Горничная Мей

— Вы очень добры, моя госпожа.

'Ее яшмовые ворота по-прежнему открыты...'

— Мой ученик прочувствовал, что означает быть в подчинении у женщины?

— Да, несравненная госпожа Мей.

— Ученик ошибается. Он, как все белые люди, нетерпелив и опережает события. Ему еще очень далеко до осознания этого. Но, я вижу, ему понравилось, и он хочет продолжить свое служение?

'Как же не понравится, если единственная альтернатива — боль?!'

— Да!

— Что, да, раб. Скажи яснее.

— Несравненная госпожа Мей. Я хочу продолжить служить вам. И мне... мне понравилось.

'Черт возьми, но ведь и в самом деле понравилось! И дело не только в боли...'

— Что понравилось?!

— Понравилось служить вам.

— А конкретнее.

— Мне понравилось быть в полной вашей власти, выполнять ваши приказания, ублажать ваши изумительные яшмовые ворота. Я готов хоть сейчас отправиться в новое путешествие к небесным чертогам блаженства.

— Слова ученика радуют меня. Но он еще не завершил свое первое путешествие.

— А что для этого нужно сделать, госпожа Мей?

— О, ничего сложного. Просто успокоить изумительные, как ты точно выразился, яшмовые ворота своей госпожи. Нежно, нежно, так, чтобы они закрылись.

Мей вновь пересела на мое лицо.

'Успокоить яшмовые ворота? Что же, как скажите, госпожа Мей. Я сделаю все, чтобы вы были довольны и перестали мазать меня этой огненной гадостью и колоть спицами. Все, все, что вы скажите...', — я глубоко вдохнул и принялся за дело.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Если вы думаете, что в качестве поощрения за мою покорность Мей избавила меня от ночных мучений, то вы заблуждаетесь. Наоборот, то ли она добавила в мазь новые ингредиенты, то ли просто решила взять количеством, но в отличие от прошлой ночи заснуть я так и не смог. Ну, а утром... Утром мое путешествие к "вершинам блаженства" продолжилось.

— Доброе утро, мой господин. Как вам спалось? — спросила Мей, зайдя в мою спальню.

"Господин... Оговорилась? Интересно, какой ответ понравится моей мучительнице? Или это вообще не имеет никакого значения и китаянка в любом случае продолжит свои издевательства?! И как же она сексуальна в моей рубашке!"

— Господин не знает, что сказать?

'Не оговорилась?!'

— Господин, вернее ваш недостойный ученик, ищет правильный ответ, который не прогневит его учительницу.

— Плохо... Очень плохо... Ученик должен быть полностью открыт для своего наставника. Мне нужна правда, а не угаданный ответ.

— Я едва не умер от этой мази и сейчас совершенно измочален после бессонной ночи.

— Ну, господин явно преувеличивает. От этой мази еще никто не умирал. Ее изобрели много веков назад в провинции... Впрочем, это не важно. Важно то, что она помогает ученику не сбиться с пути к небесным чертогам.

Мей села на кровать, медленно провела ладонью по моей груди, тщательно обходя израненные соски, а затем резко дотронулась указательным пальцем до правого.

— А-а-а!!!

— Вот видите, господин, вы живы.

'Ну, да, жив, конечно. Особенно, когда тебя касаются эти руки, могущие дарить как боль, так и наслаждение — руки твоей госпожи... Госпожи?! Ты уже и в мыслях считаешь ее госпожой?! Да-да, считаю — беру пример со своего нефритового меча. Стоит Мей прикоснуться ко мне, он сразу приходит в боевую готовность...'

Тем временем ладонь китаянки опускалась все ниже и ниже. "О Всевышний, когда же это, наконец, закончится? Нет-нет, не слушай — этот всего лишь крик боли. На самом деле я хочу... Чтобы это продолжалось??! Не знаю..."

Но от моих желаний уже третий день мало что зависело.

Господин, сейчас я провожу вас в ванную комнату, затем — накормлю завтраком, после чего мы продолжим наши занятия.

— Как скажите, несравненная Мей.

— Естественно, все будет именно так, как я скажу — Мей надела на мою голову маску и отстегнула наручники. — Вставайте, господин.

— Но, госпожа Мей, можно мне хотя бы надеть трусы?

— Нет.

"Что же, нет так нет. Если ей нравится лицезреть меня голым, то пусть наслаждается..." Я встал с кровати, и направляемый китаянкой отправился в ванную комнату, в которой меня ожидала новая порция унижений.

— Мей, госпожа Мей...

— Что желает, мой господин.

— Не могла бы моя прекрасная наставница оставить меня одного. Или хотя бы отвернуться.

— Нет, мой господин.

— Но я стесняюсь...

— Господин, я уже говорила вам, что между наставником и учеником не может быть никаких тайн. Поверьте, я не извращенка и зрелище облегчающегося мужчины не вызывает у меня ничего, кроме отвращения. Но наше совместное путешествие к вершинам блаженства требует, чтобы я в ходе него руководствовалась не эмоциями, а тысячелетними правилами.

— Правилами...

— Я же говорила, что наставник должен полностью контролировать ученика. А ученик, в свою очередь, должен полностью открыться наставнику.

— Тогда, госпожа, снимите хотя бы маску и наручники. Поверьте, я не доставлю вам проблем.

— Нет, господин.

— Но я...

'Как бы поцветистее сказать, о последствиях?'

— Не беспокойтесь, господин, я помогу вам.

'Поможет?! Будет пенис направлять, что ли? Ладно, госпожа наставница, я приму и это. Все равно выбора нет. Извращенка!!' Но все оказалось гораздо прозаичнее — Мей просто усадила меня на унитаз.

А затем госпожа отвела меня в душевую кабину. Там Мей расстегнула наручники и завела мои руки за металлический поручень.

— Господину удобно?

'Удобно?!!'

— Да, моя несравненная госпожа.

— Плохо, очень и очень плохо. Ученик опять обманывает своего наставника.

— Но я...

Болезненный удар ногой по голени не дал мне договорить.

— Я повторяю свой вопрос.

— Не очень, госпожа наставница, но терпимо.

— Хорошо. Только в следующий раз пусть ученик сразу говорит правду. Иначе я буду вынуждена наказать его сильнее.

Тут же последовал еще один удар. Только более сильный.

— Больно?!

— Да, моя госпожа.

— Буду считать, что ты усвоил урок.

Мей сняла с меня маску, и спустя мгновение перед моим еще не привыкшими к свету глазами оказалась ее правая стопа. 'Да, с растяжкой у госпожи все в порядке.'

— Поблагодари за него мою ножку.

Я поцеловал стопу.

— И это вся твоя благодарность?!

Мей чуть отвела ногу в сторону. 'Сейчас ударит!'

— Госпожа, умоляю, не гневайтесь. Ваш недостойный ученик не знал, смеет ли он осыпать поцелуями божественную стопу своей наставницы.

— Смеет.

Примерно через пять минут я услышал 'Довольно!' Миниатюрная стопа нежно погладила меня по щеке и опустилась на пол кабины, после чего Мей медленно, словно заправская стриптизерша, стала расстегивать надетую на голое тело рубашку.

— Я нравлюсь господину?

'Она еще спрашивает! Если бы не боль...'

— Да!

— Очень?

— Очень, госпожа. Вы самая красивая...

— Я знаю.

Китаянка взяла с полки гель для душа и принялась наносить его на мое тело. (Надо ли говорить о том, что ее нежные пальчики особое внимание уделили моим интимным местам?) А затем вместо того, чтобы включить воду девушка плотно прижалась ко мне.

— Госпожа...

— Не волнуйтесь, господин. У меня все под контролем.

"У нее все под контролем... " — я почувствовал, как палец китаянки начал проникать в мое анальное отверстие.

— Госпожа! Не надо... Умоляю... Прекратите!

— Однако Мей не только не прекратила, но ее палец углублялся все глубже и глубже...

— А-а-а!

— Потерпите, мой господин. Сейчас боль пройдет, и останется только наслаждение.

'Потерпите! Во-первых больно, во-вторых, унизительно, в третьих... Да, мой нефритовый меч сейчас взорвется...' И он действительно взорвался после того, как пальцы другой руки Мей с силой сжали его рукоять. А затем... Затем и в самом деле боль сменилась наслаждением. "Ох, как хорошо. Неужели это и есть небесные чертоги? Если да, то я готов путешествовать под началом Мей хоть целую вечность..."

Однако китаянка быстро опустила меня с неба на землю.

— Господин такой неосторожный.

Я открыл глаза, и вопросительно посмотрел на девушку.

— Капли его алмазной росы попали на мое недостойное чрево.

"Недостойное?! Очень даже достойное. Я бы даже сказал изумительное чрево!"

— Простите меня, госпожа Мей. Как я могу загладить свою вину?

— Загладить?! Я бы сказала иначе, но господину, конечно, виднее, — китаянка положила руки на мои плечи и чуть надавила на них.

Поняв, что от меня требуется, я попытался опуститься на колени. Увы, наручники не дали мне сделать это.

— Мей, я не могу.

— Почему, мой господин? Неужели он считает, что есть что-то унизительное в том, чтобы выразить своему наставнику покорность и признательность за обучение, опустившись перед ним на колени?!

— Нет, моя госпожа, тысячу раз нет. Просто мои руки прикованы и я едва не вывихнул суставы.

— Господин, не сочтите за дерзость, но это пустые отговорки достойные нерадивого ученика. Попробуйте еще раз.

Я попробовал... С тем же результатом, если не считать острой боли в едва не вывихнутом плечевом суставе — я едва сдержался, чтобы не закричать.

— Господин, вам обязательно надо заняться растяжкой. Негоже мужчине в расцвете лет иметь такие закостенелые суставы. Еще раз.

— Как скажите, госпожа,

— Я скажу, чтобы господин повторил попытку.

— Но я не могу.

— Я не спрашиваю господина, что он может, а что не может. Я хочу, чтобы он снова попытался встать на колени, — и с этими словами Мей нанесла свой излюбленный удар по ключице.

— А-а-а!!!

Боль от удара пронзила мое тело. Я дернулся и...

— А-а-а, — добавилась к ней боль от вывихнутых суставов.

— Вот, а господин говорил, что не может. Под моим руководством он сможет все, и...

Эти слова китаянки донеслись до меня уже откуда-то издалека, после чего я потерял сознание. Сколько продолжалось мое забытье? Не знаю. Но спустя какое-то время я почувствовал, как на меня льются холодные струи воды. Открыв глаза, я обнаружил, что и в самом деле стою на коленях. "Неужели мне и в самом деле удалось выполнить приказ Мей?!"

— Господин слышит меня? Ему лучше?

"Лучше ли мне?! Конечно лучше — голова немного прояснилась, но главное — суставы почти не болят."

— Спасибо за заботу, госпожа Мей, я прекрасно вас слышу. Все хорошо, я готов продолжить обучение.

— Ох, хвала небу, а то я так испугалась за своего ученика.

"Она испугалась... Как же!"

— Господин, с обучением повременим — вам надо отдохнуть. Уверена, что вы не спали прошлой ночью — от этого и обморок. Вам надо поспать хотя бы пару часов, идемте, я уложу вас в постель.

* * *

Когда я проснулся, в спальне горел свет, а за окном было уже темно. 'Хорошенькие два часа... Ключица... Побаливает, но терпимо... Мей... А где моя госпожа?'

Через минуту глаза привыкли к свету и я увидел свою наставницу. 'А ей хорошо в этом свитере. Хотя с ее фигурой, что ни надень... Кстати, а зачем ей этот широкий пояс и что за штуковина прикреплена к нему?'

Почувствовав, что я проснулся, китаянка, не оборачиваясь, спросила:

— Моему ученику нравится?

'Это она о себе или...'

— Вы прекрасны, моя госпожа.

— Знаю, но я спрашиваю не о своей божественной красоте

— Что это?

— Разве ученик не видит? Я тогда подойду ближе. Так лучше?

— Госпожа, я прекрасно все вижу. Я спрашиваю... Ваш ученик рискует задать вопрос о назначении этой штуковины в форме мужского... нефритового меча, что прикреплена к вашему поясу.

— Это никакая, как господин изволил выразиться, не штуковина, а мой нефритовый меч.

— Нефритовый меч?! Но у женщин, госпожа, если следовать вашей терминологии, нет нефритового меча.

— Мой ученик ошибается. И скоро его яшмовые ворота это поймут.

— Яшмовые ворота?! У меня нет никаких яшмовых ворот.

— Хорошо, назовем это не так красиво, не так поэтично, хотя, признаться, я разочарована такой приземленностью. С формулировкой потаенный вход в ворота блаженства господин согласен?

— Нет!!! — смысл сказанного Мей начал доходить до меня.

— Господин, не надо так волноваться. В чертоги небесного блаженства надо входить в умиротворенном состоянии. Поэтому вдохните полные легкие, задержите дыхание, и ровным голосом произнесите 'да, мне нравится, госпожа наставница'.

— Но...

— А затем попросите меня.

— Попросить?! О чем?

— Думаю, фраза 'Госпожа наставница, я умоляю вас ввести ваш нефритовый меч в мои покорно распахнутые яшмовые ворота' будет вполне уместна.

— Госпожа, не надо, прошу вас. Я буду самым прилежным учеником, я все для вас сделаю, я...

— Ну, конечно же, господин все сделает. Я в этом и не сомневаюсь. Только делать это он должен не для меня, а для себя. Ясно?!

— Не совсем, госпожа.

— Ученик должен не просто быть податливой глиной в руках наставника. Он должен испытывать наслаждение только от одной мысли, что имеет возможность общаться с наставником, выполнять его приказы. Ученик обязан ценить, что наставник обратил на него внимание и занялся его обучением. Признайся, ты испытываешь наслаждение, общаясь со мной?

'Теперь и госпожа задает мне этот вопрос. Спицы, мазь, удары... И жар ее тела, нежность рук, и эта новая мазь...'

— Испытываю, моя госпожа, испытываю...

— Не верю.

— Почему?

— Если бы это было так, то мой ученик сейчас бы не капризничал, а стоя на коленях, умолял свою наставницу ввести в него ее нефритовый меч. Разве не так?!

'С логикой у госпожи все в порядке — логика у нее железная.' Я промолчал.

— Мой нерадивый ученик, я не слышу ответа. Ты разве не согласен со взявшейся проводить вас в чертоги небесного блаженства наставницей?!

Я снова промолчал, мысленно коря себя за... Я и сейчас не могу точно сформулировать, за что я себя в тот момент корил. За не фарт, заставивший меня выбрать фирму Мей, за неумение терпеть боль, хотя не знаю, кто бы вытерпел издевательства китаянки, за...

— Хорошо, я все поняла. Господину просто нелегко сделать первый шаг. Я помогу ему.

Мей вышла из спальни, и через минуту вернулась обратно, держа в руке ненавистную баночку. Затем открыла ее, и понюхав содержимое, сказала:

— Ах, какой изумительный запах! Свеженькая...

— Госпожа, умоляю, не надо.

— Господин, не надо так волноваться. Это всего лишь один из способов подбодрить моего ученика, придать ему чуть больше смелости.

— Смелости?!

— Да-да, смелости и решительности. Хотя, честно говоря, мне не хотелось бы прибегать к такому жестокому средству.

'Жестокому средству?! Что случилось? Разве Мей не мазала меня три дня этой дрянью?'

— Если мой ученик немедленно не попросит меня ввести в его гостеприимно распахнутые яшмовые ворота мой нефритовый меч, то мне не останется ничего другого, как намазать острие меча этой волшебной мазью...

'О, только не это!!!'

— Умоляю, госпожа, я все сделаю, как вы скажите.

— Сама не хочу наказывать ученика таким способом. Но тогда пусть господин перестанет капризничать и будет полностью покорен воле наставницы.