Потом ещё что-то... она за голографическим экраном в университете. Рассчитывает кривизну и сопряжения покрытия купола, заказанного для планетоида "Ило Соло" — этот мир начал обновлять свою старую внешнюю оболочку с рубки. Им понадобился купол — наполовину светонепроницаемый колпак рубки пилотов — функциональный и эстетичный, достойный быть визитной карточкой планетоида. Миранда готовила дипломную работу, и придумала купол, состоящий из чешуек, по виду стеклянных, на самом деле, это был композит сложный по свойствам, и пропускавший излучения избирательно, разными своими гранями разные спектры... яйцеобразный такой купол...

Миранда резко уселась на своём ложе: переход ото сна случился мгновенный.

Доктор-изоморф повернулся к ней ещё стремительнее, Миранда на краткий миг, словно в замедленной съёмке, успела увидеть его лицо лишенным всякого выражения, прежде чем доктор Жорж привычно улыбнулся ей, округлив тугие толстые щёки, и повел бровями.

Затем ещё остановившееся мгновение: Стив что-то делает под потолком комнаты, подбрасывает вверх инструмент, инструмент вязко, медленно переворачивается в воздухе и возвращается в ладонь техника, так же противоестественно медленно тряхнувшего светлой чёлкой.

Больше временных парадоксов не было.

Миранда полностью вернулась в сознание и позволила доктору осмотреть её, и считать показания медицинских приборов, нимбом расположившихся вокруг её головы.

Она молчала, обдумывая увиденное.

Доктор заверил, что она была в коме, но Миранда помнила всё. На кому это было не похоже.

Видимо, что-то было написано на её лице.

Жорж Склодовский внимательно вгляделся в глаза Миранды, зачем-то понюхал одну из пробирок, оказавшуюся в его руке, произнес:

— Вот с обонянием у нас, изоморфов, не очень. Интересно, почему? Голубушка, вы любите духи?

— Люблю, — ответила Миранда бесцветным голосом. — Больше больно не будет?

— Вам же сказали, что не будет, — ответил доктор загадочно.

Но Миранда поняла его и согласилась.

— Жорж, можете остаться? — попросила она Дока. — Ведь кроме меня здесь некого лечить. Я засну сейчас, чувствую, что не могу бороться со сном. Держите меня за руку, а то опять куда-то улечу. Лучше без этого...

— Выпейте воды, потом этот раствор, и ещё воды. Обязательно. Я непременно останусь, и Стив останется, — мы заканчиваем защитный контур вашей комнаты, и пока вы здесь, вас никто не обнаружит.

И Бартоломью тоже занят вашей безопасностью, он проверяет надёжность контура снаружи. Не только вы, но и ваш кокон незаметен оттуда ни людям, ни пришельцам.

— Вы так устроили?

— Да, милочка, мы так всё устроили. Здесь совершенно безопасно.

Это, если хотите, вызов нашему профессионализму: сохранить единственную девушку в здешнем секторе вселенной. И, пока вы ещё не заснули, вспомним о приятном. У вас был когда-нибудь замечательный белый наряд: платье, сапожки?

— Да, — расслабленно улыбнулась Миранда явно под действием лекарств. — Мне купил Университет к выпуску. За годы учёбы я накопила немало бонусов, а расходовались они только на персону, которой начислялись, и я не могла их потратить на малышек. Я себя не узнала, когда примерила, со мной работала какая-то новая программа: синтет был модельер, стилист и визажист в одном лице. Я оказалась самая нарядная на выпускном.

— И вы везли наряд с собой?

— Нет. Его испортил мой бывший. Платье — это на самом деле, тонкий уютный синтетический мех, он... короче, сделал вид, что нечаянно... а сапожки настоял обменять на очередную свою надобность...

— Ничего-ничего, — мягко произнёс доктор и погладил разволновавшуюся Миранду по темени. Он так и не снял с головы девушки несколько диагностических клипс. — Всё позади. Теперь спите, — добавил он.

Сверху, из-под потолка, прервав работу, Стив глянул в глаза доктору. Мысленно они обменялись такими фразами:

"Ты успел записать все пси-волны?"

"Успел"

"Что прочитывается? Сильный эмоциональный всплеск?"

"Да. Взлёт-падение при воспоминании о белом наряде. Критическая разница фаза-противофаза"

"Урод!" — констатировал Жорж, хмурясь и складывая руки на груди.

Стив уточнил:

"Ты сам попросил меня отключить эмоционалку, без неё лучше фиксировались пси-волны. Тогда поясни, "урод" — это о её бывшем партнере?"

"Естественно! — буркнул Жорж. — Итак, мы знаем, откуда наряд на двойнике: из эмоциональной памяти нашей органической девочки. Почему та сущность не скопировала ещё и детей Миранды — надо подумать. Ведь, судя по всему, способна...

Доктор Жорж содрогнулся.

Новая информация поступила с камер зондов, круживших вокруг яйца.Доктору пришлось связаться с инженером. Он обратился к Бартоломью, остававшемуся в рубке возле консоли:

— Том, я вижу то же, что и ты? Или мне мерещится?

— Конечно, видишь то, что и я. Моя информация — твоя информация. Стив отключил эмоционалку, так?

— Да, отключил, ему мешает работать, и ладно. Зато мы случайно узнали, что если Стив не видит деда с птицами, значит, яйцо снова генерирует память Миранды и выдаёт зрительные образы только тем, кто эмоционально включён.

Консоль тем временем транслировала новую реальность, сквозившую в проломе "яйца".

Судя по виду неба и местности, на Метели, ближе к экватору, у самой кромки моря жил старик. Он соорудил себе жилище из плавника, вокруг его домика ходили средних размеров пёстрые птицы и что-то искали в траве. Птица побольше, с великолепным цветным хвостом, шумно махая крыльями взлетела на домик, и хриплым голосом исполнила своё соло. Старик любовался птицами. Он выглядел счастливым.

— Док, — сказал Бартоломью, — я сейчас сравнил изображения через базу данных космической энциклопедии. Нам показывают содержание детской книжки про курософа и его мудрых кур, даривших хозяину великолепные поводы для размышлений. Миранда наверняка любила эту историю. Книга старая, написана двести лет назад. Скорее всего, семейная ценность.

Доктор, мотнув большой головой, словно стряхивая неприятные мысли, произнёс:

— Хорошо, пусть будут куры и кто угодно, только не её дети. Скорее всего, нам придётся аннигилировать яйцо, и я не хочу видеть копии её детей там, внутри.

— Жорж, ответственность за аннигиляцию объекта будешь нести ты. Я как инженер не могу принять такое решение: технически объект полностью мёртв и не представляет угрозы.

— Я не боюсь ответственности, Бартоломью. Перед нами непростая штука. Похоже, это репликатор из другой вселенной. И работает он с мыслеформами. Дай подумать. Если девушка Миранда-2, которую мы видим, способна оставить органический след, значит, она его реплицировала. Ты говоришь, проверил базу данных на всех людей, такого ДНК нет ни у кого. Но на детей в возрасте до трёх лет отдельная база данных, и на неё существует особый код доступа, в этом замешаны людские представления о приемлемом в отношении детей. Аргус, поищи среди детей такой же маркер, какой обнаружили у создания внутри яйца.

Через некоторое время Док, инженер и техник убедились, что маркер принадлежит младшей дочки настоящей Миранды, трехлетней Элизе, или, как называли ребенка в семье, — Линки.

Доктор Жорж Склодовский отбросил сомнения и согласовал с Аргусом немедленную аннигиляцию яйцевидного объекта.

Через сутки ожидалось прибытие корабля с человеческим экипажем. Скормить всех органических этому чудовищу, поедателю памяти и эмоций — нет, на это доктор пойти не мог.

Яйцо не просто впивалось в мысли людей, оно совершало нечто ещё более ужасное: оно реплицировало живые полноценные копии и заботилось о них, как могло. Но это было жутким и противоестественным пленом, как искусственная оболочка для поддержания жизни Миранды-2, а на самом деле, Элизы, такой, какой она должна стать в будущем.

День 2. На берегу

Это только в фильмах, когда уничтожают Страшную и Зловещую Базу Пришельцев, торжественно идёт обратный отсчёт, все напряжённо смотрят на экран, а потом показывается величественный взрыв, грибовидное или иное облако, и всё такое.

В реальности всё обыденнее и скучнее. Бартоломью согласовал с Аргусом все действия; убедился, что образцы вещества и материалы съёмок прибыли на станцию (разумеется, все образцы хранятся как объекты потенциально крайне опасные)... в общем, когда оставшимся зондам дали команду на аннигиляцию, не произошло ничего неожиданного. Вспышка (фильтры притенили её), всплеск гамма-излучения и прочих видов излучения, свойственных аннигиляции... и можно наблюдать, как медленно остывающее облако, уже не представляющее никакой опасности, постепенно размывается и растекается в пространстве.

Красная тревога сработала внезапно. Были бы в рубке люди — ударило бы "по ушам". Видеозапись из каюты Миранды — где по-прежнему находится Док — показала, что там возникло, у самой двери, туманное облачко, меньше чем за секунду собравшееся в ту самую (или такую же) человеческую фигуру — ту, что видели на уничтоженном "яйце".

— Тревога вторжения, — буднично доложил Аргус. — Внимание экипажу, тревога вторжения. Протокол безопасности "Тау четыре", повторяю...

Бартоломью дал беззвучную команду — утих голос Аргуса, оборвался звук сирены, осталась только индикация на консоли, стенах и потолках.

Пришелица спокойно стояла, сложив руки на груди, поверх того самого роскошного белого платья. Теперь зрители видели и серёжки в её ушах, и ожерелье на шее. И, похоже, браслеты на руках — и небольшая диадема из серебристого материала. Волосы заплетены в две косы, спускающиеся чуть ниже плеч.

— Вижу, — сухо заметил Бартоломью, когда Стив указал на индикацию. Док своё дело знает: едва только сработала тревога вторжения, облачение Миранды стало скафандром. В открытый космос в таком не выйти, но сейчас весь воздух, которым Миранда дышит, очищается на входе и выходе — ничего внешнего не сможет пересечь этот барьер. Каюта Миранды изолирована — правда, судя по тому, что произошло, пришельца это не особо остановит.

— Внимание тем, кто в каюте два-восемь, — обратился Бартоломью. — Говорит Бартоломью Уйат, техник-инженер станции "Метель". Я обращаюсь к нашему гостю. Вы понимаете меня?

Пришелица кивнула. Сейчас на неё наведены все излучатели, что есть в каюте. Если это органическая ткань (а сенсоры Дока показывают нормальную термическую картинку человека), и если вокруг пришельца нет фантомной или аналогичной защиты (а датчики ничего такого не фиксируют), то одно лишь движение пришельца — и его (или её, неважно) разберут на атомы. Будет дымно и шумно, но что поделать.

— Мы можем открыть огонь на поражение без предупреждения, — добавил Бартоломью. Пришелица вновь кивнула. И хлопнула в ладоши — легонько. Бартоломью уже собирался открывать огонь, как ожил внешний приёмник.

— ...это "Сторожевой". Внимание, вызываем любого, кто слышит нас на базе "Метель", это "Сторожевой". Внимание, вызываем любого...

— "Сторожевой", говорит Бартоломью Уайт, техник-инженер орбитальной станции "Метель", личный код восемь два каппа каппа тау пять один.

— Доложите обстановку, Бартоломью, — отозвался вполне живой человеческий голос, а на экране появилось изображение — капитан "Сторожевого". Аргус немедленно пояснил, что личность подтверждена.

Бартоломью доложил. Разумеется, пока он излагал голосом, Аргус направил весь пакет информации по неожиданно открывшемуся нуль-каналу. Но особой беседы не получилось: как только Бартоломью, вкратце, сообщил о тревоге вторжения и о том, что действует по обстоятельствам, пришелица — там, в каюте — вновь хлопнула в ладоши, и связь оборвалась.

— Вы кто?! — обрела Миранда дар речи. Пришелица улыбнулась... и что-то спела. Даже не так: словно оркестр исполнил краткую и интересную пьесу, секунд в десять длиной.

— Не понимаю... — растерянно улыбнулась Миранда. — Я Миранда, а это...

Пришелица кивнула. И вновь стала облачком, метнулась к Миранде — и исчезли обе.

— Том, посмотри на камеру один-шестнадцать, — позвал Стив. Бартоломью и сам уже заметил, но... Органический сказал бы, что не верит своим глазам. Но — странная штука — все сенсоры всех изоморфов в полном порядке.

Камера принадлежит зонду, что обнаружил то самое жилище старика у моря. Шагах в сорока от неё возникли Миранда и пришелица и, рука об руку, направились к хижине. Похоже, они говорят, и говорят на привычном Миранде языке. И голос пришелицы не отличить от голоса Миранды.

Миранда цитировала — по памяти — ту самую сказку, похоже. А когда делала паузу, пришелица продолжала. Шагах в двадцати от хижины из неё вышел старик и уставился в недоумении на нежданных гостей.

— Что делать будем? — поинтересовался Док, уже стоящий за креслом Бартоломью. — Мобильные проекторы в порядке, можем отправиться туда все. Десять минут на экстренный спуск. Объект под прицелом, Аргус ждёт команды.

— Огонь не открывать, наведение не снимать, — распорядился Бартоломью. — Стив, подготовить шлюпку и мобильные проекторы. Мы спускаемся.

День 2. Протокол

— "Сторожевой", вызывает "Раптор"! "Сторожевой", вызывает "Раптор"! Подтвердите получение нового протокола! "Раптор" первым входит в систему Лейтена! Повторяю: у нас приоритет входа в систему. Спасательный гипер "Сторожевой" — вы ждёте до выяснения всех обстоятельств в системе Лейтена. Оставайтесь в предстартовом режиме...

После обмена информацией крохотный челнок-межпространственник всверлился в гипер, перебежав дорогу "Сторожевому", и исчез для всех систем слежения.

Вслед за ним процедура повторилась с челноком "Силур", и второй межпространственник рванулся навстречу неизвестности, оставив за кормой гигантский корпус "Сторожевого", похожий на туго скрученную искусственную раковину улитки.

"Раптор" и "Силур", раскрученные, как пуля на вылете из ствола, практически вместе возникли из ниоткуда, и понеслись догонять вторую планету, следовавшую по орбите вокруг здешнего красного карлика, звезды Лейтена. Оба корабля по пути дежурно спорили, чей экипаж будет первым. Первенство давало некоторые преимущества, и капитаны не хотели оплошать перед своей командой.

Аргус вошел в контакт с электронными системами обоих кораблей, время задержки электронного сигнала составляло пока пятнадцать минут, но сокращалось по мере сближения.

На экранах показался Бартоломью. Представился.

— О, мужик. — Констатировал капитан "Раптора" Ривли, гримасничая, как многие космические волки, проводившие слишком много времени вдали от станций, и планетоидов, и планет. — А что за хрень приставлена к его личным данным, номера?