www.1939.com.pl

То есть, вернее сказать, хотел ударить. Ибо Нэнси едва заметным движением влево ушла с линии удара, присела и врезала ему кулаком в пах. Парень взвыл, неловко шагнул вперед и наткнулся на летящий вверх носок туфли. Типа согнуло назад — и он с грохотом полетел между стульев.

Одновременно случилось несколько других событий. Я, резко ускорившись, почти бегом, преодолел еще несколько метров, отделяющих меня от барной стойки, а двое здоровяков, до сего момента с интересом наблюдавших за происходящим, встали из-за стола и начали проявлять нездоровое желание принять участие в продолжении скандала.

Но всех быстрее среагировал коллега побитого.

Стоя обок, он лишь слегка наклонился вперед и его сжатый кулак угодил в челюсть Нэнси. Не зря в спортивном единоборстве, как правило, учитываются весовые категории. В таком случае противники имеют более-менее равные шансы и результат зависит от лучшей подготовки того или иного спортсмена. В нашей ситуации уровень подготовки Нэнси не имел значения — противник был в два раза тяжелее ее. Потому, хотя удар был почти без замаха и относительно слабый, она отлетела назад и тяжело ударилась спиной о стойку бара.

Я спешно сделал последнюю пару шагов и, не теряя времени на дипломатические переговоры, крепко пнул нападавшего в коленный сустав. Дамский боксер, несмотря на серьезный ушиб, отреагировал молниеносно. Повернулся ко мне, одновременно пытаясь вынуть из-за пазухи "аргумент", который позволил бы ему получить преимущество в нашем споре. Само собой разумеется, я не мог этого допустить и потому быстрым и мощным прямым ударом левой руки послал его в сторону бара. Удар получился неплохой: реакция противника на мгновение ослабла — и мне не оставалось ничего иного, как использовать это обстоятельство. А потому я сделал еще один шаг вперед и с полуоборота врезал лысому локтем в лицо. Тип оказался крепкий: сильно шатаясь, он, тем не менее, сумел удержаться на ногах. Чтобы окончательно пресечь вероятную дальнейшую дискуссию на счет победителя в нашем маленьком недоразумении, я схватил оппонента обеими руками за голову, мощно потянул ее вниз и пнул коленом в нос.

Очередные кости этого вечера пострадали всерьез и надолго. Я взглянул на лежащего в лужи крови человека и удостоверился, что вся его левая щека не слабо вдавлена вовнутрь. От носа владельцу пока тоже будет не много пользы. Теперь ему предстоят порядочные расходы на новую челюсть и восстановление хряща переносицы — но, в конце концов, пластическая хирургия в последние годы добилась значительного прогресса, и потому я не слишком беспокоился о судьбе моего подопечного.

Как и следовало ожидать, коллегам лежащих на полу бедняг не слишком понравилось подобное развитие ситуации. Еще в ходе усмирения самой Нэнси первого забияки, несколько из них встали и энергично перегруппировались в направлении поля сражения. Шеф группы, который до сего момента равнодушно наблюдал за ходом событий, добежал первым. Он не был таким крупным, как остальные, но безжалостное лицо и пронзительный неподвижный взгляд безошибочно выдавали в нем главаря. Безусловно, он без угрызений совести порезал бы меня на кусочки, ради чего, собственно, и держал в руке солидных размеров battle knife или боевой нож американской армии. Итак, он решил бросить на чашу весов победы свой авторитет вождя.

Я схватил руку Нэнси и, преодолевая попытки сопротивления, отпихнул девушку за спину. Теперь, чтобы добраться до американки, им следовало сперва одолеть меня. А я поклялся себе, что это будет непросто.

— Ты труп, сукин сын! — проявил инициативу головорез.

— Охотно верю. Но ты спрячь нож. За нападение с ножом пойдешь за решетку, — ответил я спокойно, хотя один Бог знал — сколько мне стоило это спокойствие.

— Ты труп, — повторил он.

В ходе разговора несколько лысых подошло к нам на расстояние вытянутой руки. Ситуация была неприятной: позади меня Нэнси и барная стойка, передо мной — главарь местной мафии с ножом. Нож же он достал, вероятно, только потому, что не хотел доставать пистолет. А с остальных сторон меня окружали его люди, каждый габаритами наподобие восьмитонного грузовика.

— Я очень сильно извиняюсь, — раздался за спинами лысых вежливый голос. Прозвучавший очень отчетливо, ибо с момента начала драки — то есть, более-менее последние полминуты — в помещении стояла абсолютная тишина, прерываемая только стонами побитых. — У меня к вам любезная просьба. Не могли бы вы оставить нашего приятеля в покое?

Члены шайки отреагировали предсказуемо — и все, включая предводителя, резко повернулись в сторону нового участника событий. В метре от них стояли три вежливо улыбающихся джентльмена. На поле боя прибыла кавалерия: то есть, Джонни Ветэска, поручик Войтынский и Войтек Курцевич, тактично стоявший чуть позади, но явно готовый к действию. Он, кстати, всегда был готов.

Вот и доигрались бандиты, нечего добавить.

— А пошли вы на хер, ко всем чертям! — огрызнулся главарь. — Не ваше дело.

— Наше, — возразил Ветэска, — но я гляжу: по-нормальному ты не понимаешь, так скажем тебе так, чтобы ты понял.

Еще не закончив последней фразы, он молниеносным движением выхватил из кармана оружие. Израильско-американский Desert Eagle — это не пистолет, но карманная версия тяжелой артиллерии. Стрельба из этого устройства требует огромного навыка, учитывая мощь патрона "Магнум" калибра 44 и двухкилограммовый вес самого пистолета. Но именно этот экземпляр, очевидно для каждого, находился в умелой и гранитно-твердой руке. Ствол, помещенный асом авиации на расстоянии пятнадцати сантиметров от лица главаря, произвел ожидаемое впечатление на всех собравшихся. Следом Войтынский вытащил оружие — если мне не изменило зрение — "Глок 17" — и тоже дал понять, что шутки кончились.

— Забираешь своих коллег, включая ту покоцанную падаль с пола, выходишь из помещения и чтоб глаза мои тебя больше не видели. Понятно?

Бандит молчал. Отвел в сторону руку с ножом, чтобы Ветэска не подумал ничего дурного, но не в малейшей степени своим видом не давал понять, что утратил контроль над ситуацией. Зыркнул на меня — но и я уже добрую минуту разглядывал его сквозь мушку пистолета. Воспользовавшись классическим маневром отвлечения внимания, в исполнении моих товарищей, я вытянул из-за пазухи свое оружие — мой личный, совершенно неуставной Heckler-Koch USP Expert калибра 9 мм. Точно таким же часто пользуются оперативники из ГРОМ-а. Таким образом, мафиози оказались со всех сторон окружены. Шеф что-то прикидывал, его люди глазели то на него, то на нас.

— Послушай. Вы пристали к женщине, которая была с нами, — капитан решил дать главарю шанс отступить, не потеряв лица, — а мы лишь вступились в ее защиту. Не принимай это как что-то личное. Просто, забирай своих людей и уходи.

— Они избили моих людей. — Он указал подбородком на меня и Нэнси. — Такого я не прощаю.

Следовательно, главарь трактовал происшедшее как дело чести. Он не мог оставить безнаказанным то, что на глазах стольких свидетелей — большинство из них, я полагаю, были из той же криминальной среды — его люди отгребли "по самое не хочу" и, вдобавок — частично от женщины.

— Но это вы начали. — Ветэска любой ценой стремился уладить конфликт мирной сделкой. — Вы ударили нашу сотрудницу.

— А чего она вырывалась, дурная шлюшка! — прорычал мафиози, как злой пес. — Они только хотели...

— Довольно! — Теперь уже вышел из себя я. И чтобы яснее продемонстрировать состояние моего духа, щелкнул курком, поднял пистолет чуть вверх и продолжил: — Нахер все отсюда. У вас десять секунд.

— А то что? Застрелишь нас? — Главарь попытался изобразить иронию, но у него это, однако, не слишком получилось.

— А ты проверь, говнюк. Осталось еще шесть секунд.

Он помедитировал и, спустя промежуток времени — достаточный, чтобы показать своим людям, что он меня нисколько не боится — негромко скомандовал:

— Сваливаем. Лысый и Акула берут земляков — и только нас здесь и видели. А тебя, — он повернулся ко мне, — я в могилу отправлю.

— Может быть, когда-нибудь. До встречи.

Под аккомпанемент стонов и воплей они подняли коллег с пола и, наконец, удалились. Мы тоже решили, что лимит развлечений на этот вечер исчерпан. К сожалению, мы ошибались.

5.

— Курва, курва, курва, — изрек Ветэска, когда мы быстрым шагом удалялись от симпатичного ресторанчика. — По кой черт ты влез? Парень был уже почти готов. Еще минута и мы вышли бы из этого дерьма без потерь.

Ветэска был страшно зол, но мне показалось — главным образом, из-за Нэнси. Ибо Нэнси, не растрачивая слов на благодарности, от самого выхода моментально прижалась ко мне, а потом еще и крепко схватила за руку, словно опасаясь, что я убегу. По крайней мере, так это должно было выглядеть с позиции Витэски. Но я никуда не собирался убегать. Я догадывался, что это не заурядная реакция на стресс с ее стороны, желал освободить свою руку из ее ладони — и сам не до конца понимал, почему этого, однако, не делаю.

— Джонни, не нервничай, — примирительно сказал я. — Ничего они нам не сделают. Завтра мы выезжаем — и нас не будет, по меньшей мере, месяц. К тому времени все забудется.

— Черта с два, — огрызнулся он, ни во что не ставя мой командирский авторитет. — Такие ничего не забывают.

— Да ну, — пренебрежительно махнул я свободной рукой. — Справились сегодня, справимся и завтра.

Ветэска по-настоящему рассвирепел. Я даже не предполагал, что он — именно он — способен настолько переживать из-за подобного пустяка, как угроза убийства.

— Знаешь что? Я больше не в состоянии слушать такой херни. Пойдемте, ребята. У пана полковника явно крышу снесло.

Курцевич посмотрел на меня вопросительно, но я легким кивком головы дал понять, что ему не о чем беспокоиться.

— Идемте, — бросил он коротко — и вся небольшая компания свернула в боковую улочку, ведущую кружной дорогой в казармы.

— Джази, — сладко произнесла Нэнси мое имя на американский манер — что случилось? Вы поссорились?

— Ну нет, — возразил я. — Они дуются, потому что им кажется, что я плохо разыграл концовку встречи с теми типами в ресторане.

— В самом деле. Я хотела тебя спросить... Ведь ты все время был совершенно спокоен. Лишь в самом конце разнервничался. Что случилось?

— Ничего. — Я подумал, что сейчас не лучший момент для объяснений. — Просто разговор пошел не в ту сторону, куда хотелось.

Разумеется, не стоило ее недооценивать. Женщина не хуже чувствительнейших радаров способна распознавать ложь даже в телефонном разговоре с другого континента в два часа пополуночи. А чего уж там говорить, если она находится лицом к лицу к обманщику?

— Случилось что-то серьезное, — ответила она безаппеляционно, просто констатируя факт, — и это связано со мной.

Я посмотрел ей в лицо. Она слегка покраснела от волнения, что было заметно даже сквозь загар и при явно недостаточном уличном освещении. Затем улыбнулась и сказала мне просто: — Спасибо. — Сократила разделяющую нас дистанцию с полметра до нуля, нежно обняла меня и поцеловала. Должен признаться, что качество и продолжительность поцелуя превзошли все мои ожидания. От страсти и вожделения у меня даже перехватило дух.

С невероятным усилием я оторвался от нее, отступил на шаг и сказал:

— Не так скоро!

— Неужели? — удивилась она — впрочем, не слишком искренне. Глаза ее сверкали. — С каких это пор скорость стала для тебя помехой?

— Похоже, что стала, — ответил я решительно, пытаясь собрать мысли в голове. — С определенного времени стала.

Я был в таком замешательстве, что совершенно утратил бдительность. Слишком поздно услышал рев двигателя и визг шин. Что-то сильно ударило меня в спину. Я полетел вперед, опрокидывая Нэнси вместе с собой. Попытался, как мог, смягчить последствия падения, но мне это мало удалось. Нэнси сильно ударилась спиной об асфальт, а я свалился на нее. Резко перекатился в бок, пытаясь одновременно выхватить пистолет из-за пояса. Я уже был близок к цели, когда чья-то нога, обутая в недешевый ботинок, с размаху врезала мне в запястье — и драгоценное изделие уважаемой германской фирмы Heckler-Koch улетело в синию даль. Но еще до того, как успел огорчиться этому, получил второй удар ногой в лицо. Мало не показалось. Слегка оглушенный, я перевернулся на живот и предпринял героическую попытку встать на ноги. И хотя я двигался, как муха в клею, все же каким-то чудом успел разглядеть летящую навстречу моим ребрам все ту же проклятую ногу в том же проклятом ботинке. Я сумел левой рукой парировать пинок, после чего захватил стопу и, упав на колени, помогая себе другой рукой, резко повернул ногу нападавшего в сторону. Треск ломающегося сустава и рев боли убедительно засвидетельствовали, что я сравнял счет в этом раунде — любитель пинаться вылетел из игры.

Противники, однако, неплохо подготовились к состязанию. Я услышал за спиной характерный щелчок взведенного курка и знакомый голос — принадлежащий, несомненно, главарю наших ресторанных знакомых — спокойно скомандовал:

— Пошутили и хватит. Вставай.

Кто-то рывком поднял меня на ноги, другой — невидимый — заломал мне руки и толкнул в сторону автомобиля. Его дверца была распахнута настежь — это ею я получил удар, сваливший меня с ног. Меня со всей силой швырнули головой на капот, так что в глазах у меня снова помутнело. Тем не менее, я еще был достаточно в чувствах, чтобы разглядеть все еще яростно сопротивляющуюся Нэнси, которой удалось одному из нападавших что-то сломать — о чем ясно свидетельствовали его проклятия и вопли. Но второй из них быстро с ней справился — просто заломал ей руки назад и сковал их наручниками.

— Шалаву в машину, — приказал главарь. — С ней мы позабавимся после. А с тобой не будем мешкать, — обратился он ко мне.

— Ты отправишься в могилу, но сперва я прострелю тебя коленки. Будет немного больно.

— Оставьте ее, — прохрипел я. — У вас есть я.

— Как трогательно, — рассмеялся он. — У нас есть ты и она. И я ни от кого не собираюсь отказываться. Впрочем, некогда нам тут дискутировать.

Он опустил пистолет, целясь в мое правое колено. Знакомые по приключенческим фильмам и книгам получасовые диалоги, предшествующие любой казни, этот тип явно считал не лучшим примером для подражания. Времени не оставалось совсем — и потому я предпринял последнюю отчаянную попытку. Резко бросился в сторону, стремясь ударом ноги назад угодить в руку с пистолетом. Разумеется, промазал — но в итоге промахнулся и главарь банды. Пуля просвистела в миллиметре от моей ноги и высоко отрикошетила от асфальта, не причинив никому вреда. Надежды, что такой опытный гангстер понапрасну израсходует и второй выстрел, практически не было. И тогда я совершенно отчетливо осознал, что это конец.

Но не тут-то было.

Я услышал негромкий хлопок за спиной и главарь банды захрипел от боли. Еще один хлопок — и руки, державшие меня, неожиданно ослабили хват. Я резко обернулся. Главарь лежал на земле, держась за изувеченный локоть. Пуля, пролетевшая навылет, превратила его в кровавое месиво. Возле шефа лежал второй нападавший с расширенными от испуга и шока глазами. Он получил пулю в бедро — и очевидно было, что в ближайшие полгода его ждала долгая и проблемная реабилитация. Оторвав взгляд от земли, я заметил шагах в тридцати от себя готовящегося к следующему выстрелу Войтынского. А стоявший по соседству Витэска аккурат в этот момент нажал на спусковой крючок.