Третье звено. Ноикс (сборник рассказов (Full))

О да, сука очень постарался для этого. Я невольно улыбнулся своему гению.

— Ни хуя не смешно, Ноикс!

— Так точно, товарищ майор! Я подал рапорт и об этом: меня похитили после попойки в баре! И так же хочу отметить, что если бы не это счастливое стечение обстоятельств, мы бы ещё не скоро поймали ублюдков, убивших наших парней!

Надеюсь, хоть этот аргумент смягчит пыл майора, я уже и не знал, с какой стороны к нему подойти. Непробиваемый человек со сладким желе в голове.

— М-да уж... И как все складно у тебя получается-то! Что произошло на ферме, мы точно не знаем, часть записей с камер не сохранилось, тех ублюдков, что мы нашли там и которые якобы устроили весь этот цирк, обследуют врачи. Они обкололись какой-то дрянью, или их кто-то обколол... Ничего нихуя не понятно, и ты тут такой: пиздец-молодец! Ноикс, давай без шуток! Ты всю эту хуйню подстроил?

— Никак нет!

— Ну ладно... — Майор достал из загашника два граненых стакана, не сводя с меня пытливого взгляда налил по верхней кромке чистого спирта.

— Пей, сука!

— Не могу, товарищ майор! — очень хотелось, но с майором этого лучше не делать.

— Это приказ! — он ударил кулаком по столу.

— На службе не пью, да и врачи запретили.

Я скосил взгляд на свой нарост. Последний козырь — это сослаться на никудышное состояние своего здоровья.

— А что они её ещё не удалили?! — майор багровел от злости, но сделать ничего не мог.

— Завтра с утра, ждут медикаменты.

— С утра, говоришь... — майор осушил залпом сначала один стакан, потом второй. Его закуска — это аромат козырька родной фуражки. — Прочь с глаз моих! А нет, стой!

Рано я обрадовался, допрос без пристрастия как сучка без сутенёра.

— Где второй подозреваемый?! Почему ты его отпустил?

— Воплин, под подпиской о невыезде, не было оснований его задерживать, — Стас ушёл через черный ход, палить его перед всем участком мне было не с руки. — И он вроде как свидетель, а не подозреваемый.

— Молчать, блядь! — стол скрипел от ударов. — Я тут решаю, кто, что и с кем, Ноикс!

— Так точно, товарищ майор!

— Ещё вопрос! Ту мутантшу, которой ты отстрелил голову, помнишь?

А вот этот вопрос я вполне ожидал.

— Так точно!

— По заключению наших медиков, ей подсадили не орган!

— А что? — я театрально смутился, хотя прекрасно помню, как участвовал в операции.

— Какую-то хуету! Резиновый мешок с механической игрушкой на радиоуправлении внутри! И какая-то сука и падла, — майор сладко выделил последние два слова, — нажатием кнопки заставляла эту игрушку работать, она расширяла мешок и имитировала рост ебучей печени! Причём у вас троих печень была вполне настоящей! Что ты скажешь по этому поводу?

— Извращение какое-то! — я отвел взгляд. — Больные придурки!

— Да, причём на всю голову! И ты хочешь, чтобы я серьезно поверил, что это рук дело тех мудил, которых мы нашли в комнате управления фермой?!

— Так точно, не знаю! — я пожал плечами.

Из бляшки на моём ремне уже давно удалили все механизмы, которыми я развлекался с мутантом. Подкопаться тут не к чему.

— Ноикс... — майор рычал как собака, думаю, ещё чуть-чуть, и он просто вгрызется мне в руку. — Третье звено! Вы ебучий геморрой на нашей заднице! А ваши вечные попойки с Бредовым однажды плохо кончатся.

Майор специально коверкал ударение на фамилии Мишки. В этот раз я удержался от комментариев по этому поводу. Третье звено в отделении было, мягко говоря, не в почёте, но кто еще будет делать всю грязную работу?

— Товарищ майор, я могу идти?

— Идите, Ноикс!

Майор провожал меня свирепым взглядом до самых дверей. Хорошо что он так и не вспомнил об останках андроида, которым управлял Раф. Очень много запутанного в этой истории, а когда слишком много мелочей, о них легко забыть. Через неделю об этой истории вообще не вспомнят. Они у нас тут почти каждый день. Ну что ж, с этим разобрались. Кто там следующий на очереди? Ах да, доктор хотел видеть меня. Голубчик в обезьяннике, а через пару дней отправится на суд.

— Ну и что ты хотел?

Пытлов оскалился при моём виде, грязными руками терзал стальные прутья. За эти два дня его серьезно потрепали, дорогой костюм порван в области жопы. Наш контингент не церемонился и с прелюдиями не затягивал.

— Ментяра... — он почти улыбался. — Ты всё подстроил красиво, убил Катю, мою девочку...

— Не понимаю, о чём вы! — я говорил громко и отчётливо, чтобы прослушка правильно документировала мою несознанку.

— Врёшь, пидор, я всё понял, вот только ты ничего не остановил; новые мутанты скоро заполнят улицы и убьют вас всех! Сильные и злые!

— Ага, я уже одной такой оторвал голову. Ну такая себе сила, — я откровенно скучал.

— А эмбрионы? — Пытлов вдруг зашептался. — Куда ты дел шестой эмбрион? Ты же вытащил его из её трупа!

— Их было, пять, я ничего не трогал! — и снова я голосил на полную.

— Сука ментярская! Ты даже не представляешь чьи интересы затронул, тебе пиздец!

Я уходил прочь, не желая слушать эти истерики. Теперь очередь дошла и до Алика. Я обещал ему перезвонить. Как я понял, что-то у него там случилось во время эфира...

— Ноикс, это пиздец! — ну вот, и он с ходу назвал мою гениальную спецоперацию пиздецом.

— Тебе-то я чем не угодил?

— Не угодил?! Да ты шутишь! Это грандиозный успех! Такого ажиотажа я давно не видел, а когда та парочка начала сосаться, пошли ставки на жёсткий секс!

— Ну, отлично, я рад за тебя! — хоть здесь я справился на отлично.

— У меня даже идея возникла, а что, если запускать на фермы семьи, мужей с женами? Представляешь, какая драма получится! — Алик радовался как ребенок.

— Так! А вот это уже лишнее, и я, кстати, давно хотел спросить: а если никто не выживает, что тогда?

— Хех, что значит — не выживает? Органы уходят все, просто какие-то подороже, какие-то подешевле, спрос у меня есть всегда.

— Даже не сомневаюсь в этом, поэтому вас в этом бизнесе как гусей нерезаных!

— Кстати, про гусей, спасибо, что помог с конкурентами, они действительно задрали!

— Мы квиты!

— Когда печень вернёшь? Один милый старичок ее уже заждался!

— Терпи, сегодня вечером у меня реванш и, собственно, причина всей этой канители.

— Какой реванш? Ты это, Ноикс, береги её!

— Что? Я не слышу тебя! Ты попадаешь! Пип-пип-пип...

Я бросил трубку. Вот уж конечно! Я не для этого все затеял, чтобы что-то или кого-то беречь. И, кстати, Стас так и не звонил, обиделся наверное, но я засранца предупреждал: наша служба и опасна и трудна! Теперь вечер, мой самый лакомый кусочек...

* * *

— Ноикс, держи меня! — Мишка выпал из дверей бара и плюхнулся в лужу ничком. Я незаметно придал ему пинка для ускорения, вышел следом королём, поглаживая нарост на боку. А ведь я уже привык к нему, и расставаться будет грустно.

— А я говорил, что тебе будет пиздец в следующий раз.

— Ты жулик! — Мишка пускал пузыри, и мне пришлось поднять его.

Волочить напарника к служебной машине до ужаса приятно, ведь обычно этим занимался он. Две печени идеально расправлялись с кубометрами дешёвого алкоголя в моей крови. Я дал Мишке проблеваться и ещё раз прописал дружеского пинка, прежде чем посадить в машину. Все равно утром он ничего не вспомнит.

— На твою десятку! — он с трудом извлёк из кармана помятую бумажку.

— О, этот сладостный хруст победы! — я танцевал ламбаду и тряс отвисшей требухой в неоновом свете пустынной улицы. Вот так после тяжелой смены заслуженно отдыхало третье звено.

— И я не жулик! Наличие двух печенок не запрещено в нашем споре!

— Да как ты до такого, ик, додумался?! — пролепетал напарник и ухватил меня за руку. Один его глаз смотрел в землю, второй куда-то поверх моей головы. — Поехали к разлому! Там мафия сегодня трупы скидывает! Выебем их!

Его вырвало на мою штанину.

— Точно! А потом к китайцам, и их тоже выебем!

— Ага! У меня две гранаты и два кило тротила!

— Шикуем! А у меня в багажнике пулемёт! — я охотно поддержал Мишку, утирая слезы умиления.

И как такое можно было не поддержать?! Напарник у меня золото, а не человек!

* * *

— Ай, горячо!

Раф подлец, дождался, когда я задремал в ванне, и влил на моё плечо своей горячей чудо-жидкости. Шрам на боку зашипел, кожа срасталась быстро, через пару дней не должно было остаться даже намёка на пережитую операцию.

— Извини. Как всё прошло? — на его сморщенной морде застыло некое подобие умиленной улыбки.

— Нормально, мы выпили с Михой по пять литров сивухи, на разломе угандошили картеж мафиозного картеля, а потом в китайском квартале...

— Нет, я про твой рапорт, майор не придирался? — Раф сидел рядом, болтал в ванне короткими ногами.

— А, это, — я скучающе зевнул. — Ну, поругался майор, так, разговоры ни о чём. Всё как обычно.

— Тебе дадут премию?

— Навряд ли. Что там с топливом? Много не хватает?

— Тонны две или три, когда у вас зарплата?

— Не спрашивай, только через две недели. Сколько мне пахать при таком раскладе, ты не считал?

— Считал, тридцать шесть лет, десять месяцев и две недели. Это если у тебя не будет повышения зарплаты и ты никак не отличишься. Нет денег, нет топлива...

— Блядский род... Совсем удручающий расклад, может, банк грабанём? Я и так беру зарплату старыми деньгами, там больше выходит, а всё равно еще тридцать шесть лет...

— Есть банк на примете?

— Да, есть пара вариантов... Скостим пару десятков лет, — я глупо улыбался.

— А если поймают, нам пару лет скостят? — Раф не улыбался.

— Навряд ли... — идея с банком была не так уж и плоха, но с Рафом я полностью согласен, и думать тут надо серьёзно.

— Какие еще расклады? Чего не хватает на нашу малышку?

Я прохаживался по стальному полу в махровых тапочках и халате. Сигара в зубах, в руке бокал с отборной сивухой. Думаете, жизнь удалась? Нет, на самом деле я в самой её жопе и пока отсюда не было никакого выхода.

— Нужен металл, я разобрал последний танк, который нашёл на улице под домом, но там много не уцелело, а спускаться ещё ниже, сам знаешь... — Раф семенил за мной по пятам.

— Да-да, ебучие китайцы... эта чума страшнее любых мутантов!

Верстак был освещён тусклыми лампами. В тисках зажато яйцо с эмбрионом. Он давно умер, а полость внутри яйца очищена. На плите закипела эпоксидная смола, Раф помог мне залить её внутрь яйца.

— После того, как затвердеет, обточи в виде лампочки, размером с мою ладонь, не больше. Вверху сделай плоскость, — я приглядывался к эмбриону, рассчитывая, под каким углом лучше всего его оставить. — На плоскости выточи большую букву 'Ж', над первой палочкой нацарапай букву 'R', под второй палочкой цифру '1', потом цифру '2', '3' и так до пяти под каждой палочкой, ну, и оставь место под резьбу внизу.

— Ты что, из него хочешь сделать ручку для коробки передач?

— Ну да, поставлю на служебную машину, — я откровенно удивился. — Есть другие предложения?

— Тогда лучше вот так, — Раф перевернул яйцо так, чтобы эмбрион оказался на коленях, подставив мне задницу.

— Отлично! Мне нравится! — я довольно хлопнул друга по плечу. — Пусть знают, куда я их всех ебал!

— А она ведь действительно сильная была.

— Кто?

— Та мутант. Доктор говорил, что улицы скоро заполонят новые мутанты — такие, как она. Ты думаешь, он один занимался их разведением?

— Да какая разница! — я безразлично пожал плечами. — У нас есть пушки на такой случай, отстрелим любую тупую голову, которая захочет вылезти из канализации!

— Это точно, — задумчиво проговорил Раф.

Ружьё с одним патроном демонстративно висело на самом видном месте в центре его миниатюрного огорода и выполняло роль пугала.

История вторая: Банкомёт

Пролог:

И вот я жив! Это такое странное ощущение, когда ты открываешь глаза и великое ничто превращается в поток воды, который льется у тебя перед лицом. Я в какой-то ванне или бассейне. Руки никак не могут нащупать опору, впрочем, как и ноги. Вверху свет. Мутный и приглушённый, но я должен плыть к нему. Рывок, ещё один, и вот моя голова освобождается от воды и я ловлю долгожданное облегчение от первого вдоха. Воздух спертый и горячий, я машу стоящим на берегу людям. Вода застилает глаза, и я не могу разобрать их лиц. Они молча переглядываются, но не спешат мне на помощь. Я хочу позвать их, но не помню, какие слова должен говорить. Из горла вырывается только что-то нечленораздельное. Бесполезно! Мне проще доплыть до них самому.

Как это мило: меня встречают, а значит — ждут. Это так приятно, когда тебя ждут. Они не протягивают мне рук, но в моих силах самому вылезти из воды, благо пол у самой её кромки.

Я стою абсолютно голым перед двумя мужчинами. Один из них высокий и белый, второй намного ниже и почему-то с темно-зеленой кожей. Я пытаюсь поздороваться с ними, улыбаюсь, но выходит какое-то мычание.

Я делаю шаг, и высокий стреляет мне в грудь из пистолета. Больно, невозможно дышать, а я ведь только-только сделал свой первый вдох. Так глупо. Я стою перед ними на коленях и не хочу умирать, но все безучастны. Они молча наблюдают за моей смертью.

Открывшийся перед моими глазами мир просуществовал от силы две минуты и снова превратился в чёрное ничто.

— Ну как? Понравился?

— Ну как тебе сказать...

— Он же прекрасен!

— Прекрасен? Да ты видел его правое яйцо, оно, блядь, как футбольный мяч! Он еле ходил, а нога? Посмотри на левую ногу! Она же короче правой сантиметров на пятнадцать! Это что за халтура, Раф?!

— Ну есть недочёты, но мы же его оденем, яйцо никто не увидит, я подрежу, а нога... Ну, ходить ему точно не придётся! Ну что, оставляем? Учти, на следующего надо ещё месяца три!

— Блядь... Нет у нас столько времени, ладно, одевай жмура, оставляем как есть. Надеюсь, прокатит.

* * *

Так что же случилось? Венера ёбнула! Или ебанулась?"

Именно такими выражениями пестрели заголовки газет того прекрасного времени. Прошли уже десятки лет; я их, конечно же, не видел собственными глазами, но об этом очень много рассказывал Раф. Он вообще у меня счастливый долгожитель. И частенько рассказывал забавные или страшные истории из прошлого. Когда случилась катастрофа, Рафу было всего восемь лет, а в таком возрасте хорошо запоминаешь всякую хуйню, на это еще прадедушка Фрейд намекал. Слушая его, я всё время удивлялся — всего одна буква в слове, а смысл менялся кардинально. Ёбнулась и ебанулась... Ох и с чувством юмора тогда были люди, не то что сейчас... Хотя! Некоторые рассказы Рафа о прошлом упорно говорили мне, что люди мутировали задолго до катастрофы. Общество прогнило терпимостью, толерантностью и вседозволенностью, мальчики больше не хотели быть мальчиками, а хотели носить юбки, красить губы, обрамленные суровой мужской бородой до самых мудей, и целоваться с другими мальчиками. А девочки всё чаще предпочитали пропадать в тренажерном зале, чем играть в куклы и заплетать косы. Хотя были и те, кто не любил тренажерный зал, такие обычно заплетали губы, сиськи и жопы. Им тогда это казалось модным и ужасно сексуальным.