Ливонская война в мире князя Барбашина

Куда меньше повезло замку Лаис. В начале февраля 1526 года отряд в 300 человек из возвращавшейся домой из-под Дерпта русской армии осадил этот замок, который защищали только 34 человека под предводительством Отмара фон Галена. После неоднократных требований гарнизон сдался 5 февраля, и был отпущен с оружием и тем имуществом, которое они могли унести на себе.

Одновременно с действиями Шуйского в центральной Ливонии, в северной её части также активизировались русские войска. Посланный на воеводство в захваченный Ругодив, Андрей Никитич Бутурлин во главе отряда из 1500 бойцов в начале января 1526 года двинулся на запад, в сторону замка Везенберг, "запиравший" путь от Ругодива к Ревелю.

3 января 1526 года рать Бутурлина объявилась под стенами Везенберга и немедленно приступила к осаде. Через два дня осадные работы были завершены, и начался артиллерийский обстрел. И это стало последней каплей для гарнизона замка, чей боевой дух и так находился на самой низкой отметке. Уже на следующий день фогт Лоефф фон Лоэ капитулировал, выговорив себе и гарнизону право свободного выхода. И 7 января русские вступили в Везенберг, и ещё один ливонский город сменил своё название, став Раковором.

Падение Дерпта совпало по времени с прибытием в Москву посольства от Ордена. Представители магистра предложили прекратить боевые действия, и высказали желание решить все возникшие проблемы миром. Однако было уже поздно. Те умеренные уступки, на которые был готов пойти Орден (отмена экономической блокады и согласие на свободный пропуск европейских специалистов), совершенно не удовлетворили русскую сторону. В ответ Василий Иванович предъявил орденским послам целый список требований, включавший в себя, помимо свободы торговли в ливонских землях, ещё и требования признать русские захваты, замириться с рижским архиепископом и признать его договор с русским царём, выплатить Русскому государству компенсацию за понесённые тем военные расходы в размере 60 тысяч талеров, не заключать более никаких военных союзов с другими странами, впустить русские гарнизоны и наместников в ряд ключевых ливонских городов и замков: Ревель, Феллин, Пернау, Тарваст и другие, и выплачивать со всей Ливонии ежегодную дань в русскую казну.

Разумеется, послы не могли принять подобные условия, но это и не входило в круг их обязанностей. Как показали последующие события, главной задачей посольства было выиграть время для Ордена, который усиленно готовился к новой кампании.

Подготовка к весеннему наступлению была начата в Ливонии заблаговременно. В Германии активно вербовались кнехты и рейтары. Всем вассалам было разослано требование явиться на службу и выставить со своих имений положенное количество бойцов. Ганза открыла Ордену "кредитную линию", и из Бремена, Гамбурга, Любека, Ростока и других ганзейских городов в Ливонию везли порох, свинец, артиллерию. В самой же Ливонии запасали провиант и фураж для войска.

Ценой больших затрат и усилий Плеттенбергу удалость собрать крупную, по тогдашним понятиям, армию в 12 тысяч бойцов (8 тысяч пехоты и 4 тысячи конницы), и ещё 10 тысяч мобилизованных крестьян. Выделив из них две тысячи человек (1200 пехотинцев и 800 кавалеристов) на защиту Ревеля, на случай, если русские решат его атаковать, с основными силами в начале мая 1526 года магистр двинулся в сторону Кокенгаузена, дабы одним ударом покончить с внутренней смутой и, объединив страну, общими усилиями противостоять угрозе с востока.

10 мая город был окружён ливонскими силами, а с 28 мая, после прибытия тяжёлой артиллерии, началась его бомбардировка. Спустя четыре дня ливонцам удалось захватить город, но сам Бланкенфельд засел в хорошо укреплённом замке, в котором ещё две недели продолжал сопротивление. Но даже толстые стены епископского замка не могли долго противостоять тяжёлой осадной артиллерии, и 14 июня его гарнизон сдался. А сам архиепископ был арестован и препровождён в Роннебург, где помещён под надзор собственных вассалов, перешедших на сторону Ордена.

Попытка русского командования оказать военную помощь Бланкенфельду так же окончилась неудачей. Ещё в апреле 1526 года стоящий в Полоцке отряд получил приказ занять Динабург, поскольку в Москве получили сообщение о том, что там небольшой гарнизон, и рассчитывали, что город сдастся без сопротивления. Но когда 4 мая полочане подошли к Динабургу, то к этому времени гарнизон крепости был сильно увеличен и отказался капитулировать. Началась осада. Однако 14 мая "придя из курляндской земли", к Динабургу подошли ливонские войска, атаковавшие русский отряд при поддержке городской артиллерии. И после боя 16 мая русские войска были вынуждены отступить назад к Полоцку, предоставив Бланкенфельда его судьбе.

Казалось, Плеттенберг может торжествовать, но, тем не менее, вкус побед под Динабургом и Кокенгаузеном сильно подпортили новости из северо-западной части Ливонии, показавшие ему, что русские намерены воевать с ливонцам не только на суше, но и наносить им удары со стороны моря. Ибо, пока магистр воевал на Западной Двине, то весной того же года в Финском заливе, русскими, по приказу царя, была спешно сформирована флотилия из пяти вооружённых судов, которая, под началом князя Андрей Барбашина-Шуйского, в начале мая вышла из порта, взяв курс на запад, имея целью город Пернау, служивший базой для ливонского флота, насчитывавшего на тот момент времени 8 крупных и 11 малых кораблей.

К удаче для русских, чувствующие себя в полной безопасности ливонцы совсем не заботились об охране своих судов, что и использовал Барбашин, когда в ночь с 23 на 24 мая 1526 года его флотилия, воспользовавшись благоприятным ветром, дувшим с моря, внезапно атаковала ливонцев. Сначала на стоявшие на якоре в Пернауской гавани в плотном строю ливонские суда были пущены брандеры, сделанные из гружённых порохом, смолой и паклей лодок. Атака брандеров оказалась успешной, и когда огонь стал распространяться, то ливонцам пришлось рубить якорные канаты для спасения кораблей, однако три из них всё равно сгорели дотла. Впрочем, остальные тоже не могли бы назвать себя счастливчиками. Выходящие из порта суда попадали под артиллерийский огонь стоявших на рейде русских кораблей и, даже не пытаясь вступить в бой, старались убежать в сторону Рижского залива. Однако спастись удалось лишь немногим — превосходящие ливонцев в скорости и артиллерийском вооружении русские корабли организовали преследование, планомерно добивая ливонских "спекуляторов" одного за другим. Только четыре небольших, сильно повреждённых ливонских судна смогли добраться до Салиса, где и сообщили печальную весть о прекратившем своё существование ливонском флоте.

Впрочем, русские на этом не успокоились. Покончив с ливонскими кораблями, они развернулись, и взяли курс на остров Эзель, местоположение которого делало его удобной базой для действий флота в восточной части Балтийского моря. Эффект неожиданности сработал и в этом случае — не ожидавшие нападения жители Аренсбурга увидев паруса на горизонте, даже не насторожились, приняв приближающиеся корабли за уже привычных им "спекуляторов". И когда с причаливших кораблей в город хлынул вооружённый десант, то никто даже не стал оказывать сопротивление.

Захватив островную резиденцию эзель-викского епископа, князь Андрей Барбашин отправился с отрядом в северо-восточную часть острова, где находился орденский замок Зонебург. Чтобы не выдать себя раньше времени орденскому гарнизону, Барбашин со своими людьми двигался по ночам, а днём прятался в лесах и запрещал бойцам разжигать костры. К замку Барбашин прибыл ночью с 27 на 28 мая. Ровно в полночь начался штурм. Прячась под покровом темноты от выстрелов ливонских пушек, русские подобрались к замковым воротам и взорвали их. Орденский гарнизон, который до этого пытался сопротивляться, пал духом и сдался на милость Барбашину, сделав того полным хозяином Эзеля, который он тут же превратил в свой опорный пункт для действий в этой части Балтики.

Тем не менее, магистр решил проигнорировать печальные вести из Пернау, и в Россию был отправлен срочный гонец с сообщением о пленении Бланкенфельда, и требованием к русскому царю о выводе войск из Дерптской епископии. Неизвестно, на что рассчитывал магистр, но в Москве его послам заявили, что это ничего не меняет, война уже идёт, и если ливонцы стремятся к миру и прекращению пролития христианской крови, то условия им уже известны.

Впрочем, в Москве и до этого не строили иллюзий по поводу истинных намерений ливонской стороны. Всё же в Кремле сидели не наивные юноши, а поднаторевшие в интригах опытные политики. Поэтому уже с ранней весны стал готовиться большой "государев поход" на Ливонию. Поскольку основной целью похода объявлялась помощь архиепископу, то главный удар предполагался вдоль Западной Двины, в направлении Риги, с целью восстановления над ней власти Бланкенфельда. Вместе с ним планировался вспомогательный удар по центральной Ливонии, с целью отрезать северную часть страны, и не допустить оказания подмоги орденским силам на юге.

Маршрут для главного удара был выбран весьма удачно: водный путь по Западной Двине, даже без выхода в Балтийское море, представлял собой прекрасную операционную линию, позволявшую быстро усиливать действующую армию в ливонских землях. В качестве места сбора первоначально предполагался Полоцк, но очень скоро выяснилось, что с точки зрения снабжения у него не самое удобное месторасположение, поэтому, в конце концов, выбор был остановлен на Смоленске. В итоге первым актом подготовки к новому походу стало строительство на Смоленщине, на озере Каспля речной флотилии, к которой прибавилась постройка стругов на реке Обша (крепость Белая), и сбор речных судов в Витебске и Полоцке. Это позволило сократить до минимума обозы русской армии, транспортировать судами осадную артиллерию и значительную часть пехоты.

Всего же, суммарная численность собираемой под Смоленском армии, которую возглавил лично царь, предполагалась в 20 тысяч человек, с учётом 3 тысячи московских стрельцов и Государева Большого наряда, включавшего в себя 22 стенобитных орудия, 11 мортир и две дробовые пушки.

Помимо похода главных сил русской армии на Ригу командование назначило ещё несколько направлений атаки на лифляндские земли. Наиболее крупные силы выделялись для похода в центральную часть ливонских провинций. Под Псковом собиралась 8-тысячная рать под началом князя Василия Шуйского, которая, прикрывая с севера действия главной армии, по замыслу командования, должна была захватить Феллин и окрестные замки. В помощь ей придавались уже хорошо себя зарекомендовавшие новгородские и псковские стрельцы, а также тяжёлые орудия из Пскова и Новгорода.

Одновременно с ней под Островом комплектовался отдельный 3-тысячный корпус во главе с князем Иваном Васильевичем Телепнёвым-Оболенским для удара по Латгалии. Поскольку планы боевых действий составлялись ещё до пленения Орденом Иоганна Бланкенфельда, то двигаться он должен был только по орденским землям, обходя архиепископские владения с востока, а затем соединиться с главной армией под Динабургом.

Границу Ливонии русские войска пересекли в середине июля 1526 года. И первой целью на их пути был стратегически важный Динабург, закрывающий дальнейший путь по Западной Двине. 18 июля 1526 года город вновь был осаждён, сначала частями Передового полка, а 20 июля, после подхода уже и основными силами русской армии. Крепость была окружена осадными батареями, которые начали массированную бомбардировку. В ночь на 31 июля русские войска пошли на штурм, по результатам которого, как сообщается в Разрядной книге: "государевы ратные люди город Диноборг взяли, и дворы, и костелы выжгли, а немецких людей высекли, и наряд, и всякие пушечные запасы поймали".

Однако, падение Динабурга еще не означало, что путь на запад для русской армии открыт. Под Кокенгаузеном русских ожидала полностью собранная 11-тысячная ливонская армия (8800 пехотинцев и 2500 всадников), которой командовал лично ландмейстер Вильгельм фон Плеттенберг. Используя тот факт, что русское войско растянулось в пути, он решил дать бой и разгромить его по частям. И первым, кому пришлось принять удар на себя, был Передовой полк под командованием князя Ивана Ивановича Барбашина-Шуйского. Имея в своём распоряжении менее 4 тысяч бойцов (1300 пехотинцев и 2600 всадников), воевода, тем не менее, решив использовать своё превосходство в артиллерии (11 пушек у русских против 5 у ливонцев), не стал уклоняться от схватки.

Прекрасно видя численное преимущество врага, князь Иван Барбашин решил пойти на хитрость, спланировав изобразить атаку с последующим отступлением, с целью выманить немцев в чистое поле, а затем разбить их.

Для этого он построил армию, в три линии. Первая линия перед битвой состояла из лёгкой поместной конницы. Вторая линия состояла из пехоты и артиллерии, которые построились в отряды, между которыми были большие промежутки. Третью линию составляли четыре сотни приданной ему кованой рати. Часть кавалерии была скрыта в роще и обозе.

Битва началась 7 августа с наступления ливонцев, и на русские позиции двинулись марширующие колонны пикинёров и идущие в их рядах аркебузиры. А с флангов их прикрывали кавалеристы. Неожиданно перед марширующими пехотинцами выскочили поместные, и стали осыпать кнехтов стрелами. Стремясь отогнать русских, ливонские командиры отправили вперёд кавалерию, и русские, после недолгого боя изобразили поспешное отступление. Ливонские всадники восприняли это как свою победу, и устремились следом. А за ними бросилась вперёд, ломая ряды и пехота.

Но русские только этого и ожидали. Отступающие поместные вывели противника прямо на вторую линию, и, используя разрывы между русской пехотой, ушли под её прикрытие. Преследовавших их кавалеристов встретил плотный ружейный огонь и залпы пушек. Понеся значительные потери, и не сумев сломать русские ряды, те начали беспорядочно отступать.

В этот момент в бой вступила третья линия, состоящая из пошедшей в контратаку первой и второй сотен кованой рати. Преследуемые русской конницей ливонцы врезались в собственную пехоту, окончательно сломав ее ряды. Вслед за ними, реализуя весь свой таранный потенциал, ударили русские. Наибольшего успеха им удалось добиться на левом фланге ливонцев, где началась паника, и ливонские бойцы обратились в бегство. В атаку вновь выдвинулась лёгкая конница и стала преследовать ливонских кавалеристов, в то время как кованая рать рубила пехоту.

Одновременно с этими событиями в центр ливонских позиций ударили 300 поместных. Приближаясь на максимально близкое расстояние, они осыпали противника стрелами, а затем стремительно уходили за пределы ружейного огня. И хотя большого успеха они не достигли, однако этот удар сковал весь ливонский центр, не давая тому помочь своему левому флангу.

Пока левый фланг орденской армии исчезал на глазах, а центр сдерживал атаки русской кавалерии, по правому флангу ливонцев ударила третья и четвёртая сотни кованой рати. Под прикрытием их атаки, начала выполнять обход левого фланга ливонской армии, по широкой дуге, первая сотня кованой рати. Наступил критический момент битвы.