Улыбка дракона

-Где ваш господин?

-Герцог два дня назад выехал в Гвинденхолл. Король собирает большой королевский совет, и ждите теперь большую армию на своих землях, лорд Грегори!

-КорольГрегори!

-Я не признаю вашей смешной коронации-вы самозванец!

Вспышка злобы молнией ударила мне в голову, и я воткнул меч прямо ему в рот и с хрустом повернул, пока он падал навзничь. Звон железа, крики и ржание коней.

Он бился в агонии, а я повернулся к своим людям.

Мои горцы сгрудились у ступеней ведущих на помост и рубились с офицерами барона Рамсея. Но офицеры быстро кончились. Я не успел поучаствовать.

Стража и жители разбегались во все стороны. Я увидел вокруг только спины. Палач с помощникам спрыгнул с помоста и исчез в толпе. Я обнажил кинжал и перерезал веревки на руках Молли и четверых мужчин. Они бросились целовать мои руки. Я грубо отстранил их. Приказал ближайшим горцам:

-Эгей, парни, возьмите этих людей в седла и уходим!

Один из приговоренных, молодой парень, почти совсем мальчик, худенький и глазастый воскликнул:

-Я знаю короткую дорогу к городским воротам! Позвольте, милорд, я проведу?!

-Гвен возьми его к себе и езжай вперед!

Через несколько мгновений наш отряд уже скакал прочь от вонючего и кровавого места.

Глава 9

МЕНЕСТРЕЛЬ И РЫЦАРЬ

Мы благополучно выбрались из города через северные ворота. Паника и суматоха сюда еще не добрались, и стража пропустила нас.

В аббатстве Святого Патрика мои люди дремали после обеда, когда туда явился мой маленький отряд.

Я занял помещение по соседству с часовней и потребовал обед.

Молли из Гартунга я приказал привести ко мне.

Она вошла и сразу же опустилась на колени.

-Так ты поешь песни, Молли?

-Пою, государь, а также играю на арфе, лютне и свирели....

-Что за песня, оскорбляющая короля, привела тебя на эшафот? И кто те четверо мужчин?

-Эти люди, государь, музыканты, менестрели. Они пришли в Гартунг и уговорили меня ездить с ними по королевству и зарабатывать пением. Они сказали, что у меня чистый и звучный голос. В Гартунге я играла на свирели для миледи и ваших людей.

-Много ли ты заработала своим голосом, Молли?

Она потупилась.

-Откровенно говоря, государь, хватало только на хлеб и эль...

-Твои родители живы?

-Я сирота, государь.

-Садись рядом, Молли, сейчас принесут обед. Ты проголодалась, я полагаю?

-Последние два дня, после оглашения приговора нас совсем не кормили, государь.

-Так ты не споешь мне песенку про короля?

Голубые глаза сверкнули исподлобья.

-Это не песня, государь, а так... короткий куплет...

-Прошу!

Молли откашлялась в кулак, прочищая горло и вполголоса напела:

-Безумец на троне,

В отцовской короне

Не правит никем и ничем!

Но лордам спесивым не нужен король,

Для них и бревно сойдет на эту роль!

Я усмехнулся.

-Твоя шутка, Молли опоздала на целый месяц! Король Руперт уже не безумен, к сожалению и я этому причина...

-А чем же ты оскорбила церковь?

-Государь, вы не будите сердиться на меня?

-Спой, девочка, не бойся, я не аббат и не епископ!

Молли улыбнулась и также вполголоса пропела:

-Жирный епископ, имеет толстый лоб,

И обширное жирное пузо!

Не увидит член он свой

Коль нет зеркала под рукой!

-И за это вас осудили?

-Не только, государь...Еще я пела песни о море и драконах...

-О драконах?

-Я осмелилась петь песни миледи Сью...

Дверь отворилась. Вошли мои пажи с блюдами .Жареная курица в окружении ломтей жареного бекона. Ломти хлеба. Копченый окорок, нарезан тонкими ломтиками. В кувшине что-то плескалось весьма зазывно.

-Дуган принеси прибор для нашей гостьи!

Молли сидела, сжав руки между колен обтянутых юбкой и смотрела на еду не отрываясь.

Непосредственная и не трусливая певичка мне понравилась.

В кувшине оказалось белое монастырское вино.

Я отпустил пажей, и сам налил вино для девушки.

Она покраснела и робко взяла кубок в руку.

-За твое спасение, Молли!

-За ваше здоровье, государь и ваше доброе сердце!

А после вина мы набросились на еду. Голодная Молли уже не стеснялась. И пару раз мы одновременно брались с двух сторон за один и тот же кусок мяса.

Я смотрел на мою гостью и думал о том, почему церковь так жестока к женщинам. Почему для церкви женщина-человек второго сорта и при этом очень опасное создание, готовое броситься в бездну порока и объятия сатаны? Почему так свирепо преследуют ведуний и почему королевские маги всегда были мужчинами?

Насытившись Молли отодвинулась от стола, аккуратно облизнув замаслившиеся пальцы. К ножу и вилке она не коснулась и ела руками — видимо не имела опыта работы с такими "инструментами".

-Я предлагаю тебе и твоим менестрелям остаться в моем лагере. Благодарных слушателей вы здесь найдете много. Свое покровительство я вам обеспечу. Потом поедем в Корнхолл. Там на севере мало хороших музыкантов и мне при дворе пора бы завести своих менестрелей.

-Мы счастливы вам повиноваться, государь...Вот только инструменты у нас отняли...

-Я найду вам новые. Иди отдыхай, Молли.

-Вы спасли меня от ужасной участи, государь, и я никогда этого не забуду!

Постучав, ко мне вошел барон Гринвуд и остановился у двери, скрестив руки на груди.

-Ваше величество, я услышал о происшедшем в Давингтоне...

-Что тебя встревожило?

-Вы совершили ошибку, государь, прилюдно убив аббата и барона!

-Майлз, я-король и я решаю, кому и когда умереть!

-Государь, недостойно убивать безоружного и не обнажившего оружие...

-Они оскорбили меня прилюдно, Майлз и за это умерли!

-Я ваш вассал, государь и любое бесчестие ложиться также и на меня...

Подойдя к своему вассалу, я заглянул в его глаза. Его взгляд был тверд.

-Недостойно рыцаря обманывать своего господина и лгать о болезни отца, из-за которой он не в состоянии принести вассальную клятву...Ваш отец по-прежнему вассал герцогини Бронкасл, Майлз! Я не хотел этого говорить, но ваши упреки меня рассердили!

Я не только ваш господин, но я ваш друг, Майлз. И никогда не покрою ваше имя позором!

Поверьте-я поступил в Давингтоне правильно и нет бесчестия в том, чтобы раздавить ядовитую гадину, готовую укусить тебя в следующий миг...Довольно об этом!

Даю час на сборы, и выходим в направлении Хагерти. Там присоединимся к нашим основным силам и начнем большую настоящую войну. Король Руперт нам в этом поможет!

Глава 10

ОСАДА

Хагерти не открыл мне ворота. Другого собственно и не ждали.

Я приказал разбить лагерь недалеко от дороги ведущей к городским воротам.

Арбалетчики засучили рукава и вырыли вокруг лагеря ров. Землю набросали внутрь, и получился вал. Несколько обезопасив себя от внезапного нападения, я выслал дозоры на юг в сторону Давингтона.

На следующий день подошли основные силы-горская пехота под командой Крейга и Жасса.

Я приказал также и для пехоты создать укрепленный лагерь с валом и рвом. Теперь по обе стороны дороги имелись укрепленные лагеря. Засиживаться долго в осаде я не планировал и на следующий день обе бомбарды были установлены прямо напротив ворот вне досягаемости вражеских арбалетчиков.

Под белым флагом в город отправился барона Гринвуда, но коннетабль Хагерти — граф Синклер не пожелал вести переговоры. Видимо он был зол за прошлогодний позор, когда я, захватив ворота, проехал с тремя ротами до порта и обратно не встретив никакого сопротивления.

Фостер доставил мне сведения о городском гарнизоне.

Две тысячи пехотинцев из них половина лучники и арбалетчики. В распоряжении графа Синклера не было конных рыцарей. Внезапной вылазки не стоило опасаться. Горожане не были настроены, драться всерьез и умирать за герцогиню Бронкасл. Хагерти был владением этой семейки около пятидесяти лет. Герцоги держали город за горло много лет и преданные им люди здесь не водились. Фостер также представил мне интересное предложение одного старого знакомого.

Жасс предложил направить обоз в ближайший лес для заготовки фашин-чтобы завалить ров перед воротами, но я решил попробовать другой метод.

С утра, сразу после завтрака бомбарды начали обстрел. Вся моя армия наслаждалась ранее невиданным зрелищем.

Гром, молния и черный мячик снаряда улетал к башне ворот.

Каждой удачное попадание сопровождалось криками восторга и одобрительным свистом. Ворота были проломлены первыми же выстрелами. Остальные снаряды крушили башню и находящиеся рядом стены. Обломки сыпались в ров. В Хагерти бил набат на колокольнях. Но находиться у ворот воины гарнизоны были не в состоянии и торчали на стенах, подальше от башни ворот. В обед был сделан перерыв, чтобы поесть и охладить бомбарды. Потом обстрел продолжился до сумерек.

К вечеру все затихло.

Но в городе не спали и видимо пытались заделать пробоины в воротах и стене. Огни факелов метались там во множестве.

Начальник над бомбардной командой, один из помощников Мадзини, по фамилии Уэсли явился ко мне с докладом. Выходило, что снарядов хватит только еще на три дня такой бомбардировки.

Утром стрельба была продолжена и к полудню два верхних яруса башни рухнули вниз, в ров, засыпав его на протяжении примерно двадцати шагов. Это событие вызвало бурю восторга в наших лагерях. Бомбардиры стали самыми главными и уважаемыми людьми в моей армии. Все хотели с ними подружиться или выпить эля. Моя армия быстро начала приростать-но только не воинами. Торговцы едой и элем, гулящие девки, разные бродяги слетались отовсюду как пчелы на мед. Я запретил чужакам входить в лагерь, но за его пределами возник новый лагерь. Там всегда можно было найти выпивку и сговорчивых девок. Если осада продлиться месяц, то в этом лагере обитателей станет не меньше чем в моей армии!

Жасс предожил разогнать этих прилипал, послав несколько рот горцев.

Я отклонил это предложение. Воины должны сбрасывать напряжение, а если нельзя сцепиться с врагом, то расслабиться очень даже нужно. Несколько тысяч молодых мужчин и без женщин — это опасная и непредсказуемая сила.

Люди Фостера крутились в этом стихийном лагере, и все сомнительные личности были под присмотром.

На третий день Хагерти ждал штурма, но я приказал провести смотр своих отрядов и потом объявил выходной день. Крейг и Жасс были удивлены, но вопросов не задавали. В положении короля есть и хорошие стороны!

Подремать после обеда мне не дали. К моей палатке в сопровождении конных горцев приехала Бернадетта. Ее сопровождал конный паж, смутно знакомый мне подросток...

-Ваше величество не прогонит свою сестру?

Я помог ей сойти с коня. На несколько мгновений баронесса оказалась в моих объятиях.

-Вы не скучали по мне, Грегори? — шепнула она мне на ухо, привстав на цыпочки.

-Безумно!

-Обманщик! — она ущипнула меня на руку.

-Прошу в мою палатку! Вы голодны, баронесса?

-После конной прогулки у меня всегда разыгрывается аппетит!

-А ваш паж?

-Это мой брат-Ричард! Вы не помните его, государь?

-Рад видеть, тебя, Ричард! Ступай к моим пажам-они тебя покормят.

Расположившись в походном кресле, я наблюдал за Бернадеттой. Она обгрызала куриное крылышко и болтала без умолка.

-Представляете, Грегори, какая скука в нашем замке?! Отец запирается в кабинете на весь день, сестра бродит по коридорам как призрак и не говорит ни слова. Вы же знаете мой характер?! Скучное сельское житье не для меня! Я так обрадовалась, узнав о том, что вы здесь, рядом! Ричард просто боготворит вас и мечтает о службе у вас, государь!

Пустая болтовня ее, почему-то не раздражала. Может быть, я на самом деле скучаю среди мужчин без женской болтовни и их извечного кокетства...

Мысли об Адель не доставляли удовольствия. Но Бернадетта похожа на нее и не похожа одновременно.

-Вы удалили Адель в изгнание, и я ни о чем не знаю?! Но ваш гнев, надеюсь, на меня не распространен, ваше величество?

-Нет, Бернадетта, на вас я не держу зла...

Запив свой короткий обед вином, Бернадетта устремилась ко мне. Не успел я моргнуть, как она уже была на коленях у моих ног, а ее руки сжимали мои.

-Расскажите мне, Грегори, в чем причина вашей размолвки?!

Знакомый блеск зеленых глаз...

Я рассказал Бернадетте о предательстве Адель.

-Ох, бедный Грегори... — ее глаза наполнились слезами-Моя неблагодарная сестра разбила вам сердце! Чем наша семья может смыть этот позор и вернуть благосклонность вашего величества?

Бернадетта не теряла времени даром. Плутовка явилась занять освободившееся место в моей жизни и в постели и не особенно это намерение скрывала...Я осаждал Хагерти, а Бернадетта явилась брать в осаду меня.

Неделю уже у меня не было женщины...В памяти всплыло обнаженное тело Бернадетты в палатке под Гвинденхоллом. Она стояла спиной ко мне и расчесывала волосы после купания. Тогда я принял ее за Адель, сходство фигур двух сестер было просто удивительным...

-Я веду осаду, моя дорогая сестрица, и не смогу уделять вам достаточного времени, увы!

-Даже несколько минут в вашем присутствии для меня бесценны!

Ее рот приоткрылся, и розовый язычок медленно прошелся по краю верхней губы. Зеленые глаза чуть сощурились. Я ощутил напряжение внизу живота. Бернадетта разбудила мою похоть.

Но к счастью или, к сожалению, нам помешали.

Пришел Дуган и сказал, о том, что Фостер ждет моего приема. Бернадетта резво поднялась с колен и, улыбаясь, покинула мою палатку.

Молли у костра пела, акампанируя себе на лютне. Ее лицо печально-задумчиво и взгляд устремлен вдаль.

Есть такие дороги — назад не ведут.

На чужом берегу я прилив стерегу.

Паруса, обманув, ветер стих навсегда,

Плоским зеркалом стала морская вода.

Обернуться бы лентой в чужих волосах,

Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,

Шелком в руки родные опуститься легко —

Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.

Я по дну бы морскому навстречу пошла,

Только в компасе старом сломалась игла.

Парус стерся до дыр от палящих светил,

Да и ветер попутный меня невзлюбил.

Ветер, брат ты мой, ветер, за что осерчал?

Хороню в себе боль и венчаю печаль.

Бурунами морскими пробежать нелегко —

Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.

Она пела, а я слышал голос Сью. Моя сестра тосковала и печалилась. При свете костров лица окружавших меня людей казались родными и близкими. Но рядом не было ее, моей единственной и любимой Сью...и только это имело значение...

Глава 11

НОЧНЫЕ БЕСЕДЫ

Моряки гребли умело. Весла погружались в воду без плеска, легко, даже как бы нежно касаясь поверхности моря.

Впереди светился фонарь на корабле наш ориентир. Мои горцы сидели тихо. Морская прогулка для них, как и для меня была новинкой. Только новинка эта не доставляла радости. Кругом тьма-внизу и на небе.

Сотня горцев и сотня арбалетчиков уже погружены на корабль капитана Мелиссио. Я плыл на последней лодке.

Фостер еще до начала осады нашел в гавани Хагерти капитана Мелиссио и передал ему старый долг с процентами-пять фунтов чистого золота.