| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Оливер всегда был рядом. Ученик Дитриха старался не выпускать друга из внимания, помогал ему с девочкой, занимался ее воспитанием, когда Доминик не мог. Рассказывал о плохом и хорошем, ставил перед ней этические задачи и учил правильному отношению к жизни и людям.
И однажды Оливер заметил, что маленькая девочка превратилась в роскошную молодую женщину, которая зачарованно следит за ним влюбленным взглядом. Сначала ему это польстило, затем насторожило. А затем Оливер и сам потерял голову.
Он нарушал ради Евы все свои принципы. Всегда пьющий кровь только молодых красивых блондинок, стоило Еве заикнуться о неприятии этого, и Оливер сменил доноров на мужчин. Отказывающийся жить за городом, неистово любящий шумный и развитой мегаполис, которым была Москва, одно слово Евы — и Оливер уже строит за городом особняк, шикарный, изумительный средневековый замок с большим парком.
Но одно Ева изменить в нем не смогла — Оливер отказывался жениться на ней, так как Ева до сих пор была смертной. Любимая дочь Матвея Истомина и обожаемая сестра Доминика Ламберта желала прожить обычную нормальную жизнь смертного человека — болеть простудой и ангиной, родить ребенка, состарится вместе со своим мужем и умереть в окружении детей и внуков.
Матвей уже давно выпросил у понтифика разрешение на обращение своей дочери и на ее желание остаться смертной смотрел сквозь пальцы, считая это всего лишь дурной блажью. В конце концов, Ева обучена защитить себя от вампира, рядом с ней постоянно находилась одна из лучших клановых телохранительниц, да и на шее девушка постоянно носила флакон с кровью приемного отца, чтобы вернуться к жизни даже на краю смерти. Доминик слепо любил Евангелину и был согласен с отцом — эта идея лишь временное помешательство, пройдет пара-тройка лет, сестра заметит первые морщинки и, боясь потерять свою яркую красоту, сразу же побежит к отцу за обращением.
Но Оливер твердо настаивал на своем — о хрупкости смертных каждый вампир знает не понаслышке, и он потерял уже слишком многих смертных возлюбленных, чтобы спокойно принять мысль о смерти Евы. Для Оливера обращение девушки в вампира будет признанием любви к нему — так он ей заявил.
Ева была возмущена. Оказывается, ее слов, ее верности и заботы недостаточно, чтобы Оливер действительно посчитал ее равной себе и достойной своей любви. Ева должна стать вампиром, и только после этого паршивый кровосос будет воспринимать ее чувства всерьез.
Девушка категорически отказалась. И если раньше она еще подумывала порой об обращении, то теперь пошла на принцип.
— Да я лучше сдохну завтра от чумы, чем буду всю жизнь стелиться перед тобой вампиркой! — в сердцах бросила девушка Оливеру, покидая выстроенный для нее подмосковный замок.
И Оливер решил доказать ей, что он тоже не собирается идти у нее на поводу. Что он не будет больше любить смертную женщину, какой бы занозой в сердце она ни была. Он начал демонстративно не замечать Еву и встречаться у нее на глазах с другими женщинами. Ева злилась, ревновала, даже мстила, но своего решения не меняла — вампиром в угоду Оливеру она не станет.
Но сейчас, зная, что в доме друга временно проживает нестабильная полиморфа, Оливеру было плевать на многоуровневые планы, что построили вокруг девчонки-оборотня понтифики. Для него главным, как он ни хотел от этого отказаться, оставалась Ева и ее безопасность. Ева, которая утром выкрикнула, что ненавидит его.
Восемь вечера. Весь день Оливер пытался заняться работой, просматривать доклады, вести совещания, но не получалось. Перед глазами стояла лишь Евангелина.
В итоге, плюнув на все дела, Оливер вышел из кабинета, чтобы отправится домой к Доминику и, не обращая внимания на сопротивление девушки, увезти ее к себе и запереть в подвале. Если понадобится, он даже посадит ее на цепь, лишь бы Ева была в безопасности. По дороге к лифту Оливер вдруг вспомнил, что оставил на столе доклад. Выругавшись на одну очень капризную смертную, из-за которой весь день насмарку, он развернулся обратно. Открыл дверь своего кабинета и замер на пороге.
В кресле, которое он специально выписал себе из Лондона, из натуральной кожи и дорогого дерева, с комфортно-жесткой спинкой, сидел худощавый мужчина. Длинное лицо со впалыми щеками, тонкие губы, крючковатый нос — очень непривлекательная внешность. Одет незваный гость был в черный костюм-тройку, но на нем дорогая ткань сидела мешком и создавала ощущение балахона.
И он был смертным.
— Ты... Да кто ты ... Как посмел?! — в бешенстве оскалился Оливер, почти теряя над собой контроль.
— Спрячьте клыки, уважаемый, — тихо, почти шепотом проговорил гость. — И сядьте, надо поговорить.
Абсолютно спокойный равнодушный тон незнакомца сначала подхлестнул бешенство вампира, но затем в безопаснике заговорила подозрительность. Кто же он такой, этот незнакомец, что сумел войти в кабинет главы безопасности незаметно?
— Кто... вы?
Незнакомец достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги и бросил на стол Оливеру.
— Мое имя вам должно быть известно. Я — Густав Йоргенсен.
Глава алхимического подразделения клановых Лабораторий. Сильнейший алхимик, травник и чародей. Поговаривают, что у него есть своя потайная тигельная, где тот проводит несколько более экстремальные опыты, нежели это разрешено.
— Глава Лабораторий, госпожа Элеонора Крюгер, направила меня в вашу директорию для работы с двумя полиморфами, мужчиной и женщиной, — алхимик равнодушно глянул на остолбеневшего вампира, — Что вы можете мне о них рассказать ценного?
3 Глава.
Настя уже битый час колесила по улочкам рядом со станцией Автозаводская. Проспект Андропова, Кожуховскиие проезды, Автозаводские проезды... Доехала даже до Симонова монастыря, но вряд ли вампир будет жить рядом с орденской территорией. Он же не враг сам себе.
Пешка молчала. Порой она виновато "прикасалась" к своей владелице, словно извиняясь, что не может помочь, как обещала. Но не злилась, не делала что-то назло — ни пробок на дороге, ни постоянных красных полос светофоров, заставляющих тормозить через каждые две минуты. Старенькая Настина "девятка" дышала на ладан, ей давно требовался капитальный ремонт, и девушка очень боялась, что машина заглохнет на очередной остановке, но та уверенно тарахтела вперед.
Что же делать?
Настя снова глянула на навигатор, в который были встроены отметки магических зданий, и твердо решила больше технике не доверять. Будет искать сама своими силами. Пусть их совсем немного, но бабушка всегда говорила, что внучка может найти даже иголку в стоге сена, если та сделана из камня, неважно драгоценного бриллианта или простого булыжника. Вышла из машины, закрыла глаза и опустила свои внутренние затворы, прислушиваясь к фону города. Она отчетливо помнила отклик кабошонов, сколько раз брала из в руки, наслаждаясь добротой и умиротворением, что веяло от камней. И сейчас Настя очень надеялась, что сумеет услышать тот тонкий изящный отзвук эмоций.
Старый город шептал и кричал, звал и отталкивал. От мостовой шло раздражение и усталость, жилые дома печалились и сострадали, жаловались на своих жильцов друг другу и сплетничали, у кого что произошло. Настя не слышала, что именно они рассказывали, но чувствовала их эмоции: скуку и интерес, заботу и беспокойство, зависть и даже ненависть.
Девушка открыла глаза и с тоской посмотрела на высотку, рядом с которой остановила машину. Жилой комплекс был построен недавно, лет может быть десять тому назад. Его внутреннюю территорию от проезжей части отделял высокий металлический забор с пунктом охраны и шлагбаумом, небольшая парковка занята дорогими иномарками. Сам дом гордо нависал над маленькими хрущевками, высокомерно поглядывая на них сверху вниз. Те, неказистые и тусклые, с изрисованными граффити подъездами и обшарпанными стенами, опоясанные желтыми трубами бытового газа, съеживались под презрительным взглядом шикарной новостройки и от этого казались еще невзрачней. Они бурливо перешептывались о чем-то своем, опасливо косясь на высокую гордячку, словно боялись то ли ее подслушивания, то ли брезгливого хмыкания.
Настя чувствовала, что она совсем недалеко от кабошона, но где?
Как в этом гомоне услышать маленький камешек размером с фалангу пальца?
Глянула на новостройку и через мгновение полезла в машину за пешкой. Схватила фигурку с панели управления и выскочив из машины, уверенно направилась к пункту охраны. Конечно, внутрь на территорию ее не пустят, но чем ближе к нужному зданию, тем легче выделить искомый фон. Не может ведь префект северной директории жить в старой хрущевке!
Настя подошла к высокому железному забору и машинально коснулась пальцами прутьев. Из будки вальяжно вышел охранник в тяжелой форменной куртке.
— Что надо? — грубо поинтересовался он, смерив взглядом девушку в недорогой куртке и простых джинсах.
— Я просто..., — отмахнулась она, — Смотрю вот, любуюсь. Не обращайте внимания.
— Просто она, — проворчал охранник. Пристально оглядел Настю с ног до головы и, сочтя ее безобидной, кивнул на проезжую часть, — Вон туда иди, чтобы просто.
Постоял еще, покрутился рядом, но Настя провоцировать его не стала. Отошла на пару шагов, поднесла пешку к губам, будто целуя, и зашептала ей:
— Ну, пожалуйста, миленькая моя, ну помоги. Послушай! Он же сто тысяч обещал!.
Опаловая фигурка настороженно потянулась к высотке и едва не запрыгала в руках хозяйки от нетерпения. С радостным оживлением заверещала, счастливая, что смогла помочь, но вдруг испуганно съежилась и застонала. Настя почти вживую ощутила, как пешка заплакала, завыла от жалости и сочувствия.
— Что? Что там?? — встрепенулась девушка.
Желтый опал фигурки, яркий и солнечный, словно потускнел. Искорки погасли, камень почти потерял цвет. Настя уже всерьез испугалась:
— Что ты учуяла!?
Охранник, видя, что подозрительная незнакомка не спешит покинуть охраняемую территорию, снова двинулся к девушке, грозно нахмурив брови. Настя быстро спрятала фигурку в карман и выставила руки в успокаивающем жесте:
— Все, все, я уже ухожу. Извините!
Настя почти бегом бросилась к своей машине и залезла в салон. Поставила пешку торпеду, ожидая, хоть какого-то эмоционального ответа, но фигурка подавлено молчала.
Подождав пять минут, девушка с досадой завела двигатель. Пешка сегодня уже ничего не расскажет. Что же она такое учуяла?
...
— Ну хорошо, допустим я твоя и Доминика знакомая. Но почему обо мне никто не знает? Ни ваши друзья, ни ваша экономка?
— Ты долго была за границей.
— И приехав поздно ночью, сразу как оголтелая понеслась не к себе домой, а к друзьям?
— Ты сильно соскучилась, особенно по Нику.
— Без вещей и денег?
— Не поверишь, как в аэропорте можно легко потерять чемодан!
Пикировка длилась уже больше часа. Варя высказывала свои сомнения, Ева придумывала на них ответы. Девушки собирали мозаику из всевозможных фактов, чтобы продумать Варваре убедительную причину появления в доме Доминика.
— И где мы могли вообще познакомится?
— Ну с Ником — тебе решать, потом сама придумаешь, а вот мы с тобой вполне могли подружиться, — и Ева переглянулась с Майей, — например, в магазинчике мсье Эдана.
Варя сложила руки на груди.
— И кто это?
— Ооо, — Ева закатила глаза, — мсье Эдан! Это удивительный человек!
— Не смей впутывать в свои развлечения этого несчастного смертного! — Майя грозно глянула на подопечную, — Он достаточно натерпелся от тебя в прошлые года.
— Да кто это такой? — не вытерпела Варя.
Ева с придыханием от восторга затараторила:
— Владелец самого элитного в Европе зоомагазина. Изумительный человек! Знает все и обо всех животных, может вылечить простуду у таракана и перхоть у паука-птицееда! ...
Майя страдальчески закатила глаза и пояснила более емко:
— У Евангелины всегда был пунктик на животных. Когда она была маленькая, Доминик и Матвей скупили ей целый зоопарк. Правда, ухаживать за ним она не хотела, ей было интересно играть с животными и гладить их, но не кормить, убирать и выгуливать, — Ева фыркнула на такую отповедь и отвернулась, — В итоге, за животным присматривали мы все по очереди. Матвею это периодически надоедало, и он отдавал мохнатую игрушку обратно.
— А потом папочка не выдерживал моих новых капризов и снова покупал кого-нибудь, — широко заулыбалась Ева.
— Ник как-то психанул и принес домой аквариум, — усмешка Майи была менее дружелюбной, видимо, ей тоже не очень пришлось по душе выгуливать собачек и убирать за хомячками, — У Евы случилась долгая истерика, что рыбы это не животные, их не погладишь, с ними не поиграешь.
— А мсье Эдан...?
— Матвей покупал только проверенных животных, с родословной и прививками. У мсье Эдана мы были постоянными клиентами
— И любимыми! — заявила Ева.
— Этого я не говорила.
Варя недоуменно повела плечом.
— Но зачем нам вообще приплетать сюда зоомагазин?
Майя с Евой переглянулись:
— Если в гостях будет маг...
— А она точно будет!
— ...то сможет уловить, что ты оборотень. Поэтому, нам придется заняться и твоим животным видом. Как происходит твой оборот?
— Я иллюз.
— Кто?
— Иллюзорник. Мы держим в голове образ животного, чтобы моментально измениться.
Ева нахмурилась, явно не понимая.
— Можешь показать?
Майя насторожилась. Выпрямила расслабленную спину, завела левую руку за спину, нащупывая спрятанный нож. Варя этих приготовлений уже не видела. Она встала с диванчика и закрыла глаза. Обычно на оборот у нее уходили считанные секунды, но сегодня почему-то никак не удавалось сконцентрироваться на своем животном облике. Образ кошки ускользал, становился нечетким и призрачным, как в тумане. Что-то мешало. Быть может, нервные потрясения последних дней, девушка слышала, что такое порой случалось. Некоторые анималы после сильных стрессов могли до полугода потерять способность оборачиваться.
Варя пыталась вновь и вновь, но в кошку обернуться не получалось. И еще раз, и еще... Начала побаливать голова в районе висков, как будто их сдавливал тяжелый пресс, в груди появилось щемящее чувство, стало жечь. Боль разгоралась все сильней и Варю это очень напугало. Еще ни разу оборот не вызывал таких странных ощущений. Она судорожно коснулась груди, желая унять жар в сердце, но вдруг подкосились ноги, и девушка рухнула на ковер. К ней бросилась Майя, но Варя уже была в глубоком обмороке.
...
Резкий неприятный запах ударил в нос. Варя закашлялась и оттолкнула руку с пузырьком жидкой дряни.
— Ну и гадость эта ваша... — она присмотрелась к этикетке, — настойка нашатыря!
Майя с облегчением вздохнула и отставила пузырек на стол.
— Ну наконец-то очнулась! Мы уж беспокоиться стали, хотели перенести на диванчик, чтобы не простудилась, — сарказм Евы был на редкость неприятным.
Варя поморщилась и с трудом села. Мышцы не слушались, все тело было вялым и бессильным.
— Анималы не болеют.
— И не падают в обмороки! — рявкнула Евангелина. Сестра вампира стояла, уперев руки в боки, и гневно разглядывала гостью, словно обвиняя ее в том, что та посмела потерять сознание. — Что с тобой было?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
