— Пойдем со мной, — Сариил не говорил — выдыхал страстью. Он потянул мужчину к арке, на которой проступал рельефом древний текст, прочитать который значило бы для Сейшаата освободиться от плена жреца. Каменные письмена шептали о начале мира, о хаосе и порядке...

Еще шаг, и вместо поросшей низкими кустами площадки, начал проявляться зал огромного храма, свитого из энергии. Сейшаату ведомы были и не такие чудеса творения, но всякий раз высший ангел находил способы удивлять.

— Ты уверен, что я не воспользуюсь полученным знанием, Сариил? — Змий упивался открывшимися потоками. Жадными монстрами вырвались из спины два черных отростка, алчущие, голодные, как долго гнавшиеся за добычей волки.

— Не сможешь. Здесь, сейчас ты дашь мне обещание. — жрец потянул платье с плеч, то заскользило легким ветром вниз, растеклось у божественных ног звездным молоком. Зеленые глаза демона вспыхнули: моих ли хватит вселенных, чтоб описать идеальность? И стоит ли искать эпитеты, чтобы выразить страсть? Есть великий крылатый, заставляющий слепнуть разум. Он владеет тобой. Он говорит тебе, как поступать...

— Я... — Змий хотел сказать, что не откажется от Габриэля, даже если горение превратит его в бесконечную боль, но жрец улыбнулся и на первом слове прервал отчаянный порыв сопротивления.

— Ты пообещаешь мне перед светом. Поклянешься на своей темной крови, что навсегда останешься моим. Поклянешься быть моим вечным супругом, что бы между нами не произошло и куда бы не повернула жестокая судьба. Ты взойдешь со мной в вечность с именем мерзким, которое будет смущать и пугать срединные народы. И назовешь меня своим Господином...

— Почему ты думаешь, что я соглашусь? — демон сознавал, что жуткий смысл таится в предложении Сариила. Но сопротивлялся приближающемуся исходу.

— Я разрешу тебе владеть Габриэлем. — красные вишни губ растянулись в снисходительной улыбке. — Три года, три месяца и три дня, пока жизнь не покинет пресветлого Агнца.

— А потом? — все чернее и подозрительнее, все напряженнее и злее становился древний Змий.

— Потом ты будешь только моим. — серые глаза заполнились небесным огнем, через белоснежную кожу проникало великое пламя.

Великий вран! Серая бездна безмолвия... "Я не твой, малыш!" — беззвучно прошептали губы. А лед души дрогнул и треснул напополам, заливаясь алой кровью предчувствия.

— Давать обещания... Клясться? — демон сделал шаг назад от Сариила, взгляд от которого оторвать было очень сложно. Видит ли теперь высший крылатый в бесконечной тьме брешь? Испытывает ли или, наоборот, играет, как обычно...

— Твоей клятвы достаточно. В верности и любви! Здесь... Только в центре источника, — тонкая рука поманила темного лорда. — Не будет больше обмана. Не будет лжи...

— Три года... — в ответ пробормотали губы Змия.

— И вечность, — добавил Сариил мягко. — Вечность для нас...

— Если я откажусь, то увижу его?

Жрец поджал губы.

— Сариил, ответь... Что ты скрываешь? До конца... Прежде, чем я пошел навстречу...

— Он возродится. И очистится от любви к тебе.

...Темным вранским вечером привез Змий свою игрушку в дом. Внес в покои, закрыл дверь и начал распутывать из пут, окутавших сознание и тело... Габриэль не проявлял признаков жизни, но уже скоро задышал часто, словно испытывал боль, а потом резко открыл глаза и вскочил, чтобы ринуться к двери, подальше от дракона.

— Не так быстро, — граан обхватил своего милого сати сзади, чтобы тот не дергался. — Тише! Тише! Успокойся, мой маленький принц...

— Пусти— пусти! Нет... — юноша отчаянно сопротивлялся, пока темный лорд тащил его до кровати, пытался царапаться и кусаться. А когда оказался придавленный весом демона, заплакал. Он плакал отчаянно, без остановки, и мужчине никак не удавалось привести ангела в чувство. Приходилось удерживать, чтобы в очередной попытке сбежать пленник не полез вновь драться.

Лишь когда поток слез иссяк, Змий откатился в сторону, сел на разворошенной в борьбе постели, а затем отправился за стаканом воды. Все это время Габриэль неподвижно лежал на красно-черном покрывале с золотой вышивкой и не мигая смотрел в потолок.

Конечно, юноша думал, что вернется в плен Сариила уже завтра. Думал, что два мерзавца так и будут мучить его...

Демон наполнил бокал. Искоса глянул на сати, давя в груди пламя желания. Три года, малыш! Три года ты будешь моим без остатка. И плевать что дальше... Что такое вечность, если в ней останется твой образ, твое сопротивление и твоя странная и сумасшедшая любовь-ненависть.

— Раздевайся, — дракон приказывал глухим, еле сдерживаемым желанием обладать.

Габриэль медленно повернул голову к темному лорду: в голубых глазах звезды открытой ярости путались с ожиданием кошмара.

— Лучше бы ты убил меня, — ангел расстегнул первую пуговицу на шелковой рубашке. Кружево рукавов встрепенулось, открывая тонкие руки. Вторая пуговица, третья...

Дракон наблюдал за тем, как медленно агнц освобождается от одежды, как начинает дрожать от пристального наблюдения. Да, он не сопротивляется... Он теперь будет принадлежать тебе...

В сторону полетели брюки Габриэля. Юноше пришлось для этого сперва сесть, а затем и вовсе подняться... Красным зажглась похоть в зрачках. Неделя ожиданий. Ночи всегда было мало, но теперь...

— Распусти волосы, — хрипло попросил Змий, направляясь к дару, короткому для такой долгой вечности. Габриэль потянул за край заколки, и серебряный дождь рассыпался искрами света по спальне.

— Убей меня, — юноша поднял навстречу дракона лицо, позволил впиться в нежные губы страстным поцелуем, качнулся в сторону кровати под напором граана. Но тот вовремя обвил тонкую талию. Горячий, живой! Ты мой! Шептало сумасшедшее сознание...

Язык толкнулся в рот, голодом пальцы обхватили и потянули на себя ягодицы ангела.

— Ты теперь мой, только мой, слышишь, — сбивчивое дыхание и слова в мокрые полуоткрытые губы.

Габриэль изумленно поднял брови. Такой смешной и маленький, беззащитный цветок, вырванный в райском саду.

— Нет... Не может быть! — горький всхлип. — Ты... Предатель! Мерзавец! Я ненавижу тебя... — сати предпринял новую попытку вырваться, но Змий не собирался отпускать.

— Тебе придется подчиниться, малыш. Ты теперь мой.

— А ты спросил, хочу ли я быть твоим? — новая слеза появилась в уголке глаза. — Вы договорились с Сариилом! Вы...

Дракон толкнул ангела на кровать. В одно мгновение изменился до неузнаваемости.

— Я не намерен слушать... Замолчи!

— Убей меня! Убей сейчас! — щеки Габриэля заполыхали. Маленькие пальчики вцепились в гладкую змеиную кожу лапы, что удерживала от бегства.

— Раздвинь ноги. — дракон зашипел ядовито, с нарастающим раздражением. Ангел задергался нервно, сжал колени с силой, пытаясь предотвратить скорую расправу. Зажмурился, как ребенок, которого настигло ночное чудовище и забормотал слова молитвы.

Именно тогда монстр отпустил сокровище. Нет, он не собирался насиловать ангела. Просто должен был убедиться, что Габриэль — не подделка, не виртуозно слепленное отражение, изготовленное Сариилом.

— Малыш, — оклик через короткую паузу. — Малыш, не бойся, я ничего не стану делать. Вот, давай я заверну тебя в тепло. Ну, открой глаза...

Габриэль отрицательно закачал головой, чувствуя, как оказывается в тепле одеяла, а горячие объятия сжимают тело, которое бьет нервная дрожь.

— Ты будешь молчать, а я — говорить! — демон трепетно отвел кудряшку со лба, тяжело вздохнул. — Я выкупил твою свободу у Сариила. Слышишь? Ты теперь не пленник...

— Теперь я твой сати? Какая разница? — мокрые ресницы задрожали.

Великий лед хаоса... Конечно, ты мой! В том лесу, где шумит водопад. В том полете, где осталось лишь падение. На руках, когда я нес тебя с Микаэлем из войны...

— Ты свободен, Габриэль! — Змий подавил боль в трех алых от любви сердцах. — Да, я хотел бы, чтобы ты остался со мной... Больше всего хотел бы, но знаю, что ты никогда меня не простишь.

Ангел опять, который раз уже, замотал отрицательно головой. Затих на несколько минут, в которые демону оставалось только жить ароматом апельсиновых садов, лицезреть чистоту, которую он так грубо растоптал.

— Если ты говоришь правду, если только... — тихий голос Габриэля срывался, но глаза так и не открывались. — если ты не обманываешь, Змий! А ты ведь врешь... Да-да, не перебивай... Тогда я хочу, чтобы отвез меня на тот вокзал... Туда, где ты задержал меня...

Молчание. Дыхание граана заледенело. Изморозью покрылись окна в спальне. Синим полыхнул огонь в камине. Даже тени, и те изменились, потемнели и нависли над ложем чернильной безысходностью.

— Я отвезу. — Темный лорд говорил как можно более спокойно. — Сейчас ты выспешься. А завтра с утра...

— Сейчас! Я поеду сейчас... — наконец глаза открылись, раня дракона сталью. — У меня осталось так мало времени. Я знаю, что скоро умру, что горение уничтожит меня.

— И потому ты решил уйти?

— Да, Змий! Последний шанс все исправить.

Граан и хотел бы сказать хоть слово против, но читал, как открытую карту, зерцало, в котором полыхала боль. Эта боль, нечеловеческая, бесконечная, вбирала в себя все горести мира, всю несправедливость, все несчастья, потери, все болезни, неудачи...

— Ты сгоришь, Габриэль! Ты сгоришь гораздо быстрее, если уйдешь. В адском пламени.

— Отвези меня на вокзал, — юноша отвел взгляд, чтобы не видеть того, кого так безумно и безответно любил. Он больше не хотел утопать в зелени и обманываться. Мечта разрушилась, и пепел сыпался с лазурных некогда небес. И дорога звала ангела в путь.

А демон не мог отказать. Против воли Сариила, разрешившего сделать Габриэля сати, против личных чувств согласился в эту страшную ночь отпустить любовь повелитель врана, слишком запоздало, ранясь о шипы покоренной гордости.

Ледяной ветер — вот, что осталось от радуги и короткой вспышки огня. Там, на вокзале, в здании, где собираются бродяги, стремящиеся в иные миры, светловолосый юноша направился к темному провалу двери. И ни разу не обернулся. Он лишь накинул капюшон, сунул руки в карманы старого плаща и...

Лед. Падение. Безмолвный рык зверя застыл на губах древнего дракона.

К позднему вечеру сильно похолодало. Гул ветра разнузданным зазывалой прорывался через трубу камина и гасил и без того низкое синее пламя. Авель выбрался из своего угла, в который забрался еще когда спускались сумерки, и переместился в одно из кресел, с вожделением глядя на столик с едой.

Демон все это время что-то читал за другим столом, отвернувшись от ангела спиной, изредка черкая и что-то тихо выдавая на вранском. Теперь он зажег один из светильников и откинулся расслабленно на стул, явно удовлетворенный проделанной работой.

— Наша мышка решилась покинуть норку? — Змий не поворачивался, но даже не видя блеска изумрудных глаз, юноша ощутил мурашки, прокатившиеся холодом по спине. Он и сам замерз и сильно проголодался.

— Отпустите меня к Альтазару, — ангел говорил, стараясь не стучать зубами, спрятал ноги под себя, запихал ладошки между коленями.

— Ответ будет отрицательным, ты же понимаешь. — граан поднялся от стола, с улыбкой глянул на замерзшего ангела и направился к камину, чтобы поднять пламя, ласково затрещавшее от движения ладони. — Сейчас принесут ужин. Затем мы ляжем спать... В одну кровать!

Авель испуганно икнул.

— Я... Мне и здесь хорошо.

— Будет тебе, — демон надавил на углубление в стене, чтобы потом вернуться и вновь опуститься перед креслом. — Горячий суп, немного вина, и ты уснешь, как младенец. Ты и так несколько дней не смыкал глаз. Скажи, неужели мой сын так поразил тебя, малыш?

— Вы подошли слишком близко, — ангел поежился, когда его колен вновь коснулись горячие ладони.

— Ты продрог. Станешь утверждать, что так уютно, придется завернуть в плед. Так что тебе понравилось в Альтазаре? Как такой чуткий и славный мальчик, как ты, мог полюбить демона? Ведь ты слышал, насколько мы опасны для вас... — Змий провел по ногам аккуратно, успокаивающе, наслаждаясь уже тем, что чувствует рядом того, кого и не чаял больше увидеть. Гладкость ткани с легким мерцанием обтягивала стройные ножки, к которым темный лорд хотел бы припасть, принести в жертву все завоеванные миры.

Авель медлил с ответом, вернее еле дышал от новой атаки повелителя врана. И не мог найти объяснения реакциям своего тела, которое дрожало все сильнее и одновременно требовало продолжения.

Тем временем, Змий взял руку юноши в свою, пользуясь растерянностью, поднес к лицу, заставил провести маленькой ладошкой по щеке, подмигнул с тайным намеком.

— Так что, малыш? Расскажи, как мой сынок выманил тебя из приата?

— Все не так, — ангел смутился откровенному ехидству. Никто не давал права усомниться в намерениях Альтазара... Разве что собственное сердечко, сомневающееся и бьющееся все чаще. Молодой демон сказал, что приедет на пристань, но обманул. Он испытывал, и никак иначе. Авель молча замахал головой, отгоняя мысли, пробивавшиеся неприятными вопросами.

— Не так... А щеки полыхают, а в глазах — слезы! Мой сын оставил тебя. Обманул. Заставил одного поехать в государство слимов, которое давно занимается работорговлей. Подвергал тебя реальной опасности. Ты настолько же наивен, Авель, насколько красив. Любой аукцион заработал бы на тебе огромные деньги. У тебя был один путь — в спальню к темному лорду.

— Нет, — юноша перешел на шепот, а ветер за окном, зашумев крылатым убийцей, загудел еще громче. Там, далеко за чертогами замка Сейшаата, по всему врану снежная буря заметала дороги. Вонзалась ледяным безмолвием в души мелких бесов и ранила равнодушием дьяволов, искала жертв, полных решимости сопротивляться. И если уж находила, то окружала снежными вихрями, проникала под кожу, выедала внутренности и превращала в осколки.

Никто, абсолютно никто, не мог избежать наказания. Даже в срединном мире умирали внезапно люди, чтобы их душами насытилось бездонное чрево хаоса. А здесь, рядом со Змием, властвовал ложный покой и уют, разливавшийся по комнате, как крепкое мускатное вино, с янтарными проблесками солнца и пряным ароматом меда. Авель улавливал этот запах и не мог понять волнения, трепета. Все сильнее вжимался в спинку кресла, а темный лорд все плотнее нависал над юношей.

— Что "нет"? Вот так будет нет? — Губы мужчины коснулись тыльной стороны ладони руки Авеля. Обжигающие, мягкие, скользящие к запястью. Ангел вырвал руку.

— Да вот так... Так нельзя! — забормотал он нервно, а в дверь в этот момент постучали, и граан поднялся с колен, чтобы впустить слугу, доставившего ужин.

Все время, пока убирались предыдущие угощения и сервировался ужин, ангел ни разу не шевельнулся в своей новой норке, лишь лазоревые небеса глаз разглядывали высокую фигуру демона, который нетерпеливо ждал ухода Суула, явно не спешившего и тоже рассматривающего юного гостя.

— Ваше величество, все готово, — бес церемонно поклонился, закинул, как заправский официант, на руку белое полотенце и отправился со столиком к двери. Но уже на выходе не выдержал и обернулся: