Первая Ветвь, Титаны, Фоморы, Йотуны, они были величайшим достижением. Они приспосабливались, рассекали хаос, пусть иногда и теряя отдельных своих представителей, хоть это и происходило все реже и реже. Они были успешны, они были победой. Они были почти совершенны.

И потому совершенство и абсолютная живучесть стали их величайшей ошибкой и величайшей трагедией. Спустя тысячелетия, при написании священной книги для довольно-таки распространенной религии, напишут о запретном дереве познания, растущем в эдемском саду... Ещё несколько тысячелетий спустя один грузинский писатель сформулирует проблему ещё прямолинейнее и циничнее — в раю не нужен разум.

Нет, фоморы не ослабли, их живучесть, размеры и сокрушающая мощь осталась при них. Но они расслабились, поглупели, стали адаптироваться скорее инстинктивно, чем вдумчиво. И потому пали добычей Второй Ветви, что сроднилась с хаосом магии, превратила себя не в камни в потоке, а в живые русла, направляющие магию в мир. Да, Великая Охота затянется на тысячелетия, да иногда фоморы сумеют даже достаточно организоваться, чтобы встретить в бою дома сидхе, порождая легенды о Титаномахии, Гигантомахии, Маг Туиред... Неуязвимые против вечно возрождающихся, мощь против коварства и почти прямого управления реальностью, в последних битвах, когда часть сидхе уже переродились и сменили свою природу, даже жизнь против смерти.

Но конечный результат не изменится — фоморы частично измельчали, пусть и не физически, превратившись в уже почти безопасных и мало кому интересных гигантов, частично, самые старые и хитрые, скрылись в тех местах будущего Тир'на'Ног, где границы стираются и властвует абсолютный хаос, медленно вымирая от его всплесков, с которыми не могут справиться даже их давно уже неуязвимые тела, но подавляющее большинство все-таки погибло.

А на изменчивые, но опустошенные и почти безопасные просторы мира смогла, наконец, шагнуть Третья Ветвь, неся в своих слабых, но многочисленных руках свой общий порядок.

* * *

— Маглы странные. Нет, конечно, на правах самой многочленной расы этого мира вы можете утверждать, что именно вы нормальные, иногда битва за нормальность у вас же доходит до маразма, но это не отменяет того факта, что именно маглы — другие. Даже великаны, выродившиеся потомки фоморов и то используют магию, пусть и ограничиваясь своим телом. Методики могут быть разными, сила воли, сила жеста, сила слова, сила знака, заклинания, зелья, ритуалы, ковка магического оружия... И только маглы, у которых кто бы что не утверждал, способность к магии есть, взяли и вывернули её наизнанку.

Сидхе повел рукой и над столом повисла иллюзия примитивного капища.

— Все остальные меняют реальность в одиночку, но маглы научились организовываться и складывать свои слабые силы, в полной мере реализовав по-настоящему чудовищную плодовитость. Вы не творите магию и не меняете реальность, вы её наоборот, упорядочиваете. Всей толпой, сложением своих мизерных по отдельности сил. От капищ и веры в духов, коих сотворили дикие племена, дабы придать понятности миру вокруг, к договорам с сидами и политеизму. Нам это дало возможность получить ещё одну точку опоры в бесконечной череде изменений, позволяя ещё надежнее не терять себя. Вам — простой и понятный мир с хранителями, с которыми можно поговорить, путь и с некоторыми затруднениями. Дальше — придуманные единые боги христианства и ислама, попытки упорядочить мир единой волей, пусть эти религии и столкнулись в ожесточенных боях, но задачу сделать мир понятным выполнившие. Последней религией была так называемая "научная картина мира"...

— Наука — не религия! — возмутилась миссис Грейнджер.

— От того, что сутана сменилась лабораторным халатом, а Бог в обосновании действий на законы природы, не изменилась ни суть, ни задачи религии — построить картину мира, понятную, безопасную, где ничего сверхъестественного не происходит, — пояснил сидхе. — Именно так вы защищаетесь от хаоса, упорядочивая мир. Но магические леса и ряд других мест от маглов все равно приходится скрывать. Нет, от того, что какой-то магл убьётся в когтях грифона, магам в цело ни жарко, ни холодно, но если это будет происходить часто, набегут же. Не священники с экзорцизмом, так ученые со скальпелями, результат будет один и тот же — вы попытаетесь это место объяснить и упорядочить. Тем же троллям будет пофиг, но есть несколько более нуждающиеся в магии для жизни и крайне чувствительные к излишнему порядку животные и растения.

— Ты говоришь, будто мы какие-то паразиты.

Сидхе покачал головой.

— Не верно. Нет, наверное, найдется в мире пара существ, считающих и так, но в целом для волшебников вы — нескончаемая, бешено плодящаяся головная боль.

— А для сидхе? — поинтересовалась Гермиона, негромко вздохнув.

— Здесь и сейчас скорее интересные игрушки, — пояснил Гарри. — К несчастью для вас — интересные. Потому что интерес сидхе как раз накладывается на медленно идущий слом дошедшей до переусложнения науки. Вы уже не понимаете её передовую часть, за исключением отдельных ученых, которые знают каждый свой кусочек. И почти не верите в познаваемость мира. Кто-то идет в церкви, кто-то к гадалкам. И в этот момент уязвимости пришли мы, сидхе, неся с собой магию. Магию и хаос.

— Это и есть конец света?

— По сути да — в нынешнем бардаке вы стабильной и единой картины мира не удержите. А значит, магия вновь затопит мир и всё изменится. Всё, что вы построили, всё, что зависит от упорядоченных законов, которым должна по вашей вере следовать реальность, всё стает прахом.

— Коллапс технологии, — мрачным голосом подхватила Гермиона, — транспорта, медицины, фабричного производства вообще. Постепенное падение численности населения после того, как накроются транспорт, производство удобрений и лекарств, а также водоснабжение и канализация в крупных городах. Возвращение к сельскому хозяйству, возможно, неофеодалим. И сделать нельзя ничего, потому что сидхе уже интересно, а за право назвать свою картину мира единой передерутся решительно все. И только ухудшат ситуацию.

— Ничего нельзя сделать?

— Почему же, — пожал плечами Гарри. — Можно. Только на этот раз меняться надо не сидхе, мы и так меняемся регулярно, меняться надо маглам. Объединитесь, постройте общий порядок. Тот, что в головах, разумеется, в мир он сам вылезет. Впишите в него сидхе, неважно, в качестве богов неоязычества, демонов, фэйри из-под холмов, где стирается грань между миром и Тир'на'Ног. И тогда ваша новая картина мира выдержит визит сидхе. Маги, конечно, будут ругаться, но слегка ужмутся в тех местах, где на магическую часть мира надавит новый порядок. В общем, надо долго и упорно трудиться, причем сообща всем миром, даже не думая о конфликтах между собой, моральных и идеологических. Вы в это верите?

Сидхе смерти качнул головой, выражая свои ощущения об ответе на только что заданный им же самим вопрос.

— Нет, — честно призналась миссис Грейнджер.

— Значит, мир продолжит рассыпаться, медленно, но неукротимо.

* * *

— Маглы странные, — сказал Гарри несколько часов спустя, когда они вышли из дома Грайнджеров.

— Ты это уже сегодня говорил, — вздохнула Гермиона.

— Приближение Переворота Мира, а они о мелочах.

— Покушение на жизнь их дочери — не мелочь.

Гарри удивленно на неё посмотрел, сверкая изумрудным сиянием глазниц.

— Хорошо, возможное покушение, — поправилась девушка.

— Невозможное, — отрезал сидхе. — Устроителя поймали, остальным не до тебя. Да и я рядом. А попытка убить сидхе смерти... Проще море вычерпать. Ложкой. Мы ведь уже не являемся живыми в прямом смысле. Сидхе вообще скорее ожившие потоки магии, а здесь вообще живые родники между Тир'на'Ног и упорядоченным миром, сидхе смерти же вообще не делают разницы между состояниями жив и мертв. Нет, даже сидхе не вечны и мы можем прекратить существовать, но это куда более сложный процесс, чем всего лишь привычная людям смерть. Да и смерть людей, в общем-то, обратима, пусть и не без некоторых затруднений и необходимости задействовать весьма и весьма специфичные разделы магии. Как минимум Тропу Орфея, лучше ещё добавить что-то для правильного формирования тела, да и чертоги в Серых Пустошах нужны, которые бы предварительно приняли умершего, иначе его восстанавливать можно долго. Из песочка лепить, так сказать. К тому же крайне желательно, чтоб ритуал вела женщина...

— Ты уходишь от темы, — вздохнула Гермиона. — Мне ничего не грозит?

— В ближайшее время — нет, — решительно ответил Гарри. — А там всех переловят. Рано или поздно, особенно если сам Темный Лорд на дыбы встанет.

Глава 7. Память.

Гарри сидел у разожженного камина в старом фамильном доме Блэков и с легким интересом наблюдал за том, как вытащившая их сюда Беллатрикс Лестрендж отвечает на вопросы Гермионы. Не те самые вопросы, спрашивать которые у Темного Лорда немного не по статусу.

— Значит, истоки конфликта, — задумчиво сказала вернувшая изрядную часть адекватности после публичной смерти своего мучителя, а также долгой и тщательной работы в области ментальной магии, волшебница. — Именно конфликта? Не того, почему он перешел в вооруженную фазу? И рассказ о том, как два великих мага со сторонниками выясняли отношения, тебе не устроит?

Гермиона покачала головой.

— Дамблдор и Темный Лорд могучи, но если бы не было причины, конфликт не был бы столь масштабным. И даже маглорожденных с нашим инстинктивным впитыванием всей доступной магии причиной для гражданской войны назвать нельзя, сколько бы нас ни было, — заметила девушка. — Во-первых, нас всё равно не так уж много, а во-вторых, будь мы проблемой, проблема бы решалась, а не вызывала войн. Или уж война всерьез затрагивала нас, а не как во время первой войны, когда светлые и темные фокусировались скорее друг на друге, а маглорожденнным доставалось только если сильно высовывались. Даже среди Ордена Феникса нас отнюдь не большинство было. Да и со стороны Вальпургиевых Рыцарей отнюдь не одни чистокровные были, даже если проигнорировать самого предводителя, всё-таки великого мага. Профессор Снейп, скажем, полукровка в чистейшем смысле, даже не нужно вести споры о требуемом количестве поколений — отец магл, а мать волшебница чистокровнее некуда. Конфликт отдельных семейств тоже не подходит, достаточно оглядеться — мы в доме тех самых Блеков, представители которых были на обеих сторонах.

— Мой кузен — не показатель, — возразила Белллатрикс. — Он балбес и бунтарь против семьи. Но в целом да, гражданская война раскалывала старых союзников, семьи и подчас объединяла врагов. И, действительно, великие маги могут такое возглавить, но никак не начать без очень и очень серьезной причины.

— Про запреты на темную магию тоже не надо, знаем мы, как они соблюдаются, достаточно до Гринготтса сходить и заглянуть в хранилище.

— Кое-кто этого не понимает, — заметила старшая ведьма. — Уизли вот рейды устраивал, привлекая авроров. Особо забавно учитывая то, что ему времени и на свои проклятые сервизы да извергающиеся унитазы не должно было хватать. Специально же блокировали все попытки расширить его отдел, чтобы утих да шутников ловил. Итак, ты хочешь причину. Самую исходную, основную и неразрешимую без конфликта. Хорошо.

Женщина вздохнула, будто на что-то решаясь.

— Итак, начнем с того, что когда мы говорим о чистокровных магах, мы врем. Да, эта ложь упрощает и достаточно точно характеризует ситуацию, но от этого она не перестает быть ложью в глубине своей. Просто потому, что для возможности говорить о чистокровных волшебниках, волшебники должны быть единой расой. Мы не раса, Гермиона, мы — гибриды. Изначально — гибриды сидхе и маглов, своеобразные "полубоги" и "герои", как они остались в мифах. Потом, с уходом сидхе, в нас стало куда больше крови других магических существ вроде тех же нимф. Мы выглядим как люди, чаще всего не проявляя характерных особенностей иных предков, но это не отменяет того факта, что волшебники по сути своей — гибриды, причем нестабильные. Среди нас рождаются сквибы, великие маги могут переродиться в сидхе, дети могут войти в род, в прямом смысле поменяв наследственность, а так же могут стать чем-то ещё, я лично видела случаи в войну, когда сирот забирали магические существа и превращали в себе подобных, да и в истории подобное отметилось. В общем, мы нестабильные гибриды и, как и перед всеми гибридами, перед нами стоит вопрос о том, как говорили в Риме — "что в Homo Magicus важнее, Homo или Magicus". Проще говоря, чью кровь в свои родословные вливать будем, маглов или магических существ. И именно этот вопрос, по сути, и отделяет светлых и темных магов.

* * *

Если бы перед кем-то из магических существ встала задача охарактеризовать магов в целом, то, скорее всего, после короткого размышления ответом бы послужила фраза "на удивление смертоносны". Нет, ни один волшебник никогда не превзойдет ту же дриаду в искусстве управления растениями или не превзойдет всеиспепеляющий огонь дракона.

В качестве компенсации, волшебник — мастер на все руки, причем скорее в позитивном значении этой фразы. В широком арсенале доступных среднестатистическому волшебнику разделов магии найдется ровно достаточно той силы, которую использует противник, чтобы осознать, как защититься и пережить его атаку, а также хоть крупица той магии, которой противостоять противник не сможет. Что тут говорить об универсальности, если волшебники — единственные существа помимо сидхе смерти, кто способен, пусть и с большим трудом, но воспользоваться чистейшей формой гибели и уничтожения — Авадой Кедаврой, Жертвой Пустошам. В добавок к этому стоит учитывать невероятную по меркам других существ плодовитость — не на уровне маглов, конечно, но всё равно позволяющую быстро восполнять потери. Стоит ли удивляться, что волшебники заняли доминирующее положение в магическом мире.

Тем не менее, в сложившейся ситуации перед волшебниками стояли два пути развития — попытаться толком развить хоть одно направление магии либо же пытаться, пусти и ценой ослабления, наращивать численность и сохранять абсолютную универсальность. Первый путь, избранный темными магами, ведет к союзам с магическими существами, тщательной селекционной программе, брачным договорам, союзам домов и тщательной охране немногочисленных наследников. Второй путь, путь света — союзы с маглорожденными, даже не вводимыми в род, дающий плодовитость уже вполне сравнимую с маглами, хотя и обладающую значительной ценой. Но до той поры, пока какая-нибудь Молли Прюет способна выносить семерых детей за короткий промежуток времени, а эти дети могут выдавить из себя хоть одну аваду, недооценивать данной направление "развития" нельзя.

Главная проблема была в том, что столь противоположные пути совмещались не очень. Вернее сказать просто отвратительно совмещались.

* * *

— Проблема, разумеется, не биологическая и даже не селекционная, — пояснила Беллатрикс. — Нам, как популяции гибридов даже выгодно скрещивать тех, в ком слишком мало крови магических существ, с тему, в ком её слишком много. Проблема социальная. Мы буквально трясемся над каждым ребенком — они пользуются плодовитостью и чудят. Мы выступаем за союзы с магическими существами — для светлых они лишь сравнительно беззащитный источник ресурсов. Для темных маглы обычно лишь мелкая помеха, если на них вообще обращают внимание — светлые считают своим долгом их защищать. Свет вводит запреты на некоторые разделы магии — тьме на них плевать. Добавим к этому крайне значительное количество личностей, о высоких вопросах не думающих и удовлетворенных простой обывательской жизнью, вроде мадам Розмерты из Хогсмида, случайных полукровок, как с маглами, так и с магическими существами, которые сами не понимают, что хотят.