Третья линия

— Как? — искренне удивился Коса. — В каком смысле не знаете? Не помните? Никто-никто?

— Нет, друг мой, — с горечью в голосе констатировал старик, — и не знаем, и тем более не помним. А вот насчёт "никто-никто" отвечу более оптимистично. Кое-кто как раз-то видел фильмы. Откуда мы и знаем о них. Кроме того, подслушивая разговоры островитян — мы ведь не только за вашим островом наблюдали много лет, — мы слышим о фильмах и знаем содержание некоторых. Это одна из причин, по которой мы должны объединиться.

— А почему же так получилось, что нас разлучили и именно вас лишили фильмов? — не выдержал Коса.

— Наконец-то, ты сам задал один из наиглавнейших вопросов. Причём как задал! Попал в самую суть! Именно не по доброй воле мы разлучились, и не по доброй воле часть из нас лишилась фильмов. На него мне ответить будет не так легко, да и быстро не получится. Но мы с Рондой постараемся.

Глава 11

Дари кое-как скоротала остаток ночи, даже задремав на некоторое время прямо в вакуольной камере, пригревшись у тёплой стены, под звуки своего нового знакомого — гигантского существа Муфты, одноклеточного простейшего, обвивающего Тубу и держащего на своём панцире целый остров.

Рано утром, со вторым морганием солнца, она собрала детей, быстренько накормила их обжаренными на муке рыжеедов кусочками киссов, а на десерт дала выпить по полчерепка нектара. Отвела их к Оке. Соседские детишки тоже вставали рано, встретили весёлым ором Зину с братиками, а взрослые уединились на площадке у лаза в пещеру. Порк заметно волновался, но виду старался не показывать.

— Мы пойдём длинным путём, по Сулькуссуму..., — начал он, часто дыша.

— Но там же груды пластин! — возразила Дари.

— Зато никто нас не увидит. Если разговоры пойдут, нас не пустят.

— А что мы будем делать на Северном Мысе, если местные спросят?

— Положись на меня, скажем, что ты оплакиваешь своих погибших родственников — Дарса, Олеша, Жинку. Они отстанут, мешать не будут.

— Покажи, что ты взял с собой, — потянула к себе объёмный волосяной мешок Дари. Порк заупрямился, вырывая мешок.

— На месте покажу, как придём. Всё равно ждать неизвестно сколько.

...Уже через одно моргание солнца они осторожно пробирались по извилистой расщелине, захламлённой всяким мусором, в котором преобладали острые пластины титаррита. Расщелина, виляя меж холмами вдоль берега, незаметно клонилась в сторону океана и, в итоге, опускалась в него. Океанические волны и незначительные приливы-отливы иногда заполняли Сулькуссум и выносили часть мусора в океан. Но тяжёлые пластины оставались на дне расщелины и по большей части стояли торчком, порой ровными стопками по направлению тока воды. Разрубить стопу ничего не стоило, прояви ты хоть малейшую невнимательность. Поэтому путники шли, не отрывая глаз от еле заметной тропинки. Собственно тропинкой назвать их путь было бы неверно. Тут никто не ходил из людей, однако по ночам здесь вереницей мигрировали только по им известным делам тараканы и рыжееды.

Тараканы — это такие тёмно-коричневые ночные животные размером с большой палец руки, с длинными усами, мохнатыми ножками и твердым панцирем на спине, из-под которого иногда торчали концы крылышек. Но чтобы они летали — никто не видел. Для человека они безвредные, как и рыжееды, но в пищу непригодные, очень мерзкие на вкус и пахнут разлагающейся плотью.

А вот рыжееды очень даже полезные, но не очень вкусные. Используются только в качестве питательной муки для обжаривания мяса. Иногда её размешивают в нектаре, некоторым нравится такой бульон. Рыжееды не превышают размера мизинца, у них узкое длинное тельце, а десять пар коротких ножек делают их очень подвижными и юркими. А почему рыжееды? Потому что главной их пищей является рыжий мох, растущий как раз в таких расщелинах, как эта. Где долго сохраняется влага.

Однако и тараканы, и рыжееды очень любят иногда полакомиться палой птицей. Но далеко не всегда. Чем это объяснить — неизвестно. Иногда от свежей элисы не остается и следа за четверть угла. А иногда птицы лежат целёхонькие, пока не начнут гнить. Тогда за них принимаются цыпсы-трупоеды, чернокрылые, с длинным, загнутым книзу острым клювом. Размером они порой с локоть. Летают тяжело и только стаями. А гнездятся где-то высоко на Тубе. Когда дерутся за добычу, издают противный лающий звук. Почему лающий? Потому что так и кричат, издавая что-то похожее на хриплый, скрипучий кашель "кхай-хлай".

Была ещё одна мерзкая тварь на острове, которой отчасти тоже надо быть признательным за ту тропинку, по которой бегают тараканы и рыжееды. Последних охотно пожирают уреи, длинные, с большой шаг, и толстые, с детскую руку, черви. Правда, на червей они похожи только формой и манерой двигаться: извиваясь, они стремительно ползают по холмам и расщелинам. А в остальном ничего общего с червями не имеют. Треугольная голова, зоркие глазки, большой зубастый рот, длинный, заострённый к концу хвост. Кожа пятнистая, разноцветная: жёлтые, красные и белые чешуйки. На самой кромке берега, где плещется вода, откладывают кожистую, клейкую икру, из которой вылупляются маленькие червячки, смываемые водой. Там они вырастают до взрослых уреев и выползают на берег, ища себе норы. Первое время имеют крохотные лапки, позже отпадающие. Сам урей и его икра считаются ядовитыми, поэтому их не едят. Но на людей они не нападают.

...Когда они уже выбирались из Сулькуссума по крутому склону, Порк всё же порезал ногу, споткнувшись. А когда падал — ещё и ладонь. Пришлось остановиться, и Дари долго отсасывала и сплёвывала из его раны на подошве кровь, пока не прекратилось кровотечение и порез не побелел. В противном случае он мог нагноиться. Порк тем временем был занят ладонью и проделывал ту же самую процедуру. Потом достал из мешка костную трубочку, высыпал из неё горстку золы из костра и втёр в ранку. Можно было немного погодя двигаться дальше. До цели оставалось немного, а пока у путешественников возникла вынужденная передышка, Дари настояла, чтобы партнёр показал ей содержимое мешка.

Руками и титарритом была быстро расчищена небольшая площадка, а мешок выпотрошен на неё.

— Это верёвка, — начал "опись" Порк.

— Какая длина?

— 150 шагов!

Дари удовлетворённо кивнула.

— Это верёвка потолще, но тут 10 шагов, ею свяжемся. Две титарритовые бритвы, тебе и мне...

Дари обратила внимание на бритвы с отверстиями, в которые были продеты прочные волосяные шнурки, обмотанные вокруг бритвы. Это большая редкость. Она знала, что такое отверстие мог прожечь только огненный дождь при условии, что несколько капель упадут подряд в одну точку. Не всякий охотник имел такой уникальный инструмент. Обычно он передавался по наследству.

— Ну..., это ты знаешь, — то были две гирлянды из светящихся глаз элис, по десять штук в каждой.

Ещё несколько необходимых предметов Порк сложил отдельно в два небольших мешочка, один привязал к своему поясу, второй дал женщине, и та закрепила его у себя на талии.

Пока парень укладывал остальное назад в свой походный баул, Дари думала над словами, которые шептала ей на ухо Ока, прежде чем уйти.

Она поведала о том, что Порк, ещё будучи мальчиком 7 лет, убежал из дому от поссорившихся родителей. Почвой ссоры было пристрастие отца к бурой нити и его частые походы за ней к северным окраинам острова. Мать обвиняла отца в том, что у них, мало того, может не быть больше детей, но и чего доброго раскроется расщелина прямо перед ним, пока он щиплет под водой свою дрянь. Обычно страдальцы по бурнити, как они её называли между собой, отправлялись за ней по ночам после огненного дождя. Дело считалось постыдным, а лишние глаза — значит, лишняя молва по всему острову.

Порк, обливаясь слезами от обиды за несчастного родителя, убежал на север, именно туда, где произрастали целые плантации бурнити. Охотниками за ней там даже были вырыты "охотничьи" лазы, чтобы укрываться от огненных дождей, нежелательных глаз, да и просто чтоб отдохнуть между погружениями в воду или переночевать, если приспичит.

И вот, когда он нашёл такой лаз, то забрался туда и решил упорно дожидаться отца, когда тот вновь отправится в свой поход за дурманом. Порк хотел устроить ему урок. Он пока точно не знал, как, но был уверен, что у него получится. Свежая детская память хранила секрет из одного учебного фильма на тему "шоковых психотерапевтических методик лечения наркотической зависимости". Что это такое, ни Ока, ни Дари не знали. Но это было и не важно. А важно было следующее. Когда бедный парень укрывался в лазе от начавшегося огненного дождя, забившись в дальний конец узкой, но длинной пещерки, он услышал за стенкой возбуждённые мужские голоса.

Дело в том, и даже Дари об этом знала, что охотники за бурой нитью, строившие пещеры в разное время и всегда втайне друг от друга, искусно баррикадировали лазы. А потому иногда получалось так, что охотник строил свою пещеру, не подозревая, что рядом уже вырыта такая же. Их стенки порой оказывались общими. Многие пещеры в дальнейшем объединялись в целые лабиринты с внутренними лазами-переходами. Особо просторные и разветвлённые вероломно занимались большими семьями, и, по понятным причинам, истинные их владельцы предъявить свои права не решались.

Порк оказался за тонкой перегородкой, отделявшей его от соседней пещеры. Двое обсуждали план проникновения в Тубу очень странным и опасным путём. Часто произносимые имена в диалоге запомнились Порку: Дайвис и Жора. Они были незнакомы ему.

Мальчонка настолько испугался услышанного, что, дождавшись окончания дождя, стремглав бросился наутёк. Дома он получил хорошую взбучку, но от родителей скрыл, где пребывал всё это время, тем более в такой опасный период суток. Не сказал и потом. Он никогда и никому в дальнейшем ни словом не обмолвился о своей тайне. Но к именам в разговорах взрослых в надежде прислушивался: вдруг где-то промелькнут и "заговорщики". И лишь через пять-шесть лет, когда Порку только-только исполнилось 13 — возраст вступающего во взрослость мужчины, весь остров заговорил о Дайвисе и Жоре.

Глава 12

Дари помнила, как шесть лет назад, она как раз рожала Зину, и все родственники были по традиции рядом, с соседнего острова, но не с Атолл-Мыши, а более дальнего — Тропик-Мамуты, прибыли на странном плавательном устройстве двое братьев, давно объявленные погибшими, некие Дайвис и Жора, 33 и 34 лет соответственно.

Свидетели их прибытия наперебой рассказывали, как это выглядело. Ещё на горизонте кто-то заметил колышущийся на волнах чёрный шар, медленно двигающийся к острову. Когда он подплыл к самому берегу, оказалось, что это был странный полупрозрачный пузырь, как большая икринка, в которой полулёжа сидели двое людей. А сверху пузырь накрывала полусфера из материала, очень похожего на титаррит, такого же тёмного и не отражающего света. Пузырь долго бултыхался у берега, с хрустом касаясь его то кожистой плёнкой, то звякая титарритовой полусферой. Когда мужчины с берега устали ждать развязки, некоторые попрыгали в воду (день был жаркий и солнечный) и под водой, благо она всегда прозрачная и чистая, увидели перепуганные лица двух бородатых и голых мужчин. Их ноги странным образом свисали из пузыря в воду, продетые в какие-то такие же полупрозрачные отростки самого пузыря. Отростков было больше, штук семь или восемь, "лишние" вывернуты внутрь пузыря и перевязаны верёвкой. Часть из них наполовину всё же заполнила вода, да и сам пузырь был на треть затоплен, испарина покрывала внутренние стенки. Двое путешественников держали руки неестественно и неуклюже: один затыкал пальцами несколько оплавленных отверстий на уровне лица и справа от себя, второй пытался через перепонку поправить сползающую полусферу.

Попытки вступить в переговоры ни к чему не приводили, все наперебой кричали что-то друг другу. Наконец титарритовая крышка сползла и, перевернув пузырь, тяжело ухнула под воду. Пузырь попрыгал вместе с людьми на волнах и начал быстро наполняться водой. Тут кто-то из "пассажиров" полоснул острой бритвой по стенке пузыря, но не тут-то было: пытаясь судорожно рассечь оболочку, он только резал руки и измазал кровью всю внутреннюю поверхность. А второй начал бешено молотить по пузырю руками. Находчивые мужчины с берега подхватили за ноги утопающих и вместе с теми, кто бросился в воду, дружно вытянули горе-путешественников на берег. Охотничьими бритвами, а то и простыми титарритовыми пластинами, попавшимися под руку, дружно располосовали пузырь и извлекли полузахлебнувшихся братьев.

Их узнали сразу. Начались расспросы. Те упорно молчали, грустно глядя в океан, где утонул самый главный, по их словам, трофей и основная часть "лодки". Удалось выяснить, что приплыли они с Тропик-Мамуты, где проживает большое племя, похожее на наше, что были там недолго. Гребли они ногами, продетыми в "ложноножки" — так они назвали отростки пузыря. Дважды попадали под огненный дождь! Значит, плыли две ночи и два дня? Их "крыша", как они выразились, сначала держалась благодаря сложному переплетению вокруг всей конструкции неизвестного происхождения ленты. Но её окончательно расплавил второй дождь, и последнюю половину суток они судорожно боролись за жизнь. Беспрерывно гребли ногами, вырывая их из зарослей "водяных червей", поочередно дышали через отверстия свежим воздухом. Сказали, что сначала всё было оборудовано как надо. Имелись дыхательные трубки, одна из которых оторвалась, а другая, продетая наружу через отверстие крыши, расплавилась от капли дождя. Специальный способ регулировки погружения в воду путём откачки или притока воды позволял, когда начинался дождь, погружать лодку в воду...

Сумасшедшие братья, так и не успев рассказать обо всех своих таинственных приключениях, исчезли на следующий день. Их даже никто не искал. Родственников у них почти не осталось: 182-летняя старуха Файна, прабабка, и две дурочки-сестры, подвинувшиеся рассудком после какой-то болезни ещё в детстве и ухаживающие за Файной. Только одному человеку братья шепнули, что вновь пройдут той же дорогой, и когда вернутся, а это произойдёт скоро, то покажут путь. Какой путь и куда, никто не понял. А по прошествии нескольких лет их уже никто и не ждал. Но был Порк, который знал тайну.

...Когда Дари со своим спутником оказались на месте, стоял полдень. Так и рассчитывали. Они устроились в той самой норе, в которой Порк-подросток много лет назад стал невольным посвященным в чужую тайну. Всё было без изменений. Порк отправился проверить соседний лаз, где хоронились тогда Дайвис и Жора, там он заранее спрятал кое-что, очень необходимое сегодня. Это были четыре коробки пласта, надёжно скреплённые попарно, образуя два почти герметичных короба. Обмотанные крест-накрест крепкой веревкой, они ждали здесь своего часа уже почти год. Да. Порк готовился к осуществлению своего плана давно и тщательно.

Дари, следуя инструкциям Порка, начала приготовления. Закрепила с помощью шнурка бритву на запястье. На шею надела светящееся ожерелье. К подошвам привязала по несколько пластин титаррита, найденных здесь же, в округе. Проверила, крепко ли сидят, и аккуратно сняла до поры, положила в мешок...