконец проснулся. Шеннейр хотел знать, где меня носит.

Дорогу перед нами рассекали трещины, горизонт полыхал радугой, а небо заливал фиолетовый цвет. Море покрылось коркой льда, и сквозь полыньи били струи пара. Машина медленно ползла по холмам.

— Вы же ненавидите нас всех. Вы ненавидите этот мир, Рейни. Вы хотите меня убить. Почему вы притворяетесь. Почему вы делаете вид, что нет? — фиолетовые тени скользили по лицу Миля, делая его не более живым, чем прочих людей.

Я ответил далеко не сразу. Все-таки я вел боевую машину посреди битвы, и мне надо было смотреть на дорогу.

— Моего дома больше нет, — я не чувствовал грусть; я сам был тому причиной. — Я построю лучше. Крепкий, надежный дом, и люди будут его опорой. Из костей стены, на крови фундамент...

И я, конечно же, ненавижу вас всех.

Трещины раскрывались под гусеницами, и чужое фиолетовое небо нависало над древней равниной, и в этом ничего значимого. Миль прислонился к дверце, прикрыв глаза. Я вел машину дальше, мурлыкая:

Спи спокойно, моя крошка,

Лодка дальше уплывает, дальше на восток...