"Колобок" представляет

— Ну и что мы имеем? — вопросила Ленуся, усаживаясь на матрац рядом с Катиной головой.

— Список поступивших в городской морг за последние три дня, — торжественно объявил Рыжик, — думал — не выужу. Три раза, блин, срывался. Защита там — от честных людей, но связь работает: на этом бы кабеле повесил таких умельцев, честное слово! Никаких нервов не хватит...

— А у меня на тебя нервов не хватает, — буркнула Мадина, — Тоже мне — IBM совместимый с унитазом. Есть там наш покойник? Как его по паспорту?

— Ярославцев Игорь Николаевич, 52 года рождения... Есть, конечно, вот он, родимец. Только покойника я тебе на дом не доставлю, извини. Этого техника пока не может.

— И слава Богу!

— А ведь придется самим идти, — задумчиво проговорила Ленуся, — проверить-то все — равно надо.

— Чего проверить? — подскочила Мадина. Катя брякнулась на пол, едва не убив Ленусю, и с ужасом уставилась на нее круглыми глазами.

— Ни! За! Что! — раздельно проговорила она. — Хоть на части меня режьте.

— Московское время — шесть часов. Начинаем утреннюю гимнастику. Нога на ширине плеч, руки в стороны. И раз!

Девчонок, точно вихрем, взметнуло с матрацев, и выстроило в линеечку.

Вчерашний, страшный поход припомнился смутно, как приснившийся кошмар: телефонный разговор Ленуси со студентами-медиками, дежурящими в морге, заспанные лица, однообразные ряды железных полок, тоскливые, местами раздутые рожи незнакомых трупов, брезгливо сморщенное лицо Мадины и белый унитаз, в который Катя долго и с облегчением блевала... Часового они не нашли.

Не выспавшиеся и злые джинны отбивали осточертевшие за два дня поклоны. Мадина размазывала по щекам злые слезы:

— Мы всю ночь по покойникам прошлялись, а это ЧМО галактическое даже выспаться, как следует, не дает!

— Пожалуйся в ООН, в комиссию по защите прав человека, — буркнул Рыжик, — накатай телегу, что на тебя полиция Млечного пути наехала. Только учти, в желтом доме тоже зарядка есть.

— А ты откуда знаешь? — поддела Катя, — бывал что ли?

— Дворничал, — проворчал Рыжик глухо и недовольно, как медведь, поднятый из берлоги зимой заблудившимся туристом.

— Скоро выспимся, — мрачно предрекла Катя, — последние сутки остались. Один день и одна ночь. Если к завтрашнему утру, Дима не выйдет на свободу — все! Пожизненный цик с гвоздями* (Кин-дза-дза. Х/ф.).Будем с песней по жизни шпалы укладывать.

Ее мрачное, почти эсхатологическое пророчество прервал знакомый шелест и с потолка, на середину комнаты шлепнулись пять пакетиков с лапшой.

— "Борис, "Китти-Кэт", сегодня с курицей!" — съязвила Ленуся, припомнив подсмотренную в витрине рекламу, и поплелась кипятить воду.

— Настроение — хоть вешайся... М-мм... Как мне надоело есть руками! — Мадина проглотила свою порцию и с отвращением подтолкнула "прибор" Кате, — Будем рассуждать логично, — продолжала она, усевшись на полу, — совершенно очевидно, что это — мафия. Часовой у них — важная шишка. Может быть, даже вор в законе. Допустим, он что-то узнал. Или нет, не так! Допустим, главарь конкурирующей банды пришел к нему с предложеньем торговать наркотиками, а он отказался... А его старший сын...

— Марио Пьюзо, "Крестный отец", часть вторая, — хмыкнула Катя.

— Лапшу доела? — обернулась Мадина, — становись на голову. Или помочь?

— А волшебное слово?

— Шпалоукладка! — рявкнула Мадина.

Катя оттолкнулась ногами от пола и уперлась пятками в стену.

— Ну? — нетерпеливо спросила Мадина, — придумала?

— Пока нет, — отозвалась Катя, — слишком быстро ты хочешь получить ответы на все вопросы.

— Во-первых, не на все, а пока только на один, а во вторых, в передаче "Что? Где? Когда?" тоже всего минуту дают, и ничего, управляются. А ты еще, вдобавок, на голове стоишь, у тебя вся кровь к мозгу приливает... Ну!

— Баранки гну! — огрызнулась Катя, немного помолчала и заговорила. — Ничего другого я, воля ваша, припомнить не могу, а представляется мне вот что: сам Часовой все это подстроил вряд ли. Так себя дырявить... Или приказать продырявить, чтобы газетную утку слепить — это уже ни в какие ворота не лезет, даже в Бранденбургские. Нож ему угодил в спину. Что там находится, Ленуся?

— Легкие, — мгновенно отозвалась та, — рана может быть смертельной. Во всяком случае, очень опасной. Но, если человек в первые часы не захлебнется кровью, то может и выжить.

— Так что, скорее всего, Часового, действительно, пытались убить, — продолжила Катя, старательно щурясь и морща лоб для интенсификации мозговой деятельности, — И придумал он этот финт ушами не сам, мозгов бы не хватило, он почти дохлый был. А кто-то ему подсказал.

— И кто? — спросила Мадина, выворачивая шею, чтобы заглянуть Кате в глаза.

— Понятия не имею. Телепатических способностей у меня с роду не было. Но тот, кто проводил допрос, наверняка знает и где Часовой, и кто велел его спрятать, и что будет с несчастным Димой.

— Где Часовой, я и сам скажу. Не велика загадка. — Девчонки повернулись на голос. Рыжик, получивший в личное пользование компьютер, не поднимал головы, спать не собирался, есть, похоже, тоже. Лапша стыла в кружке от термоса, у ног дремал Кусака.

— Ну и где он? — спросили они хором.

— В роддоме, — ответил Рыжик.

— Где? — опешила Мадина, — Издеваешься?

— А что? Вполне логично, — Ленуся встала, отряхнув брюки, — с такой раной он должен находиться в больнице. И не просто в больнице, а там, где есть аппаратура для интенсивной терапии. В обычной его найдут в два счета. В тюремной — тем более. Я бы сама, если бы была мафией, ничего лучше роддома бы не придумала. В психиатрии нужных аппаратов нет. Разные там стоматологии, однозначно, не подходят. Роддом — идеальное место. И реанимация под рукой, и никто не догадается. Там недавно для рожающих за валюту отдельные палаты оборудовали.

— А ты откуда знаешь? — насторожилась Мадина.

— Из газеты, которую Рыжик приволок.

— Грамотные, блин, — выразилась Мадина и решительно скомандовала, — становись обратно на ноги и двигай вниз, в магазин. Там есть телефон. Позвонишь в родильник и спросишь, есть ли свободные палаты. Или нет, пусть лучше Ленуся двигает, она про сложную беременность лучше наврет.

— Если врать, то лучше Катя.

— Идите обе, — распорядилась Мадина, — Ты! — она ткнула пальцем в Катю, — будешь врать, а ты — наманикюренный ноготь уперся в Ленусю, — проследишь, чтобы она случайно правду не сказала.

— А ты?

— А я... — Мадина сощурилась, и глаза ее затлели синим, опасным огнем, похожим на пламя электросварки, — попробую назначить свидание лейтенанту Сергею Вайтухову. Так, кажется, этого медиума зовут.

— Какого медиума? — испугалась Катя.

— Который покойников допрашивает, — объяснила Мадина.

— А Рыжик будет Принца Персии по лабиринту гонять?

Пусть гоняет, — великодушно разрешила Мадина, — пускай сил набирается. Ему вечером ножи зубами ловить.

В роли супруга Рыжик был где-то даже забавен. По-своему. Он аккуратно поддерживал Катю под локоток, заботливо открывал двери и зорко следил, чтобы любимая женушка не навернулась с трех ступеней и не расшибла драгоценного будущего наследника. Катя даже растрогалась, и зашмыгала носом, но потом вспомнила, что у Рыжика и впрямь были серьезные основания беспокоиться на счет "наследника", и охота шмыгать носом у нее пропала.

Молодая медсестра в накрахмаленном до хруста халате лучезарно улыбалась, деля улыбку на две половины: материнскую, ободряющую — бледной Кате, поддерживающей необъятный живот и по-детски наивную — Рыжику. Тот шел по проходу с бронетанковым выражением лица, делая вид, что реверансы длинноногой "сестрички" ему до пуговицы, и в данный момент его волнует лишь состояние здоровья жены и ребенка.

Ваша супруга сможет посмотреть палату и убедиться, что у нас все на высшем европейском уровне. Первоклассная анестезия — полное обезболивание, опытные врачи. Вы, кстати, как супруг, можете присутствовать при родах.

Рыжик хмыкнул, вроде бы соглашаясь.

Вот палата, которую займет ваша супруга, если ей понравиться. Екатерина Романовна, я не ошиблась?

Просто Катя, — светски ответила "супруга".

Медсестра распахнула дверь, готовно улыбнулась и вдруг испуганно ойкнула. Екатерина Романовна, тяжело-беременная супруга президента фирмы "Джинн-сервис", с глазными яблоками, закатившимися аж под лоб, обвисла на руках своего муженька.

Медсестра попробовала нащупать пульс, но это оказалось труднее, чем вертеть рекламной попой.

Ой, давайте поднимем ее, положим на коечку. Ой, справа кнопка вызова, вас не затруднит...

Я ее ужа раз пять давил, — рявкнул Рыжик, — валютная больница, блин поминальный! Ты, коза, говоришь, что тут кругом доктора-профессора шатаются, так быстро, волоки сюда любого, а лучше всех сразу, иначе статуей сделаю!!!

Это как? — испуганно переспросила та.

Забетонирую, в натуре, под валютный линолеум, ясно?

Рыжик сделал пальцами "козу" и ткнул в направлении зеленых глаз под белой челкой.

Ах! — едва не слетев с каблуков, медсестра рванула по коридору как чемпион-спринтер с низкого старта.

Катя мгновенно очнулась и, расстегнув пальто, выудила из сумки черного Кусаку с крайне недовольным выражением круглой мордочки.

Ленуся сказала, что кошки лучше любой ищейки и могут запросто по запаху отличить мужчину от женщины. Что-то связанное с гормонами, я плохо поняла... Кусака, ты можешь определить, за какой дверью мужчина?

Yes of coz baby, non-problem, — мяукнул кот.

Катя впала в легкий ступор.

А я и не знала, что он умеет говорить по-английски.

А он и не умеет, — отмахнулся Рыжик, — просто выпендривается. С таким произношением его в Америке не поймут. Так где мужик, Кусака?

Кот повел усами, пробежал несколько метров и остановился перед дверью.

На замок ушли считанные секунды. Рыжик не стал размениваться на проволочки-отмычки, просто надавил на дверь плечом и потянул ручку.

В палате, закутанная по самый подбородок, лежала фигура без намека на живот. От фигуры тянулись какие-то желтые трубочки к сложному устройству в головах.

Он? — спросил Рыжик, и сам же ответил, — он самый.

Катя уже вовсю щелкала "Samsung" — ом, взятым на прокат под залог ноутбука.

Рвем когти!!!

По коридору уже замигали сигнальные лампочки. Не добежав до лестницы, Рыжик вскочил на подоконник второго этажа, рванул раму на себя и сиганул вниз. Боевая подруга жизни последовала за ним, от страха перед преследованием забыв, что смертельно боится высоты. Для Кусаки прыжок со второго этажа был вообще не проблемой.

Пока компания тяжело беременных штурмовала валютный родильник, Мадина сидела на скамеечке у стены здания ОВД. Намеченная жертва ничего не подозревала, вернее — не подозревал.

Расправив плечи, и подставив солнцу многочисленные блестяшки на форме, Сережа Вайтухов двинулся домой. Он намеревался совершить недалекое путешествие к автобусной остановке, но невыносимо женский голос сбил его с намеченного маршрута.

Молодой человек!

Стройная девушка с густыми, блестящими волосами, сияющими на солнце, чуть жмурясь, изумительно плавно приблизилась и, как бы невзначай касаясь бедром бедра Сережи, показала ему карту города.

— Извините, — вежливо, но не робко сказала она, и ее свободная рука совершила полет по карте, опять-таки как бы случайно задев плечо лейтенанта. — Я заблудилась в вашем городе и в картах СОВСЕМ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ.

Сережа опоясался дурацкой улыбкой и склонил голову над картой. Правда глаза его попали на карту чуть позже, вернувшись из-за глубокого летнего выреза на тугой блузке девушки.

Он начал понимать, что карта какая-то "левая". Знакомые названия на ней были, но не в том порядке, к которому Сережа привык.

Дайте-ка, — он взял карту и перевернул ее.

Мадина дышала в ухо.

Девушка! — радостно воскликнул Сережа, — это же не нашего города карта!

Мадина мобилизовала все имеющиеся актерские навыки, и ее губы запрыгали, выражая испуг и крайнюю степень расстройства.

Как же я домой попаду? — пролепетала она, и Сережа Вайтухов был потрясен видом внезапно хлынувших слез. Его руки непроизвольно потянулись к плечам красивой девушки. — Где вы живете?

Мадина решила быть дурой.

Я не здесь живу, — капризно сказала она, — я из другого города. Здесь я у дяди остановилась, а у него сейчас отпуск, и его в городе нет. Даже позвонить некуда.

Она привалилась к Сереже Вайтухову.

Вы мне поможете? — пролепетала Мадина почти в ухо.

Помогу, — с энтузиазмом откликнулся Сережа, — пойдемте на остановку.

Мадина издала вздох полного удовлетворения, и безо всякого стеснения, взяла лейтенанта под мускулистую теплую руку.

Нельзя сказать, что она фальшивила когда, будто бы невзначай прижималась к нему теснее, чем допускали приличия. Да и лейтенант прекрасно понимал, что девушка ведет какую-то игру, и подключился к ней частично из-за того, что девушка красива, а частично из-за понятного любопытства.

У вас столько звездочек, — восхищенно сказала Мадина, — что они означают?

Они означают, что я нахожусь в звании лейтенанта, — любезно проворковал Сережа.

О-о, — томно протянула Мадина, — у вас, наверное, очень опасная работа... Это так романтично: сильный, красивый мужчина, сталкивающийся с опасностью.

Вовсе нет, — с некоторой небрежностью отозвался Сережа, — то есть я хочу сказать, что часто наша работа это обычная рутина. Возня с бумагами.

Почему? — простодушно спросила Мадина.

Не знаю, — оторопело признался Сережа, — так уж, по жизни, получается.

Но ведь звания просто так не дают?

Не дают, — согласился Сережа.

Значит то, что вы — лейтенант, означает ваши особые заслуги, — произнесла Мадина, сделав акцент на слове "особые". Рука Сережи тихонько дернулась. Мадина тут же пожалела, что завела разговор на такую опасную тему, и попыталась свернуть на другие рельсы, — Значит, ваше звание нужно обмыть.

Обмыть? — переспросил Сережа.

Ну да. Вы ведь недавно в этом звании — уж очень ваши звездочки блестят.

Мадина засмеялась, будто бы радуясь своей идее на счет обмывания и своей догадливости.

Вы правы, — проанализировав разговор, Сережа пришел к выводу о безопасности девушки, — Я в этом звании всего два дня. И еще не "обмывал".

Он одернул китель и гордо посмотрел на Мадину.

Будем знакомы?

Будем, — весело сказала та и протянула руку, — Мадина.

Сережа, — ответил лейтенант, — ну так чем обмывать будем?

Мадина загадочно улыбнулась:

Коньяком. У него тоже звездочки. У моего дяди в квартире небольшой бар, и в баре есть пятизвездочный коньяк.

Сережа поочередно посмотрел на свои плечи, правое и левое, и сообщил:

Но у меня-то только три звездочки.

Будем пить за четыре! Пойдемте. Пойдемте — же, я ведь дороги не знаю.

Под хихиканье Мадины, незаметно поглядывающей на часы, они добрались до дома. В подъезде Сережа галантно пропустил даму вперед и готовно ринулся поднимать ее на ноги, когда она грохнулась на неосвещенной лестнице. Мадина уже устала играть несвойственную ей роль сахарной дурочки и отдалась течению происходящего. Разбитая коленка отзывалась дергающей болью, ныли натертые пятки. И только благодаря царящей темноте лейтенант не заметил, что веселая девушка стала угрюмой, как космические пираты в фильме "Гостья из будущего" ночью.