| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
А потом он обратил внимание на меня, и уже я удостоилась сомнительной чести общаться с двумя его ипостасями. Нет, мне не хочется говорить, что я стала какой-то особенной девушкой, которая вмиг оценила все качества Антона и не пленилась ярким образом Кея, послав его далеко и надолго. Напротив, я отлично понимала, что влюблена и в того, и в другого, и в нежного Тропинина, и в бессовестно-наглого Кея. Меня тянуло к ним одинаково сильно, ведь хотя мозг и не понимал, что это один и тот же человек, душа-то это точно знала. В какой-то момент я даже поняла, что могу выбрать не милого Антошу, а придурка Кея. Правда, потом произошло столько событий, да и я, наконец, стала подозревать, что дело не чисто, правда, тотчас Кейтон решил меня запутать, заявив, что Кей и Антон — братья-близнецы, а после в игру вступила его бывшая с ворохом лжи в руках, все еще надеясь вернуть этого парня себе. И я опять запуталась. В результате, узнав правду, я решила, что не буду никого выбирать, сбежала, спряталась, погрузилась в свои мысли, но он нашел меня. Приехал, объяснял, просил прощения, и, кажется, впервые за все наше знакомство не играл никакой роли, общался со мной, сняв маску, дав впервые взглянуть на себя настоящего.
Мы пол дня провели в разговорах — нервных, откровенных, болезненных, уединившись на закрытой со всех сторон полянке элитного коттеджного поселка, где я пряталась и от него, и от самой себя. Он с горечью рассказывал о себе, даже то, что мог бы и не говорить, утаив, чтобы еще больше не ранить или не разозлить меня, но постарался быть предельной честной. Сначала я была в состоянии, когда обида смешалась с яростью и сухой песчаной бурей кружила у мня в душе, но после ветер стал пропадать, буря улеглась и вместо пустыни появилась зеленая долина. Нельзя сказать, что я простила Антона — я так и объяснила ему, что пока не могу сделать этого, ведь он, действительно, причинил мне много боли, к тому же я сказала, что пока не могу доверять ему в полной мере и хочу, чтобы он доказал, что заслуживает моего доверия. Быть может, кто-то оттолкнул бы этого парня и после всех объяснений, предпочтя удушающее одиночество, кто-то решил бы отомстить и попытался с ним поиграть по своим правилам (предполагаю, что безуспешно), кто-то принял бы его признание и кольцо, что он купил мне. Но я поступила так, как говорила мое сердце. Раскидываться любимыми — это не то занятие, которое мне по душе, ведь я верю в легенду о Красной нити и мне кажется, что Антон Тропинин, он же Кей, — именно тот человек, с которым я связана невидимой алой лентой, моя судьба и счастье, а иначе чем объяснить все эти события, закрутившиеся вокруг нас и пьянящие чувства, которые захлестываю меня, стоит ему только коснуться моей руки. Нет, так просто я не могу отступиться от человека, которого люблю. Но и не могу сразу простить и поверить ему, мне нужны время и поступки. Возможно, он сможет доказать свои чувства и искренность во время отсутствия в стране, ведь ехать с ним в Европу, где НК будет записывать новый альбом, я решительно отказалась.
Как-то само собой получилось, что к обеду вдвоем сидели на лавочке-качелях, он обнимал меня, а я положила голову ему на грудь и легонько сжимала широкую ладонь, ни холодную, ни горячую, а, кажется, полностью совпадающую по температуре с моими пальцами. Было жарко и душно, пекло солнце, зависшее в безмятежном голубом небе на крючке, хотелось скрыться в прохладном доме и выпить стакан ледяной воды, но вместо этого я сидела в обнимку с Антоном, касаясь босыми ногами травы, чувствуя, как ликует во мне душа. Я никогда не целовалась так долго, не обнимала так нежно, не отдавалась чувствам с таким упоением, почти восторгом, граничащим с безумием, по крайней мере, в какие-то минуты я не могла даже контролировать себя, прижимаясь к Антону, запуская пальцы в волосы, слушая его шепот и чувствуя его губы на своей коже.
— Малышка, — привычно прошептал он и тотчас поправился. — Катя. Катя?
— Что? — Не отрывая щеки от его груди, спросила я.
— Я тону, — сообщил мне парень, гладя по спине и плечам.
— В своей любимой воде? — все же отстранилась я и с интересом посмотрела в бледное, чуть удлиненное лицо с правильными крупными чертами лица, обрамленное платиновыми прядями. — Ты же сам — как вода.
— Тону сам в себе. Невероятно, да? Брось мне спасательный круг?
— Тебе он не нужен, — грустно улыбнулась я. — Ты слишком хорошо плаваешь.
— Я не умею плавать в небе. — Парень коснулся губами моего лба и встал.
— Не знаю, что со мной, — отрывисто произнес он, внимательно глядя на меня. — Это любовь, да?
— Что? — не совсем поняла я и тоже встала. Антон выглядел несколько растерянным.
— Когда я был с Алиной, все было по-другому, — сказал он и взлохматил свои чудесные волосы. Кажется, они стали длиннее, нежели в нашу первую встречу. Мне почему-то вспомнился настоящий цвет его волос — редкий, действительно красивый, пепельно-русый. Я видела фото трехлетней давности, когда Антон еще не был солистом группы "На краю" и его волосы все еще были естественного цвета, правда, намного длиннее, и оттого он казался настоящим аристократом из прошлого. Только на том фото была еще и Алина, та самая, о которой он сейчас говорил. Бывшая девушка, красивая и из того же круга, что и сам Тропинин, но редкостная стерва, по виду настоящая госпожа садистка, но в душе — истинная любительница мазохизма.
— Что было по-другому? — не самым добрым тоном спросила я. Упоминание о Лесковой меня раздражало.
— Чувства. Все было не так. Я не тонул.
— А подробнее?
— Говорю же, я не тонул. Я плыл на красивом лайнере, на котором она была капитаном. И плавал в голубом чистом бассейне, а не за барахтался за бортом.
— Текилу пил, — зачем-то сказала я сердито, вспомнив кое-что. — А Алиночка наслаждалась виски. И была безудержно пьяная. Если тебе так не нравится барахтаться за бортом, — повторила я его фразу, — то шуруй на свой прекрасный лайнер. Встретите с его борта закат и все дела.
Блондин вдруг весело рассмеялся. Он обнял меня сзади, положив руки на пояс и прижимая спиной к себе и обжигая горячим дыханием шею
— Глупая моя, — ласково произнес он. — Ты еще только начала, а мне уже нравится, как ты ревнуешь.
— Антон, перестань, — слабым голосом попросила я, чувствуя, как от его неспешных чувственных прикосновений подкашиваются ноги. И снова эти притягательно-омерзительные бабочки в животе и ощущение то ли полета, то ли падения, скоростного, но приятного.
Да сколько можно уже? Я от них устала!
— Нет, — весело сообщил он, и одна из его ладоней скользнула вверх. Ногти моей руки, лежащей поверх его второй ладони, слегка впились в кожу.
— Ты ведь моя девушка, верно? — спросил он зачем-то.
— Верно, — прошептала я. — Может быть, ты все же примешь кольцо?
— Если выполнишь все условия.
Я все же развернулась к Кею лицом.
— Выполню, — спокойно пообещал он. — Если я сказал — я выполню.
— И не будешь жалеть? — сощурилась я.
— Естественно, нет. Теперь, по крайней мере, у меня есть лодка, — удовлетворенно сообщил он.
Я смотрела в его серые глаза и видела в них уверенность.
Из двухэтажного особняка, принадлежащему Валерию, мы уехали через час — я забежала, чтобы переодеться, забрать вещи и попрощаться с домоправительницей — милейшей женщиной, которая волновалась из-за моего долгого отсутствия, косилась на Антона, с фирменным скучающим видом подпирающего косяк двери плечом, и убеждала меня, что нам нужно остаться и позавтракать, вернее, уже пообедать.
— Может быть, на обед останетесь? — спросила она в очередной раз
— Спасибо, мы должны уехать, — улыбнулась ей я, складывая вещи в сумку.
— Ну как хотите. Катя, — вдруг тихонько сказала она мне, — вы помирились, да?
— Что? — не поняла я, запихивая в сумку последнюю футболку, одну из тех, что привезла мне добрая Настя. Правда, большинством вещей, что она доставила, я так и не воспользовалась.
— Юноша утром приходил с совершенно больными глазами, — зашептала, чтобы Кей не слышал, женщина. — Видели бы вы, как он на вас смотрел. Вы-то, вернее, видели, да не замечали — были очень злой. А теперь у него совсем другой взгляд! Простила? — вдруг спросила она как-то очень по-женски сочувствующе.
— Попыталась понять, — осторожно отозвалась я.
— Прощать — это искусство, — как-то тяжко вздохнула экономка, видимо, вспомнив что-то свое. — Если человек кается, просить можно многое. Гордость, она ведь до добра не доводит. Только сначала чувствуешь победу, а потом-то понимаешь, что эта победа в крошечной битве, а сражение-то проиграно в пух и в прах. Эх, чего это я к вам лезу, — спохватилась она. — В любом случае, Катенька, вы сделали юношу крайне счастливым.
— Думаете? — мельком взглянула я на Антона. Почему-то сейчас он напоминал мне себя самого в кабинете у Нелькиной классной руководительницы. Та же скучающая отстраненная мина, те же жесты, скрещенные ноги.
Кажется, наш котик не любит ждать. Что ж, пусть учиться этому. Полезное умение.
И как экономка поняла, что Антон счастлив?
— Конечно. Говор же — глаза совершенно другие, хотя выделывается много, — добавила она. Я улыбнулась.
— Да и у вас тоже изменился взгляд. Эх, молодость, — вздохнула она. — Хорошо молодым.
— Да вы тоже еще не старая, — усомнилась я, застегивая сумку и чувствуя на себя взгляд Кея.
— Спасибо, деточка. Да чего уж скрывать, в годах я. Оттого и понимаю, что у вас любовь, а не просто шуры-муры, — весьма непонятно отозвалась женщина, не объясняя, что она имеет в виду по загадочными "шурами-мурами", о которых сказано было с легкой долей презрения.
— А как вам Настя? — спросила я из любопытства. — Которая вместе с Валерием приезжает?
— Хорошая девочка, — пожевав губами, сообщила женщина и улыбнулась вдруг. — Хорошая хозяйка. Валере такую и надо, а то он все за какой-то блондинкой увивался, красивой, конечно, но совершенно стервозной, — не знала она, что эта самая блондинка — моя лучшая подруга Нина Журавль. Однако об этом я решила промолчать. Ниночка, и правда, не отличалась хорошим характером. Многие недоумевают, как так вышло, что мы крепко дружим. Но, во-первых, она мне как сестра, поскольку дружим мы с первого класса, а, во-вторых, у каждого не только свои недостатки, но достоинства.
— Ой, я же цветы выкинула в окно, — вдруг вспомнилось мне. — Я соберу!
— Уже собрали, — мягко улыбнулась женщина. — Езжайте, ни о чем не беспокойтесь.
Мы попрощались, парень, демонстрируя чудеса галантности, неведомые прежде Кею, а присущие лишь Антону, молча взял у меня не особо-то и тяжелую сумку с вещами, которую я не сумела вырвать из его рук, и пошли к припаркованной около особняка машине, синей, блестящей на солнце и на нем же сильно нагревшейся — в салоне было невероятно душно.
Прежде, чем сесть в автомобиль, я строго сказала своему спутнику, вспомнив нашу поездку на его личном транспорте за город, когда он несся, как сумасшедший, получая заряд адреналина от скорости:
— Если будешь гнать, как в прошлый раз, я с тобой не поеду, понял?
— Без вопросов, — отозвался парень, глядя на меня и убирая за ухо прядь моих длинных темных волос. — Теперь ты будешь всем заправлять, малышка. А я буду слушаться тебя.
Я со здоровым скепсисом в глазах посмотрела на музыканта. Что-то мне подсказывало, что это не так.
— Не слушаться, а прислушиваться.
Да что же такое, меня опять тянет к нему, и желание прикоснуться обнять настолько велико, что кажется, будто бы Антон — мой персональный магнит.
Да это же зависимость! Вот умора! Первый в мире человек-наркотик прямо перед нами!
Беловолосый парень словно понял мое желание и он без слов притянул меня к себе. Мои руки тут же оказались у него на поясе. Поток нежности захлестнул меня, и дышать стало труднее. Я поцеловала его в плечо через черную ткань футболки.
— Катя-Катя, — проговорил он, отпуская меня. — На что же ты меня обрекаешь?
— На себя. Кепку не забудь, — напялила я на него черный, как и вся его одежда сегодня, головной убор.
Мы сели в салон, который почти тут же охладился стараниями кондиционера и поехали прочь отсюда, мимо отступающих от дорог молодых лесов и зелено-желтых полей, над которыми низко и лениво нависали белоснежные кучевые облака. На ходу я позвонила Бабе-яге, поблагодарила его за гостеприимство и, сказав, что еду домой, написала пару эсэмэс Ниночке, еще отдыхающей в Ницце, Насте и почему-то брату, сказала, что, наверное, приеду сегодня домой. Телефон Журавлика оказался выключен, зато Настя и брат тут же ответили мне. Первая восторгалась и пророчила мне невероятную романтику и советовала быть смелее.
"Он тебя все же нашел! Как же классно:)Приручи его, Катька! Он уже в твоих сетях", — написала мне подружка. И тут же от нее пришло одно бодрое сообщение: "Сделай его!!!".
Второй прямо спросил: "Помирилась со своим гоблином? :".
"Как сказать. Почти... Если что, скажи остальным, что буду дома вечерком, твоя любимая младшая сестренка соскучилась по всем", — призналась я Эдгару, который, видимо, забыл о своих прошлых симпатиях к Антону (когда-то ведь они так увлеченно обсуждали свои игры!). В ответе он ограничился лишь сморщенным смайликом, показывающим все его недовольство тем, что я вновь стала общаться с Тропининым.
Печатая последние слова следующего сообщения для Насти, я, почувствовав на себя острый взгляд, подняла голову на Антона.
— С кем переписываешься? — спросил он, косясь на подаренный им же мобильный.
— С людьми. У тебя просто особенность прожигать людей глазами, Антош, — сказала я, довольная. Я повела себя, как ребенок, и, можно сказать, специально переписывалась по телефону, зная, что моему белокурому спутнику не понравится то, что я обращаю внимание на кого-то другого, не на него, и это сработало.
Будем мучить его маленькими дозами! Чтобы не расслаблялся.
— Стараюсь, Катенька. Серьезно, с кем? — не отставал он.
— С Максом, — лукаво глянула я на Антона и осторожно кончиками пальцев коснулась его ноги. Конечно же, он не дернулся, не выругался, не пообещал серьезно поговорить с ним на какую-нибудь интересную тему, но я явственно почувствовала, как атмосфера вокруг нас сгущается, и это развеселило меня еще больше, я едва сдержала улыбочку, видя, как чуть сощурились его серые, как грозовое небо, глаза.
Что, нравится тебе его дразнить? Мне тоже! Дракона надо раздраконить!
— Почему ты не спрашиваешь, что он мне пишет? — так и не дождалась я от Антона никакого вопроса. Он, не поворачиваясь ко мне, убрал одну руку с руля и провел указательным пальцем по моим губам. Я попыталась поймать его палец зубами, но не успела.
— И что это значит? — не поняла я.
— Не говори глупости, — ответил парень. — Твой талант выводить из себя просыпается тогда, когда ты сама этого не ожидаешь. Внезапно. В остальных случаях у тебя ничего не получается.
— Чего-о-о? — обиженно протянула я, и вновь поняла, что до безумия хочу коснуться Кея. Да что же за желание назойливое такое? Хотя оно и раньше жило во мне, но сдерживалось моими же запретами. А теперь я знала, что касаться Кейтона было можно, и руки сами тянулись к нему. Я зачарованно поглядела на парня. Господи, какой же он... Нет, он такой же, как и всегда, но отчего-то мое сердце беспричинно сладко щемит, а солнечные бабочки ласкают крыльями солнечное сплетение. Я словно начала просыпаться после нашего разговора и долгих поцелуев, которые ввели в меня в транс. И по новому смотрела на Антона, с трудом осознавая, что нахожусь радом с любимым человеком. Я все же узнала правду. И он меня, правда, любит. Это счастье? Но почему я сейчас так отстранена от всего? Почему я продолжаю медленно падать куда-то, только уже совсем медленно, словно парю на зонтике? Почему в голове туман, пришедший на смену эйфории?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
