|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Пролог.
Семнадцать лет назад.
— Ах ты, паршивка малолетняя!!
Нина Павловна в сердцах полоснула Настю по заднице полотенцем. Девчонка взвыла от неожиданной боли и схватилась за пострадавшие ягодицы.
— Ба-а-а-а-а!!! — заревела она навзрыд, — Ну прости, пожалуйста!! Я больше не буду!!
— Не будешь? Не будешь?! — бабушка ухватила внучку за руку и опять замахнулась полотенцем, — Бестолочь! Кто ж тебя только надоумил то?!!
Еще один хлесткий удар.
— Я сама!! — громче завопила Настя и хотела вывернуться, но не тут-то было. Бабуля даром что старая, но сил у нее оставалось еще очень много. Особенно, когда она злилась!
— Сама она! — Нина Павловна отшвырнула от себя девчонку, — Сама?! Я сколько раз говорила — не смей брать фигурки из шкафчика?! Сколько раз предупреждала!
И снова удар.
— Ну, ба-а-а!!! Ну, прости, пожалуйста!! Ну, пожалуйста! — Настена громко ревела, вытирая кулачками мокрые щеки, — Он же первый начал...!!
Тонкая косичка растрепалась, коротенький сарафанчик, усыпанный незабудками, сбился на сторону и помялся. У локтя желтеет недавний синяк, обо что только умудрилась поставить, на коленке кровит большая ссадина.
Нина Павловна опустила руку и беспомощно уставилась на внучку, постепенно остывая.
— Что он опять?!
Настя коротко всхлипнула и зло глянула на бабку исподлобья.
— Он сегодня Мишку Баранова своей собакой травил...!! Вот я и...
— Вот ты и ...?! Да ты что!! — обомлела бабушка, — Я тебя чему учила, мерзавка! Я тебе что говорила?! Ах ты, паршивка! Дура набитая! Так ты это еще и специально!!
Девчонка, воспользовавшись замешательством бабушки, успела увернуться, и, сверкая босыми пятками, умчалась на задний двор. Нина Павловна свирепо посмотрела ей вслед и устало отбросила в сторону измятую тряпку, в которую превратилось полотенце.
Прищурилась на яркое полуденное солнце и смахнула невольно выступившие слезы. Прибрала выбившиеся из пучка пряди седых волос, присела, почти упала, на лавочку у дома.
Настена была так похожа на своего отца в детстве, такой же прыткий мелкий воробей. И с таким же обостренным чувством справедливости. Сколько Сашка дрался из-за того, что кто-то кого-то где-то обидит, заденет, оскорбит...!?
Вот и эта пигалица — вся в отца пошла...
— Чего стряслось-то, Пална? — из-за забора показалась соседка, — Чего девку гоняешь?
Нина Павловна оглянулась на любопытную тетку и махнула беспомощно рукой.
— Да..., — она устало поднялась с лавочки, — Ваньке Сиротину фигурку отдала. Из Сашкиных шахмат. Так нет бы поиграть — подарила ж! Бестолочь!
Та в ответ сочувственно поцокала языком.
Нина Павловна повернулась еще раз в сторону огорода, куда убежала внучка, и направилась к калитке.
— Маш, я схожу до Сиротиных, вернуть же надо, — бросила она соседке, — Ты пригляди за моей паршивкой, ладно? А то мало ли еще чего натворит.
— Да о чем речь, Пална, иди, конечно!
Нина Павловна вышла на улицу и заторопилась в сторону станции. Сиротины жили на той стороне деревни, за железнодорожным переездом, до них идти и идти, и старуха очень надеялась успеть.
"Как бы чего не случилось! — молилась она про себя, — Как бы чего не случилось!"
С семьей Сиротиных Нина Павловна знакома не была, но слышала о них много. Соседки судачили разное, порой нелицеприятное. Глава семейства работал директором магазина, пару лет назад прикупил в их деревне домик под дачу и летом вывозил семью дышать свежим воздухом и питаться натуральными продуктами. Их сынок был ровесником Настьке, но соседки рассказывали, что уж больно избалованным рос. Хамил продавщице в магазине, задирал деревенских ребят. Настена тоже вон сколько раз с ним и дралась, и обзывалась.
А сегодня вот додумалась!
И ведь сколько раз Нина Павловна ей наказывала — из шкафа ничего не брать! Строжайше запрещено. Категорически! И вот тебе на — умудрилась-таки залезть! Как дотянулась только?! Ведь шахматы стояли на самой верхней полке, в самой глубине!
Хорошо, хоть умудрилась взять именно пешку. Не слона или ферзя, а мелкую фигурку!
Нина Павловна пыталась припомнить, когда в последний раз проверяла шахматы. В прошлом месяце? Или еще раньше? Не помнила. Из-за переживаний, злости и страха за мальчонку голова совсем отказывалась работать.
Но Нина Павловна точно помнила, что шахматы еще не успокоились. Еще злились из-за неправильного использования и очень сильно пахли гнилью.
А ведь уже больше года прошло! Пора бы угомонится-то!
Все-таки придется, наверное, отнести их к ювелиру. Пусть закроет фигуры заклинаниями, чтобы те стали хотя бы безопасными. Нина Павловна очень не хотела этого делать, шансы, что шахматы выдержат наложение арканов, крайне малы, но сегодняшний случай показал, что лучше уж так, чем кто-то еще пострадает по их вине.
Сейчас — главное успеть.
Вот, наконец, и дача Сиротиных. Высокий забор выкрашен зеленой краской, над ним свесила свои ветви старая яблоня. Сам дом находился в глубине сада, и с дороги была видна лишь темно-синяя крыша с круглой новомодной тарелкой спутниковой антенны.
Нина Павловна подошла к калитке и постучала щеколдой замка. Где-то в глубине дома залаяла собака, наверно, та самая, которой сын хозяев травил Мишку Баранова.
— Иду, иду! — послышался женский голос и по грунтовой дорожке зашаркали шлепанцы.
Дверь открыла женщина, крашеная блондинка лет тридцати. В цветастом летнем платье с огромным вырезом до пупа, на лице — яркий макияж, хотя перед кем тут, в деревне, краситься и наряжаться-то? Понятно, в кого сыночек пошел, мамаша тоже не лыком шита. Городские они, сразу видно!
Нина Павловна подавила в себе растущую к матери Ваньки неприязнь и поздоровалась.
— Чем могу помочь? — Сиротина в ответ недовольно глянула на Нину Павловну из-под широких полей соломенной шляпки.
— Вы уж меня извините, но моя внучка вашему сыну одну вещицу подарила..., — начала путано объяснять Нина Павловна, — Не подумала она, глупая еще. Если позволите, я бы хотела забрать обратно.
Женщина недоуменно приподняла выщипанную бровь.
— А что за вещь?
— Пешка из шахмат моего сына. Желтая такая. Он при жизни любил всякие поделки из камня вырезать, вот и ... Я ж Настьке говорила не трогать, все-таки память отца, а она... Да что с шестилетки возьмешь-то! Бестолочь она еще, балбеска!
Хозяйка дома смерила Нину Павловну недоверчивым взглядом, но видимо, решив, что старуха не лжет, крикнула в сторону дома:
— Ваня! Ванечка!
— Да, мам?
Услышав звонкий мальчишеский голос, у Нины Павловны от сердца отлегло. Успела!
— Тебе девочка что-то сегодня дарила? — продолжила кричать Сиротина.
— Да.
— Надо вернуть!
— Ну ма-а-а-ам!!
— Я сказала — немедленно!
— Ладно, сейчас! — разочарованный донельзя Иван вышел на крыльцо дома.
Нина Павловна вцепилась взглядом в руки мальчишки — он аккуратно держал маленькую желтую пешку тремя пальцами.
Она! Та самая! Даже здесь, у ворот, старуха чувствовала легкий неприятный запах, исходящий от фигурки. Простые люди его не замечали, они восхищались изящной работой мастера-ювелира, любовались фактурой самого камня и золотистыми искрами, играющими на свету. Нина Павловна видела чуть больше.
Ванька сделал шаг вперед и неожиданно раздался громкий треск и грохот. Проломилась подгнившая ступенька крыльца. Мальчишка, не удержавшись, свалился с лестницы и завопил от боли.
— Мама!!
Сиротина охнула и метнулась к сыну.
Домой Нина Павловна вернулась только под вечер. Ванька при падении сломал руку, и Настина бабушка помогала Сиротиным наложить шину и довезти сына до медпункта. Те думали, что соседка просто отзывчивая и помогает по доброте душевной.
Но Нина Павловна знала, что Ванька не случайно свалился с трехступенчатой лесенки и заработал открытый перелом. Поэтому, вернувшись домой, она как следует наказала Настену, чтобы больше не повадно было таскать отцовские вещи без спроса.
И неповадно было мстить.
Потому что в переломе Ваньки виновата была пешка. Маленькая золотистая фигурка с огненными искрами света. Из набора опаловых шахмат.
...
Наши дни.
Настя подхватила иголкой бисеринку и прикрепила ее на канву. Роза получалась как живая — ярко-алая с тонкими розоватыми прожилками. Если правильно подобрать оттенки бисера, то может получиться настоящее произведение искусства.
Вышивкой девушка развлекалась на работе в свободное время, пока в магазинчике не было покупателей. Впрочем, они нечасто заходили в магазинчик на окраине Сергиева Посада, торгующий жостовскими подносами, деревянными шахматами с фигурками российских правителей и прочей дребеденью для туристов. Отдельной графой дохода стояли продажи бижутерии и поделок из полудрагоценных камней, но это был товар только для знающих людей.
Еще одна бисеринка на игле, нежно-розового цвета и Настя мигом почувствовала отклик — легкий, чистый, воздушный. Словно мурлыкание котенка. Одно удовольствие работать с таким добрым бисером.
Не то, что те опаловые шахматы.
С чего бы вдруг она вспомнила тот детский случай?
От бабушки ей тогда сильно досталось, еще три дня Настя не могла нормально сидеть и на все лето лишилась встреч с подружками. Бабуля устроила Настене настоящую каторгу из работы по дому и огороду в наказание не столько за то, что взяла фигурку из отцовских шахмат, сколько — почему именно внучка это сделала. Ведь девочка прекрасно знала, что это за шахматы.
Бабушки нет уже целый год, но Настя на всю жизнь запомнила урок, что бабуля вбила полотенцем и трудотерапией.
Каждая вещь обладает своим характером. Какие-то помогают, какие-то — вредят. Что-то можно уговорить или успокоить, а что-то навсегда останется злобным и жестоким.
Подобное знание нельзя использовать во вред. Нельзя с его помощью мстить, нельзя наказывать.
Ваня Сиротин долго еще ходил с гипсом на руке, все хвастался, что получил перелом в драке с пятью здоровенными одиннадцатиклассниками. Но хамства и гонора у него стало поменьше, младших и слабых больше не задирал и с взрослыми разговаривал вежливо.
Так может бабушка была все-таки не права? Может, пешка уже простила своих хозяев за неразумное использование и помогла Ваньке? Кто знает...
Мелодично звякнул колокольчик на двери, оповестив о приходе покупателя, и Настя резко очнулась от своих воспоминаний. Отложила канву, на которой вышивала, ножницы и иглы убрала подальше, — кто его знает, что за покупатель. Вышла из своего закутка к посетителю.
Высокий красивый мужчина в дорогом пальто со скучающим видом разглядывал сувениры на полках — пасторальные статуэтки гжельской росписи и флажки и вымпелы "Я люблю Москву" .
Он уже был здесь, Настя хорошо его запомнила — люди его уровня редко когда заходят в подобные магазинчики, а этот даже купил камни. Два кабошона из авантюрина.
— Здравствуйте, девушка, — вежливо поздоровался покупатель, окинув продавщицу безразличным взглядом.
Настя мило улыбнулась, стараясь не замечать высокомерия мужчины.
— Чем могу помочь?
— Примерно месяц назад я покупал у вас пару авантюриновых кабошонов. И вставил их в одну... драгоценность, — он криво улыбнулся кончиками губ, — Вчера эту драгоценность у меня украли и своими силами я ее найти не могу. Вы же ставите на свой товар магические клейма, верно? — и после утвердительного кивка девушки, продолжил, — Сколько вы возьмете за поиск?
1 Глава.
Весна в Москве всегда наступала внезапно. Еще вчера мороз заставлял кутаться в теплые дубленки и холодный ветер, казалось, пробирал до самых костей, а уже сегодня весна решила полноценно заявить о своем приходе: потеплело так, что сугробы стали темнеть и по обнажившемуся черному асфальту побежали первые робкие весенние ручейки. Правда, под утро обрадовавшийся город еще пощекотал небольшой морозец, заставив лужицы покрыться ажурной изморозью, но даже он не сумел прогнать ощущение наступающей весны.
Дворник, уверенно сгребая снег к обочине, размеренно махал метлой и подозрительно косился на молодого парня, сидящего на скамейке у подъезда. Тот, насвистывая что-то едва слышно себе под нос, кормил стайку воробьев. Горсти зерна россыпью падали на белый снег, но дворник по дуге обогнул скамейку, решив не связываться с этим непонятным молодым человеком. Нормальному парню вряд ли придет в голову сидеть в восемь утра у подъезда и кормить воробьев. А от ненормального лучше держаться подальше. Мало ли что.
Птицы, суетно прыгая вокруг, склевывали с заснеженного асфальта семечки и пшено, пара особо смелых пичуг запрыгнули на скамейку поближе к кормильцу, коснулись клювами его кожаной куртки и тут же испуганно отлетели подальше. Но парень лишь весело рассмеялся и сыпанул следующую горсть прямо на сиденье, поближе к себе. Расстегнул куртку, под которой оказался светлый шерстяной джемпер, похлопал по бедру, затянутому в джинсы, подзывая птиц поближе. А затем неожиданно ловко схватил осмелевшего воробья. Сжал слегка в ладони, поднес ко рту и начал ему что-то нашептывать. Погладил по испуганно вжавшейся головке, расправил помятые перья на крылышках и подкинул в небо. Проследил, как пичуга стремительно улетает в высь, и помахал ей на прощание. Достал из кармана куртки еще один кулек с семечками
Из подъезда выскочила молодая девушка, громко цокая каблучками по очищенной от снега плитке. Парень подмигнул красавице и та, заглядевшись на его белозубую широченную улыбку, споткнулась на ровном месте.
— Будьте осторожней, милая, — он ловко поддержал девушку под руку.
— Да, с-спасибо, — выпрямилась она и одарила внезапного помощника смущенной улыбкой. Парень был очень хорош — скуластое лицо, темные кудри до плеч, серо-голубые глаза под иссиня— черными густыми ресницами.
Девушка, помедлив, застенчиво поправила на локте сумочку, но парень продолжить знакомство не захотел, и она, расстроено вздохнув, заторопилась дальше.
Тот хмыкнул в ответ и проводил красавицу неожиданно серьезным взглядом, а затем задрал голову вверх и присвистнул. Воробей, кружащийся все это время в небе, ринулся вниз и уселся парню на плечо. Защебетал, зачирикал ему на ухо. Парень внимательно все выслушал, кивнул головой и отпустил птицу обратно в небо.
Поднялся со скамейки, высыпал остатки зерна себе под ноги — воробьям на угощение, и медленной расслабленной походкой направился в сторону дороги.
Его машина стояла недалеко от входа на станцию метро, старая потемневшая от грязи отечественная "восьмерка" непонятного цвета и года выпуска. Рядом с ней прогуливались двое полицейских и парня это насторожило. Он оглянулся по сторонам в поисках более интересной жертвы для патруля, но стражи порядка ожидали явно хозяина машины — увидев его, они подобрались и ожидающе прислонились к капоту.
— Документы предъявите! — козырнул один из них.
Парень пригляделся к форме полицейского, едва заметно поморщился и безоговорочно достал из внутреннего кармана бумажник. Раскрыл паспорт на первой странице, подал его стражу порядка.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
