— Прошу, я... — юноша сбился с мысли на полуслове, словно через него пробежала нежная волна, которая ласкала и одновременно не давала покоя. Головокружение усилилось, и уже на грани сознания Луис понял, что в питье все же что-то подмешали. Он и сейчас был в сознании, но словно все вокруг стало слишком ярким... Сил отодвинуться не было.

— Что с вами, Луис? Вам дурно? — искренне взволновался Артур, развязывая пояс на талии юноши. — Вы о чем-то хотели просить меня?

Герцог отрицательно покачал головой. Язык заплетался. Слова путались.

— Уйдите, — чуть слышно попросил он. Горячая волна затопила живот.

— Я не могу уйти, пока не буду уверен, что вы в порядке. — Артур положил ладонь на щеку юноши. — Кажется, вам действительно дурно. Вы горите. Необходимо снять одежду и лечь под одеяло, — сказав это, он принялся бережно снимать блио Луиса и, несмотря на то, что герцог слабо сопротивлялся, рубашку, штаны и сапоги постигла та же печальная участь. Когда Артур закончил, герцога уже колотило от возбуждения, и он хватал руками простыни, метался в забытьи словно безумный. Юное тело вздрагивало от любого касания широких ладоней и казалось, что Луиса ласкает даже грубая ткань простыней, даже жаркий воздух спальни целует беспрестанно кожу и сводит с ума помутившийся разум.

Артур склонился над герцогом — точнее навис, опираясь одним коленом на край постели, а руками по обе стороны от его головы, и на губах Барона не было даже тени улыбки или насмешки.

— Это было сложнее, чем я себе представлял поначалу, — сказал он со вздохом.

За его спиной появился Кевин — с чернилами и бумагой, да так и замер в трех шагах от порога.

— Уйди! — словно почувствовав его присутствие, рявкнул Артур, обернулся через плечо. — Марш к себе! — и исполненный ужаса юноша вылетел за дверь вместе с вещами для герцога.

Барон прикрыл глаза на миг, тяжело дыша и собираясь с мыслями, потом снова взглянул на свою жертву.

— Луис? — позвал он нежно. — Вы слышите меня? Вы восхитительно красивы... Успокойтесь. У вас приступ редкого отравления — такое случается у людей слабых здоровьем от одной из приправ, что у нас кладут в суп. Это не страшно и вполне поправимо... Доверьтесь мне. Я знаю, что делать.

— Да, слышу. Вы... вы мне... подмешали... — глаза герцога закатились, с губ срывались стоны. Обнаженный перед человеком, который давно желал победить.

Луис выгнулся, не в состоянии сдерживать желание. Страшно было подумать, к чему приведет предложение пирата, который так грубо и резко выпроводил своего любовника.

— Не говорите ерунды, я ничего вам не подмешивал, — поцеловав юношу в лоб, Артур легко соскочил с кровати, отошел к камину и прихватил железными щипцами уголек, положил его на специальный поднос, после чего вернулся к постели. В широком подсвечнике, что вонзился в каменную стену над кроватью, он зажег одинокую свечу. После отложив поднос на стол, распустил ленты удерживающие полог — тяжелая ткань с шорохом опустилась, и герцог оказался в полумраке замкнутого пространства, и Артур знал, что теперь Луис не сможет разглядеть его лица, даже когда его будут целовать. Мир теней и любовных мучений — вот место, в котором герцогу предстоит пробыть до утра.

— Ваше зрение восстановится, как только вы поспите. Не пугайтесь, — Артур залез на постель, и его ладонь в сладкой пытке прошлась по груди Луиса.

Тот перехватил запястье мужчины и попытался отодвинуть. Полумгла смущала, в животе зажигался огонь. Герцог чувствовал возбуждение, которое брало верх над его мыслями и сомнениями.

— Зачем вы меня... — Луис запнулся, представляя, что ласка может еще сильнее завести, потянул на себя одеяло. — Так дайте мне поспать.

— Вы сможете уснуть, лишь утолив свою страсть, иначе промучаетесь до завтрашнего вечера, — Артур перехватил руки герцога и прижал его запястья к постели, склонился к уху и зашептал: — Мой свет, отдайте мне твою любовь... Отдайте себя. Я подниму вас на небеса — в рай... Мы останемся там, сколько пожелаете.

— Нет, — отозвался Луис. — Я не животное. Идите... — дыхание перехватило от крови, горячим огнем распаляющей пах. — Идите к чертям! — юноша дернулся в сторону, пытаясь уйти от контакта. Но был слабее мужчины. Тогда он просто отвернул голову в сторону и до боли прикусил нижнюю губу.

Пространство плыло все сильнее, в полутьме свет свечи напоминал лунную дорогу в дремучем лесу. Герцог застонал. У Фернандо было тоже такое средство. Однажды король заставил удовлетворять себя при нем. Теперь тело пронзали молнии вожделения.

— Ну, знаете, — жарко усмехнулся Артур, достав из-под подушки веревку и привязывая ею руки Луиса к спинке кровати, — посылать меня ко мне же — это слишком. Почему бы вам не перестать упрямится и не попытаться просто получить удовольствие, раз уж так получилось. Я о вас же забочусь. Не хочу, чтобы вы мучились долго. Не усложняйте все посылами к чертям.

В ответ юноша начал отчаянно сопротивляться, но его теперь ограничивали веревки. Каждое движение, каждое прикосновение распаляли.

— Упрямиться... Да, прошу... Прекратите же, — напряженные слезы выступили в уголках глаз, но Луис понимал, что просить бесполезно. Сейчас он был открыт для любовных утех и абсолютно беспомощен.

— Давайте прекратим этот, по сути, бесполезный разговор, — Артур чуть отстранился, любуясь делом рук своих. Глаза немного привыкли к полумраку, и в отличие от Луиса, Борон видел все прекрасно. — Я облегчил вам задачу, сделав так, что вы не увидите сегодня моего лица. Можете в процессе думать о Легрэ... я не щепетилен, для начала перетерплю. А пока вы настраиваетесь нужным образом — я принесу вам немного вина. Оно продлит возбуждение и замедлит разрядку. Но для вас это будет сладкая мука.

Бесполезно. Человек не собирается слушать. Он хочет получить желаемое. Добивается этого любыми путями. Луис ощутил, как на губы, в рот льется сладость вина, как пропитывает новым жаром нутро.

Представлять Легрэ? Кристиан... Синие глаза, полные страсти, его руки, такие властные и одновременно нежные. Его голос... его жар...

Милый архангел, оберегающий меня от безнадежности. Пустите! Юноша дернулся из узла веревок.

— Шшш, — едва слышно успокоил мужчина и его голос доносился до слуха будто издали. Он склонился мягким поцелуем к шее Луиса и губы нежно прихватили кожу, потом еще раз, и снова... Широкая сильная ладонь ласково скользила по животу, смещаясь вниз. Теперь он был похож на тень, на темный силуэт в алых всполохах страсти — истинная суть Дьявола.

И смотреть на темный силуэт было невыносимо. Скручивались в тугие узлы мышцы. Ноги дрожали от нетерпения, чтобы к ним прикасались. Рука явившегося нечистого из самой преисподней терпеливо расплавляла последние преграды, руша стены крепости, проявляя чувственность и страстность герцога.

Губы целовали грудь, плечи — казалось, невыносимо долго длилась эта пытка, и каждый полный любви и желания поцелуй, вонзался в кожу словно гвоздь, в податливое дерево, усиливая желание до боли в нервах и в мозгу. Свеча дрожала, глядя на действо с трепетом и благоговением, а когда обнаженное тело мужчины накрыло собою юное и беспомощное, по белому воску вниз покатились капли похожие на слезы. Губы коснулись губ, и только по их шевелению можно было распознать всего лишь два слова:

— Люблю тебя, — два слова, в которых заключался весь смысл жизни, и поцелуй последовавший за этим нес безудержную, дикую и грубую в своем откровении страсть. "Мой", — словно утверждал он. "Мой", — с каждым вдохом вливался в грудь раскаленный воздух. "Мой... Ты только мой, Луис".

Жестокие губы забирали неосознанные уже ответы. Все утратило смысл, кроме них. Герцог было мало. Ему было жарко, ему было жутко, ему было мало... Его толкало навстречу буре. Навстречу страсти, изменяя и делая совершенно иным.

Каждый раз Луис задыхался, тянулся головой вверх, натягивая веревки. Волосы взмокли от нестерпимости восхищенной страсти. Минуты назад он сопротивлялся, а теперь так же отчаянно отдавался.

Его погладили по голове, и легкий смешок разбавил тяжесть двух дыханий. Недолго думая, мужчина сел на колени Луиса, и склонившись, вобрал в рот его мужское достоинство — язык обвивал, щекотал, жался к горячей бархатной плоти, изводя ее обладателя, а потом пальцы обхватили основания члена и резкие быстрые движения губ вверх-вниз стали напоминать не ласку, а насилие — они терзали и мучили, сжимали, отпускали, пытались захватить все.

Юноша протяжно закричал, дергаясь из стороны в сторону, стирая в кровь запястья.

— Нееет, — завопил, желая освободиться от пытки. Волосы белыми короткими всплесками разметались по подушке. Грудь тяжело вздымалась, не в состоянии остановить сладостную муку.

Но никто над ним не сжалился и не прекратил. Луису суждено было страдать и биться в своей сладкой агонии долгие минуты, возможно часы, и лишь когда свеча сгорела на четверть, его семя оросило горло насильника, срывая герцога в оглушительную звенящую пустоту, наполняя его изнутри ослепительно ярким солнцем. После первого оргазма напряжение немного спало, но до конца было еще долго. Мужчина лег между разведенных ног юноши и вжался в его пах бедрами, своей огромной твердой плотью, дав понять раз и навсегда, что все только начинается. Мир иллюзий, мир теней и этот восхитительный ад не собирался выпускать герцога из своих объятий и власти Дьявола, делающего с Луисом все, что приходило в его извращенный ум.

— Раздвинь ноги шире, — теперь голос звучал слабым эхом под пологом. — Впусти меня в себя.

Юноша в ответ дернулся назад, сводя, насколько мог колени, но его вновь раздвигали. Руками найдя опору в веревке поднялся еще выше.

— К черту. Идите... — по взмокшему телу прокатилась новая волна жажды отдаться. Но Луис, упрямый даже в слабости, игнорировал законы логики. Он боялся своего тела, каждой реакции, каждого порыва...

Насильник в этот раз внял яростному сопротивлению — просто распрямился грозной тенью и довел себя до излияния рукой. Пока Луис, сбитый с толку временной свободой, пытался отдышаться, мужчина смотрел на него и утолял собственную похоть, и лишь когда теплое семя вровень со стоном излилось на живот герцога, тот мог ощутить его влагу и понять, что произошло.

— Значит в другой раз, — усмехнулся Дьявол. — Завтра. Завтра ночью я снова спрошу тебя. И если ты не захочешь, послезавтра я спрошу в последний раз.

Слова доходили до слуха с какой-то задержкой, точно через туман. Унизительно. Мерзко. Юноша сдержал слезы отчаяния. Не согласится. Никогда не согласится. Пусть даже это будет стоить ему жизни. Или это... шаг к смерти Легрэ? Слеза потекла по виску и скрылась в волосах. Сумасшедший Артур не хочет проигрывать. Ищет полной отдачи скрытому за вежливостью садизму.

Ночь была долгой, и еще много раз палач доводил свою жертву до излияния руками и ртом до полного изнеможения. И хотя Артур не взял Луиса в этот раз, он измотал мальчишку настолько, что после полуночи тот забылся глубоким сном.

Когда ранним утром Луис открыл глаза — он увидел, что полог поднят, а он лежит в крепких объятьях Артура и оба они одеты. Прижимая герцога спиной к своей груди, хозяин замка мирно спал.

Герцог лежал тихо, боясь пошевелиться и тем самым разбудить мучителя. Он думал о том, что слышал ночью. Еще два раза... Спрашивать будет, требовать согласия. В животе похолодело. Значит, обещание отпустить — ложное. И есть множество вариантов, чем закончится дикая пляска с новым демоном, который встал на пути.

Луис попытался снять с себя одну из руку, чтобы выбраться из кровати, но лишь усилил стальные тиски, обвившие грудь и шею.

— Доброго вам утра, Луис. — Артур сонно открыл глаза и, приподняв голову, осмотрелся. — Еще так рано, — он вздохнул. — Давайте поваляемся. Я жутко устал за ночь.

— Вы и дальше собираетесь изображать из себя вежливость? — юноша дернулся. — Как же вам не стыдно? Пустите меня, — слезы потекли по щекам. — Я не хочу с вами оставаться рядом.

Артур сел и удивленно уставился на герцога.

— Изображать вежливость? — переспросил он. — Хоть убейте, не понимаю, о чем вы говорите. И, тем более, почему вы плачете. Я чем-то оскорбил вас? Или вы до сих пор еще бредите? Я уже послал людей в деревню за лекарем. Вы хорошо себя чувствуете, Луис?

— Брежу? Вы... — юноша слетел с кровати на пол и начал отступление к окну. — Теперь скажете, что ничего не было? Скажете, что я сумасшедший. Луис дернул вверх рукава, чтобы посмотреть на запястья.

— Так вы о том, что я был вынужден связать вас? — Артур досадливо потер лоб. — Простите меня, Луис. С моей стороны это было слишком решительно, но вы так махали руками в бреду, что я побоялся, как бы вы не навредили себе. И мне пришлось связать вас, но клянусь, что я это сделал из лучших побуждений. Не волнуйтесь, вам нельзя волноваться. — Артур соскочил с постели и шагнул к герцогу. — Ночью, пока вы спали, я приказал поставить на окна решетки, на случай, если вам станет хуже. Господи, Луис, если вы не здоровы, скажите мне. Вы можете сказать мне откровенно. Я не отступлюсь от вас, даже если окажется, что у вас чума и весь мой замок вымрет через неделю. Не пугайте меня так.

— Что вы болтаете? Вы думаете, что это я сумасшедший, но, по-моему, это вы меня решили с ума свести. — Герцог обернулся. Решетки? Вот точно бред. — И отступаться от меня вам не нужно, потому что вы... Я требую, чтобы вы меня перевели хоть в тюрьму. Я здесь с вами не останусь. — Луис прижался спиной к стене, бледнея и откидывая одно за другим новые и новые объяснения.

— Луис, — Артур медленно подошел к герцогу, держа руки перед собой в знак безобидности своих намерений и с сомнением разглядывая своего пленника, — объяснитесь. Я всю ночь провел рядом с вами. Я очень беспокоился. Вы ведете себя, по меньшей мере, странно. Вчера за обедом все было так хорошо. Объясните мне, что я сделал не так?

— Никто не сомневается, что рядом, — голубые глаза стали злыми и одновременно испуганными. — Теперь вы собираетесь отрицать. Конечно, я сумасшедший... Так вам выгодно представить. Не подходите... — Луис стал двигаться вдоль стены. Пока не забился в угол. — Не я вас сюда привез, чтобы перед вами объясняться.

— Да при чем тут это? — воскликнул Артур, всплеснув руками. Он нахмурился и, встав перед герцогом, положил руки на его плечи. — Что я отрицаю? Сжальтесь над моим бедным сердцем, Луис. Если я в чем виноват перед вами, я готов извиниться. Вы почему-то боитесь меня, словно я черт или Дьявол. Почему?

— Потому!!! Вы решили любым путем свести меня с ума. У вас это хорошо получается. Играйте дальше заученную роль, — герцог замер под руками мужчины, даже боясь пошевелиться. — Наверное, такие штуки вы и над тем мальчиком проделывали. Теперь он покладистый? Все вам дозволяет?

— Не делал, — коротко и серьезно ответил Артур. — Не похищал его... и не любил, как вас. Послушайте, Луис, я действительно ничего не понимаю в том, что произошло. Я не шутил над вами и не собирался сводить вас с ума. Вы вчера съели что-то, что вызвало у вас сильные видения, и если в них был я, и вам примерещилось что-то скверное, то я не знаю, как доказать вам обратное. Я никогда и ни при каких обстоятельствах не причиню вам вреда, поверьте, — Артур чуть сжал пальцы на плечах герцога и медленно обнял. — Все хорошо, Луис. Тише, тише, все хорошо.