Глава-черновик. Крах

Тот, строго:

— Не устраивайте здесь балаган, Свешников!

Посерьёзнев:

— То, что я — Свешников Серафим Фёдорович, может подтвердить сидящие здесь товарищи Анисимов и Кац. Если и этого мало, можно спросить у моего отца — Иерея Благовещенского Храма.

— Про ваше происхождение, тоже немало "сигналов" от граждан.

Сказав это, Гебист устремил свой "чЮдный" орлиный профиль на выше упомянутых и, Фрол Изотыч тут же подтвердил мою личность:

— Да, Серафимка это... Правда, когда меня в пятнадцатом на войну забрали — он ещё совсем мелким был и до весны двадцать второго года, я его не видел.

Абрам Израилевич:

— С товарищем Свешниковым, я познакомился только после того, как он вернулся из польского плена. Однако, если гражданин Свешников Фёдор Евграфьевич — признал его за сына, стало быть — так оно и есть.

Гебист, откладывая несколько сшитых вместе доносов в сторону:

— Хотя у Вас имеются две старшие сестры... Но думаю — признания родного отца достаточно, чтоб закрыть эту тему.

Замечаю, что между им и Погребинским — хорошо заметна какая-то личная неприязнь.

Если кто не знает, а я забыл сообщить: ОГПУ не дружит с НКВД и, постоянно его же и "нагибает". Сама же советская тайная полиция, в данный момент, напоминает закрытое для посторонних и даже хоть какого-то государственного или партийного контроля — "государство в государстве", где борются за влияние и преференции несколько группировок — сплочённые в том числе и по национальному признаку.

* * *

Переложив на самое "дно" первый, кавказец достаёт другой листочек с каракулями:

— Поступил сигнал, что Вы собираете здесь "бывших", "социально чуждых" и так далее... Вот, даже пофамильно список имеется — всего около ста человек.

Заглядывая через глаза в самую мою душу, резко — буквально как хлыстом:

— С какой целью?

Примерно представляю себе, от кого могли поступить такие "сигналы".

Из-за наплыва в партию "ленинских призывников" — молодых, рьяных, да горластых — в волостной ячейке ВКП(б), власть потихоньку меняется. Старые кадры — Председатель волисполкома Анисимов, Кац, Конофальский, Взнуздаев и другие, хоть и держатся ещё силой своего авторитета из-за прошлых революционных заслуг — но мне уже понятно, что этот "статус-кво" ненадолго.

Конечно, в основном ребята вполне нормальные... Но есть и формирующееся вокруг Федьки-ассенизатора группка довольно активных и агрессивных экстремистов, мутящих воду.

С этим надо что-то срочно решать, но как?

Пока нет ни одной здравой идеи...

Натравить на них своих комсомольцев?

Избиение члена партии — может повлечь за сбой непредсказуемые последствия, вплоть до обвинения в терроризме.

Не хочется, край как не хочется подставлять своих ребятишек!

Протягиваю руку:

— Разрешите списочек?

После секундного промедления заполучив, с минуту изучаю (о, да здесь даже мой лучший друг Борщёв-Слащёв есть!) и, выдаю:

— В большинстве своём, здесь бывшие заключённые — отбывшие срок по чисто-уголовным делам в Ульяновском ИТЛ. А как известно, уголовный элемент — социально нам близок!

Положа руку на кандидатскую карточку в нагрудном кармане, как можно искреннее:

— Поэтому, я не понимаю возникших ко мне претензий.

Сидящие за столом переглянулись, Погребинский как-то неопределённо-весело хмыкнул, но никто не решился возразить.

Лишь, Гебист, слегка склонив голову на бок:

— Это — другое дело! Ну, да ладно... Но ведь там не все бывшие заключённые Ульяновского исправительно-трудового лагеря? Я, например — насчитал таких менее половины...

От досады чуть не прикусил губу:

"Вот и охота была тебе подсчитывать?".

— ...Остальные приехали из других городов — зачастую от нас очень дальних и пишут, что именно по вашей рекомендации, — они были устроены в государственные учреждения, главным образом в школы.

Забрав назад список, он начал перечислять поимённо, а затем вновь уставился на меня — мол, что на это скажешь?

Встав, как памятник на площади перед обкомом:

— Великий Вождь мировой пролетарской революции, Учитель и Основатель — товарищ Владимир Ильич Ленин, сказал: "Нам некогда ждать, когда появятся коммунистические люди. Мы вынужденные строить первое в мире государства рабочих и крестьян с теми, кто нам достался от царского режима".

Пожав плечами:

— В каждую советскую контору-учреждение зайдите, там больше половины "бывших"... Так почему у нас в Ульяновске должно быть как-то иначе? Как появятся в достаточном количестве наши — советские специалисты, тут же заменим ими "старорежимных".

Однако, гебист не унимается:

— Вот, например некий Борщёв... Пишут, что он — белогвардейский офицер.

Чувствуя, что потею:

— Я не знаю, что там пишут и кто пишет, хотя догадываюсь с какой целью. Мне лишь известно, что он учитель математики и немецкого языка. Да, я порекомендовал Борщёва в школу! Но о его белогвардейском прошлом — мне ничего неизвестно и сильно сомневаюсь, что таково вообще имеется.

Опять буровя мне нутро своими миндалевидными глазищами:

— В общем, за гражданина Борщёва Якова Александровича — Вы ручаетесь?

— Ручаюсь! Как за самого себя.

Делает себе пометку в какой-то книжице:

— Хорошо, так и запишем... Переходим к следующему вопросу.

* * *

Следующие вопросы посыпались один за другим:

— Пишут что в "Красном рассвете" эксплуатируют детский труд.

— Подрастающие строители социализма — добровольно(!) проходят трудовое обучение, одновременно зарабатывая на своё образование. Или, кто-то предлагает неграмотных тунеядцев-белоручек за счёт государства растить?

— Пишут, что являясь государственным служащим, Вы одновременно находитесь на руководящей должности в кооперативе "Красный рассвет"...

— Извините, но "технический консультант" — это не руководящая должность и, деньги за советы мне не платят.

Погребинский, стебаясь:

— Он берёт борзыми щенками!

Улыбаюсь и я:

— Товарищ шутит.

Сведя густые брови вместе, гебист поочередно посмотрел на обоих и вновь уткнулся в свои бумажки:

— Пишут, что Вы препятствуете вступлению в РЛКСМ лицам пролетарского происхождения...

— Извините, но я уже из комсомольского возраста вышел — являясь кандидатом в члены ВКП(б). По этой причине и препятствовать никому не могу.

В те славные времена, если кто не знает, комсомол — организация, хотя и идейно близкая к компартии — но независимая и, довольно часто — "ковидом чихающая" на рекомендации старших товарищей.

Следующая претензия:

— Пишут, что Вы — миллионер.

Лишь усмехнувшись:

— Что есть — то есть, скрывать не буду. За мной — миллионы советских людей, поэтому в какой-то степени — я миллионер. Впрочем, как и любой из присутствующих здесь.

Гебист, только шеей повёл и, как наш пятизвёзночный бровеносец на партсъезде — уныло, продолжил перечислять мои "грехи"

— Пишут, что Вы имеете личный автомобиль — купленный на неизвестные средства от нетрудовых доходов.

— Имеется в виду "Форд"? Это "ведро с гайками" принадлежит кооперативу "Красный рассвет". Мне он положен по должности Технического консультанта — ибо приходится часто бывать в разъездах по окрестным сёлам, где у кустарей и артелей — размещены заказы на комплектующие.

Наконец, самая толстая стопочка:

— Пишут, что как Начальник "Особого проектно-технического бюро Љ 007" (ОПТБ-007) при Ульяновском ИТЛ — Вы зажимаете изобретения, не давая им ход.

* * *

Здесь надо пояснить.

В 20-е годы, кроме обычных — происходящих от грязных рук и болезнетворных микробов на них, в Советском Союзе были две социальные эпидемии — самоубийства и изобретения.

Мне стала изрядно досаждать вторая из них.

Технические комитеты при наркоматах и губернских совнархозах — были буквально завалены проектами подводных дредноутов, летающих автомобилей, плавающих велосипедов, устройств для улавливания мыслей и прочих диковинных бессмысленных штуковин. Возле проходных заводов, постоянно толпились изобретатели пытающиеся пробиться к их руководству.

Если изобретатель не встречал немедленного понимания, одобрения и должного финансирования своего гениальнейшего детища, он зачастую обращался в соответствующие "компетентные органы" — с жалобой на ретрограда, а то и, с прямым доносом на контрреволюционного вредителя. Те же, в последнее время повадились отправлять таких жалобщиков ко мне. Я в свою, очередь отфутболивал их куда подальше и, естественно — кляузы нарастающим потоком сыпались уже в мой адрес.

Мда... К сожалению эта публика, видать имеет иммунитет от первой социальной эпидемии.

* * *

Отвечаю, не сумев скрыть крайнего раздражения:

— Девяносто процентов из всех этих проектов — безграмотный бред. Остальные — уже давным-давно изобретены, как вот этот деревянный велосипед или ветряная мельница.

— Счетный прибор инженера Чешко?

— Сей гражданин показался мне каким-то авантюристом, а не инженером.

— Он обещает с каждого арифмометра доход в три тысячи рублей в пользу государства.

— Он и Луну с неба пообещать может — только уши ему подставляй.

— А железнодорожный тормоз машиниста Казанцева?

— Извините, но "ОПТБ-007" не занимается железнодорожной тематикой. Для этого есть соответствующие организации в системе НКПС.

Погребинский, решил вставить свои ехидные "пять копеек":

— А Вы уже успели обюрократься, товарищ Свешников!

— Дело не в моём бюрократизме, а в том, что два года назад — "ОПТБ-007" создавалась по личному(!) распоряжению товарища Дзержинского, как хозрасчётная(!) проектная организация — работающая на принципах самоокупаемости и уже делающая значительные отчисления в Наркомат внутренних дел...

Я слегка насмешливо посмотрел на своего оппонента и многозначительно сказал:

— ...Вам, товарищ Погребинский, это обстоятельство — должно быть известным как никому другому. Так что, лишних денег на всякие авантюры у нас нет.

Довольно ядовитый "маяк" на Погребинского:

— Если кто профинансирует из своих собственных средств — то, за ради Маркса!

Однако тот, не сумев скрыть непонятную мне досаду:

— Мне известно, что на проектирование боевой техники — Советское правительство выделяет значительные суммы. А Вы выгнали этого талантливого самоучку — изобретателя танка, даже не рассматривая его проект.

— Я ему в следующий раз ноги попереломаю — пусть только явится!

Повышая на меня голос:

— "ОПТБ-007" — не твоя частная лавочка, Свешников!

— Вот именно, что не "частная лавочка" — куда Вы как за керосином, посылаете возомнивших о себе неграмотных бездарей и непроходимых жуликов — мечтающих присосаться к государственному карману!

"А не хочет ли он сделать из меня нижегородского Бекаури? — вспыхнуло небезосновательное подозрение, — чтоб через меня самому поучаствовать в распиловке бюджетного пирога?".

Не исключено — значит, вполне может быть.

— Успокойтесь оба!

Строго прикрикнув, гэбист убирает "изобретателей" к "самозванцам" и, монотонно бубнит дальше:

— Пишут, что Вы насильно заставляете кустарей-единоличников вступать в ваш кооператив "Красный рассвет"...

Взбурдив на весь этот абсурд, я разом излил всю желчь, вскочив и заорав:

— В "мой"? Любой кооператив — это форма общественной собственности! Кто, какой конченный дебил, такое "пишет"? Заставляю?! Да, даже пусть это и так! Вы от лица Советской власти — обвиняете меня в том, что я делаю из мелкобуржуазных элементов — культурных кооператоров? "Социализм — это союз культурных кооператоров", ещё Карл Маркс сказал! Вы что, мать вашу? Обвиняете меня в том, что я строю социализм...?!

Я бы орал ещё долго и с три короба и возможно — доорался бы на три расстрельных приговора. Однако, я увидел смеющиеся глаза Погребинского и разом заткнулся.

Чего это он?

— Вас никто и ни в чём не обвиняет, Товарищ Свешников.

Гебист, сложив вместе все эти листочки, связал папочку и засунул её... Нет, не туда — куда бы очень хотелось, а всего лишь обратно в портфель. Затем поблёскивая стёклышками "бериевского" пенсне, улыбаясь обратился к Погребинскому:

— Вы были правы, Матвей Самойлович! Товарищ Свешников — самая подходящая кандидатура быть вашим заместителем.

И тут я поплыл...

"ЧТО?!".

Лыбясь на все тридцать два, в лихо заломленной кубанке — с которой казалось ив бане не расставался, тот протягивает мне руку:

— Поздравляю, Серафим! Надеюсь, мы с тобой сработаемся.

Вижу на себе взгляд Абрама Израилевича, ставшего из грустно-печального — жгуче-завидующим, жму протянутую ладонь (куда деваться?), чувствуя себя полным идиотом, которого развели на стакан семечек:

— А, как же... "Стерпится — слюбится"!

Жестом показав на четверых незнакомцев, до сих пор сидящих мышами под веником, он:

— Дела, прямо сейчас можете сдавать присутствующим здесь товарищам.

Называет по фамилии, знакомит, я жму руки, находясь в каком-то ступоре.

Потом, мне подсовывают под нос какие-то бумаги:

— Распишитесь, товарищ Свешников.

Ах, вот оно что!

Хотя ОГПУ не руководит непосредственно НКВД — но все более-менее значимые должности утверждаются через него. А в её губернском отделе, накопились доносы на меня — вот откуда эта "комедии-клаб", оказавшаяся банальной проверкой "на вшивость".

И тут до меня дошло: это было предсказуемо, как смена времён года — но я подобно колхозному агроному, всё проспал...

Наконец, момент настал и подобно старухе Изергиль из сказки Пушкина — Погребинский решил стать "Владычицей морской"!

Убрав меня из Ульяновска и расставив своих людей на ключевые места, он захватит бразды правления над моей "Империей". А заместителя очень легко подставить и избавиться от него.

Назад, я уже не смогу вернуться.

Всё — приплыли!

Что делать?

Оставшись с одним "Красным рассветом" — я долго не протяну...

Наотрез отказаться от должности его заместителя?

Придерётся к какой-нибудь мелочи — да просто-напросто уволит, если не закроет по любому сфабрикованному поводу.

Почему сразу так не сделал?

Смотрю пристально на переносицу, пытаясь прочитать мысли...

Надеется моими руками таскать из огня каштаны?

Так, что же делать?

Согласится, а там — куда кривая вывезет?

Обратиться за помощью к Жданову?

Погребинский ему непосредственно не подчиняется — только через Наркомат. Ну положим, поговорит с ним Андрей Александрович и, тот отстанет...

Так, что?

Ещё ничем не проявив себя в его глазах, стать терпилой — со снисходительно-покровительственным отношением к себе в лучшем случае? Стать человеком — "под Ждановым"? Его "личным" генеральным конструктором? Уедет Жданов в Ленинград после убийства Кирова, мне что? Собирать манатки и вслед за ним?

Тоже вариант — но только на самый крайний случай.

Хотя...

Приложив ладонь к левой стороне груди, где под "пролетаркой" и кандидатской карточкой билось об рёбра сердце, говорю:

— Я за кресла не держусь, но... Могу сдать все служебные должности кроме Начальника "Особого проектно-технического бюро Љ 007" (ОПТБ-007) при Ульяновском ИТЛ.