Сын своего отца

ПРОЛОГ

Было ли случайностью или преднамеренным шагом руководства Галактической Транспортной Корпорации назначение на должность капитана суперлайнера 'Король Артур' Артура Хайка, тридцатисемилетнего неулыбчивого блондина, водившего до этого уже двенадцать лет исследовательские корабли Корпорации к пограничным звёздным системам, но фактом является то, что за три рейса он превратился в настоящего лидера команды из тысячи двухсот человек, присвоивших ему кличку Король. И даже те, кто с юмором принимал в первом рейсе реплики 'Король приказал', 'Король недоволен', спустя полтора года совместной работы реагировали на подобные высказывания со рвением, достойным верноподданных любого монарха.

Четвёртый рейс 'Короля Артура' под командованием Артура Хайка лежал через одну из курортных планет, где две трети из 5600 пассажиров собирались провести отпуск. Затем нужно было доставить запас сырья на крупный перерабатывающий комплекс, расположенный вдалеке от населённых планет, и забрать оттуда контейнеры с готовым энергоносителем. Для бурно развивающейся молодой планетной системы в верхних трюмах хранилось несколько заводов-автоматов по производству строительных конструкций, пластокерамики и выращиванию металлов с заданными свойствами. В этих же пунктах должны были сойти остальные пассажиры. Вместо них предполагалось забрать отработавшие вахты специалистов, отпускников и командированных, и, наконец, на обратном пути захватить посвежевших, загоревших, поздоровевших курортников, оставленных перед грузовой частью полётной программы.

Состав пассажиров, отправившихся по делам, в принципе был стандартным: исследователи, инженеры, технологи, рабочие массовых специальностей. Курортники, не смотря на свою разношёрстность, тоже не представляли ничего особенного: большей частью бизнесмены с детьми, жёнами, любовницами или без оных. Сотни две проституток, четыре сотни преуспевающих крупных специалистов-гуманитариев разного возраста. С десяток художников, человек тридцать композиторов, одиннадцать писателей и два священника-миссионера, один кришнаит, а другой — христианин. Ну и, конечно же, сотни три искателей приключений всех мастей.

Проложенный заранее маршрут также почти не вызывал вопросов, за исключением одного. Навигатор запланировал включение корректирующих подпространственных двигателей корабля в непосредственной близости от нестабильного белого гиганта. На вопрос Хайка о степени риска такого манёвра астрофизик корабля Уллис Дарк, согласовывавший режим полёта, лишь рассмеялся:

— Не переживайте, сэр. Эта звезда никому не будет грозить ещё лет восемьсот...

Разгон и выход из зоны действия тяготения ближайших планет произошёл нормально, и 'Король Артур' упал в подпространство, разогнавшись в нём до заданной скорости.

Манёвр коррекции траектории начался в тот момент, когда Хайк готовился к выходу из своей каюты. Для непривычного человека определить смену режима сложно, только Короля трудно было обмануть звукоизоляцией и искусственным тяготением. Но не успело до его сознания дойти чуть слышное взвизгивания корпуса, как небольшое сотрясение и непрерывная лёгкая вибрация переборок подсказали, что что-то случилось. 'Почему они включили форсаж?' — мелькнуло в голове, когда капитан выскакивал в коридор.

В рубке что-то колдовал над ручным управлением первый пилот Элвис Парн, а дежурные штурманы наперебой тараторили каждый по своему каналу с компьютером, который высвечивал голограмму карты окружающего пространства с невообразимо размазанными и быстро мелькающими пятнышками звёзд. Пока Хайк пробирался к капитанскому креслу, он успел заметить, как Парн, подгадав мгновение, с силой вдавил в панель кнопку аварийного выхода из подпространства. Тут же стих вой сирены и прекратилась едва заметная вибрация корпуса. Лишь на главном табло продолжал вспыхивать и гаснуть красный транспарант 'Неисправность в подпространственном двигателе'. Штурманский компьютер мигнул голограммой, сменив расчётную модель пространства действительными данными, изображение зафиксировалось, и голос машины забубнил по громкой связи:

— Аварийный выход из подпространства. Наши координаты: квадрат... сектор... Граница ближайшей планетной системы находится на расстоянии семидесяти астрономических единиц. Какие-либо данные от астромаяков отсутствуют.

— Разберёмся, — буркнул Хайк и повернулся к Парну,

— Так что же случилось?

Тот дрожащей рукой вытер со лба холодный пот.

— В момент манёвра на гиганте произошёл особо мощный выброс энергии. Настолько мощный, что сдетонировали главные двигатели. Вернее, по сетям прошёл сигнал запуска. Ну, а что от этого стало со звездой, ты должен догадываться.

Парн нервно хихикнул.

— Думаю, через какое-то время на ближайших планетах она будет и днём видна. Естественно, сдохла вся защита и все системы управления подпространственными. Хорошо, аварийная система надёжнее оказалась. Я ещё раз попытаюсь протестировать управление, но надежды мало. Без ремонта не обойтись. На второй планете этой звезды имеется наша колония и приличная ремонтная база. Надо связаться с ними и запросить свободный коридор.

— Действуй, Элвис. Штурманам протестировать системы связи, инженерной команде — системы жизнеобеспечения и пространственные двигатели, трюмной команде — сохранность грузов. Доклад через десять минут.

Тестирование показало, что полностью оказались разрушенными системы управления, защиты и самовосстановления подпространственных двигателей, которые по причуде конструкторов были слабо экранированы от мощных электромагнитных всплесков.

Инженерная и трюмная команды не нашли никаких отклонений. Не имелось серьёзных повреждений в системах связи, если не исключать полное отсутствие каких-либо сигналов искусственного происхождения в пределах их чувствительности.

— Ничего не понимаю, — сокрушался первый штурман Стивен Драгон. — Тесты проходят идеально, а ни один прибор не фиксирует никаких сигналов с Геммы, словно на ней все вымерли.

— Что ж, придётся лететь ближе. Вдруг у них тоже неполадки со связью.

Хайк надолго задумался. Наконец он тряхнул головой и потянулся к клавише громкой связи.

— Астрофизику Дарку немедленно прибыть в рубку управления.

Рыжеватый лощёный мужчина в безупречной форме явился спустя двадцать минут. Капитан уже начинал закипать от злости, когда услышал за спиной насмешливый голос:

— Вы спешили меня видеть, капитан?

— Вот именно, что спешил. А вас, оказывается, не только сигнал тревоги, но и приказ капитана не может поторопить.

— Прошу прощения, капитан, но моя вахта...

— Ваша вахта, Уллис Дарк, отныне будет начинаться и заканчиваться тогда, когда я это прикажу. Ваше разгильдяйство слишком дорого нам обходится, чтобы вы и далее оставались без контроля.

— Какое разгильдяйство? О чём вы говорите?

— Я говорю о расчёте траектории полёта. Чем вы занимались, Дарк, вместо проверки активности звезды, возле которой нам предстояло сделать манёвр? Почему вы не знали о предстоящем выбросе энергии? Ваша аппаратура позволяет прогнозировать выбросы даже средней величины с нужной точностью, а вы умудрились проморгать очень мощный выброс, да, к тому же, в самый момент манёвра. Благодаря вам мы лишились подпространственных двигателей, и нас вынесло за несколько десятков светолет в сторону от трассы. Представляете вы, чего это будет стоить корпорации? А последствия взрыва Сверхновой, спровоцированного вашей безалаберностью, даже оценить трудно. С этого момента, астрофизик Дарк, вы находитесь под административным арестом до принятия решения о своей участи руководством Корпорации. Это, естественно, снимает с вас обязанность прогуливаться с юными пассажирками, но не освобождает от несения вахты. Вам ясно, Дарк?

— Ясно, сэр.

Пунцовый астрофизик тяжело дышал, широко раздувая ноздри.

— А сейчас немедленно приступайте к исполнению прямых обязанностей по штатному расписанию. Вне очерёдности вахт. Первый штурман выдаст вам все данные по нашему дальнейшему маршруту.

Несколько суток сближения со второй планетой системы, именовавшейся на всех картах как Гемма, принесли лишь подтверждение самых худших предположений: стало ясно, что двигатель восстановить невозможна. От саморазгона его удерживают лишь чудом сработавшие аварийные щитки. Все средства связи по-прежнему молчали, словно в гигантском объёме пространства, который они охватывали, жизнь человечества закончилась раз и навсегда.

— Ничего, кроме естественного фона, — констатировали штурманы.

Манёвр вывода корабля на орбиту искусственного спутника позволил рассмотреть планету в телескоп.

— Дьявол! — поразился Элвис Парн, — А где же колония? Где города, где заводы? Где поля? Не может такого быть, чтобы все разом исчезло. Я сюда прилетал три года назад.

Ответом на его удивление был дьявольский хохот Дарка.

— Их нет, Парн. Их нет и никогда не было на ЭТОЙ планете.

— О чем вы говорите, Уллис? Гемма обозначена на всех картах, как обитаемый мир. Кроме того, я был здесь сам, я узнаю очертания материков, расположение рек.

— Увы, Парн, не здесь. Вы были на Гемме, а ЭТО — не Гемма.

— Не говорите ерунды! — вступил в разговор первый штурман. -Компьютер подтвердил полное соответствие координат звезды и её планет, спектрального состава, массы и размеров соответствующим параметрам Адельфана и его спутников. Правда, содержание кислорода в атмосфере Геммы незначительно выше, чем в справочнике. Но и в справочниках допускаются подобные ошибки в сотые доли процента.

— Да, эти параметры я тоже проверил. И ещё раз убедился, что под нами не Гемма.

Торжествующе оглядев своих оппонентов, у которых уже начали закрадываться сомнения в здравом смысле астрофизика, Дарк спросил:

— Кто из вас помнит теорию Амебы Миров во Времени?

— Вы имеете в виду теорию двадцатого столетия, родившуюся ещё на Земле? — подал голос кто-то из дальнего конца рубки.

— Вот именно! Согласно ей, существует множество соприкасающихся миров, развитие которых или константа кванта времени в них отличается от соседних. В одних эта величина больше, в других — меньше нашего. Одни прогрессируют, другие регрессируют. Одни быстрее, другие — медленнее. В итоге при проекции на так называемую плоскость относительного времени, они выглядят как амеба под микроскопом. Эти миры не изолированы друг от друга. Они постоянно обмениваются энергией. Любое мощное энергетическое воздействие, будь то электромагнитный импульс, тепловая реакция взрывного характера, не говоря уже о ядерном, термоядерном или аннигиляционном взрыве, вызывает активный обмен ею между ними. Вспомните парадокс якобы самопроизвольного возникновения элементарных частиц в сильном электромагнитном поле или разницу в расчётных мощностях ядерных реакций с реальными значениями. А закон сохранения энергии вам всем известен. И если его преломить через теорию амёбы миров во времени, то и вы поймёте, что мы чудом уцелели во время взрыва Сверхновой, став разменной монетой между двумя соприкасающимися мирами... Благо, в этот момент мы находились в подпространстве...

Тишину, воцарившуюся в рубке, не прерывал даже штурманский компьютер.

— Это... Это только ваши умозаключения? — подал наконец голос Хайк.

Дарк покачал головой.

— Такая мысль запала мне, как только я узнал о взрыве Сверхновой и пропаже всех сигналов связи. Я проверил теорию на своём компьютере и, кроме всего прочего, нашёл кое-какие дополнительные отклонения от справочных параметров. Очень незначительные, но показательные. Так что, господин капитан, Корпорация уже никогда не сумеет рассмотреть дело о моей дальнейшей судьбе... А мы починить подпространственный двигатель, — добавил он негромко.

Затем грустно улыбнулся и пожал плечами.

— Да и зачем? Лететь-то всё равно некуда. Этот мир отстаёт от нашего на добрых два десятка тысячелетий...

— Подпространственные двигатели заглушены аварийной системой, но лишь временно. Они представляют собой бомбу замедленного действия, которая обязательно взорвётся, если напор энергии на аварийные щитки превысит определённый уровень. Предотвратить взрыв можно лишь одним способом: допустить дозированную утечку излучения, приоткрыв щитки. Но это вызовет цепь медленно текущих реакций ядерного распада и синтеза, в зависимости от атомного веса окружающих веществ. Неминуемый саморазогрев этих веществ и жёсткое облучение чреваты уничтожением всего живого в радиусе около сорока километров, расплавлением почвы и горных пород в непосредственной близости от источника излучения энергии. Процесс управляемого сброса энергии может продлиться от десятков до сотен лет, но если не произвести его и допустить мгновенный сброс энергии, то его последствия окажутся фатальными как для всей планеты, так и, возможно, для всей звёздной системы.

Главный инженер бесстрастно обвёл взглядом всех присутствующих в рубке, ставшей настоящим штабом спасения, и ждал вопросов. Описанные им перспективы не оставляли никаких иллюзий относительно возможности отделаться лёгким испугом. В любом случае корабль должен был погибнуть. Или с людьми, или без них. Но даже спасение людей от мгновенной смерти не гарантировало их безопасность от последствий тех неописуемых превращений материи, вызванных, казалось, более безопасным вариантом.

— То есть, господин Тор, если я правильно понимаю, минимум восемьдесят километров от корабля будут смертельно опасны? — спросил капитан.

— Да. Но если найти место, достаточно защищённое, предположим, горным массивом, размер опасной зоны можно ограничить этими горами. Разумеется, если они будут не ближе тридцати пяти — сорока километров от эпицентра.

— Есть такое место, — произнёс Парн и подошёл к изображению карты планеты. — Вот этот полуостров. От него не очень далеко до весьма удобной бухты, на берегах которой на ТОЙ Гемме было множество рыбацких поселений. В то же время, он отделён от неё двумя труднопроходимыми горными массивами. Кроме того, протекающая между массивами река будет экранировать обитаемое побережье от наноса продуктов трансмутаций веществ, смываемых в море. Посадку совершать нужно здесь.

Он ткнул пальцем в проекцию карты, указывая на треугольный клочок суши, ограниченный мощной дугой горного хребта.

Видеосеть корабля транслировала по всем каютам и палубам сообщение об изменении маршрута полёта. Корпорация в лице капитана преподносила всем пассажирам подарок — посадку и пару дней отдыха на одной из неосвоенных планет, где пассажиры могут выбрать себе развлечение по вкусу: либо у моря, либо в прекрасных прибрежных лесах, либо на склонах близлежащих гор. Задержка полёта объяснялась следствием вспышки Сверхновой звезды вблизи трассы полёта, что случается чрезвычайно редко, и о чём уважаемым путешественники рекомендовалось непременно похвастаться перед всеми своими знакомыми. После прояснения динамики развития вспышки экипаж корабля, рассчитав новый маршрут, с минимальной задержкой доставит своих пассажиров в пункты назначения. В случае возникновения претензий Корпорация готова возместить клиентам их материальный и моральный ущерб без лишних судебных проволочек.

Показ по внутренней сети панорамы бухты неподалёку от точки предполагаемой посадки вызвал одновременное 'Аххх!' пяти тысяч ртов.

Примерно через час после посадки первая группа отдыхающих отбыла на пляжи. В течении последующих суток в палаточный городок на берегу моря переселились все пассажиры, большая часть обслуживающего персонала и служба безопасности. Оставшиеся на корабле члены экипажа под руководством капитана в авральном порядке готовили всё необходимое для эвакуации.

На основании типовой инструкции по спасению людей с попавшего на необитаемую планету аварийного корабля Хайк и его помощники составили чёткий план действий, для реализации которого пришлось привлечь специалистов из числа пассажиров, для чего их под благовидными предлогами вернули на корабль, где и поставили в известность о случившемся. К их чести они практически все сразу оценили ситуацию и включились в работу.

К исходу третьих суток от Парна пришло сообщение о готовности полевого лагеря на побережье облюбованной им бухты начать приём людей.

Понятно, что известие об истинном положении дел вызвало у пассажиров и бывшей в неведении части экипажа настоящий шок. Службе безопасности пришлось столкнуться и с истериками, и с угрозами, и с попытками самоубийства, но строгий порядок, предписанный капитаном Хайком, она всё же сумела установить. Отныне всем мужчинам, вне зависимости от их социального статуса, предписывалось обязательное участие в спасательных или строительно-восстановительных работах. Женщины и дети должны были в меру сил и способностей ухаживать за развивающимися из стандартного аварийного генетического комплекта растениями и животными.

За полгода упорного труда вместе с модульным городком, расположившимся на берегу глубоко вдающегося в сушу залива, вырос и комплекс заводов-автоматов, перевезённых на самодельной барже вначале морем, а затем на десяток километров вверх по полноводной реке. В инкубаторах из генных моделей вызревали адаптированные к местным условиям полезные людям инопланетные животные и растения. На причалах спешно сооружённого порта грудились ещё не разобранные завалы оборудования, снаряжения, материалов, вывезенных с почти полностью демонтированного корабля, в котором остались нетронутыми лишь системы управления аварийными щитками, прочный корпус да несущие переборки. Всё остальное Совет, в который вошли капитан и руководители основных направлений деятельности, посчитал пригодным для использования если не сиюминутно, то в ближайшем будущем.

Наконец настал день, которого все ждали и боялись. Дистанционной командой с вершины горной гряды, где расположились наблюдатели, было приведено в действие хитроумное устройство, раздвинувшее на определённую величину два нижних щитка аварийной защиты. В мощную оптику стало видно, как потёк между опорами корабля расплавленный песок, как вспыхнули близко расположенные деревья и трава. Через пару часов начальник инженерной службы дал команду уходить и группе наблюдателей: доза облучении от протекающих реакций становилась опасной.

Почти семь тысяч человек, большую часть из которых составляли мужчины, оказались весьма беспокойной компанией, не смотря на весьма ограниченное время для личных дел. Многочисленные ссоры из-за доступных женщин, попытки изнасилования непокорных, жалобы на домогательства вынудили Совет принять чрезвычайные законы. По инициативе Артура Хайка было решено обязать всех женщин и девушек старше восемнадцати лет в течение одного месяца выбрать себе мужа и зарегистрировать брак в Совете, после чего никто не мог претендовать на её сердце. Мужчина имел право отказаться лишь в случае, если предложение оказывалось не единственным. Всё оборудование, материалы, жильё, сооружённое из деталей с корабля, или же специально созданное по приказу Совета, считались собственностью Совета.

Прекрасно понимая, что действующее оборудование, вывезенное с корабля, не выдержит даже пятидесяти лет эксплуатации без ремонта, а без источников энергии — десяти лет, Хайк распорядился переориентировать спешно запущенные заводы-автоматы на производство необходимых запчастей и материалов. Инженерам же предстояло обеспечить их и город энергией за счёт местных природных ресурсов.

Гигантские объёмы информации, технической литературы, электронных справочников изо дня в день переносились на пластиковые листы, для хранения которых на вершине одного из холмов построили каменное здание, стилизованное под средневековый замок. Туда же, в замок, переселился и Совет во главе с 'Королём' Артуром Хайком. Зубцы замка, венчающего холм, словно корона, дали название вначале ему, а затем, когда появились отдалённые фермы, и городу. А кличка Хайка стала уже настолько привычной, что и его сподвижников по аналогии стали называть лордами.

Хайк, или Король Артур, всячески поощрял развитие сельского хозяйства, благо аварийный генный запас дал хорошее дополнение к местной флоре и фауне, о пригодности некоторых видов которых было известно из справочников по ТОЙ Гемме. Посадочный материал и племенной фонд, также объявленные всеобщим достоянием, под присмотром специалистов выдавался лишь самым ответственным поселенцам, пожелавшим заняться их воспроизводством. Участившиеся со временем отказы автоматов по производству синтетической пищи подтолкнули идею создания настоящих ферм и бригад охотников. Быстро исчерпав заряды лучевого оружия, последние вскоре перешли к холодному, бесшумному и иногда более действенному, благо качественных материалов для его производства было предостаточно.

Трудиться были обязаны все. Но, лишившись привычных условий жизни, слабо приспособленные к физической работе люди, понемногу роптали. Нашлись и те, кто пытался на волне недовольства добиться своих целей. Главным подстрекателем оказался Уллис Дарк, завоевавший среди охотников признание благодаря своей врождённой способности выслеживать зверя. Наблюдая за трудностями колонистов, он не упускал возможности вставить колкое словечко о короле некоронованном и лордах самозваных, благоденствующих в своём замке.

Дело в том, что замок строился с расчётом на местные источники энергии и, благодаря этому, имел вполне приличные условия существования обитателей.

Недовольство выплеснулось в день двенадцатой годовщины высадки на Гемму. Вспыхнувшая на площади перед замком потасовка между несколькими охотниками и стражами порядка уже затихала, когда доведённый до бешенства поражением своей группы Уллис Дарк поднял свой арбалет и выстрелил в наклонившегося к своему десятилетнему сыну Хайка. Метнувшийся наперерез стреле Элвис Парн закрыл 'Короля' собой.

Именно смерть Парна послужила детонатором побоища, в котором погибли шесть охотников с одной стороны и девять стражников и семнадцать горожан, возмущённых неслыханным злодейством, с другой. Объявленные вне закона охотники во главе с Дарком какое-то время пытались мстить за своих товарищей, но срочно вооружённые и снаряжённые прочными пластокерамическими доспехами стражники постепенно вытеснили их за Западные горы.

О них не было слышно лет пять, в течение которых колония, выросшая по сравнению с первоначальной численностью втрое, сумела окончательно встать на ноги за счёт развития сельского хозяйства.

Нашествие охотников, подкреплённых какими-то полудикими людьми, началась с разграбления ферм и кражи молодых девушек. Почти полгода понадобилось тяжело вооружённым стражам или, как их стали называть, рыцарям, чтобы снова оттеснить нападавших за горы.

Появление диких людей вызвало шок у всех колонистов, но кто-то из бывших инженеров припомнил случай из истории ТОЙ Геммы, когда в результате какого-то научного эксперимента произошла катастрофа: исчезла почти половина города вместе с его обитателями, а на его месте невесть откуда появились непролазные джунгли. И случилось это почти за триста лет до вылета 'Короля Артура' в свой последний рейс. Видимо и они оказались в этом измерении, а Дарку удалось отыскать их потомков и привлечь на свою сторону.

Перед своей смертью Артур Хайк, по достоинству оценённый своими 'подданными', успел основать первую Школу Рыцарского Мастерства, призванную готовить профессиональных защитников своего народа от нападений извне. Официальным преемником Хайка стал его сын, столь же умный, решительный и властный, как отец. Эдуарду Хайку пришлось ещё дважды организовывать отпор ренегатам, пока рыцари во главе со Стивеном Парном не оттеснили их далеко на север, отрезав от Западного пролива, через который время от времени приплывали на больших лодках Дикие. На вновь отвоёванных землях в устье реки Весты, по которой они обычно поднимались вверх по течению, был заложен ещё один оборонительный замок, Парн. Земли же вокруг него стали называть Герцогством Парн в честь предводителя рыцарей, почти поголовно уничтоживших вторгшихся дикарей.

Такие серьёзнее действия были предприняты в связи с тем, что одна из орд полностью вывела из строя заводы-автоматы, и отныне поселенцам приходилось рассчитывать лишь на свои собственные силы и местные ресурсы. Ужесточение условий существования привело и к ужесточению правления. Эдуард Хайк уже не стеснялся перешедшей от отца клички, а перед самой смертью сумел узаконить свой титул и титулы своих приближённых. Правитель же огромной территории за Западными горами Стивен Парн стал первым герцогом в королевстве Гемма.

Внук Эдуарда, Генри, завершил борьбу с нордийцами, как стали называть себя потомки мятежников и Диких, прогнав их за неприступные Северные горы и поставив на тропе через единственный проходимый перевал крепость Кло. К тому времени королевство Гемма, насчитывающее более пятидесяти тысяч жителей, кроме герцогств Парн и Кло, включало в себя герцогства Рив, Тор, Драгон, Рантон и территорию королевского управления.

За последующие три сотни лет Гемма превратилась в крепкое государство, управляемое королём. Её территория значительно расширилась на восток. Сначала за счёт герцогства Колем, расположившегося в междуречье Эммы и Геллы, а затем и обширных владений герцога Расса, раскинувшихся за высокими Восточными горами. Раза в два увеличились земли Торов, граница которых уже достигла склонов Восточных гор.

Парны построили в своём герцогстве ещё два города: Оушен — рыбацкое поселение и сторожевой пост от нордийцев, весьма преуспевших в мореплавании, и Артур — ремесленный центр, где добывали руду, плавили металл, ковали оружие, изготавливали различные товары из стали. На месте разрушенных заводов-автоматов, на берегу водохранилища, построенного для получения электроэнергии, вырос ещё один город ремесленников, Верк. Изделия тамошних мастеров славились по всей Гемме и даже в Нордии, откуда время от времени наезжали тамошние купцы.

При населении в восемьсот тысяч человек государство жило нормальной средневековой жизнью.

С нордийскими купцами приходили новости из-за Северных гор. Нордийцы осваивали суровые северные земли, их четырёхсоттысячный народ боролся с трудностями под крепкой рукой потомков Уллиса Дарка, в честь которого назывался город у выхода единственной горной дороги на равнину напротив крепости Кло. Ещё три крупных центра: морской — Шип, земледельческий и административный — Норд и промышленный — Лайн представляли средоточие жизни территории, равной по площади почти двум пятым от территории королевства Гемма.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Деревня Гнилой Тупик была, пожалуй, самым глухим и диким захолустьем королевства Гемма. Если нет, то уж самой труднодоступной и удалённой от столицы — это точно. Добраться до неё даже из города Расса, самого дальнего от центра, оказывалось непросто, хотя дорога в неё никуда не сворачивала от реки Разбойница. Для начала нужно было преодолеть почти две сотни километров до подножия неприступных Северных гор, а затем по узкой долине, временами переходящей в ущелье, ещё сотню километров. Одна-единственная тропа вдоль кристально чистого потока, перекатывающего цветные камешки, большей частью бежала по урезу воды, прижимаемая с одной стороны речными перекатами, с другой — отвесными скалами. И горе путнику, отправившемуся по этой ненадёжной дорожке без провожатого. Не раз и не два вспухшая за пару часов от непогоды или таяния снегов Разбойница губила неосторожных. Не раз и не два замечали после таких паводков деревенские стражники тёмные бесформенные кули, шевелящиеся под струями воды в глубине омутов.

Гнилой Тупик прозвали так за вечно висящий на окрестных горах туман, готовый каждую минуту разразиться то дождём, то снегом. А ещё потому, что дальше идти некуда. Дальше поднимались лишь неприступные снеговые вершины. Если верить тем немногим, кто побывал в Нордии, за этими вершинами находились непроходимые сырые болотистые леса, кишащие всевозможной мерзостью.

Однако, не смотря на суровый климат, здесь неплохо вызревала землюха, туземный аналог картофеля. И первых здешних поселенцев, бродяг и беглых преступников, привлекало именно то, что можно было, не опасаясь за собственную безопасность, жить продуктами своего хозяйства.

Вряд ли кто-то скоро узнал бы о Гнилом Тупике, не явись туда однажды Саймон Болл, пьяница и скандалист. Решив переждать, пока забудутся его некоторые грешки, он с приятелем забился в такую глушь, что и сам оказался не рад.

Но, делать нечего, и Болл, чтобы не зимовать под открытым небом, принялся за постройку дома. Благо, булыжников в округе хватало. И ему повезло. Наткнулся он на 'блестящие камушки'. Смекнув, что к чему, однажды ночью, чтобы никто не задавал лишних вопросов, Саймон сбежал от своего приятеля.

Добравшись до Расса, он, как всегда, не сумел устоять против искушения хлебнуть винца. Верный себе, он так же не сумел, напившись, не буянить. Съездив кому-то по физиономии, Болл получил за это нож в почку. Но умер не сразу. Оказавшийся поблизости слуга герцога Расса подобрал рассыпавшиеся камни и вытянул из незадачливого добытчика все, что он знал о Гнилом Тупике и самоцветах.

Не нужно быть чересчур проницательным, чтобы догадаться, что герцог Расс уже через два дня после ночного происшествия отправил в путь двадцать своих рыцарей устанавливать в невесть откуда взявшейся деревушке власть короля Томаса. Естественно, старостой деревни стал пронырливый слуга, удачно чередовавший лесть, уговоры и садизм в последней беседе Саймона Болла.

Марс Донито родился уже в Гнилом Тупике и дальше замка Расс никогда не ездил: путешествовать не позволяли заботы. Что и говорить, управлять потомками первопоселенцев было сложно. Но господин Донито унаследовал от своего папаши, первого здешнего старосты, его способность ладить с людьми, ярко проявившуюся в ночь кончины бедолаги Болла. Благодаря его стараниям герцог Талк Расс, сын старого герцога, мог теперь посоперничать в богатстве с самим королём, хотя налоги, собираемые с жителей, чаще всего представляли собой чистую условность. Для селящихся в необжитых местах по местным правилам полагалось десятилетнее освобождение от любых налогов, и Рассы никогда не нарушали их. Мало того, они иногда продляли этот срок до пятнадцати лет, понимая важность создания именно крепких крестьянских хозяйств и привлечения льготами как можно большего числа переселенцев.

Естественно, методы привлечения льготами срабатывали. Кто группами по три-пять человек, кто в одиночку, а некоторые целыми караванами проходили мимо замка Расс со стороны Скалистого Хребта, как называли Восточные горы по эту их сторону. Проходя мимо замка, люди разбредались по трём дорогам, ведущим на север, восток и юг. Рассы не думали о сиюминутной выгоде и были рады любому, готовому принести им доход даже в отдалённом будущем.

Нельзя сказать, что Гнилой Тупик очень уж разросся со времён находки Болла. Трудная жизнь в суровом климате не позволяли благоденствовать. И искатели счастья, кто скопив денег, а кто — разочаровавшись, уходили вниз по речке в город или близлежащие деревни. Донито не держал их. Чаще всего они уже по несколько раз окупили затраты на них, а с неудачников и брать было нечего. Тем более что стражники, постоянно дежурившие на тропе, выпускали лишь тех, кто получил разрешение старосты с указанием количества уносимых ими камней.

Особо удачливые возвращались в Западные земли. Как правило, через несколько месяцев после этого из-за поворота реки к широкому каменному крыльцу дома господина Донито выбредали несколько оборванцев, с надеждой и испугом озирающихся на покрытые туманом окрестные кручи. Староста, заранее предупреждённый о гостях бдительной стражей, ухмыляясь в рыжеватую бородку, выслушивал, новости о жизни бывших подопечных и знакомил вновь прибывших с местными порядками под одобрительные возгласы толпы сбежавшихся поглазеть старожилов.

По опыту своего отца Марс Донито предпочитал сразу предупредить новичков, что бежать с добычей некуда: тропу стережёт стража, а Северные горы одолеть невозможно. Хотя...

Это случилось пятнадцать лет назад. В тот день, выдавшийся на удивление солнечным, господин Донито, обедавший после посещения рудников в собственном доме, грелся на солнышке во внутреннем дворике, строя планы посещения герцогского замка. Выскочившая из кухни с ведром отходов служанка вдруг остановилась и ахнула, указывая рукой куда-то вверх, на склон хребта, мощной грудой вырастающего в нескольких километрах к северо-западу.

На серо-зелёном склоне едва различимо темнели не то три, не то четыре точки. Близко, очень близко от гребня. За те полчаса, что староста смотрел в другую сторону, так высоко взобраться было невозможно.

— Дураки. И себя погубят, и камни.

В его равнодушии к судьбе беглецов сквозила явная досада.

— Да нет же, господин! Они спускаются вниз.

— Не болтай глупостей. С той стороны неоткуда прийти. Слава Всевышнему, мы от Нордии надёжно прикрыты. Хотя... может быть, ты и права. Мне не докладывали, что кто-нибудь не вышел на работы...

Их встретили у самой деревни. Высокий темноволосый мужчина лет тридцати пяти в пластокерамическом рыцарском облачении вёл под уздцы двух коней. На первом лежала женщина с бледным лицом. Она вряд ли что чувствовала и, наверное, давно свалилась бы на землю, не будь привязана к животному. На втором, мощном боевом скакуне, в притороченной корзине испуганный хлопал глазёнками мальчик лет трёх-четырёх. Корзину уравновешивало прикреплённое к другой стороне вооружение: меч в дорогих ножнах, арбалет, шлем, походная сума и щит, выкрашенный чёрной краской.

Рыцарь, пошатываясь от усталости, подвёл свой маленький караван к Донито, выделявшемуся среди прочего люда, и заговорил с ним глухим хриплым голосом:

— Я надеюсь, что нахожусь уже во владениях герцога Талка Расса, а это, должно быть, деревня Гнилой Тупик. Прошу вас оказать помощь моей семье.

— Но кто вы, достопочтенный рыцарь? Откуда вы пришли?

Рыцарь закашлялся, сплюнул выступившую кровь и пошатнулся от приступа слабости.

— Сейчас это не важно. Неподалёку от вашей деревни живёт Исповедник по имени Пит. Проводите меня к нему. Он должен помочь моей жене.

Мужчина продолжал ещё говорить, когда толпа начала расступаться перед седым стариком лет семидесяти.

— Я знал, что ты придёшь сегодня, и сам поспешил тебе навстречу.

Кто-то из толпы восхищённо зашушукал.

— Но ты, рыцарь, из-за своих ран не сможешь дойти до моего убежища. Мы проведём ночь в доме Холла, который уступит нам его на сегодня.

Старик несколько секунд жевал губы, а потом всё же уточнил:

— Скорее всего, ночь прощания с твоей женой.

Рыцарь вздрогнул, как от удара, и едва не повалился. Подхвативший его молодой парень громко воскликнул:

— Да у него же вся одежда колом стоит от крови!

— Ведите всех троих в дом Холла, — приказал Исповедник и сам принял мальчика из рук сердобольной женщины, вынувшей того из корзины. Огромные глаза ребёнка, повидавшие уже такого, что и за всю жизнь некоторым взрослым не приходилось пережить, недоверчиво глядели на щуплого старика в белых одеждах.

— Не бойся, Эрг, всё хорошо! — погладил морщинистой рукой по крошечной спинке старец, и молчаливый малыш крепко прижался к нему. Рыцарь удивлённо оглянулся, но Пит улыбнулся морщинками вокруг глаз и ответил на готовый сорваться с уст мужчины вопрос.

— Я же Исповедник... И тебе могу сказать совсем не то, чего ты ждёшь. Гордись тем, что совершил. Всё равно правда пробьётся на свет. Люди, свершившие несправедливость раскаются. Я же склоняю пред тобой свою голову за все твои подвиги уже сейчас.

Исповедник, крепко прижав к себе ребёнка, поклонился едва стоящему на ногах человеку, не обращая внимания на окружавшую их толпу.

Старик, похоже, действительно знал заранее, кто и когда придёт. В его узелке нашлись именно те снадобья, которые оказались нужны. Вместе со взявшимися ему помочь, он недолго поколдовал над женщиной, но вскоре выпрямился и покачал головой:

— Слишком поздно. Даже если она придёт в себя.

Пит накрыл умирающую простыней и отошёл к её мужу, который тоже без сознания лежал на другом топчане. Вместе с помощницами он снял с рыцаря доспехи, местами пробитые, и пропитанные ссохшейся кровью одежды, обнажил раны, промыл их и смазал чем-то пахучим.

На улице уже темнело, когда старец проводил помощниц и зажёг масляную лампадку. Малыш, молча сидевший в углу комнаты, переполз подальше от света на другой конец лавки и замер под немигающим взглядом колдуна. Но тот улыбнулся и, обойдя стол, сел рядом, прижав мальчика сухонькой рукой к своему боку.

— Это хорошо, что ты меня не боишься... Правильно, не надо бояться. Самое страшное для тебя уже позади... А всё остальное ты даже не поймёшь...

Прислушавшись к слабеющему дыханию женщины, Исповедник встал, держа ребёнка за руку. Он подвёл его к топчану, на котором лежала мать. Теперь они вместе смотрели на лицо несчастной. Малыш держал за руку старика, а тот сжимал руку умирающей.

— Ты должна передать свои корни сыну, — чуть слышно прошептал он.

Его глаза, превратившиеся в раскалённые черные угли, впились в обострившиеся черты бледного лица. Закрытые веки дрогнули, и взгляды матери и ребёнка встретились. Замерев, тот, не отрываясь, глядел в них, не понимая ничего, кроме того, что происходит что-то важное.

Так продолжалось несколько мгновений. Наконец женщина медленно сомкнула веки. Ещё можно было расслышать два-три вздоха, но они стали последними. Старик с трудом выпрямился и подхватил мгновенно уснувшего мальчика.

— Он всё принял, — пробормотал колдун и, едва передвигая ноги от усталости, унёс ребёнка на лежанку с каким-то тряпьём.

Ни рыцаря, ни его сына не было на похоронах, которые по настоянию Исповедника господин Донито устроил как для человека знатного происхождения. На похоронах говорили, что рыцарь плох, очень плох, что он даже не в состоянии выйти из дома. Особенно сдал он, когда узнал о кончине жены.

Донито сидел за завтраком, угнетённый свалившимися на него напастями.

Во-первых, пришедшие неизвестно какими путями и откуда люди. Ведь если прошли они, значит, могут пройти и другие. А это опасно для казны герцога, если другие пойдут с камнями, или для жизни самого Донито, если по проторённой дорожке нелёгкая принесёт нордийцев. Ведь кроме Нордии за горами ничего нет.

Во-вторых, похороны женщины из знатного рода. А какого рода? Вдруг дело нечисто и попахивает неприятностями. Исповедники, конечно, не ошибаются и не врут. Просто молчат до поры, до времени. Ну, и жаль её чисто по-человечески. Сердце-то у бедного Донито тоже не каменное.

В-третьих, рыцарь безгербовый. Значит, от кого-то скрывается. Доложить герцогу? Ещё не известно, как он посмотрит на то, что староста дал приют этому вояке. А не доложить — всё равно кто-нибудь проболтается. Это уже куда хуже.

В-четвёртых, мальчишка. С ним-то что делать, если и отец у него откинется? С одной стороны — жаль, ребёнок ведь! С другой — чей ребёнок-то?

— Сын женщины знатного рода и благородного рыцаря. Рыцаря совершившего столь невероятные подвиги, что поверят в них ещё очень нескоро.

Марс Донито аж подпрыгнул на стуле и закашлялся, поперхнувшись куском. В дверях стоял Исповедник Пит, по мнению местных жителей — святой человек. При такой репутации его все немного побаивались, так как ходили слухи, что он умеет читать самые затаённые мысли. И, хотя староста за свою жизнь не раз сталкивался с Питом, тот никогда так наглядно не подтверждал бытующих слухов.

— Я не думал напугать тебя, — извинился старик. — Видимо, ты был настолько озабочен, что и впрямь не заметил моего прихода. А я как раз пришёл успокоить тебя. Позволь, я буду отвечать на твои вопросы в том же порядке, как они стоят перед тобой.

Исповедник вынул из кармана одежды свёрнутый кусок старинного пластика.

— Погляди на эту карту, и тебе станет ясно, как они прошли через горы.

— Что? Древняя карта? Откуда она у них?

— Я же объяснил, что они оба из знатных родов. А на карте помечен их маршрут через скрытые проходы в горах. Найти их без карты невозможно. Посмотри, как всё запутано.

— Но они оставили следы, которые исчезнут не раньше двух-трёх недель. Любой следопыт их запросто распутает и нанесёт на свою карту. А судя по обилию крови на нашем друге, за ними была погоня.

— Верно. Погоня была, когда они выбирались из Нордии. Но преследователям не повезло. Вот здесь, здесь и здесь произошли стычки. Последних четверых он убил вот тут, за два дня пути отсюда. Вчера в тех местах прошла снежная буря, так что о непрошеных гостях не беспокойся. Имён их я не имею права тебе назвать. А герцог ничего не узнает, если ты не проболтаешься. Людям же я уже приказал все забыть.

— Но ведь...

— Мужчина тоже скоро умрёт. После такого пути и таких ран сил у него почти не осталось. А после похорон жены пропало и желание выздороветь. Я же не могу вылечить человека, не осознавшего себя и не помогающего мне изнутри.

— Он знает об этом?

-Я сказал ему, но он вряд ли в состоянии преодолеть себя. Ребёнок же вспомнит их имена тогда, когда это станет ему нужно. И не только имена, но и все их знания. Не удивляйся, если он, взявшись за что-то впервые, заткнёт за пояс доброго мастера или станет рассуждать о вещах, ни разу им не виденных. Воспитай его, и тебе воздастся по заслугам.

Старик немного помолчал, а потом, низко опустив голову, добавил:

— Может быть, это станет твоей главной заслугой в жизни, твоим предназначением. А свой путь он найдёт сам.

Он повернулся к двери, но на полпути оглянулся, усмехаясь одними глазами:

— Не укоряй себя, меня уже накормили твои служанки. Прости, что прервал твой завтрак.

Донито захлопнул свой рот, а когда белые одежды Пита мелькнули за окном, недовольно проворчал:

— Раньше хоть думать не боялся...

Безымянный рыцарь умер через неделю после своего появления в Гнилом Тупике так же тихо, как и его жена. Колдун снова брал с собой ребёнка к умирающему, на что жена старосты пыталась возражать, мол, это зрелище не для такого малютки, но старик так глянул на неё, что у женщины разом пропало всё желание спорить.

А спустя месяц староста стал свидетелем любопытного разговора двух женщин.

— Что это за мальчишка? — спросила соседку хозяйка дома, в котором умирала мать Эрга.

Та вела малыша за руку.

— Да старостин. Господин Донито просил погулять с ним часок. Вроде бы у него он воспитывается. А вот откуда взялся, не знаю, — развела руками та, что передавала ребёнка на руки Исповеднику.

Высокий темноволосый юноша лет девятнадцати-двадцати, закованный в прочные доспехи, держал под уздцы коня. Прощаться с ним вышли его немногие добрые знакомые: староста Донито, Исповедник Пит, кузнец Джозеф, жена и дети старосты. К отъезду было готово уже всё. Вьючные лошади нетерпеливо переступали с ноги на ногу, покачивая своей драгоценной поклажей. Стражники oбменивались последними словами с жёнами и детьми.

— Если тебя после Посвящения пошлют в наше герцогство, то не забывай к нам дорогу, — всплакнула жена господина Донито и подтолкнула дочку, которая уже несколько раз заговорщицки выглядывала из-за спины матери.

— Это тебе от всех нас! — протараторила четырнадцатилетняя девочка и развернула перед молодым человеком рыцарский плащ. — Настоящая веркская ткань из драгонской шерсти!

Смущённый столь дорогим подарком, юноша что-то начал бормотать в знак благодарности, а девчонка, покраснев от удовольствия, пояснила:

— Исповедник сказал, что тебе нужен чёрный цвет.

Седой старик в белых одеждах удовлетворённо кивнул головой. Учителю и ученику достаточно было встретиться взглядами, чтобы обменяться прощальными словами.

'Помни, чему я тебя учил', — сухо сверкнули выцветшие стариковские глава.

'Я всё помню, Учитель', — вспыхнули юношеским задором серо-голубые брызги.

'Не будь самоуверен, мальчик мой. На всякий меч есть свой щит. На любой щит найдётся меч...', — дрогнули дряблые морщинистые веки.

'...но никакой щит не устоит против разума, и никакому мечу не одолеть его тверди!', — сдвинулись кверху уголки глаз юноши.

'Да будет славен твой путь!'

'Да будет далёк ваш день!'

Года через два после появления Эрга в деревне, старик явился в дом Марса Донито и, дождавшись, когда они останутся наедине с хозяином, заговорил с ним о мальчике.

— Чем ты хочешь его занять?

— Не знаю, — полноватое лицо старосты выражало неопределённость, — Наследники у меня есть, чтобы передать им дело. Оставить его здесь простым работником — не годится. Больно уж сообразительный мальчишка. Куда-то на сторону отдавать, значит, себе петлю на шею вешать.

Исповедник коротко взглянул на своего визави, но староста, перехватив его взгляд, криво усмехнулся:

— Думаешь, если ты не сказал ничего о его родителях, так у меня своей головы на плечах нет, чтобы понять, что это были за птицы? Хоть мы и далеко от столицы, но и до нас вести докатываются. И про междоусобицу, затеянную этим проклятым Парном, и про то, как мятежников в Нордию прогнали, и про то, как нордийцы их там перебили. Но, как я понимаю, не всех. Двое все же успели сбежать. И когда какой-нибудь твой духовный брат встретит нашего приёмыша, то и мне вместе с ним не поздоровится. Живо пособничество парнским дружкам припечатают.

— Не беспокойся о моих братьях. Им ни его, ни твоя кровь, ни к чему. А мальчишку нам здесь не удержать, как бы мы не старались. Рано или поздно он покинет твой дом, чтобы выполнить свой предназначение. И лучше будет, если он уйдёт отсюда готовым к любым трудностям. Поэтому я и пришёл просить у тебя разрешения взять мальчика на пару лет, чтобы передать ему необходимые знания.

Господин Донито с подозрением глянул на колдуна, но тот твёрдо выдержал взгляд старосты.

— Он — рыцарь и потомок рыцарей. Значит, как и все люди его круга, обязан уметь читать и писать. А умение врачевать ещё не вредило ни одному воину...

Крупный, мощный воин так надёжно сидел в седле своего скакуна, что создавалось впечатление, будто он родился конным. Его оружие и снаряжение отличались какой-то неуловимой добротностью, основательностью. Как и конь, всё его имущество казалось продолжением рук, ног и головы рыцаря, всё было подогнано, отделано, сбалансировано и притёрто для удобства владельца. Выбивающиеся из-под забрала седые волосы и рубец на правой щеке говорили, что мужчина немало повидал на своём веку, так что его спутнику, юноше с белым щитом, можно было положиться на своего попутчика.

Молодой человек, почти мальчик, кажется, едва вступил в возраст, позволяющий ему обучаться рыцарскому делу. И белый щит, притороченный к седлу, показывал, что в Рассе, по дороге в который ехали путники, эти двое попадут в известную своими Мастерами Школу Рыцарского Мастерства. Их выбор не удивлял никого из встречных или попутчиков: каждый достойный рыцарского звания волен выбирать место обучения. И в восточные земли нередко заезжали подобные гости изо всех краёв королевства.

Путь был дальним и долгим, коротали утомительные переходы чаще всего разговорами. Обычно юноша, что-то завидев, спрашивал, а его наставник обстоятельно, не торопясь отвечал, ссылаясь больше на свой опыт и практику. Если же речь шла о малоизвестном, в ход шли и слухи.

— Странно. Такие богатые земли, такие огромные пространства там, за горами, так много людей хочет туда попасть, а дорога лишь одна.

— Чего же ты хочешь? Рассы стали герцогами полторы сотни лет назад. Была тогда известна, в лучшем случае, десятая часть их нынешних владений. И никаких гарантий, что за горами опять не придётся столкнуться с нордийцами. Да и сейчас-то нет уверенности, что эти негодяи не встретятся нашим первопроходцам. Вот и выходит, что проще охранять одну дорогу вглубь страны. Так было, когда Парн построили для защиты от Диких из-за пролива. Так было, когда Кло ставили на тропе в Нордию. Так и Дор возвели, тогда — столицу герцогства. Это уже после сам Расс строить начали. Наверное, пока не убедятся, что с востока нордийцев можно не ждать, другой дороги в Расс не будет.

— А с севера?

— Э-э-э... В Северных горах проходов нет, кроме как через Кло.

— Я думаю, Чёрные Рыцари прошли бы...

Старик добродушно рассмеялся:

— Ты до сих пор веришь в сказки?

— Это не сказки, Хлодвиг! Мне рассказывали, что в Кло именно Чёрные Рыцари открыли замковые ворота и держались, пока не подошла подмога. Многие видели, как они сражались с мятежниками и нордийцами.

— Издалека, говорят, многие видели, а вот близко — никто. Даже мёртвых.

— Говорят, их нордийцы на куски порубили за то, что они половину их гарнизона положили.

— Это тебе не отец рассказывал?

Парень насупился:

— Ты же знаешь, что отец не любит вспоминать о том времени. И уж, не дай Всевышний, про герцога Парна помянуть... И не только он его ненавидит...

Воин сочувственно покачал головой.

— Понимаю. Я тоже Парна хороша знал.

Он улыбнулся, вспоминая минувшие годы.

— Он моим главным противником на турнирах был. Сильный боец. Я бы даже сказал — непревзойдённый. Я до сих пор не пойму его поведения, хоть столько лет прошло. Лучший друг короля, причём, не мнимый. И вдруг пытается его убить. У него в герцогстве — огромное войско, горные перевалы закрыть или в стенах отсидеться — проще некуда, а он, пальцем не шевельнув, бежит из своего замка, будто трус.

— А может, он и правда был трусом? Все говорят...

Хлодвиг недовольно оборвал:

— Сейчас всё, что угодно можно говорить. Не был он трусом! И честь у него была. Не испугался бы он умереть, даже проиграв, если бы его честь затронули. А он бежит, будто не хочет руки поднимать на вчерашнего друга. И это после того, как он его чуть собственноручно не зарубил. А потом оказывается в Кло и бьётся с нами, пока его израненного не схватили и в наш лагерь не поволокли. Я сам видел, как его тащили. Да тут откуда-то десятка два мятежников вывернулись. Пока я к нашим ребятам пробивался, они его так же на руках к Северным воротам унесли. Не много их тогда уцелело, но Парна всё-таки уберегли.

Старик несколько секунд помолчал, покачиваясь в такт шагам своего коня.

— Наверное, год прошёл после той драки. У меня уже вот эта памятка заросла.

Он коснулся пальцем шрама на щеке.

— И тут опять весть: не пришёлся наш герцог по нраву нордийцам. Захотели они его дом в Шипе спалить, да вместе с домом спалили свои верфи и флот, что стоял уже готовый к нападению на наши северные земли. После этого нордийцам и пришлось заключить с нами договор о посольствах, чтобы нельзя было незаметно войну подготовить.

Молодой человек усмехнулся:

— Хоть какая-то от него польза. Только из-за чего им убить его захотелось?

— Да в том-то, Кор, и загвоздка. С чего было убивать первого претендента на геммский престол перед самым нападением? Тем более, свою преданность нордийцам и враждебность дому Хайков он уже доказал. Не мог же он вдруг снова стать сторонником Геммы. Я знал Парна как твёрдого человека: сказал — значит сделал. А здесь такие метания. Не в характере герцога они. Чисто по-человечески жаль его. Столько хорошего мог совершить, а вместо этого развязал междоусобицу похлеще, чем Дарк во времена короля Артура.

— Ну, парень, не поминай меня лихом!

Седоватый лохматый кузнец припечатал свою лапищу к спине юноши, широко улыбаясь в курчавую бороду. Ради проводов он на полчасика ушёл из кузницы, оставив там следить за горном нового подмастерья. Порывшись в карманах, он вытащил что-то завёрнутое в тряпицу.

— Вот. Думал, думал, что тебе подарить... Ты хоть и сам себе всё отковал, но запас тоже не помешает. В сапог, если что, сунешь, может, когда и пригодится.

Мастер развернул, наконец, тряпицу, в которой лежал добротно сработанный метательный нож.

— Да что ты благодаришь? — расхохотался он басом. — Я же его по твоим рецептам ковал. Учился! Это я тебя благодарить должен, что меня на старости лет кое-чему надоумил.

Работать в кузнице было тяжеловато для шестнадцатилетнего паренька. Спустя неделю после того, как Эрг попал в полутёмное жаркое помещение, кузнец удивлённо высказал старосте, зашедшему проверить дела:

— Я думал, он через час работы ноги протянет, а он ничего, жилистый оказался. Постучит кувалдой-то, а как передохнуть — пот вытрет и бегом руки над огнём греть. Надо же, от такой работы мёрзнет! — загоготал он, ничуть не смущаясь Эрга.

— Ты не умори его, — ревниво предупредил Донито.

— Да я же говорю: он жилистый.

— Всё равно. И жилистого с непривычки надорвать можно.

Ещё через месяц довольный кузнец похвастался подмастерьем.

— Ну и чутьё у него на нагрев! Скажет: пора — так оно и есть. Я сперва проверял на разных сталях. Не-е! Надёжно! Я уж и проверять бросил.

— Смотри, если что не так, я не с него за то, что он ошибся, шкуру снимать буду, а с тебя, что проглядел! — пугал Хозяин.

А Эргу нравилась работать в кузне с её мелодичным перезвоном металла, яркими отблесками горна, звёздами раскалённой окалины. Его манил к себе огонь, а работа с железом доставляла истинное удовольствие. Он чувствовал себя при этом творцом, немного волшебником, который своими руками превращает бесформенный кусок металла во что-то полезное людям. Но самую большую радость доставляла работа, когда вещь получалась не только полезной, но и красивой. Он готов был возиться над каждой безделушкой часами, лишь бы она, выйдя из рук, радовала глаза. Именно таким подходом к делу юноша заслужил уважение не только местных жителей, но и старого кузнеца.

За два года тяжёлой работы он окреп, возмужал, раздался в плечах. Сохранив гибкость тела, поддерживаемую ежедневными занятиями, как приучил его Исповедник, Эрг приобрёл мощь настоящего богатыря. Сила кузнеца вместе с острым умом, отточенным стараниями Исповедника Пита, сделали его первым среди сверстников, которые предпочитали советоваться с ним вместо того, чтобы задирать молчаливого и незлобивого товарища. Тем более, в нём неожиданно для всех (кроме Исповедника) открылся настоящий талант.

Как-то кузнец отлучился по делу, оставив Эрга за себя. Тот от нечего делать выковывал гвозди, когда к кузнице подъехал один из стражников господина Донито. Ему требовалось сварить сломавшийся меч. Повертев в руках обломки, Эрг долго качал головой. Сталь оказалась твёрдой, но очень уж хрупкой.

— Верно, хрупкая, — поддакнул стражник. — Но если мягкую взять, меч, конечно, не сломается, но гнуться начнёт и затупится быстро. Вот если бы сделать так, чтобы он одновременно был и твёрдым, и мягким...

В голове Эрга что-то вспыхнуло, зазвенело в ушах, и перед глазами поплыли разноцветные круги. Так, что он от неожиданности схватился за наковальню. И в памяти тут же всплыли какие-то неведомые ранее слова: 'Япония', 'самурай', 'катана'... Они не говорили ему ничего, кроме того, что он ЗНАЕТ их, и знает давно, задолго до своего рождения, знает, что ему сейчас нужно сделать.

'Завтра схожу к Учителю', — промелькнуло в голове, и молодой человек уверенно сунул обломки в горн.

Стражник скептически поглядывал, как Эрг вытянул обломок с рукоятью в длинную ленту, раза в три тоньше первоначальной, а потом принялся сваривать её с двумя накладками из мягкого железа.

— Ты уверен, что этим можно будет сражаться? — усмехнулся он, когда юноша приступил к закалке.

— Поживём — увидим, — отрезал тот и, остудив клинок, рубанул им для проверки по толстенному железному пруту, лежавшему на соседней наковальне.

Стражник только крякнул от неожиданности. А после заточки меч смог рассечь и волос.

Исповедник внимательно выслушал Эрга и улыбнулся одними глазами.

— Ты прав, сынок. Это те знания, о которых я говорил тебе. Знания твоих родителей, что они передали тебе перед самой смертью. Они будут всплывать в твоей памяти ещё долго, может быть, всю жизнь, но всегда в тот момент, когда ты в них нуждаешься. Только позволь предупредить тебя: не насилуй свой мозг бесполезными попытками вспомнить что-то специально. Всё придёт само собой. Не торопись узнать то, что тебе ещё не нужно. Такое легко забудется.

— Но почему, Учитель? Почему я вспомнил опыт, знания оружейников древности, что меня не очень-то и волновало, а того, кем были мои родители, вспомнить не могу? Ведь мне это не даёт покоя всю жизнь. И почему мне нельзя даже спрашивать об этом?

Старик сокрушённо покачал головой:

-А я-то считал, что ты умеешь терпеть...

— Поймите, Учитель, я не хочу многого. Если мне объяснят почему, мне не так трудно будет томиться в неизвестности.

Колдун пристально поглядел в глаза своего ученика, и тот не выдержал пронзительного взгляда, опустил голову.

— Верно, я не всё рассказал вам. Я вспомнил... Нет, я ЗНАЮ, что от моего отца осталось рыцарское снаряжение. И что он хотел видеть во мне свою смену... Это всё, если не считать того, каким должно быть это оружие и снаряжение...

Исповедник удовлетворённо кивнул.

— Ищи ответы на свои вопросы сам. И вовсе не потому, что твоя память, — это ещё и память твоих родителей, а потому что ты не хочешь помнить истин, усвоенных ранее.

— Но, Учи...

— Ищи ответы на свои вопросы в себе и не торопись, — оборвал гостя старик.

— Какое оружие? Что за фантазии? — попытался отмахнуться Марс Донито, но не смог выдержать пристального взгляда приёмыша и, торопясь, словно опасаясь не успеть, он рассказал Эргу, вытащившему на белый свет своё наследство, всю краткую историй явления в деревню и смерти его родителей.

Глядя на задумчивого юношу, обложившегося вещами, староста с опаской поинтересовался:

— Что ты теперь будешь делать?

А услужливая память уже вынула из своих недр слова Исповедника: 'Он сам найдёт свой путь'.

Эрг пожал плечами:

— Для начала примерю и посмотрю, что нужно привести в порядок.

Старик Донито сам привёл парня к своим стражникам и дал им указание обучить Эрга основам владения оружием.

— Что, тебя тоже Хозяин решил в стражи определить? — покровительственно похлопал его по плечу Джафар, давний товарищ по играм, отец которого, прослуживший в страже всю жизнь, с согласия старосты готовил сына себе на замену.

Кроме Джафара у стражников обучались ещё двое ребят примерно одного с Эргом возраста, уже почти год готовившихся к вступлению в стражу прииска.

Вакансии на службу появлялись редко, и молодёжь трудилась в поте лица, чтобы при случае иметь как можно больше шансов. Наставник, выставивший Эрга на пробный бой с Джафаром, лишь кратко объяснив приёмы владения мечом, ожидал, что новенький получит хорошую трёпку. Так оно и шло первые две-три минуты. Но потом что-то неуловимо изменилось, и Джафар, неожиданно для себя, из лениво нападающего эксперта превратился в усиленно обороняющегося дилетанта.

— Это талант, — коротко констатировал стражник. — Он нутром меч чует. Если подучить, неплохой боец выйдет.

Эрг не спешил с ремонтом снаряжения. И не потому, что день занимала работа в кузнице, а вечер — занятия у стражников. Даже не из-за необычности доставшегося ему имущества. У него было какое-то чувство, что чем тщательнее он подготовится, тем обильнее будут плоды его грядущего успеха. Юноша ещё раз удивился, поняв, что меч отца выкован не совсем тем же способом, что изготовленный по наитию для стражника: слои металла в нём множество раз переплетались, перекручивались друг с другом. Он с трудом разбирался во множестве открывающихся ему тонкостей, не помешавших ему, в конце концов, довести дело восстановления отцовского оружия и снаряжения до конца.

Как всегда тщательно, он заново перетянул ножны; привёл в порядок арбалет, отковал к нему три десятка болтов. Наковал кучу каких-то непонятных мелких деталей и странных приспособлений, закалив их неведанным раньше способом. Перебрал каждую пластину панциря, поправляя по ходу повреждения. Строгой ревизии подверглись поручи, наколенники, перчатки, шлем и щит. К удивлению, значительная часть снаряжения оказалась из дорогой пластокерамики, с которой Эргу ещё не доводилось сталкиваться, а тем более — ремонтировать. Натренировавшись на прочих предметах, он надолго застрял с кольчугой, свитой из лёгкой и прочной керамики, становящейся пластичной при нагреве.

Покончив с кольчугой. Эрг, немного поразмыслив, выковал себе ещё один меч, по форме — точную копию отцовского, изрядно потрудившись над многочисленным свиванием проковкой заготовки. Лишь спустя пару недель утомительных перековок он подошёл к работе над отделкой лезвия и балансировкой оружия.

Кузнец, уже привыкший к странностям бывшего ученика, перешедшего на самостоятельную работу, тем не менее, не одобрил нововведения:

— Сколько стали зря в окалину перевёл! Как этой самой игрушкой сражаться-то?

— Вот так, — спокойно ответил Эрг и несколько раз взмахнул оружием.

— А удар она выдержит, не сломается? — с сомнением покачал головой старый оружейник. — Больно уж тонкий клинок...

Эрг молча размахнулся и одним ударом срубил кованый гвоздь, торчавший из столба, подпиравшего крышу кузницы.

Они ещё не раз разбирались в тонкостях изготовления редкого клинка, варьируя количество слоёв металла и температурные режимы ковки и закалки.

За работами прошла зима и половина лета, и староста решил приурочить отъезд Эрга в Школу Рыцарского Мастерства к очередному каравану с камнями.

— Да и при охране груза лишний человек помехой не будет, — не забыл он свой интерес.

— Ну, вот и все.

Удивительно, но Марс Донито, Хозяин, которого беспрекословно слушался самый вольнолюбивый рудокоп, не казался большим и страшным. Обыкновенный стареющий полноватый мужчина со смешной лысинкой и добрыми морщинистыми глазами. И лицо у него не грозное, а просто усталое.

— Я не гнал тебя из дома, ты сам так решил, Эрг. И держать тебя силой я не имею права. Всё, что мог, я сделал. Ещё несколько дней о тебе позаботится Игас, а там, в Рассе, у тебя начнётся своя жизнь.

Староста взял за локоть старшего сына, который уже несколько раз самостоятельно ездил в столицу герцогства с камнями, готовясь принять дела у стареющего отца.

— И ты, когда будешь его представлять в Школе, так и говори: приёмный сын Марса Донито, Эрг... Донито.

Старик судорожно сглотнул набежавшую слезу и не удержался, чтобы торжествующе не взглянуть на Исповедника. И не было в глазах колдуна ни тени насмешки, ни отблеска недоверия к высказанным расчувствовавшимся мужчиной словам. Вместо этого Исповедник встал рядом с господином Донито, когда тот глядел вслед удаляющемуся каравану. Дождавшись, пока всадники скроются из вида, чародей задал свою очередную загадку:

— Вот и всё. Наше предназначение мы выполнили. Теперь он начнёт выполнять своё.

Донито, как обычно, пожал плечами, но тут же ощутил, что на душе стало легче, будто гора свалилась с его плеч.

Караван с драгоценными камнями, добытыми за последние полгода, возглавлял старший сын старосты, Игас Донито. Он уже давно выполнял все поручения отца в Рассе самостоятельно, и герцог считался с ним не меньше, чем со стариком Марсом, воспринимая его как будущего старосту.

В этот раз, как и обычно, с ним было десять стражников, две вьючные лошади с камнями и две — с припасами. Все вьюки выглядели примерно одинаковыми, видимо, чтобы труднее определить постороннему, в котором из них драгоценности, а где — только обычные припасы и вещи.

Впереди основной группы метрах в ста, внимательно осматривая дорогу, двигались двое стражников. Три стражника перед вьючными животными и три сзади них, а также Игас и Эрг составляли ядро. Двое замыкающих выдерживали дистанцию в полсотни метров. Таким образом, груз всегда оставался надёжно прикрытым от всевозможных неожиданностей.

Несмотря на то, что ни один из стражников не имел рыцарского достоинства, Донито не зря платил им деньги герцога. По оценкам знающих людей они не уступали по подготовке рыцарям из города. И не мудрено: почти половина из них прошла обучение в Расской Школе Рыцарского Мастерства. Лишь закон двухсотлетней давности, строго определявший круг достойных рыцарства, не позволял им получить герб на щит из-за происхождения. Однако закон не запрещал простолюдинам обучаться владению оружием, чем и пользовались Донито, обеспечивая надёжную охрану сокровищ герцогов Расских. А герцоги, которые могли позволить себе не взымать платы за таких учеников, предпочитали не скупиться и обучать стражников из Гнилого Тупика бесплатно, как положено поступать с будущими рыцарями, благо те платили им верной службой, поддерживая благополучие едва ли не самых богатых правителей земель Геммы.

Поначалу вид Эрга, снаряжённого не как обычно, несколько шокировал стражников. Всё, что он имел, стоило целое состояние, да ещё и смотрелось странно: пластокерамические доспехи, необычные мечи за спиной, замысловатые предметы, прикреплённые к широкому поясу с пряжкой старинной работы. Но со временем они свыклись с этим, то ли полагая, что каждый имеет право на странности, то ли просто насмотревшись на его причудливый вид.

Ехали большей частью молча, так как бурная речка шумела не умолкая. Поговорить немного удалось лишь на первом привале, сделанном через пару часов после отъезда. Стражник, которому Эрг когда-то отковал меч, поинтересовался, не по тому ли принципу изготовлены и мечи юноши. Странное нездешнее оружие прошлось по рукам. Все без исключения хвалили сталь, но конструкцию не взялся оценить никто, настолько она казалась непривычной: длинная круглая рукоять с крошечной круглой гардой, изогнутый клинок с ровным односторонним срезом острия, заплечные ножны...

— Может, оно так и лучше, — подвёл итог самый опытный и старший по возрасту. — Но я такими игрушками не баловался. Да и не слышал, чтобы кто-то про такое рассказывал. Так что, парень, я буду рад за тебя, если кто-нибудь покажет тебе, как с ними обращаться.

На ночлег встали на возвышенности, служившей убежищем во всех путешествиях по этой тропе. Посреди небольшой поляны чернело кострище, а под добротно сооружённым навесом лежали ворох сухой травы и куча дров.

Ночью дежурили по двое, поделив тёмное время суток на равные промежутки. Эрг отметил для себя, что стражники, чем бы они ни занимались, всегда имели под рукой мечи и ни на секунду не оставляли с грузом меньше двух человек.

— Примечай, может, когда и пригодится, — посоветовал Донито.

С восходом солнца выступили в путь. Теперь река, окрепшая за счёт маленьких ручейков и речушек, представляла собой не просто бурный поток, а мощную ревущую где-то внизу стихию. И если раньше ещё можно было рискнуть кое-где проехать по самой кромке воды, то теперь приходилось то высоко залазить на кручи, обходя скалистые прижимы, то спускаться вниз на каменистые плёсы, вытянувшиеся узкой полоской между водой и скалами распадка.

Эрга восхищала эта мощная стихия, рвущаяся вниз с высоты Северных гор, ничего не замечая на своём пути, её сила, напор, целеустремлённость. Всё, что мешает — снести, опрокинуть, своротить. Будь то коряга, свалившаяся с осыпавшегося склона, или упавший валун величиной с дом. Подтверждения всесокрушающей мощи реки попадались настолько регулярно, что молодой человек, впервые за сознательную жизнь покинувший горную деревушку, не переставал поражаться. Огромные глыбы, снесённые на добрую сотню метров от скалы, с которой скатились, гигантские брёвна, нагромождённые, будто соломинки, на уступе высотой в три-четыре человеческих роста, расплющенные о подводные камни и намотанные на валуны стволы деревьев толщиной с человека. И оглушительный грохот над крутыми склонами поросших диким лесом гор.

Ещё на стоянке Игас пояснил, что для их путешествия выбрано самое удачное время — конец лета. Жара спала, и таяния ледников не предвиделось. Дожди тоже не должны были начаться ещё недели три. Подъёма воды в горной реке, способного стать непреодолимой преградой, опасаться не следовало. Конечно, зимой уровень реки опускался ещё ниже, но тогда пришлось бы прокладывать путь по обледеневшим заснеженным скалам, что в несколько раз замедлило бы продвижение. А этого не хотели ни стражники, ни ответственный за груз Донито-младший.

Дав команду в очередной раз становиться на ночлег, Игас отвёл названного брата на край утёса, возвышающегося на два десятка метров над водой. Указав на скалу, видневшуюся километрах в пяти, он объявил:

— Это ворота в долину. Завтра мы уже будем на равнине.

Вид открывшейся равнины, дальние холмы которой терялись в синей дымке, ошеломил юношу. Он прислушивался к своим ощущениям, как учил Исповедник, пытаясь не поддаться захлёстывавшему его восхищению. Чувство простора, безграничности, доставило ему столько удовольствия, что Эрг неожиданно остановил коня, и только дружеское похлопывание по спине вывело его из оцепенения.

— Очнись, ещё налюбуешься этими красотами, — добродушно хохотнул Игас.

После выхода из гор река неожиданно преобразилась. Резко замедлившись, она вроде бы должна была разлиться и стать глубже, но вместо этого Эрг обнаружил для себя, что караван едет вдоль довольно мелкой (не менее чем вдвое мельче) и узкой (раза в три уже, чем двумя километрами выше по течению) спокойной лесной речки. Его недоумение вызвало лишь смех попутчиков, и парень предпочёл удивляться далее про себя.

Интервал движения между основной группой и дозорами сократился вдвое. Скорость продвижения несколько увеличилась, особенно когда тропа заметно забрала вправо от реки, свернув в лес. По расчётам Эрга путь, равный дневному переходу в горах они закончили задолго до захода солнца, войдя в большую деревню.

Лорд-управитель здешних мест, тяжелеющий степенный мужчина пятидесяти — пятидесяти пяти лет, лично вышел поприветствовать Игаса, которого давно знал и ценил.

— Я гляжу, господин Энгр, деревня ещё подросла за последнее время. Похоже, скоро к вашему титулу добавится ещё один, 'господин Лорд-мэр', — польстил хозяину Игас.

— Ах, что вы, господин Донито! Скорее всего, лишь мой сын сможет получить право построить замок. Да только можно ли сравнить даже мой титул Ленд-лорда со славой главного добытчика сокровищ герцога, кем скоро станете вы, молодой человек, — не остался в долгу Энгр. — Но почему вы не представите мне своего спутника, который, если не ошибаюсь, спешит стать защитником королевства?

— Простите, господин Энгр. Сей юноша — мой названный брат, приёмный сын моего отца, Эрг Донито.

Похоже, юноша произвёл на старика благоприятное впечатление, но неясность происхождения и тщательно скрывавшаяся до сих пор тайна существования какого-то приёмного сына у давнего приятеля так заинтересовала его, что Эрг просто физически ощутил работу ума хозяина.

Исповедник Пит действительно принялся за обучение мальчика с простейшего — с грамоты. Среди книг, имевшихся в его избушке, построенной вдали от прочего жилья, он отыскал старинную азбуку, и малыш на удивление легко усвоил премудрость складывания букв в слова. Время от времени старик ходил в деревню, на рудники или в горы за травами, и Эргу волей-неволей пришлось научиться кашеварить. Сам по себе человек умный и знающий, старик легко находил ответы на бесконечные вопросы ученика. И преподносил это так, что Эрг сам формулировал правильное решение, опираясь на подсказки и логические заключения чародея. Видимо, тот хотел научить питомца мыслить самостоятельно, в чём весьма преуспел.

Трудно сказать, были причиной успехов мальчика способности наставника, склад ума ученика или наследственность, но Пит чаще сдержанно хвалил воспитанника, чем бранил его.

От правописания и счёта без всякой видимой логики старик перешёл к теории мироздания, которую завершил историей человечества планеты Гемма.

— А где же она, родина наших предков? — восторженно спросил Эрг, глядя на ночное небо.

— Не знаю, — горько вздохнул Исповедник. — Точнее, в нашем мире её нет, а место её двойника давно забыто. Говорят, в подвалах замка Крон, где хранится вся мудрость ТОГО мира, можно отыскать на карте звёздного неба солнце, вернее, солнца, бывшие родинами наших предков. Но вход в ту сокровищницу знаний открыт далеко не всем. Поэтому, малыш, если тебе когда-нибудь повезёт попасть в неё, не разбрасывайся временем по пустякам, черпай знания, сколько сумеешь.

Исповедник придавал огромное значение здоровью мальчика. Начав с тривиальной зарядки, он, объяснив сущность происходящего в организме, постепенно перешёл к закаливанию. Именно эти два краеугольных камня стали платформой для более серьёзных занятий.

— Ты умеешь сохранить здоровье своего тела, но можешь ли ты сохранить здоровье своей души? Ведь больная душа человека не только вызовет, в конце концов, болезни тела, но и помешает ему творить добро другим людям, будет заражать своей болезнью души окружающих, — ответил однажды старик на настойчивые просьбы Эрга позволить ему помочь Исповеднику в лечении. — Ты видел, как я это делаю, но не знаешь самой сути, а это всё равно, что судить о природе вещей, заметив их тень сквозь закрытые веки. Нет, не раньше, чем ты будешь готов к этому.

В подходе к душе человека, к его внутреннему миру перемешались такие верования, как кришнаитство, христианство и господствующий во времена ТОЙ жизни гомотеизм, создав неимоверный конгломерат, в котором спокойно уживались абстрактный Всевышний, не стеснённый какой-либо оболочкой, его вечный враг Дьявол или чёрт, полное отсутствие обрядовости, основанное на непоколебимой вере, что любые торжества в честь Всевышнего есть ничто иное, как попытка обмануть его, приукрашивая действительность. Была ещё многолетняя изнуряющая подготовка Посвящённых в Знания или Исповедников, основанная на тренировке внутренних возможностей человека и познании тайных сил и знании. По сути дела Исповедник являлся как бы представителем Всевышнего среди людей, причём, в наиболее приближенной к буквальному смыслу своего звания форме.

Исповедника нельзя было обмануть. Он мог прочитать всё по лицу, одежде, вещам человека, которого он видел. Умел читать эмоции на расстоянии. Лечил людей своей внутренней энергией и энергией окружающего пространства. Но при этом обет не позволял рассказывать открывшееся другим людям. Он мог лишь подтвердить или опровергнуть слова говорящего. Исповедники были отшельниками страстей людских, внешней совестью и неподкупными свидетелями мыслящих существ.

Эрг не предназначался в Исповедники, и Пит, несмотря на прекрасные способности мальчика, ограничил его занятия начальными стадиями медитации и основами биоэнергетики, не вдаваясь глубже необходимого для целительства травами и точечной медициной. И к четырнадцати годам юноша легко распознавал болезни по внешним признакам, готовил снадобья из собранных трав, останавливал словами кровотечения. Старик Донито был особенно доволен его успехами в лекарском деле, надеясь, что тайна приёмыша не выйдет вместе с ним за пределы деревни. А после того, как он быстро поставил на ноги жену старосты, больше недели лежавшую в постели с жаром, старый Марс успокоился относительна куска хлеба для юноши в будущем.

Той же зимой Эрг как-то отправился к истоку Разбойницы за росшим на скалах целебным мхом. Он уже возвращался домой по своим следам, протоптанным в неглубоких ранних сугробах, когда ощутил сильный толчок под ногами. Какое-то чувство тревоги заставило его не броситься на землю, а бежать вперёд, подальше от скачущих по склону горы кусков камня, которых он ещё не успел разглядеть.

Очнулся он от холода. Спина, плечи и голова болели от синяков и ссадин. Но хуже всего болела правая нога. Мальчик мысленно оглядел своё тело, как учил Исповедник. Пробегая мысленным взором от макушки до кончиков пальцев, он явственно различал розовые пятна на местах повреждений. И яркую багровую пульсирующую полосу поперёк голени. Что-то подсказало, что её нужно убрать, и чем скорее, тем лучше. Но убрать её можно было только мысленно, если сосредоточить на ней всё своё внимание без остатка.

Отключиться от внешних раздражителей помогло умение медитировать, и Эрг стал замечать, что пятно стало мало-помалу бледнеть, а его пульсации, повторяющие удары сердца, затихать. Не было ни ощущения холода, ни разрывающей череп боли, ни суетливых испуганных мыслей. Лишь он и зловещее алое пятно.

Спустя половину часа мальчик вышел из оцепенения и сумел шевельнуть ногой. Сердце готово было переломать изнутри ребра, в ушах стоял шум, а перед глазами плыли разноцветные круги.

Выбравшись на тропу, Эрг понял, что умирает от голода и засыпает на ходу от усталости. Так, шатаясь из стороны в сторону, он брёл целую вечность, почти два часа, пока не упал на руки спешившему навстречу Питу.

Отощавший и разбитый юноша проснулся через два дня.

— Пойдём, — сказал ему старик, накормив, наконец, ученика. — Тебе нужно научиться восстанавливать свои силы после исцелении.

Он улыбнулся:

— Зрелый плод падает сам. И слава Всевышнему, что мне хватило мудрости не спешить!

— Но почему? Ведь умей я целить раньше, я бы уже смог помочь стольким людям!..

— Выходит, я поспешил...

— Почему, Учитель?

— Потому что нетерпение — явный признак незрелости твоей души. Благославен тот, кто ждёт, когда к его ногам упадёт сладкий плод знаний, ибо он сумеет оценить вкус и аромат желаемого. И жаль нетерпеливого, сбивающего с ветвей безвкусную завязь по единой прихоти своей. И не слушай такого, а взрасти сам своё древо и вкуси зрелый плод.

— Неужели я не взрастил ещё своего дерева?

— Ты даже вкусил его плод. Правде, одолев пока лишь его кожицу. А чтобы не судить о вкусе рыбы по её чешуе, я хочу научить тебя делать правильно то, что пришло тебе по наитию.

Два кудесника, молодой и старый, долго бродили по окрестностям, и старик требовал от него одного: чувствовать себя. Эрг быстро понял, что хочет от него Исповедник, и, сравнивая свои ощущения в том или ином месте, открыл для себя новый мир внутри уже существующей Природы. Внутренний мир камней и деревьев, воды и ветра, их жизнь, их силы, правила их общения.

— Исцелив себя, ты чуть не погиб, истратив на это почти всю энергии своей души. А лечение других людей требует куда большей энергии. И ты должен научиться пользоваться для этого энергией всего, что тебя окружает, что ты можешь ощутить: камня, воды, деревьев, ветра, огня. Но никогда не черпай её у другого человека. И остерегайся отдавать слишком много своей. Энергия природы стерильна. Действие же энергии человека на больную душу или тело подобно промыванию открытой раны водой из придорожной лужи.

Нетрудно, понять, что приход Эрга к старосте был неизбежен.

— Для чего тебе нужно махать молотом, — горячился Донито. — Если ты стал неплохим лекарем?

Юноша одарил его взглядом колдуна Пита и не менее загадочно, чем Исповедник, произнёс:

— Я познал душу людей и животных, растений и камня, воды и воздуха. Теперь мне нужно познать душу огня и металла.

Помолчав мгновенье, он добавил:

— Я чувствую, что мне это пригодится.

'Проклятый колдун', — ругнул про себя Исповедника староста, и в груди у него похолодело.

— Когда?

— Послезавтра с рассветом.

— Отлично, успеем все обстряпать так, чтоб ни одна собака не почуяла. Сколько их?

— Как всегда, одиннадцать. И какой-то щенок недоученный.

— Про то, на какой лошади груз навьючен, не узнал?

— Не. У них же свой домик, своя конюшня. К себе близко никого не подпускают.

— А лорд им никого не добавит?

— Да что ты! У него все в разъезде. В деревне всего четверо осталось, да и те — не лучшего сорта.

— Ну что же, отлично!

Высокий оборванец звякнул серебром, высыпая его на открытую ладонь пришедшего.

— А сам-то камешками не хочешь поживиться? — насмешливо глянул сверху вниз высокий.

— Как же не хотеть-то, — вздохнул второй. — Да только вдруг вы их не одолеете? И камешков не получу, им службы при лорде лишусь, если ещё жив останусь. Вот если бы наверняка, то не грех и рискнуть.

— Не трусь! С камнями тебе и на лорда наплевать. Ты сам как лорд жить станешь. А против нас им не устоять. Будь нас всего втрое больше, я бы ещё подумал. А против пятерых на одного ни один рыцарь не устоит, не говоря уж о стражниках. Мы их как цыплят передушим.

— Мы не успели даже до Расса добраться, а уж один твои вид мне столько хлопот доставил.

Игас озадаченно покачал головой. Они с Эргом, как обычно, ехали рядом с вьючными лошадьми в центре группы. Ещё с подъёмом Донито-сын дал указание дальше двигаться в сжатом порядке: авангард и арьергард следовали не далее двадцати-двадцати пяти метров. Все ехали с опущенными забралами. Оружие перевели из походного в боевое положение при выезде из усадьбы Ленд-лорда.

Выезжали затемно, так что дневная жара ещё не начала беспокоить в застёгнутых наглухо панцирях и металлических шлемах. Солнце, пробивающееся сквозь густую листву, уже начало пригревать, но Игас торопил свой маленький караван, чтобы пораньше прибыть в следующую деревню. Даже Эрг, не очень-то привыкший к конным путешествиям, притерпелся к ровному шагу коней и постоянной тряске, так что уже чувствовал себя вполне удовлетворительно, умудряясь на скаку находить очарование в здешних лесах.

Их командир большей частью молчал, лишь время от времени отдавая краткие приказания, и юноша решил не отвлекать его от мыслей, омрачавших чело будущего старосты. Ещё вчера вечером Донито пришёл в домик, где всегда останавливались караваны из Гнилого Тупика, и не стал ни с кем разговаривать, удалившись в свою комнатку. Эрг, с утра сопровождавший названного брата по деревне, где тому нужно было сделать кое-какие заявки на товары и материалы, вернулся назад в первой половине дня, и, прощаясь с ним, Игас добродушно улыбался, довольный ходом дел.

Они стояли на берегу Разбойницы как раз напротив устья левого притока реки. Именно там находился брод. Наносы песка позволяли переправлять грузы на телегах, не рискуя подмочить их. Повозки обычно тянули неизвестные юноше медлительные лохматые животные, мощно упиравшиеся в грунт четырьмя толстыми лапами.

— Это базоны, — пояснил Донито. — Их приручили ещё во времена короля Артура и используют везде, где нужна сила побольше лошадиной, но не требуется скорости.

— И что, они всегда такие медлительные?

— Нет, конечно. Если их сильно разозлить или напугать, они могут разогнаться. И я не завидую тому, кто окажется у них на пути. Стопчут, и не заметят, — ухмыльнулся Игас.

Потом повернулся на северо-восток и махнул рукой.

— А там, в верховьях этой речки добывают и плавят железо. И вот на таких повозках везут по всему герцогству, а то и в Колем.

— Но ведь это очень далеко.

— Да уж не дальше, чем из Артура. Тем более, в Артуре железо дороже за счёт наёмных рабочих, а здесь каторжники трудятся бесплатно. Так что каторга половину хозяйства Энгра кормит. Кто-то каторжан караулит, кто-то их кормит, а кто-то железо перевозит. Да и деревня-то растёт в значительной мере за счёт бывших каторжников.

Игас кивнул в сторону топтавшегося в двух десятках шагов тощего седого мужчину, на запястьях которого белели шрамы от оков.

— Думаю, Энгр свой замок здесь, на стрелке поставит, — с видом знатока обвёл рукам Донито кусты за рекой. — Обживать это гнёздышко, правда, его сыновьям придётся. 3аведут тогда здесь сотни две рыцарей, а среди них и ты можешь оказаться.

— Что это ты меня в такую глушь загнать собираешься? — шутливо ужаснулся Эрг.

— Ах ты неблагодарный! — поддержал шутку Игас. — Для тебя Энгр — глушь? Да ты Гнилого Тупика не видывал! Вот где настоящая глушь!

Оба посмеялись, и Донито хлопнул юношу по спине.

— Смех смехом, но для Энгра это действительно была глушь, когда его сюда сослали.

— Его? За что?

— В том-то и дало, что ни за что... Он был Лорд-мэром Артура. Во времена междоусобицы он не поддержал мятежников, хотя главным заговорщиком был его сюзерен, герцог Парн. Энгр даже заранее послал к королю гонца с вестью, что город послушен воле государя, когда тот разгромил войско злодеев в Драгоне и шёл на Парн. Но среди его друзей оказалось слишком много заговорщиков, и Его Величество на всякий, случай отправил его сюда, тем более, что здесь, как и в Артуре, вели добычу железа. Говорят, через некоторое время ему пришлось повстречаться с кое-какими старыми друзьями. Правда, те уже были в кандалах. А Энгр прижился... Да ты сам всё видел.

Они говорили ещё некоторое время, а затем разошлись. Эрг краем глаза видел, что вслед за Игасом поковылял старик-каторжанин, но он знал, что сын старосты сумеет за себя постоять, и не стал беспокоиться.

— Мы не успели даже до Расса добраться, а уж один твой вид мне столько хлопот доставил.

— А что случилось?

— Так, ничто серьёзного. Но я бы всё равно дорого дал за то, чтобы узнать, кем был твой отец.

Эрг вздрогнул, и глаза его сверкнули в узкой прорези забрала.

— Я тоже дорого дал бы за это... Но что всё же произошло?

Игас вдруг понял, что коснулся больного места юноши. Эрг, воспитанный Марсом Донито и Исповедником, знал лишь своих приёмных родителей. Этого от него никто не скрывал, хотя старались и не подчёркивать. Старик Марс привычно ругал Пита за то, что тот хранил молчание об отце и матери ребёнка, но был бессилен что-то сделать. Видимо, такая неопределённость доставляла парню немало страданий. Похожее что даже его тренированная выдержка не выдерживала накала эмоций, когда речь заходила о родителях Эрга.

— Извини, — смутился Игас. — Я не думал, что мой дурацкий язык так тебя заденет.

— Да ничего страшного. Только не тяни, рассказывай.

— Помнишь, вчерашнего каторжника на реке?

— Помню, конечно.

— Когда мы разошлись, он нагнал меня и попросил поговорить с ним. Рассказывал, что воевал на стороне мятежников и за это был отправлен на каторгу. Потом поинтересовался, откуда взялось твоё снаряжение? Я рассказал. И этот бывший лорд так оскалился, что мне страшно стало. 'Хорошо, — говорит, — чем дольше этот щенок не будет ничего знать, тем меньше шансов, что его поганый род возродится'. И столько злости у него в глазах было... Он тут же пошёл прочь, потом обернулся и крикнул: 'Пусть я сдохну в цепях, но горло ему перережу, если он не успеет убраться отсюда'.

— Дьявол! Почему ты мне не сказал это вчера? Я нашёл бы его...

— Потому и не рассказал. Отец велел доставить тебя в Расс, а не закапывать в Энгре.

Эрг резко отвернулся и надолго замолчал. Обернувшись, наконец, он поймал укоризненный взгляд Игаса.

— Ты бы хоть научился слушать до конца...

— Идиот! Ты можешь забрать себе хоть все эти камни, а не торговаться из-за каждого грамма. Мне не нужны драгоценности.

— А чего же ты тогда хочешь, Барц?

— Мне нужно прижать Расса, взять его за горло.

Высокий оборванный мужчина лет сорока пяти недоверчиво глядел на своего собеседника, чьё холёное лицо и дорогие одежды резко контрастировали с грязью и беспорядком лесной разбойничьей землянки.

— Благое дело. У меня тоже к нему есть кое-какие счёты за пять лет в кандалах. Но стоит ли это делать для такого дерьма, как ты, Барц?

Купец медленно улыбнулся.

— Ты забываешься, Милтон Рейли, с кем разговариваешь. В моих жилах течёт кровь...

— ...лордов Нордии. Знаю, знаю, Рихард Барц. Считай, что мы с тобой квиты за 'идиота'. Тем более, и в моих жилах течёт кое-что благородное. И если у тебя есть память, то ты вспомнишь, что это же самое текло когда-то в жилах герцогов Кло. Ближе к делу, Советник. Зачем тебе нужен этот караван?

Барц, не переставая улыбаться, наморщил лоб, отчего улыбка превратилась в гримасу.

— Герцог купил в долг у меня кое-какие ценности под залог камешков. Так, мелочи. Но такие же мелочи у других купцов составили почти четверть его ежегодного дохода. Случай крайне редкий. Просто, у Расса в этом году были большие затраты, вот на мелочи деньжат и не хватило. А я скупил все его обязательства, и если ты со своей шайкой недели через две-три ограбишь его караван с камнями, у меня появится возможность для шантажа.

Рейли расхохотался.

— Знакомый почерк, Рихард. Кажется, моего двоюродного дядюшку на этом же подловили... Нет?

— Ошибаешься, Милтон. Твоему дядюшке наплели, что король его и в грош не ставит и собирается отдать его дочь замуж за какого-то своего родственника, толстого и уродливого старика. На шантаже сыграли со стариком Драгоном. Но отлично сыграли, что и говорить!

— Да уж помню, помню... Бедняга твоему предшественнику в рот смотрел, даже когда из герцогства бежать пришлось, и терять уже было нечего. 'Слово чести'...

Они, немного помолчали, вспоминая старые годы. Потом разбойник встрепенулся и напомнил:

— Ты хотел рассказать, чего ты добиваешься?

— А ты не знаешь?

— Да уж догадываюсь. Но, в конце концов, тебе придётся избавиться от Расса. Он прекрасно помнит, что стало с теми тремя герцогами, да и большего, чем закрывать глаза на твои художества, он не сможет. Если только ты не начнёшь наглеть.

— А мне большего и не требуется. Коготок увяз, тут и птичке конец! Если есть за что зацепиться, из человека можно высосать всё и даже больше. А когда он сломается, я найду ему замену.

Рейли хищно вскинул голову.

— Нет, Милтон, — предупредительно, усмехнулся нордиец. — Не тебя. Хотя без награды за помощь ты не останешься. Должности Ленд-лорда тебе хватит? Не считая, конечно, целого каравана с камнями.

— Что ж, спасибо за откровенность, старина. В общем-то, я и сам понимаю, что в расском замке нужна рожа посимпатичнее моей... Я согласен.

— Вот и отлично! Где меня найти, ты знаешь. Придёшь через месяц, максимум через пять недель. Мне нужны подробности.

— Извини, Игас. Я перебил тебя.

Сквозь щель забрала глядели действительно виноватые глаза, и будущий староста тяжело вздохнул, не в силах долго сердиться.

— Похоже, твоя загадка волнует не одного тебя. Никто иной, как Энгр, пытался вызнать у меня о твоём отце. Правда, сделал это ненавязчиво. Но я, в конце концов, задал вопрос прямо. Он как-то стушевался, но ответил, как я понял, искренне.

— Не тяни...

— Он сказал, что ты похож на его старого знакомого, но он точно знает, что тот человек и вся его семья погибли, и ему не хочется вводить кого-либо в заблуждение. Знаешь, по нему было видно, что он не лжёт.

Игас неожиданно замолчал, обдумывая сказанное. Эрг тоже молчал. Молчание затянулась, и постепенно старшим каравана стало овладевать дремотное состояние. Солнце грело, мерный стук копыт по мягкой земле долетал откуда-то издалека, а плавное покачивание действовало убаюкивающе. Кажется, ему даже что-то начало сниться, когда Эрг осторожно славил его запястье.

— Игас, впереди что-то не так. Я это чувствую.

Тревога юноши передалась и стражникам, которые тоже сбросили дремоту и потянулись за оружием.

— Здесь дерево через дорогу упало, — донеслось от авангарда.

— Сомкнуться, — скомандовал Игас, и в то же мгновенье из-за кустов со свистом вылетели четыре или пять верёвок, а вслед за ними на стражу обрушился град стрел и камней, испускаемых выскочившими из чащи людьми.

— Учитель, Вы учили меня древним истинам: не убий, не укради, не лжесвидетельствуй. Если тебя ударили по левой щеке, подставь правую. Терпение порождает мудрость. Но если я стану рыцарем, защитником, мне придётся и убивать врагов, и красть их вещи, и лгать им, чтобы спасти своих товарищей. Придётся отвечать на их грубость, чтобы не прослыть слабым. Вы сами показали мне приёмы и жизненные точки, используя которые можно не только причинить человеку боль, но и убить его. Как же совместить эти противоречия? Или нужно от чего-то отказаться?

Старый Пит, глаз которого, казалось, никогда не коснётся время, аккуратно пригладил белую бороду, когда-то густую и красивую.

— Какой-нибудь крестьянин или рудокоп назвал бы меня богохульником и отступником. Но тебя я всегда учил думать, прежде чем делать выводы. И твой вопрос говорит, что я добился кое-чего. Значит, ты поймёшь остальное. Один древний мудрец, чья мудрость позволила людям летать среди звёзд, говорил так: 'Нет ничего абсолютного'. И хотя его слова относились к наукам, то же самое можно сказать и о духовных истинах. Одно из твоих предназначений — защищать людей. Но ты не сможешь его исполнить, если древнее учение ослепит твой разум.

Нечастые визиты Эрга к Исповеднику обычно происходили именно так: юноша, терзаемый какой-то мыслью, являлся в крошечную лачугу в полутора километрах от деревни, и седой старик беседовал с ним ночи напролёт. Вот и в этот раз за окном стало сереть, а оба кудесника, молодой и старый, сидели за деревянным столом, даже не собираясь спать.

— Древние учения написаны для нормальной мирной жизни, при которой человеку не грозит смерть. А для того, чтобы обыватели имели условия для соблюдения Заповедей, существуют Защитники, обязанные оберегать людей от беды. Но, для исполнения своего долга перед людьми, а значит, и перед Всевышним, Защитники вынуждены нарушать Заповеди, брать на себя грех, чтобы уберечь от него остальных людей. И это — тяжкий крест Защитников! Беречь тела обывателей от страданий, а души от греха, ибо страдания порождают ненависть, а ненависть, являясь сама по себе грехом, порождает другие грехи, иногда более страшные. Если судить таким образом, то выходит, что грехи Защитников — благо. Но это благо — не абсолютно, ведь спасая одних, приходится нести зло другим. Грань между подобным благом и злом настолько тонка, что, наверное, лишь Всевышний способен её ощутить, лишь Всевышний способен сказать: 'Сей грех Защитника — во благо, а сей — на погибель'.

— Но как же мне, человеку, разобраться, какой грех праведный, а какой — нет?

Пит чуть заметно пожал плечами.

— Всевышний не где-то там, — он указал на потолок. — Всевышний внутри каждого человека, почитающего Его. Слушай Его внутри себя, и ты не ошибёшься. Советуйся с Ним, и Он подскажет тебе, где зло, а где — добро. Ибо зло для одних может быть благом другим и наоборот. Нет абсолютного зла, как нет и абсолютного блага. Будучи Защитником, слушай Его, чтобы принять правильное решение, и если Он тебе говорит: 'Тот прав, а другой не прав', помоги правому и накажи неправого. Тогда принятый на себя грех будет во благо, тогда Он простит тебе его, каким бы тяжким он ни казался. И Он покарает тебя за, казалось бы, благое дело, если оно сотворено во зло людям...

Камни, выпускаемые пращниками, гремели о шлем и панцирь, словно град. Не обращая на них никакого внимания, Эрг выхватил из-за плеча отцовский меч и крутанул его вокруг себя, обрубая верёвку начавшего затягиваться аркана. Конь, которому один из камней угодил в ухо, с визгом взвился на дыбы, и юноше пришлось повозиться, чтобы осадить его. К тому времени маленький отряд почти потонул в половодье нахлынувших оборванных людей, вооружённых кто чем придётся.

Эрг описал мечом восьмёрку с обеих сторон от себя. Один из наседавших на него молча свалился с разрубленной головой, но другой попытался спереди попасть дубиной с острыми шипами по голове коня. Косым правым кругом Эрг отсёк ему поднятую вверх кисть с дубиной и на заднем нижнем секторе траектории меча зацепил грудь огромного мужчины, лезущего с топором в гущу свалки. Переведя дыхание, Эрг мгновенно огляделся по сторонам, выбирая себе удобную позицию.

Одним прыжком коня юноша сбил с ног двоих грабителей, пытавшихся добить выдернутого арканом из седла стражника, и довершил дело двумя короткими взмахами, перерубив заодно опутавшую товарища верёвку. Тому ничего не оставалось, кроме как подхватить валявшуюся под ногами пику и отступить за спину Эрга ближе к вьючным животным, пока молодой человек на несколько секунд отвлёк на себя часть бандитов.

Один из разбойников, овладев конём и мечом, попытался напасть сбоку на третьего стражника, оборонявшего правый фланг. Охранника уже теснили двое конных бандитов, один из которых весьма неплохо управлялся с оружием. Эрг бросил коня ближе к дерущимся. Отмахнувшись от длинной жерди с насаженным на неё тяжёлым кованым наконечником, он на секунду перехватил меч левой рукой, а правой метнул в своего противника вынутую из кармашка пояса восьмиконечную метательную звезду. Тот захрипел и медленно повалился на землю, выронив из рук шест.

Ещё не осознавая своих потерь, бандиты с остервенением кидались в бой, падали, отступали на десяток шагов и снова накатывались по одному, по два, по три. Но уже через несколько минут после начала свалки наступил перелом. Почти три десятка искалеченных тел в неправдоподобных позах валялись вокруг восьми всадников, окруживших кольцом вьючных лошадей. Словно огромная круглая пила зубьями мечей кромсала наскакивавших на неё людей, воющих уже не от азарта, а от бессилия чего-либо добиться.

Энтузиазм нападавших иссякал на глазах, несмотря на крики и понукания высокого худого мужчины, гарцующего на добром коне позади живой цепи. Именно он пытался прорваться в щель между стражниками, чтобы добраться до груза, но, получив отпор Эрга, отступил и теперь командовал разбойниками со стороны. Кто-то уже оглядывался по сторонам, выбирая пути отступления, кто-то отползал к спасительным кустам, а кто-то ещё горел желанием добраться-таки до вожделенного богатства, когда прозвучал древний, но во все века одинаково леденящий душу вопль: 'Спасайся, кто может!'

— Мелл, Грант, Эрг и Дормут! Вперёд! — скомандовал в тот же миг Игас, и четвёрка коней метнулась в разные стороны вслед кинувшейся в ужасе, вызванном вечным лозунгом трусов, толпе.

— Через пять минут назад! — полетела вдогонку вторая команда.

Эрг успел проскакать десятка три метров, когда бросившийся было удирать главарь шайки резко осадил коня и попытался при развороте достать юношу. Но тот отбил направленный в грудь меч и, проносясь мимо, на всякий случай защитил спину, сделав отмашку назад. Как оказалось, не зря. Бандит же, понадеявшись на неотразимость финта, не успел развернуться, вынужденный биться боком. По его посадке, уверенности в себе, молодой человек понял, что перед ним опытный боец, много чего умеющий и часто упражняющийся.

Даже в такой неудобной позе он умудрился зацепить шлем Эрга, и тот слетел с головы, обдирая кожу.

— Готовься умереть, щенок, — прорычал грабитель, занося клинок.

Бородатый крестьянин, правивший базоном, пеньком сидел на телеге и, по совиному хлопая глазами, сочно басил себе под нос;

— Ух ты!.. Ничего себе!.. Вот это да!..

Он будто из-под земли возник за поваленным стволом, и картина, открывшаяся перед ним стоила его восхищения. За деревом, как за окном в другой мир, начиналось нечто не вяжущееся с покоем осеннего леса. Его 'тихоход' пугливо фыркал и косился на окровавленные тела, наваленные за бревном. Тяжёлый запах свежей крови, лужами натёкшей из трупов, раскиданных в беспорядке на небольшом клочке земли, стоны раненых и громкие проклятия связываемого пленника тревожили животное.

Мужик успел разглядеть, что побитые — большей частью оборванцы, а победители — воины в справных доспехах.

— Ну, чего уставился? — громко окликнул бородача один из стражников. — Разворачивай оглобли, повезёшь убитых в Кособродку.

— Дык, куда ж мне их всех? — развёл руками погонщик. — Да мне бы и в Энгр попасть тоже...

— Попадёшь в свой Энгр! А всех тебе грузить никто и не собирается. Наших только двое, да один раненый.

— Как-то нехорошо получается: раненый и с покойниками, — покачал головой мужик, соскакивая на землю, чтобы развернуться на узкой дороге.

— Ты покойников везти не хочешь или раненого? — грозно глянул на него воин, как бы невзначай дотрагиваясь до рукояти меча.

— А я чё? Я ничё! — залопотал мужик. — Мне хоть кого. Я и не такое видывал... С этого покойника, что ли, начнём?

Он кивнул на прислонённого к дереву молодого паренька со следами крови на лбу.

Стражник несколько раз сжал и разжал кулак в кольчужной перчатка, перемазанной кровью.

— Чтоб у тебя язык отсох!

— Да что вы, господин хороший?

— Я лучше тебя, как покойника, на твою же телегу погружу. Ты что, идиот, ни разу не видел лекарей, после того, как они раны заживляют?

Мужик оторопело зашлёпал губами.

— В...виноват, Ваше Сиятельство. Но больно уж он молод для лекаря-то...

— На, погляди, — сунул Игас вознице под нос кулак. — Полчаса назад я пошевелить пальцами не мог, после того как мне их камням из пращи перешибли.

— А чё ж он сам-то в крови?

— Ничего страшного. Один прыткий кожу слегка ссадил. На такую мелочь даже дети внимания не обращают.

Кособродка, как и Энгр, была основным пунктом остановки караванов с камнями. И если бы не отдельное здание, в которое никто из посторонних не допускался, стражников наверняка замучили бы посетители, чей интерес к героям дня подогрели рассказы побывавших на месте схватки. Банда Милтона Рейли, племянника бывшего герцога Кло, бывшего рыцаря, бывшего мятежника и бывшего каторжанина, давно обитала в здешних местах, довольствуясь обычно нападениями на одиноких путников. В охоте на неё оказались бесполезными все ухищрения властей: Рейли умело пользовался своим рыцарским опытом лесной войны. И лишь после сегодняшней битвы стала ясна ещё одна причина его неуловимости. Среди убитых оказалось несколько жителей Энгра и Кособродки, видимо, служивших бандиту глазами и ушами.

По приглашению старосты Игас, Грант, Эрг и Тинас, уже начавший приходить в себя после ранения, ужинали в его особняке. Молодой Донито сдержанно хвалил подопечных, скромно умалчивая о своих заслугах. Но, несмотря на все усилия хозяина, гости никак не могли, отвлечься от мыслей о погибших товарищах.

— Мы то что, мы к крови привычные, — вставил слово обычно молчаливый Грант. — А вот Эргу 'повезло'. Первый раз из Гнилого Тупика выбрался и сразу же в такую переделку попал. Подобное, кажется, лет пятнадцать назад было.

— Двенадцать, — поправил Игас. — Тогда нас мой дядя вёл. А подстерегли нас возле самого выхода из Энгра рано-рано утром. Ударили, отбили лошадей и ушли по склону к берегу реки. Тогда мой дядя и погиб. А всего мы тогда пятерых и половину груза недосчитались, хотя толпа тогда куда меньше сегодняшней была. Да, если бы на Эрг, я не знаю, чем бы дело кончилось...

Юноша уже минут десять сидел, как на иголках, ощущая какое-то внутреннее беспокойство. Что-то тревожило его, подмывая уйти. Он чувствовал, что его место не здесь, что если он останется ещё на полчаса, то произойдёт непоправимое. Игас наконец-то увидел написанную на его лице муку.

— Простите, господа, но, кажется, наш герой слишком переутомился сегодня, залечивая наши раны. С позволения хозяина я отпущу его отдохнуть.

Уже за спиной он услышал чей-то хрипловатый голос.

— Не мудрено. Когда я первого бандита убил, я неделю есть не мог. А этот сегодня больше десятка положил.

Эрг спешил по тёмной улице, подгоняемый каким-то внутренним чутьём. Ноги сами несли его через всю деревушку, на дальнюю окраину. Быстрым шагом он промчался под лай собак по закоулкам и выскочил к убогому домишке, возле которого толпились несколько стариков с лампадкой.

— Что-то случилось? Моя помощь не нужна?

— Нет, сынок. Ты вряд ли поможешь... Здесь Исповедник нужен.

— Если кто-то болен, я смогу оказать помощь.

— Не то слово — болен... Племянники человека в лесу подобрали: топтун его помял. Похоже, уже помирает... Но если хочешь, — старик тяжело вздохнул. — То попробуй...

В душной комнатёнке рядом с кроватью больного на табурете чадила тусклая масляная коптилка, освещая его измождённое лицо. Колеблющийся свет отбрасывал неровные тени, ещё больше уродуя и без того ободранную когтистой лапой физиономию. Даже сквозь кровавые тряпки, заменяющие бинты, было видно, что у человека прокушена, смята огромной пастью часть бока. Правая рука, сломанная в предплечье, лежала плетью вдоль туловища.

На вид Эрг определил, что мужчине лет шестьдесят. Хотя многодневная седая щетина и ввалившиеся щёки сильно старили его, но крепкие мускулистые руки выдавали, что на кровати лежит отнюдь не дряхлый старик.

Услышав шаги, человек открыл глаза. По их лихорадочному блеску и судорожному дыханию юноша сразу понял, что раненый вот-вот умрёт. Эрг присел на краешек кровати, и лампа осветила и его лицо.

— Я хочу вам чем-нибудь помочь...

Умирающий ещё шире раскрыл глаза.

— Не может... быть... Его лицо, его... голос... его доспехи... Я знал... что... всё же увижу... тебя...

Половину слов Эрг едва разобрал из-за хрипов и клокотания в груди больного.

— Ска... скажи, тебя зовут... Э... Эрг?

Молодой человек удивлённо кивнул.

— Да, но откуда...

— Ты... ты должен... — перебил его старик. — Восстановить... доброе имя... своего... о... отца...

Юноша вздрогнул всем телом и, едва не крича, торопливо выпалил:

— Но кто, кто мой...

Мужчина конвульсивно дёрнулся и обмяк, глядя в потолок ничего не видящим взглядом. Несколько капель тёмной, почти чёрной крови тонкой струйкой стекли из уголка рта на грубую замусоленную подушку.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Караван прибыл в Расс к концу восьмого дня с момента выхода из Гнилого Тупика. Город, выросший вокруг замка, насчитывал около пятидесяти тысяч жителей, уступая по численности населения Крону, Верку, Парну и Артуру. Разбойница и её правый приток Свистун, у слияния которых высился замок, делили Расс на три неравных части. Самая маленькая, восточная, расположенная по левому берегу Разбойницы, служила началом Восточной дороги, по которой уходили обживать дикие леса первопроходцы. В город по ней доставляли дичь, древесный уголь, шкуры и продовольствие.

Между берегами рек на огромном треугольнике, вытянутом с юга на север, шумела богатая торговая и ремесленная слобода с замком герцога и торговой площадью у его стен. С этой площади уходила на север Энгрская дорога. С неё же через единственные подъёмные ворота можно было попасть в замок, одолев по опущенному мосту глубокий ров. Два каменных моста соединяли площадь с Восточной и Западной частями города, узкие улочки, расходящиеся тремя лучами от торжища, заселяли рыцари, торговцы, ювелиры, кузнецы, портные, оружейники, булочники, сапожники. Нередко их дома служили одновременно и жильём, и мастерскими, и лавками, так что рынок отнюдь не ограничивался пределами площади.

В отличие от шумного центра, в Западной части жили неприметной спокойной жизнью семьи ткачей, рыбаков и извозчиков. Услуги последних пользовались в столице молодого герцогства постоянным спросом, и хозяин подводы и неторопливого базона мог спокойно решать, чем ему заниматься в ближайшее время: отправиться в соседние деревни за припасами, подрядиться на Энгрские рудники или отправиться с каким-нибудь грузом на запад, 'за горы'. Нередко маршрут совмещался. Отправлялся некий Гэрри с грузом лопат на рудники, после их доставки деньков несколько возил руду к плавильням, а потом, дождавшись своей очереди, аккуратно укладывал тяжёлые полосы стали на телегу. Двадцать пять — тридцать дней пыхтел неуклюжий зверь, таща груз до Колема. Оттуда же в Расс ехали поделки Веркских мастеров или доброе колемское зерно. Спустя ещё двенадцать — пятнадцать дней чумазые ребятишки Гэрри встречали его возле моста через Свистун.

Куда бы ни двигался любой путник, с какой бы стороны он ни шёл, не мог миновать торговой площади Расса с её мостами. А зоркая рыцарская стража бдительно следила, кто и куда направляется, особенно если путник при оружии.

Следить за вооружёнными людьми приходилось не из праздного любопытства. Герцогство Расс с его бескрайними просторами, плодородными землями и богатыми недрами манило к себе самых разных людей. Целыми семьями тянулись, по Дорской дороге безземельные крестьяне из Рантона и Драгона. По одному приходили веркские и артурские ремесленники, не сумевшие выбиться из подмастерьев из-за жёсткой конкуренции и дороговизны. Любой столичный житель среди богато одетых франтов, путешествующих без багажа, узнал бы известных в Кроне проходимцев, выехавших 'охватывать провинцию'. И, конечно же, среди вереницы путников хватало бродяг и беглых преступников, отправившихся на новые земли отнюдь не пахать и не сеять.

Наверное, благодаря обычной городской сутолоке и наплыву чужаков никто не обратил внимания на пошатывающегося высокого худого оборванца, плетущегося в обнимку с пьяной девицей по благопристойному купеческому кварталу. Он глухо бормотал ей на ухо какие-то непристойности, а девица громко хохотала и взвизгивала, когда он щипал её за ягодицы или лапал грудь. Проходя мимо одного из домов, мужчина остановился, бранясь в адрес чем-то досадившего ему хозяина. Выскочивший из подъезда слуга попытался было замять скандал.

— Хозяин приглашает вас в гости. Только не шумите, ради всего святого. Мы уладим все ваши претензии. Но не нужно извещать об этом всю улицу.

— А плевать я хотел на эту улицу! — взревел пьяница. — Чего нам с подружкой твой хозяин нальёт? — толкнул он кулаком в грудь слугу. Тот покачнулся, но устоял.

— Чего пожелаете, то и нальёт.

— Уговорил, чёрт языкастый! Пшли! — дёрнул он за юбку свою даму.

Когда пьяная парочка ввалилась в комнату хозяина, тот зло зарычал:

— Ты что, скотина, темноты не мог дождаться?

Мужчина криво усмехнулся и помог спутнице сесть на стул. Та усталой рукой стянула парик, превратившись в молодого круглолицего паренька.

— Уймись, Рихард. Завтра расскажешь соседям, что к тебе вломились пьяные проходимцы, а ты, чтобы не скандалить, оставил их ночевать в комнате для слуг.

— Ещё бы никто не стал интересоваться, почему один из пьяниц так похож на Милтона Рейли, которого ждёт виселица. В частности, за нападение на караван с казной герцога.

Разбойник принуждённо засмеялся.

— Так ты уже знаешь...

Лицо Барца приняло обычное выражение: он, как всегда, улыбался.

— Да, мой друг. Они опередили тебя на сутки. И я уже с сегодняшнего утра знал, что ты едва спасся от смерти, удрав с раной на груди, полученной от руки сына деревенского старосты, даже не поступившего в рыцарскую школу. Ты, один из лучших рыцарей своего времени. Стареешь, Милтон!

Рейли изобразил кислую мину, слушая нордийца и не собираясь ничего доказывать. Вместо него горячо возмутился его спутник, переодетый женщиной.

— Вы не учитываете разницы в вооружении, сэр!

— Помолчи, Астор! Я вёл вас в расчёте, что за оставшимися в живых десятью-двенадцатью нашими уцелевшим стражникам сил не хватит гнаться.

Ряженый даже подскочил от возмущения.

— Так ты сразу знал, что наших столько побьют?.. И я... Я ведь тоже мог там погибнуть! А ты, оказывается, планировал, что нас перебьют! Ну и сволочь же ты!

— Успокойся. Радуйся, что ты уцелел в отличие от остальных. Не будь этого мальчишки, ты был бы богат, как лорд, и не вспоминал бы ни о чем!

Барц не перекинул съязвить:

— Да ещё если бы не его рана...

— Не скалься, Рихард, — огрызнулся бандит. — Дело не в моей царапине. А этот выродок действительно оказался слишком уж проворным. Он один порубил не меньше четверти шайки, пока остальная стража пыталась прийти в себя.

— Значит, нам ещё придётся услышать об Эрге Донито, — обнажил крупные ровные зубы Барц. — Запомни это имя, Милтон.

Люди, стоящие на балконе, вряд ли оказались бы выше Эрга, встань они рядом с ним. Но, когда смотришь снизу вверх, все выглядят больше, солиднее. Тем более такой широкоплечий крепыш, как герцог, отличающийся необъёмной грудной клеткой. Учитель рыцарского мастерства Мастер Батлер был не ниже своего повелителя, и в свои пятьдесят лет смотрелся ничуть не слабее герцога, родившегося, когда Мастеру исполнилось пятнадцать.

Если Расс явился в пышных дворцовых одеждах, а Батлер — в удобных повседневных доспехах, то третий присутствующий сверкал на солнце начищенными пряжками и явно гордился своим синим плащом с вышитым малиновым котом на фоне серого вышитого же щита, непрерывно ухмыляясь и прихорашиваясь. Невысокий худощавый старик в белых одеждах почти не проглядывался из-за его широкой спины.

Шестеро претендентов на право обучаться в Расской Школе Рыцарского Мастерства вместе с сопровождающими стояли с конями под балконом, сняв шлемы.

— Я, герцог Мейсон Расс, хозяин этого замка и правитель герцогства Расс, именем короля Нерля при помощи достопочтенного Мастера Батлера и командира первой сотни королевских рыцарей замка рыцаря Хорда в присутствии непогрешимого Исповедника Иова обязуюсь принять справедливое решение о достойности каждого из присутствующих здесь юношей стать в будущем рыцарем Его Величества. В случае успешного завершения подготовки настоящее решение послужит рекомендацией для посвящения в рыцари Его Величества.

Важный дородный распорядитель громко объявил:

— Рыцарь из крепости Дор Лайр Свенсон ходатайствует о принятии его сына Олайра двадцати одного года отроду в обучение рыцарскому мастерству в Школе замка Расс.

Из ряда вышел вперёд мужчина в доспехах и склонил голову в приветствии.

— Исповедник Иов, подтверждаете ли вы, что этот человек является рыцарем Лайром Свенсоном, отцом присутствующего здесь Олайра Свенсона? — задал протокольный вопрос герцог.

— Подтверждаю.

— Господа рыцари, считаете ли вы достаточным того оружия и снаряжения, которым обладает Олайр Свенсон, для обучения?

— Считаю достаточным.

— Считаю достаточным.

— Имеются ли у господ рыцарей вопросы к рыцарю Лайру Свенсону или Олайру Свенсону?

— Нет.

— Нет.

— Считают ли господа рыцари возможным принять Олайра Свенсона в обучение рыцарскому мастерству в Школе замка Расс?

— Считаю возможным,

— Считаю возможным.

— Именем Его Величества короля Нерля объявляю Олайра Свенсона принятым в обучение рыцарскому мастерству в Школе замка Расс.

— Рыцарь из деревни Вилит Курт Айсман ходатайствует о принятии его сына Нилса восемнадцати лет отроду...

— ...объявляю Нилса Айсмана принятым в обучение рыцарскому мастерству в Школе замка Расс.

— Рыцарь из замка Расс Хильт Делюкс ходатайствует о принятии его сына Эндрю двадцати двух лет отроду...

— ...объявляю Эндрю Делюкса принятым в обучение рыцарскому мастерству в Школе замка Расс.

— Староста деревни Родник, с числом жителей двести шестьдесят человек, господин Марио Ходжич ходатайствует о принятии своего младшего брата Бруно, девятнадцати лет отроду, сына недавно скончавшегося старосты той же деревни Моната Ходжича...

— ...Не подтверждаю, -неожиданно прозвучал тихий голос Исповедника.

— Что именно не подтверждает Исповедник Иов?

— Присутствующий здесь Бруно Ходжич, младший брат господина Марио Ходжича, не является сыном господина Моната Ходжича. Но ни господин Марио Ходжич, ни его брат не виновны в своём заблуждении.

— Был ли настоящий отец юноши, именуемого здесь как Бруно Ходжич, человеком, чьё происхождение даёт право стать Бруно Ходжичу королевским рыцарем?

— Был...

— ...объявляю Бруно Ходжича принятым в обучение рыцарскому мастерству в Школе замка Расс.

— Староста деревни Гнилой Тупик, с числом жителей триста двадцать человек, господин Марс Донито, в лице его сына Игаса Донито ходатайствует о принятии своего приёмного сына Эрга, девятнадцати лет отроду, в обучение рыцарскому мастерству в Школе замка Расс.

— Подтверждает ли Исповедник Иов, что этот человек является господином Игасом Донито, присутствующим здесь по поручению своего отца, старосты деревни Гнилой Тупик господина Марса Допито?

— Подтверждаю.

— Подтверждает ли Исповедник Иов, что присутствующий здесь Эрг Донито является приёмным сыном господина Марса Донито?

— Подтверждаю.

— Что может сообщить господин Марс Донито о настоящем отце Эрга?

Игас поклонился балкону.

— Ваше Высочество! Мой отец, господин Марс Донито утверждает, что отцом Эрга был благородный рыцарь, который умер от болезней и ран, не успев сообщить ему своего имени.

— Подтверждает ли Исповедник Иов достоверность переданных господином Игасом Донито слов его отца?

— Подтверждаю.

— Подтверждает ли Исповедник Иов, что происхождение юноши, именуемого здесь как Эрг Донито, даёт ему право стать королевским рыцарем?

— Подтверждаю...

— ...Я хочу задать вопрос молодому человеку, — с язвительной улыбкой поклонился герцогу сотник. — Умеет ли Эрг Донито владеть столь вычурным оружием, или же господин Марс Донито снарядил его так лишь из желания потратить побольше денег?

Эрг залился краской, но ответил спокойно:

— Это снаряжение досталось мне от настоящего отца, кроме одного из мечей и некоторых мелких деталей, которые я выковал собственноручно. А если господин Хорд сомневается во мне, я готов сдать ему экзамен.

— С позволения Вашего Высочества, — вступился за Эрга Игас. — Я сообщу господину Хорду, что этим оружием мой названный брат при нападении на караваи с камнями убил девять бандитов и ранил троих или четверых, получив при этом лишь незначительные ссадины.

— А подтверждает ли Исповедник Иов слова господина Игаса Донито? — не унимался уязвлённый сотник.

— Подтверждаю.

Сотник, знающий толк в оружии и снаряжении, умел ценить добротные вещи. Даже будучи сотником, он не мог себе позволить купить доспехи из пластокерамики старинной работы, которую Хорд разглядел на сынке какого-то деревенского старосты.

— ...объявлял Эрга Донито принятым в обучение рыцарскому мастерству в Школу замка Расс...

— Рыцарь из города Крон Мастер Питер Хлодвиг ходатайствует о разрешении продолжить обучение рыцарскому мастерству в Школе замка Расс своему воспитаннику, которого он просит называть Кором Стоуном восемнадцати лет отроду. Кор Стоун обучался ранее в Школе города Крон.

— Подтверждает ли Исповедник Иов, что этот человек является рыцарем и Мастером Питером Хлодвигом из города Крон?

— Подтверждаю.

— Подтверждает ли Исповедник Иов, что человек, которого Мастер Хлодвиг просит называть Кором Стоуном, обучался ранее в Школе города Крона?

— Подтверждаю.

— Подтверждает ли Исповедник Иов, что происхождение человека, которого Мастер Хлодвиг просит называть Кором Стоуном, позволяет ему стать рыцарем Его Величества?

— Подтверждаю...

— Чем объяснит Мастер Хлодвиг решение своего воспитанника о завершении обучения именно в Школе замка Расс? — осторожно поинтересовался герцог.

— Моему воспитаннику настоятельно рекомендовал это я, зная о хорошей репутации здешней Школы и мастерстве достопочтенного Мастера Батлера, — поклонился рыцарь.

'Наверняка младший сынок какого-то из столичных чиновников. И, кажется, далеко не последнего, раз он может нанять для него такого воспитателя', — предположил Расс.

— ...разрешаю Кору Стоуну продолжить обучение рыцарскому мастерству в Школе замка Расс.

Герцог облегчённо вздохнул и закончил:

— Отныне все вы поступаете в распоряжение Мастера Батлера, которому я поручаю подготовить вас должным образом к посвящению в рыцари Его Величества...

В замке Расс одновременно обучались от тридцати до пятидесяти будущих рыцарей, в распоряжение которых был предоставлен западный двор замка, где кроме келий молодых людей находилось всё необходимое для обучения и содержания будущего воинства: конюшни, склады боевого и учебного оружия, кухня, небольшая кузница, шорная и портняжная мастерские. Угол двора, примыкающий к глухой крепостной стене, отводился для упражнений в стрельбе и фехтованию. Рядом, на каменной брусчатке можно было изучать строевые приёмы, а немощённая часть площадки использовалась как полигон при тренировках на физическую выносливость, изучении приёмов рукопашного боя и некоторых специальных дисциплин.

Дональд Батлер славился своим умением организовать обучение далеко за пределами Расса, как когда-то славился умением побеждать на ристалище. Но с тех пор прошли годы, и рыцарь нашёл себя сначала как инструктор, а потом и как руководитель Расской Школы. В отличии от Школ других замков, у Батлера можно было стать преподавателем (их называли Мастерами) лишь будучи одним из лучших в своём разделе программы. Уроки фехтования вёл тот, кто фехтовал не хуже Батлера. Рукопашный бой преподавал сумевший устоять перед стариком в схватке. Стрельбе из лука и арбалета могли обучать лишь чемпионы герцогства. То же самое касалось верховой езды, диверсионной подготовки, проблем выживания.

Именно благодаря такому подходу рыцари, обучавшиеся в Рассе, славились своей выучкой по всей Гемме и охотно принимались на любую службу.

Воспитанники Школы тратили на обучение в среднем полгода: кто-то чуть больше, кто-то чуть меньше. Успешно освоившие программу дважды в год отправлялись в далёкую столицу, где проходили Посвящение в старом замке Крона. Там их перераспределяли по герцогствам на основании запросов правителей земель и планов Королевского Совета. Назад, в Расс, можно было попасть как случайно, так и по личному ходатайству герцога. Чаще всего, если молодой рыцарь брал на себя обязательство отслужить герцогу за предоставленное снаряжение, не всегда имеющееся у юных рыцарей в полном комплекте при поступлении на службу.

Молодые люди, не закончившие обучения, кроме ежедневным занятий, несли службу внутреннего караула. Те же, кто, по мнению Батлера, были готовы к Посвящению, но ещё не дождались общего отъезда в Крон, направлялись в сотни замковой охраны, где наравне с опытными рыцарями выполняли все их обязанности, невзирая ни на положение в обществе их родителей, ни на возможную протекцию со стороны сильных мира сего. Правило, установленное когда-то, не знало никаких исключений: если ты имеешь право называться рыцарем, то обязан доказать это ещё и повседневной рутинной службой.

Из поступивших в обучение в этот раз Батлер выделил двоих. Хрупкого на вид Кора Стоуна, которого привёз известный Мастер из Крона Питер Хлодвиг, и простого деревенского парня Эрга Донито, по рассказам очевидцев уже сумевшего спасти от бандитов караван с драгоценными камнями. Кор, судя по всему, имел отношение к столичной элите. Весь его вид указывал, что мальчишка до недавнего времени о реальной жизни имел лишь поверхностное представление, проведя детство в каком-нибудь дворце. Аккуратные точёные кисти рук, по-детски округлое лицо и доверчивый карий взгляд. Но, на удивление, эти наивные блестящие глаза умели становиться жёсткими, а рука — твёрдой. А беззаботно и комфортно проведённые годы не наложили отпечатка заносчивости и снобизма. Парень добросовестно и с желанием брался за всё, имея какую-то затаённую дальнюю цель. В целом Мастер остался им доволен, посчитав, что сила воли и упорство, сразу же проявившиеся в юноше, сделают своё дело.

Эрг, крепкий, высокий, мускулистый, широкоплечий, нёс в себе какую-то загадку. Его спокойный, даже умудрённый взгляд проникал в душу. Сначала он показался Батлеру медлительным увальнем, но, как вскоре выяснилось, его медлительность лишь маскировала хватку уверенного в себе хищника. Полная противоположность Кору, Эрг, похоже, уже хлебнул лиха и безошибочно разбирался в людях. Но оказался круглым нулём в вопросах этикета. Нет, он знал основные правила поведения, но все его манеры отдавали стариной, отставая от жизни лет на двадцать-двадцать пять. Эта старомодность, физическая сила, рассудительность и удивительная способность схватывать всё на лету представляли необычайно колоритную смесь. А если сюда добавить то, чем собирался биться сей юноша...

В отличии от Батлера, старина Хподвиг видел подобное вооружение не только под стенами Кло, где им обоим пришлось побывать. Его друг Джо Вайсман, десятник из охраны герцога Драгона, ещё до мятежа намекал ему при одной из мимолётных встреч, что их подобралась целая команда, тех, кто начал возрождать древнее боевое искусство. Но после междоусобицы уже никто не мог ничего сказать ни о Джо Вайсмане, ни о его возрождённом искусстве. Ещё один человек, наверняка касавшийся этого, тоже был мёртв.

Размышления рыцаря прервал стук в дверь. Дождавшись ответа, в комнату вошёл Исповедник Иов и, повинуясь предложению хозяина, опустился на скамью.

— Я пришёл сказать тебе, что ты не должен тревожить Эрга своими догадками. Этим ты лишь навредишь ему. Он должен сам узнать имя своего отца, и сделает это не раньше чем докажет его честность. А ты отныне будешь оберегать и его. Оберегай их обоих, и они помогут друг другу найти верный путь, исполнить своё предназначение. Так предназначено свыше.

— Я сделаю, как вы сказали, — поражённо вымолвил рыцарь.

— Так и будет, — склонил голову старик.

Караван уже тронулся, когда Игас Донито остановил скакуна и, повернувшись назад, крикнул названному брату:

— Чуть не забыл. Я узнавал про того старика. Ну, помнишь, которого хоронили в Кособродке рядом с нашими? О нём известно только, что он пришёл из Кло...

Вот уже добрые четверть часа по зелёной полянке топтались два опытных воина. Обменивались ударами, кружились, отскакивали, прижимались к земле, подпрыгивали, уходя от нападения. За их боем молча наблюдали три десятка юношей.

— Ну, для лука и арбалета я уже стар. По стенам лазить или в болоте прятаться тоже поздновато, а вот в руках ещё сила осталась, — рассуждал Хлодвиг, когда Батлер, к которому он обратился с просьбой принять Мастером в Школу, спросил, на что он способен. — Так что бери меч, Дональд, или что ещё под руку попадётся, если хочешь меня испытать.

Ни меч, ни копье, ни палица так и не выявили победителя. Покружив минуту-другую с кинжалами, поединщики отбросили и их, схватившись врукопашную. Но и здесь никто из них не смог одолеть другого. В конце концов довольный Батлер отступил на шаг и протянул руку своему противнику:

— Считай себя принятым. Оказывается, и в Кроне могут рождаться хорошие бойцы.

— Наверное, могут, — рассмеялся, отпыхиваясь, Хлодвиг. — Но если ты хотел похвалить меня, то малость ошибся. Я родился в Кло, — пояснил он, так и не заметив, как вздрогнул один из воспитанников, спокойный парень с пронзительным взглядом.

— Настоящий рыцарь — не тот, кто умеет поразить врага, и даже не тот, кто готов к этому в любой ситуации. Настоящий рыцарь тот, кто в любой ситуации способен принести пользу королевству. Для этого нужно уметь оставаться живым. И думать, думать, — говаривал старик Батлер. — А чтобы оставалось время думать, нужно заучить, запомнить, выработать в себе умение владеть всем, что попадётся под руку. При этом вы должны бегать, как кони, прыгать, как квакуны, лазать, как кошки, плавать, как рыбы, ползать, как ящерицы, замирать, как камни. Вы должны иметь, как минимум, десяток глаз, слышать лучше ночных дракончиков и реагировать быстрее жука-вампира. Чтобы добиться таких результатов, у вас есть две сотни дней по шестнадцать часов, если исключить время на еду, сон и прочие надобности. В праздничные дни обещаю убавить время занятий до десяти часов.

Эрга спасала закалка кузнеца и, главным образом, уроки Исповедника Пита. Но, если бы он не обладал природной смёткой, ему вряд ли удалось догнать более опытных товарищей, таких, как силач Эндрю Делюкс или Кор Стоун, уже получивший какие-то навыки в Кронской Школе. Именно последний, лёгкий и подвижный, всегда был для него самым трудным соперником.

Кор сразу выделялся среди будущих рыцарей своим внешним видом. Хрупкая мальчишеская фигура, миловидное, почти детское лицо и ранимый, чувствительный склад характера заставляли окружающих относиться к нему более внимательно, более бережно, чем к другим, хотя он никогда не жаловался на трудности и не пытался свалить свои обязанности на другого. Мало того, он искренне обижался, когда из-за его не слишком богатырского телосложения его пытались щадить.

Именно самолюбие Кора послужило питательной средой для открытого и подчас ожесточённого соперничества между ним и Эргом. Точнее, соперничал только Кор, пытаясь доказать, что простой деревенский парень не может быть в хоть чём-то превосходить столичного аристократа. В принадлежности молодого человека к аристократии, несмотря на его упорное нежелание говорить на эту тему, не сомневался никто. Кор, обычно мягкий и доброжелательный, мгновенно преображался, остро и ревниво реагируя на успехи Донито. Хотя он и не опускался до нападок на него, но лез из кожи, лишь бы не отстать.

Эрг же, в свою очередь, быстро перенимал приёмы и ухищрения Кора, так что оба товарища-противника незаметно для себя стали лучшими во всём, что бы ни предлагали освоить Мастера.

— Вам бы месяца на три пораньше здесь появиться, — сетовал Батлер, когда с первыми заморозками провожал в Крои учеников из предыдущего набора. — Глядишь, и вас бы с ними отправили...

Как оказалось, меч, выкованный Эргом для учебных поединков в кузнице Школы, за счёт своих конструктивных особенностей имел немалые преимущества перед обычным оружием. Он был лёгок и позволял накосить удары из самых невероятных положений, что помогало Эргу легко противостоять сразу нескольким противникам. Такой бой входил в программу подготовки, но, имея обычное вооружение, выйти из него победителем, было чрезвычайно сложно. Однажды сам Батлер, привлечённым звоном оружия и воплями разошедшегося Кора, лично вступил в схватку, чтобы помочь четверым молодым людям одолеть сосредоточенно спокойного Донито, разящего со скоростью молнии. Но, получив пару добрых ударов по шлему и панцирю, старый Мастер вышел из схватки, качая головой то ли от удивления, то ли от полученного удара.

Батлера опередил Кор. Подавив в себе гордыню, он первым попросил своего соперника научить его обращаться с подобным оружием. Повозившись несколько вечеров в кузнице, Эрг вооружил и его, и старого Мастера. Правда, если Кором руководило упрямство и честолюбие, то Мастер, более выдержанный и мудрый, оценил новинку чисто с точки зрения практика и профессионала, которому важно было знать все лучшее. Он подолгу терзал Эрга, вместе с ним вникая во все тонкости как устройства, так и возможностей применения древнего оружия. Старый рыцарь, к удивлению парня, не только быстро перенял известное тому, но и, импровизируя, нередко находил новые, более эффектные приёмы, словно заранее знал скрытые резервы чудо-меча.

— Опыт есть опыт, — посмеивался он, проведя против своего юного учителя трудно отразимый удар. — К тому времени, как ты вернёшься сюда после Посвящения, я уже десятка два ребят этим штучкам научу.

— Но почему вы решили, что после Посвящения я вернусь в Расс?

— Неужели ты откажешься от приглашения герцога стать Мастером в его Школе? У тебя талант, парень, и я сделаю всё, чтобы ты стал моим помощником.

— Но почему я, а не, скажем, Кор? Он не хуже меня всё умеет делать.

— Ну, Кору вряд ли светит выбраться назад из Крона. Да и мастерство его больше от гордыни и упрямства. Не будь тебя, он бы и не старался...

С началом весны Батлер заявил, что четырнадцать человек переводятся в распоряжение замковой стражи до отправки в Крон. Им разрешалось нанести на свои белые щиты чёрную кайму, как знак готовности к Посвящению. Среди этих четырнадцати оказались Эрг, Кор, Эндрю Делюкс и Олайр Свенсон, в один день пришедшие в Школу и со временем сдружившиеся, если не считать разлада Кора с Эргом.

Последний день их ученичества для Эрга омрачился стычкой с сотником Хордом. Тот ненароком забрёл в западный двор во время очередной тренировки. Эрг, как обычно, невозмутимо отбивал наскоки Кора, время от времени тревожа его молниеносными выпадами. Кор уже начинал злиться, допуская ошибку за ошибкой, когда появился Хорд.

— Эй, парень! Я вижу, ты способен одолеть этого хлипака. А как на счёт более крепкого противника?

Юноша прервал бой и, не обращая внимания на злобное рычание оскорблённого партнёра, кивнул рыцарю:

— Выбирайте оружие, господин Хорд.

Пока сотник выбирал учебный меч, Эрг урезонил также рвущегося в бой с сотником товарища:

— Ты хочешь, чтобы он тебя на первой же минуте выключил из-за твоей нетерпеливости?

Кор лишь сверкнул глазами из-под шлема и в сердцах ушёл колотить шестом соломенное чучело.

Хорд, исполнив положенный ритуал, небрежно и не спеша нанёс несколько ударов, примериваясь к противнику. Эрг тоже не спешил, ожидая дальнейших действий рыцаря.

Первую пару минут бойцы вяло постукивали клинками, пытаясь нащупать слабые стороны друг друга. Постепенно сотник стал наращивать темп, но делал это не как горячий и невыдержанный Кор, а куда более уверено и продумано. Но, к его удивлению, этот сопляк, эта деревенщина, выряженный богатым папашей, и не думал поддаваться, на выпад отвечая выпадом, на удар — ударом.

— Не дурно, не дурно, — процедил сквозь зубы Хорд, отскочив назад после очередной контратаки юноши. — А что ты скажешь на это? — выкрикнул он, обрушившись со всей силы на противника, казалось, растерявшегося.

Но Эрг, отступив на шаг, легко парировал и удар сверху, и молниеносное движение снизу. Продолжая движение оружия, он рубанул рыцаря поперёк груди.

— Везёт же новичкам! — сделал удивлённое лицо Хорд.

— Не знаю, не знаю... — пробурчал себе под нос стоявший в толпе, облепившей место схватки, Мастер Хлодвиг.

Теперь сотнику не оставалось ничего, кроме как прекратить рисоваться и биться в полную силу. Приём следовал за приёмом, финт за финтом, но меч Хорда, решившего попросту загнать парня темпом боя, словно околдованный, никак не мог коснуться юноши, в то время как сталь уже дважды клюнула оплечья сотника и раз скользнула по боку панциря.

Хорд и сам не заметил, как перешёл к обороне, а Эрг продолжил наращивать темп, заданный противником. Меч юноши порхал, грозя одновременно и справа, и слева, и сверху, и снизу. Движения рыцаря сделались судорожно принуждёнными, дёргаными, и вдруг страшный грохот металла о шлем оглушил его, едва не свалив с ног.

— Стоп! — заорал невесть откуда появившийся Батлер.

Он, видимо, сообразил, что последний удар дезориентировал сотника, и тот в ближайшие несколько секунд не будет в состоянии дать отпор даже шестилетнему ребёнку, не говоря уже о столь сильном противнике.

— Эрг Донито, что ты себе позволяешь? Что за поединки без моего ведома? Немедленно поблагодари господина Хорда за урок фехтования и марш на внеочередное дежурство в конюшню! Остальные — по местам! Я никому не отменял занятий.

Поклонившись, юноша повторил слова Мастера:

-Благодарю вас за урок фехтования, господин Хорд.

— Не стоит благодарностей, — с трудом пробормотал сотник. — Господин Батлер, не наказывайте его слишком сурово. Эта я настоял на схватке, решив испытать молодого человека, прежде чем он поступит под моё временное командование.

'И испытал на свою голову, петух напыщенный!', — подумал Мастер, прекрасно знавший слабость сотника к дешёвым эффектам. Но вслух отрезал:

— Я сам знаю, сотник, как следует наказывать за нарушение дисциплины.

Честно отработав в конюшне. Эрг вечером получил ещё один нагоняй от наставника.

— Нужно быть идиотом, чтобы решиться проучить Хорда на глазах у стольких людей. Завтра полтора десятка из них придут к нему в сотню. Хорд — один из лучших бойцов герцогства, и он умеет помнить своих обидчиков. И если у тебя не хватило ума прекратить схватку, когда ты почувствовал, что он проигрывает, когда он сам это понял, то зарабатывай этот ум по́том и мозолями под его командованием. Но учти: одним потом и мозолям дело может не обойтись...

Домик вдовы булочника Хорд мог бы назвать и своим домом, пожелай он того. Тридцатилетняя красавица, уже несколько лет тоскующая без мужа, каждый раз так пылко любила сурового рыцаря, что он, не привыкший подолгу быть одной и той же женщиной, сделал исключение, наведываясь к ней уже третий год. Он не обременял её постоянным присутствием, время от времени развлекаясь с милашками на стороне, но в любой момент ему и его друзьям были рады в уютном небольшом доме с голубыми в цветочек ставнями.

Вдова никогда не задавала лишних вопросов, памятуя из своей семейной жизни, что у мужчины всегда найдётся желание приласкать и приголубить её после долгого отсутствия или серьёзного разговора без свидетелей с каким-нибудь важным гостем. Заранее предупредив её лично или через посыльного, Хорд знал, что, встретив его в назначенный срок, душка Китти, млея от одного присутствия сотника, многозначительно стрельнёт своими влажными карими глазищами и отправится часа на три на рынок. К этому времени её славный служака обязан выпроводить своих гостей и быть готовым перейти под её командование до следующего утра. Хорд всегда считал, что это — не слишком большая плата за возможность иметь безопасное место для обделывания кое-каких делишек.

Его сегодняшний гость, мужчина лет сорока-сорока пяти, среднего роста, крепкого телосложения, может быть, даже чуть полноватый, имел манеру улыбаться вне зависимости от ситуации, отчего не всегда было ясно: говорит он серьёзно или шутит, сочувствует или издевается.

— Зачем же я вам понадобился, Советник?

— Пришло время, господин Хорд. Наши планы начинают осуществляться, и, если вы не передумали, то стоит вспомнить о наших договорённостях, достигнутых в Кроне.

— О, господин Барц, давайте упростим наше общение. Можете называть меня Альбертом.

— Хорошо, Альберт. Если так, то я — Рихард.

— Отлично, Рихард. Я всё прекрасно помню и не отказался от предложенных тобой перспектив.

На этот раз улыбка Барца показалась искренней. По крайней мере, не обычной вежливой маской.

— Ты говорил о своём помощнике. Как его настроение?

Хорд засмеялся:

— Да, верно. Он — моя правая рука, и готов идти за мной хоть в пекло! Особенно, если за это его должны недурно отблагодарить.

Лицо нордийца продолжало светиться мягкой добродушной улыбкой.

— Я согласовал все твои требования и получил 'добро'. Мало того, мне пришло известие, что первая часть задуманного уже начала осуществляться. Через месяц люди высадятся в Рассе. Следующие действия — за тобой.

Сотник, чтобы потянуть время, поднялся из кресла и подошёл к подвесному шкафчику.

— Я думаю, Рихард, за это стоит выпить по рюмочке.

— О, — взмолился Барц. — Только по рюмочке! Не так, как тогда в Кроне!

Громко хохоча. Хорд вынул бутылку и пару рюмок. Повинуясь просьбе гостя, он действительно убрал вино, налив две рюмки.

— Ну, и рассмешил, аж снова рёбра заболели, — протянул рыцарь вино нордийцу, потирая грудь.

— А что с ними случилось? — с невинной улыбочкой поинтересовался Советник.

— На дверь налетел... — буркнул Хорд, сообразив, что нордийцу что-то уже известно.

— И как же ту дверь зовут? — продолжал скалиться Барц.

Хорд недовольно дёрнул плечом и обжёг взглядом собеседника, слишком уж настойчивого для столь щекотливой ситуации.

— Эрг Донито, если тебе что-то говорит это имя, — скривился он и тут же переменил тему. — Так где, говоришь, они высадятся?

Семёрка юношей, усиленная двумя опытными рыцарями под командованием старого вояки, сорокадвухлетнего Варта Аль-Хали, вечно настороженного и угрюмого, вернулась в Расс поздно вечером. Они, временно вошедшие в первую сотню Альберта Хорда, сопровождали караван до крепости Дор и обратно. Назавтра им предстоял день отдыха, прежде чем заступить в резерв.

Обязанности рыцарей замка зависели от очерёдности несения службы. Одна сотня сопровождала караваны, другая дежурила на стенах и воротах замка и иных важных объектах, третья несла патрульную службу в городе, а четвёртая отдыхала, находясь в резерве. Через неделю все менялись ролями. И лишь пятая сотня, сотня личной охраны герцога, неотступно сопровождала правителя, являясь при этом неприкосновенным резервом на случай чрезвычайных обстоятельств.

Обычный утренний совет командиров сотен, на котором Хорд как командир резерва исполнял обязанности дежурного начальника всех сил замка, прервал здоровенный растрёпанный деревенский детина, которого чуть ли не бегом привели от ворот. Он ежеминутно шмыгал носом и, вытирая сбегавший со лба пот, возбуждённо жестикулировал в такт своим словам.

— Это... вот! Я говорю, семьдесят три их. Все такие!.. Рожи — во! Как налетят, и хрясть, хрясть! Мне — трах по башке, а я ползком, ползкам, и в лес. Ноги в руки — и дёру. Тут мужик навстречу. Ору — лошадь давай! А он — чё, грит, надо? Я говорю — лошадь давай, разбойники там. Еле допёр мужик. Он в лес, а я — в город. Чё, думаю, в Оду соваться? Куда тамошним старым пердунам дёргаться. Их те сразу замолотят с такой-то силищей.

Парнище был изрядно оборван, на голове запеклась порядочная ссадина.

— Они, гады, со стороны деревни пёрли. Я чё думаю? Заколбасили они нашенских рыцарей, хоть тех и было пятеро.

— С чего ты решил?

— Дак ведь я вижу, что некоторые в их шмотки влезли. Почитай все с мечами! И рожи — во! Шире, чем у меня!

Парень возвращался с отцом и соседом в деревню Глухую на одноимённой реке из Оды. На подъездах к дому их перехватили неизвестные вооружённые люди, сразу же кинувшиеся крутить крестьянам руки, избивая по ходу дела. Случись такое близ города и ночью, никто бы и не удивился, но в такой глуши, где и взять-то с людей было нечего, присутствие большой шайки казалось невероятным.

— Я тут знаю одного крупного специалиста по лесным бандам, -ухмыльнулся Хорд. — Пусть перед Посвящением разомнётся.

— Это не того ли, которого ты учить пробовал? — хохотнул Санди Блэквуд, но Хорд пропустил его реплику мимо ушей.

— У меня в сотне топчется семеро этих дармоедов, у Роберто Луко тоже семеро, да ещё Элу Корману обещают пятерых передать. Пусть тот герой себе подберёт команду из них и отличится.

— А ты, Альберт, не думаешь, что мы ребятишек можем похоронить? Парень-то сказал, что бандитов человек семьдесят, да и вооружены неплохо...

— У страха глаза велики. Раздели на три, не ошибёшься, а нашим мальчикам такое вполне по плечу. Зато, когда вернутся, будет отчего пыжиться: как-никак герои! Эй, Милли, вызови из Западной башни этих сопляков, что вчера с Вертом вернулись. И пусть юнцы, что в караулке бездельничают, придут.

Аргументы Хорда показались вполне резонными, и сотники разошлись по делам, предоставив возможность дежурному распоряжаться самостоятельно.

Прибывшие молодые люди выстроились на площадке у ворот, ожидая указаний. Вышедший к ним Хорд скривил свои тонкие губы и ткнул пальцем в Эрга:

— Есть для тебя работёнка, сынок. Ты, говорят, у нас в герцогстве главный мастер с разбойниками разговаривать, так что без тебя никак не обойтись. Есть на юге деревушка. Глухая называется. Дошли до меня сведения, что в её окрестностях твои давние приятели шалят. Забирай с собой девять человек из этих орлов. Каких — твоё дело. Но через час все должны стоять здесь, готовые к выводу. Даю тебе три недели сроку. Хочешь, по лесам за бандитами гоняйся, хочешь, на соломе с девками валяйся, но чтобы я больше ничего об этих грабителях не слышал. Да, чуть не забыл. Припасов на неделю вам будет достаточно. Не хватит, добудете на месте.

Милтон Рейли никогда не был особо желанным гостем в доме Рихарда Барца. Разоблачение в госте купца разбойника, разыскиваемого по всему герцогству, вызвало бы полный крах миссии Советника. Мало того, ему пришлось бы уносить ноги из Расса за укрывательство преступника, 'подвигов' которого вполне хватило бы на десяток смертных казней. Поэтому, несмотря на то, что Рейли никогда не являлся под одной личиной, Советник всегда с тревогой оглядывал улицу, закрывая за ним дверь.

— Что ты там выглядываешь, Рихард? — заметил беспокойство хозяина Рейли.

— Мало ли чего может случиться на улице, — уклончиво ответил нордиец.

— Не трусь, за мной никого не было, — успокоил, бандит.

Он устало плюхнулся на лавку и, кряхтя, вытянул ноги, пока хозяин наливал вина. Плеснув в рюмки, Барц взял свою в руку, не спеша, однако, пить.

— Что-то мягко стелешь, — покосился на него Рейли, протягивая руку за вином. — Рассказывай, что нужно сделать?

— Съездить, — просто улыбнулся нордиец, но, так и не дождавшись реакции Рейли, продолжил, — Слышал когда-нибудь о деревне Глухой?

Разбойник аж присвистнул:

— Ничего себе! Туда неделю добираться придётся!

— Ну, если не очень спешить, то всего дней пять. А тебе придётся поспешить...

Рейли, качая головой, отхлебнул вина.

— Кому-то голову отвернуть понадобилось?

— Да нет. Повстречаться. И не с кем-нибудь, а с самим Кейтом Отгаром.

— О! И он здесь?

— Пока нет. Но к твоему приезду будет там. И не один, а с сотней крепких парней.

Рейли скривил скептическую мину:

— Не слишком ли смело, Рихард? Сотня парней против почти тысячи рыцарей...

— Ошибаешься, Милтон. Отгар не собирается ввязываться в крупную заваруху. Его дело — создать панику и разведать судоходность Разбойницы. Ты передашь ему кое-какие бумаги, дождёшься, когда ребята Отгара порубят высланный из города десяток не самых лучших рыцарей, и вернёшься в Расс с бумагами от Кейта.

— А как же Отгар?

— Он устроит небольшой спектакль, чтобы всё выглядело правдоподобно, и спокойно уберётся восвояси.

Пропажу молодых людей Хлодвиг обнаружил лишь под вечер. Никто ничего толком не мог объяснить. Все что-то невнятно лепетали о какой-то банде где-то в дремучих лесах. Хорд давно уже ушёл домой, и Мастер пришёл к Луко. Тот, недовольный поздним гостем, тоже попытался отвязаться от настойчивого Учителя, но, поняв, что это не удастся, подробно пересказал произошедшее утром.

— Ты прости меня, сотник, но я сомневаюсь, что в твоей голове есть хоть капля мозгов, — вспылил Старый Рыцарь. — И если Хорд, посылая мальчишек на верную смерть, думал, как бы отомстить своему обидчику, то скажи мне, о чём думал ты, пятнадцать лет верой и правдой прослуживший герцогу и королю? Десять юнцов на семьдесят головорезов!..

— Не горячись, Питер, — раздражённо возразил Луко. — Ты сам знаешь, что перепуганные крестьяне обычно норовят приврать раза в четыре.

— Я бы и сам так решил, если бы парнишка не назвал точное их число. Пойми ты, наконец: он считал их, а не прикидывал на глаз. Да и вооружены они неплохо, если сумели пятерых деревенских рыцарей перебить!

К концу следующего дня второй десяток из сотни Хорда размеренным маршем достиг деревни Отмель. Хлодвиг настоял на отправке подкрепления через Батлера, припугнувшего Хорда властью герцога.

В Отмели он выяснил, что группа будущих рыцарей ночевала здесь и с рассветом выступила на юг. Утром следующего дня, позавтракав без спешки, десяток с примкнувшим к ней Старым Мастером прежним аллюром двинулся дальше по южной дороге.

Десятник Майк Отар распорядился сделать следующую ночёвку в деревне Козулька, раскинувшейся по склону лесистого холма. Юноши также стояли здесь накануне полдня, перековали некоторых коней и подправили снаряжение. Несмотря на настойчивые требования Хлодвига ускорить движение, Отар раздражённо отмахнулся от него, заявив, что Мастеру незачем учить его командовать своими людьми.

Ещё через день размеренного путешествия, перейдя вброд речку Оду, подкрепление узнало, что молодые люди накануне во второй половине дня быстрым маршем прошли мимо двух крестьянских домишек, примостившихся у дороги близ реки. Удовлетворённо кивнув, десятник приказал становиться на ночлег, хотя, по прикидкам Хлодвига, до захода солнца оставалось ещё часа три.

Утром, не пройдя и километра, всадники вышли на развилку, и Мастер, замыкавший колонну, удивлённо увидел, что Отар решительно заворачивает коня налево, тогда как дорога в Глухую шла прямо. На крики старого рыцаря Отар раздражённо рявкнул:

— Чего тебе ещё?

— Ты ошибся, Майк. Дорога в Глухую — там.

— А кто тебе сказал, что мы идём в Глухую? — нагло ухмыльнулся десятник. — Мне Хорд приказал отправиться в Оду, чтобы защитить её от возможных нападений бандитов и при возможности поискать юнцов, не удаляясь далеко от деревни. От его приказа я не отступлюсь, а ты можешь ехать куда угодно! Без королевского соглядатая мне даже спокойнее будет.

'Негодяй!' — только и смог подумать Хлодвиг. Оторопев от подобной наглости, он сидел на коне посреди дороги, бессильный хоть как-то помешать предателям. Проводив глазами удаляющихся рыцарей, он прошептал себе под нос: 'Бедные дети...', — и направил коня в сторону Глухой.

Парень, похоже, никак не мог отойти от потрясения, и теперь болтал без умолку, раз за разом пересказывая произошедшее. Воспринимая Эрга своим сверстником, а не высоким городским начальником, он рассказал куда больше подробностей, чем в штабной комнате.

Как и предположил Хлодвиг, Бэди тщательно пересчитал разбойников и заприметил, что почти все они были хорошо вооружены и чётко, по-военному, слушались своего главаря. Поведение бандитов настораживало хотя бы потому, что они явно не ставили своей целью ограбить крестьян. Они даже не тронули лежавшее на телегах добро, накинувшись на людей, а побои и измывательство сопровождались требованиями что-то рассказать.

Несколько человек носили рыцарские доспехи, но не только снятые с деревенских рыцарей. По обрывкам их разговоров Бэди уловил, что они не собирались идти дальше Рыбьего ручья. Ещё больше удивила проводника речь незваных гостей.

— Понимаешь, говорят, как больные. Слова у них какие-то неправильные получаются...

В Козульке, собрав свою команду, успевшую уже расквартироваться, Эрг потребовал от всех безоговорочного подчинения.

— Перед нами стоит настоящая боевая задача, сложная задача, и любое невыполнение приказа может стоить жизни вам или вашим товарищам.

По старой памяти командир сам отправился в кузницу и встал к горну. Когда он закончил починку снаряжения своих бойцов, уже темнело.

Он решил отдохнуть после дня дороги и работы в кузнице, завалившись на сеновале, где к весне осталась лишь тонкая прослойка сена. Эрг блаженно раскинулся на душистой сухой траве, с удовольствием вдыхая запах прошлого лета. Но не прошло и пяти минут, как заскрипели ступеньки приставной лестницы. Затем зашуршало сено, и рядом с парнем опустилась дочка хозяина, крепко сбитая румянощёкая девица.

— А я вам молока принесла. Будете пить? Вы, наверное, устали в кузнице. Вам подкрепиться надо...

— Спасибо, с удовольствием. Я действительно немного устал.

Отпив из огромной глиняной кружки больше половины, Эрг протянул её девушке.

— Я смотрела, как вы работаете... Вы такой сильный... У вас всё так здорово получается...

Эрг покровительственно улыбнулся, тронутый нехитрой похвалой.

— Я два года был кузнецом перед тем, как попасть в рыцарскую Школу, и у меня был хороший наставник.

— Нет, дело не только в учителе. Я же знаю... Чтобы всё так здорово получалось, надо ещё и силачом быть, как вы... И по вам сразу видно, что вы очень сильный... Особенно руки...

Она провела ладонью по его руке от плеча до кисти, а затем осторожно взяла его ладонь.

— А руки до сих пор от огня тёплые...

Девушка судорожно сглотнула. Верхняя пуговица её блузки расстегнулась, когда она садилась на сено, и теперь из-под ткани выглядывало начало ложбинки между тяжело вздымающимися грудями.

По чуть заметной дрожи её руки Эрг уловил волнение девушки и, не успев ничего сообразить, сам неожиданно поддался этому чувству. Одуряющий запах чистого женского тела, смешанный с ароматами сухих трав, сводил с ума.

— У меня сердца стучит, как вы в кузнице молотом, — выдохнула она вполголоса. — Вот, потрогайте!

Девушка порывисто прижала его ладони к грудям. Это ощущение тёплого женского тела, его податливость и, вместе с тем, упругость, с силой ударило в голову, перекрывая все другие опущения и мысли. А девушка, поняв состояние Эрга, и сама, задыхаясь от нахлынувшего желания, свободными пальцами судорожно начала расстёгивать блузку. И вот уже два тёплых упругих розовых шара затрепетали в руках Эрга, сердце которого выскакивало из груди. Он жадно глотал воздух. Его большие пальцы скользнули по крупным коричневым соскам, твёрдым, как горошины, и девушка застонала, закатывая глаза и подаваясь вперёд.

— Эрг! — послышался вдруг настойчивый голос на лестнице, и дверь на сеновал отворилась.

Девушка испуганно отпрянула, пытаясь прикрыть обнажённую грудь.

— Эрг, ты мне нужен!

Бешеные глаза Кора застыли на его каменном лице.

— Нашёл же ты для неё время... — яростно выпалил он спустившемуся к нему командиру.

Эрг, смущённый случившимся, стыдливо попытался отшутиться:

— А я и не знал, что ты женоненавистник...

— Я терпеть не могу, когда цепляются за первую попавшую юбку вместо того, чтобы заботиться о деле, — отрезал Кор. — Ты ещё утром предлагал мне сменить меч на твой запасной. Да и с Бэди ты ничего не решил.

Бэди пёк в костерке землиху, когда Эрг его окликнул:

— Эй, приятель! У тебя нет желания примерить эту штуку?

— Ого, — подскочил восхищённый парень. — Настоящий! Вот это да! Неужели мне?

— Если обращаться с ним умеешь, то тебе.

— Да я в деревне на деревянных мечах всегда лучшим был! — чуть не подпрыгивал от восторга Бэди.

— Увидим, — коротко отметил Эрг, протягивая ему оружие на перевязи. — Да не забудь, что это — уже не деревяшка.

Довольным парень живо перекинул перевязь через плечо, охлопывая и поглаживая затейливо украшенный пояс. Налюбовавшись на себя вволю, он заговорщицки подмигнул Эргу:

— Что, хе-хе, не дали тебе молочка попить? Я говорил ему: не лезь! Да разве его, настырного, удержишь?..

Под утро Кор, сменившийся с караула, растолкал спавшего Эрга и, по-прежнему не глядя ему в глаза, завалился на тёплое ещё место между шумно сопящими товарищами.

— Это они! — возбуждённой скороговоркой шептал Бэди. — Тот, что у костра — это он меня по голове тяпнул. Я так и думал, что они здесь будут! Гляди, какое место удобное, скрытное!

— Да уймись ты! — простонал Эрг, наблюдая из-за высокого кустарника за лагерем. — Растрещался, как соронок!

Всё началось с оклика Кора, выехавшего на коне со стороны Глухой.

— Эй, человек!

— Рыцари! — заорал благим матом молодой разбойник и схватил лежащий неподалёку лук.

Но тут же со стоном повалился, так и не успев окончательно выпрямиться. Его обмякшее тело скатилась на дорогу. Второй из сидевших у дороги, почуяв неладное, метнулся прочь от тропы, но, не сделав и трёх шагов, зарылся носом в землю.

Чужой голос, крик караульного и послышавшиеся затем стоны взбудоражили лагерь. Бандиты, словно растревоженные пчёлы, разом выскочили из шалаша прямо под стрелы засевших в кустах юношей. Двое всё же успели скрыться за деревьями, надеясь уберечься от стрелков, но через несколько секунд со стороны, куда они убежали, послышались злые возгласы и звон металла, стихшие через полминуты.

Единственный уцелевший разбойник, раненый в бедро, с ненавистью глядел на вышедших из леса молодых людей.

— Кто ты такой и что здесь делаешь? — спросил его Риган, выбив у него из рук меч. Несмотря на направленный в живот клинок, бандит скривил рот:

— Да пошёл ты...

Его лихорадочно блестевшие глаза ни на мгновенье не останавливались, мечась, как испуганная птица. Но само выражение лица говорило, что этому человеку нет причин бояться чего-то. Скорее всего, он уже отбоялся своё, ища не столько спасения, сколько способ подороже продать свою жизнь. И стоило Ригану обернуться, чтобы передать кому-то поднятое с земли оружие разбойника, как тот резко метнулся к спине юноши, выхватив из-под полы спрятанный там широкий матросский нож.

Бит виновато опустил меч.

— Извини, Эрг. Живьём не удалось...

Он жалостливо улыбнулся белыми губами и, уронив вдруг оружие, опрометью бросился к ближайшим кустам, повинуясь подкатившему приступу рвоты.

— Кор, что ты об этом думаешь? — указал десятник на оброненный в траву нож.

— Такие носят матросы, — с сомнением пробормотал юноша. — А это ещё что?

Он ткнул ногой сапог, отделанный по верху мехом. Подошедший Тулс ощупал сапог и кивнул:

— Я такие видел. У нас в Кло их носят. Только у наших носки поуже будут. А эти — просто бахилы какие-то! Откуда они здесь, так далеко от Кло?

Эндрю, обыскивавший одного из убитых, окликнул товарищей.

— Да что вы гадаете?! Смотрите сюда!

Он ткнул пальцем в оголённое мощное предплечье бандита, на котором сквозь густую растительность проступал синий рисунок татуировки: два скелета с кривыми абордажными саблями держали якорь. Над их черепами сияла лучами роза ветров, обвитая лентой с надписью: 'Нордия'.

— Эй, Советник!.. Господин Отгар!..

Дюжий пират орал под окошком, видимо, надеясь своим голосиной обрушить крышу домишки на голову надоевшего своими порядками придворного.

— Ты что, заблудился? — недовольно рявкнул на него коренастый плотный человек с некогда рыжеватыми, а теперь седеющими волосами и круглым красным лицом.

— Да почём я знаю? Может, вы спите, — сделал наивное лицо моряк. — Там наши ребятки какого-то типа выловили. Оборванец оборванцем, а требует самого Советника и ведёт себя, будто принц наследный. Да вон, ведут его.

И верно. Подталкивая задержанного ножнами в спину, к дому направлялись ещё двое разбойников. Шагавший впереди них высокий жилистый мужчина примерно одного с Отгаром возраста не проявлял ни малейшего беспокойства, оглядывая расположение с хозяйским видом.

— Моё почтение господину Кейту Отгару, Советнику Его Величества короля Нордии, — с деланным почтением поклонился подошедший, не скрывая насмешки. — Здравствуй, Кейт!

— Ба, глазам не верю, — в тон ему ответил нордиец спустя несколько мгновений, в течение которых он пристально разглядывал невесть откуда объявившегося пришельца. — Милтон Рейли собственной персоной. Корявый, развяжи ему руки, я его знаю!

— Да, и вещички мои извольте вернуть, — настойчиво попросил Рейли своих конвоиров.

Тропинка, которую расхваливал Бэди, и впрямь оказалась удобной, так как вела на тот же Рыбий ручей, но более скрытно. Уже смеркалось, когда она вывела на опушку леса к луговине, полого спускавшейся до самой мирно струящейся реки. Эрг решил остановиться в ложбинке перед долиной.

Обходя свой небольшой лагерь, десятник приметил, что ребята держатся несколько скованно, особенно Бит. Его диковатый взгляд непрерывно блуждал по окружающим предметам, но едва касался меча, как лицо парня передёргивалось от отвращения. Командир присел с ним рядом и негромко заговорил:

— После нападения на караван с камнями я тоже не мог смотреть на свои руки. Но потом представил, что было бы, не вмешайся я в схватку. Думаю, я не смог бы жить, если бы из-за меня погибли близкие мне люди. Как же можно жить дальше с таким позором на совести? Ты не мог поступить иначе. Если бы ты не остановил этого пирата, нам пришлось бы хоронить вместе с врагами ещё и Ригана.

Всё это время десятник что-то помешивал в походной кружке. Наконец, доведя состав до нужной кондиции, он вылил его в закипающую похлёбку.

— Это вас немного успокоит. В ближайшее время мне в отряде нужны только психически нормальные бойцы, — пояснил он заинтересовавшемуся Биту.

— Всё в природе взаимосвязано.

Задумчивый голос Исповедника Пита говорил, что и ему самому не всё ещё известно об этом, что он постоянно размышляет, и эти размышления дают ему всё новые и новые выводы.

— Всё взаимосвязано. Иногда связь можно легко разглядеть или предугадать. Иногда же твоё неосторожное, едва заметное деяние откликается совсем не там, где ты ожидаешь. Или не в то время. Если речь идёт о неживой материи или дикой природе, то здесь вероятность самостоятельного затухания последствий твоего вмешательства весьма велика. При малых воздействиях природа, способна справиться с их последствиями самостоятельно. Куда хуже, если дело касается человека, людей. Любая твоя попытка вмешаться в естественный процесс отразится на них. Да и на тебе самом. Плохо ли, хорошо ли, это вопрос следующий. Но отразится. Ничто не возникает из ничего и ничто никуда не исчезает бесследно.

Старик замолчал, прихлёбывая кипяток из своей глиняной кружки.

— Эта мудрость в старые времена, в ТОЙ жизни, была законом техники. Но тогдашние мудрецы не предполагали, что она справедлива для любых сил, для любой сущности мира, природы, для любой формы существования энергии. Ведь человек — частица природы, микрокосмос в видимом нами объёме. И на него распространяются все законы природы. Нельзя произвольно улучшить или ухудшить что-то в человеке. Изменилось одно — меняется другое. Там, где есть положительный результат, там и отрицательный.

Эрг дёрнул плечами, выражая сомнение, но дождался, когда наставник закончит свою мысль.

— Но, Учитель, а как же болезни? Не происходят же они от хорошей жизни! Скорее, наоборот. Чем хуже живётся человеку, тем чаще он болеет, тем менее развит его духовный мир. Да и лечение... Если помочь выздоровлению, то, значит, это повредит человеку в чём-то другом?

Исповедник улыбнулся.

— Я всегда говорил, что у тебя пытливый ум. Обычно сказанному мной верят на слово. И лишь потом мне приходится опровергать собственные утверждения, чтобы показать, как непрост этот вопрос. Любое воздействие, не успевшее уравновеситься противоположным, накапливается. И наступает момент, когда количество этих воздействий достигает критического уровня и переходит в новое качество.

— Понимаю, — улыбнулся пятнадцатилетний юноша. — Чтобы получить новое качество, нужно выбрать такой метод, при котором отрицательный эффект не окажется связанным с действием слишком уж крепкой и короткой верёвочкой. И не отступать ни на шаг!

Перед разведкой на Бэди напялили стальную кольчугу, снятую утром с одного из пиратов. И поэтому, когда привычные к подобному по урокам в Школе юные рыцари достаточно легко одолели самое глубокое место, парень изрядно нахлебался водицы, пытаясь одолеть те три-четыре метра потока, где его длинные ноги никак не могли достать дна Рыбьего ручья.

Из всего десятка Эрг выбрал их двоих. Без Бэди ночью трудно было ориентироваться в здешних местах, которые тот знал, как собственный карман. А Кор считался общепризнанным специалистом по маскировке и подкрадыванию. Кроме того, он более спокойно пережил смерть врагов от его руки.

Несмотря на настойчивые попытки проводника свернуть к деревушке напрямую, десятник упорно тянул южнее.

— Так же дальше, — возмущался Бэди.

— Зато безопаснее, — разъяснил командир.

Сделав приличный крюк, трое лазутчиков подобрались к домам у брода с юго-запада, осторожно перебежав через дорогу.

— Здесь старик Вэн с сыновьями обитает, — кивнул Бэди на четыре домишки, прилепившиеся к дороге. — Гляди-ка, не спят. Вон, огонёк светится. Может, я схожу, расспрошу их, что почём?

— Лежи! — еле успел поймать уже дёрнувшегося проводника Эрг. — Во-первых, я глубоко сомневаюсь, что твой Вэн всё ещё здесь, а во-вторых, от твоей кольчуги столько звону, что ты уже весь лес переполошил. Пойдём мы с Кором, а ты останешься здесь. Если шум поднимется, рви в лагерь и передай Эндрю, чтобы часа через полтора, не дожидаясь нас, напал на них с юга. Оттуда они его ждать не будут.

— Долго мы ещё будем здесь сидеть? Все, что от нас требовалось, мы сделали: вход в реку нашли, глубины промеряли. До порогов добрались, выяснили, что к Оде на корабле не подняться. Пленников — полные трюмы, барахла — тоже. Пора бы и сваливать, а то, не дай Всевышний, нагрянет с сотню рыцарей. Куда тогда кинемся? Парень-то по твоей милости ушёл...

Слова говорившего звучали как-то непривычно. Некоторые казались исковерканными за счёт неверного произношения звуков, в других изменены ударения, хотя человек говорил явно не рисуясь, привычно и размеренно.

— Не волнуйся, капитан, сотни рыцарей не будет, — ответил второй голос, более мягкий, но с такими же характерными дефектами.

— Рейли говорит, что наши люди уже позаботились. Пришлют десяток каких-нибудь простофиль. Я с этим человеком из Расса лично имел дело два года назад. Да и Барц в письме подтверждает, что все наши договорённости остались в силе. Того парня я велел не задерживать, чтобы подать нашему сотнику сигнал к действию. Мы же должны ещё подбросить кое-какие бумаги, компрометирующие здешнего герцога.

— А что, Рейли их в Расс отвезти не может?

Послышавшийся смех принадлежал третьему, сидевшему до сих пор молча:

— Скажи, капитан: тебе поверят, если ты придёшь в городскую стражу Норда с известием о предателях?

— Хм. Я думаю, они вначале глазам своим не поверят. А когда протрут их, то вздёрнут меня на первом же суку.

Замершие под окном юноши не шевелились, опасаясь привлечь внимание часового, топчущегося у крыльца и время от времени покашливающего. Его тень маячила всего в нескольких метрах.

— А меня даже вешать не будут, на месте прибьют. И ко всем моим художествам припишут клевету на герцога, с которым мы да-авние враги.

— Верно, Милтон. Врать нужно правдоподобно. Нужно, чтобы наш человек получил их при свидетелях после нашего бегства. Поэтому сначала отсюда в Расс за подмогой умчатся, поджав хвост, остатки от первого, хилого десятка.

— А нам-то какая от всего этого польза?

Шаги и покашливание приближались с противоположной от места, где часовой стоял пять минут назад, стороны. Похоже, он решил обойти дом кругом. Затаившийся Эрг бесшумно, как кошка, прыгнул ему сзади на спину и воткнул свой нож между лопаток. Тот как-то неестественно хлюпнул и молча осел.

— Эй, Бранд. Это ты? — послышалось из дома, и чья-то тень легла на окно.

Эрг, подражая часовому, закашлялся.

— Польза большая. А называется она — Расс! — осклабился Рейли.

— Закати губу, а то споткнёшься! — недоверчиво съязвил капитан.

— Он прав, кэп. Когда наш человек поднимет большой шум из-за этих документов, под который герцогу перережут горло, нам останется лишь ввести сюда свои войска. А до тех пор этот сотник будет здешним диктатором.

— Понятно, зачем мы фарватер мерили...

Капитан задумался на несколько секунд, затем раздался его хриплый голос:

— Эй, Бранд! Ты чего притих?

Дверь распахнулась, и мощный коренастый мужчина шагнул на крыльцо. Секунду-другую, пока глаза привыкали к темноте, он безуспешно пытался что-то разглядеть. Наконец, он заметил валяющееся тело Бранда, и с его губ невольно сорвалось:

— О, дьявол!

Спустя мгновенье он, так и не успев выхватить меч, схватился за горло и стал валиться с громким хрипом, сражённый метательной звездой Эрга. Тяжёлое тело загремело о доски крыльца. В тот же миг лампа в доме погасла, послышался звон выбиваемого стекла, и кто-то вывалился из окна с противоположной от лазутчиков стороны.

— К оружию! Всем сюда!

На истошные вопли Отгара из соседних домов стали выскакивать, гремя железом, люди.

Пользуясь суматохой и темнотой. Эрг ещё пару раз прицельно метнул свои смертоносные звёзды. На дороге, едва освещаемой восходящей малой луной, навстречу убегающим из кустов выбежали трое.

— Скорее, сюда! — орал один из них. — Они здесь, их всего двое!

И Эрг, и Кор легко могли драться даже в полной темноте. Крики мелкого подвижного человечка, секунд десять успешно уворачивавшегося от десятника, сменились протяжным стонам. К тому времени Кор уже расправился с двумя напавшими на него верзилами, не ожидавшими столь серьёзного оборота.

Преследователи топали сапожищами метрах в тридцати от них, и Эрг, метнув почти наугад ещё одну звёздочку, вслед за товарищем нырнул в чащу.

Бэди вывалился из леса с лошадиным топотом.

— Эй, парень, не упади! — окликнул его Эрг, вместе с Кором приводящий в порядок своё снаряжение перед переправой.

— Чего стоите? — задыхаясь, напустился на товарищей здоровяк. — Там, после того, как они своего капитана мёртвым нашли, такое началось! Похватали факела и по вашим следам идут!

— Все идут? — переглянувшись с Эргом спросил Кор.

— Не. Двое остались. Какая-то ихняя шишка со своим холуём. Они и остальных отговаривали, да те на них наорали и все равно пошли. А эти лошадей седлать побежали. Побежишь, когда им чуть по шеям не накостыляли. 'Хватит, — грят, — наслушались вас! Да мы впятнадцатером этих двоих в порошок сотрём'. Во-он где они уже.

В полукилометре сквозь кусты показались отблески факелов.

Восемь человек залегли в траве возле берега. Но преследователи, похоже, умерили свой пыл и приближались к реке, скорее, по инерции. То и дело слышались возгласы:

— Эх, ушли! Чё и говорить: ушли...

— Ну да, здесь потоптались — и в воду...

— Ушли, собаки...

— Да где было за ними угнаться...

Эрг терпеливо ждал, когда все подтянутся поближе к воде. Наконец разбойники остановились, видимо, собираясь возвращаться назад.

— Огонь! — выкрикнул юноша, спуская тетиву арбалета.

В свете поднявшейся луны с факелами в руках охотники за людьми превратились в превосходные мишени. Все восемь стрел нашли свои цели. За ручьём поднялся невообразимый шум. Кто-то кричал от боли, кто-то от испуга. Уцелевшие побросали факела и кинулись наутёк подальше от невидимого врага, всего за час уничтожившего без какого-либо вреда для себя тринадцать их товарищей.

— Эндрю, Марк, Олайр, Дэн и Тулс. Старший Эндрю. Вы должны отвлечь пиратов, завязав схватку на правом берегу перед бродом. Мы нападём с тыла, с юга. Но предварительно разведайте, где находится заслон, сколько их. Если меньше пяти, то уничтожьте их и помогите нам. Через сорок минут вы должны напасть на них. Если их больше пяти, просто создайте много шума, чтобы и они, и те, кто в деревушке, обратили на это внимание. Но в драку не ввязываться. Мы дожидаемся ваших действий, и, когда на вас обратят внимание, нападаем на деревню. Вы должны в этом случае дождаться моего сигнала. Вы все его знаете. И тогда будем сбивать заслон вместе. Ясно? Вперёд! Остальные — за мной!

Эрг не собирался давать передышки разбойникам, которые ещё не добежали до домов, рассудив, что они с перепугу вряд ли сумеют организовать отпор, особенно если один из командиров мёртв, а другой сбежал.

И действительно, к моменту, когда группа собралась в кустарнике у дороги на Глухую, между домами носился десяток ошалевших людей, перетаскивая с места на место какие-то вещи, оружие и снаряжение. Вся сцена освещалась всё теми же факелами и обеими лунами. И если большая едва выглядывала из-за кромки леса, то малая, находясь в полной фазе, поднялась довольно высоко, сверкая матовым голубоватым сиянием.

Неожиданно людской муравейник начал стихать. В отдалении, на противоположном берегу реки раздавались какие-то громкие звуки. В наступившей тишине чётко различались крики, стук, лязг железа и тревожное ржание перепуганных коней. А через несколько минут стало видно, как в лунном свете сквозь туманную дымку, разбрызгивая воду, к берегу скачут две тёмные фигуры. Плавные движения мощных коней, игра лунного света в переливающихся брызгах, молочные блики на сбруе, придавали картине нереальный, фантастический вид. Это ошеломляющее по своей красоте зрелище заворожило не только оторопевших разбойников, но и прячущихся в листве юношей. И лишь когда первые капли с мокрых конских грив упали на прибрежный песок. Эрг понял, что их — ДВОЕ. Он отчаянно закусил губу и, выхватив из-за плеча клинок, яростно пришпорил коня:

— Вперёд!

И снова мир взорвался звуками. Для кого-то — в последний раз!..

Топот копыт. Испуганные крики. Яростные вопли нападающих, несущихся с мечами наголо. Свист стрел. Лязг металла о доспехи. Стоны, грохот доспехов падающих на землю людей. Радостные возгласы победителя. Свистящий звук с силой опускающейся железной полосы. Стоны, опять стоны. Лязг стали. Крики боли. Распахнутый в ужасе рот. Глаза, полные ненависти. Проклятия, переходящие в предсмертный хрип. Ржание перепуганных лошадей. Запах крови, выворачивающий внутренности и одновременно доводящий до исступления. Злоба, кипящая через край, и желание рубить, рубить, рубить! Руками сжать горло, чтобы хрустнули шейные позвонки!

Слепая ярость. И уже невозможно вспомнить, за что? Рубить, пока не прекратят сопротивляться, пока не затихнут на залитой кровью траве!..

И лишь потом — взглянуть в глаза товарищу, уцелевшему вместе с тобой. И лишь потом ужаснуться той цене, которую пришлось заплатить за пустяк, за право спокойно обмыть руки в равнодушной ночной реке. Оглянуться назад и понять, что это — только начало, что там, за дымкой, поднявшейся от тёплой воды, снова стоны, снова проклятия, лязг железа и одуряющий запах чужой крови.

Следы копыт прошедшего отряда ещё никто не успел затоптать, и проследить, где всадники свернули с дороги, было легко. Но и на траве опытный следопыт без труда нашёл их путь до ложбинки, где юные рыцари остановились, чтобы произвести разведку. Но старый Мастер не стал слезать с коня, а смело проехал до крошечной полянки с остатками шалаша.

— Что ж, не плохо, не плохо, — пробормотал Хлодвиг, разобравшись в произошедшем здесь и посчитав объеденные зверьём трупы.

Его конь испуганно прядал ушами, не желая приближаться к мертвецам, и рыцарю пришлось привязать его немного в стороне.

Вещи убитых сказали уроженцу Кло и опытному воину куда больше, чем его ученикам.

— Бедные дети, — повторил он, садясь верхом.

Теперь он знал, с кем пришлось столкнуться мальчишкам, и поэтому нещадно погонял коня по узкой лесной тропинке. Он никогда не подозревал о её существовании, но догадывался, что в конце концов она выведет его на берег Рыбьего ручья. Чего он не ожидал увидеть, так это шестерых пиратов, валявшихся на другом берегу со стрелами в теле. Некоторые даже не успели выпустить из рук факелы.

— Так-так, — покачал головой Мастер, представив ночную сцену, и пустил коня по следам тех, кто не переправлялся здесь.

Пятна крови на траве и порубленные люди на берегу вызвали у Хлодвига отнюдь не удивление. В его душе с каждой минутой нарастало беспокойство. Обыкновенный житейский опыт говорил, что не может быть всё так благополучно. И сердце его оборвалось, когда на противоположном берегу он разглядел четыре свежих земляных холмика, среди которых, сильно хромая, бродил чёрный красавец Смоки, конь Кора.

Утром привезли с правого берега Эндрю, Марка и Тулса. Над плоскими камнями, уложенными на могилы установили доски с написанными именами погибших и изображением щита: знаком рыцарского достоинства.

— Но они же ещё не были рыцарями, — засомневался было Дэн, но Эрг решительно замотал головой.

— Были, Дэн, были! Они выполняли рыцарский долг, и не их вина, что они не дождались исполнения обряда Посвящения!

Когда с печальными обязанностями было покончено, десятник подозвал к себе Бэди, снаряжённого теперь не хуже самих юных рыцарей.

— Нужно найти какое-нибудь укромное место, которое мог бы охранять один человек. Сможешь?

— Угу, — кивнул парень, усиленно хлопая слипающимися от усталости глазами.

И он вывел, куда хотел, всего через час.

В узкой, немного шире полутора метров, каменной щели журчал ручеёк. Похоже, именно он за многие тысячелетия проточил в рыхлом каменном массиве пятидесятиметровый коридор, заканчивающийся ущельем в сотни полторы длинной и полсотни метров шириной. Ущелье со всех сторон окружали скалы, а в дальнем от прохода конце рядом с небольшим гротом бил родник. Закопчённые стены и потолок грота говорили, что им кто-то время от времени пользовался, но сама тропинка на подступах ко входу не была особо утоптанной, и командир остался вполне доволен.

Пока засыпающие на ходу юноши готовили пищу и ухаживали за конями, Эрг выкроил время подлечить Олайра, которому туго пришлось во время прорыва через заслон, и Бэди, не искушённого в бою. По окончании сеанса лечения деревенский парень, ощупывая ещё недавно висевшую плетью левую руку, только покачал головой:

— Ну, ты даёшь, командир! Во, повезёт той сисястой, когда ты за ней вернёшься! — напомнил он позавчерашнюю историю с дочкой кузнеца.

— Да отстань ты со своей девицей, — отмахнулся десятник.

— А чё отстань-то? Чё отстань? Я бы на твоём месте к ней ещё раз подъехал, когда дела закончим. Ух, сочная девочка! — подтолкнул он Эрга локтём в бок.

— Если ещё живы будем, — мрачно усмехнулся юноша. — Если уцелеем, можешь вместо меня к ней в гости заехать. Думаю, она в большой обиде не останется.

— Как это не останется? — возмутился парень. — Ты меня недооцениваешь! Ещё как обидится. И надуется! Га-га-га!

Бэди изобразил рукой огромный живот. Но, увидев, что его плоская шутка не понравилась Эргу, сменил тему.

— Не сердись, командир. Я хотел, чтобы ты хоть немного улыбнулся, а то сидишь, будто тебя самого убили.

Немного помолчав, он продолжил:

— Только не гони меня, когда до Глухой доедем. Я спинным мозгом, хо-хо, — похлопал он себя по ягодицам. — Чувствую, что тебе ещё не раз пригожусь.

'Эндрю... Марк... Тулс... Спейл...'

— Проклятый напыщенный дурак! — вырвалось у Старого Рыцаря в адрес Хорда.

Оставив коня у забора одного из домишек, он тщательно оглядел место сражения. Наткнувшись на тело капитана, в горле которого всё ещё торчала смертоносная метательная звезда, Мастер довольно крякнул: 'Знакомый почерк'. В одной из комнат грудой было свалено оружие, а на стене виднелась надпись: 'Собственность герцога Расского'.

Он уже заканчивал осмотр деревушки, когда его внимание привлекли мерные шлепки копыт на переправе. Ошалело вращая головой, на повозке, запряжённой базоном, от реки ехал какой-то крестьянин.

— Э-это всё вы? — поражённо спросил он вышедшего навстречу Хлодвига, указывая на валяющихся где попало мертвецов.

— К сожалению, нет. Ты откуда и куда едешь?

— Из Оды в Глухую. Там у меня тесть живёт.

Мужик с опаской поглядывал на рыцаря.

— А ты что, не слышал, что в Глухой разбойники хозяйничают?

— Чего? Какие разбойники? У нас неделю назад гости из Глухой были...

— Вот эти разбойники, — кивнул Хлодвиг на трупы. — На коне ездить умеешь?

— У-умею, — заикаясь промямлил крестьянин.

— Вот тебе пять монет. Бери любого из коней, что здесь пасутся, и скачи быстрее в замок Расс. Там ты должен найти Мастера Батлера. Понял?

— П-понял. В замок Расс. Мастера Батлера.

— Запомни: ему — и больше никому — передашь, что здесь, — рыцарь обвёл рукой вокруг. — Нордийские пираты.

— Кто-кто?

Изумлению мужика не было предела.

— Нордийские пираты. Передашь Батлеру, что мальчишки перебили тридцать семь из них, но сами потеряли четверых. Им срочно нужна помощь. Запомнил?

— За-запомнил! — выдохнул крестьянин.

— Батлер сам разберётся, что ему делать. Скажешь, что десяток, из сотни Хорда свернул в Оду, сославшись на приказ, а я, рыцарь Хлодвиг, отправился вслед за мальчишками. Повтори.

Возница с крутыми глазами машинально повторил сказанное, слабо соображая, что происходит.

— Учти, — предупредил Мастер. — Если кто-то кроме Батлера узнает об этом, тебя попросту могут зарезать. Бегом распрягай свою скотину и скачи в Расс. Да, коня потом можешь оставить себе.

'Достопочтенный господин герцог!

Мы с глубоким интересом ознакомились с Вашими предложениями, переданными Нам Вашим посланником, с которым имели длительную беседу. На основании его сообщения и Вашего письма Мы приняли решение содействовать Вам в присоединении герцогства Расс к королевству Нордия. Нас устраивают предложенные Вами условия альянса. Мы гарантируем автономию герцогства и сохранение за Вами права наследного управления этой территорией.

Вы сможете по своему усмотрению назначать и смещать должностных лиц, содержать собственные войска и собирать налоги в рамках существующих в Нордии законов. Мы согласны в течение первых десяти лет снизить Королевский сбор с герцогства наполовину в сравнении с тем, что Вы выплачиваете сегодня геммскому королю.

В свою очередь Мы ставим перед Вами условие оказать содействие в прокладке Северной горной дороги, соединяющей Наше королевство и герцогство Расс. Вам запрещается строить какие-либо укрепления, ограничивающие движение по этой дороге. Вы будете обязаны принимать на своей территории переселенцев из Нордии с целью скорейшего освоения малообжитых земель. Перед Вами ставится задача подготовить условия для незамедлительного начала поставок в Нордию железа, драгоценных металлов и камней сразу же после открытия движения по Северной горной дороге. Кроме того, все Ваши рыцари обязаны принять присягу на верность Нам.

В случае враждебных действий королевства Гемма в отношении как королевства Нордия, так и герцогства Расс, стороны обязаны будут помогать друг другу военной силой, людскими ресурсами, оружием, сырьём и продовольствием.

Для осуществления взаимодействия между Вами и войсками Нордии направляем к Вам доверенного человека из числа бежавших от притеснений короля Нерля в годы восстания против тирании Крона. Просим Вас оказать содействие ему и его людям в постройке Северной горной дороги. Именно через него Вы можете сообщить Нам дату начала совместных действий по освобождению герцогства Расс от угнетения королём Геммы.

Этот человек доставит Вам Наше подтверждение, пользуясь услугами пиратов, которых Мы вынуждены использовать, не имея возможности держать значительный военный флот после его предательского сожжения герцогом Парном и бывшим Лорд-мэром Драгона Тараном. Все прочие вопросы нашего взаимодействия указанный человек полномочен решать от Нашего имени.

Король Нордии Хельмут (подпись)'

— Сожги это, — коротко бросил командир Кору, зачитавшему подмётное письмо. — Не дай Всевышний, оно попадётся кому-нибудь в руки.

— А я бы сохранил его, — задумчиво ответил юноша.

— Зачем? Это же компрометирует ни в чём не повинного человека.

— Не только. Это ещё свидетельство существования заговора и оправдание для Парна и Тарана.

— Неужели каким-то клочкам бумаги можно оправдать виновных в тысячах смертей?

— Ну, хотя бы частично... Поговори как-нибудь с Хлодвигом. Он бы согласился со мной!

— Как знаешь, — буркнул десятник.

Ему было не до какого-то подлого письма и проклятых народом и королём лорда и герцога.

Эрга мучила вина за гибель товарищей. Порошок, что он добавил в пищу друзей накануне вечером, снимал подавленное состояние, но притуплял чувство опасности. И он относил оплошность Эндрю, пошедшего вместе со своей группой в атаку без разведки, на свой счёт.

Бездумный поступок Эндрю привёл к тому, что он и Тулс даже не успели доскакать до засады, сражённые стрелами. Марк, выбитый из седла ударом копья, бросился на четверых пиратов со сломанной ключицей и рёбрами. Ему удалось зарубить двоих, но под мечами оставшихся он превратился в кусок кровоточащего мяса.

Всего в засаде было восемь пиратов...

— Уходи! — мрачно заявил Кор, пришедший менять Эрга через четыре часа. Во взгляде паренька горела такая решительность, что десятник, уже вдвое превысивший время дежурства, покорно поднялся с груды камней, возвышающихся над узким проходом, и юноша, поняв, что командир подчиняется ему отнюдь не из здравого смысла, крикнул вслед:

— Мы признали тебя за командира как самого разумного, умелого и опытного. И ты нам нужен такой, а не раскисший из-за трудностей!

— Приятно слышать такое именно от тебя, — измученно улыбнулся Эрг.

Кор, готовый к словесной дуэли, неожиданно улыбнулся, и на душе у Эрга сразу же полегчало.

— Против такого аргумента я бессилен, — развёл руками командир, глядя на выражение лица соперника.

Он проснулся сам, хотя едва начало светать. Рядом, плотно прижавшись друг к другу, посапывали измученные приключениями товарищи. Что-то тяжёлое лежала на груди. Покосившись вправо, Эрг увидел Кора, который во сне непроизвольно забросил руку на его грудь. На лице юноши, зажатого между командиром и Битом, застыло выражение счастливой умиротворённости, которое бывает у детей, когда они засыпают после тяжёлого дня в обнимку с любимом игрушкой.

'Совсем ещё ребёнок, — грустно подумал десятник. — Жаль будет, если и он где-нибудь...'

На тропинке от поста послышались шаги! Риган шёл будить на дежурство Бэди. Рука Кора дёрнулась, он зашевелился и открыл глаза, сонно глядя на Эрга. Увидев, что десятник проснулся, он, смутившись, убрал руку и пробормотал что-то вроде: 'Слава Всевышнему, что это только сон!'

— Эй! Эй! Ты куда с моей ногой-то! Оставь, говорю!

Бэди отчаянно брыкался и орал, не открывая глаз. Ошеломлённый такой реакцией на попытку потянуть парня за пятку, Риган замер возле него, не зная, что и предпринять.

— Ещё раз такое выкинешь, я все отцу про твои шашни с Ником расскажу, — бормотал Бэди сонным голосом.

Вдруг он резко встрепенулся и подскочил.

— Ух, ты! Га-га-га! Ну и приснится же ерунда!

— Бэди, от твоего голоса камни сыплются, — прошипел дежурный.

'И этот не старше', — снова мелькнуло в голове Эрга при виде добродушно скалящейся лохматой заспанной физиономии.

Старому воину многое в увиденном было непонятно. Нет, не способы, которыми отправили на тот свет разбойников, не оружие, которым это сделали, и даже не очерёдность смерти бандитов его интриговали. Повидавшего на своём веку вдоволь и жизни, и смертей, Мастера вид неподвижных окровавленных тел не удивлял. Хлодвига озаботили некоторые детали.

Во-первых, всё говорило за то, что это были пираты. И не какие-то, а нордийские.

Во-вторых, их было много. Значит, где-то недалеко должен быть их корабль.

В-третьих, пираты оказались тщательно экипированы. Даже их незамысловатая коричневая матросская одёжка больше напоминала единообразную форму, чем обычное разношёрстное рваньё.

'Из-под всего этого выглядывают чьи-то волосатые уши', — подумалось Мастеру'. — Поняли ли это мальчишки?'

Что-то заставило морских разбойников, всегда раньше довольствовавшихся грабежом рыбацких судёнышек да редкими набегами на прибрежные селеньица, решиться на такой глубокий сухопутный рейд. Что за причина держит их уже неделю на враждебной им во всех отношениях территории? Кто всё это организовал и вдохновил? И сколько останется в живых желторотых юнцов, брошенных на расправу хищникам, когда пираты уберутся восвояси?

У Хлодвига трещала голова от этих вопросов, но несмотря ни на что, его тренированные чувства успевали воспринимать окружающее. Следы коней сворачивали с дороги влево. Мастер уже собирался углубиться в лес, когда его чуткий слух уловил посторонние звуки. Он проехал немного вперёд и, укрывшись в кустах, не спеша взвёл арбалет.

По дороге со стороны Глухой приближались всадники. Трое. Ехали они явно без опаски, громко переговариваясь между собой. Вскоре Хлодвиг разглядел их сквозь молодую листву. Один был облачён в рыцарские доспехи, но голос его звучал с резким нордийским акцентом. Двое других, ничем по одежде не отличающиеся от виденных Хлодвигом ранее трупов, явно признавали в первом старшего. Троица почти поравнялась с затаившимся, рыцарем, когда он громко окликнул их:

— Эй, люди!

Пираты разам обернулись, хватаясь за мечи, но тяжёлая стальная стрела в тот же миг клюнула закованного в латы нордийца сквозь открытое забрало. Хлодвиг бросил арбалет, ударил коня шпорами и выхватил меч. Его мощный жеребец рванулся вперёд, но, осаженный мощной рукой, тут же встал посреди дороги, перекрывая путь пиратам. Те быстро вышли из замешательства и накинулись на одинокого воина, осмелившегося напасть на них. То, что их командир, сражённый стрелой, чудом остался сидеть в седле, видимо, ввела их в заблуждение. Лишь через несколько секунд, когда тело убитого всё же грохнулось на землю, они поняли, что перевес в численности ничтожен, тем более что опыту и броне они могли противопоставить не более чем молодость и подвижность. Хлодвиг же и не думал давать разбойникам воспользоваться своими плюсами. И через полминуты рядом с грудой железа, покрывающей мёртвого предводителя, мешком лежал ещё один пират, а другой, жалобно поскуливая, пытался уползти в кусты, оставляя за собой кровавый след.

Старый Рыцарь пинком ноги опрокинул бандита на спину.

— Кто ты такой? — приставив к груди раненого меч, наклонился над ним Мастер.

-Я — Старр с корабля капитана Бьюти, — выдохнул скороговоркой пират.

— Откуда ехал и куда?

— Из деревни Глухой. Нас послали передать приказ капитану Бьюти приказ уходить в деревню.

Посеревшее лицо молодого ещё мужчины не выражало ничего, кроме животного страха. Ведь от геммского рыцаря он не мог ждать ничего, кроме смерти. Либо сейчас от меча, либо чуть позже на виселице. Вид железного человека с окровавленным оружием в руках для него был равнозначен видению костлявой старухи со ржавой косой. Он с трудом удерживал голову на весу, упираясь локтями в землю.

— Кто вас послал?

— Советник... Господин От...

Раненый дёрнулся, захлебнулся кровью, хлынувшей из горла, и уронил голову.

— Черт, — пробормотал Хлодвиг, закрывая ему глаза. — Не повезло.

Мастер не спеша отошёл к своему коню.

-Господин От... Кто этот От..? Гм. Он сказал 'Советник'. Неужели... О, Всевышний! Сколько ещё ребята продержатся против этого мясника?

Через реку Глухую брода поблизости не было. Но Эрг всё же решил переправляться. Высокий левый берег позволял скрытно наблюдать за деревней. Юноши плыли через реку по одному, держась за гривы коней. За рекой десятник, несмотря на протесты друзей, выбрал себе в напарники Ригана, с которым отправился впереди отряда пешком. Они то уходили вперёд метров на двести, то, подав условленный сигнал, соединялись с основной группой.

Меры предосторожности оказались не напрасными. В ложбинке, по которой проходила тропка от деревни, разведчики обнаружили четверых караульных, один из которых, притаясь за камнем, просматривал подступы к реке и деревню, а трое в тени под кустом безмятежно резались в карты. Горка монет на импровизированном игровом столе сулила одному из пиратов неплохой выигрыш, и он увлечённо просчитывал ходы в предчувствии удачного окончания партии. Другие же, стараясь не проиграть, отдались своему занятию не меньше азартно, чем первый. Так что никто и не почувствовал, как в двадцати метрах от них залегли лазутчики.

— Я сниму стрелой дозорного, а ты — вон того здоровяка, — шепнул Эрг, готовя арбалет.

Он отполз немного в сторону и махнул рукой Ригану. Звякнула тетива, за ней вторая. Один из игроков схватился за горло, заваливаясь на спину. Его ошеломлённые партнёры с криком повскакивали на ноги, но, даже достав мечи, не смогли оказать юношам серьёзного сопротивления.

Ближе к заходу солнца четверо пиратов, сев в лодку, переправились через реку и стали медленно подниматься по крутой тропке к месту, выбранному для пикета. Старшего группы абсолютно не удивило, что их никто не встречает, и смена, не торопясь и ничего не подозревая, продолжала подъём. Ещё через двадцать шагов старший перевалил через верхнюю точку гребня и заорал:

— Эй, долго ещё бока пролёживать будете?

Но вместо сонных возгласов просыпающихся товарищей, разлёгшихся в живописных позах на лужайке, пират услышал твёрдый молодой голос откуда-то сзади:

— Бросайте оружие, если хотите жить!

Кусты зашевелились, пропуская полдюжины рыцарей, окруживших смену. Секундное замешательство старшего закончилось прыжком в сторону.

— Пробиваемся к реке, — заорал он, выхватывая меч.

Мгновенно сообразив, что своя шкура ближе к телу и рванувшись влево, пират тут же упустил из виду своих подчинённых. Но и с этой стороны путь оказался отрезан. Оказаться со всех сторон окружённым рыцарями из Геммы не устраивало морского волка. Нахлынувший от осознания случившегося ужас не позволил даже задуматься. Он видел лишь кусты, казавшиеся единственным спасением, и, беспорядочно размахивая мечом, перепуганный бандит рванулся между двумя юношами, преграждавшими ему путь к заветной цели. Видимо, непредсказуемые выпады ввели в заблуждение одного из его противников, и разбойник с разбегу столкнулся с ним грудь в грудь. Рыцарь от столкновения потерял равновесие и гулко загремел на камнях. Бандит же, у которого второй воин сумел выбить меч, не обращая на это внимания, рванул ещё быстрее.

— Уйдёт! — послышался за спиной крик.

Ещё несколько шагов, и вот они, кусты, которые укроют, спасут, сохранят, за которыми жизнь. 'Всё, — мелькнуло в мозгу, раскалённом возбуждением погони. — Ушел!' И в то же мгновение что-то ярко-красное вспыхнуло в небе, заливая собой весь мир, оглушая окрестности неимоверным грохотом.

— Не нравится мне это, — недовольно пробурчал Олайр. — Прячемся, нападаем исподтишка, в спину стреляем. Не потащу я его отсюда. Пусть в кустах валяется вместе со стрелой.

— Тебе больше нравится друзей хоронить? — выстрелил в упор серо-голубым ледяным взглядом Эрг. — Их вшестеро больше, и любая открытая стычка будет стоить всем нам жизни. Или ты думаешь, что они станут вести себя по канонам Рыцарского Кодекса Чести? Как бы ни так! Пока их больше, будем вести себя как охотники, иначе сами превратимся в дичь. А ту падаль можешь не таскать, если не желаешь. Оружие его только забери.

Пропавших хватились часа через полтора, на заходе солнца. Лодку, в которой приплыла смена, юные рыцари уже давно переправили вверх по течению, и пиратам пришлось грузиться в три оставшиеся на деревенском берегу. Они медленно гребли через поток, прикрываясь импровизированными щитами.

— Вчетвером нам не справиться, — заметил Эргу Кор, лежавший рядом за камнями. — Может быть, стоило ребят здесь оставить?

— Нет, — отрезал Эрг. — Не стоило. А что мы с ними не справимся, я и сам вижу.

Лодки причалили метрах в тридцати друг от друга, и пираты, растянувшись цепью, медленно двинулись вверх, укрываясь по пути за валунами.

Похоже, Кор увлёкся выбором цели и чересчур сильно высунулся из своего укрытия.

— Вон он! Рыцарь! — послышался крик, и оперённая стрела, пущенная из лука, со зловещим скрежетом скользнула по его шлему. Ещё четыре стрелы просвистели над головой резко пригнувшегося юноши.

Пираты, было, залегли, обнаружив противника, но, подгоняемые старшими, вскоре двинулись дальше. И тут же снизу долетели два приглушённых крика, вслед за которыми Олайр и Дэн отползли к кустам, где стаяли кони.

Кор переместился немного в сторону и осторожно выглянул из укрытия. Пираты опять залегли. Снизу слышались стоны, перемежаемые отборной руганью, и невнятные команды. Наконец, кто-то властным голосом приказал:

— Вперёд! Прикрыться щитами.

Поднявшийся раньше всех призывно махнул мечом, выглядывая из-за крышки от огромной бочки. Вслед за ним повскакивали и двинулись остальные.

Кор встретился взглядом с Эргом, который дожидался отхода товарища. Командир уловил вопрос в глазах друга и кивнул.

-Согласен. Бери его сам.

Дзинь... С семидесяти метров тяжёлый арбалетный болт, закалённый и заточенный особым способом, прошёл сквозь полуторасантиметровую доску, пригвоздив самодельный щит к груди пирата. Тот молча откинулся назад, его меч и шлем загрохотали по камням, а бочарная крышка, так и не спасшая владельца, соскользнула с гладкого кончика стрелы и, вихляясь из стороны в сторону, словно сломавшееся колесо, покатилась к реке. Пираты с проклятиями кинулись за камни. Тут же тенькнула ещё одна тетива, и Кор, бегущий к своему коню, услышал предсмертный вопль на берегу.

— Чёрт, меня тоже зацепили, — буркнул подбежавший Эрг, стряхивая капельки крови с левой кисти.

'Не смыло бы следов', — обеспокоился Хлодвиг, выезжая из каньона, где, вобрав в себя влагу из разверзшихся небесных хлябей, такой спокойный вчера ручей едва не доходил до колен коня. Трава, обильно политая дождём, распрямилась, и Старому Рыцарю пришлась изрядно потрудиться, прежде чем оказался на лесной тропке, сохранившей ещё отпечатки копыт. Несмотря на выглянувшее, как ни в чём не бывало, солнце, уже спустя четверть часа Мастер вымок сильнее, чем если бы его с головой окунули в реку. Тысячи капель, срывающихся с молодой зелёной листвы, ежесекундно окатывали его, стоило коснуться низко нависающей ветки. Только ближе к полудню озябший рыцарь вздохнул посвободнее. Солнце наконец-то высушило листву, с которой ветерок всё же не успел сдуть последних капель.

Но тут тропинка, словно путеводная нить указывавшая дорогу всаднику, раздвоилась, и ехать по ней стало сложнее. Лишь следы, уже почти неразличимые на земле, вели вперёд, и Мастеру ничего не оставалось делать, кроме как, напрягая зрение, искать их, раздвигать ветви, склоняющиеся к тропке всё ниже и ниже.

Несколько раз в отдалении было слышно рычание какого-то зверя. Конь испуганно вздрагивал, прядал ушами, но Хлодвиг успокаивал его ласковым словом, легонько похлопывая по шее.

— Не бойся, Рыжик, — вздохнул он. — Этот четвероногий нам не больно-то страшен. Лишь бы на двуногих не напороться.

В назначенное время лодка пристала к берегу.

— Командир, — негромко позвал Бэди. — Скорее! Там Бит...

— Что с ним?

— Не повезло ему... Твоя помощь нужна. Ну, как лекаря.

— Дэн, за мной. Перевезёшь остальных. Но лучше, если дождётесь нас на берегу в кустах.

В отличие от мощного, но подвижного Эрга, легко уклоняющегося от ветвей, Бэди бежал напролом. И Эргу пришлось порядком отстать от него, чтобы избежать ударов распрямляющихся после промчавшегося парня прутьев.

'Словно бешеный базон', — мысленно сравнил десятник. Именно так, не обращая внимания ни на что, несётся вперёд обезумевшее животное. И ничто не может устоять против этой всесокрушающей живой массы.

Удар мечом пришёлся Биту в живот, прикрытый лишь лёгонькой железной кольчугой (ради подвижности лазутчики, которых Эрг направил разыскать и обезвредить пикет с восточной стороны деревни, пренебрегли тяжёлыми доспехами). Эрг, оглядев страшную рану и бледное безжизненное лицо друга, закусил губу.

— Он потерял слишком много крови. Даже если придёт в себя, и я сумею срастить ткани, из-за потери крови он не протянет и часа... Эта агония...

— Но как же так, Эрг? — растерянно пробормотал Риган, сидевший в изголовье раненного. — Попробуй хоть что-нибудь сделать.

— Бесполезно. Пока он без сознания, я не могу сделать ничего... Лечу не я, лечить может только он, своим разумом. Я лишь помогаю делать это правильно...

Эрг виновато развёл руками. Его сердце разрывалось от собственного бессилия, но куда страшнее казалась то, что его друзья, ставшие волей случая его подчинёнными, теряют веру в него. Пусть даже он и не давал повода считать себя всемогущим.

— Поздно, Риган. Он уже умирает.

Десятник с досадой смахнул с подбородка кровь из прокушенной губы. Словно в подтверждение его слов, Бит открыл на секунду глаза и в последний раз выдохнул воздух.

На противоположном берегу вымокший в очередной раз за сегодняшний день Хлодвиг потерял следы окончательно. Ясно было, что юноши свернули с тропы направо, но где они это сделали. Мастер так и не понял. Подумав немного, он осторожно двинулся по берегу и через сотню-другую метров всё же нашёл следы.

Полянка оказалась изрядно истоптанной накануне. Даже трава не успела подняться. Мастер спешился и, привязав коня к дереву, попытался всё же разобраться с отпечатками ног и копыт. Даже с первого взгляда стало ясно, что следы те же самые, по которым он шёл уже несколько дней. И уходили они в воду. Именно там, где дважды приставала к берегу лодка.

— Да, птички улетели, — пробормотал старик, присев у самой воды.

За спиной хрустнула ветка, а через мгновенье тревожно заржал Рыжик.

— Ошибаешься, рыцарь. Одна осталась. Та, которую мы сейчас поймаем, — ухмыляясь, произнёс с резким нордийским акцентам одетый в кольчугу и рыцарский шлем коренастый мужчина, подавая знак пятерым своим товарищам, выводящим из кустов.

Могилу пришлось рыть мечами, выгребая ладонями влажную после ночного дождя разрыхлённую землю. По условному сигналу дежурного работу пришлось прекратить. Как выяснилась утром, отряд не дошёл до дороги на Расс всего полторы сотни метров. Поэтому пришлось выставить пост в придорожных кустах.

Оказалось, что по дороге со стороны деревни ехали человек десять пиратов. Дэн, вызвавший подмогу, и Эрг с Кором, перепачканные землёй, внимательно вслушивались в разговоры неспешно едущих бандитов.

— ...я с холма гляжу, ты сам знаешь, как оттуда деревню видна, наши молодцы по улице расхаживают, а мимо них старик в белом идёт. Не спеша так. Я думаю: откуда старик, когда всех деревенских давно на корабль угнали? Назад вернулись, а мужики ржут надо мной. Говорят, глюки у меня.

— Га-га-га! А ты трезвый был?

— Да капли в рот не брал! Точно говорю: видел старика.

— Га-га-га! Это когда ты в карауле трезвый был? — донеслось уже издалека.

— О чём это они? — негромко спросил Дэн, когда возгласы утихли в отдалении.

Эрг пожал плечами:

— Скорее всего, Исповедник в деревне остался. Но главное, что мы теперь знаем, куда они людей подевали.

— Теперь бы ещё выяснить, где этот корабль, — задумчиво проговорил Кор, и они с Эргом понимающе переглянулись.

Но командир с сомнением покачал головой:

— Рискованно, конечно... Но если дождаться вечера, может быть, что-то и прояснится.

Он очнулся на дне лодки, связанный по рукам и ногам. Шлем, панцирь и всё оружие валялось в ногах, сваленные в одну кучу. Голова и тело тупо ныли от многочисленных ударов кулаками, ногами и ножнами мечей, на которые пираты не поскупились, налетев на опутанного сетью рыцаря.

— Что, старик, очухался? — хмыкнул пират, сидевший на носу лодки, когда Мастер попытался сменить неудобную позу. — Полежи. Сейчас доплывём, и развяжу тебе ноги. Хотя у меня руки чешутся тебе глотку перерезать. Из тех, кто в пикете сидел, Волк и Прыгун моими друзьями были.

— И вообще, пора бы отсюда уматывать, -подал голос кто-то из-за спины. — Раз припёрлись сюда эти железнобрюхие, значит они с нас не слезут.

— Эти, похоже, шальные, какие-то. Откуда веялись, неизвестно. С Рыбьего ручья — никаких слухов, что там кто-то появлялся. Да и наш-то, когда из лесу вырулил, не знал, поди, что мы здесь, — ухмыльнулся первый пират.

Глухая ничем не отличалась от других деревень первопроходцев. Те же не успевшие потемнеть бревна разношёрстных домов, те же крытые соломой крыши, те же сараи во дворах, поросших травой, те же окна, затянутые мутными бычьими пузырями в домишках поплоше и разнокалиберными стекольцами в хозяйствах покрепче. Та же непролазная грязища на улицах.

Разве только следы погрома, заметные через распахнутые ворота, вывороченные рамы да мрачное безлюдье отличали её от десятков других лесных деревушек встающего на ноги герцогства. Пасущиеся в огородах животные и отсутствие людей, сожжённые дома, лужи запёкшейся крови, валяющаяся посреди улицы утварь.

— Ба, да вы не знаете сами, какая удача вам улыбнулась, — услышал над головой Старый Рыцарь. — Керк, ты отловил славную добычу! Мастер Хлодвиг, один из лучших бойцов короля Нерля!

Воин вздрогнул, услышав своё имя, и поднял голову, чтобы разглядеть стоящего на крыльце.

— А, это ты, Отгар. Бывший рыцарь и бывший геммец.

— Верно, верно! А ныне, как тебе должно быть известно, Советник самого короля Нордии.

Отгар пропустил мимо ушей язвительный тон пленника и продолжил, уже обращаясь к своему спутнику:

— Представляешь, капитан, мы с Хлодвигом давние знакомые. Лет семнадцать-восемнадцать назад он помешал мне победить на Королевском Турнире. Пришлось довольствоваться вторым местом, — сокрушённо вздохнул Советник.

-Если бы тогда в Кроне был Парн, тебе бы пришлось довольствоваться только третьим.

— А тебе, Хподвиг, вторым. А это куда обиднее. Ты уж поверь мне.

— Это тот самый Парн, что весь наш флот спалил? — поинтересовался капитан.

— Угу. Славный был боец. Мы его считали нашим, а он такое сотворил, что нам до сих пор аукается. Говорят, он сумел тогда улизнуть, но сгинул с остатками своих людишек где-то в болотах. Или погоня его там добила. Поверь мне, но его встретить в таком положении для меня было бы ещё приятнее, чем друга Хлодвига. Но это лично для меня. Для дела такая важная птица, как Питер Хлодвиг куда важнее какого-то герцога-ренегата. Как-никак, ты — королевский посланник в этих местах...

Ближе к концу дня посреди небольшой полянки в чаще леса появился небольшой холмик с плоским камнем, на котором значилось имя Бита. Оставшиеся в живых сидели кружком у полога, сооружённого из плащей, и соображали, что делать дальше.

От десятка, вышедшего шесть дней назад из Расса, уцелела ровно половина. Плюс проводник, неожиданно для всех проявивший кое-какие воинские способности. Никакое прямое нападение на деревню не могло увенчаться успехом: слишком уж неравны силы. Да и пленным жителям деревни от этого не стало бы легче. Их держали на пиратском корабле, местонахождение которого оставалось неизвестным.

Эрг покопался в своих седельных сумах и вынул оттуда древний компас и карту: аккуратно свёрнутый лист старинного пластика.

— Откуда это у тебя? — поразился Кор, разглядев на корпусе прибора полустёртую гравировку 'Король Артур'.

Но десятник даже не обратил на вопрос внимания, разворачивая приличных размеров чертёж. Дэн с видом знатока потрогал лист и восхищённо причмокнул языком:

— Ух, ты! Настоящий пластик для картографии!

Кор обалдело ползал вокруг карты, не в силах что-либо вымолвить. Наконец, он вставил на место свою отвалившуюся от удивления челюсть и выдохнул:

— Да ты знаешь, сколько лет этим вещам? Им же цены нет!.. Откуда они у тебя?

Эрг пожал плечами.

— Достались от отца по наследству.

— Да что же за отец... А, — махнул в досаде рукой Кор. — Ты же не знаешь. Извини...

— Ты явно переоцениваешь мою роль, Кейт Отгар.

Подвальная комнатушка с узеньким окошком под потолком и грудой соломы в углу закрывалась массивной задвижкой снаружи. Тяжёлую толстенную дверь возможно было проломить только тараном.

Советник снизошёл даже до того, чтобы принести табурет и для Хлодвига. Предупредив, правда, что двое арбалетчиков, замерших у стены, готовы стрелять при любом угрожающем движении.

— Отчего же, Питер? Один из любимцев короля путешествует в отдалённом герцогстве... Это наводит на мысли...

Рыцарь сдержанно засмеялся:

— Времена меняются. Вчера — любимчик, сегодня...

Он разочарованно развёл руками.

— Увы, господин Советник. Это вы идёте в гору, а я ныне уже вовсе не придворный. Я — простой воспитатель будущих рыцарей при замке герцога Расского.

— Так какие же воспитательные заботы занесли простого воспитателя в такую глухомань? Знаешь ли, одно твоё присутствие заставляет меня задуматься о его причинах.

— Как и твоё присутствие меня, — вставил Мастер.

— А я и не скрываю, что преследую здесь государственные интересы Нордии. Да, нам нужен Расс. Ты и сам знаешь, что нордийцы никогда не смирятся с тем, что геммцы вытеснили их с плодородных земель на север, в болота. Но ты так и не ответил, почему Учитель, прячась от всех, выискивает следы карательной экспедиции, высланной уничтожить шайку разбойников?

— Всё очень просто. Будучи проездом в Оде, я услышал, что в Глухую направляются рыцари, среди которых должны быть и мои бывшие ученики. Я решил их нагнать, да нарвался на засаду. Кстати, прибавь в список своих потерь ещё троих... Сам понимаешь, после этого ехать по дороге мне расхотелось. Пришлось распутывать следы. Но, к несчастью, прошёл дождь и их смыл.

Советник мрачно кивнул.

— По твоему мечу я уже понял, что до меня ты уже с кем-то говорил. Железным языком. И звучит твой рассказ правдоподобно. Помню, ты и в молодости не упускал шанса поиграть с сильным врагом в кошки-мышки. Тем более, если ты понял, с кем имеют дело твои знакомые...

— Верно. Понял. И даже гонца успел в Расс отправить за подмогой.

— Ну, что же, спасибо! Я рассчитывал, что кто-нибудь так и поступит. Но не ожидал, Питер, что моим помощником станешь ты. Теперь-то уж точно в нашу хитрость все поверят.

Посмотрев на недоумённое лицо Старого Рыцаря, Отгар улыбнулся:

— Не удивляйся, Питер. Раз я здесь, значит всё продумано заранее. Но от того, что ты становишься моим первым помощником, я в восторге. Скажу честно, что я и не рассчитывал на такую удачу. Но жизнь всегда придумает сюжет более интересный, чем сотня мудрецов. Теперь у меня на руках сильнейший козырь. Думаю, Лорд-Посланник состряпает о тебе легенду похлеще, чем о предателе Парне.

— Ты хочешь сказать, что Парна оболгали? И оболгут меня?

— Фу, Питер. Какие выражения... Правдоподобно состряпанный обман, в который поверили все — уже не ложь, а история.

— И теперь ты собрался 'ввести в историю' меня?

— Естественно. Мне нужно вызвать недовольство вашего короля герцогом Расским. А ты как учитель Школы Рыцарского Мастерства из его замка, тем более отлучённый от Двора, лучше всех подходишь для роли посредника между герцогом и нами. Ну, как?

— Подло! — скривился в презрительной гримасе Хлодвиг.

— Цель оправдывает средства. Так что нас с тобой ждёт долгое морское путешествие в Норд. Только там тебе будет предоставлена относительная свобода. Естественно, после того, как ты случайно попадёшься на глаза послу Геммы.

Мастер тяжело дышал, едва сдерживая ярость.

— А если я не доеду живым до Норда?

Он угрожающе наклонился вперёд, но нордиец предостерегающе поднял руку:

— Остановись. На самом деле арбалетчикам приказано только обезвредить тебя в случае опасности. Лишние мучения тебе ни к чему. Тебя уже видели мои люди, увидят пленники на корабле. Кто-то из них обязательно сбежит по недосмотру часовых и доберётся до представителей властей. А после этого меня уже не особо волнует твоя судьба. Просто в случае твоей смерти нордийский государь направит герцогу Рассу соболезнование в связи с гибелью его посланника. Дело сделано: ты в моих руках, а твоё имя в моей власти. И смерть твоя уже ничего не изменит.

На карте не было ни деревни Глухой, ни некоторых других населённых пунктов, построенных за последние пятнадцать-двадцать лет. Но молодые люди довольно быстро нашли место, где стояла Глухая, и своё местоположение. Посовещавшись, все пришли к выводу, что нигде, кроме как на Разбойнице, корабль стоять не может. А вот где именно, Эрг решил выяснить у самих пиратов.

— Ты считаешь, что это необходимо? Может быть, попытаемся сами отыскать?

Глаза Кора выражали неподдельное беспокойство.

— Мы уже потеряли здесь Бита. А теперь и ты собираешься рисковать. Нельзя в деревню соваться так, как ты хочешь, почти без оружия.

— Мы все рискуем, находясь поблизости от пиратов. Понимаешь?

Эрг ненадолго задумался. Он не в состоянии был объяснить товарищу, что его влечёт какое-то предчувствие, слабое, но настойчивое, и поэтому упорно пытался найти аргументы.

— Мне кажется, что самый надёжный источник информации здесь — это сам Отгар. Ну, или его близкие подручные. Ты вспомни, как удачно мы с тобой сходили в разведку в прошлый раз...

— Но сейчас они настороже, после того, как мы себя раскрыли.

— Вспомни слова Мастера Батлера: суматоха в стане врага — самая благоприятная обстановка для разведчика. Я буду осторожен и возьму с собой Бэди.

— Но он же почти ничего не умеет! Почему не меня?

— Потому что ты остаёшься за командира. На всякий случай. А от Бэди ничего уметь и не требуется. Ему нужно лишь знать местность и быстро бегать в случае опасности. Остальное я беру на себя.

Изредка мимо костра, разожжённого возле дома старосты, пробегали тени пиратов. Возле огня уныло топтались двое часовых, время от времени завязывая неторопливый разговор, который то вспыхивал, то затухал как и пламя на поленьях. Большей частью он касался скуки, одолевавшей в лесной глуши вольных морских соколов.

— А когда назад, на Каменный? Не слышал?

— Борода говорил: как только наши с Рыбьего ручья вернутся... Вроде бы Отгар уже своё дело сделал. Даже сверх нужного. Думаешь, он зря обрадовался, когда мы этого рыцаря поймали? Как его? Холдика, что ли?

— Хлодвига, кажется...

— Вот-вот. Он, говорят, какая-то шишка, и Отгар хочет на нём хорошо заработать.

— Такими деньжищами ворочает, и всё ему мало, гаду...

— То, что гад он, я не спорю. А деньги у него не свои, а казённые.

— Думаешь, он мало их прикарманил?

— Думаю, не мало. Да только чёрт с его деньгами. Лишь бы нам заплатил, как обещал.

— Ага, заплатит! Держи карман шире!

— Эх, вот дождёмся ребят... Ну, день-другой на сборы точно уйдёт, а там и на кораблик... Представляешь, сколько нам в Форчуне за полный трюм этих крестьян серебра отвалят?..

Пират мечтательно замолчал, прикидывая в уме баснословную цифру.

— Ну, да, — прервал его мысли другой. — Тут косой Лесли недавно на корабль ездил. Говорит, что эти деревенские там дохнут со страшной силой. Оставили с ними ублюдков, которые их даже кормить не хотят. Не понимают, идиоты, что товар портят. Им бы только на солнышке лежать да девок из трюма пробовать...

— Эй, чего вы там треплетесь?

Прошагавший мимо плотный невысокий человек, похоже, обладал авторитетом. Или даже властью. Голоса болтунов сразу же стали угодливо уважительными:

— Да вот, боцман, услышали мы, будто те доходяги, что на корабле остались, крестьян голодом морят.

— Ага! Только товар портят. Что нам за заморышей на Каменном заплатят?

— Разобраться бы надо, боцман...

— Разберусь! — властно отрезал коротышка. — Если это правда, я их сам на плантацию продам. Не дожидаясь слова капитана. А вы поменьше трепитесь, побольше по сторонам глядите. Не то и вам достанется по первое число...

— Да мы и так глядим в оба, Хью.

— Чего?.. — возмущённо протянул боцман.

— Я хотел сказать 'боцман Хью'.

— Смотри, договоришься!..

Когда шаги боцмана затихли, один из часовых недовольно заворчал:

— Нашлась шишка на ровном месте!..

— Ты с ним поосторожнее. Не помнишь, что ли, как он Красавчику Тэду кишки выпустил? А тот поздоровее тебя был...

— Да плевал я на этого Хью с клотика! — огрызнулся первый, но разговор затих надолго.

Возвращающийся от начальства боцман, подойдя к костру, удовлетворённо хмыкнул:

— Молчите? То-то же! Те придурки, которых на заставах вырезали, похоже, тоже лишнего языками чесали. Или дрыхли. За что и поплатились. Ладно, хоть одного сумели зацепить. Мы там кинжал нашли, да следы крови в лес уходили.

— Слышь, боцман, а кто они? Ну, те, что наших пришили...

— Тот геммец, Рейли, говорит, будто рыцари. По крайней мере, у них почти все лошади по-рыцарски подкованы. А этому Рейли врать смысла нету. Он сам, как и Отгар, рыцарем был. Пока в грабители не подался, — заржал Хью. — Этих рыцарей-то всего человек шесть или семь. Плюнуть и растоптать. Но больно уж хитры, заразы.

— Как бы они со своей хитростью до нашего корабля не добрались. Что тогда делать будем?

— Не доберутся. Думаешь, капитан — дурак? Он нашу посудину так канатами да якорями посреди реки закрепил, что к нему никак, кроме как на лодке, не подберёшься. А единственная лодка в кустах на Глухой спрятана. Пока кто-нибудь из Глухой выплывет да к кораблю догребёт, из него десять раз можно успеть подушечку для иголок сделать. Хоть и остались там одни уроды малосильные, но из арбалетов они стреляют неплохо. Сам проверял!.. Ну ладно. Опять вы растрепались. Сейчас сюда двое хмырей должны подойти. Пусть меня во дворе ждут. Я их поведу ребят в подвале менять.

— Всё слышал? — спросил шёпотом Эрг.

Бэди энергично мотнул головой, зацепив при этом ветку куста.

— Что это? — подскочил присевший, было, у огонька боцман.

Осторожно подобрав с земли камень, он швырнул его в кусты, из которых послышался шум. Эрг взвыл дурным кошачьим голосом и лягнул ногой траву.

— Тьфу, шельма! — ругнулся Хью. — Бродит всякая дрянь!

Эрг молча ткнул Бэди в бок и пригрозил ему кулаком. А коротышка тем временем приноравливался достать из костра головню.

— Добро пожаловать в наши хоромы! С кем имею честь сегодняшней ночью разделить кров и постель? — с иронией прозвучал знакомый голос, и послышалась шлепки ладонью по соломе.

В свете факелов молодой человек разглядел в углу подвальной каморки кучу соломы и сидящего на ней человека. Однако он дождался, пока дверь захлопнется и опустится снаружи засов. И лишь потом ответил:

— С вашим излишне последовательным учеником, Мастер.

Хлодвиг вздрогнул от неожиданности.

— Вот уж не думал, что ты... Что с Кором? Где остальные ребята?

Эрг на ощупь добрался до соломы и опустился рядом.

— С ним всё в порядке. А остальные... С ним и с проводником осталось пятеро.

— Я знаю. Я шёл по вашим следам, пока не попал в засаду. А пятый... Это тот, кого ранили вчера?

— Да. Бит... Он так и не пришёл в сознание...

Старый Рыцарь ободряюще похлопал ученика по руке и после недолгой паузы заговорил снова.

— Крепись, сынок. Друзей терять всегда нелегко. Но, боюсь, самое страшное ещё впереди. И мы с тобой сможем предупредить это страшное.

— Как, Учитель? Вы уже придумали, как отсюда бежать?

— Нет. Бежать нам вряд ли удастся. И поэтому ты должен мне помочь... Помочь... умереть!

— Что? Как — попался?

— Часовой меч уронил, а на шум такая толпа налетела... Он там кого-то зацепил, но на него сеть накинули.

Виноватый вид Бэди в любой другой ситуации вызвал бы улыбку. Могучий детина, способный одним ударом свалить лошадь, сидел у костра, безвольно опустив плечи. Его добродушное лицо ребёнка изображало неподдельное, но такое детское страдание. И выглядело это так нелепо, что Кор обязательно бы расхохотался, если бы не весть, которую принёс проводник.

Тяжёлое молчание, повисшее над лагерем не разрядилось даже когда Бэди рассказал всё, что им удалось выяснить, до того момента, пока Эрг не попытался пробраться в подвал дома старосты, оставив напарника в их засаде.

— Что будем делать, командир? — мрачно осведомился Дэн. — Может, попробуем отбить их?

— И сами там останемся! — яростно фыркнул Кор. — Бэди говорит, что пиратов там ещё десятка три, не меньше. А нас?

— А что делать?

Юноша надолго задумался, не обращая внимания на причитания Бэди. Парень, винивший себя в том, что даже не попытался помочь командиру, скулил не переставая, пока кто-то не оборвал его:

— Да заткнись ты! Без тебя тошно... 'Сбежал, сбежал!' А разве лучше было бы, если бы и ты там остался?

Кор неожиданно вскинул голову.

— Верно! Надо уходить отсюда! Бэди, сможешь нас ночью вывести?

— Куда уходить? А Эрг с Хлодвигом? Ты что, хочешь их бросить?

— Не хочу. Но придётся! И не нужно на меня смотреть, как на врага. Есть план...

В освещённой несколькими свечами комнате кроме арбалетчиков и недоростка-боцмана находились двое.

— Ба, старый знакомый! — изумлённо поднялся с табурета высокий мужчина в рваных одеждах.

— Ты помнишь, Кейт, я рассказывал, как мне, по наводке нашего друга Барца, не удалось заполучить камешки герцога Расса? Знакомься: сей юноша своим чудесным мастерством одолел с десяток моих людей, чем, собственно, и решил исход дела. Как вас зовут, юноша?

Эрг презрительно оглядел разбойника с ног до головы.

— Ну же, ублюдок! — заорал тот, сделал шаг вперёд, но так же резко остановился. — Прикажите своим людям принести сеть, господин Отгар. На всякий случай.

Юноша чуть улыбнулся, сознавая, что его давний противник помнит и своих мёртвых товарищей, и остриё его меча. Не только помнит, но и боится, боится даже безоружного.

Нордиец подал команду, и возле стены встали ещё двое с сетью наготове.

— Продолжай, Милтон.

— Молодой человек не хочет отвечать. Хорошо. Я отвечу за него. Его зовут Эрг Донито, и он — приёмный сын старосты деревни Гнилой Тупик. Видишь ли, Эрг, я не забываю своих обидчиков и стараюсь им отомстить посильнее, чем досталось мне. А для этого я вынужден знать о них всё. Или почти всё. Я даже знаю день, когда ты закончил Школу рыцарского мастерства. Знаю, когда ты хотел выехать из Расса на Посвящение в рыцари. Знаю даже в каких дисциплинах ты силён, а в каких — слаб. Знаю, какие планы ты в связи с этим вынашиваешь. Но, увы, не суждено им сбыться, потому что в моих планах не позднее, чем через шесть часов вздёрнуть тебя к небесам поближе!

— Простите, господин Отгар, — подал голос юноша. — Не могли бы вы попросить своего друга отойти чуть подальше. Неприятно, когда слюна в лицо летит. А связанными руками её вытирать неудобно.

Советник закатился в хохоте, в то время как Рейли на несколько минут остолбенел от подобной наглости. Выхватив длинный и широкий нож, он изо всей силы метнул его в пленника.

Кор прикладывал к глазу холодный камень, глядя, как Риган, на щеке которого всё ещё кровоточила неглубокая царапина, скручивает руки оглушённому пирату.

К тому моменту, когда 'язык' пришёл в себя, его мёртвые товарищи уже не валялись по всей поляне. Молодой ещё парень, глядя на обступивших его сверстников в рыцарских доспехах, задрожал и, всхлипывая и заикаясь, принялся молить о пощаде:

— Не надо меня убивать! Я же ещё молодой. Я жить хочу! Я... я ни в чём не виноват...

— Да уймись ты! Никто и не собирается тебя убивать, — недовольно пробурчал Риган.

— Я... я... всё расскажу. Всё, что знаю, только... не убивайте...

— Как тебя зовут?

— Джа... Джакоб.

— Олайр, принеси ему воды, — попросил Кор, сморщившись.

Пленник жадно глотал воду из глиняной кружки, подобранной на месте стоянки. Его зубы громко стучали о посудину, но вода сделала своё дело: истерика прекратилась. Поняв, что пират уже взял себя в руки, хотя мелкая дрожь иногда ещё пробегала по его телу, Риган задал первый вопрос.

— Как тебя занесло сюда, Джакоб?

— Я родом из деревни Фишбэй. Это на побережье моря Нордов. Мы с дядей рыбачили на лодке, и попали в бурю. Дяде мачтой сломало спину, а меня пять дней носило по морю. На корабль меня подобрали аж за бухтой Пасть. Я же не знал, что это пиратский корабль. А отпустить меня они не захотели. Даже в порту Форчун.

— А это что ещё за порт? — удивился Дэн. — Первый раз о таком слышу.

— Это на Каменном острове. Там... все пираты собираются. Когда я выздоровел, капитан сказал, что пассажиром меня никто держать не станет, и послал работать матросом.

— Что вам в порту Форчун нужно было?

— Мы с господином Отгаром туда пришли. Как говорят, из самого Норда. Ему нужен был ещё один корабль, чтобы сюда идти. Когда мы в Форчун пришли, там уже стояли три корабля. Два наших и один геммский, но они совсем недавно вернулись с добычей, и их команды по кабакам не собрать было. В такую глушь вообще никто идти не хотел. Кто-то их мелями в устье реки запугал. Пока они всё своё не пропили и Отгар им золотые горы не наобещал, они и разговаривать с ним не хотели.

— Вы на одном корабле пришли?

— По реке — на одном. До реки — на двух.

Юноши переглянулись.

— А что, второй назад ушёл?

— Да нет. Его в устье Разбойницы оставили. Всю команду, кроме нескольких человек, на один перегрузили — и сюда...

Бэди криво ухмыльнулся и пробормотал:

— Ну, а здесь чем вы занимались?

— Когда поднялись до устья Глухой, сорок человек высадились на берег, а мы пошли дальше вверх по течению. Но даже до устья Оды не поднялись из-за порогов. Пришлось назад к Глухой спускаться. А там глядим: по реке покойники поплыли. А следом и пленников пригнали. Их в трюмы заперли, а нас на берег ссадили. Меня и ещё троих здесь оставили. Вот мы тут и жили, пока вчера ещё двое из деревни не приехали. Говорят, вы там наших кучу перебили, а Отгар уже собрался сматываться. Только ждёт, когда люди с Рыбьего ручья вернутся.

— Не дождётся, — буркнул Бэди.

— Так вы и их?.. — округлил глаза Джакоб.

Кор поморщился и нехотя кивнул.

— Скажи-ка лучше, сколько вас с острова уходило и сколько корабли караулит?

— Всего сто четыре было. А осталось на одном пять, а на другом, который с пленными, восемь... Что теперь со мной будет?

Кор на несколько секунд задумался.

— Если люди подтвердят, что ты никому зла не причинил, то останешься жить в деревне...

Нож с тяжёлым лезвием глубоко вошёл в деревянную стену. Два дюжих матроса повисли на руках у разбушевавшегося разбойника. Наконец-то он угомонился.

— Это хорошо, Эрг, что вы даже в такой ситуации не потеряли чувства юмора. Это делает вам честь.

Эрг, едва успевший увернуться, степенно наклонил голову. Отгар же продолжал:

— В отличии от господина Рейли я не жажду вашей крови, но желаю с вами поговорить.

— Не велика ли честь для этого выродка? — рыкнул из дальнего угла комнаты Рейли, вплотную к которому всё ещё торчали двое пиратов.

— Фу, Милтон, как ты груб и нетерпелив. Господин... Э... Донито представляет для нас куда больший интерес, чем тебе кажется. И даже не потому, что он первый и пока единственный пленник из неуловимого отряда рыцарей, преследующего нас. Мне и без него известно, что его товарищей осталось всего пять или шесть, что все они молоды и неопытны. Господин Донито интересует меня не как враг, а как личность. Ну, разве тебе не интересно узнать, например, кто так прекрасно обучил этого юношу, легко и просто расправившегося с десятком твоих друзей и... ещё кое-с кем?

— Вы имеете ввиду ночь на Рыбьем ручье? — улыбнулся Эрг.

— Вот именно, молодой человек, — обеспокоено поглядел на охранников нордиец. — Так не поделитесь ли своим секретом, господин Донито?

— Отчего же? Это был обыкновенный стражник. Один из тех, что разогнали шайку господина Рейли. Думаю, его имя вам абсолютно ничего не скажет.

— Верно. Я не интересуюсь простыми стражниками. Другое дело Ваш отец...

— Ха, деревенский староста, — презрительно выкрикнул с места расский разбойник. — Правда, в большом почёте у Рассов.

— Не приёмный, Милтон, а настоящий. Я думаю, без его участия ваше воспитание не обошлось.

— Я не помню своего отца, — глухо ответил Эрг. — Мне было всего три года, когда он умер. И этот господин говорит правду: меня воспитал Марс Донито.

— О... я так и думал! — потрясённо воскликнул Отгар.

По его виду было ясно, что такие эмоции — не хитрая уловка. Советник некоторое время возбуждённо прохаживался по комнате под недоумёнными взглядами Рейли. Потом он повернулся к старому заговорщику и, стараясь выглядеть как можно более спокойным, спросил:

— Скажите, Эрг, откуда взялось ваше оружие?

Юноша насторожился, но, не уловив никакого подвоха, пожал плечами:

— Большая часть досталась от отца, а мелочи сам отковал.

Добродушно ухмыляясь, нордиец вымолвил:

— Милтон. Там за шторой лежат вещи господина Эрга. Посмотри, тебе никакие из них не знакомы?

Рейли нехотя поднялся и подошёл к окну.

— Что? Оружие Чёрных рыцарей? Да это же меч...

— Заткнись! — взревел что было мочи Отгар.

Его друг, ошарашенный своим открытием и реакцией Советника, молча хлопал глазами. Отгар перевёл дыхание и, не давая открыть рта разбойнику, забормотал:

— Не нужно кричать. Я тоже его узнал. И, думаю, теперь ты понимаешь, почему мне так интересен юноша по имени Эрг ... Донито.

— Что вы знаете о моём отце?

Советник, мгновенно уловивший охватившее Эрга волнение, предупреждающе поднял руку, останавливая собравшегося шагнуть вперёд молодого человека.

— Осторожно, осторожно! Арбалетчикам дан приказ стрелять при любом вашем угрожающем движении.

Эрг подавил в себе волнение, и нордиец продолжил.

— Неужели вы не знаете даже имени своего отца?

— Нет. Он не успел его никому передать.

Отгар и Рейли переглянулись.

— Так, так, — протянул Советник задумчиво и зашагал, как маятник, по комнате.

Нашагав с полсотни метров, он поднял глаза:

— Увы, Милтон, не бросай на него кровожадных взглядов. Нам он ценнее живой, чем мёртвый. Куда ценнее, чем старина Хлодвиг! Ведь одно его существование доказывает возможность пути из Нордии в Расс. Так что смири свою любовь к этому славному семейству. Мальчишка поедет со мной. Эй, Хью, уведи его в подвал.

Эрг медленно поднял голову.

— Вы так и не назвали имени моего отца...

Отгар сверкнул глазами и довольно улыбнулся.

— Я рад, что заинтриговал вас, Эрг. И обещаю, что сообщу его, как только мы прибудем в Норд. Там сын Чёрного рыцаря произведёт куда большее впечатление, нежели бывший королевский любимчик Хлодвиг. А уж в Кроне-то как обрадуются! — мерзко улыбнулся нордиец.

Коней оставили в кустах возле тропы. Бэди и Олайр, переодетые в пиратские одежды, вместе с Джакобом должны были изображать конвой. Кор и Риган, оставшиеся в одних кольчугах, а также Дэн, закованный в броню, были опутаны верёвками. В лодку, стоявшую в прибрежных кустах, погрузили оружие, распределив всем, кроме Джакоба, по мечу и взведённому арбалету.

Джакоб медленно выгреб на течение, и взору рыцарей открылась тридцатиметровая громадина корабля, который удерживали на месте, кроме якорей, ещё и толстые канаты, привязанные к деревьям по обе стороны плавно текущей реки.

На носу лодки восседал важный-преважный Бэди. Кормовую банку украшал не менее грозный Олайр. Лицом к кораблю и Бэди держал за спиной руки Дэн в доспехах, а между скамьями на дне лодки притулились Кор с Риганом.

— Зря мы всё же днём... — начал было опять Олайр, но его тут же перебил Риган:

— Зато подозрений меньше.

С корабля уже заметили их шлюпку, и над водой разнеслось:

— Кого там нелёгкая несёт?

— Это я, Джакоб. Принимайте пополнение, — выкрикнул пленный пират, как и было оговорено заранее.

Четверо пиратов остались у борта, готовясь поднимать новых пленников, в то время как двое других, что-то бормоча под нос, лениво поплелись в тень.

Джакоб, осторожно перебирая вёслами, направил лодку поближе к борту.

— Ну, чего ты там копаешься, — нетерпеливо крикнул один из пиратов.

— Что нам, врезаться, что ли, в это корыто? — дерзко ответил Бэди.

— Ты не разговаривай, а лучше лови конец, — прикрикнул другой, бросая вниз канат.

Бэди поймал верёвку и принялся неумело приматывать её к банке.

— Слушай, что-то я тебя не припомню, — подозрительно пробормотал пират, вглядываясь ему в лицо.

— Неужели? — изумлённо спросил парень, вскидывая арбалет, и, не мешкая, выстрелил.

Вслед за ним схватились за оружие и остальные. Свистнули стрелы, и Риган с Кором метнулись вверх по свисающим канатам. Увернувшись от падающих вниз тел, они уже перемахивали через борт, когда внизу послышался вскрик, и ещё два тяжёлых всплеска. К ним подбегали с кормы двое. Ещё двое, бросив обед, мчались с мечами на крик товарищей. Кор обманным движением сбил с толку первого и рубанул его по незащищённому боку. Риган сцепился с другим, и Кору пришлось драться сразу с двумя, чтобы прикрыть взбирающегося на борт Бэди. Наконец Риган сильным ударом в грудь сбил своего противника в воду. Вместе с подоспевшим Бэди они поспешили на помощь командиру, теснимому пиратами. Но тот уже подловил одного из них встречным ударом в живот. Другой, отчаянно взвизгивая от страха, не желал сдаваться, но не продержался против трёх противников и десяти секунд.

С замиранием сердца командир, вытирая пот, спросил у Бэди:

— Неужели оба?

Тот молча кивнул и показал рукой за корму, где на волнах медленно покачивалась тёмная масса, уносимая течением.

— Это Джакоб. Олайра кольчуга сразу утянула.

— Я не могу убить вас, Мастер.

Эрг удручённо молчал, вглядываясь в начавшее сереть оконце под потолком.

— Я понимаю, сынок, что тебе трудно. Но так нужно! Пойми, твоя жалость лишь на руку врагу. Я сейчас смертельно опасен тысячам людей. Нет более опасного оружия, чем я, старый Питер Хлодвиг...

— Есть!

Юноша снова замолчал, перебирая в памяти подробности разговора в комнате наверху.

— Есть такое оружие... Я сам. Не знаю, почему, но Отгар заявил, что я для него куда ценнее вас, Учитель... Так что, скорее всего, придётся вам меня задушить...

В полумраке подвала было видно, как Старый Рыцарь отмахнулся от Эрга.

— Нет! Я... не могу этого сделать. Кто угодно, только не я. Нет. Нет... Я поклялся беречь тебя, а вместо этого ты требуешь, чтобы я тебя убил... Нет.

— Тогда мне придётся сделать это самому.

Раненый Кором пират мрачно глядел на четверых молодых людей, которые всего час назад едва сумели спасти его от ярости крестьян, освобождённых из трюмов. Только терпение Кора, чудом сумевшего убедить их, что ему пока нужен живым этот насильник и убийца, помешало озлобленным людям расправиться с бандитом.

— Ты понял, что нужно передать Отгару? Корабль он получит лишь в обмен на двоих пленников. Живых и невредимых. Иначе от его посудины останутся одни головёшки.

Ещё не старый мужчина кивнул:

— Я понял.

— Тогда садись на коня и скачи, что есть сил. Успеть — в твоих интересах.

Бэди, скрежеща от ненависти зубами, помог разбойнику вскарабкаться на свою лошадёнку и с размаху хлестнул её ладонью по крупу. Лошадь взвизгнула и с места понеслась галопом.

— Если бы не Эрг... — выдавил из себя парень, сжимая кулаки.

— Ничего, — дотронулся до его плеча Кор, — посчитаемся с ним и за твою сестру. Дай только срок.

Шум нарастал, приближаясь к дому старосты. Были слышны отдельные визгливые выкрики и гудение толпы.

— Капитан, кажется ваш экипаж взбунтовался, — осторожно произнёс Отгар. — Надо бы выяснить, что к чему.

Командир пиратского корабля нехотя поднялся с места и двинулся к выходу, но дверь с грохотом раскрылась, и в неё вкатился боцман Хью.

— Там вернулись люди с Рыбьего Ручья, — задыхаясь, выпалил он. — Требуют вас, господин Отгар, и капитана.

Толпа грозно гудела у крыльца, перекрикиваемая истерическими воплями.

— Все, все мёртвые! Как один...

— К ногтю шаркуна придворного! Это он нас предал!

— И капитана тоже убили...

— Всех вздёрнуть: и этих рыцарей, и Советника, и его геммского прихвостня...

— Заманили в ловушку...

— Молчать! — рявкнул с крыльца капитан, и шум стал понемногу утихать.

— Проблемы? — прошипел за спиной Отгара выползший невесть откуда Рейли.

— Пока ещё нет, — покусывая губы, ответил ему Советник. — Проблемы будут, если они капитана слушать не захотят.

— Айрон Смит. Ты был старшим. Доложи всё по порядку, без базара.

Голос капитана и его мощное телосложение, похоже, действовали на пиратов отрезвляюще.

— В деревушке, где стояла засада капитана Бьюти, все перебиты. Часть в самой деревне, а часть — в паре километров выше по ручью. Мы целый день потратили, чтобы их всех похоронить. Кругом следы рыцарских коней. На дороге перед деревней нашли тела Идола, Гумми и Старра. Тоже дело рук рыцарей. На обратном пути тоже видели те же следы. Они перемахнули через дорогу и ушли на запад. Обложили со всех сторон, гады!

По мере рассказа ропот нарастал, но громовой голос капитана снова прибил огонь недовольства.

— Это всё?

— Да, капитан. Но мы считаем, что в смерти наших товарищей виноват Советник Отгар и его друг Рейли. И по нашему закону мы требуем их смерти. И смерти пленных рыцарей.

— Правильно!.. Верно!.. К ногтю их!.. — взорвались выкриками столпившиеся у крыльца.

— Молчать, когда капитан говорит!.. Скажи, Смит: ты тоже так считаешь?

— Да, капитан. И я, и все присутствующие здесь, и те, кто не смог прийти сюда. Смерть за смерть!

— Верно! Смерть за смерть!..

Дождавшись, когда самые буйные головы притихнут, главарь спокойно спросил:

— Скажи-ка мне, Айрон Смит: ты знал, когда собирался сюда, что здесь могут кого-нибудь из наших убить? Может, кто-то тебя сюда гнал палкой? Ты знал, что за этот риск всем нам платят деньги? А знаешь ли ты, кто их платит?

— Меня никто сюда не гнал! Я — свободный человек! Но где эти деньги, капитан? Кто из наших получил хоть монету из них? Почему я должен верить в сказки о них, если их никто в глаза не видел?

— Хорошо. Ты видишь, что это такое?

— Вижу, капитан. Расписка. На бумаге Юрайи Ротта. И за его подписью.

— Верно, Смит! Расписка на сотню тысяч монет. Кто из вас не верит слову Юрайи Ротта? И кого не устраивает его обычная доля от этой суммы? Всех устраивает! Даже Айрона Смита. И ты, Смит, не свободный человек. Тебя сюда пригнали эти деньги. Так отрабатывай их своим потом и кровью. И каждый из вас будет отрабатывать свои монеты точно также. Но мне будет жаль, Смит, если ты, дерьмо базонье, вернёшься на Каменный и получишь свою долю за тех, кто погиб. Ты, уцелевший несмотря на бунт против своего капитана, будешь жить на деньги, причитающиеся людям погибшим и оставшимся верными мне.

— Но наши законы...

— Законы? А ты помнишь, Смит, откуда мы пришли на Каменный остров? И с кем? И какой корабль нас провожал на рейде порта Форчун, когда мы вышли сюда?

Пираты зашушукались, переглядываясь.

— Верно, военный нордийский корабль. И отпустил нас без погони, даже флагами отсалютовал. Не знаешь, почему? Ты, стоящий вне закона в обоих королевствах! Да потому, что ты, Айрон Смит, ты, Косолапый, ты, Гнус, и Хью, и я, и все мы, пока с нами Советник Отгар, состоим на службе нордийского короля и подчиняемся его законам. За что король и собирается заплатить нам сто тысяч. И ты получишь свою долю, Смит, только если будешь беспрекословно выполнять приказы Советника и мои. Если есть, кроме Смита, другие ублюдки, которым наплевать на весь экипаж, я хочу предупредить их: даже если вы спасётесь от болтания на рее, вам не будет земли под ногами ни в Нордии, ни на Каменном. Это я гарантирую!

— Уговорил, капитан! Отгара не тронем, — пробурчал кто-то из толпы.

— Пусть тогда Отгар отдаст нам рыцарей, — продолжал требовать задетый за живое своим унижением Смит.

Теперь настал черёд Советника.

— Если у тебя хватает ума и сил только на безоружных пленников, то какого чёрта ты здесь делаешь, Смит? Пойди и устройся палачом. Там как раз требуются кровожадные трусы. Запомни: эти пленники мои. И если хоть один волос упадёт с их головы, я прикажу живьём содрать с тебя шкуру, дерьмо! Не ты, бестолочь, будешь мне указывать, как я должен распорядиться их жизнями. Пошёл вон, щенок!

— Все по местам, быстро! — рявкнул капитан, и через несколько секунд перед крыльцом не осталось ни души.

— Учитель, а кто такой Милтон Рейли?

— Кто? Рейли? Откуда ты о нём знаешь?

— Он был вместе с Отгаром, когда меня водили наверх.

Хлодвиг, полулежавший на куче соломы, покачал головой.

— Не зря говорят, что свинья везде грязи найдёт. Рейли командовал большим отрядом мятежников. Во время осады Кло его ранили и взяли в плен. До конца жизни должен был отбывать каторгу, но через несколько лет сбежал, и с тех пор разбойничает в Рассе.

— Это его банда пыталась ограбить караван с драгоценными камнями. Тогда я его слегка ранил.

Старый Рыцарь негромко засмеялся:

— Везёт тебе на врагов! Хорд, Рейли, Отгар... И это с тех пор, как ты в Рассе объявился. С такими темпами через пару месяцев сам нордийский король тебя врагом объявит. Личным!

— Отчего же нет? — поддержал его юноша. — Такого врага даже лестно иметь. Сразу чувствуешь себя важной персоной...

Оба расхохотались во весь голос к удивлению тюремщиков за дверью.

-Оказывается, ты ещё и честолюбив!?

— Ещё бы! Тем более, все вокруг носятся с оружием моего отца. Чувствую, он был жутко популярной личностью среди моих врагов. Отгар пообещал сообщить мне его имя, когда нас доставят в Норд. Правда, он сжалился надо мной и сказал, что он был из Чёрных рыцарей...

Улыбка медленно сползла с лица Хлодвига, и Эрг не сразу заметил перемену в настроении старого товарища. Чувствуя неловкость, он осторожно спросил:

— Это так плохо?

Хлодвиг покачал головой.

— Боюсь, что Отгар всё же нашёл твоё слабое место...

Молодой человек тяжело вздохнул и задумался.

— Я тоже почувствовал это. Но мне... Я... Я, после нападения Рейли на караван с камнями, случайно оказался у постели умирающего старика. Он сказал, что всю жизнь знал, что увидит меня. Последними его словами была настоящая загадка: 'Ты должен восстановить доброе имя своего отца'. Понимаете, в момент смерти его больше всего волновало доброе имя моего отца! Но кто он, мой отец? И как я могу исполнить свой долг, если я не знаю этого? Никто этого не знает, кроме моих врагов и Исповедников. Первые не хотят ничего говорить из ненависти ко мне и моему отцу, а вторые твердят, что мне ещё рано знать его имя. Что я всё узнаю позже. Когда позже? И как я должен искать доказательства, если я даже не знаю, что искать?

Рыцарь, понуро опустивший голову, смог лишь неопределённо пожать плечами.

— Я не думаю, Эрг, что Исповедники хотят усложнить тебе жизнь. Наверное, тебе действительно стоит набраться терпения и подождать ещё немного. Знать, что он был Чёрным рыцарем — тоже не мало. И если Исповедники... Эрг, что с тобой?

Лицо юноши, ещё пару секунд назад пылавшее от возбуждения, вдруг окаменело.

Болезненная бледность Эрга, заметная даже в сумраке подвала, не на шутку перепугали Мастера.

— Со мной... хочет... говорить... Исповедник... — механическим голосом пробормотал Эрг, с трудом шевеля губами. — Не... мешайте... ему.

— Эй, деревенщина, куда прёшь? — преградил дорогу дюжий страж. Мужик осадил взмыленного коня.

— Мне бы Мастера Батлера увидеть.

— Зачем он тебе? Уж не учиться ли у него собрался? — захохотал, подходя поближе, рыцарь. — Опоздал, дядя. Перерос малость, да и рожей не вышел. Давай-ка слазь с коня, мальчик.

Крестьянин неловко спрыгнул на землю.

— Так на что тебе Учитель?

— Староста наш сынка к нему хочет послать, вот меня и послал всё узнать, раз у меня дорога в город.

Охранник внимательно окинул мужика взглядом и похлопал для верности по груди, проверяя, нет ли у того под одеждой оружия.

— Эй, — крикнул он. — Напарничек! Проводи-ка человека к Батлеру.

Длинная седая шевелюра Мастера растрепалась, но он не обращал на это внимания.

— Чем могу быть полезен? — окинул гонца острым взглядом Батлер.

— Я к вам... — замялся тот, поглядывая то на собеседника, то на провожатого.

— Ты свободен, Гэрри.

Юноша, кивнув, направился к воротам.

— В общем, меня прислал рыцарь Хлодвиг, — выпалил, волнуясь, крестьянин.

— Что-то случилось? — забеспокоился Батлер.

— Нет, то есть да... То есть нет, — запутался гонец. — Он велел, чтобы я передал только вам, и никому больше. И что вы меня наградите, если я поспешу. А я очень, очень спешил! С самого Рыбьего ручья почти не спал.

— Короче, — пробурчал Учитель, протягивая мужику пару серебряных монет.

Серебро освежило память посыльного, и он, почти не запинаясь, выложил всё, что велел запомнить ему Хлодвиг.

Батлер мрачно сопел, склонив голову.

— Ты видел убитых?

— Ой, видел. Их там столько порублено — не счесть! И за ручьём, и перед ним...

— А рыцарей убитых не видел?

— Не-е. Рыцарей не было. Только могилки свежие у дороги. И лошади раненые ходят.

— Сейчас тебя покормят, и мы пойдём туда, где ты всё это повторишь снова.

Мужик отчаянно замотал головой.

— Не могу я. Мне рыцарь сказал, что если кто-то кроме вас об этом узнает, меня зарежут непременно.

— Действительно, могут зарезать. Ну, ладно, и без тебя справлюсь.

Боцман Хью уже сбился с ног, то уговаривая пиратов сдержать свой гнев за убитых товарищей, то расставляя караулы, то выполняя приказы капитана и Отгара. Голодный и злой, он нёсся к дому старосты, бросив собирать вещи перед завтрашним отходом на корабль, хотя делал он это с радостью. Кому не надоест торчать в деревне, само название которой говорит за себя: Глухая? Несмотря на закалку, его нервы тоже начали сдавать. Особенно после того, как резко стали таять экипажи кораблей. Проклятые рыцари! Опытный морской волк ещё пару дней назад почуял, что пора уносить ноги. Ну не верилось ему, что тот зелёный мальчишка, пойманный в деревне, и есть один из безжалостных врагов, что кружились где-то поблизости. Уж больно легко он попался. Хотя, если посудить, и деревенские рыцари оказались лёгкой добычей. А все потери можно объяснить лишь одной причиной. 'Поверили, что мы их массой задавим, бдительность потеряли', — ворчал про себя боцман, поспешая в дом старосты.

Вся троица мирно попивала винцо, сидя вокруг ломившегося от еды стола. У Хью резко засосало в желудке, и он невольно сглотнул слюну.

— Ну чего тебе, — недовольно проворчал капитан.

— Господин Отгар! Капитан! Прискакал человек с корабля. Он ранен. Говорит, что привёз какое-то важное известие.

— Какого чёрта он сам не пришёл?

Капитан отшвырнул вилку, и та со звоном запрыгала по столу.

— Он потерял сознание, едва слез с коня. Даже не успел рассказать, что за известие.

Капитан зловеще поглядел на Отгара и взялся за висевший на стене пояс с оружием.

— Допрыгались, кажется, — насмешливо бросил Рейли, допивая из бокала, но ни пират, ни Советник, не удосужились даже посмотреть в его сторону, разбирая своё оружие.

Гневные слова Батлера размеренно грохотали в комнатушке, где собрались командиры рыцарских сотен.

— За жизни моих воспитанников до того момента, пока они не будут посвящены в рыцари, отвечаю только я. Вы же, сотник Хорд, мало того, что без моего ведома направили их на верную гибель, но и предали их, лишив помощи опытных воинов. Я не зря требовал отправки штатных рыцарей. Но, как выяснилось, вы лишь для виду со мной согласились. Десяток Отара шёл не на помощь моим питомцам, а отдыхать в Оду. По приказу командира своей сотни. В результате — минимум четверо уже убиты, и их смерть только на вашей совести.

— Выбирайте выражения, господин Мастер, — сверкнул глазами Хорд.

— Замолчи, Альберт, — оборвал его Норман. — Я тебя предупреждал, что мальчишкам может туго прийтись. А ты ещё такую штуку с десятком Отара выкинул! Герцог тебе за это голову оторвёт. Твоё счастье, если хоть кто-то из пацанов живым вернётся...

— А счастье ли? — негромко вставил Луко.

— Думаешь, ты отомстил тому сопляку, что чуть из тебя котлету не сделал? А в чём другие виноваты? Да тебе не жить, если их родственники узнают, что ты жизнями их детей своё самолюбие тешишь. Зачем тебе новые враги? Со старыми сначала помирись...

— Что ты мне новых врагов прочишь? Да эти молокососы, когда почуяли, что жареным пахнет, наверняка попрятались по лесам и сидят, носа боятся показать. Напоролись, поди, на кучку бестолковых жлобов, и им со страху какие-то пираты померещились.

— Эти молокососы почти сорок разбойников перебили, пока ты в замке отсиживаешься да своих людей по кустам прячешь. А про пиратов мне не они, а Хлодвиг сообщил, — отозвался Батлер.

— Только не надо меня трусом выставлять!

— А тебя трусом никто и не считает, — пробурчал Луко. — Ты пацанов по-скотски подставил. И вины своей не хочешь признать.

— Я признаю только, что мне надоело ваши морали выслушивать. Эй, Алан, готовь свой десяток к выходу, — крикнул Хорд через приоткрытое окно. — Через час выступаем в Глухую.

Сотник язвительно оглядел собравшихся и, не переставая ёрничать, добавил:

— Грехи замаливать перед деточками. И не беспокойтесь, господин Батлер, я не затеряюсь в дороге. А по пути поищу в кустах ваших ученичков. Если они со страху ещё в штаны не наложили, то верну их вам даже не испачканными.

Громко хлопнула входная дверь. Четверо оставшихся молча слушали, как затихают торопливые шаги.

— Что-то слабо мне верится, что он хоть кого-нибудь вернёт, — покачал головой Луко. — Одна надежда на то, что там Хлодвиг.

Кор сидел в тесном кругу мужчин, которые ещё были в состоянии держать оружие и изъявили желание помочь юношам.

— Я никого не принуждаю и предупреждаю сразу: это опасно. Пираты могут пойти на любую хитрость, чтобы отрезать нас от корабля. Часть из вас останется прикрывать лагерь с женщинами. Другие...

Хрупкая мальчишеская фигурка терялась среди крупных крестьянских тел, но все слушали своего спасителя, умело рисовавшего прутиком на песке замысловатые схемы.

Мужики согласно кивали, время от времени вставляя свои поправки, и к концу совещания напрочь забылась привычная сословная разница между простыми работягами, всю жизнь горбящимися, чтобы прокормить семью, и их гордыми неприступными защитниками. Сейчас все они были защитниками. И знали, что завтра кто-то из них уже не будет вот также сидеть у ночного костра.

Гонцу влили в рот воды и отшлёпали его по щекам. Он с трудом открыл глаза, но они ещё какое-то время не выражали никаких мыслей.

— Что с кораблём? — взревел капитан, предварительно выгнав из дома остальных пиратов.

— Они... Они обманули нас... Переоделись в наших... Как будто пленников везли... С ними был тот говнюк, которого мы в море подобрали... Но я его застрелил.

Целый град отборной брани должен был до основания разнести крестьянский домишко. Выждав, когда у пиратского главаря кончится воздух в лёгких, Отгар резко оборвал поток излияний.

— Заткни свою пасть!

Склонившись над раненым, он спросил:

— А ты как уцелел?

— Они отпустили меня. Раненого. Велели передать, что не тронут корабля, если...

— Ну...

— ...если вы, господин Отгар, отпустите целыми и невредимыми обоих пленных рыцарей. Они будут ждать ответа завтра в полдень возле брода, где... где была наша засада.

— Времени не теряют, — мрачно вставил Рейли.

Чьи-то тяжёлые шаги затопали по крыльцу, и дверь распахнулась.

— Я кому говорил: не входить сюда! — сорвался на визг капитан, хватаясь за оружие.

— Господин капитан, пожар! — залепетал перепуганный таким приёмом пират. — Дом старосты горит!

Эрг сидел неподвижно минуты три-четыре. Его надсадное дыхание пугало Хлодвига. Одно радовало: это не эпилепсия, и его лучший ученик не превратился в припадочного.

Наконец юноша стал дышать ровнее, а затем и открыл глаза. Он улыбнулся, смахнул со лба пот и заговорил, словно и не было тех пугающих минут.

— Я не ожидал, что смогу услышать его. Здешний Исповедник — ему удалось уцелеть — сообщил, что сейчас в доме лишь трое пиратов. И двое возле дома. Остальные ушли. Прискакал кто-то и привёз плохую для них весть. У нас очень мало времени.

Только сейчас молодой человек обратил внимание на ошалелые глаза Мастера.

— Не удивляйтесь, Учитель. С самого раннего детства меня воспитывал Исповедник.

Боцман едва успел перехватить кое-что со стола начальства, так и не утолив толком голод, когда за ним пришёл арбалетчик.

— Приспичило их, — бухтел он, отодвигая тяжёлый засов. — К стене, живо!

Арбалетчики проскользнули вперёд и встали по обеим сторонам двери.

Старый Рыцарь послушно отступил в дальний конец комнаты, а мальчишка, неподвижно стоявший в паре шагов от двери, шагнул назад раз, другой, и исчез.

Хью, вошедший за бадьёй с испражнениями, которую требовали вынести арестанты, видел, как юноша отступает. Потом очертания его фигуры размылись. Бледная стремительная тень мелькнула перед глазами, закрыв на полмига крошечное оконце под потолком, и что-то огромное чёрное обрушилось на голову коротышки.

Хлодвиг не видел ничего, кроме расплывчатого пятна, мелькнувшего на фоне двери. И в тот же момент трое пиратов, отшвырнутые неведомой силой, разлетелись в разные стороны, словно кегли. Арбалетчики, сползшие по стене в разных углах комнаты, выглядели тряпичными куклами. Большей частью из-за вмятой вовнутрь груди. Боцман, которого не сдерживала сзади никакая стена, улетел дальше всех, благополучно миновав дверной проём. Но его тело тут же заслонила материализовавшаяся фигура Эрга, дышавшего, словно загнанная лошадь.

Рыцарь помотал головой и протёр глаза:

— Кажется, я на ходу заснул, — недоумённо пробормотал он.

— Скорее, Мастер. Берите арбалет. У ворот ещё двое. Мой левый, Ваш — правый.

Старый Рыцарь осторожно снял палец мёртвого пирата со спускового рычага и поспешил за молодым человеком.

— Когда-нибудь объясни мне свой фокус с моим отключением сознания, попросил старик, проверяя оружие.

Убедившись, что с оружием всё в порядке, пленники распахнули дверь из подвала.

— Теперь я наверх, а вы седлайте коней, — скомандовал Эрг, отшвырнув разряженный арбалет на тела часовых, карауливших крыльцо.

Наскоро нацепив свою кольчугу и пояс с оружием, беглец попытался найти подмётные бумаги Советника, но их нигде не было. Во дворе уже послышался стук копыт выводимых коней. Эрг сгрёб в кучу какое-то тряпьё, обильно полил его маслом и кинул туда горящую лампу. Сразу же потянуло разогретым маслом и палёной шерстью. Едкий дымок потянулся в открытое окно, а распахнутые двери поддерживали тягу. И, уже когда двое всадников, промчавшихся по пустынной улице, подъезжали к лесу, пламя перекинулось на крышу.

Из-за деревьев было видно, как к пылающему дому бежали люди, такие маленькие и безобидные издалека. Они казались ватагой перепуганных детишек, ищущих защиты у большого костра. Их слабые голоса, доносимые ветром, едва нарушали тишину опускающегося вечера. Крики и шум пожара, приглушенные расстоянием, не смогли заглушить звука треснувшей за спиной сухой ветки.

Хорд действительно не стремился затеряться в дороге. Десяток Алана Ньюса, выйдя из замка во второй половине дня, вечером уже был в Отмели. Сотник поднял на ноги всю деревню, требуя для своих людей лучший ночлег и лучшую пищу, а для коней — лучшие стойла и корм. Староста, знавший и раньше командира первой сотни как деятельного человека, в этот раз совсем сбился с ног, выполняя его многочисленные требования.

Ещё затемно, почти за час до выступления, Хорд выслал вперёд посыльного с приказом для десятка Отара. Его рыцарям пора было заканчивать сидение в Оде и возвращаться домой. Но Хорд решил использовать их как авангард. Или хотя бы для подготовки полевого лагеря.

Ветераны сотни ворчали на своего командира:

— Коней загоним с таким темпом.

Но тот сразу пресёк ропот.

— Выбирайте: либо загоним коней, либо герцог вас загонит. В свои подвалы.

Если бы хоть один из этих чёртовых мальчишек вернулся назад с перепуганными глазами, миссия Хорда оказалась бы выполнена с блеском. Ещё бы. Глупые сопляки не сумели самостоятельно справиться с приказом, их командир зря погубил людей, и лишь вмешательство самого сотника позволило завершить операцию и спасти не только положение дел, но и чью-то жизнь. А также привезти ТАКИЕ документы! Документы, которые сделают его, Хорда, спасителем всего государства. И первым лицом в Рассе. А может быть не в Рассе, а в Кроне? Рыцарь даже улыбнулся от такой мысли.

'Какая разница? Всё равно дело уже сделано. Отгар подбросит мне бумаги, как договаривались. А уж живы ли те юнцы или нет — дело десятое. Если сдохли, то и забот меньше'.

Реакция рыцарей, выработанная долгими тренировками, была мгновенной. Хлодвиг уже направлял в сторону раздавшегося щелчка свой арбалет, а Эрг кубарем катился по траве к ближайшему кусту.

— Я не враг вам.

Седой старик в белых одеждах неторопливо шагал навстречу поднятому оружию. Мастер чертыхнулся, опуская арбалет, а Эрг стал успокаивать напуганную неожиданным прыжком седока лошадь.

— Меня зовут Иоанн, и я ждал вас здесь.

— Мира тебе, Отец.

Старый Рыцарь склонил голову и прижал ладонь к сердцу.

— Я уже сказал этому юному герою, который не побоялся прийти за тобой в самое логово нечисти, что к тем убийцам и грешникам прибыл гонец с плохой вестью. Тебе же, Мастер, я хочу сказать, что гонец прибыл с запада. И вам нужно спешить туда же, пока не стало поздно для людей, которыми вы оба дорожите.

— Спасибо, Святой Отец! Но что же заставило тебя нарушить свой обет и вмешаться в наши мирские дела?

Старик тяжело вздохнул:

— Моим обетом является нести людям добро и препятствовать злу. А большего зла, чем убийство невинных людей нет на свете. Вот и терпит Всевышний мой малый грех во искоренение большего. А вам нужно спешить, потому что те отродья, — Исповедник махнул рукой в сторону деревни. — Жаждут крови, как хищные звери. Но хищный зверь проливает кровь ради жизни своей и своих детёнышей, а в них же клокочет злоба. Исполняйте свой долг, воины!

Седая голова повернулась в сторону притихшего юноши:

— Стучи в двери, и тебе отворят. Ищи и найдёшь. Да хранит вас судьба!

Хлодвиг тронул повод коня:

— Спасибо, Отец. Пусть и тебя хранит твоя судьба.

Но только Эрг увидел в глазах Старца его судьбу, то ли предписанную Всевышним, то ли избранную самим Исповедником. Разглядел, ужаснулся, но твёрдый взгляд святого человека не позволил ему даже открыть рта.

Из прокушенной губы Отгара всё ещё сочилась кровь. И, хотя его руки ещё тряслись от ярости, Рейли понял, что приступ гнева у его старинного друга уже затухает.

— Сурово! — скривил рот бандит, глядя на сложенные в ряд в углу двора сгоревшего дома тела. Их успели вытащить из каменного подвала подоспевшие на пожар люди. — Насколько я помню, босым мы оставляли мальчишку.

Рейли ткнул носком сапога в чётко отпечатавшийся на груди одного из мертвецов след голой ноги.

— Похоже, они ничего не успели понять. Боюсь, Кейт, твои проблемы закончатся не скоро...

— Заткнись! — губы Советника дёргались от тика. — Ты, похоже, ещё не понял, что этот волчонок вместе со старым псом могут разрушить ВСЕ наши планы.

— Ну, если вы не перехватите их или тех, других, где-нибудь в дороге...

— Почему 'вы', а не 'мы'?

— Разве ты забыл, Кейт, что в Рассе меня ждёт Барц?

Лицо Отгара перекосила гримаса отвращения:

— Ты, никак, струсил?

— Дело не в трусости, Кейт. При встрече с рыцарями, которых ты ждёшь со дня на день, у меня возникнут... м-м-м... некоторые трудности в общении с ними. И Барцу будет неприятно узнать, что бумаги, так необходимые ему, попали в чужие руки. Короче, Кейт, я ухожу сегодня. И не переживай ты за своих пленников! Найдёшь кого-нибудь другого.

— Ты всегда норовил смыться, когда начинало пахнуть жареным, Милтон.

— О чём ты, Кейт? Да вы массой задавите этих пятерых мальчишек вместе с их учителем. Как корова жука. К тому же, я сомневаюсь, что старая развалина Хлодвиг с этим молодым головорезом хороших кровей сумеют найти своих дружков. Или ты переживаешь за свою посудину? Да плюнь ты на неё! Ею же всё равно некому управлять. Пусть они палят этот корабль, вы же спокойно унесёте ноги на другом. Это мне ещё несколько дней предстоит натирать мозоли на заднице и прятаться по кустам при каждом шорохе. Сейчас главное — не задерживаться здесь и появиться на берегу, пока эти четверо сорванцов не ждут вас.

Отгар нетерпеливыми движениями расстегнул куртку, путаясь в пуговицах, и вынул плотный водонепроницаемый пакет.

— Возьми и мотай отсюда, — нервно сунул он в руки грабителя документы.

Презрительно оглядев Рейли с головы до ног, Советник отвернулся в сторону.

— Капитан! Хватит заниматься ерундой! Всем готовиться к отходу. Уходим через два часа.

— Не спать, не спать! — Кор, сбиваясь с ног, бегал вдоль засады на левом берегу Глухой у брода. Крестьяне, впервые за недели плена наевшиеся досыта, засыпали на ходу. Хотя у них было часа четыре для отдыха, но трудный день и долгая дорога после заточения в душных трюмах сделали своё дело: люди не успели восстановить свои силы.

По расчётам, отпущенный пират, если ничего не случилось, должен был оказаться на месте поздно вечером. Плюс час-другой на сборы какой-нибудь диверсионной группе. Значит, именно в эти предрассветные часы можно ожидать гостей.

Юноша внимательно присмотрелся к кустам, ветви которых как-то подозрительно закачались. Он подтолкнул двух дремлющих по соседству мужиков, ставших сегодня лучниками, и ткнул пальцем на противоположный берег. Те, встряхнувшись, тоже насторожились. По цепочке залёгших людей пробежала волна оживления. Люди напряжённо молчали, готовясь встретить врагов градом стрел из оружия, захваченного на корабле.

Похоже, что прячущиеся на противоположном берегу не заметили засады. Кусты раздвинулись, и среди ветвей показалась массивная конская голова.

Ночной лес всегда полон неожиданностей, и любой путник, пеший ли, конный, держа путь лесной дорогой, чутко прислушивается ко всему. Шорох листьев от случайного ветерка, крик испуганной птицы, шелест травы под ногами кинувшегося прочь зверька — всё становится источником напряжённого ожидания. Даже самая обыкновенная лужа на тропе может оказаться сложным препятствием, когда лишь свет далёких звёзд помогает разглядеть дорогу. И только опытный и смелый человек решится отправиться в путь в кромешной тьме девственного леса, борясь с ночными страхами. Но не звери страшны ему в чаще. Мало кто из лесных жителей решится приблизиться к человеку и, тем более, напасть на него. Нет в ночном лесу никого опаснее человека, вышедшего навстречу путешественнику, так как лишь уверенность в себе, превышающая страх, может толкнуть его на этот шаг. Или отчаяние, доходящее до безумия. Но никто не скажет наверняка, кто опаснее: сильный, не знающий страха, или отчаявшийся безумец. Как никто не определит, кто безумнее: сумасшедший или уверенный в себе настолько, что осмелился встать поперёк дороги хорошо вооружённому мужчине.

Милтон Рейли резко натянул поводья, едва не наехав конём на белое пятно.

— Остановись!

Негромкий твёрдый голос звучал уверенно, и разбойник незаметно нащупал рукоять меча.

— Кто ты такой, чтобы меня останавливать? Уйди с дороги.

— Что тебе моё имя? Достаточно с тебя и того страха, которым ты пахнешь сейчас. Но, если тебе просто интересно, считай меня своей судьбой.

Рейли рассмеялся, расслышать в голосе говорившего дребезжащие нотки.

— Уж не пугаешь ли ты меня, старик? Прочь с дороги, если хочешь умереть в своей кровати.

— Моя жизнь всецело в руках Всевышнего, и это Он послал меня навстречу тебе.

— Чего это Он вспомнил обо мне? Уж не желает ли, чтобы я стал Его служителем? Тогда Он ещё глупее тебя!

— Не кощунствуй, не то постигнет тебя Его кара!

Грабителя уже начал раздражать этот разговор, и он нетерпеливо тряхнул поводьями.

— Чего ты хочешь, старик?

— Я хочу, чтобы ты раскаялся в своих грехах, Милтон Рейли, и бросил своё кровавое ремесло. Очисть свою душу от злобы, истекающей из тебя, словно из треснувшего кувшина. Прекрати нести людям горе.

— Раскаяться? В чём?

— В отнятых тобой невинных жизнях, в реках пролитой крови, в предательстве своих друзей, во лжи и ненависти. В замыслах своих кровавых. Откажись от задуманного тобой, ибо все твои уже совершённые преступления бледнеют рядом с тем, к чему ты хочешь привести свой народ. Опомнись!

Рейли почувствовал, что его рот сводит от злобной гримасы.

— Замолчи, старик! Мне наплевать на этих людей. Меня лишили всего, что я имел, меня заставляли умирать от непосильной работы. Те самые люди, которых ты просишь пожалеть. Они заковали меня в цепи, словно бешеную собаку и несколько лет били плетьми, чтобы я усерднее приближал свою смерть. Они всю жизнь старались убить меня за то, что я не хотел жить в этих цепях. Именно от них я вынужден был прятаться в грязных и вонючих звериных норах. И мне надоело! Я снова хочу денег, власти, свободы. Настоящей, а не такой вот, лесной! И горе тому, кто станет мне мешать. Прочь, старая сволочь, или я снесу тебе голову!

Рейли вынул меч и тронул коня, но старик и не думал отходить, подняв на уровень груди левую руку. Конь словно наткнулся на невидимую преграду, встревожено заржав.

— Конечно, ты можешь убить и меня, как убил десятки других, но я всё равно сделаю своё дело, остановлю тебя, обезумевшего кровожадного зверя. Ты умрёшь, как бешеная собака. И смерть твоя будет куда страшнее, чем ты можешь себе предста...

Бандит в ярости взмахнул мечом и по широкой дуге обрушил его на шею старика, оборвав того на полуслове. Брызнувший фонтан крови перепугал лошадь, и та взвилась на дыбы, едва не выбросив Рейли из седла. Грабитель с трудом успокоил животное, чуявшее запах свежей крови и настороженно фыркающее на лежащего поперёк дороги человека.

— Ты не успел, — хохотнул убийца. — И ты сам виноват в своей смерти.

Его последние слова потонули в грохоте шквала, обрушившегося на лес, словно горная лавина.