Беглец

— А у вас есть оружие?

О'Киф не удивился.

— Я же полицейский.

— Нет, я не про служебное. Я вообще...

— Ну так-то у нас в Калифорнии обычный человек даже рогатку может купить с трудом, так что твой отец ничего не потерял, отказавшись добиваться разрешения. Но для полицейских Министерство Юстиции Калифорнии делает исключение... — и О'Киф неожиданно предложил: — Показать? Поедим и посмотрим. Как?

— Покажите... — не очень уверенно согласился Илья. Он уже почти жалел, что ляпнул про оружие. Но с другой стороны...

...Оказывается, в доме был подвал. Обычно в штатовских коттеджах в подвале стоит бойлер и хранится всякое-разное, но в Калифорнии бойлер не слишком актуален и нередко дома строились просто-напросто на земле, на свайном фундаменте. А тут — подвал был. Правда, совсем небольшой, что-то вроде комнатки, которая одновременно представляла собой... сейф.

О'Киф, первым спустившись по крутой, но короткой лесенке, звякнул чем-то, пощёлкал... Загорелся свет и Илья увидел этот самый сейф-комнатку. В нём двоим вряд ли можно было бы нормально повернуться, а вот оружие на деревянных, обитых пористым пластиком, полках чувствовало себя, видимо, отлично.

Тут был четырёхзарядный "ремингтон-700" 308-го калибра. Видно было, что винтовкой часто пользуются. И похоже, что это была та самая винтовка, с фотографии в холле. Был шестизарядный револьвер Кольт "Кобра" 38-го калибра. И — армейская М16А2.

Илья не знал названий, всё это пояснил ему О'Киф, стоявший в этой самой комнатке — тогда как мальчишка остался на последней ступеньке лестницы. Тут же были несколько коробок с патронами, набор для чистки, ещё что-то, потом — какое-то туристское снаряжение, вроде бы удочки и даже, кажется, сложенная надувная лодка...

— Хочешь подержать? — О'Киф вынул из креплений М16, проверил её и протянул мальчишке.

Илья взял винтовку без особой охоты. Какого-то интереса к оружию он никогда не испытывал. Но в этот момент мальчику неожиданно подумалось: а если бы у него в руках было оружие — тогда, несколько дней (с ума сойти, кажется, что прошли годы!!!) назад? Стал бы он стрелять?

Наверное, нет. Ведь это значило — стрелять в людей...

...вот только разве люди себя так ведут? Так... так... охотно-жестоко? Предположим, надо было на самом деле арестовать семью Саблиных. Но зачем... зачем так?!

Если они не люди — значит, в них можно стрелять? Может быть, даже нужно стрелять?

И вдруг пришла неожиданная мысль: но тогда... тогда выходит, что с русскими — теми, в России — всё не так просто? Мисс Альхерсито могла говорить, что угодно, но она не видела тех русских и того, что у них было — может быть, у них тоже просто лопнуло терпение, разом у целого народа?! И они решили больше не позволять себя унижать, решили стрелять?

Мелькнула ещё одна мысль — что тогда, может быть, и с немцами во Вторую Мировую тоже не всё так уж ясно... но её Илья не додумал, это было не важно, в конце концов.

О'Киф следил за мальчиком, не отрываясь. Как будто, дав ему оружие, ставил некий эксперимент. И неожиданно спросил:

— Знаешь, что меня удивляет в твоём поведении?

— Что? — почему-то Илья не удивился. Насторожился. Осторожно сделал шаг вниз-вперёд и сам положил М16 в мягкую ячейку, на место.

— То, что ты не строишь планов освобождения родителей. По крайней мере — матери. Если бы со мной такое случилось, когда я был в твоих годах — я бы, едва отдышался, стал бы думать, как спасти мать.

— А почему не отца? — сердито поинтересовался Илья. О'Киф засмеялся — искренне, хотя и не очень весело:

— Ну, моего старика спасать было бы не надо, он бы, чего доброго оскорбился и сказал что-нибудь вроде: "Чарли, курицын ты сын, с чего ты решил тратить на меня время, пока у меня ещё осталась хотя бы одна рука?!" А вот мать? Почему?

— Я же знаю, что это невозможно... — но Илья почувствовал, как загорелись щёки. От стыда. И разозлился: — Зачем фантазировать, если всё равно... я ведь даже не знаю, где она...

— То-то и оно, — оборвал его О'Киф. Спокойно и сожалеюще. — Мужик не защищает своих детей, чтобы не нарушить закон. Мальчишка не собирается искать мать, потому что это бесполезно. Всё логично... Ну что, пошли наверх?

...Весь этот день О'Киф больше ни словечком не упомянул о коротком разговоре в комнатке-сейфе. Он вёл себя совершенно обычно и Илья понял, что с полицейским интересно разговаривать — тот знал много смешных и просто интересных историй и явно не тяготился присутствием чужого мальчика (Илья ясно ощущал это чутьём).

Но сам он никак не мог перестать думать о словах О'Кифа. Так не даёт о себе забыть невидимая, безболезненная даже, но прочно сидящая под кожей заноза.

* * *

Илья не знал, запирал ли раньше О'Киф свою спальню. Может быть и наверное даже — нет.

Но в это утро, четвёртое своё утро в доме полицейского, спустившись вниз, Илья увидел, что дверь в спальню хозяина не просто не заперта, а — приоткрыта.

Поймите правильно. Даже если бы Илья точно знал, что закрытая дверь не заперта, он бы не стал туда соваться. Некрасиво это. Но он был мальчишкой, а нередко даже самый лучший знаток человеческих душ не может предсказать, что именно способно за пару секунд "свариться" в мальчишеской голове, где там концы и начала и почему были сделаны именно такие выводы, как получилось. Причём варево может по мало-мальски здравом размышлении самому-то мальчишке показаться идиотским. Но это — по здравом размышлении. А вот как раз его-то у мальчишек почти никогда не хватает.

И приоткрытая дверь почти мгновенно превратилась в илюхиной голове в совершенно ясную и правильную (на тот момент его мальчишеского бытия) мысль: "Он сам хотел, чтобы я зашёл!"

Хотя — на кой это могло быть нужно О'Кифу — спроси кто об этом, так Илья затруднился бы ответить даже приблизительно...

...Первое, что бросилось Илье в глаза, был компьютер. Не дорогой ноутбук, как это часто бывает у "ценящих своё время деловых людей", а именно компьютер, основательный такой, солидный. Илья не удивился бы, окажись у него экран не жэ-ка, а кондовая "трубка".

Но экран, конечно, был жэ-ка.

Собственно, ни на что другое Илья уже не смотрел, так — краем глаза отметил, что спальня аккуратно прибрана и лишена каких бы то ни было примет; просто место, куда человек приходит спать, чтобы, выспавшись, уйти. Собственно, на самом деле "живым" тут как раз компьютер и выглядел. На его блоке были наклеены исписанные странички отрывной книжечки для заметок, какой-то телефон косо, торопливо, отдельными штрихами, записан прямо на корпусе, поверху — прямо перед глазами — с полдюжины небольших, но чётких распечаток ориентировок с фотографиями...

Илья осторожно подсел к компьютеру. Глупо огляделся. И включил его...

...Пароля на компьютере не было. Ну правильно, О'Киф живёт один, кто сюда залезет — а в случае чего от кого-то серьёзного пароль не спасёт. Впрочем, Илья и не думал узнавать какие-то тайны или лезть в личные дела полицейского. Он просто начал шарить по Интернету, не пытаясь зайти на свой аккаунт в Фейсбуке и вообще никак себя не обозначая. Мальчишка соскучился по Интернету, вот и всё.

Как это обычно бывает, он не замечал времени, проведённого за компьютером, скользил от сайта к сайту, случайно "провалился" в зону ve. (1.) и удивлённо повёл взглядом по новостной ленте, скользившей поверху какого-то правительственного сайта.

1. Венесуэла. Венесуэла была в числе восемнадцати стран, которые выступили против "операции по принуждению РФ к цивилизованному поведению".

Русские буквы сами попались на глаза. Илья, не раздумывая, нажал на одно из "окошек"...

...и отшатнулся от экрана, едва не свалил прочно стоявшее кресло. Его отшвырнуло грохотом, ворвавшимся в комнату — Илья не сразу даже понял, что это — из колонок.

НАША ВОЙНА ОНЛАЙН

— словно бы встали из огня чёткие алые буквы, окантованные чёрным. Над пламенем взвились и заполоскались под резкую, но в то же время щемящую сердце музыку флаги: красный, чёрно-жёлто-белый, бело-сине-красный, ещё какие-то... А потом ниже в "окне" стали менять друг друга короткие, в несколько секунд, ролики...

...Человек в грязной форме, сидя на корточках в мокром окопе, что-то яростно орал в рацию. Неутомимо били, тяжело и в то же время как-то смешно раскачиваясь на гусеницах, задравшие длинные стволы в небо, почти чёрные броневые машины. Быстро, пригнувшись, перебегали через рыже-чёрно-белое поле, держа оружие в руке, опущенной почти к самой земле, размытые фигуры солдат. Несколько мальчишек, положив друг другу на плечи руки, вопили и прыгали на крыше, а в небе совсем низко валился, судорожно прыгал, стараясь снова подняться, опять валился, отбрасывая куски, дымящий, фыркающий пламенем здоровенный самолёт со знакомыми Илье знаками ВВС США на крыльях и корпусе. Горели, сталкиваясь во встречном бою, танки. Пригнувшийся человек — старая винтовка поперёк спины — бил длинными очередями из стоящего на высокой треноге пулемёта по мелькающим низко в небе беспилотникам. Гранатомётчик, стоя за кустом на колене, целился куда-то. Быстро, почти бегом, шли поднявшие руки люди в форме, но без снаряжения и оружия — испуганные лица, остановившиеся глаза проплывали перед камерой — и их конвоировали несколько верховых. Коротко стриженая большеглазая девушка, оттопырив нижнюю губу, бинтовала колено сидящему с запрокинутой головой бородатому мужику в круглой меховой шапке с цветным верхом, сжимавшему автомат. Небольшой серый кораблик, высоко задрав острый нос, из-под которого раскидывались два пенных крыла, шёл под низкими облаками и с его кормы срывались, падали в воду, вскидывались белыми султанами взрывов то ли бомбы, то ли ракеты — потом один такой султан вдруг вспучился чудовищным пузырём, разорвавшимся алым и чёрным. Вращалась картинка — маленькие самолётики, видимо, из кабины одного и велась съёмка — долбали огненным ливнем колонну на раскисшей дороге между чёрных деревьев. Цепочка лыжников, прицепившись к ныряющему между сугробов снегоходу, стремительно неслась вдоль гряды белых холмов. Трупы у дороги — нестрашные, как будто холмики. Курящий и смеющийся мальчишка в красном берете что-то говорил в объектив, положив правую руку на висящий на боку автомат. По площади какого-то города шли коробки военных под чёрными флагами с бело-чёрным крестом и плохо различимой надписью белым — но Илья вчитался и понял, почему-то холодея до онемелых губ, что там написано: "Родина или смерть! Россия — это мы!" (1.)

1. Знамя АОР (Армии Освобождения России) — частных вооружённых сил Бахмачёва, сыгравших главную роль в защите юга России.

Резко, напористо говорил, сопровождая бегущие по нижнему краю строки текста сразу на нескольких языках, молодой мужской голос — словно разбрасывал вокруг себя листовки или швырял гранату за гранатой во врага. Илье причудливо казалось, что он говорит на иностранном языке.

— Враг будет разбит! Победа будет за нами! — были первые слова, которые он осознал...

"Это русские, — вдруг подумал Илья. — Это русские, я тоже — русский."

Кто-то пел... точней — хрипел или рычал, нарочно немелодично:

— А при коммунизме всё будет заебись,

Он наступит скоро — надо только подождать!

Там всё будет бесплатно, там всё будет в кайф!

Там, наверное, ваще не надо будет умирать!

Огненный клуб объёмного взрыва с мягким, ужасным хлопком встал на месте каких-то развалин, только что огрызавшихся огнём...

...Илья сидел за компьютером долго. Он жадно просматривал ролики, записи, короткие статьи, ещё что-то, не совсем даже понимая, что именно делает — но всё больше и больше проникаясь убеждением: ему лгали.

Им всем лгали. Но ложь, которую слушал он, Илья Саблин, была особенно подлой. Потому что ему лгали о его народе. О его стране.

— О моей стране? — пробормотал Илья. Словно продолжение кадров на экране — мелькнули в голове неожиданно живые и яркие образы — из русской жизни до восьми лет, из двух тех поездок к бабушке... Оказывается, он очень многое помнил. И Россия сейчас показалась ему страной обетованной из религиозных книжек, в которые он пару раз заглядывал. Нет, умом Илья понимал, что вряд ли там рай. Вряд ли даже что-то, близкое к раю. Может быть, там даже не лучше, чем тут, в Штатах.

Но почему-то русские защищают эту жизнь против всего остального света. Или и тут тоже всё сложней, и защищают они не свою обыденную жизнь, а что-то... ну, что-то такое...

Краем уха Илья уловил в гараже шум въезжающей машины и вскочил, как подброшенный. От стыда даже руки затряслись, из головы выдуло будто ветром все мысли, кроме одной: он же и в комнату вошёл без спроса, и в компьютер влез... если О'Киф застанет его тут — это же какой будет стыд!

Он всё-таки успел всё выключить и проскочить на лестницу, делая вид, что спускается сверху — когда полицейский вошёл из гаража в коридор. У Ильи мелькнула мысль, что блок горячий и будет остывать долго, так что всё равно разоблачения не миновать...

...но ни он не успел ничего сказать О'Кифу — ни О'Киф ничего не успел спросить у него.

Потому что в уличную дверь постучали — решительно и отчётливое, властным таким стуком, игнорируя и электрический звонок, и старый металлический молоточек, прикреплённый к двери на уровне плеча человека.

— Кто? — коротко спросил О'Киф, застывая между дверью и лестницей и сунув большие пальцы за ремень.

— Федеральное Агентство по оказанию помощи населению и управлению в чрезвычайных ситуациях, откройте, — раздался снаружи словно бы заранее не терпящий никаких возражений голос.

Мальчик и мужчина переглянулись.

— Это моя вина, — прошептал Илья. Но рассказать про то, что лазил в компьютер — не успел.

— Нет, — отрывисто сказал О'Киф. — Это, должно быть, моё любопытство. Даже точно — оно.

Объяснять он больше ничего не стал. Посмотрел на Илью и открыл дверь, тут же отступив к камину и лестнице, так, что Илья просто вынужден оказался встать на следующую ступеньку.

Их было четверо — оказавшихся в коридорчике очень быстро и не мешая друг другу. На всех — чёрные маски, чёрная форма с нашивками-аббревиатурами, черные шлемы, чёрные пояса с чёрным снаряжением: рации, шокеры, пистолеты, наручники...

— Чарльз О'Киф? — спросила одна из масок. О'Киф кивнул. — Назовитесь, таков порядок, — настаивала маска.

— Чарльз О'Киф, — спокойно повторил полицейский.

— Чарльз О'Киф, вы подозреваетесь в насильственном удержании малолетнего..

— Почему этим занимается ваше агентство? — не повышая голоса, перебил его О'Киф.

— ...малолетнего Саблина Ильи (это прозвучало как "Соублин Илайджа").

— Почему этим занимается ваше агентство? — повторил О'Киф совершенно спокойно. — Согласно полицейской ориентировке, малолетний Саблин Илья — гражданин США. Он находится в моём доме по программе защиты свидетелей.

Что он несёт, изумился Илья, по-прежнему не двигаясь. Но говоривший (кто же всё-таки из них говорит?) явно не смутился и не удивился:

— В США — законное чрезвычайное положение и уровень DEFCON 2. (1.) Вам надо об этом напоминать?