Стрендж и Козырь

Ник знал это ощущение — доводилось видеть и даже ощущать на себе влияние одного из потомков Великого Греха Обжорства — одного из семи шедевров Изгоя, превратившихся в богов, заполучивших себе по собственному домену и наплодивших себе потомков.

Но вот мысли наконец стали на свои места. Ощущения правильности и принятия уже не казались глупые и импульсивными — мир просто движется и Ник двигался следом. Боль в ноге прошла, пусть и осталась хромота, но зато появилось знакомое, тянущее чувство направления. Лукин помнил по прошлым жизням, еще до вечного мельтешения по заданиям Изгоя, что это чувство направления укажет ему место откуда следует начать. В разум ворвалась мысль. Впрочем это Ник изначально принял возникший перед глазами образ за размышление.

Это было видение. Он смотрел со стороны, наблюдая из редкой толпы, сбивающейся в потоки. Девушка с черными волосами, растрепанная и потерянная, она вошла в аэропорт, бегая безжизненными глазами, глубоко засевшими на исхудавшем лице. Знакомом лице. Стефания Стрэндж, ее имя до сих пор вызывало отклик и вздохнув, Лукин понял, что от него требуется.

Конечно можно и проигнорировать, но зачем? Лучше двигаться по направлению, чем бесцельно бродить в ожидании изменения маршрута.

Ник вскочил, он давно не чувствовал себя так хорошо — все тело было полно энергии, порывало дернуться и начать делать дела, покалывало в голове, словно намекая что ее нужно срочно чем-то запомнить. Мир завертелся и стал понятным. Но что-то на секунду отвлекло Ника.

Юрта вокруг была пуста, костер потух, как и прогоревшие больше чем на половину свечи. Сизый туман испарился, а рисунков на теле как не бывало. Пропали и виденные всего мгновения духи и обитатели астрального плана. Зато вполне материальным был труп.

Валентин Куунга — могущественный шаман, добрый энергичный старик и просто хороший человек был мертв. Его тело, одетое в смесь нескольких национальных костюмов, распласталось на коврах и подушках в нелепой позе, раскрыв рот. Пальцы его скрючились, шея вытянулась, а вены стали черными с удивительно играющим отливом. Но его лицо было полно довольства и экстаза, отражая все благоговение, какое старый шаман испытал в миг прозрения Лукина, пусть все лицо Куунга и заливала засохшая кровь.

Николай понял, что своей просьбой он убил человека. Хорошего человека, вполне себе способного помочь с куда меньшими последствиями многим другим людям. Мог бы помочь, если бы не Ник со своей эгоистичной просьбой.

Но самое интересное было то, что Лукин понимал все это, осознавал и чувствовал сожаление скопившееся в груди вязким, мерзким комом. Он чувствовал, но не испытывал ничего по отношению к трупу рядом, кроме легкого интереса и понимания. Валентин просто оказался по случайности тем, кому довелось сломать последний замок и открыть Ящик Пандоры, запертый в голове у Ника и выпустить оттуда тварей в виде воспоминаний, мыслей, ощущений и желаний иномирца. Впрочем... Ник сейчас находился здесь, в этом мире и он вполне к нему привык, а потому это и его мир. Так решил для себя Ник.

Но все же Кууга был лишь случайной жертвой, что оказалась на Пути. К тому же Ник чувствовал, что это только начало для старого шамана — от окоченевшего тела, как и от следа исчезнувшей раньше положенного души, еще исходил запах знакомой силы, очень похожей на то как ощущается Изгой, но куда более разбавленная и измененная. Видимо Валентин приглянулся кому-то из Старших, раз его так резво умыкнули из мира.

Поднявшись, Лукин накинул одежду, взял сумку шамана, от взгляда на которую по его нервам и шестому чувству словно разряды проходили, взял несколько банок-склянок, кусочки травы, собрал уже сои вещи и вышел прочь. Кууга жил один, прямо в холодном сибирском лесу, в своей юрте, окруженный хлипким забором и густым лесом. К нему даже дорога как таковая не вела.

Ник вздохнул полной грудью, свежий морозный воздух наполнил легкие и оставил ощущения прохлады по всему своему пути. Шагнув по громко скрипнувшему снегу, Лукин двинулся прочь от места где он убил человека, просто случайно оказавшегося не там и спалившего свой разум последними крупицами могучей энергии, хлынувшей с печатей.

И он шел и шел, продолжая идти, пока не состоялась встреча с человеком, которого он искренне рад был видеть, с тем кто и привел его в это месте Камар-Тадж. Ведь что может быть лучше чем быть Апостолом? Верно! Быть Апостолом в бессрочном отпуске, без правил со стороны начальства, который владеет магией!

Глава 5.

Письмена. Почему никто не изучает письмена?

Такой вопрос мучал Ника, пока он медленно выводил гусиным пером и чернилами на пергаменте знаки неизвестного языка; извилистые и крючковатые, иероглифы медленно складывались в единое целое, воспроизводя заклинание на бумаге. Простая, но требующая много времени, подготовки, концентрации и конечно знаний магия отличалась от соматических и вербальных заклинаний на которые делали основной упор в Камар-Тадже. Здесь не было визуальных эффектов, сложных мандал со светящимися в воздухе рунами, нет, почти до самого конца единственное что будет преследовать мага это бумага, чернила, сосредоточенность и бледное свечение в самом конце, а может даже поддрагивание воздуха. Если это конечно не ритуал уничтожения, или не конструкт призыва демона, тогда да, эффект будет куда более внушительным.

Не удивительно, что после всего пары занятий и зазубривания самых-самых основ, люди начинают предпочитать пользоваться магическим воспроизведением общих знаков — чертя с помощью мистических энергий уже известные круги. Но такой набор ограничен, да и много знаков разом воссоздать не выйдет, не говоря уж о мелких деталях для многозадачности и дополнительных условий. Да и импровизация и создание чего-то нового, иного, уже становится в несколько раз сложнее. А ведь с помощью правильного набора символов, расположенных в нужной последовательности и сплетенных в один особенный узор — можно с минимальными усилиями активировать сложное заклинание, требующее сильной концентрации, обучения и сил. Всего-то и нужно что подобрать подходящую комбинацию, установить ограничители с параметрами, изобразить знаки и активировать конструкт направленным выбросом силы, или продолжить подпитку. Но ведь это долго и муторно, так еще и придется при себе таскать всякие приспособления! Верно? Легче ведь использовать энергию и начертить концентрационный круг, а потом поднапрягшись, и воссоздав вокруг пару мандал, в качестве усилителей и проводников, а уже потом использовать силу для сотворения заклятия. Ну а если и это не помогает, то можно прибегнуть к артефактам-усилителя, накопителям или помощи других мистиков. Да это затратно, но зато зачастую быстро, всегда под рукой и многим кажется легче чем километры рун, знаков и текстов что нужно запомнить и воспроизвести.

Готовиться заранее, используя свободное время для оттачивания скорости нанесения знаков и заготовки уже известных было почему-то не столь интересно, как размахивать руками, зазубривая соматические элементы. Даже не смотря на практичность такого метода.

-Твои движения становятся все лучше. — скрипуче произнес мастер Татджар, наблюдавший за работой Ника, обмахиваясь веером. — По крайней мере сейчас ты не пачкаешь рукава. Но все еще слишком грязно. Переделай.

-Если я продолжу переделывать свои работы, то вы не напасетесь на меня бумагой, мастер Таджар. Древняя явно не будет рада тому, что статья расходов на пергамент и бумагу повысилась.

-Если у тебя есть время считать деньги Камар-Таджа, то лучше потрать его на написание Знака Хамитти, мне нужно чтобы ты овладел им до вечера.

-Намечается что-то важное, мастер? — заинтересованно встрепенулся Ник.

-Нет, я просто не хочу еще дольше возиться с тобой. Если не сможешь, то я просто спихну тебя на кого другого. Более терпеливого.

-Так холодно, а я то уже решил, что у нас наладились отношения.

-Работай, Николас. Веди линии плавно, но настойчиво. Если справишься, то мы наконец сможем перейти к написанию кистью и ментальным оттискам.

-Серьезно? Мне больше не придется пользоваться этой проклятой тушью и перьями из гусиного зада?

-Работай.

Старый мастер Таджар, облаченный в серую робу с широкими рукавами (Ник даже задумался и как он умудряется писать знаки не пачкая ткань?) удалился, тихо ворча себе под нос о нерадивости нового ученика и о том, что на его голову спихивают всех подряд, отвлекая от разработки символа его имени. Вообще у Лукина со стариком восточной наружности были хорошие отношения, Ник был прилежным учеником не стремящимся запомнить основы и свалить, а Таджар, как единственный ритуалист, и рад был учить новое поколение. В свободное от своих исследований время, а не тогда, когда Ника отпустят с занятий Мордо, преподававший боевые искусства, или Вонг, обучавшая простым заклинаниям и медитации. И уж точно мастеру не хотелось учить тогда, когда Лукин сам вламывался в вотчину Таджара.

Николай беззвучно вздохнул и вернулся к изучению символов и выведением плетений. Новый лист оказался закреплен для устойчивости, гусиное перо скрипело, чернила капали и очень скоро первейшие знаки были нанесены, сложившись в три мелких столбца и несколько точечных скоплений или единичных изображений. Закончив за восемь минут с самой простой частью, Лукин медленно повел левой рукой по кругу, продолжая и продолжая выводить его, в то время как правая рука спешно начала складываться в несколько последовательных символов, повторявшихся одна за другой, но каждый раз разбавлявшихся ровно посередине новым, отличным движением. На протяжении всех движений под сидевшим на коленях Ником стали формироваться несколько простых квадратов, в которых уже появлялись руны и одна относительно простая мандала. Свиток оказался замкнут в один из наложившихся поверх кругов и очень скоро прямо на бумаге светящиеся желто-рыжие линии начали создавать конструкцию сложного символа, заключая уже написанные знаки в голограмму.

Размяв пальцы и поведя плечами, Ник несколько раз капнул в чернильную миску новое перо и склонился над пергаментом, начиная выводить кончиком по каркасу, создавая по шаблону рисунок. Сложная форма из пересеченных в нескольких местах линий всех мастей, скручивавшихся и разрывавшихся, чтобы сформировать новую вязь замыкала рисунок из ломанных линий и пентаграмм словно круг. Письменные заклинания и ритуалистика слегка отличались от основной практики Камар-Таджа с использованием рун и схематических изображений звездных скоплений или точнее созвездий, а использовали в основном санскрит и часть других мертвых языков (которые можно было адаптировать под любой другой, кроме большинства современных). Почти час кропотливого труда и вот работа, сопровождаемая болью в согнутой спине была закончена.

Выпрямившись, захрустев позвонками с суставами, Ник медленно свел руки, соединяя пальцы в треугольник, но тут же изменяя положение пальцев, меняя вектор поворота ладоней (как бы скатывая пластилиновый шарик) и тут же разъединяя их. Резкое движение на подобии того, как человек распахивает двойные, раздвижные двери, тут же перетекло в другую часть, по типу ката из боевых искусств, но в пару раз ленивее, завершившихся соединением рук в молитвенном жесте и последующем толчке возникшей мандалы в квадрате на рисунок. Рисунок плавно опустился и запульсировал, двигаясь как один большой кубик-рубика с колесом внутри. Светящиеся линии распались сотнями рыжих хлопьев, осевших и растворившихся на чернилах. Воздух на секунду дрогнул, словно его проткнул столб невидимого газа.

И все.

Николай устало вздохнул и откинулся на спину из неудобного положения. Деревянный пол встретил его как родного, знатно улучшив лежание на себе шерстяным ковриком.

По сути не было смысла даже пытаться понять — сработало ли заклинание или нет, Знак Хамитти выполнял астральную чистку, освобождая пространство на добрые пять сотен метров во все стороны от потусторонних сущностей, не видимых обычному взгляду, не позволяя им объявиться на протяжении пары дней. Маги же могут разглядеть этих существ с помощью Третьего глаза или Ока, открывая свое сознание потустороннему, но вот Ника пока даже не пытались обучить этому, стремясь укрепить его разум и дух, чтобы он не впал в истерику от увиденного. В принципе Лукин не винил мастеров, все же даже после нескольких месяцев в его памяти до сих пор был свеж образ облепивших юрту шамана существ, но с другой стороны сам парень знал, что он более чем готов. Особенно после того что он увидел в открывшихся ему воспоминаниях.

Можно конечно провести ритуал повторно, но муторность занятия одним и тем же просто убивала Николая, а потому он отдался отдыху. Сейчас бы он явно предпочел изучить записи о других символах, но мастер Таджар не собирался посвящать человека, в котором не уверен, в большее. А потому вредный старик придумал эту проверку. Ник-то уж знал, что Знак Хамитти более чем сложное заклинание, требующее не только нанесения символов правильно, но и их заполнения энергией с последующей стабилизацией и соединением силовых линий между каждым отдельным звеном, чтобы получить цельный конструкт.

Мастер Таджар объявился в комнате где-то через пол часа и тут же замер. Взгляд старика оббежал комнату из-под тяжелых бровей, жутко похожий на рожки и наконец мужчина выпрямился, страдальчески вздыхая.

-Ладно, ты прошел.

-У меня получилось? — удивленно присвистнул Ник. Магия для него была темным, диким лесом, что в этой жизни что в предыдущих у него был несколько иной профиль. — Я изгнал ошивавшихся здесь паразитов?

-Разве что перепугал и избавился от совсем уж хилой мелочи. Можно было и лучше. — тут же исправился желчный старик. — Ладно, все же ты выполнил мое задание. Облажался в написании трех структур, но все же справился. Следуй за мной, Николас.

-Вы же знаете, как меня правильно зовут, верно, мастер?

-Иди молча.

-Понял-понял.

-Отсылки считаются за слова.

Они покинули резиденцию старика и миновали древнее дерево, чьи ветки весной покрыли голубые цветки, но сейчас единственное что выделялось на фоне серой древесины были уже начавшие опадать листья. Мастер Таджар продолжая бурчать себе под нос повел Ника по длинным коридорам с деревянными балками, тянущимися от утопающего в тенях потолка. Удивительное явление, они не так уж и высоки, да и вбитые в редкие каменные колонны светильники отлично спасали ситуацию в глухом проходе, но тем не менее темнота клубилась над головами идущих, словно это были своды пещер, иногда мелькая вспышками магических символов, замаскированных там. Странно было еще и то что даже такой новичок как Ник, только постигший половину из того что ему дает Таджар, понимал то что защитный контур явно был поврежден и только недавно начал восстанавливаться. Даже чувство правильности пространство словно менялось в парен мест, не понимая где он находится, словно кто-то разом изменил несколько векторов направления и растянул константу времени и пространства.

Наконец узкий проход закончился и Ник с мастером Таджаром оказались в помещении со всех сторон обставленного мореным дубом. В свете фонарей и ламп повсюду стояли монолитными столбами ряды книжных полок, заполненных под завязку, и соединившись в несколько рядов, уходящих чуть дальше, словно создавая отдельную от всего помещения аудиторию. Нартекс — библиотека Камар-Таджа, хранилище лучших сочинений по магическим направлениям всех мастей, а так же, место где хранится около десятка книг с темными ритуалами и несколько артефактов, в том числе Глаз Агамотто, способный показать невидимое, открыть закрытое и дать шанс заглянуть в прошлое или будущее (п.а: я не буду втягивать хороший, магический артефакт в эту дебильную свистопляску с камнями).