Жуан Рибейро. Трагическая история Цейлона. Часть 1

Объяснив теперь, как владели этими деревнями, мы перейдем к рассказу о том, во что превратился Коломбо из небольшого деревянного укрепления.

(1) Булатгама, которая всегда была уделом короны.

(2) "Бандигаралла", по объяснению некоторых авторов, был дворцовым чиновником, но сам Рибейро в гл. XVIII утверждает, что он являлся высокопоставленным судебным исполнителем. Происхождение слова указывает на связь с королевскими складами.

(3) Судья.

(4) Старший таможенный чиновник.

(5) 1 амуна ареки состоит из 24 000 орехов. См. гл. III.

(6) Сапановое дерево (Caesalpinia Sapan) до сих пор в основном экспортируется из-за того, что ядро его древесины содержит краситель, используемый для окрашивания шерсти, хлопка, кожи т.д.

(7) По словам Виейры, это "ядовитая наркотическая ягода". Я сомневаюсь, что имеется в виду, если только это не Strychnes Nyxvomica, S. Kaduru, или же имеется в виду кокос?

Глава XII

Расположение и укрепления Коломбо и других фортов на острове

Коломбо из небольшого деревянного частокола превратился в благородный город, укрепленный дюжиной бастионов; правда, они были шестигранными по старинному обычаю и небольшого размера, но удобно расположены. Крепостные валы представляли собой единую линию из taipa (1), обеспечивая достаточную защиту от туземцев, с рвом с обеих сторон, заканчиваясь у озера, которое окружало треть города со стороны суши. Его артиллерия состояла из 237 пушек трех типов, от 10 до тридцати восьми фунтов, которые все были установлены на лафетах. Он расположен в бухте, способной вместить большое количество небольших кораблей, но открытой с северной стороны; и линия его укреплений простиралась более чем на тысячу триста шагов.

На мысе Ресифи, что к югу (от города), находился большой бруствер под названием Санта-Крус, снабженный самой тяжелой артиллерией; он господствовал и защищал всю гавань. Отсюда открытый город простирался на юг через так называемую Гальвоку (2), которая из-за гряды скал не нуждалась в крепостных валах; в конце его и прямо на берегу моря был бастион. У его подножия начинался ров и тянулся вдоль другой стены к еще одному бастиону, называемому Мапане, где находились ворота с подъемным мостом; ров и вал продолжались бок о бок, пока не достигали озера, и заканчивались у бастиона Св. Грегорио. От моря до этого места находилось лучшее укрепление, которое имел город, и оно ни в чем не уступало укрепленным линиям у самого озера, которое окружало его на расстоянии четырехсот шагов, имело более двух лиг в окружности и кишело крокодилами.

В ста шагах от этого бастиона находился еще один большой дом и пороховой завод; с помощью воды, которую брали из озера, ежедневно производилось 2 кинтала (3) пороха. Отсюда начинался ручей, пересекавший середину города, через который были переброшены два моста. Низкая стена тянулась вдоль берега озера до бастиона Св. Жерониму, где озеро заканчивается. Посреди этого участка возвышался бастион Богородицы; за ними находились Ворота Королевы, а рядом с ними — бастион Св. Себастьяна, у подножия которого начинался ров, который продолжался мимо основания бастиона Св. Эштевана и заканчивался у ворот и бастиона Св. Жуана, где находился еще один подъемный мост. Это была самая северная точка города, и отсюда прочный частокол из заостренных кольев тянулся вдоль берега до самого моря. В этот момент залив открывался, и перед коллегией Общества (иезуитов) был виден красивый бруствер; за ним находился бастион таможни, и поэтому вал тянулся до тех пор, пока не заканчивался у бруствера Санта-Крус.

Та часть, которую ручей отделял от города, мы имеем в виду ручей, который течет от порохового завода на юг, была самой сильно укрепленной частью города, поскольку посередине находился холм, на котором стоял женский монастырь Св. Августиньо. Внутри ограды находилось обширное сводчатое здание, в котором хранилось сто двадцать больших бочек с порохом, который прекрасно сохранялся в них без необходимости повторного наполнения. У нас было два других склада, оба сводчатые, но не такого размера, один в монастыре св. Франциско, а другой — в монастыре капуцинов, оба полные бочек с порохом.

В городе проживало девятьсот семей знатных поселенцев и более тысячи пятисот различных ремесленников и торговцев, — все они жили внутри (городских) стен; имелось два (церковных) прихода, Материнский и св. Лореншу; пять монастырей духовных орденов, монастыри св. Франциско, св. Домингуша, св. Августиньо, капуцинов, и коллегия отцов Общества (иезуитов), которые проводили занятия по латыни и морали; дом Санта-Мизерикордия (4) и Королевский госпиталь, и еще семь приходов за стенами. Все жители были зачислены в роты, — португальцы в одни, а туземцы — в другие, и все они несли охрану бастионов и форпостов со своим собственным оружием, которым они были хорошо обучены пользоваться, и имели большой запас амуниции. Когда рота португальцев, состоящая из восьмидесяти или девяноста человек, несла стражу, она увеличивалась до двухсот вооруженных людей, так как слуги и домашняя челядь сопровождали своих господ и хозяев в таких случаях.

Крепость Галле была построена на участке суши, с двух сторон от которого было море; на севере была цепь отвесных скал, и там у нее не было другой защиты. С южной стороны находился залив, защищенный частоколом из заостренных кольев; в то время как линия валов с рвом и тремя бастионами протянулась поперек суши от моря до моря, с воротами и подъемным мостом посередине; позиция была хорошо защищена этим укреплением. Жители называли (Галле) городом, но это была просто крепость. Единственное изменение, сделанное голландцами после ее захвата, заключалось в том, что они построили бастионы в современном стиле, а также расширили и углубили ров. В крепости жило двести шестьдесят две семьи португальцев, шестьсот различных ремесленников, все христиане; капитан гарнизона, адъютант, приходской священник; также там находились монастырь св. Франциско, дом Санта-Мизерикордия, больница, таможня, фактор и его писец.

Калитуре был очень маленькой крепостью, построенной на холме в устье одноименной реки. Голландцы значительно укрепили эту позицию, и она вернулась в наше владение с их улучшениями, о чем я упомяну в надлежащем месте. У него было два небольших бастиона с четырьмя железными пушками, гарнизон из одной пехотной роты, капеллан и склады с припасами и боеприпасами.

В Негумбо был капитан с несколькими солдатами-инвалидами; это был квадратный форт, (построенный) из камня и цемента, с двумя редутами. Оба были маленькими и простыми, с пятью железными пушками, капелланом и складом с припасами и боеприпасами.

Мальвана стояла на берегу реки примерно в трех лигах от Коломбо и тоже была небольшой (крепостью) с квадратным редутом, не защищенным с фланга; здесь находились капитан, прапорщик, сержант и солдаты, посланные сюда из больницы (после выздоровления), чтобы вновь завербоваться на службу, и возвращавшиеся в свои лагеря; здесь имелись также церковь, капеллан и склад с припасами и боеприпасами.

Батекалу был построен на суше и защищен бухтой, способной принимать суда с высокими бортами. Это было квадратное строение с четырьмя бастионами старинной планировки, вооруженными дюжиной железных пушек, а его гарнизон состоял из капитана и пятидесяти солдат с констеблем. (Также в крепости было) двадцать поселенцев, капеллан, церковь и склад с запасами и боеприпасами.

Трекимале представлял собой треугольную крепость с тремя бастионами, вооруженными десятью железными пушками, построенную на холме в месте, примыкающем к морю, недалеко от залива Душ-Аркуш. Она находилась под управлением капитана с пятьюдесятью солдатами, а также здесь были констебль, шестнадцать поселенцев, капеллан, церковь и склад с припасами и боеприпасами.

Джафанапатам, четырехугольная крепость, имела четыре бастиона и четыре люнета или cobelos в середине линии валов, все из которых были построены из пемзы (5). Здесь хранилась необходимая артиллерия, а также она была резиденцией губернатора этого королевства (6). С одной стороны за стенами раскинулся город (7), в котором проживали триста португальских семей и семьсот ремесленников, а также находились монастыри св. Франциско и св. Домингуша, коллегия Общества, церковь Богоматери, дом Санта-Мизерикордия и больница. В двух лигах от нее в устье пролива находился форт, похожий на крепость Буджиу (8), снабженный хорошей артиллерией и гарнизоном из роты пехоты. Общее число людей, (выделенных) для защиты этого королевства составляло двести португальцев в шести ротах, с некоторыми туземными ласкаринами.

Манар, хотя и был построен на острове, от которого получил свое название, находится почти на острове Цейлон, будучи отделен от него только узким проливом. Ему принадлежало десять лиг территории на последнем острове, состоящих из земель Мантоты. Это была очень маленькая четырехсторонняя крепость с двумя небольшими редутами на двух противоположных углах, выходящих на пролив. В нем не имелось пехотного гарнизона, но рядом с ним раскинулось поселение из ста пятидесяти семей португальцев и двухсот ремесленников; капитан (крепости) тоже жил здесь.

Помимо этих крепостей, которые мы перечислили с их гарнизонами, были и другие, которые не имели права называться этим именем — например, крепости в Маникаваре, Софрегао и Белигао и другие того же вида, — поскольку все они были построены из глины, и мы удерживали их лишь до тех пор, пока их занимали наши гарнизоны.

(1) В настоящее время на Цейлоне это слово означает глинобитные стены. В Бразилии оно применяется для обозначения стен из расколотых бревен.

(2) Сингальское "Гал Бока", в настоящее время перешедшее в английский язык как "Галлебак". Это описательное название высокого скального выступа со стороны форта, обращенного к океану и заканчивающегося мысом Ресифи.

(3) В 1554 году 1 бахар = 3 кинталам "нового веса" = 20 фарасолам. 1 фарасола = 19 фунтов 3 Ґ унций.

Точный вес бахара (арабский термин), по-видимому, составлял 176,25 килограмма.

(4) Богадельня.

(5) Pedra pomes. По-видимому, имеется в виду кораллы, которые в таком изобилии используются на северном полуострове.

(6) Джафна, которая находилась под властью тамильского короля и была завоевана в 1618 году, всегда считалась отдельным королевством, а ее администратор назывался губернатором. Он был в значительной степени независим от капитан-генерала в Коломбо, за исключением вопросов, связанных с Завоеванием.

(7) Петтах, до сих пор называемый "Паранги теру" — "португальский квартал".

(8) Форт Сан-Лореншу-ду-Буджиу, который защищал подступ к Лиссабону.

Глава XIII

Наш обычный гарнизон на Цейлоне, наши (военные) лагеря на нем, и их положение

В Четырех коралах, в пяти лигах от Балана и в одиннадцати от Коломбо, посреди деревень находилась местность, известная как Маникаваре (1); здесь была размещена наша главная армия для противостояния королю Кандии и для защиты Семи коралов. Она состояла из трехсот пятидесяти португальских солдадуш (2) в составе двенадцати рот под командованием капитана-майора полевых войск, а также сержант-майора, двух адъютантов, офицера, отвечавшего за амуницию, и монаха-францисканца в качестве капеллана. Кроме того, это была резиденция диссавы (3), чиновника, (должность которого) соответствовала военному губернатору провинции над туземцами, у которого всегда находились под рукой в мирное время три или четыре тысячи ласкаринов со своими офицерами, число которых могло быть значительно увеличено в случае войны.

В Софрегао был другой лагерь, контролировавший всю территорию до границ Увы; он состоял из ста пятидесяти португальских пехотинцев в составе четырех рот под командованием диссавы округа, с адъютантом, францисканским монахом в качестве капеллана и четырьмя или пятью тысячами хорошо экипированных ласкаринов со своими офицерами.

Эти две армии, составлявшие войска для защиты острова, всегда в мирное время находились на дежурстве в этих лагерях. В Матуре также проживал диссава этого района с одной ротой пехоты, монахом-францисканцем в качестве капеллана и тремя или четырьмя тысячами ласкаринов и их офицерами. Его юрисдикция простиралась до границ Увы и Батекалу и вдоль морского побережья до Коломбо.

В Семи коралах жил диссава с ротой пехоты, тремя или четырьмя тысячами ласкаринов, их офицерами и капелланом того же ордена. Его юрисдикция простиралась от границ Кандии и Матале до горы Грудумале. После прихода голландцев недалеко от Галле был разбит другой лагерь; он был общеизвестен как лагерь Матуре, и мы поговорим о нем позже.

Эти четыре диссавы обладали в пределах своей юрисдикции властью разрубать на части топором или сажать на кол туземцев; они также могли повесить португальца на первом попавшемся дереве без каких-либо судебных процедур или юридических формальностей, а просто сказав: "Сделай это" (faГa-se); их приказы немедленно исполнялись, и они не отчитывались ни перед кем, кроме Бога (4).

В наших лагерях среди солдат поддерживались дисциплина и субординация, а также щепетильность и высокий (моральный) дух. Любого, кто нарушил какой-либо приказ, провозглашенный под страхом смертной казни, неизменно казнили, даже если правонарушение было очень незначительным, например, путешествие по определенной дороге или поездка в то или иное место. И всегда, когда высший начальствующий офицер отдавал такой приказ, для этого была какая-то причина, которую было бы неудобно оглашать публично; поскольку могло быть, — и часто бывало, — что неприятель находился поблизости или что-нибудь подобное. Прежде всего, солдаты не должны были обсуждать действия своего начальства, а только подчиняться приказам; и всякого, кто был виновен в непослушании, немедленно ставили под деревом и вздергивали на нем.

Ссоры в наших лагерях были запрещены под угрозой тех же наказаний; и хотя солдаты так щепетильны в вопросах чести, они воздерживались от ссор, потому что их офицеры, которые заботились о них, обеспечивали всеобщую честь. Однако в лиге от наших лагерей, у большой дороги, для этой цели были выделены определенные деревья, называемые Das palavras ("Два слова" (португ.)); и здесь они могли драться, ссориться, вызывать на дуэль друг друга или вступать в любые другие распри, которые иногда заканчивались смертью. И когда это происходило, преступникам приходилось скрываться на несколько дней, хотя и не в тех случаях, где конфликт заканчивался только ранением кого-то из участников; по прошествии восьми дней их офицер выдавал им охранную грамоту, с которой они возвращались в лагерь, и больше по этому поводу ничего не говорилось. И так же, как они не подвергались наказанию, не было и освобождения, потому что (в лагерях) не проводилось никаких судебных разбирательств и не составлялось юридических документов.

Если один из солдат вызывал другого на дуэль, его вызов нельзя было отклонить, и если кто-то делал это, все относились к нему как к трусу и презренному человеку, даже его собственный брат. К зачинщику или вызванному на дуэль, в которой он был ранен и побежден, сразу после выздоровления на улице обращался какой-нибудь уважаемый солдат, который спрашивал его о причине ссоры; это было равнозначно тому, чтобы примирить обе стороны, и никто не отказал бы ему, потому что таков был обычай. Если же кто-нибудь отказывался (от примирения), ему сразу бросал вызов солдат, который к нему подошел; поступая так, они делают двух людей друзьями, и больше никогда не будет упоминания об этом вопросе с насмешками или шутками. С таким "обучением" (criaГЦo) все они были очень послушными и очень гордыми, относясь друг к другу с церемониальным уважением.