Когда смерть разлучит нас...

— Как еще мне доказать тебе, что мои слова — читая правда?

— Убить?! — Повторила нараспев Ина, начиная откровенно смеяться. Но не весело, а зло, оскорбительно. — Что ж, теперь я уже не сомневаюсь...

— Отлично.

— Я не сомневаюсь в том, что ты полностью заслуживаешь то, с чем я явилась сюда изначально! — Развеяла она его надежды решительно. — Я все ждала, когда ты изменишься, Брес, когда ты повзрослеешь. Когда станешь мужчиной в полном смысле этого слова. Твои постоянные измены и все новые и новые прихоти терпеть было нелегко, но сносно. Но я не стану и другим не позволю терпеть в тебе малодушие, подлость и непомерную низкую гордыню.

— Не станешь... не позволишь... как это понимать? — Пробормотал недоуменно Брес, еще не веря в то, что в данную минуту решается его судьба. Крики Инанны обычно означали его скорое прощение.

— А понимать это следует так! Ты с этой самой секунды изгнан с небес. Тебе и это нужно объяснять? Я проклинаю все низкое, бесчестное и гадкое в тебе. А ты этим переполнен сверх меры, потому можешь считать, что я проклинаю тебя. Хочешь знать, зачем я так поступаю? Нет, причина не в твоей измене. Ее не было, я верю. Но верю не тебе, а этой женщине, которая непонятно зачем защищает тебя. Ценой своей скоротечной, нищенской, убогой жизни. То есть самого дорогого, что есть у человека! И почему, объясни мне, почему же злодейка, заставившая тебя пойти против твоего желания и совести, кажется мне благороднее, смелее и честнее, чем ты, бог? Думаешь, ты достоин носить это слово, этот венец? Думаешь, люди должны тебе поклоняться? Да самая жалкая из этих людей лучше тебя, Брес. Лучше! — Обличающе кричала Ина, тыкая пальцем в Айрис.

— Брось, ты же так не думаешь на самом...

— Все, что я слышу от тебя — сплошные оправдания! Тебе стоит многому научиться. Признавать свою вину, к примеру.

— Моей вины нет в том, что...

— И остальные со мной, несомненно, согласятся. С этих самых пор ты изгнанник, Эохайд Брес. И ты не сможешь вернуться до тех пор, пока не искоренишь свои гнусные пороки. Давно пора было заняться твоим воспитанием...

— Ладно-ладно, не горячись, Ина, я же знаю, ты не серьезно. — Поспешно проговорил Брес, решая для своего же блага, наступить на гордость: — Я уже все осознал и раскаялся.

— Мое слово твердо. Ты не вернешься в круг своей божественной семьи до тех пор пока... — Она задумалась, восстанавливая дыхание. — Раз ты так не ценишь человеческие самоотверженность и смелость, раз для тебя растоптать женщину — ничего не стоит, твоим проклятьем будет прибывать на земле до тех самых пор, пока ты не спасешь пятерых из них. Пять женских душ.

— Пять душ..? спасти..? Что?!

— Но это, конечно, еще не все. Ты! — На этот раз она обратилась к онемевшей Айрис. — Твоя храбрость достойна похвалы, однако не думай, что я прощаю тех, кто перешел мне дорогу. Я не милосердна, и люди знают это, потому и трепещут. Я не стану противиться своей сути из-за того, что чистота твоего сердца и отвага меня растрогали. Потому следующим пунктом проклятья будет твое непременное участие в нем. — С этими словами Инанна протянула к ней руку. И когда ее ладонь легла на щеку Айрис, девушка болезненно вздрогнула. — Ты станешь отличным напоминанием того греха, за который он расплачивается. Олицетворением совести, которой у него никогда не было. Ты будешь как эриния, безжалостно преследовать его весь срок наказания... Однако, я знаю, как тяготит человеческую душу земная жизнь. Потому, дабы твоя душа не превратилась раньше срока в тень, нить твоей жизни будет перерезаться на двадцать первом году. И так из раза в раз, пока пять женских душ не обретут покой в небесных чертогах вопреки приговору судьбы. — Инанна остро ухмыльнулась. — Кажется, ты тоже заинтересована в том, чтобы это закончилось как можно скорее.

Не было никаких страшных заклинаний, дыма и запаха серы. Просто в один миг, торжественно озвучив свой приговор, Инанна исчезла, выглядя при этом вполне довольной собой.

Брес не видел в ее пересыщенных негодованием глазах сожаления или быть может тоски... хотя бы ее предчувствия! И он не верил, отказывался верить, что от него можно так просто отречься!

Потому он еще долго стоял посреди зала, слушая нарастающий гул голосов. И только спустя минуту понял, что обступивший его шум — не рев внутренних гнева и возмущения.

— Господин. — Коснулся кто-то его плеча. — Ваша невеста... кажется, вам стоит поспешить за ней...

Брес даже не посмотрел на говорившего, повернувшись в сторону Айрис. Но девушки уже не было рядом, потому, все еще растерянный, но желающий покарать виновницу, он рванул следом. Всеобщее недоумение провожало его многоголосым ропотом.

Нагнать несносную Эохайд сумел лишь у ворот, тут же бесцеремонно хватая ее за предплечье.

— А теперь можешь начинать моли...

Его дикое рычание перебила оглушающая пощечина. Ладно, такой аргумент трудно переспорить, особенно тому, кто на женщину руку ни разу не поднял.

— Да как ты...

Больно! Проклятье!

Резко выдохнув Брес, подвигал челюстью, пытаясь привыкнуть к ощущению, которое раньше казалось ему чем-то фантастическим. Боль? Нет, только не в его жизни. А о том, что боль когда-нибудь обожжет его лицо, он и вообразить себе не мог.

— Убирайся. — Процедила холодно девушка, швыряя ему монету. Та отскочила от его груди, падая в грязь.

— Да ты ума лишилась?! — Прокричал ей в спину Брес. Процедив сквозь зубы ругательство, он наклонился, чтобы поднять идола, после чего бросился за Айрис. — Тебе не мешало бы... — Он вновь дернул ее назад и на этот раз перехватил женскую руку прежде, чем та успела угостить его очередной оплеухой. — Не мешало бы упасть на колени и умолять меня пощадить твою жизнь!

— Упасть на колени? Да я буду последней, кто признает тебя достойным этого! — Ответила с жестокой насмешкой Айрис, вырывая свою руку. — Ты и раньше-то этого не заслуживал, а теперь, стоя на земле, а не на небесах... чем ты отличаешься от обычного подлеца?

— Тем, что я необычный!

— Катись в тартар, там тебя по заслугам оценят!

Она вновь стремительно пошла вперед. Брес вновь последовал за ней.

— Да вы обе не в себе! Делать меня козлом отпущения?! Ты сама притащила меня сюда! Я не напрашивался тебе в спутники! Если бы не твоя задетая гордыня и желание примитивной мести, ничего этого не произошло бы! И ты и я жили бы счастливо, не зная друг о друге! Обвинять во всем произошедшем ты можешь только лишь себя!

Айрис остановилась, резко оборачиваясь. Ее темные глаза сверкали.

— Ты понятия не имеешь, что я сейчас испытываю. Обвинять? То, что творится в моей душе не так называется! Я презираю себя за то, что доверилась тебе. Почему же при заключении договора ты не предупредил о том, что если дело дойдет до разборок с твоей любовницей, ты трусливо отступишься?

— Не называй меня трусом. — Проворчал недовольно Брес.

— Не понимаю, что она нашла в таком слабовольном, самовлюбленном подлизе?

— Кроме прочего, милосердие, которое сейчас не дает мне тебя убить.

— А чего ты ждешь? Давай! Ну? — Она вызывающе стукнула его кулаком в плечо. — Валяй! Начни свое искупление прямо здесь и сейчас! Ведь, поверь, убив меня и избавив тем самым от необходимости тебя видеть, ты сделаешь мне огромное одолжение.

Удары этой гребаной совести были слишком ощутимы!

— Успокойся, женщина! — Брес схватил ее за плечи, отстраняя от себя. — Ты не имеешь права прикасаться к этому телу так!

— А чего ты еще заслуживаешь, после того как предложил своей любовнице убить меня?

— Я продемонстрировал ей таким образом свою верность!

— А она не оценила. Какая жалость.

— Как еще я мог доказать, что мне нет до тебя никакого дела?

— Да тебе ни до кого нет дела! Ты что, так и не понял, за что тебя прокляли? Инанна прежде всего не богиня, а женщина. И смотреть на то, как ты с легкостью отрекаешься от другой, от той, которой минуту назад клялся в любви, было для нее сюрпризом не из приятных. Может и не осознано, но она провела параллель между собой и "самой жалкой из женщин", и вот ты здесь. — Тяжело дыша Айрис презрительно усмехнулась, окидывая его быстрым взглядом. Разочарованным, насмешливым, унижающим. — Добро пожаловать в мир смертных. Уверяю, тебе здесь не понравится.

— Не смотри на меня так. — Пробормотал Брес, отворачиваясь.

Ее глаза, наполненные страстью, нравились ему куда больше. То отражение его, всемогущего и прекрасного, не шло ни в какое сравнение с нынешним.

— Да мне никак не хочется. — Бросила Айрис. — Не ходи за мной.

Естественно, он пошел.

— Интересно ты рассуждаешь! Ты обязана вытащить меня отсюда, ясно тебе? Я не собираюсь страдать из-за того, что тебе приспичило впутать меня в свои разборки с тем недомерком! Проклятье! И зачем я пошел сюда?! Клянусь небом, я никогда больше не буду заключать договоры с женщинами.

4 глава.

А пока Брес зарекался и сыпал оскорблениями, преследуя виновницу своего проклятья, сама виновница разила себя проклятьями посильнее тех, которые мог выдумать божественный разум.

Посылая Айрис на свадебный пир, Морта, очевидно, хотела закрепить в ее голове понимание того, что человек может и должен преодолеть все свои страхи. Что не стоит бежать от них, что их надо встречать лицом к лицу, бороться с ними, побеждать их отважно и хладнокровно.

Однако вместо того, чтобы стойко перенести унижения, Айрис решила смухлевать: пойти на этот пир, но не в гордом одиночестве, без сожаления обрекая себя на растерзание. Если уж этот визит был неизбежен, она должна была появиться на нем не как затравленная, несчастная жертва, а как женщина, у которой вся жизнь еще впереди. И, гляньте-ка, у нее за это время появился тот, кто готов сделать эту жизнь счастливой.

И, кто знает? возможно, увидев в глазах Сета сожаление и раскаяние, она и сама поверит в то, что на этом человеке свет клином не сошелся. В то, что жизнь не сломана окончательно. В то, что она еще может быть счастлива.

Полный. Провал.

На все ее надежды небеса ответили решительным "не дождешься". И в добавок ко всем житейским неурядицам приложили еще и проклятье в лице этого причитающего, как скорбная вдова, божка, главным качеством которого была пустая красота без вкуса, цвета и запаха.

И как бы ни сильна была их взаимная антипатия, Айрис не могла не согласиться с ним в одном: нужно было как можно скорее решить возникшую проблему. Никто из них не хотел оставаться в сложившейся ситуации дольше еще на один день. И тут, казалось, Айрис знала выход: Морта.

Направляясь сейчас домой, Айрис была абсолютно уверена в успехе, помня и почитая то, кем являлась наставница. Уж она-то найдет способ сорвать проклятье, которое обязывает Айрис умереть на двадцать первом году, а Бреса находиться на незнакомой и враждебной земле до скончания вечности. Ведь факт остается фактом — его ремеслом было губить женщин, а не спасать.

Итак, она уже предвкушала спасение и расставание с головной болью под именем Эохайд, но все же не торопилась говорить Бресу о своем плане. Айрис не хотела утешать его, веря, что он полностью заслужил свой страх.

Их путь был долгим и нервным. Брес, видимо, не привыкший преодолевать такие расстояния на своих двоих, под конец отстал, потому последние метры были преодолены в немой тишине.

Когда же мужчина зашел в жилище, намереваясь сказать о том, что он так просто ее не оставит, Айрис находилась в ойкосе. Остановившись на пороге, он отыскал взглядом в полумраке девушку. Та стояла на коленях перед постелью, на которой возлежало неподвижное тело.

Догадка пронзила Бреса, и он уже было хотел попятиться назад, подальше от смерти и тления, которых откровенно боялся ввиду своей природы. И все же любопытство или упрямство вынудило его приблизиться на пару шагов.

Он посмотрел на старуху, которая пустыми глазами смотрела в потолок. Словно предчувствуя свою кончину, она успела облачиться в ритуальное одеяние и украшения и теперь просто ждала погребения. Немая, недвижимая, ужасающая.

— Она... еще даже не успела остыть. — Прошептала хрипло Айрис, проводя кончиками пальцев по седым волосам. — Она знала.

Кинув на нее быстрый взгляд, Брес еще раз сказал себе, что пора уносить ноги, потому что к духу смерти, нависшем над ними, вот-вот добавятся женские слезы. А их он просто не выносил. Однако все, что сделала девушка — легла рядом с покойницей и закрыла глаза.

— Выйди.

И он не посмел сказать ни слова против.

* * *

Дабы не оскорблять Аполлона, похороны осуществлялись в темное время суток. Потому Брес проснулся в саду до рассвета от ритмичных звуков работающей лопаты. Лениво поднимаясь с земли, держась за могучий ствол раскидистого платана, Эохайд оглядел место в котором оказался. И будь все проклято, но воспоминания не оставили ему ни мгновения блаженного замешательства; мужчина быстро вспомнил подробности вчерашнего вечера.

Неподалеку в сумраке рядом с уже отцветшим миртовым деревом, быстро, словно наказывая себя, готовила могилу для почившей старухи Айрис. На девушке уже не было той тонкой одежды и драгоценностей, которые украшали ее вчера. Ее платье было простым, а волосы — в беспорядке.

И когда Брес приблизился, не решая нарушить священное молчание, он отметил, что глаза ее воспалены и окружены болезненными тенями.

— Нет. — Произнесла она в итоге по привычке тихо, но решительно.

— Чего?

— Мне не нужна помощь.

— Как будто я готов был тебе ее предложить. — Бросил задето Брес. Он и в правду только что думал над тем, что справился бы с этой задачей куда лучше. Каменистая, сухая почва не поддавалась лопате, отчего руки девушки уже были в кровавых мозолях.

— Колодец во дворе за домом. — Добавила Айрис, тяжело дыша и по прежнему отказываясь на него смотреть.

Могло бы показаться, что она читает его мысли. Думая над тем, возможно ли это, Брес направился за дом, торопясь утолить жажду. Провозившись с журавлем с несколько минут, Эохайд вспомнил те беззаботные дни, когда все необходимое доставлялось в его покои по щелчку пальцев. Однако теперь, вода полученная собственными усилиями показалась ему намного слаще.

Размышляя, вспоминая, пытаясь найти выход, Брес простоял на заднем дворе, наверное, с час. Пока его не застало врасплох явление Авроры, которая на своей крылатой колеснице проскакала над спящим городом, пронзая ночную тьму первым, ярким лучом. Так вот как рассвет выглядит с земли...

Потрясенный, Брес быстро направился обратно к миртовому дереву, чтобы показать чудо пробуждения нового дня невежественной человечке. Странное дело, но у него даже не возникло мысли, что нечто настолько пленительно-прекрасное и волшебное может быть рядовым событием или же достоянием каждого.

Обойдя дом, он приблизился к Айрис. Та стояла над могильным холмом, опираясь на лопату. Плечи ее подрагивали то ли от тяжелого дыхания, то ли от плача, то ли от холода. Как бы то ни было, Брес отважился заглянуть в ее лицо. Было несколько любопытно увидеть это лицо неприкрыто страдающим.