Сын своего отца

Отключиться от внешних раздражителей помогло умение медитировать, и Эрг стал замечать, что пятно стало мало-помалу бледнеть, а его пульсации, повторяющие удары сердца, затихать. Не было ни ощущения холода, ни разрывающей череп боли, ни суетливых испуганных мыслей. Лишь он и зловещее алое пятно.

Спустя половину часа мальчик вышел из оцепенения и сумел шевельнуть ногой. Сердце готово было переломать изнутри ребра, в ушах стоял шум, а перед глазами плыли разноцветные круги.

Выбравшись на тропу, Эрг понял, что умирает от голода и засыпает на ходу от усталости. Так, шатаясь из стороны в сторону, он брёл целую вечность, почти два часа, пока не упал на руки спешившему навстречу Питу.

Отощавший и разбитый юноша проснулся через два дня.

— Пойдём, — сказал ему старик, накормив, наконец, ученика. — Тебе нужно научиться восстанавливать свои силы после исцелении.

Он улыбнулся:

— Зрелый плод падает сам. И слава Всевышнему, что мне хватило мудрости не спешить!

— Но почему? Ведь умей я целить раньше, я бы уже смог помочь стольким людям!..

— Выходит, я поспешил...

— Почему, Учитель?

— Потому что нетерпение — явный признак незрелости твоей души. Благославен тот, кто ждёт, когда к его ногам упадёт сладкий плод знаний, ибо он сумеет оценить вкус и аромат желаемого. И жаль нетерпеливого, сбивающего с ветвей безвкусную завязь по единой прихоти своей. И не слушай такого, а взрасти сам своё древо и вкуси зрелый плод.

— Неужели я не взрастил ещё своего дерева?

— Ты даже вкусил его плод. Правде, одолев пока лишь его кожицу. А чтобы не судить о вкусе рыбы по её чешуе, я хочу научить тебя делать правильно то, что пришло тебе по наитию.

Два кудесника, молодой и старый, долго бродили по окрестностям, и старик требовал от него одного: чувствовать себя. Эрг быстро понял, что хочет от него Исповедник, и, сравнивая свои ощущения в том или ином месте, открыл для себя новый мир внутри уже существующей Природы. Внутренний мир камней и деревьев, воды и ветра, их жизнь, их силы, правила их общения.

— Исцелив себя, ты чуть не погиб, истратив на это почти всю энергии своей души. А лечение других людей требует куда большей энергии. И ты должен научиться пользоваться для этого энергией всего, что тебя окружает, что ты можешь ощутить: камня, воды, деревьев, ветра, огня. Но никогда не черпай её у другого человека. И остерегайся отдавать слишком много своей. Энергия природы стерильна. Действие же энергии человека на больную душу или тело подобно промыванию открытой раны водой из придорожной лужи.

Нетрудно, понять, что приход Эрга к старосте был неизбежен.

— Для чего тебе нужно махать молотом, — горячился Донито. — Если ты стал неплохим лекарем?

Юноша одарил его взглядом колдуна Пита и не менее загадочно, чем Исповедник, произнёс:

— Я познал душу людей и животных, растений и камня, воды и воздуха. Теперь мне нужно познать душу огня и металла.

Помолчав мгновенье, он добавил:

— Я чувствую, что мне это пригодится.

'Проклятый колдун', — ругнул про себя Исповедника староста, и в груди у него похолодело.

— Когда?

— Послезавтра с рассветом.

— Отлично, успеем все обстряпать так, чтоб ни одна собака не почуяла. Сколько их?

— Как всегда, одиннадцать. И какой-то щенок недоученный.

— Про то, на какой лошади груз навьючен, не узнал?

— Не. У них же свой домик, своя конюшня. К себе близко никого не подпускают.

— А лорд им никого не добавит?

— Да что ты! У него все в разъезде. В деревне всего четверо осталось, да и те — не лучшего сорта.

— Ну что же, отлично!

Высокий оборванец звякнул серебром, высыпая его на открытую ладонь пришедшего.

— А сам-то камешками не хочешь поживиться? — насмешливо глянул сверху вниз высокий.

— Как же не хотеть-то, — вздохнул второй. — Да только вдруг вы их не одолеете? И камешков не получу, им службы при лорде лишусь, если ещё жив останусь. Вот если бы наверняка, то не грех и рискнуть.

— Не трусь! С камнями тебе и на лорда наплевать. Ты сам как лорд жить станешь. А против нас им не устоять. Будь нас всего втрое больше, я бы ещё подумал. А против пятерых на одного ни один рыцарь не устоит, не говоря уж о стражниках. Мы их как цыплят передушим.

— Мы не успели даже до Расса добраться, а уж один твои вид мне столько хлопот доставил.

Игас озадаченно покачал головой. Они с Эргом, как обычно, ехали рядом с вьючными лошадьми в центре группы. Ещё с подъёмом Донито-сын дал указание дальше двигаться в сжатом порядке: авангард и арьергард следовали не далее двадцати-двадцати пяти метров. Все ехали с опущенными забралами. Оружие перевели из походного в боевое положение при выезде из усадьбы Ленд-лорда.

Выезжали затемно, так что дневная жара ещё не начала беспокоить в застёгнутых наглухо панцирях и металлических шлемах. Солнце, пробивающееся сквозь густую листву, уже начало пригревать, но Игас торопил свой маленький караван, чтобы пораньше прибыть в следующую деревню. Даже Эрг, не очень-то привыкший к конным путешествиям, притерпелся к ровному шагу коней и постоянной тряске, так что уже чувствовал себя вполне удовлетворительно, умудряясь на скаку находить очарование в здешних лесах.

Их командир большей частью молчал, лишь время от времени отдавая краткие приказания, и юноша решил не отвлекать его от мыслей, омрачавших чело будущего старосты. Ещё вчера вечером Донито пришёл в домик, где всегда останавливались караваны из Гнилого Тупика, и не стал ни с кем разговаривать, удалившись в свою комнатку. Эрг, с утра сопровождавший названного брата по деревне, где тому нужно было сделать кое-какие заявки на товары и материалы, вернулся назад в первой половине дня, и, прощаясь с ним, Игас добродушно улыбался, довольный ходом дел.

Они стояли на берегу Разбойницы как раз напротив устья левого притока реки. Именно там находился брод. Наносы песка позволяли переправлять грузы на телегах, не рискуя подмочить их. Повозки обычно тянули неизвестные юноше медлительные лохматые животные, мощно упиравшиеся в грунт четырьмя толстыми лапами.

— Это базоны, — пояснил Донито. — Их приручили ещё во времена короля Артура и используют везде, где нужна сила побольше лошадиной, но не требуется скорости.

— И что, они всегда такие медлительные?

— Нет, конечно. Если их сильно разозлить или напугать, они могут разогнаться. И я не завидую тому, кто окажется у них на пути. Стопчут, и не заметят, — ухмыльнулся Игас.

Потом повернулся на северо-восток и махнул рукой.

— А там, в верховьях этой речки добывают и плавят железо. И вот на таких повозках везут по всему герцогству, а то и в Колем.

— Но ведь это очень далеко.

— Да уж не дальше, чем из Артура. Тем более, в Артуре железо дороже за счёт наёмных рабочих, а здесь каторжники трудятся бесплатно. Так что каторга половину хозяйства Энгра кормит. Кто-то каторжан караулит, кто-то их кормит, а кто-то железо перевозит. Да и деревня-то растёт в значительной мере за счёт бывших каторжников.

Игас кивнул в сторону топтавшегося в двух десятках шагов тощего седого мужчину, на запястьях которого белели шрамы от оков.

— Думаю, Энгр свой замок здесь, на стрелке поставит, — с видом знатока обвёл рукам Донито кусты за рекой. — Обживать это гнёздышко, правда, его сыновьям придётся. 3аведут тогда здесь сотни две рыцарей, а среди них и ты можешь оказаться.

— Что это ты меня в такую глушь загнать собираешься? — шутливо ужаснулся Эрг.

— Ах ты неблагодарный! — поддержал шутку Игас. — Для тебя Энгр — глушь? Да ты Гнилого Тупика не видывал! Вот где настоящая глушь!

Оба посмеялись, и Донито хлопнул юношу по спине.

— Смех смехом, но для Энгра это действительно была глушь, когда его сюда сослали.

— Его? За что?

— В том-то и дало, что ни за что... Он был Лорд-мэром Артура. Во времена междоусобицы он не поддержал мятежников, хотя главным заговорщиком был его сюзерен, герцог Парн. Энгр даже заранее послал к королю гонца с вестью, что город послушен воле государя, когда тот разгромил войско злодеев в Драгоне и шёл на Парн. Но среди его друзей оказалось слишком много заговорщиков, и Его Величество на всякий, случай отправил его сюда, тем более, что здесь, как и в Артуре, вели добычу железа. Говорят, через некоторое время ему пришлось повстречаться с кое-какими старыми друзьями. Правда, те уже были в кандалах. А Энгр прижился... Да ты сам всё видел.

Они говорили ещё некоторое время, а затем разошлись. Эрг краем глаза видел, что вслед за Игасом поковылял старик-каторжанин, но он знал, что сын старосты сумеет за себя постоять, и не стал беспокоиться.

— Мы не успели даже до Расса добраться, а уж один твой вид мне столько хлопот доставил.

— А что случилось?

— Так, ничто серьёзного. Но я бы всё равно дорого дал за то, чтобы узнать, кем был твой отец.

Эрг вздрогнул, и глаза его сверкнули в узкой прорези забрала.

— Я тоже дорого дал бы за это... Но что всё же произошло?

Игас вдруг понял, что коснулся больного места юноши. Эрг, воспитанный Марсом Донито и Исповедником, знал лишь своих приёмных родителей. Этого от него никто не скрывал, хотя старались и не подчёркивать. Старик Марс привычно ругал Пита за то, что тот хранил молчание об отце и матери ребёнка, но был бессилен что-то сделать. Видимо, такая неопределённость доставляла парню немало страданий. Похожее что даже его тренированная выдержка не выдерживала накала эмоций, когда речь заходила о родителях Эрга.

— Извини, — смутился Игас. — Я не думал, что мой дурацкий язык так тебя заденет.

— Да ничего страшного. Только не тяни, рассказывай.

— Помнишь, вчерашнего каторжника на реке?

— Помню, конечно.

— Когда мы разошлись, он нагнал меня и попросил поговорить с ним. Рассказывал, что воевал на стороне мятежников и за это был отправлен на каторгу. Потом поинтересовался, откуда взялось твоё снаряжение? Я рассказал. И этот бывший лорд так оскалился, что мне страшно стало. 'Хорошо, — говорит, — чем дольше этот щенок не будет ничего знать, тем меньше шансов, что его поганый род возродится'. И столько злости у него в глазах было... Он тут же пошёл прочь, потом обернулся и крикнул: 'Пусть я сдохну в цепях, но горло ему перережу, если он не успеет убраться отсюда'.

— Дьявол! Почему ты мне не сказал это вчера? Я нашёл бы его...

— Потому и не рассказал. Отец велел доставить тебя в Расс, а не закапывать в Энгре.

Эрг резко отвернулся и надолго замолчал. Обернувшись, наконец, он поймал укоризненный взгляд Игаса.

— Ты бы хоть научился слушать до конца...

— Идиот! Ты можешь забрать себе хоть все эти камни, а не торговаться из-за каждого грамма. Мне не нужны драгоценности.

— А чего же ты тогда хочешь, Барц?

— Мне нужно прижать Расса, взять его за горло.

Высокий оборванный мужчина лет сорока пяти недоверчиво глядел на своего собеседника, чьё холёное лицо и дорогие одежды резко контрастировали с грязью и беспорядком лесной разбойничьей землянки.

— Благое дело. У меня тоже к нему есть кое-какие счёты за пять лет в кандалах. Но стоит ли это делать для такого дерьма, как ты, Барц?

Купец медленно улыбнулся.

— Ты забываешься, Милтон Рейли, с кем разговариваешь. В моих жилах течёт кровь...

— ...лордов Нордии. Знаю, знаю, Рихард Барц. Считай, что мы с тобой квиты за 'идиота'. Тем более, и в моих жилах течёт кое-что благородное. И если у тебя есть память, то ты вспомнишь, что это же самое текло когда-то в жилах герцогов Кло. Ближе к делу, Советник. Зачем тебе нужен этот караван?

Барц, не переставая улыбаться, наморщил лоб, отчего улыбка превратилась в гримасу.

— Герцог купил в долг у меня кое-какие ценности под залог камешков. Так, мелочи. Но такие же мелочи у других купцов составили почти четверть его ежегодного дохода. Случай крайне редкий. Просто, у Расса в этом году были большие затраты, вот на мелочи деньжат и не хватило. А я скупил все его обязательства, и если ты со своей шайкой недели через две-три ограбишь его караван с камнями, у меня появится возможность для шантажа.

Рейли расхохотался.

— Знакомый почерк, Рихард. Кажется, моего двоюродного дядюшку на этом же подловили... Нет?

— Ошибаешься, Милтон. Твоему дядюшке наплели, что король его и в грош не ставит и собирается отдать его дочь замуж за какого-то своего родственника, толстого и уродливого старика. На шантаже сыграли со стариком Драгоном. Но отлично сыграли, что и говорить!

— Да уж помню, помню... Бедняга твоему предшественнику в рот смотрел, даже когда из герцогства бежать пришлось, и терять уже было нечего. 'Слово чести'...

Они, немного помолчали, вспоминая старые годы. Потом разбойник встрепенулся и напомнил:

— Ты хотел рассказать, чего ты добиваешься?

— А ты не знаешь?

— Да уж догадываюсь. Но, в конце концов, тебе придётся избавиться от Расса. Он прекрасно помнит, что стало с теми тремя герцогами, да и большего, чем закрывать глаза на твои художества, он не сможет. Если только ты не начнёшь наглеть.

— А мне большего и не требуется. Коготок увяз, тут и птичке конец! Если есть за что зацепиться, из человека можно высосать всё и даже больше. А когда он сломается, я найду ему замену.

Рейли хищно вскинул голову.

— Нет, Милтон, — предупредительно, усмехнулся нордиец. — Не тебя. Хотя без награды за помощь ты не останешься. Должности Ленд-лорда тебе хватит? Не считая, конечно, целого каравана с камнями.

— Что ж, спасибо за откровенность, старина. В общем-то, я и сам понимаю, что в расском замке нужна рожа посимпатичнее моей... Я согласен.

— Вот и отлично! Где меня найти, ты знаешь. Придёшь через месяц, максимум через пять недель. Мне нужны подробности.

— Извини, Игас. Я перебил тебя.

Сквозь щель забрала глядели действительно виноватые глаза, и будущий староста тяжело вздохнул, не в силах долго сердиться.

— Похоже, твоя загадка волнует не одного тебя. Никто иной, как Энгр, пытался вызнать у меня о твоём отце. Правда, сделал это ненавязчиво. Но я, в конце концов, задал вопрос прямо. Он как-то стушевался, но ответил, как я понял, искренне.

— Не тяни...

— Он сказал, что ты похож на его старого знакомого, но он точно знает, что тот человек и вся его семья погибли, и ему не хочется вводить кого-либо в заблуждение. Знаешь, по нему было видно, что он не лжёт.

Игас неожиданно замолчал, обдумывая сказанное. Эрг тоже молчал. Молчание затянулась, и постепенно старшим каравана стало овладевать дремотное состояние. Солнце грело, мерный стук копыт по мягкой земле долетал откуда-то издалека, а плавное покачивание действовало убаюкивающе. Кажется, ему даже что-то начало сниться, когда Эрг осторожно славил его запястье.

— Игас, впереди что-то не так. Я это чувствую.

Тревога юноши передалась и стражникам, которые тоже сбросили дремоту и потянулись за оружием.

— Здесь дерево через дорогу упало, — донеслось от авангарда.

— Сомкнуться, — скомандовал Игас, и в то же мгновенье из-за кустов со свистом вылетели четыре или пять верёвок, а вслед за ними на стражу обрушился град стрел и камней, испускаемых выскочившими из чащи людьми.