- 2. Молоко за вредность

Дадли воровато огляделся и начал разуваться...

Когда в назначенное время разряженные и надушенные Дурсли вцепились в портключ, то тот, вопреки ожиданиям, не засиял неземным светом, а маггловская комнатка не превратилась в кабинет волшебника.

— Сломался, что ли? — удивился дядя Вернон, переворачивая злополучную обувку, с которой сразу же посыпались комья земли.

— Безобразие какое! Мало того, что подсовывают неисправный транспорт, так он еще и грязный, — возмутилась тетя Петунья и позвала: — Дадли, сынок, принеси, пожалуйста, швабру!

— Дадли, ты что молчишь? Обиделся?

Дурсли переглянулись и, сраженные внезапной догадкой, кинулись в спальню сына. Она была пуста, а на письменном столе, поверх учебников и тетрадей, гордо возвышался ботинок, парный к тому, что держал в руках дядя Вернон.

Пока родители Дадли рвали и так не шибко густые волосы на головах друг друга, сам мальчик извлекал свою пятую точку из густых зарослей крапивы.

— У-у-у! А прополоть клумбы этим волшебникам, что, совсем не судьба? Их бы к матери на выучку, она бы показала, как родину любить!

Почесав обстреканные части тела, Дадли огляделся: в пределах видимости не наблюдалось не только школы типа "замок", но и жилья вообще, а вокруг простирался глухой лес.

"Быть может, портключ был рассчитан на двух человек, поэтому забросил меня дальше, чем планировалось? Тогда я попал не по-детски! Может, я уже и не в Англии, а, скажем, где-нибудь в России?"

И Дадли стал припоминать, что он слышал об этой загадочной стране. Самое первое, что пришло на ум — зимой там лежит снег, большие сугробы снега. Ну да, в настоящее время их не было, но это еще ни о чем не говорит, может здесь сейчас лето! Еще в России были дикие звери, которые запросто гуляли по улицам городов, и от этой мысли Дадли пробрала дрожь.

Между тем начинало темнеть. Деревья бросали на поляну длинные тени, и казалось, что из-под каждого куста глядит страшное чудище. Замолкли даже птицы, в воздухе повисла звенящая тишина.

"Придет серенький волчок и утащит за бочок", — вспомнилось вдруг Дадли, он не выдержал и с пронзительным криком бросился в самую чащу. Ветки хлестали по телу, в бока впивались какие-то колючки, а ноги так и норовили споткнуться о выступающие корни деревьев, что, в конце концов, и сделали. Мальчик кулем свалился в какой-то овраг, и его накрыло беспамятство.

Очнулся Дадли от настойчивых прикосновений, ерошивших волосы на макушке.

— Да, я сейчас встану, мам, — простонал он сквозь сон, — и не надо меня целовать, я уже взрослый.

Но миссис Дурсль, похоже, униматься не хотела, и обслюнявила всю физиономию сына.

— Мама! — отмахнулся Дадли и открыл глаза. О, ужас! Вместо любящего лица матери над ним склонилась мохнатая морда огромной, угольно-черной собаки. Парень моментально вскочил на ноги. — А-а-а!

— Ну и что ты вопишь? — границы морды поплыли, размылись, и вот уже на Дадли с насмешкой уставился мужчина средних лет и весьма потрепанной наружности. — Всю флору и фауну перепугал!

— Ты... ты!

— Что, анимага никогда не видел? А, ну да, не видел, ты же маггл.

— А вот и видел, да еще почище тебя!

— Почище? Насчет этого спорить не буду, сейчас последний дементор чище меня будет, но то, что это был анимаг? Сомневаюсь. Тебе давно уже стерли бы память, пухлый!

— Завянь, тощий, — не остался в долгу Дадли, — и посмотрел бы я на того, кто посмеет стереть память двоюродному брату самого Гарри Поттера!

Мужчина резко выдохнул воздух и что-то пробурчал сквозь стиснутые зубы. Дадли подбоченился и гордо посмотрел на него, довольный произведенным эффектом:

— Да-да! Гарри воспитывался в нашей семье, я частенько подтирал ему сопли вот этой самой рукой, — тут ошарашенному мужчине была продемонстрирована вполне упитанная конечность, — и защищал его от драчунов, и отправил его в Хогвартс...

— Что ты мелешь, мальчишка? — рассердился анимаг. — Ты что, в самом деле сын Петуньи?

— В самом деле! Я Дадли Дурсль. А кто ты и откуда знаешь маму?

— Я крестный Гарри, Сириус Блэк.

Дадли вытаращил глаза:

— Так крестный Гарри — уголовник и сидит в Азкабане! Ты сбежал, чтобы убить Гарри!

— Зачем мне его убивать? Я сбежал потому, что хотел сбежать, потому, что невиновен, и, наконец, потому, что должен был подарить сыну своего лучшего друга первую метлу!

— Нашел, чего подарить, веник, — презрительно скривился парень, — вот если б мопед!

Сириус помрачнел.

— Мопед у меня тоже был. Зверь, а не мопед!

— А где он сейчас? — глаза Дадли загорелись.

— Откуда мне знать? Пока в тюрьме сидел, небось, спер кто-нибудь.

— Жалко! — посочувствовал Дадли родственной душе. — А что ты делаешь в лесу?

— Мародерствую помаленьку. А если серьезно, то прячусь и выжидаю момент, чтобы повидаться с Гарри.

— Хогвартс где-то рядом? Здорово! А я уж думал, что в Россию попал. Я ведь тоже к Гарри летел, но портключ сбился с курса и приземлил меня в лесу. Так что, пойдем вместе?

— Не могу, — вздохнул Блэк. — если меня поймают, то снова отправят в тюрьму. И ты один в Хогвартс не попадешь, школа так зачарована снаружи, что магглы видят вместо замка одни развалины. Давай лучше поступим по другому: отправим Гарри из Хогсмида записку с совой, чтобы он пришел к Визжащей Хижине.

Дадли задумался. Соблазн написать письмо был велик, но кто знает, вдруг этот Блэк в самом деле хочет причинить брату вред? Мальчик подозрительно посмотрел на бывшего узника Азкабана. Мужчина молча ждал его решения, худое лицо было печальным, а в синих глазах светились надежда.

"Тот, кто так любит моторы, не может быть убийцей", — решился Дадли и протянул Сириусу руку.

Глава 11

Глава 11. Развязка.

Сегодняшней ночью ожидалось полнолуние, и Ремус Люпин решил провести ее в Визжащей Хижине ввиду отсутствия волчьелычного зелья. Шагая по тоннелю, начинающемуся от дупла Дракучей Ивы, оборотень предавался ностальгии.

"Совсем, как в старые времена, только друзей рядом не будет. Джеймс мертв, Питер мертв, Сириус в Азкабане".

Ремус шагнул через порог в большую пыльную комнату и не поверил своим глазам: на полу сидела упомянутая троица и с аппетитом уписывала нехитрый ужин в свете слабого "люмоса".

"Странно, раньше при превращении у меня не бывало глюков", — подумал Люпин. В этот момент Сириус как раз поднял голову.

— Ты вовремя, Лунатик, — заметил он, — еще немного, и от запеканки ничего бы не осталось.

Ремус схватился сначала за сердце, потом за стену, потому что ноги задрожали и стали подгибаться в коленях:

— Здесь никого нет...

— Как это нет? А мы?

— Я один, совсем один, — продолжал уговаривать себя Люпин, прикрыв глаза.

— Так-то ты встречаешь старых друзей, — укорил Сириус.

— Мои друзья мертвы, это просто мираж...

— Хорош мираж, — присвистнул Дадли, покосившись на анимага, — в одиночку всю колбасу уговорил!

— А тебе жалко, да? Гарри, твой брат пожалел для твоего крестного кусок колбасы.

— Гарри? — встрепенулся Ремус. — Так это Гарри, не Джеймс? А кто тогда вместо Питера?

— Это мой кузен Дадли, сэр! — проинформировал Гарри.

Профессор Люпин осторожно сполз по стеночке на пол.

— Ладно, пусть будет Дадли, — согласился он, — и хотя я не вполне понимаю, что здесь делают два одиннадцатилетних подростка, один из которых маггл, я все же могу допустить факт их пребывания в Визжащей Хижине. Но откуда взялся ты, Сириус?

— Из Азкабана, конечно!

— Так тебя оправдали и выпустили? Я знал, что ты не виновен, друг! Я всегда знал, что это какое-то недоразумение, но кто будет слушать оборотня?

— Оправдали? — взвился Блэк. — Как бы не так, я сбежал!

— Оборотня? — ужаснулись парни.

— Ой! — засмущался проговорившийся Люпин. — Ну да, я оборотень. Честно говоря, я думал, что уже все об этом догадались. Кстати, сегодня полнолуние, через час-другой я стану зверем, и вам будет опасно здесь находиться.

— Но разве ты не пьешь специальное зелье, Ремус? — удивился Сириус. — Оно ведь было изобретено пару лет назад.

Профессор ЗОТС вздохнул, отлепился от пола и поведал душераздирающую историю с молоком, в которое упрямо продолжало превращаться волчьелычное зелье.

— Такие вот дела, — констатировал он, доедая последний кусок запеканки, который ему подсунул сердобольный Дадли, — а теперь собирайтесь и уходите, встретимся и поговорим позже, когда я буду в норме.

Гарри и Дадли переглянулись: оставить Ремуса Люпина одного, без помощи и поддержки, показалось мальчишкам ужасно жестоким.

— Можно же что-нибудь придумать, — начал Дадли.

— Да, и у меня, кажется, уже есть план! — гордо заявил Гарри, разглядывая пол хижины.

— Ну-ка, ну-ка, — обрадовался Сириус, который тоже волновался за друга.

Четыре головы сдвинулись в кружок.

А в это время профессор Снейп уже обежал Хогвартс, а также половину Хогсмида в поисках не прибывших в назначенное время Дурслей. Результатом этого марафона стало понимание того, в кого пошел манерами и характером его ученик.

— Будь пообходительней с мистером и миссис Дурсль, Северус, когда найдешь, они же магглы и никогда не пользовались порталом, — передразнил профессор Дамблдора. — Тьфу! Как будто трудно схватиться за ботинок в назначенное время. Надеюсь, их занесло в Запретный лес. Кстати, почему именно я должен разыскивать этих недотеп? И с чего вдруг директору пришла в голову идея пригласить родственников Поттера в Хогвартс?

Достигнув "Трех метел", Снейп притормозил.

"Как же я давно не пил ничего, крепче молока, — с тоской подумал он. — Зайти, что ли? Ненадолго".

В это время из бара вышла женщина, закутанная в плащ с капюшоном, и завернула за угол. Профессор проводил ее взглядом.

"Как же я давно... Хм, знакомая фигура. Белла? Она же вроде в Азкабане была? Не иначе, как сбежала и задумала что-то нехорошее, надо бы узнать, что!"

И Северус, двигаясь перебежками и время от времени прячась за деревьями, устремился следом.

Прятался Снейп зря. Беллатрикс Лестрейндж очень спешила и поэтому шла, не оглядываясь, а спешила она потому, что боялась упустить из виду Джиневру Уизли. Гриффиндорка так быстро пронеслась мимо наблюдательного пункта Беллы, располагавшегося у окна "Трех метел", что только пятки мелькали.

"Наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки, — обрадовалась пожирательница, разглядев под мышкой у Джинни заветную тетрадь, — господин вселился в девчонку и ведет ее к месту завершения ритуала. Конечно, иначе зачем бы ей еще направляться в Визжащую хижину?"

Однако Джиневра Уизли спешила в Визжащую Хижину вовсе не за тем, на что рассчитывала Беллатрикс: влюбленную студентку вела испепеляющая ревность. А кто бы не воспламенился, увидев, как единственный и неповторимый получает таинственную записку, радостно вскрикивает и бросается вон из Большого Зала? И кто бы устоял, прочитав эту записку, оброненную в коридоре, и узнав, что у принца свидание в Визжащей Хижине с таинственной особой, которая лаконично подписалась "Д."? Кто угодно, но только не Джинни!

Решив отстаивать свою любовь до последнего и, если потребуется, выцарапать сопернице глаза, девочка бросилась вон из школы. Аргус Филч как раз запирал входную дверь Хогвартса на ночь, когда мимо него пролетел рыжий вихрь. Распознав в нем второкурсницу Уизли, завхоз попытался преградить дорогу, но был награжден вполне профессиональным сглазом.

— Ведьма! — взвыл Филч и, отмахиваясь от полчища летучих мышей, бросился жаловаться директору.

Джинни между тем достигла Дракучей Ивы и, как было велено в Гариной записке, нажала на узловатый нарост на стволе. Дерево, до этого размахивающее ветвями, замерло, на нем не шевелились даже листья, и гриффиндорка храбро полезла в открывшийся перед нею проход.

Достигнув входа в ту же комнату, что и профессор Люпин до нее, Джинни озадаченно вытаращила глаза: никакой соперницы в ней не наблюдалось, хотя Гарри был в наличии. Принц сидел на полу в окружении подозрительных личностей, резался в карты и выглядел весьма довольным жизнью.

— Ремус, ты зачем, друг мой серый, всех козырей в начале игры слил? — попенял мужчина в потрепанной мантии ... собаке? Волку?

Волк, чья голова и передняя половина тела торчали из люка в полу, заскулил, словно извиняясь, и дернулся, но, придавленный крышкой этого самого люка, выбраться не смог.

— Нечего на профессора сваливать! — заявил Поттер мужчине.

— Ага, готовься, Сириус! — подхватил толстый мальчик, сидевший напротив Гарри, и сделал страшную физиономию. — Щелбан!

Сириус с опаской поглядел на то, как его соперник разминает пальцы:

— А может не надо, Дадли?

— Как это не надо? Так будет нечестно! Мы же договаривались, когда играть садились: новые мародеры против старых, проигравшие получают по лбу!

— Дадли, а пусть крестный взамен покажет нам свои татуировки, а? Интересно ведь.

— Какие татуировки, Гарри? — удивился Блэк.

— Как это какие? У заключенных всегда бывают татуировки на теле, например, "не забуду мать родную"...

Сириус подскочил так, словно его пнули под зад.

— Гарри! Вот про маму не надо, пожалуйста, я ее и так, без татуировки, забыть не могу!

— Подтверждаю, — раздался хриплый голос позади Джинни, — тетя Вальбурга запамятовать о себе не даст.

Вздрогнув от неожиданности, девочка машинально шагнула внутрь комнаты. Беллатрикс Лестрейндж ввалилась следом.

— Всем руки вверх! — скомандовала пожирательница, взмахнув палочкой. — Кто дернется — получит "аваду" в лоб! Джинни, деточка, дай мне свою тетрадочку!

Джинни насупилась. Расставаться с любовной лирикой было жалко, но жизнь все же дороже. Девочка дрожащей рукой протянула тетрадь Беллатрикс, и именно этот момент выбрал профессор Снейп, чтобы уведомить присутствующих о своем прибытии. Эффектно влетев в комнату, он нечаянно толкнул Джинни, дневник полетел на пол, но не долетел. Ремус Люпин, пребывавший в томлении, щелкнул зубами, и хоркрукс повис у него на клыках. Комнату пронзил страшный, отчаянный вопль, а из дневника вылетел призрак парня лет шестнадцати, обеими руками схватившегося за мягкую часть тела.

— Так ты и есть Том Риддл? — с интересом разглядывая его, поинтересовалась Джинни.

— Господин? — ахнула Беллатрикс, роняя палочку. — Вы в порядке?

Волдеморт свирепо оглядел всех собравшихся.

— В порядке? — зашипел он. — Чтоб вас всех, сквибов криворуких, приподняло и шлепнуло за такой порядок!

— Я не сквиб, я маггл, — возразил Дадли. — А профессор Люпин вообще оборотень.

Ремус согласно кивнул головой, между делом пытаясь освободить клыки от тетрадки, которая была уже так изжевана, что больше напоминала туалетную бумагу после ее использования по прямому назначению.

— И кривые или нет, но руки у нас есть, в отличие от тебя, призрака, — обиженно добавил Гарри.

— Глупый мальчишка, я не призрак, а воспоминание, хранившееся в дневнике пятьдесят лет!

— Думаешь, если ты мне в дедушки годишься, то можешь обзывать по-всякому, да?