Черная зачетка. Институт Черновиков

III.

Спала я плохо. И хотя уже начала привыкать к мертвой тишине ночей в лагере, в лесу это давило сильнее. Я лежала с открытыми глазами и рассматривала матерчатый потолок палатки, прислушиваясь к каждому шороху извне. В детстве я считала, что почувствую свою связь с лесом, когда стану старше. Сейчас же я стала подозревать в своей "глухоте" свою девственность. Да, мысли глупые — проще в своих неудачах обвинить физиологию, но дар был настолько древним, что в наше время даже толковых знатоков не было. Папа что-то доставал через работу, но информации было катастрофически мало и все сводилось к тому, что энергия друидов всегда опирается на личность.

"И догадывайся, что это может значить?" — раздраженно подумала я и села, стараясь не шуметь. Ирина спала, как ребенок, также крепко и сладко. Но даже эта умильная картина не клонила меня в сон, и самое дурацкое, что я знала насколько важно выспаться — с утра опять по лесу скакать.

— Гребанный лес! — выругалась я шепотом и аккуратно поползла к выходу. Воздух оказался прохладным и каким-то густым, что вдыхать его было на удивление приятно, словно куски неба.

Я потянулась и услышала хруст суставов. Охнув, я даже рассмеялась — весь день бегала, возомнила, что тело обновилось, а тут такой старческий звук. Продолжив растягивать деревянные мышцы, я дала себе зарок заняться спортом.

Когда глаза привыкли к темноте, то я наконец-то начала нормально различать окружающий пейзаж. Но полюбоваться им я не успела. Знакомый голос задал самый логичный вопрос:

— Почему не спишь?

Виктор стоял позади меня с красноречиво поднятой бровью. Я уже научилась различать его настроение лишь по мимике лица. Улыбка — доволен. Если улыбнулся лишь уголком губ — раздражен. Вздернутая бровь — сомнение или сарказм. Сощуренные глаза — злость.

А еще Витя был часто задумчив и молчалив. Почти всегда.

И, наверное, это мне нравилось больше всего.

— Бессонница. А ты почему?

Чернов загадочно улыбнулся и ответил:

— Ритуал.

Такое лицо я видела впервые — задорное, мальчишеское и таинственное.

И с таким выражением Витя был еще...красивей.

Я замерла от неожиданности и выпучила глаза от осознания — мне нравился Чернов. Очень нравился. Я даже стала называть его в уме просто Витей.

Он расценил мой ступор иначе. И слава всем богам.

— Хочешь покажу?

— Конечно хочу! Ты меня заинтриговал! — все переживания, как рукой сняло. Опять теплая волна спокойствия мягко накрыла меня с головой. И я уже знала точно — мне спокойно только с ним.

Мы прошли вдоль берега, перешли через небольшой ручеек и оказались на маленьком берегу, окруженном длинным камышом. Его острые пики будто отгораживали от остального мира небольшой береговой пятачок.

Витя остановился по середине и, повернувшись ко мне, приложил палец к губам.

Я остановилась в шаге от него и кивнула, хотя не особо поняла жест — в лесу же и так была гробовая тишина, даже ночные птицы молчали.

Чернов улыбнулся и протянул руки к девушке ладонями вверх.

— Положи свои ладони на мои.

Я тоже протянула руки, но отдернула и быстро спросила:

— Зачем это? — а потом не удержалась от небольшой провокации: — Ты заигрываешь со мной?

Витя даже бровью не повел.

— А по-моему, это ты.

А вот я засмущалась. Метко подметил.

— То, что я покажу тебе — намного интереснее заигрывания. Клади ладони и следи внимательно.

— Интриган, — я разнервничалась от предвкушения. Руки мои легли на теплые ладони Виктора и я стала пристально вглядываться в их соприкосновение. Буквально сразу я почувствовала приятный жар, который рос и, будто расцветая огненными лепестками, расходился по рукам. Выше. Скоро я ощущала тепло всем телом.

Но не это поразило меня. Тонкие линии чернильного цвета ползли по его рукам, шее, переплетаясь странными знаками на скулах.

Я не могла оторвать взгляд от причудливой и опасной красоты его темного дара. Теперь я поняла, что Виктор называл "ритуалом". И как он спокойно относился к столь сложной части своего дара. Некромантов ненавидели не только за силу, что они черпали из смерти, но и за то, что каждый из них мог вынуть из человека болезнь, злые эмоции, даря покой. И если захотел бы, то мог подарить вечный покой. Но сейчас я видела, как все мои негативные мысли утекают из моей ауры, превращаясь в сложные сплетения на теле Вити.

И это было непостижимо. Чужая плоть впитывала мои страхи и злость, мою зависть и раздражение, как губка. Нет, как уникальный, дивный минерал.

Может быть поэтому мне так легко с Виктором Черновым?

Но не успела, я додумать мысль, как увидела сноп искр вокруг рук.

Витя тихо рассмеялся.

— Нет, Вероника, такой привилегии достойны единицы. Остальные чувствуют лишь черноту моей ауры.

Я от удивления открыла рот. Даже слова все разлетелись в голове.

Так и простояла до самого конца нашего обмена.

Да и после я не смогла вымолвить и слова, так и дошли до нашей стоянки молча. Витя лишь погладил меня по спине и тихо прошептал:

— Не бойся, ты намного сильнее, чем думаешь, — а потом шутливо добавил: — и красивее.

И очень быстро скрылся в палатке. А я зажмурилась от удовольствия, закинула голову, открыла глаза и утонула в миллиарде звезд.

С утра у нас началось обычное утро с чисткой зубов и умыванием. Вода в озере была теплой, и если бы не третье задание, то начало дня было просто прекрасное: безоблачное небо, теплая вода, отличная погода. Но по полученному новому заданию им некогда было отдыхать, если они хотели вернуться на базу до ночи.

Быстро позавтракав, мы упаковали вещи и двинулись в сторону нашей новой цели.

А она оказалась в каких-то дебрях лесных.

Никаких удобных протоптанных дорожек, приятной сухой почвы, чириканья птиц — бурелом полутемный. Я уже надеялась, что здесь такого счастья нет. Но, из проверямых остались только мы с Витей. И самое смешное, что нам такой бурелом подходил обоим. Мне, как магу леса и по древним верованиям — жизни, ему — смерти. Наши силы по своей сути были одинаковыми. Только вот он умел управлять даром, а я даже представления не знала, что могу.

И при таком раскладе как-то не хотелось, чтобы нас столкнули лбами.

— Ай! Меня что-то кусило! — Ира жалобно крикнула и запрыгала на одной ноге.

Мы резко остановились. Никита помог Ирине опереться на его руку и усадил на поваленном старом стволе. Ирина огляделась вокруг настороженно и попробовала задрать штанину.

— Ах ты ж черт! — теперь не только она увидела покраснение на коже. Щиколотка распухла. И даже выглядела болезненно.

— Ты видела, что это было? — Никита рассматривал ногу с интересом. Я же за ним следила из любопытства, потому что не был он похож на тип людей, кого привлекали болячки. Но он сам ответил на мой незаданный вопрос.

— Мы с отцом часто ходили в походы. Воздушникам нужен чистый воздух, а переехать из города мы не могли, — он встал с корточек и потер шею. — Поэтому в лес ездили часто, ну а там: мошки, змеи и другая нечисть. Так что в укусах я разбираюсь, но этот трехточечный. Никогда такой не видел.

Не знаю, как Ира промолчала, но у меня на нервах вырвалось:

— Ты в курсе, что с такой фразы все ужасы начинаются?

Егор хмыкнул и решил, видимо, добить Дагурскую:

— Ну, не меня же кусили, — и улыбнулся во все тридцать два зуба.

Я лишь посмотрела с раздражением и хмыкнула в ответ, про себя подумав: "Сильный аргумент — ничего не добавишь".

— Эй, ребят! Спасибо за вашу "теплую" поддержку, но мне реально больно. — Ира говорила сухо. И на вид выглядела бледнее обычного.

Я подскочила к ней, как ужаленная, и дотронулась до лба. Он был холодный и мокрый. Ира как-то затравленно на меня взглянула и тяжело сглотнула. Я в ужасе перевела взгляд на Виктора.

Но сразу поняла, что и он бессилен.

Ирина начала заваливаться назад, но Егор успел ее подхватить и сел рядом, чтобы удерживать девушку.

Дело было плохо.

Просто прескверно.

— Бобрикова, — прохрипела Ирина, — ты ж, мать ее, природа. Маг жизни. Сделай что-нибудь.

— Я...

"Вот именно, я — маг жизни!" — стукнула я себя по голове мысленно. Только и умею, что говорить: я не маг, дара нет, а самой лишь бы не отсвечивать.

Я ведь никогда и не пыталась всерьез.

А вот теперь пора повзрослеть!

Руки у меня дрожали, но я собралась и обхватила лодыжку Иры. Поначалу ничего не происходило, я лишь ощущала ее холодную кожу и свое учащенное сердцебиение. Но как только ладони Виктора легли на мои плечи, я сразу успокоилась. И как по волшебству (уж точно не по моему) я ощутила покалывание. Мелкие иголки поначалу, очень быстро сменились острыми иглами, и боль была сильная. Да такой силы, что я чуть не закричала. Руки будто приросли к ноге и продолжали вытягивать боль. Я интуитивно поняла происходящее, но вытягивать — не лечить.

"Молодец, Бобрикова! Смотри побольше фэнтези сериалов, которые снимают Нулевые. Может еще попробуешь наговорить: "Травка к травке, боль к боли, а злые проделки к шишиге"".

Ира вскрикнула, я вскрикнула, а потом все заголосили — на ее ноге сидело нечто мохнатое, с круглыми глазками-пуговками, с маленьким кожаным носиком и выставленными на показ тремя острыми клычками. Непонятная животина издавала странный звук, что-то среднее между урчанием и рычанием. Напоминало оно бешеного отъевшегося джунгарика с когтищами, который то ли людоедом стал, то ли хомячьим оборотнем.

И тут меня осенило! Та фраза, которую я сказала на каком-то автомате и призвала ведь это нечто. Или ответала от его чар.

Неужели это дар?

Виктор провел передним рукой и тот выкинул лапу, чтобы цапнуть его.

— Вот же уродец! — с каким-то восхищением сказал Никита и подмигнул Ире. — Смотри, какого красавца отхватила.

— Дурила картонная! Как снять эту мерзость? — почти плакала Дагурская.

Я шикнула на них и обиженно поправила:

— Не уродец он! Просто мы на его территорию зашли.

Я уставилась прямо в его глазки, дивясь своей реакции. Но я действительно не боялась кроху.

— Мы тебя не обидим. Просто нам надо кое-куда. Поможешь нам, шишига?

Прямо на глазах шерстка его пригладилась, мордочка стала милее. Он фыркая слез с ноги Ирины и прыгнул на меня. Я замерла и ждала, когда он выше заберется. От маленького лесного духа я уже не чувствовала волн опасности. А с каждой секундой все лучше ощущала скрытый лес вокруг себя: вот те два дерева, шевеля кронами, обменивались мнением о нас, а под пеньком прятался ежик. Лес по чуть-чуть позволял услышать его. Как и этот несуразный дух.

Ребята, выпучив глаза, смотрели на мелкого мохнатика, боясь даже пошевелиться.

Тот уже проворно забрался на плечо и громко пропищал:

— Звать меня Ширг, я хозяин земли, которую вы своими грязными ногами замарали! Раз без моей помощи не уберетесь, то я вас выпровожу к вашей цели. Побыстрее.

Хорошо, что никто не рассмеялся. Хватило Ириной ноги, как доказательства воинственного настроя у этого хомяка-самурая.

По продолжающемуся молчанию я поняла, что меня негласно выбрали парламентером. С духами я никогда не общалась, поэтому решила применить общий человеческий этикет.

А любая беседа начинается со знакомства.

— Меня зовут Ника. Это Ирина. Вон тот черноволосый — Виктор, а светленький — Никита.

— Все равно мне, девица, — профыркал шишига. — Не собираюсь я с вами лясы точить. Покажите карту, а я вас выведу. Не нужны мне чужаки в лесу.

Витя показал ему карту, Ширг что-то пробурчал себе под нос. Ирина сама спокойно поднялась с дерева, все-таки мне удалось снять с нее последствия укуса. Но все держались от меня на расстоянии вытянутой руки.

— Топай, девица, вперед. А твои друзья пусть следом.

Так я и повела ребят дальше, молясь всем богам, чтобы не стать вторым Сусаниным. Точнее, "телом" для второго Сусанина.

##6

Наш странный квест точно подходил к концу, потому что лес становился мрачным. Вроде те же деревья, солнце пробивалось сквозь листву, но мурашки бежали по телу. Может, конечно, всему виной был мой просыпающийся дар, и моя нервная система сходила с ума. За каждым деревом, под каждым кустом мне мерещились шепотки. Кто— то наблюдал за нами.

Опасный?

Или добрый дух?

До жути не хотелось проверять. Маленький шишига дернул меня за хвост и пропищал.

— Иди аккуратно! Смотри куда лапы свои ставишь!

И снова я почувствовала боль. Радовало только, что скальп он мне не снимет, мелкий слишком.

Я прибавила шаг. Ребята следом тоже ускорились. Шли мы в полной тишине, но все-таки их присутствие успокаивало. Не представляю, как люди выживают в лесу в одиночку. И это меня днем такие мысли посещают.

— Ай! Прекрати дергать меня за волосы! — я стукнула по плечу, на что шишига зло пискнул и прошипел: — Пришли, тормози.

Я остановилась и повернулась к ребятам.

— Вроде на месте. Сверяемся с заданием?

Ребята, как и я, предварительно огляделись. А здесь было на что посмотреть: круг, сплетенный из веток в человеческий рост. Он был словно не от мира сего. Идеальная фигура, но абсолютно чуждая для этого лесного царства.

Никита присвистнул и кивнул в сторону странной фигуры.

— Неужели портал?

Виктор подошел ближе и провел рукой по ободу из зеленых листьев.

— Все может быть в этой жизни. Но раньше я такого не видел, — задумчиво ответил некромант.

Шишига уже успел спуститься на землю и зло зыркал на всех с высоты своего крохотного роста. Как только шея не затекала так головешку задирать?!

Я наклонилась к нему, чтобы уточнить, мучающий меня вопрос:

— Это действительно портал?

Ширг хитро сверкнул глазенками и невинно пропищал:

— А мне по чем знать! Это вы уж со своим заданием сверяйте, а не со мной.

Я бросила взгляд на Ирину, и та, как назло, кивнула, подтверждая наше "везение". Мне же оставалось закатить глаза.

Да, в Империи уже сто лет в обед никто не использовал природных порталов. Это было тоже самое, что на лошади ездить вместо автомобиля. Штросовы окна уже давно решили такие проблемы при переносе, как обнуление магического потенциала, блуждание конечного вектора выхода, закальцованности этих самых выходов. Раньше только самые сильные маги ими пользовались или отчаянные, кому терять было нечего, даже жизни своей было не жалко. Например, как в Ромео и Джульетте. Это у Нулевых они отравились, а у нас — попали в петлю живого портала и уже несколько столетий бродят внутри межмирья без надежды вернуться обратно. Вечные влюбленные.

— Ты где витаешь, Бобрикова? — вернула меня в реальность Ира. — Пораскинь мозгами наравне с остальными. У нас тут задание — найти недостающий элемент.

— А может нам Веронику поприслонять к деревьям? Глядишь, и выпадет что-нибудь нужное? — то ли шутил, то ли издевался Никита.

— Сейчас тебя поприслоняем, будешь ерундой страдать! — жестко осадил парня Виктор. Я улыбнулась, совсем чуть-чуть. За все утро Витя ко мне не проявлял никакого внимания. И мне уже стало казаться, что ночью я спала в палатке, а не бегала с ним на "ритуал". Но все было настолько осязаемо, что сомнений и быть не могло — между нами что-то начинало проскакивать. Интерес... Я предпочитала называть эти ощущения интересом. Все-таки ошибаться в моем возрасте чревато, потом больнее себя в кучу собирать. Да и романтика внутреннего так легко не усыпишь. Хотелось, чтобы "ах"...