Молодой человек настороженно вскинул взгляд на отца-настоятеля, впрочем, тут же смиренно потупившись и прячась в тень капюшона...
"Святая инквизиция... Вот этого только этого и не хватало! Лекарю-травнику самое то для полного счастья. И так теперь придется с братом Кристианом говорить.... Так еще любой инквизитор всегда при желании найдет ересь в творении зелий и настоек. Что вы — настоящее колдовство же... Жаль, что он так рано из поездки вернулся".
Микаэль молча поклонился аббату Себастьяну, тем самым показывая, что понял и принял его слова и осторожно развернувшись, вышел из кельи, притворив за собой тяжелую дверь.
В душе поднималось легкое беспокойство... "Святая инквизиция... — повторил он еще раз про себя, ступая по каменным ступеням лестницы. — А значит и Валасский инквизитор пожалует... Вдруг узнает? Хотя... Что похожего между скромным и послушным бледным монахом с косами до пояса и одиннадцатилетним загорелым коротко стриженным светловолосым мальчишкой, что наперекор воле отца выбежал с дворовыми детьми встречать посольский обоз? "
8
Аббат перебрал книги, которые прочитал его юный гость, затем вышел из кельи и отправился за завтраком для послушника, по дороге решая, какую выбрать политику, когда пожалует высшая инквизиция. Здесь — на рубеже стран — власть короля была слаба. Более того, Валассия давно лишь платила налоги и имела уже свою инквизицию, которую называла "ручной", связанной больше с Римом, чем с Вестготским королевством, которым правил безбожник Фернандо. Что такое обоз инквизитора, который может запросто не доехать до места назначения или затеряться при переходе через горы... или вообще, если нападут разбойники...
Варианты, казалось бы, совершенно невероятные, но никто не подкопается потом. Хотя аббат собирался договариваться с врагом по-хорошему.
Хмурый Легрэ встретился аббату Себастьяну у трапезной, подошел, приветственно поклонился.
— Луис уже переговорил с вами, падре? — прямо поинтересовался он.
— Да, брат Кристиан, все в порядке, — кивнул мужчина. — Что-то произошло?
— Ничего особенного. Просто наш юный друг отписал отцу письмо, и я взял с него обещание, что он покажет его вам. — Легрэ сцепил руки перед собой и, внимательно глядя в глаза падре, тихо спросил:
— Он уехать хотел. Вам удалось его отговорить?
— Несомненно удалось, спасибо, — улыбнулся Себастьян. — Гораздо больше сейчас меня заботит вечерня, на которой необходимо объяснить братьям, чем грозит им инквизиция.
— Хотелось бы мне знать, чем вы его убедили, — сдержанно улыбнулся Кристиан. — Но, может, в другой раз обсудим. Нашим братьям не хватает святости, падре, но еще хуже, что некоторым не хватает ума вести себя, как положено истинным монахам. А ну, как наш гость притащит с собой городских шлюх да в тихую начнет по кельям засылать. У нас треть монастыря поляжет.
— Ну, не преувеличиваете, брат, — аббат Себастьян улыбнулся. — Вы-то должны понимать, что мальчика я не выпущу дальше монастырского двора. Более того, и из кельи — тоже. Особенно после пострига. Сейчас речь идет о другом — брат Микаэль сообщил мне об опасном воровстве из его лаборатории.
— Вот как? — Кристиан задумчиво хмыкнул. Разбираться с такими делами было его прямой обязанностью, а это означало, что вдобавок к приезду инквизитора и постригу Луиса добавится еще одна головная боль. Воров в монастыре карали строго — не позавидуешь. Впрочем, зачастую процесс поиска виноватого увлекал Легрэ так же сильно, как и исполнение наказания. — Что же там пропало? — ровно поинтересовался он.
— Сильное средство из трав, которое способно привести к смерти или умопомрачению, мысли нужные внушает, развращает, — сообщил Себастьян. — Микаэль очень опасался наказания. Ты уж помягче с ним...
— Это мы посмотрим, — пробурчал Легрэ с каверзной неприятной усмешкой. — Разве не его святая обязанность приглядывать за такими вещами? Пораспустились.
Кристиан расправил рукава и мягко улыбнулся — этот человек мог менять маски и настроения, как одежду, а потому предсказать, что ему взбредет в голову в следующий момент, было практически невозможно. В этом монастыре очень хорошо его знал только один человек, и он сейчас стоял перед Легрэ.
— Несомненно, он совершил оплошность и исполнит послушание за недосмотр, но я склонен все-таки найти виновного. Пока не произошло непоправимое, если, конечно, это не злой умысел. Естественно, инквизитор о внутреннем расследовании знать не должен. — Себастьян коснулся руки Кристиана в доверительном жесте. — И еще, я дам тебе ключ от кельи, где находится Луис. Мне хотелось бы, чтобы ты на него благотворно влиял. Я вижу, что он тебя побаивается. И это ему только на пользу — научиться подчиняться.
— Благодарю вас за доверие, падре. Я непременно зайду к нему, если выдастся свободная минутка. Сейчас гораздо важнее найти вора, — Легрэ помолчал немного, потом тихо добавил:
— Но я настаиваю, чтобы вы себя обезопасили, ваша светлость. Пусть кто-нибудь из братьев пробует вашу пищу, пока мы не найдем виноватого. И еще, чуть позже мне может понадобится помощник в этом деле. Вы отдадите мне того, кого я назову?
— Несомненно. Я полностью доверяю твоему выбору. Что касается еды, то будет достаточно сложно добраться до меня. И, конечно, я прикажу пробовать еду послушникам. — Теперь, зайдя в трапезную, Себастьян оглядел ее пристрастно. Он не любил беспорядок. Все содержалось в идеальной чистоте, что нельзя было бы сказать о северных бедных монастырях. — Думаю, что тот, кто взял снадобье, желает навредить нам, заставить инквизицию копать более усердно.
— Если начнутся убийства или неблагопристойности, не приведи Бог, нам придется сложно. При монастыре появился кто-то, кто готовит нам подлость. У меня есть кое-какие соображения на сей счет, но пока я их попридержу при себе. То, что все это происходит накануне приезда к нам инквизитора, может свидетельствовать только об одном — кто-то ведет большую игру у нас за спиной, и это кто-то из своих. Людям инквизитора, уж коли понадобилось бы, проще было привести яд с собой. Так что цели вора становятся в этом контексте еще интереснее. Либо он недалек умом, либо в наших делах есть еще третья сторона, о которой мы пока ничего не знаем. У вас есть соображения на счет того, кому не стоило бы доверять?
Себастьян задумчиво сложил руки на груди.
— Если бы Бог хотел сделать всех нас честными, брат Кристиан, то мир остался бы раем. Но у каждого могут быть цели, и не всегда они связаны с нанесением общего вреда. Вероятно, кто-то решил использовать средство в личных целях, чтобы лишить рассудка на время... Возможно, это хитроумный план... Я бы не доверял никому, брат Кристиан. Даже самому себе.
— А я и не доверяю, — улыбнулся Легрэ. — Благословите меня, ваша светлость. У меня впереди много забот.
— Да будет благословен твой труд во имя Господа, — аббат Себастьян перекрестил помощника. — На тебя во всем рассчитываю как человека здравомыслящего и сильного духом. Будь строже с братьями.
— Благодарю, падре, — Легрэ почтительно поклонился аббату и, развернувшись, пошел прочь по коридору. Ему нужно было навестить брата Микаэля, о котором Кристиан думал все последние четверть часа.
За стенами монастыря давно стояла непроглядная тьма, теплый пряный вечер наполнялся песнями цикад и шелестом лесных крон, приятной умиротворенной прохладой. С небес на грешную землю молча взирали яркие звезды. Однако настроение помощника аббата было весьма далеко от меланхоличного — известие о пропаже сильнодействующего зелья злило его и сбило все его планы. Луис, инквизитор, сбор подати... А тут еще и это.
Легрэ коротко постучал в двери кельи, где обычно ночевал Микаэль, и, не дожидаясь ответа, вошел внутрь.
Микаэль всегда спал чутко — от того и вскинулся сразу на звук окрывающейся двери. Зевнул, вглядываясь в темный силуэт в дверном проеме, и медленно сел на постели, кутаясь в одеяло. Осторожно перебросил за спину растрепанные со сна косы и потянулся было за свечкой, что стояла на сундуке у изголовья кровати... Но передумал и решил огня пока не зажигать. Чем меньше лицо его видно, тем хуже у этой синеглазой бестии читать по нему получится.
— Брат Кристиан? В делах и заботах вы совсем забыли про сон? Видать, так богоугодны дела ваши, что Господь сил вам дает много, не в пример мне....
— Богоугодны, богоугодны, — мрачно повторил Легрэ, остановившись в дверях. — Зажгите свет. Не дело, чтобы в коридоре кто-то слышал то, о чем мы будем говорить. Или вы не считаете это дело серьезным, брат Микаэль?
— Что вы... куда уж серьезней... Смерти никого из братьев я не хочу, как и умопомешательств... Тем более в такое неспокойное для нашей обители время.
Микаэль вновь потянулся за свечкой, чиркнул огниво и зажег пламя, которое сразу же окрасило более чем скромную келью теплыми красками. На стенах заплясали причудливые тени, и брат Кристиан казался одной из них. Вот только не мягкой и теплой, а мрачной и холодной, несущей опасность и неприятности. Опустившись на кровать, Микаэль подтянул ноги к груди, накидывая одеяло и на голову, закутываясь полностью — весенние ночи все еще были холодными, а мерзнуть монах не терпел.
Легрэ молча закрыл дверь, подошел к Микаэлю и, скрестив руки на груди, встал в изножии кровати.
— Хорошо, что вы, наверное, понимаете, чем все это нам грозит, — каверзно заметил Легрэ. Однако он не собирался исходить ядом. Не сейчас. — Что это за зелье? Как именно оно действует? За какое время? И есть ли от него противоядие? И, в подробностях, брат Микаэль, — Кристиан слегка сощурился, — чтобы мне не приходилось ничего уточнять дважды.
Микаэль, не поднимая ни головы, ни взгляда, отвечал тихо, старался эмоций совсем не показывать:
— Это не яд. Это всего лишь лекарство в умелых руках. А в руках злых может много бед принести... Настой почти из двадцати трав... Я не могу вам состав сказать — отец-настоятель знает почему. Действует быстро — хватит и пары капель, и разговоров правильных для нужных мыслей, но, для полного разрушения сознания — надо пить седмицу... Противоядие? Как такового нет... Только у тех, кто с детства разные травы правильные пил. Что еще знать хотите?
Монах плотнее закутался в одеяло, еще ниже опустив голову... Спать хотелось неимоверно. А разговоры вести — совсем нет. И почему было утром не прийти? Специально же разбудил.
— Даже не представляете, сколько я хочу знать, брат Микаэль. Например, как так могло получиться, что зелье пропало, если ключа от вашей травной в монастыре всего три? Но об этом вы расскажете уже аббату Себастьяну, — продолжал ерничать Легрэ, едва удерживаясь от рукоприкладства. У него просто руки чесались кому-нибудь врезать. — В каком флаконе был настой? Имеет ли он вкус, цвет и запах? Когда вы видели его в последний раз и кто заходил в вашу травницу после этого?
"Злится? Ну, злись... Это остальных братьев будешь пугать, а мне бы выспаться..."
Микаэль даже не шелохнулся, лишь покрепче сжал подол рубашки под одеялом, что б не нарушить свое смирение.
— Вот вам, брат Кристиан, и надлежит узнать, как так случилось. Мой ключ при мне. Я ведь только из поездки вернулся... До отъезда все было на месте. Пропадали только разные травы и недорогие настои из общей лекарской комнаты. А этих флаконов было три — все из темного толстенного стекла. Пахнет снадобье мелиссой. Но, запах слабый совсем. А в травницу мою, кроме настоятеля Себастьяна и вас, зайти никто не может.
Микаэль умолк было, но вдруг снова вскинулся:
— Ах, да! Мне замки новые нужны. Распорядитесь поменять, раз уж отец-настоятель вам этим делом заниматься поручил. Новые кражи не обрадуют никого....
— Что ж, я распоряжусь. — Легрэ развел руками. — Я удовлетворен вашими ответами, брат Микаэль. Отдыхайте, спите спокойно, и молитесь богу о спасении души.
Кристиан развернулся и зашагал к двери, но вдруг словно о чем-то вспомнил, огляделся и остановил взгляд на лекаре.
— Ах да, — сказал он несколько отстраненно. — А почему я не должен думать, что вы не перепродали эту дрянь кому-нибудь из деревенских? Сами подумайте, брат Микаэль, я зелье не брал, мне и без него проблем хватает, аббату, коли бы нужда возникла, не составило бы труда приказать отдать его. Что же это получается, а брат Микаэль? А исходя из ваших слов, его больше никто достать не мог. — Легрэ усмехнулся мерзко, точно палач на эшафоте.
— А мне это зачем? — Микаэль таки вскинул голову, с любопытством глядя на стоящего перед ним мужчину. — И у кого их деревенских, как вы изволили сказать, заплатить за него хватит? Да и мне легче было просто еще один пузырек настоя сделать — пусть это и заняло бы время, чем идти на покаяние к настоятелю и соглашаться на ваше участие в поимке вора. Свое рвение лучше направить на праведный путь и найдите виновного, а не мешайте мне спать. У меня завтра много работы, а за спиной — трое бессонных суток.
Губы Легрэ нервно дернулись, а лицо стало вдобавок злым.
— Положим, я вам поверил. Только разговаривать со мной так непочтительно не надо. — Помощник аббата подошел к Микаэлю и слегка склонился над ним, глядя в глаза испепеляющим взглядом, говорящим: "Упаси Господь оказаться тебя в моих руках, когда в них зажата плеть'". — Не ты ли, брат мой, должен был присматривать за зельями? Не следовало ли тебе объявить о пропажах сразу, как те произошли? И уж не разумнее ли было бы, спрятать эти зелья понадежнее, раз уж туда проникли воры? Аббат Себастьян считает, что это твоя вина. Вора я-то найду, а вот на твоем месте спать спокойно бы не смог. С утра пойдешь к аббату — он решит, что с тобой делать.
Глаза в глаза. Вот только вместо злости — безграничную уверенность и принятие воли Божьей. И пусть до дрожи в кончиках пальцев хочется врезать наглецу. Смирение — добродетель, а добродетели свои брат Микаэль лелеял и холил.
— Я — лекарь. И в чем моя вина я знаю. А за безопасность травницы отвечаете как раз Вы. У меня зелий разных много. Не под кроватью же мне их хранить? Или, может, Вы согласитесь одолжить свою?
Монах чуть откинулся назад, уходя от прямого злого взгляда брата Кристиана и опуская свои очи долу.
— Занимайтесь своим делом, раз на то воля Божья — и прибудет с вами Его благословение... А куда мне с утра идти — говорить мне будет только отец Себастьян.
Напоследок Микаэль позволил себе легкую усмешку, спрятанную в складках одеяла:
— Брат мой...
— Что ж, тем хуже для тебя, — усмехнулся Легрэ. — Скажу падре Себастьяну, что ты снизошел до того, чтобы он лично бегал за тобою по монастырю. Спокойной ночи. — Кристиан произнес последние слова, как угрозу и, наконец, вышел вон.
— Сладких снов.... — проговорил Микаэль в закрытую дверь. Растянулся на кровати, с минуту блаженно потягиваясь под теплым одеялом, а затем резко скинул его, вставая. "Что ж... Раз поспать сегодня не судьба — значит Богу угодно работу видеть.... Переберу привезенные травы, а потом, перед самым рассветом — в купальни... И на разговор к отцу Себастьяну. Если этого синеглазого ублюдка, брата Кристиана, не осадить — проблем прибавится".
